Они её уважали, гордились ею, к ней прислушивались. Пришлось вспомнить, что именно он читал в её досье, но тогда всё представлялось по-другому. Его не впечатлили успехи мелкого руководителя, жизнь которого Руанн собирался походя сломать в ходе операции.
Когда в Гнезде стало известно, что он попал в плен, начались неформальные переговоры с Главой. Маятник требовал немедленного возвращения своего идола, но у Руанна были свои цели.
Удивительно, но Глава защищал девушку, никак не поддаваясь на уговоры. Он требовал, чтобы в случае побега Лин могла уехать с ним.
— В роли кого? — взбесился Руанн. Старик ей в дедушки годился.
— В роли воспитанницы, — хмыкнул Глава. — Я бы её и пальцем не тронул — слишком уважаю опекуншу девушки.
— Тогда сделай так, чтобы она каждое утро приходила ко мне. Иначе тебя постигнет участь остальных членов вашшшей обшщины.
— А не много ли ты на себя берёшь, ящеррка? — разозлился Глава. — Ты пока только словами разбрасываешься, находясь на нашей территории и в нашей клетке, — и стукнул тростью по прутьям решётки.
— Разве с тобой не связывались?
— Как ты думаешшшь, кто сдерживает загоны терциев от вторжения на вашшу хило упрятанную территорию? Да-да, атаковать будут именно они.
— Вы нас десятилетиями найти не могли! — разозлился Глава.
— Да, но всё же нашшли, — ухмыльнулся Руанн. — И даже смогли завербовать вашего человека.
— А если она не придёт — голодать будешь, ящерр?
Руанн не обратил внимания на эти слова.
— Сделай так, чтобы она пришшла!
И она приходила. Злилась, но приходила. Ставила перед ним поднос с едой и ждала в кабинке на проходной, пока он поест. Сидеть рядом не хотела.
Руанн потихоньку сходил с ума. И хоть знал (должен был знать), что она испытывает то же, что и он, решил проверить её, разыграв карту с затоплением станции.
Он ждал с нетерпением, и даже для себя не нашёл ответа на вопрос: что будет, если она наплюёт на всё и не придёт, чтобы спасти его, Руанна, от неминуемой смерти? Что он сделает? Неужели откажется от девушки?
Нет, не откажется, с сожалением пришлось констатировать судье. Не сможет.
Но она пришла. И Руанн испытал такую отчаянную смесь радости и желания защитить, что на миг стало страшно. За себя. За неё.
Сбылось самое древнее и самое почитаемое предсказание их предков. Это она!
Просыпаться в его объятьях.
Завтракать и обедать рядом с ним.
Доверять и быть той, кому доверяют.
Обнимать, когда пожелаю, и знать, чувствовать, что любима.
Спать с ним… Дотрагиваться до его кожи.
Чувствовать его. Понимать его.
Быть под его защитой.
Ждать его. Желать его. Радовать его и радоваться вместе с ним.
Заботиться о нём.
Ощущать его заботу…
Куда делись люди со «Станции 5»?
Я проснулась… рядом с Руанном. Несколько секунд ушло на осмысливание ситуации. Захотелось растянуть миг бездействия.
Я люблю тебя, ящерр. Странно, что я осознала правду так быстро. И это не просто слова. Я под твоим влиянием, в твоих руках. Какая сила привяжет тебя ко мне надолго?
У тебя власть, ты нужен целому городу, ты отдаёшь приказы.
Я — часть другого мира. Ещё несколько месяцев назад я боялась даже вида ящерров, а сейчас просыпаюсь в обнимку с одним из них.
Какая сила способна удержать твой интерес надолго? Что будет со мной, когда ты уйдёшь наигравшись?
Я всегда верила в равенство. Вызывающий восхищение мужчина должен быть с женщиной, которой так же безоговорочно восторгаются. Я тебе не ровня.
С тобой тепло… надёжно. Я прячусь от вашей системы, а ты — часть этой системы — защищаешь меня.
Надолго ли?
Заходить в твой дом, когда ты собственноручно открываешь дверь, и чувствовать, как важно для тебя моё одобрение.
Надолго ли!?
Я приподнялась на руке, разглядывая комнату, в которой посчастливилось проснуться.
Его комната. Высокий потолок, метра четыре, наверное. Занавески насыщенного винного цвета. Открытое окно, откуда дул сильный ветер, он гонял шторы то вверх, то вниз.
Мы уснули в окружении ветров. На улице осень — пронизывающая, неспокойная, а я и не заметила, потому что с ним — тепло.
Надолго ли?
Я повернула голову и встретила его внимательный взгляд. Руанн думал, что понимает меня:
— Хочешшь убежать?
— Возможно…
— Извини, но у тебя вряд ли получится.
Великий судья грубо схватил меня за талию и припечатал к себе. Я затихла у него под боком. Помолчали. Мне не хотелось вставать с постели и встречать мир, в котором я оказалась без малого два дня назад.
— Всё слишком быстро… — пробормотала, разглядывая его пальцы: крупные, с серебристым оттенком.
— Наоборот, всё слишшшшком медленно… Представь, каково было мне — сидеть в клетке, маяться от безделья в ожидании, когда ты появишшшься.
— Ты не создавал впечатления мающегося от безделья, а тем более — ожидающего.
— Не хватало только раскрывать все карты, — прищурился Руанн. — Ты бы сразу начала вить из меня верёвки…
— Как же! Попробуй свить из тебя верёвки!
— Ну, — он перекатился и навис сверху, — если хорошшшшенько постараться…
На этом история могла закончиться. Я смирилась и доверилась мужчине, обещавшему посадить меня в клетку. Так тривиально, так естественно — сдаться в руки сильнейшего.
Но!
Всегда бывает «но».
Я лежала в предрассветной мгле, в абсолютной тишине, и дыхание Руанна было единственным, что нарушало утренний покой. Свет заглядывал в комнату сквозь занавески… Это было так прекрасно, что даже становилось страшно.
Меня беспокоило, как быстро я покорилась. И я не имела права откладывать разговор о том, что произошло на «Станции 5». Даже окунувшись в омут нового чувства, я не переставала волноваться о Вире, о Четвёртой и даже о Шестом с его золотыми коронками на зубах.
Правильную девочку Лин в буквальном смысле глушило чувство долга. Я задавалась вопросом: что происходит? Почему всего за несколько дней я так сильно изменилась? Почему, когда я с ним, постоянно держу рот на замке?
«Лин, что с тобой? На станции была Вира, женщина, заботившаяся о тебе столько лет! Твоя приёмная мать! Неужели ты забыла?»
Понемногу накатывала головная боль. Я представила, как передо мной развернулась глубокая чёрная воронка, и из неё начало вываливаться осознание того, в какую ситуацию я угодила.
Внезапно я почувствовала движение рядом. Руанн проснулся. Он посмотрел на меня сонным взглядом и, видимо, увидел нечто, что ему не понравилось. Судья прикоснулся к моему лицу и притянул ближе к себе.
Воронка исчезла. Исчезли сомнения. Мне удалось убежать от предрассветной мглы.
Ранним утром я застала Руанна за завтраком. На третий день моего пребывания в доме он собирался на службу. До этого проводил всё время со мной — показывал дом, рассказывал о себе… Я слушала. Молчала и слушала.
Две ночи вместе, а как много всего изменилось.
Руанн дал понять, что график у него нестабильный. Иногда он решал вопросы дома, но часто был вынужден ездить в Маятник. У него обязанности. Он не говорил об этом вслух, но я догадывалась, что в ближайшее время все его дела и разговоры будут касаться последней операции.
«Станция 5». Он должен отчитаться.
Я подошла к своему судье и положила руки ему на плечи. Он моментально напрягся и так же быстро — расслабился. Это было не отторжение, скорее удивление.
Ночью я прикасалась к этим плечам и целовала без чувства стыда. Но утром, когда мы были в одежде, не могли закрыть глаза и предаться страсти, всё ощущалось иначе.
Две ночи вместе. Ни о каких привычках не может быть и речи. Что бы мы ни делали — всё вызывало удивление.
— Когда вернёшься?
Ящерр поцеловал мою руку. Посадил к себе на колени.
— Поверь, как можно быстрее… Вот так, прогнись немного…
Я выгнулась. Его рука скользнула по шее…
Завтрак позабыт, тарелки отодвинуты в сторону. Он усадил меня на стол перед собой, раздвинул ноги и встал между ними. Крепко поцеловал. Беспокоившая меня с утра головная боль почти исчезла. Кажется, я научилась с ней мириться.
Его поцелуи перемежались моими воспоминаниями. Прогулки по осеннему лесу, желание надышаться на несколько дней вперёд, мысли о необычном ящерре, запертом в клетке.
В момент, когда Руанн уже едва сдерживался от желания, я прошептала:
— Куда делись люди со «Станции 5»?
Его руки замерли, взгляд сфокусировался на моем лице. Ощерился.
— Учишься быть хитрой?
К чёрту всё — учусь!
— Скажи правду, и мы попытаемся двигаться дальше, — я схватила его за одежду и притянула к себе практически вплотную. — Ты не сможешь скрывать от меня вечно…
Ящерр разглядывал меня с непонятным выражением на лице.
— Ты права, я не смогу скрывать от тебя вечно…
Затем очень медленно отодрал мои руки от своей рубашки. Одним глотком допил странную густую жидкость в чашке и направился к выходу.
— Сейчас я должен идти. Венилакриме… — голос смягчился, — вечером. Я даю тебе своё слово — вечером.
И вышел.
Не могу сказать, что ждала судью, будучи как на иголках. За время его отсутствия у меня появилась возможность ещё раз обследовать дом и даже запомнить расположение некоторых комнат.
В жилище Руанна все подчинялись определённой иерархии. Эта иерархия устанавливалась годами, и лишь ко мне не знали, как относиться. В один миг я перепрыгнула все общественные ступени и оказалась на самой верхушке.
Руанн преподносил меня как второго человека в имении. Но и он, и я понимали, что это не так, хотя бы потому, что за мной следили все кому не лень: ящерры, жуки, земляне. Да ещё и камерами был утыкан каждый закуток.
Бедная Возница, она была вынуждена ходить за мной по пятам и объяснять устройство дома, а также основы ящерриного миропорядка.
Из её рассказов я поняла, что всё не так, как кажется. На первый взгляд, жизнь ящерров и земных практически ничем не отличается. Казалось бы, та же еда, одежда, транспортные средства, обстановка в доме. На самом деле всё другое. Вместо кофе — непонятная каффа, вместо замков — необычные коды. У них другие верования, отношение к работе и свободному времени. Даже стричься им можно только в особые дни.
Иногда эта терпеливая женщина останавливалась посреди комнаты или коридора и указывала на мелочи, на которые я бы не обратила внимания.
— …А вот эта картина на стене — из разрушенного города.
— Какого города?
— Вы, наверное, и не слышали о нём. Назывался Мыслите. Ударение на первом слоге… Мыс-ли-те.
— Почему же, слышала. Именно рядом с этим городом находилась трагично разрушенная «Станция 17».
Женщина усмехнулась. Думаю, ей понравилась моя осведомлённость.
— Судья Руанн собирает антиквариат из Мыслите. Многое, конечно, было утрачено, сгорело или попросту сложно достать.
— Ну да, наш ящерр испытывает особое пристрастие к тому, что сложно достать.
— У нашего ящерра есть такое свойство, — хмыкнула собеседница. — Но на Мыслите действительно стоит обратить внимание. Единственный город, построенный совместно землянами и ящеррами.
— Интересно. А что там сейчас?
Женщина посмотрела на меня… странно. Я не поняла этого взгляда.
— Город реставрировали, восстановили величие. Но судья считает, что теперь это просто большой населённый пункт, не более.
— Возница, а вы как считаете?
Слабая улыбка украсила лицо управляющей.
— Мыслите — единственный город, виденный мной, мощь которого имеет право соревноваться с Гнездом… Но там свои законы, своё правление. В этом городе не особо хорошо относятся к земным людям. Какая ирония судьбы, не так ли?
— Пожалуй.
— Вы ведь слышали, наверное, о соревнованиях? — спросила она осторожно.
— К сожалению, нет.
— Может, оно и к лучшему. Лучше вам не знать, какими жестокими бывают судьи.
От этой фразы повеяло чем-то личным. Мне стало неуютно, будто я подслушала чужой разговор.
Мы молчали. Шли дальше. Мне была интересна тема разговора и я очень хотела её продолжить.
— А вы как туда попали?
— В Мыслите?
— Да.
— Ездила с судьёй. Он вынужден там бывать время от времени, — пауза. — К тому же там живёт мой муж с дочерью.
— Ох. А почему...
— Так сложились обстоятельства, — прервала управляющая и ускорила шаг. В её голосе послышались нотки раздражения.
— Ясно…
Возница оказалась неглупой женщиной. Хоть и по приказу, она исполняла свой долг весьма тщательно. Проявила завидное терпение, объясняя, кто за что отвечает, и чем, при желании, я могла бы занять свободное время. Например, упомянула о цветах в оранжерее, о роскошных купальнях под прозрачными куполами. Намекнула, что Руанн был бы рад, если бы я поездила по городу и порадовала себя чем-то: одеждой, едой, другими забавами…
Я удивилась тому, что Руанн позволил мне выезжать, о чём не преминула сообщить Вознице.
— Меня это тоже удивило, — осторожно ответила управляющая. — Это говорит об уважении с его стороны. Но…
— Что?
— Не думаю, что вам позволят выезжать одной. Насколько мне известно, вам полагается охрана... — заметив, что я раздражена упоминанием об охране, она поспешила сменить тему. — Если пожелаете, я могу дать список ювелирных магазинов…
— Посмотрите на меня. Неужели я похожа на человека, желающего обвешаться золотом на третий день рабства?
Женщина дёрнулась при слове «рабство».
Ближе к вечеру моя нервозность достигла предела. Я была взвинчена, снова болела голова. Было ощущение, что чем дольше нет Руанна, тем чётче я осознаю странности собственного поведения. Как я могла всего за несколько дней превратиться в домашнего зверька?
Управляющая это видела.
— Не стоит воспринимать всё так…
— Определённо? А как я должна всё это воспринимать? Вы же прекрасно понимаете — меня сюда ради развлечений ящерра привезли.
Возница поджала губы.
— По крайней мере, вы можете противостоять его влечению. Большинству и это недоступно.
— Почему вы думаете, что могу?
— Потому что видела, как это бывает. Привлечённая девушка — глупа, она ничего не видит и не знает, ей только ящерр нужен. Вы, насколько я могу судить, не такая.
— Не такая, — ответила я, думая о своём. — Скажите, надолго он отлучился?
— Обычно в шесть судья уже возвращается домой, — ответила Возница. — Но бывает, и до ночи там засиживается. Маятник ведь очень близко, Руанн потому и выбрал этот дом.
— А где он жил раньше?
— Он хозяин имения уже очень давно. Жил здесь, когда я начала у него служить.
— Сколько в таком случае Руанну лет?
— Сложно сказать… Я поступила на службу почти двадцать лет назад — переехала в Гнездо из другого города.
Возница вошла в гостиную. Я — следом.
Большая светлая комната, приятная, ненавязчивая. По центру стол, на столе — тарелка с фруктами.
Я схватила яблоко и жадно вгрызлась в сочную мякоть. Кислое. На станции мы были ограничены в свежей пище, а у Руанна еда валялась на каждом углу.
— Мне кажется, он… жесток, — выдавила я из себя. Женщина замерла. — Не волнуйтесь, Возница, это был не вопрос — так, констатация факта.
В комнату вошла девочка-подавальщица с подносом в руках. Оказывается, Руанн приказал подать ужин именно сюда.
— Извините, но я должна накрыть стол к приходу судьи. Это мои прямые обязанности, — сказала Возница, приступая к сервировке. Девчушка-подавальщица была у неё на подхвате.
Когда в Гнезде стало известно, что он попал в плен, начались неформальные переговоры с Главой. Маятник требовал немедленного возвращения своего идола, но у Руанна были свои цели.
Удивительно, но Глава защищал девушку, никак не поддаваясь на уговоры. Он требовал, чтобы в случае побега Лин могла уехать с ним.
— В роли кого? — взбесился Руанн. Старик ей в дедушки годился.
— В роли воспитанницы, — хмыкнул Глава. — Я бы её и пальцем не тронул — слишком уважаю опекуншу девушки.
— Тогда сделай так, чтобы она каждое утро приходила ко мне. Иначе тебя постигнет участь остальных членов вашшшей обшщины.
— А не много ли ты на себя берёшь, ящеррка? — разозлился Глава. — Ты пока только словами разбрасываешься, находясь на нашей территории и в нашей клетке, — и стукнул тростью по прутьям решётки.
— Разве с тобой не связывались?
Глава бесстрастно сдвинул брови, а пленник продолжил:
— Как ты думаешшшь, кто сдерживает загоны терциев от вторжения на вашшу хило упрятанную территорию? Да-да, атаковать будут именно они.
— Вы нас десятилетиями найти не могли! — разозлился Глава.
— Да, но всё же нашшли, — ухмыльнулся Руанн. — И даже смогли завербовать вашего человека.
Глава потёр переносицу. Он из последних сил пытался успокоиться.
— А если она не придёт — голодать будешь, ящерр?
Руанн не обратил внимания на эти слова.
— Сделай так, чтобы она пришшла!
И она приходила. Злилась, но приходила. Ставила перед ним поднос с едой и ждала в кабинке на проходной, пока он поест. Сидеть рядом не хотела.
Руанн потихоньку сходил с ума. И хоть знал (должен был знать), что она испытывает то же, что и он, решил проверить её, разыграв карту с затоплением станции.
Он ждал с нетерпением, и даже для себя не нашёл ответа на вопрос: что будет, если она наплюёт на всё и не придёт, чтобы спасти его, Руанна, от неминуемой смерти? Что он сделает? Неужели откажется от девушки?
Нет, не откажется, с сожалением пришлось констатировать судье. Не сможет.
Но она пришла. И Руанн испытал такую отчаянную смесь радости и желания защитить, что на миг стало страшно. За себя. За неё.
Сбылось самое древнее и самое почитаемое предсказание их предков. Это она!
Глава девятая
Просыпаться в его объятьях.
Завтракать и обедать рядом с ним.
Доверять и быть той, кому доверяют.
Обнимать, когда пожелаю, и знать, чувствовать, что любима.
Спать с ним… Дотрагиваться до его кожи.
Чувствовать его. Понимать его.
Быть под его защитой.
Ждать его. Желать его. Радовать его и радоваться вместе с ним.
Заботиться о нём.
Ощущать его заботу…
Куда делись люди со «Станции 5»?
***
Я проснулась… рядом с Руанном. Несколько секунд ушло на осмысливание ситуации. Захотелось растянуть миг бездействия.
Я люблю тебя, ящерр. Странно, что я осознала правду так быстро. И это не просто слова. Я под твоим влиянием, в твоих руках. Какая сила привяжет тебя ко мне надолго?
У тебя власть, ты нужен целому городу, ты отдаёшь приказы.
Я — часть другого мира. Ещё несколько месяцев назад я боялась даже вида ящерров, а сейчас просыпаюсь в обнимку с одним из них.
Какая сила способна удержать твой интерес надолго? Что будет со мной, когда ты уйдёшь наигравшись?
Я всегда верила в равенство. Вызывающий восхищение мужчина должен быть с женщиной, которой так же безоговорочно восторгаются. Я тебе не ровня.
С тобой тепло… надёжно. Я прячусь от вашей системы, а ты — часть этой системы — защищаешь меня.
Надолго ли?
Заходить в твой дом, когда ты собственноручно открываешь дверь, и чувствовать, как важно для тебя моё одобрение.
Надолго ли!?
Я приподнялась на руке, разглядывая комнату, в которой посчастливилось проснуться.
Его комната. Высокий потолок, метра четыре, наверное. Занавески насыщенного винного цвета. Открытое окно, откуда дул сильный ветер, он гонял шторы то вверх, то вниз.
Мы уснули в окружении ветров. На улице осень — пронизывающая, неспокойная, а я и не заметила, потому что с ним — тепло.
Надолго ли?
Я повернула голову и встретила его внимательный взгляд. Руанн думал, что понимает меня:
— Хочешшь убежать?
— Возможно…
— Извини, но у тебя вряд ли получится.
Великий судья грубо схватил меня за талию и припечатал к себе. Я затихла у него под боком. Помолчали. Мне не хотелось вставать с постели и встречать мир, в котором я оказалась без малого два дня назад.
— Всё слишком быстро… — пробормотала, разглядывая его пальцы: крупные, с серебристым оттенком.
— Наоборот, всё слишшшшком медленно… Представь, каково было мне — сидеть в клетке, маяться от безделья в ожидании, когда ты появишшшься.
— Ты не создавал впечатления мающегося от безделья, а тем более — ожидающего.
— Не хватало только раскрывать все карты, — прищурился Руанн. — Ты бы сразу начала вить из меня верёвки…
— Как же! Попробуй свить из тебя верёвки!
— Ну, — он перекатился и навис сверху, — если хорошшшшенько постараться…
***
На этом история могла закончиться. Я смирилась и доверилась мужчине, обещавшему посадить меня в клетку. Так тривиально, так естественно — сдаться в руки сильнейшего.
Но!
Всегда бывает «но».
Я лежала в предрассветной мгле, в абсолютной тишине, и дыхание Руанна было единственным, что нарушало утренний покой. Свет заглядывал в комнату сквозь занавески… Это было так прекрасно, что даже становилось страшно.
Меня беспокоило, как быстро я покорилась. И я не имела права откладывать разговор о том, что произошло на «Станции 5». Даже окунувшись в омут нового чувства, я не переставала волноваться о Вире, о Четвёртой и даже о Шестом с его золотыми коронками на зубах.
Правильную девочку Лин в буквальном смысле глушило чувство долга. Я задавалась вопросом: что происходит? Почему всего за несколько дней я так сильно изменилась? Почему, когда я с ним, постоянно держу рот на замке?
«Лин, что с тобой? На станции была Вира, женщина, заботившаяся о тебе столько лет! Твоя приёмная мать! Неужели ты забыла?»
Понемногу накатывала головная боль. Я представила, как передо мной развернулась глубокая чёрная воронка, и из неё начало вываливаться осознание того, в какую ситуацию я угодила.
Внезапно я почувствовала движение рядом. Руанн проснулся. Он посмотрел на меня сонным взглядом и, видимо, увидел нечто, что ему не понравилось. Судья прикоснулся к моему лицу и притянул ближе к себе.
Воронка исчезла. Исчезли сомнения. Мне удалось убежать от предрассветной мглы.
***
Ранним утром я застала Руанна за завтраком. На третий день моего пребывания в доме он собирался на службу. До этого проводил всё время со мной — показывал дом, рассказывал о себе… Я слушала. Молчала и слушала.
Две ночи вместе, а как много всего изменилось.
Руанн дал понять, что график у него нестабильный. Иногда он решал вопросы дома, но часто был вынужден ездить в Маятник. У него обязанности. Он не говорил об этом вслух, но я догадывалась, что в ближайшее время все его дела и разговоры будут касаться последней операции.
«Станция 5». Он должен отчитаться.
Я подошла к своему судье и положила руки ему на плечи. Он моментально напрягся и так же быстро — расслабился. Это было не отторжение, скорее удивление.
Ночью я прикасалась к этим плечам и целовала без чувства стыда. Но утром, когда мы были в одежде, не могли закрыть глаза и предаться страсти, всё ощущалось иначе.
Две ночи вместе. Ни о каких привычках не может быть и речи. Что бы мы ни делали — всё вызывало удивление.
— Когда вернёшься?
Ящерр поцеловал мою руку. Посадил к себе на колени.
— Поверь, как можно быстрее… Вот так, прогнись немного…
Я выгнулась. Его рука скользнула по шее…
Завтрак позабыт, тарелки отодвинуты в сторону. Он усадил меня на стол перед собой, раздвинул ноги и встал между ними. Крепко поцеловал. Беспокоившая меня с утра головная боль почти исчезла. Кажется, я научилась с ней мириться.
Его поцелуи перемежались моими воспоминаниями. Прогулки по осеннему лесу, желание надышаться на несколько дней вперёд, мысли о необычном ящерре, запертом в клетке.
В момент, когда Руанн уже едва сдерживался от желания, я прошептала:
— Куда делись люди со «Станции 5»?
Его руки замерли, взгляд сфокусировался на моем лице. Ощерился.
— Учишься быть хитрой?
К чёрту всё — учусь!
— Скажи правду, и мы попытаемся двигаться дальше, — я схватила его за одежду и притянула к себе практически вплотную. — Ты не сможешь скрывать от меня вечно…
Ящерр разглядывал меня с непонятным выражением на лице.
— Ты права, я не смогу скрывать от тебя вечно…
Затем очень медленно отодрал мои руки от своей рубашки. Одним глотком допил странную густую жидкость в чашке и направился к выходу.
— Сейчас я должен идти. Венилакриме… — голос смягчился, — вечером. Я даю тебе своё слово — вечером.
И вышел.
***
Не могу сказать, что ждала судью, будучи как на иголках. За время его отсутствия у меня появилась возможность ещё раз обследовать дом и даже запомнить расположение некоторых комнат.
В жилище Руанна все подчинялись определённой иерархии. Эта иерархия устанавливалась годами, и лишь ко мне не знали, как относиться. В один миг я перепрыгнула все общественные ступени и оказалась на самой верхушке.
Руанн преподносил меня как второго человека в имении. Но и он, и я понимали, что это не так, хотя бы потому, что за мной следили все кому не лень: ящерры, жуки, земляне. Да ещё и камерами был утыкан каждый закуток.
Бедная Возница, она была вынуждена ходить за мной по пятам и объяснять устройство дома, а также основы ящерриного миропорядка.
Из её рассказов я поняла, что всё не так, как кажется. На первый взгляд, жизнь ящерров и земных практически ничем не отличается. Казалось бы, та же еда, одежда, транспортные средства, обстановка в доме. На самом деле всё другое. Вместо кофе — непонятная каффа, вместо замков — необычные коды. У них другие верования, отношение к работе и свободному времени. Даже стричься им можно только в особые дни.
Иногда эта терпеливая женщина останавливалась посреди комнаты или коридора и указывала на мелочи, на которые я бы не обратила внимания.
— …А вот эта картина на стене — из разрушенного города.
— Какого города?
— Вы, наверное, и не слышали о нём. Назывался Мыслите. Ударение на первом слоге… Мыс-ли-те.
— Почему же, слышала. Именно рядом с этим городом находилась трагично разрушенная «Станция 17».
Женщина усмехнулась. Думаю, ей понравилась моя осведомлённость.
— Судья Руанн собирает антиквариат из Мыслите. Многое, конечно, было утрачено, сгорело или попросту сложно достать.
— Ну да, наш ящерр испытывает особое пристрастие к тому, что сложно достать.
— У нашего ящерра есть такое свойство, — хмыкнула собеседница. — Но на Мыслите действительно стоит обратить внимание. Единственный город, построенный совместно землянами и ящеррами.
— Интересно. А что там сейчас?
Женщина посмотрела на меня… странно. Я не поняла этого взгляда.
— Город реставрировали, восстановили величие. Но судья считает, что теперь это просто большой населённый пункт, не более.
— Возница, а вы как считаете?
Слабая улыбка украсила лицо управляющей.
— Мыслите — единственный город, виденный мной, мощь которого имеет право соревноваться с Гнездом… Но там свои законы, своё правление. В этом городе не особо хорошо относятся к земным людям. Какая ирония судьбы, не так ли?
— Пожалуй.
— Вы ведь слышали, наверное, о соревнованиях? — спросила она осторожно.
— К сожалению, нет.
— Может, оно и к лучшему. Лучше вам не знать, какими жестокими бывают судьи.
От этой фразы повеяло чем-то личным. Мне стало неуютно, будто я подслушала чужой разговор.
Мы молчали. Шли дальше. Мне была интересна тема разговора и я очень хотела её продолжить.
— А вы как туда попали?
— В Мыслите?
— Да.
— Ездила с судьёй. Он вынужден там бывать время от времени, — пауза. — К тому же там живёт мой муж с дочерью.
— Ох. А почему...
— Так сложились обстоятельства, — прервала управляющая и ускорила шаг. В её голосе послышались нотки раздражения.
— Ясно…
Возница оказалась неглупой женщиной. Хоть и по приказу, она исполняла свой долг весьма тщательно. Проявила завидное терпение, объясняя, кто за что отвечает, и чем, при желании, я могла бы занять свободное время. Например, упомянула о цветах в оранжерее, о роскошных купальнях под прозрачными куполами. Намекнула, что Руанн был бы рад, если бы я поездила по городу и порадовала себя чем-то: одеждой, едой, другими забавами…
Я удивилась тому, что Руанн позволил мне выезжать, о чём не преминула сообщить Вознице.
— Меня это тоже удивило, — осторожно ответила управляющая. — Это говорит об уважении с его стороны. Но…
— Что?
— Не думаю, что вам позволят выезжать одной. Насколько мне известно, вам полагается охрана... — заметив, что я раздражена упоминанием об охране, она поспешила сменить тему. — Если пожелаете, я могу дать список ювелирных магазинов…
— Посмотрите на меня. Неужели я похожа на человека, желающего обвешаться золотом на третий день рабства?
Женщина дёрнулась при слове «рабство».
Ближе к вечеру моя нервозность достигла предела. Я была взвинчена, снова болела голова. Было ощущение, что чем дольше нет Руанна, тем чётче я осознаю странности собственного поведения. Как я могла всего за несколько дней превратиться в домашнего зверька?
Управляющая это видела.
— Не стоит воспринимать всё так…
— Определённо? А как я должна всё это воспринимать? Вы же прекрасно понимаете — меня сюда ради развлечений ящерра привезли.
Возница поджала губы.
— По крайней мере, вы можете противостоять его влечению. Большинству и это недоступно.
— Почему вы думаете, что могу?
— Потому что видела, как это бывает. Привлечённая девушка — глупа, она ничего не видит и не знает, ей только ящерр нужен. Вы, насколько я могу судить, не такая.
— Не такая, — ответила я, думая о своём. — Скажите, надолго он отлучился?
— Обычно в шесть судья уже возвращается домой, — ответила Возница. — Но бывает, и до ночи там засиживается. Маятник ведь очень близко, Руанн потому и выбрал этот дом.
— А где он жил раньше?
— Он хозяин имения уже очень давно. Жил здесь, когда я начала у него служить.
— Сколько в таком случае Руанну лет?
— Сложно сказать… Я поступила на службу почти двадцать лет назад — переехала в Гнездо из другого города.
Возница вошла в гостиную. Я — следом.
Большая светлая комната, приятная, ненавязчивая. По центру стол, на столе — тарелка с фруктами.
Я схватила яблоко и жадно вгрызлась в сочную мякоть. Кислое. На станции мы были ограничены в свежей пище, а у Руанна еда валялась на каждом углу.
— Мне кажется, он… жесток, — выдавила я из себя. Женщина замерла. — Не волнуйтесь, Возница, это был не вопрос — так, констатация факта.
В комнату вошла девочка-подавальщица с подносом в руках. Оказывается, Руанн приказал подать ужин именно сюда.
— Извините, но я должна накрыть стол к приходу судьи. Это мои прямые обязанности, — сказала Возница, приступая к сервировке. Девчушка-подавальщица была у неё на подхвате.
