Хилдис сложил ногу на ногу и, кокетливо оттопырив мизинчик, что, на мой скромный взгляд, являлось признаком жуткой вульгарности, прихлебывал из изящной чашки кофе. Наверняка натуральный, а не то жалкое подобие, каким поили в столовой адептов.
— Здравствуйте, — поздоровалась я из дверей.
Он демонстративно отвернулся к окну. Сердце сжалось от дурного предчувствия. Я перевела быстрый взгляд на Армаса, расположившегося за столом. Лицо куратора казалось непроницаемым.
— Проходите, Аниса, — кивнул он, внезапно назвав меня по имени. Похоже, дело было полный… швах.
Проходить не хотелось, но я заставила себя сделать пару мелких шагов и как-то неловко замерла посреди кабинета.
— Я вас вызвал, чтобы обсудить одну неприятную ситуацию, которая случилась на лекции магистра Хилдиса, — проговорил Армас. — Вы знакомы с правилами обучения в нашей академии?
— Да, магистр, — с трудом проговорила я.
— Что в них сказано об использовании специальных заклятий?
— Они запрещены во время занятий.
— В стенах академии, — поправил он. — Нам стало известно, что вы использовали заговоренное перо. Это так?
Отпираться и доказывать, будто меня оговорили, не имело смысла — только хуже сделаю.
— Да, магистр.
Я поверить не могла! Пыталась, конечно, но все равно не могла. Выходило, прихлебатель Форстада не зря стращал? Столичная принцесса заложила, что я мухлевала на лекции. И знаете? По закону возвращения пакостей он мог придумать десяток способов отомстить за вчерашнее, а поступил подло и гаденько. С души воротило!
— Вы осознаете, Аниса, чем грозит это нарушение? — спросил Армас.
Наверняка вывесят порицание на доску в холле и в следующем месяце лишат содержания. Простых смертных всегда наказывают деньгами.
— Верден, да что ты с ней сюсюкаешь?! — возмущенно взвизгнул Хилдис и с такой яростью звякнул чашкой о блюдце, будто я своровала его проклятущую методичку, нашла способ скопировать и раздала по бесплатному экземпляру всей академии. — Эден, ты попрала права адептов, которые пришли в Дартмурт не просто хорошо проводить время, а учиться! Поступила бесчестно!
У меня вырвался злой смешок.
— Бесчестно? И это говорите мне — вы?! — выпалила я.
На кабинет упала тяжелая тишина. Хилдис изумленно хлопал глазами. Куратор с преувеличенным интересом изучал идеально убранный стол, всем своим видом демонстрируя, насколько недоволен дерзостью адептки, пока еще не заслужившей право на эту самую дерзость и не проявившей особенных талантов. Разве что феноменальную безграмотность и не менее впечатляющее неумение держать язык за зубами, когда его стоило не просто держать, а прикусить до крови.
Хилдис поерзал в кресле, словно оно ему вдруг стало тесновато, и вкрадчиво вымолвил, перейдя на «вы»:
— Видимо, у вас есть что сказать?
У меня было, что сказать. И много! О методичке за грабительские семь соримов, о сниженных ни за что баллах, об исчезающих с доски схемах. Я жаждала выплеснуть возмущение, накопившееся за последний месяц, но только открыла рот, как заметила выразительный жест Армаса. Он быстро провел большим пальцем себе по горлу. Мол, Эден, не будь дурой, не рой себе могилу.
Добрые советы я принимать умела.
— Нет, магистр, — выдавила через силу, разглядывая носы своих туфель, правый пересекала некрасивая царапина. — Я была не права и мне очень жаль.
— Хорошо, что вы осознаете и раскаиваетесь, — воодушевленный Хилдис ткнул в мою сторону указательным пальцем с рубиновым перстнем, и внутри камня хищно блеснула магическая сердцевина. — Однако, чтобы другим было неповадно, я обязан рассказать о вашем нарушении в деканате факультета. Вы согласны?
— Как скажете, — отозвалась я.
Похоже, в следующем месяце меня ожидала жесткая экономия. Никаких лишних расходов: незапланированных предсказаний от пифий по половине сорима за три штуки или новой обуви. На канцелярские принадлежности хватило бы! С другой стороны, можно осенних ботинок не покупать, сразу примеряться к зимним сапогам. Все равно пройтись по торговым лавкам получится только с наступлением холодов, а безвылазно сидеть в замке можно и в старых туфлях.
— Вы свободны, — отослал меня Армас.
Адептов, пойманных ночью, заставили убирать главный холл. Форстад, выказывая удивительное трудолюбие, мел лестницу. Длинная челка лезла в глаза, и он махнул головой, отбрасывая волосы с лица. Тут наши взгляды и встретились. Жаль, что он крепко стоял на ногах и не был сбит волной ненависти.
— Надеюсь, теперь ты доволен и продолжишь скрести полы с чувством выполненного долга, — зло бросила я, когда мы поравнялись.
— Тебя Армас покусал, что ли? — хмыкнул он.
— Меня покусал Хилдис. Спасибо.
— Эден! — Форстад загородил дорогу, не позволяя пройти, и выставил метелку, останавливая попытку обогнуть его по дуге. — Ты меня вроде как в чем-то обвиняешь?
— Умоляю, только не надо делать вид, что ничего не понимаешь, — невольно замечая, что на нас косится народ, тихо проговорила я. — Ты заложил Хилдису, что я пользовалась заговоренным пером, меня накажут, конец истории. Теперь я буду самой честной адепткой в академии. Честной и без денег. Аристократов, знаешь ли, только лестницы заставляют драить, а стипендиатов еще и соримов лишают. Можно я уже пойду и порыдаю в конспект по мироустройству?
— Я что сделал? — с вкрадчивой интонацией переспросил Илай, в его глазах совершенно необоснованно вспыхнул гнев. — Настучал Торгашу Хилди о твоем танцующем карандашике? Ты издеваешься?
— Все нормально, — дернула плечом. — Я — тебе, ты — мне. Давай теперь притворяться, что мы незнакомы. Позволишь пройти?
Он демонстративно посторонился.
Рыдать, глядя на конспект по мироустройству, конечно, никто не собирался, но откопировать методичку и совершенно бесплатно раздать экземпляры всем желающим, было делом принципа. Хилдис лишит меня денег? Затяну потуже ремень, лично мне не в первой, и подорву ему торговлю, ведущуюся с молчаливого (или даже письменного) согласия ректора. Честное слово, я перестану себя уважать, если просто проглочу это его: «Вы поступили бесчестно!»
Подруги отыскались в зале для самостоятельных занятий, где через месяц после начала учебы стало довольно людно. Они сидели за столом возле окна. Марлис что-то читала, а Тильда с мрачным видом готовилась к практической работе по высшей магии. Задание было несложным: перекрасить белый лист в красный цвет, но, видимо, что-то шло не так. На крышке стола и на полу валялись клочки с розоватыми прозрачными кляксами, но ни одного однородно окрашенного.
— Какое счастье, что ты здесь! — пронзительным голосом воскликнула она. Народ мгновенно зашикал, а дежурный вытянул шею, пытаясь определить на глаз нарушителя. Матильда кивнула и громким шепотом извинилась перед соседями: — Простите! Высшая магия заставляет меня звереть.
Я разложила учебники, раскрыла конспект, проверила на свет самописное перо, самое обыкновенное и дешевое, без капельки магии даже для яркости. Купленные на прошлой седмице чернила, к слову, отчего-то оказались ужасно бледными, словно алхимики, его намешавшие, пожалели цветового пигмента.
— Что хотел Армас? — странным голосом спросила Тильда.
— А? — погруженная в невеселые мысли, я перевела взгляд на девчонок, сидящих напротив. Они внимательно за мной наблюдали. — Армас?
— Да, Армас — демон, который ведет проклятую высшую магию, — не сдерживая сарказма, подсказали мне. — Ты должна помнить, потому что только вышла из его кабинета.
— Ничего. Пустяки. — избегая смотреть на Матильду, соврала я и немедленно перевела тему разговора: — Не выходит покрасить? Ты скорее всего ошиблась в расчете. Давай посмотрю…
Получить ровный красный цвет, а не крапинки или кляксы, у подруги вышло только ближе к вечеру, когда за окном смеркалось и на столах в учебном зале начали зажигать лампы. Подруги засобирались в столовую.
— Ты есть не идешь?
— Аппетита нет, — поморщилась я и быстро спросила: — Девчонки, кто-нибудь может дать методичку по мироустройству?
— У меня с собой нет, — немедленно ответила Марлис и быстрым жестом сложила книги так, чтобы никто не заметил сероватую твердую обложку преподавательского сочинения за семь соримов.
Зато Тильда без лишних вопросов вытащила из сумки методичку и подвинула ко мне. В пухлой книжонке я могла разобрать только название, остальное было читабельным только владельцу.
— Спасибо.
— Всегда пожалуйста. — Она поднялась из-за стола и даже отошла, но повернулась и одарила меня задумчивым взглядом. Подергала тонкую косицу, спускавшуюся с плеча. Тильда всегда носила две косички с пышными бантиками. Их цвет обязательно сочетался с воротничком платья, выглядывающим из-под горловины мантии.
— Обещаю, что верну в целости и сохранности, — поклялась я, приложив руку к сердцу.
— Да верю, — отмахнулась она. — Аниса, если вдруг тебе захочется дружеского участия… Ну, знаешь? Поделиться горестями, порыдать в жилетку, попросить платочек высморкаться — не то чтобы он у меня был, но у Тихони наверняка найдется, — то просто помни, что мы тут и полностью готовы к сочувствию.
Я ни с кем и никогда не делилась проблемами, решала сама по мере сил и талантов. Да и никто особенно не интересовался, как поживает осиротевшая Аниса Эден, дочь сгоревшей от лихорадки школьной учительницы и сгинувшего в проруби той же зимой артефактора из маленькой мастерской в пыльном городишке Брокстен. Даже тетка обеспокоилась моими делами только, когда вдруг поняла, что я серьезно нацелилась поступить в магическую академию. Больше всего ее волновало, не придется ли платить за учебу.
— Спасибо, — искренне поблагодарила.
— Пожалуйста. Номер моей комнаты, если что, ты знаешь, — кивнула она. — На ужин в столовую придешь?
— Ага.
Я дождалась, когда подруги скроются из вида, быстро собрала учебники и бросилась в библиотеку с потрясающим воображение отделом книг по высшей магии.
В читальном зале живое тепло не пробудили. В огромном помещении с многоярусными деревянными стеллажами фолиантов по-прежнему царил могильный холод и такая же тишина. Выбрав самый дальний стол, подальше от лишних глаз, я раскрыла методичку. Напечатанные на белых плотных страничках фразы немедленно моргнули, литеры превратились в нечитабельную сумятицу неизвестных символов, а схемы спрятались за размытыми квадратами. Казалось, будто на них смотришь через кривой витраж — вроде видишь силуэт, а разобрать не можешь.
Один раз я уже пыталась снять заклятье, но потерпела полное фиаско и махнула рукой. Но теперь у меня была цель восстановить справедливость в академии Дартмурт! Путь и принудительная покупка методички казалось несправедливой только мне. Может, еще Ботанику. Он тоже возмущался, когда Торгаш Хилди поставил ему скромное «хорошо» за проверочную работу просто из-за отказа покупать «узаконенную шпаргалку», хотя умник знал мироустройство на профессорском уровне.
На ужин я не попала да и, погрузившись в изучение заклятий, совершенно не испытывала голода. Незаметно читальный зал опустел, а на улице сгустилась темнота. Я сидела на полу между дальними стеллажами и, подсвечивая стащенной со стола магической лампой, листала очередной сборник заклятий.
— Аниса? — вдруг прозвучал в тишине мужской голос.
Вздрогнув, я подняла голову и обнаружила возвышающегося надо мной Армаса. Некоторое время между нами висело странное молчание. Сама не знаю, почему перепугалась? Он же не догадывался, что накрыл адептку на подготовке к грандиозному демаршу.
— Магистр! — отмерев, я резко поднялась.
Правая нога, оказалось, страшно затекла, моментально заколола иголками и меня скособочило. Без преувеличений! Рядом стоял красавец-профессор, весь из себя в белой рубашке и костюмном жилете, на крепком запястье золотой браслет, и пахло от него (от Армаса, конечно, а не от браслета) сугубо мужским хвойным благовонием, а я — вот нелепость — напоминала скрюченную фиалку. Подозреваю, что от холода еще и цветом лица сильно смахивала на этот неприхотливый цветок. В общем, ужас, летящий на крыльях ночи в сны любого здравомыслящего магистра!
— Ой! — охнула я.
— Осторожно! — Он сжал мой локоть, полагая, что адептка сейчас свалится поленом к его туфлям. С пола потом не соскребешь и двусмысленности точно не избежишь! Но прикосновение пальцев, крепко и надежно обхвативших тонкую руку, имело эффект парализующего заклятья: я оцепенела и теперь действительно рисковала упасть. Держалась только на силе воле, большом желании и левой ноге, проявившей небывалую твердость.
— Честное слово, все хорошо!
Армас немедленно отпустил меня, но отойти не потрудился.
— Не ожидал кого-то встретить в столь поздний час в библиотеке. Занимаетесь высшей магией на ночь глядя?
— Готовлюсь к завтрашней практической работе, — не моргнув глазом, соврала я.
— В отделе специальной литературы, куда до четвертого года обучения можно не соваться? — скептически уточнил он. — Похвальное рвение.
— Я же не в курсе, какие задания дадут завтра на семинаре.
— И то верно.
— Не подскажете?
— Нет. — На лице Армаса вдруг расцвела ленивая улыбка, красивая, по-мужски обаятельная, из того самого арсенала, который во избежание недопонимания запрещалось использовать на впечатлительных ученицах. Но ему повезло нарваться на ужасно понятливую особу, устойчивую к коварным улыбкам. И нервничала я вовсе не от них, а просто Армас стоял непозволительно близко. В целых двух шагах! Со стороны расстояние скорее всего казалось невинным, но я привыкла, что нас разделяла половина учебной комнаты или, в худшем случае, массивный преподавательский стол. А тут никаких преград! Стой сколько душеньке угодно на границе личного пространства и бровью не веди.
Неожиданно он протянул руку, словно вознамерился заправить мне за ухо выбившуюся из растрепанной косы прядь волос. Невольно я отшатнулась, неразборчиво извинилась и немедленно почувствовала себя круглой дурой. Армас просто вытащил с полки, находящейся на уровне моей головы, сильно потрепанный фолиант. Название, когда-то тисненное золотом на корешке, практически стерлось, переплет рассохся, а уголки истрепались.
— Изучите вот это. В качестве внеклассного чтения. — Глаза магистра, протягивающего книгу, смеялись. Он заметил конфуз и, похоже, в душе веселился. Чувствуя себя так, словно тело одеревенело, я забрала учебник.
— Заклятье, подробно описанное в этой книге, весьма капризное, — заметил он. — С первого раза может не сработать, поэтому прежде, чем приступать к делу, потренируйтесь на чем-нибудь менее ценном.
Обычно я легко понимала намеки, но магистр говорил мудреными загадками, а уточнять, что он подразумевал под таинственным «дело» что-то желания не возникало. На мой взгляд, этой странной обстановкой: уединенностью, расстоянием между нами, непонятным разговором приглушенными голосами, словно мы таились, жестами, заставлявшими испытывать неловкость, он не избегал двусмысленности, а нагнетал ее.
— Так и поступлю… — прошелестела я и поспешно добавила: — Спасибо!
— Доброй ночи, адептка Эден. — Он развернулся и как ни в чем не бывало направился к выходу из отдела.
Когда Армас скрылся за стеллажами, на слабых ногах я привалилась к полкам и обмахнулась учебником, едва не стукнув себя по лбу. Правильно, книги надо читать, а не размахивать ими!
— Здравствуйте, — поздоровалась я из дверей.
Он демонстративно отвернулся к окну. Сердце сжалось от дурного предчувствия. Я перевела быстрый взгляд на Армаса, расположившегося за столом. Лицо куратора казалось непроницаемым.
— Проходите, Аниса, — кивнул он, внезапно назвав меня по имени. Похоже, дело было полный… швах.
Проходить не хотелось, но я заставила себя сделать пару мелких шагов и как-то неловко замерла посреди кабинета.
— Я вас вызвал, чтобы обсудить одну неприятную ситуацию, которая случилась на лекции магистра Хилдиса, — проговорил Армас. — Вы знакомы с правилами обучения в нашей академии?
— Да, магистр, — с трудом проговорила я.
— Что в них сказано об использовании специальных заклятий?
— Они запрещены во время занятий.
— В стенах академии, — поправил он. — Нам стало известно, что вы использовали заговоренное перо. Это так?
Отпираться и доказывать, будто меня оговорили, не имело смысла — только хуже сделаю.
— Да, магистр.
Я поверить не могла! Пыталась, конечно, но все равно не могла. Выходило, прихлебатель Форстада не зря стращал? Столичная принцесса заложила, что я мухлевала на лекции. И знаете? По закону возвращения пакостей он мог придумать десяток способов отомстить за вчерашнее, а поступил подло и гаденько. С души воротило!
— Вы осознаете, Аниса, чем грозит это нарушение? — спросил Армас.
Наверняка вывесят порицание на доску в холле и в следующем месяце лишат содержания. Простых смертных всегда наказывают деньгами.
— Верден, да что ты с ней сюсюкаешь?! — возмущенно взвизгнул Хилдис и с такой яростью звякнул чашкой о блюдце, будто я своровала его проклятущую методичку, нашла способ скопировать и раздала по бесплатному экземпляру всей академии. — Эден, ты попрала права адептов, которые пришли в Дартмурт не просто хорошо проводить время, а учиться! Поступила бесчестно!
У меня вырвался злой смешок.
— Бесчестно? И это говорите мне — вы?! — выпалила я.
На кабинет упала тяжелая тишина. Хилдис изумленно хлопал глазами. Куратор с преувеличенным интересом изучал идеально убранный стол, всем своим видом демонстрируя, насколько недоволен дерзостью адептки, пока еще не заслужившей право на эту самую дерзость и не проявившей особенных талантов. Разве что феноменальную безграмотность и не менее впечатляющее неумение держать язык за зубами, когда его стоило не просто держать, а прикусить до крови.
Хилдис поерзал в кресле, словно оно ему вдруг стало тесновато, и вкрадчиво вымолвил, перейдя на «вы»:
— Видимо, у вас есть что сказать?
У меня было, что сказать. И много! О методичке за грабительские семь соримов, о сниженных ни за что баллах, об исчезающих с доски схемах. Я жаждала выплеснуть возмущение, накопившееся за последний месяц, но только открыла рот, как заметила выразительный жест Армаса. Он быстро провел большим пальцем себе по горлу. Мол, Эден, не будь дурой, не рой себе могилу.
Добрые советы я принимать умела.
— Нет, магистр, — выдавила через силу, разглядывая носы своих туфель, правый пересекала некрасивая царапина. — Я была не права и мне очень жаль.
— Хорошо, что вы осознаете и раскаиваетесь, — воодушевленный Хилдис ткнул в мою сторону указательным пальцем с рубиновым перстнем, и внутри камня хищно блеснула магическая сердцевина. — Однако, чтобы другим было неповадно, я обязан рассказать о вашем нарушении в деканате факультета. Вы согласны?
— Как скажете, — отозвалась я.
Похоже, в следующем месяце меня ожидала жесткая экономия. Никаких лишних расходов: незапланированных предсказаний от пифий по половине сорима за три штуки или новой обуви. На канцелярские принадлежности хватило бы! С другой стороны, можно осенних ботинок не покупать, сразу примеряться к зимним сапогам. Все равно пройтись по торговым лавкам получится только с наступлением холодов, а безвылазно сидеть в замке можно и в старых туфлях.
— Вы свободны, — отослал меня Армас.
Адептов, пойманных ночью, заставили убирать главный холл. Форстад, выказывая удивительное трудолюбие, мел лестницу. Длинная челка лезла в глаза, и он махнул головой, отбрасывая волосы с лица. Тут наши взгляды и встретились. Жаль, что он крепко стоял на ногах и не был сбит волной ненависти.
— Надеюсь, теперь ты доволен и продолжишь скрести полы с чувством выполненного долга, — зло бросила я, когда мы поравнялись.
— Тебя Армас покусал, что ли? — хмыкнул он.
— Меня покусал Хилдис. Спасибо.
— Эден! — Форстад загородил дорогу, не позволяя пройти, и выставил метелку, останавливая попытку обогнуть его по дуге. — Ты меня вроде как в чем-то обвиняешь?
— Умоляю, только не надо делать вид, что ничего не понимаешь, — невольно замечая, что на нас косится народ, тихо проговорила я. — Ты заложил Хилдису, что я пользовалась заговоренным пером, меня накажут, конец истории. Теперь я буду самой честной адепткой в академии. Честной и без денег. Аристократов, знаешь ли, только лестницы заставляют драить, а стипендиатов еще и соримов лишают. Можно я уже пойду и порыдаю в конспект по мироустройству?
— Я что сделал? — с вкрадчивой интонацией переспросил Илай, в его глазах совершенно необоснованно вспыхнул гнев. — Настучал Торгашу Хилди о твоем танцующем карандашике? Ты издеваешься?
— Все нормально, — дернула плечом. — Я — тебе, ты — мне. Давай теперь притворяться, что мы незнакомы. Позволишь пройти?
Он демонстративно посторонился.
ГЛАВА 4. Победители по жизни
Рыдать, глядя на конспект по мироустройству, конечно, никто не собирался, но откопировать методичку и совершенно бесплатно раздать экземпляры всем желающим, было делом принципа. Хилдис лишит меня денег? Затяну потуже ремень, лично мне не в первой, и подорву ему торговлю, ведущуюся с молчаливого (или даже письменного) согласия ректора. Честное слово, я перестану себя уважать, если просто проглочу это его: «Вы поступили бесчестно!»
Подруги отыскались в зале для самостоятельных занятий, где через месяц после начала учебы стало довольно людно. Они сидели за столом возле окна. Марлис что-то читала, а Тильда с мрачным видом готовилась к практической работе по высшей магии. Задание было несложным: перекрасить белый лист в красный цвет, но, видимо, что-то шло не так. На крышке стола и на полу валялись клочки с розоватыми прозрачными кляксами, но ни одного однородно окрашенного.
— Какое счастье, что ты здесь! — пронзительным голосом воскликнула она. Народ мгновенно зашикал, а дежурный вытянул шею, пытаясь определить на глаз нарушителя. Матильда кивнула и громким шепотом извинилась перед соседями: — Простите! Высшая магия заставляет меня звереть.
Я разложила учебники, раскрыла конспект, проверила на свет самописное перо, самое обыкновенное и дешевое, без капельки магии даже для яркости. Купленные на прошлой седмице чернила, к слову, отчего-то оказались ужасно бледными, словно алхимики, его намешавшие, пожалели цветового пигмента.
— Что хотел Армас? — странным голосом спросила Тильда.
— А? — погруженная в невеселые мысли, я перевела взгляд на девчонок, сидящих напротив. Они внимательно за мной наблюдали. — Армас?
— Да, Армас — демон, который ведет проклятую высшую магию, — не сдерживая сарказма, подсказали мне. — Ты должна помнить, потому что только вышла из его кабинета.
— Ничего. Пустяки. — избегая смотреть на Матильду, соврала я и немедленно перевела тему разговора: — Не выходит покрасить? Ты скорее всего ошиблась в расчете. Давай посмотрю…
Получить ровный красный цвет, а не крапинки или кляксы, у подруги вышло только ближе к вечеру, когда за окном смеркалось и на столах в учебном зале начали зажигать лампы. Подруги засобирались в столовую.
— Ты есть не идешь?
— Аппетита нет, — поморщилась я и быстро спросила: — Девчонки, кто-нибудь может дать методичку по мироустройству?
— У меня с собой нет, — немедленно ответила Марлис и быстрым жестом сложила книги так, чтобы никто не заметил сероватую твердую обложку преподавательского сочинения за семь соримов.
Зато Тильда без лишних вопросов вытащила из сумки методичку и подвинула ко мне. В пухлой книжонке я могла разобрать только название, остальное было читабельным только владельцу.
— Спасибо.
— Всегда пожалуйста. — Она поднялась из-за стола и даже отошла, но повернулась и одарила меня задумчивым взглядом. Подергала тонкую косицу, спускавшуюся с плеча. Тильда всегда носила две косички с пышными бантиками. Их цвет обязательно сочетался с воротничком платья, выглядывающим из-под горловины мантии.
— Обещаю, что верну в целости и сохранности, — поклялась я, приложив руку к сердцу.
— Да верю, — отмахнулась она. — Аниса, если вдруг тебе захочется дружеского участия… Ну, знаешь? Поделиться горестями, порыдать в жилетку, попросить платочек высморкаться — не то чтобы он у меня был, но у Тихони наверняка найдется, — то просто помни, что мы тут и полностью готовы к сочувствию.
Я ни с кем и никогда не делилась проблемами, решала сама по мере сил и талантов. Да и никто особенно не интересовался, как поживает осиротевшая Аниса Эден, дочь сгоревшей от лихорадки школьной учительницы и сгинувшего в проруби той же зимой артефактора из маленькой мастерской в пыльном городишке Брокстен. Даже тетка обеспокоилась моими делами только, когда вдруг поняла, что я серьезно нацелилась поступить в магическую академию. Больше всего ее волновало, не придется ли платить за учебу.
— Спасибо, — искренне поблагодарила.
— Пожалуйста. Номер моей комнаты, если что, ты знаешь, — кивнула она. — На ужин в столовую придешь?
— Ага.
Я дождалась, когда подруги скроются из вида, быстро собрала учебники и бросилась в библиотеку с потрясающим воображение отделом книг по высшей магии.
В читальном зале живое тепло не пробудили. В огромном помещении с многоярусными деревянными стеллажами фолиантов по-прежнему царил могильный холод и такая же тишина. Выбрав самый дальний стол, подальше от лишних глаз, я раскрыла методичку. Напечатанные на белых плотных страничках фразы немедленно моргнули, литеры превратились в нечитабельную сумятицу неизвестных символов, а схемы спрятались за размытыми квадратами. Казалось, будто на них смотришь через кривой витраж — вроде видишь силуэт, а разобрать не можешь.
Один раз я уже пыталась снять заклятье, но потерпела полное фиаско и махнула рукой. Но теперь у меня была цель восстановить справедливость в академии Дартмурт! Путь и принудительная покупка методички казалось несправедливой только мне. Может, еще Ботанику. Он тоже возмущался, когда Торгаш Хилди поставил ему скромное «хорошо» за проверочную работу просто из-за отказа покупать «узаконенную шпаргалку», хотя умник знал мироустройство на профессорском уровне.
На ужин я не попала да и, погрузившись в изучение заклятий, совершенно не испытывала голода. Незаметно читальный зал опустел, а на улице сгустилась темнота. Я сидела на полу между дальними стеллажами и, подсвечивая стащенной со стола магической лампой, листала очередной сборник заклятий.
— Аниса? — вдруг прозвучал в тишине мужской голос.
Вздрогнув, я подняла голову и обнаружила возвышающегося надо мной Армаса. Некоторое время между нами висело странное молчание. Сама не знаю, почему перепугалась? Он же не догадывался, что накрыл адептку на подготовке к грандиозному демаршу.
— Магистр! — отмерев, я резко поднялась.
Правая нога, оказалось, страшно затекла, моментально заколола иголками и меня скособочило. Без преувеличений! Рядом стоял красавец-профессор, весь из себя в белой рубашке и костюмном жилете, на крепком запястье золотой браслет, и пахло от него (от Армаса, конечно, а не от браслета) сугубо мужским хвойным благовонием, а я — вот нелепость — напоминала скрюченную фиалку. Подозреваю, что от холода еще и цветом лица сильно смахивала на этот неприхотливый цветок. В общем, ужас, летящий на крыльях ночи в сны любого здравомыслящего магистра!
— Ой! — охнула я.
— Осторожно! — Он сжал мой локоть, полагая, что адептка сейчас свалится поленом к его туфлям. С пола потом не соскребешь и двусмысленности точно не избежишь! Но прикосновение пальцев, крепко и надежно обхвативших тонкую руку, имело эффект парализующего заклятья: я оцепенела и теперь действительно рисковала упасть. Держалась только на силе воле, большом желании и левой ноге, проявившей небывалую твердость.
— Честное слово, все хорошо!
Армас немедленно отпустил меня, но отойти не потрудился.
— Не ожидал кого-то встретить в столь поздний час в библиотеке. Занимаетесь высшей магией на ночь глядя?
— Готовлюсь к завтрашней практической работе, — не моргнув глазом, соврала я.
— В отделе специальной литературы, куда до четвертого года обучения можно не соваться? — скептически уточнил он. — Похвальное рвение.
— Я же не в курсе, какие задания дадут завтра на семинаре.
— И то верно.
— Не подскажете?
— Нет. — На лице Армаса вдруг расцвела ленивая улыбка, красивая, по-мужски обаятельная, из того самого арсенала, который во избежание недопонимания запрещалось использовать на впечатлительных ученицах. Но ему повезло нарваться на ужасно понятливую особу, устойчивую к коварным улыбкам. И нервничала я вовсе не от них, а просто Армас стоял непозволительно близко. В целых двух шагах! Со стороны расстояние скорее всего казалось невинным, но я привыкла, что нас разделяла половина учебной комнаты или, в худшем случае, массивный преподавательский стол. А тут никаких преград! Стой сколько душеньке угодно на границе личного пространства и бровью не веди.
Неожиданно он протянул руку, словно вознамерился заправить мне за ухо выбившуюся из растрепанной косы прядь волос. Невольно я отшатнулась, неразборчиво извинилась и немедленно почувствовала себя круглой дурой. Армас просто вытащил с полки, находящейся на уровне моей головы, сильно потрепанный фолиант. Название, когда-то тисненное золотом на корешке, практически стерлось, переплет рассохся, а уголки истрепались.
— Изучите вот это. В качестве внеклассного чтения. — Глаза магистра, протягивающего книгу, смеялись. Он заметил конфуз и, похоже, в душе веселился. Чувствуя себя так, словно тело одеревенело, я забрала учебник.
— Заклятье, подробно описанное в этой книге, весьма капризное, — заметил он. — С первого раза может не сработать, поэтому прежде, чем приступать к делу, потренируйтесь на чем-нибудь менее ценном.
Обычно я легко понимала намеки, но магистр говорил мудреными загадками, а уточнять, что он подразумевал под таинственным «дело» что-то желания не возникало. На мой взгляд, этой странной обстановкой: уединенностью, расстоянием между нами, непонятным разговором приглушенными голосами, словно мы таились, жестами, заставлявшими испытывать неловкость, он не избегал двусмысленности, а нагнетал ее.
— Так и поступлю… — прошелестела я и поспешно добавила: — Спасибо!
— Доброй ночи, адептка Эден. — Он развернулся и как ни в чем не бывало направился к выходу из отдела.
Когда Армас скрылся за стеллажами, на слабых ногах я привалилась к полкам и обмахнулась учебником, едва не стукнув себя по лбу. Правильно, книги надо читать, а не размахивать ими!
