Её руки легли на подлокотники, обработанное дерево согрело кожу. Всё это Лин делала медленно, и лишь ощутив, что смогла занять максимально удобную позу, опять посмотрела на гостей. На всех разом.
Им было что сказать, но никто не смел произнести первую фразу. Бывшие руководители «Станции 5» глядели на девушку в кресле — усталую, растрёпанную, с прилипшими к лицу волосами, — и сравнивали её с той, что ещё год назад так настырно требовала от них повышений. Осталась ли она прежней: вздорной и чуть-чуть грубоватой, с этими её попытками всем угодить, быть полезной каждому?
— Лин, мы благодарны тебе…
Это Лекс-Ка. Он, конечно, он, кто ещё мог сделать первый шаг?
— Ради «Станции 5» ты рискнула всем. Мы знаем о твоём поступке. И мы собрались здесь… чтобы выразить признательность.
Она едва удержалась от того, чтобы не спросить: «О каком поступке идёт речь?». Удержалась. Древнее правило гласило: если ты молчишь — другие говорят.
Кашлянула Вира. Она до последнего сомневалась — стоит ли идти на такой решительный шаг и позволять Лин увидеть всё самостоятельно. Решила, стоит. Слова этих псевдоруководителей, утративших свою власть вне «Станции 5», возымеют эффект. Лин столько лет добивалась их расположения… Она поверит.
Вире стало не по себе. Зачем она столько лет позволяла своей дочери верить в то, что они — высшая власть? Ради безопасности? Той самой, эфемерной и утраченной…
— Хорошо… — Лин на секунду прикрыла глаза. — Объясните, за что же вы так благодарны?
Вира подошла к креслу Лин. Положила руки ей на плечи. Защищая или только создавая видимость защиты.
— Думаю, ты захочешь узнать их версию развития событий…
Лин подумала. Оглянулась на Виру.
— Да, наверное, захочу…
— Остались записи, — отозвался Лекс-Ка, — где ты, Венилакриме, пытаешься остановить ящерров. Мы знаем, многим людям удалось спастись благодаря тебе. Ты отвлекла ящерров, давая нам время эвакуировать население.
— Не вы эвакуировали, — тихо произнесла Вира, но все её услышали. Прищуренный взгляд остановился на Лекс-Ка. — Не делай вид, будто вы причастны к спасению этих людей.
— Но, — Лин беспомощно оглянулась на Виру, — такого… такого не было.
— Было! — громко возразила Вира. Чересчур громко, даже резко. — И мы можем это доказать… Славий, включи проекцию.
Мужчина, которого Лин про себя называла Глазастым, наконец-то обрёл имя. Он достал из внутреннего кармана квадратный диск. Резко замахнулся от плеча и прилепил его к стене. Посреди комнаты возник большой двусторонний экран. Плоский, как монета, с синеватым отливом по бокам.
На экране — движение. Бежала девушка. Жуки начали снимать не с самого начала, поэтому непонятно — откуда и куда она бежала. Ясно одно: эта девушка — Венилакриме.
Каждый присутствующий в комнате с лёгкостью узнает эту дорогу. Именно её нужно выбирать в случае эвакуации. Лин ощутила, как по спине пробежал холодок.
Позади были слышны крики. Ящерриное клокотание. Возникло подозрение, что за Лин гонятся, не уверенность — смутное подозрение. Она подбежала к выходу и ввела код. Дополнительный источник питания всё ещё работал — дверь поддалась.
Лин ступила на сырую землю. На улице ночь, но искусственное освещение делало картинку очень светлой, почти как днём.
Листья, которыми был прикрыт выход, ударили её по лицу. В уголке губ собралась маленькая капелька крови. В глаз попала соринка. Она сделала несколько размашистых шагов вперёд и увидела…
Вокруг было много земных людей. Ящерры выстроили их в стройные ряды и медленно заставляли заходить на борт кораблей — больших, круглых, зависших в метре от земли. Повсюду была слышна ругань, детские крики, мольба.
Процессом отправки руководили не терции, а обычные военные ящерры. Но их было много, и они все вооружены до зубов. Враги не использовали влечение — сила оружия убедительнее и требует меньше затрат.
Девушка на экране вздрогнула. Её ужас очевиден, ведь она ещё не жила в доме судьи, не привыкла быть окружённой ящеррами. Она бы хотела убежать обратно на станцию. Спрятаться, и пусть они её подорвут вместе с этим местом. Все её силы уходили на то, чтобы не закричать.
Как они могли не услышать скрип открываемой ею двери?
Да нет же, услышали. Девушку увидели как минимум двое ящерров. Один из них прошипел непонятный звук. Тогда и остальные заметили застывшую фигуру. И лишь руководившие погрузкой не стали отвлекаться.
Ящерры начали приближаться. Их тела сгруппированы — каждый готов к прыжку.
Лин осмотрелась.
Тысячи людей. И десятки кораблей. Не машин, а настоящих кораблей для дальних полётов. Наверное, камера-жук засел на дереве. Он удачно сфокусировался, и на экране крупным планом появилось лицо Лин — с капелькой запёкшейся крови в уголке губ и покрасневшим глазом. С лицом, концентрирующим в себе ужас, отчаяние и решимость одновременно.
Ящерры тем временем сужали круг. Они были осторожны — землянке вредить нельзя, но девушка об этом не знала. Она понимала другое — через несколько секунд её поймают. Что будет дальше — непонятно. Всё, что ей оставалось, — это задаваться вопросом: что происходит и почему земных людей сгружают на корабли.
«Станция 5». Те, кто там жил. Мужчины и женщины. Дети в колодках. Васильковое свечение на руках пробивалось даже сквозь одежду. Это мерцание, излучаемое орешниками.
Ящерры очень близко — рукой подать, но они не нападали.
От напряжения мышцы свело судорогой. Видно, что ей было очень страшно. Девушка была готова вытащить нож, который (она знала наверняка) прольёт не кровь ящерров, но её собственную.
— Отошли!
Лин не поняла приказа. Зато другая Лин, наблюдавшая за всем со стороны, догадалась, что происходит.
— Отошли от неё. Немедленно! — повторился приказ.
Уверенный голос. Бывший пленник — с раной на плече, в рваной одежде, появился из той самой двери, через которую несколько минут назад пришла Лин. Видимо, именно он был тем, от кого она убегала.
Рядом с Руанном появилось несколько терциев, они послушно замерли, ожидая приказов.
Девушка посмотрела на судью. Выражение его лица говорило само за себя: он был по-настоящему зол. И когда их взгляды встретились, стало понятно: до этого Лин было неизвестно, что такое настоящий страх.
— Венилакриме…
Девушка всхлипнула. На экране она казалась такой трогательной и беззащитной, что повзрослевшей почти на год Лин захотелось отвернуться. Она никогда не видела себя такой… слабой и наивной. Во взгляде той, другой, — мольба о помощи, молчаливый призыв пощадить. Лин представляла себя иначе — сильной и сдержанной. Не вот этой слабой девчушкой.
— Подойди ко мне… — властно потребовал Руанн.
Создалось впечатление, что она хотела послушаться. Ведь лучше подойти к нему одному, чем иметь дело с остальными.
Но на глазах у людей? У тех, кто считал её защитницей?
— Дай команду, чтобы отошли! — закричала Лин. — Прикажи, чтобы ящерры отошли! Либо они это сделают, либо…
— Либо что?
Венилакриме замерла. На глазах Руанн сбрасывал маску пленника и превращался в того, кем был на самом деле, — в судью.
Она знала наверняка: ящерры, пока не получат приказ, не сдвинутся с места. Знала также — у каждого из них есть парализующие нити. Если Руанн скомандует — её вмиг оглушат. Но и у неё припрятан козырь.
Венилакриме выхватила из-за пояса нож и в секунду приставила острый конец к своему горлу. Ящерры насторожились. Резко поднятая вверх рука судьи — единственное, что удерживало их от атаки.
Руанн занервничал.
— Видишь, как бывает, судья, — неестественно громко засмеялась девушка. — Кто бы мог подумать: я приставила нож к своему горлу, но волнует это тебя.
— Чего ты от меня хочешшь, Лин?
Она резко перестала смеяться.
— Прикажи им отойти.
Несколько секунд судья молчал, и лишь тогда кивнул — круг разомкнулся. Ящерры сделали несколько шагов назад. Руанн с места не сдвинулся.
— Ты пытался меня обмануть…
— Когда же? — усмехнулся Руанн.
— Хотел, чтобы я не увидела всего этого, — кивнула на закованных людей.
Все они молчали, даже маленькие дети не хныкали. Их конвоиры приостановили работы по транспортировке земных на корабли. Кажется, и те, и другие осознавали важность момента.
— И как бы ты потом объяснял исчезновение людей? — спросила Лин. — Нет-нет, судья, не вздумай двигаться! Я против самоубийств, но в данном случае у меня может не остаться выбора. Расскажи лучше, к-какую сказку ты для меня придумал на этот раз, многоуважаемый судья? Ведь для тебя почему-то очень важно, чтобы я верила твоим сказкам.
Дерзкая на первый взгляд фраза к концу немного смазалась. Проскользнули в ней и отчаяние, и слезы, и даже страх.
— Куда вы сгружаете этих людей?
Лезвие ножа больно впивалось в кожу. Девушка каждой клеточкой своего тела ощущала своё дыхание. Только в момент отчаяния пришло понимание того, как совершенно работает её организм. Как воздух накапливается в лёгких, как напряжены руки. Как ветер щекочет кожу головы.
На улице понемногу светало.
Судья усмехнулся.
— Ты говорила, что не веришшшь моим словам. Так почему тебе хватает смелости держать нож у своего горла и угрожать мне? Думаешшь, не нападу?
— Не знаю. Но у меня есть шанс проверить, — и нажала сильнее на горло.
К чести ящерра, он сумел сохранить на лице равнодушное выражение. И лишь другая Лин, наблюдавшая со стороны и знавшая Руанна намного лучше, заметила, как дорого ему обошлась эта бесстрастность. Напряжение в его мышцах достигло предела.
— Венилакриме…
— Ящерр, отпусти людей…
Было слышно завывание ветра.
— Не могу…
Такой простой ответ обезоружил. Лин изо всех сил пыталась не потерять надежду.
— Врёшь! — закричала она.
Руанн хотел сделать шаг к Лин, но вовремя заметил предостерегающий взгляд и отказался от этой затеи.
— Отпусти людей, Руанн. Немедленно!
Она была на грани паники. И Руанн, умный мужчина, не мог этого не видеть. Он обернулся к солдатам и прошипел им что-то на ящеррином. Видимо, это была некая команда, а не осмысленное слово.
— Вот что мы сделаем, Лин. Я отпушщу треть этих людей. Слушшай внимательно, треть, не более. Ты за это отбросишшь нож в сторону и позволишшь подойти к тебе.
— Половину!
— Треть! — бескомпромиссно парировал Руанн. — Более чем достаточная цена за одну тебя.
Он усмехнулся, но глаза его оставались серьёзными.
— Сначала я хочу видеть, как эти люди уйдут.
— И на что ты рассчитываешшь? Мы их поймаем за считаные минуты.
…Лин, сидящая в мягком кресле, знала, что её мысли сошлись в тем, что думала в тот момент другая Лин, находящаяся в лесу: «Попробуйте. Мы жили в этих лесах десятилетиями. Мы знаем все ловушки. И вас туда загоним, и сами сбежим».
— А остальные? Когда вы отпустите остальных?
— Когда ты, Венилакриме, окажешшься у меня в руках.
Лин вздрогнула.
— Я тебе не верю… Отпусти половину.
Руанн задумался. Та Лин, что на год старше, знала — это лишь маска. Он уже давно всё решил.
— И тогда ты согласна на мои условия?
— Да, Руанн, тогда я согласна.
— Хорошо, — медленно произнёс судья. — Пусть будет так.
Он подозвал к себе терция и проговорил ему на ухо несколько фраз. Звериная морда военного скривилась, после чего ящерр отошёл в сторону.
— Дай им… десять минут… пусть уйдут.
Судья медленно замотал головой.
— Слишшшшком долго. Три минуты — не более.
Девушка ещё сильнее надавила ножом на горло. Ящерр оскалился.
— Не разыгрывай эту карту дважды, Венилакриме. Опусти нож, девочка.
«Девочка» нахохлилась.
— Я не вижу, как люди уходят.
Их взгляды пересеклись. Мысленно Лин нарисовала качели, но не обычные, а похожие на весы: туда — сюда, туда — сюда.
Не было никаких команд. Руанн лишь кивнул другому ящерру, и тот нажал на некую пластину на рукаве.
Сначала ничего не происходило. Потом Лин заметила оживление в толпе. У половины людей орешники просто упали на землю.
— Те, на ком большшшше нет орешшников, могут уходить! — проговорил Руанн в поднесённый ему усилитель звука. Громкий голос разнёсся по всей поляне как гром. Лин показалось, она когда-то слышала и этот голос, и этот тембр, и именно так, усиленный динамиками. — Через три минуты мы кинемся за вами. Кто сумеет убежать — будет свободен.
Три минуты.
Лин посмотрела на судью. На лице его блуждала понимающая улыбка, в чём-то даже добрая.
— Опусти нож, Венилакриме, опусти…
— Нет! Три минуты…
— Хорошшшо…
Секунды переливались слишком медленно. От усталости затекла рука. Лин даже смотреть боялась на тех людей, что всё ещё были в колодках и орешниках, страшилась узнать среди них знакомые лица. Оставшихся пленников быстро погрузили в корабли. Способствовало этому и уменьшившееся количество людей. Несколько раз — так ей показалось — она слышала детский плач.
— Время истекло… Брось нож…
Девушка медленно набрала в лёгкие побольше воздуха. Руанн дёрнулся — видимо, ожидал от неё… чего-то лишнего.
— Хорошо… хорошо. Будь по-твоему, ящерр.
Одним движением она выпустила нож из ладоней. Распрямила пальцы. Послышался тупой звук. Острый предмет упал на землю.
Оба проследили глазами за полётом ножа. Секунда, вторая, третья…
Руанн усмехнулся... и начал к ней приближаться. Так быстро, что даже Венилакриме, наблюдавшая за всем из безопасной комнаты, вжалась в спинку кресла. Другой Лин, участнице событий, удалось удержаться. Она и шагу не ступила назад, за что повзрослевшая Венилакриме мысленно её похвалила.
Руанн подошёл. Лин захотелось сжаться, исчезнуть.
— Не стоило этого делать…
Он резко схватил Венилакриме за шею…
Внезапно произошло переключение на другую камеру. Второй «жук» снимал со спины, и сложно было понять, какую степень боли испытала девушка — лица её не видно. Почти сразу после прикосновения судьи Лин обмякла в его руках.
Последний кадр — голова Руанна, склонённая над лицом девушки.
Картинка посреди комнаты схлопнулась.
Лин отлепилась от спинки кресла. Костяшки пальцев побелели. Лицо ощущалось жарким и липким, но прикоснуться к нему и проверить это не было сил.
Девушка посмотрела на свои руки. Пальцы не слишком длинные, но и не короткие. Ногти до сих пор с аккуратным маникюром — остатки былой роскоши.
Былой… Ещё вчера она и не помышляла называть ту жизнь — былой. Это было её настоящее. Полное тайн, недомолвок, но рядом с ним.
— Я хочу уйти.
Пауза. Люди переглянулись, а затем — дружно посмотрели на Виру.
— Со станции? — уточнил Лекс-Ка.
— Пока — только из этой комнаты.
Повисло неловкое молчание. Какая-то женщина с ярко-красными губами скривилась. Не пренебрежительно, а как будто от зубной боли.
Вира закрыла глаза. Никто не должен увидеть, как она рада этому решению. Все эти люди свою миссию выполнили — заставили Лин сомневаться. Теперь дело за доказательствами. За грубыми, чёрными, токсичными доказательствами.
Повисло неловкое молчание. Какая-то женщина с ярко-красными губами скривилась. Не пренебрежительно, а как будто от зубной боли.
Вира закрыла глаза. Никто не должен увидеть, как она рада этому решению. Все эти люди свою миссию выполнили — заставили Лин сомневаться. Теперь дело за доказательствами. За грубыми, чёрными, токсичными доказательствами.
Вира подвернула рукава. Её длинная тога колыхнулась, капельки подсохшей грязи осыпались с подола на землю.
Им было что сказать, но никто не смел произнести первую фразу. Бывшие руководители «Станции 5» глядели на девушку в кресле — усталую, растрёпанную, с прилипшими к лицу волосами, — и сравнивали её с той, что ещё год назад так настырно требовала от них повышений. Осталась ли она прежней: вздорной и чуть-чуть грубоватой, с этими её попытками всем угодить, быть полезной каждому?
— Лин, мы благодарны тебе…
Это Лекс-Ка. Он, конечно, он, кто ещё мог сделать первый шаг?
— Ради «Станции 5» ты рискнула всем. Мы знаем о твоём поступке. И мы собрались здесь… чтобы выразить признательность.
Она едва удержалась от того, чтобы не спросить: «О каком поступке идёт речь?». Удержалась. Древнее правило гласило: если ты молчишь — другие говорят.
Кашлянула Вира. Она до последнего сомневалась — стоит ли идти на такой решительный шаг и позволять Лин увидеть всё самостоятельно. Решила, стоит. Слова этих псевдоруководителей, утративших свою власть вне «Станции 5», возымеют эффект. Лин столько лет добивалась их расположения… Она поверит.
Вире стало не по себе. Зачем она столько лет позволяла своей дочери верить в то, что они — высшая власть? Ради безопасности? Той самой, эфемерной и утраченной…
— Хорошо… — Лин на секунду прикрыла глаза. — Объясните, за что же вы так благодарны?
Вира подошла к креслу Лин. Положила руки ей на плечи. Защищая или только создавая видимость защиты.
— Думаю, ты захочешь узнать их версию развития событий…
Лин подумала. Оглянулась на Виру.
— Да, наверное, захочу…
— Остались записи, — отозвался Лекс-Ка, — где ты, Венилакриме, пытаешься остановить ящерров. Мы знаем, многим людям удалось спастись благодаря тебе. Ты отвлекла ящерров, давая нам время эвакуировать население.
— Не вы эвакуировали, — тихо произнесла Вира, но все её услышали. Прищуренный взгляд остановился на Лекс-Ка. — Не делай вид, будто вы причастны к спасению этих людей.
— Но, — Лин беспомощно оглянулась на Виру, — такого… такого не было.
— Было! — громко возразила Вира. Чересчур громко, даже резко. — И мы можем это доказать… Славий, включи проекцию.
Мужчина, которого Лин про себя называла Глазастым, наконец-то обрёл имя. Он достал из внутреннего кармана квадратный диск. Резко замахнулся от плеча и прилепил его к стене. Посреди комнаты возник большой двусторонний экран. Плоский, как монета, с синеватым отливом по бокам.
На экране — движение. Бежала девушка. Жуки начали снимать не с самого начала, поэтому непонятно — откуда и куда она бежала. Ясно одно: эта девушка — Венилакриме.
Каждый присутствующий в комнате с лёгкостью узнает эту дорогу. Именно её нужно выбирать в случае эвакуации. Лин ощутила, как по спине пробежал холодок.
Позади были слышны крики. Ящерриное клокотание. Возникло подозрение, что за Лин гонятся, не уверенность — смутное подозрение. Она подбежала к выходу и ввела код. Дополнительный источник питания всё ещё работал — дверь поддалась.
Лин ступила на сырую землю. На улице ночь, но искусственное освещение делало картинку очень светлой, почти как днём.
Листья, которыми был прикрыт выход, ударили её по лицу. В уголке губ собралась маленькая капелька крови. В глаз попала соринка. Она сделала несколько размашистых шагов вперёд и увидела…
Вокруг было много земных людей. Ящерры выстроили их в стройные ряды и медленно заставляли заходить на борт кораблей — больших, круглых, зависших в метре от земли. Повсюду была слышна ругань, детские крики, мольба.
Процессом отправки руководили не терции, а обычные военные ящерры. Но их было много, и они все вооружены до зубов. Враги не использовали влечение — сила оружия убедительнее и требует меньше затрат.
Девушка на экране вздрогнула. Её ужас очевиден, ведь она ещё не жила в доме судьи, не привыкла быть окружённой ящеррами. Она бы хотела убежать обратно на станцию. Спрятаться, и пусть они её подорвут вместе с этим местом. Все её силы уходили на то, чтобы не закричать.
Как они могли не услышать скрип открываемой ею двери?
Да нет же, услышали. Девушку увидели как минимум двое ящерров. Один из них прошипел непонятный звук. Тогда и остальные заметили застывшую фигуру. И лишь руководившие погрузкой не стали отвлекаться.
Ящерры начали приближаться. Их тела сгруппированы — каждый готов к прыжку.
Лин осмотрелась.
Тысячи людей. И десятки кораблей. Не машин, а настоящих кораблей для дальних полётов. Наверное, камера-жук засел на дереве. Он удачно сфокусировался, и на экране крупным планом появилось лицо Лин — с капелькой запёкшейся крови в уголке губ и покрасневшим глазом. С лицом, концентрирующим в себе ужас, отчаяние и решимость одновременно.
Ящерры тем временем сужали круг. Они были осторожны — землянке вредить нельзя, но девушка об этом не знала. Она понимала другое — через несколько секунд её поймают. Что будет дальше — непонятно. Всё, что ей оставалось, — это задаваться вопросом: что происходит и почему земных людей сгружают на корабли.
«Станция 5». Те, кто там жил. Мужчины и женщины. Дети в колодках. Васильковое свечение на руках пробивалось даже сквозь одежду. Это мерцание, излучаемое орешниками.
Ящерры очень близко — рукой подать, но они не нападали.
От напряжения мышцы свело судорогой. Видно, что ей было очень страшно. Девушка была готова вытащить нож, который (она знала наверняка) прольёт не кровь ящерров, но её собственную.
— Отошли!
Лин не поняла приказа. Зато другая Лин, наблюдавшая за всем со стороны, догадалась, что происходит.
— Отошли от неё. Немедленно! — повторился приказ.
Уверенный голос. Бывший пленник — с раной на плече, в рваной одежде, появился из той самой двери, через которую несколько минут назад пришла Лин. Видимо, именно он был тем, от кого она убегала.
Рядом с Руанном появилось несколько терциев, они послушно замерли, ожидая приказов.
Девушка посмотрела на судью. Выражение его лица говорило само за себя: он был по-настоящему зол. И когда их взгляды встретились, стало понятно: до этого Лин было неизвестно, что такое настоящий страх.
— Венилакриме…
Девушка всхлипнула. На экране она казалась такой трогательной и беззащитной, что повзрослевшей почти на год Лин захотелось отвернуться. Она никогда не видела себя такой… слабой и наивной. Во взгляде той, другой, — мольба о помощи, молчаливый призыв пощадить. Лин представляла себя иначе — сильной и сдержанной. Не вот этой слабой девчушкой.
— Подойди ко мне… — властно потребовал Руанн.
Создалось впечатление, что она хотела послушаться. Ведь лучше подойти к нему одному, чем иметь дело с остальными.
Но на глазах у людей? У тех, кто считал её защитницей?
— Дай команду, чтобы отошли! — закричала Лин. — Прикажи, чтобы ящерры отошли! Либо они это сделают, либо…
— Либо что?
Венилакриме замерла. На глазах Руанн сбрасывал маску пленника и превращался в того, кем был на самом деле, — в судью.
Она знала наверняка: ящерры, пока не получат приказ, не сдвинутся с места. Знала также — у каждого из них есть парализующие нити. Если Руанн скомандует — её вмиг оглушат. Но и у неё припрятан козырь.
Венилакриме выхватила из-за пояса нож и в секунду приставила острый конец к своему горлу. Ящерры насторожились. Резко поднятая вверх рука судьи — единственное, что удерживало их от атаки.
Руанн занервничал.
— Видишь, как бывает, судья, — неестественно громко засмеялась девушка. — Кто бы мог подумать: я приставила нож к своему горлу, но волнует это тебя.
— Чего ты от меня хочешшь, Лин?
Она резко перестала смеяться.
— Прикажи им отойти.
Несколько секунд судья молчал, и лишь тогда кивнул — круг разомкнулся. Ящерры сделали несколько шагов назад. Руанн с места не сдвинулся.
— Ты пытался меня обмануть…
— Когда же? — усмехнулся Руанн.
— Хотел, чтобы я не увидела всего этого, — кивнула на закованных людей.
Все они молчали, даже маленькие дети не хныкали. Их конвоиры приостановили работы по транспортировке земных на корабли. Кажется, и те, и другие осознавали важность момента.
— И как бы ты потом объяснял исчезновение людей? — спросила Лин. — Нет-нет, судья, не вздумай двигаться! Я против самоубийств, но в данном случае у меня может не остаться выбора. Расскажи лучше, к-какую сказку ты для меня придумал на этот раз, многоуважаемый судья? Ведь для тебя почему-то очень важно, чтобы я верила твоим сказкам.
Дерзкая на первый взгляд фраза к концу немного смазалась. Проскользнули в ней и отчаяние, и слезы, и даже страх.
— Куда вы сгружаете этих людей?
Лезвие ножа больно впивалось в кожу. Девушка каждой клеточкой своего тела ощущала своё дыхание. Только в момент отчаяния пришло понимание того, как совершенно работает её организм. Как воздух накапливается в лёгких, как напряжены руки. Как ветер щекочет кожу головы.
На улице понемногу светало.
Судья усмехнулся.
— Ты говорила, что не веришшшь моим словам. Так почему тебе хватает смелости держать нож у своего горла и угрожать мне? Думаешшь, не нападу?
— Не знаю. Но у меня есть шанс проверить, — и нажала сильнее на горло.
К чести ящерра, он сумел сохранить на лице равнодушное выражение. И лишь другая Лин, наблюдавшая со стороны и знавшая Руанна намного лучше, заметила, как дорого ему обошлась эта бесстрастность. Напряжение в его мышцах достигло предела.
— Венилакриме…
— Ящерр, отпусти людей…
Было слышно завывание ветра.
— Не могу…
Такой простой ответ обезоружил. Лин изо всех сил пыталась не потерять надежду.
— Врёшь! — закричала она.
Руанн хотел сделать шаг к Лин, но вовремя заметил предостерегающий взгляд и отказался от этой затеи.
— Отпусти людей, Руанн. Немедленно!
Она была на грани паники. И Руанн, умный мужчина, не мог этого не видеть. Он обернулся к солдатам и прошипел им что-то на ящеррином. Видимо, это была некая команда, а не осмысленное слово.
— Вот что мы сделаем, Лин. Я отпушщу треть этих людей. Слушшай внимательно, треть, не более. Ты за это отбросишшь нож в сторону и позволишшь подойти к тебе.
— Половину!
— Треть! — бескомпромиссно парировал Руанн. — Более чем достаточная цена за одну тебя.
Он усмехнулся, но глаза его оставались серьёзными.
— Сначала я хочу видеть, как эти люди уйдут.
— И на что ты рассчитываешшь? Мы их поймаем за считаные минуты.
…Лин, сидящая в мягком кресле, знала, что её мысли сошлись в тем, что думала в тот момент другая Лин, находящаяся в лесу: «Попробуйте. Мы жили в этих лесах десятилетиями. Мы знаем все ловушки. И вас туда загоним, и сами сбежим».
— А остальные? Когда вы отпустите остальных?
— Когда ты, Венилакриме, окажешшься у меня в руках.
Лин вздрогнула.
— Я тебе не верю… Отпусти половину.
Руанн задумался. Та Лин, что на год старше, знала — это лишь маска. Он уже давно всё решил.
— И тогда ты согласна на мои условия?
— Да, Руанн, тогда я согласна.
— Хорошо, — медленно произнёс судья. — Пусть будет так.
Он подозвал к себе терция и проговорил ему на ухо несколько фраз. Звериная морда военного скривилась, после чего ящерр отошёл в сторону.
— Дай им… десять минут… пусть уйдут.
Судья медленно замотал головой.
— Слишшшшком долго. Три минуты — не более.
Девушка ещё сильнее надавила ножом на горло. Ящерр оскалился.
— Не разыгрывай эту карту дважды, Венилакриме. Опусти нож, девочка.
«Девочка» нахохлилась.
— Я не вижу, как люди уходят.
Их взгляды пересеклись. Мысленно Лин нарисовала качели, но не обычные, а похожие на весы: туда — сюда, туда — сюда.
Не было никаких команд. Руанн лишь кивнул другому ящерру, и тот нажал на некую пластину на рукаве.
Сначала ничего не происходило. Потом Лин заметила оживление в толпе. У половины людей орешники просто упали на землю.
— Те, на ком большшшше нет орешшников, могут уходить! — проговорил Руанн в поднесённый ему усилитель звука. Громкий голос разнёсся по всей поляне как гром. Лин показалось, она когда-то слышала и этот голос, и этот тембр, и именно так, усиленный динамиками. — Через три минуты мы кинемся за вами. Кто сумеет убежать — будет свободен.
Три минуты.
Лин посмотрела на судью. На лице его блуждала понимающая улыбка, в чём-то даже добрая.
— Опусти нож, Венилакриме, опусти…
— Нет! Три минуты…
— Хорошшшо…
Секунды переливались слишком медленно. От усталости затекла рука. Лин даже смотреть боялась на тех людей, что всё ещё были в колодках и орешниках, страшилась узнать среди них знакомые лица. Оставшихся пленников быстро погрузили в корабли. Способствовало этому и уменьшившееся количество людей. Несколько раз — так ей показалось — она слышала детский плач.
— Время истекло… Брось нож…
Девушка медленно набрала в лёгкие побольше воздуха. Руанн дёрнулся — видимо, ожидал от неё… чего-то лишнего.
— Хорошо… хорошо. Будь по-твоему, ящерр.
Одним движением она выпустила нож из ладоней. Распрямила пальцы. Послышался тупой звук. Острый предмет упал на землю.
Оба проследили глазами за полётом ножа. Секунда, вторая, третья…
Руанн усмехнулся... и начал к ней приближаться. Так быстро, что даже Венилакриме, наблюдавшая за всем из безопасной комнаты, вжалась в спинку кресла. Другой Лин, участнице событий, удалось удержаться. Она и шагу не ступила назад, за что повзрослевшая Венилакриме мысленно её похвалила.
Руанн подошёл. Лин захотелось сжаться, исчезнуть.
— Не стоило этого делать…
Он резко схватил Венилакриме за шею…
Внезапно произошло переключение на другую камеру. Второй «жук» снимал со спины, и сложно было понять, какую степень боли испытала девушка — лица её не видно. Почти сразу после прикосновения судьи Лин обмякла в его руках.
Последний кадр — голова Руанна, склонённая над лицом девушки.
Картинка посреди комнаты схлопнулась.
Лин отлепилась от спинки кресла. Костяшки пальцев побелели. Лицо ощущалось жарким и липким, но прикоснуться к нему и проверить это не было сил.
Девушка посмотрела на свои руки. Пальцы не слишком длинные, но и не короткие. Ногти до сих пор с аккуратным маникюром — остатки былой роскоши.
Былой… Ещё вчера она и не помышляла называть ту жизнь — былой. Это было её настоящее. Полное тайн, недомолвок, но рядом с ним.
— Я хочу уйти.
Пауза. Люди переглянулись, а затем — дружно посмотрели на Виру.
— Со станции? — уточнил Лекс-Ка.
— Пока — только из этой комнаты.
Повисло неловкое молчание. Какая-то женщина с ярко-красными губами скривилась. Не пренебрежительно, а как будто от зубной боли.
Вира закрыла глаза. Никто не должен увидеть, как она рада этому решению. Все эти люди свою миссию выполнили — заставили Лин сомневаться. Теперь дело за доказательствами. За грубыми, чёрными, токсичными доказательствами.
Прода от 19.03.2018, 20:13
Повисло неловкое молчание. Какая-то женщина с ярко-красными губами скривилась. Не пренебрежительно, а как будто от зубной боли.
Вира закрыла глаза. Никто не должен увидеть, как она рада этому решению. Все эти люди свою миссию выполнили — заставили Лин сомневаться. Теперь дело за доказательствами. За грубыми, чёрными, токсичными доказательствами.
Вира подвернула рукава. Её длинная тога колыхнулась, капельки подсохшей грязи осыпались с подола на землю.
