Диктую ему адрес, Макс кивает, заводит машину. Трогаемся с места плавно, хотя подсознательно я ожидаю рывок. Под завистливыми взглядами дворовых мальчишек и пристальными - старушек выезжаем из двора. Макс не задает ни слова, будто каким-то шестым чувством понимая, что сейчас надо помолчать. Интуиция или просто нелюбовь к болтовне? Не знаю. Загадка.
Спустя некоторое время мы уже мчимся по дороге под шум транспорта и людских голосов. И только в этот момент я осознаю, что он даже не спросил меня, как проехать к больнице.
Но мысли об этом вылетают, словно их никогда не было, потому что Максу кто-то звонит. Он смотрит на мобильник, хмурится, но всё же берет трубку.
- Да… Да, привет. Всё хорошо. Сегодня буду, - говорит он отрывисто. - Я приеду. Обязательно. Без меня никуда не ходи. Всё будет хорошо.
Я кошусь на Макса, но стараюсь это сделать как можно менее заметно, потому что нехорошо пялиться во все глаза на сидящего рядом человека. Впрочем, он ни капли не стеснялся это делать, когда я говорила с Лялей. Так что…
- Я еду в больницу, - продолжает Макс. – Не пугайся, со мной всё в порядке. Не нервничай, сказал же, что приеду.
Мне становится любопытно. Это хоть как-то отвлекает от мыслей про Алёнку. Кого так уговаривает Макс? Спокойно, уверенно, но в то же время от меня не ускользает, что в янтарных глазах на миг плеснуло беспокойство, а лицо напряглось. Да и движения стали какими-то резкими.
Отключившись от собеседника (собеседницы?), Макс резко выкручивает руль, успевая проскочить на зеленый свет. У меня всё внутри переворачивается от страха, вдоль позвоночника проносится ледяная волна.
- Псих, - шепчу я одними губами, вцепившись в сумочку.
- Всегда к твоим услугам, дорогая, - даже не думает смутиться Макс, припарковавшись возле больницы.
Я бы с удовольствием пререкалась с ним ещё и ещё, дабы не идти внутрь. Однако мне ничего не остается, как холодно улыбнуться Янгу и поблагодарить:
- Спасибо большое. Это была неоценимая услуга.
Хотя я могла добраться сама. Но это уже осталось несказанным. Не стоит совсем уж опускаться в своей неприязни. Макс доставил меня быстро, не раздумывая, помогать или нет. Да, я его не просила. Но, возможно, не всегда нужно кого-то просить, чтобы подставили плечо.
Он как странно смотрит на меня. Кажется, что ожидал совсем других слов, но я и так сказала всё, что могла. Молча кивает, давая понять: да нет проблем, подумаешь. И кажется, что глаза его странно тускнеют, будто солнечный неистовый янтарь затягивает изморозью.
Я выхожу из машины. Понимаю, что стало прохладнее, хотя лето по идее должно радовать зноем и теплыми вечерами.
Передёргиваю плечами, стараясь не думать о том, что «джип» никуда не отъезжает, и бегу ко входу. Тяжёлая деревянная дверь поддается не сразу, приходится сделать глубокий вдох, велеть себе успокоиться и приложить силу. Со второй попытки всё получается.
Мне везёт, в коридоре четыре человека из персонала. Подхожу быстрым шагом к регистрации, на всякий случай уточняю, здесь ли ещё Алёна Грот. Потому что со слов Ляли я не всё поняла, да и нормально услышать ее не получалось.
Мне всё подтверждают, и я едва ли не взлетаю на третий этаж. Вижу вдалеке худенькую сгорбленную фигурку, сердце пропускает удар, а потом начинает колотиться так, что едва не выпрыгивает из горла. Что с ней? Как она?
Потом включается мозг и начинает усиленно работать. Раз в коридоре, а не в палате, значит, не всё так плохо.
Мои шаги кажутся жутко громкими и гулкими. Или это продолжает так биться сердце, что я больше ничего не слышу?
Стараюсь не думать о взмокших ладонях, о резко потяжелевшей сумке, в которой толком ничего нет, о тонкой девчушке, которая сидит на лавке и смотрит под ноги.
- Алёна, - выдыхаю я, садясь рядом с сестрой и сгребая её в охапку.
От неё пахнет шампунем «Манго и йогурт» и каким-то лекарством. Светлые волосы щекочут, лезут в лицо, но мне всё равно. Кажется, только сейчас я могу успокоиться, убедившись, что сестра цела и невредима. К ней можно прикоснуться и больше никогда не выпустить.
- Со мной всё хорошо, - выдыхает она. И пусть интонация достаточно бодрая, но голос невероятно тихий. – Подумаешь, потеряла сознание, ничего особенного.
- Вы её слушайте больше, - звучит рядом голос Ляли, и я поднимаю голову.
Подруга Алёны красится в пепельный цвет и носит две косички. Порой они свободно спускаются ей на спину, порой – закручены в смешные загогулинки и закреплены невидимками, придавая девчонке сходство с каким-то зверьком.
У Ляли невероятно бледная кожа и огромные голубые глаза, которые настолько светлого оттенка, что иногда кажется, будто радужки сливаются с белком. Низкий лоб, изящный нос, пухлые губы. Короткие и светлые ресницы. На самом деле Ляля натуральная блондинка, но почему-то не переносит родной цвет волос, постоянно экспериментируя. Она вечно таскает джинсы или комбинезоны, терпеть не может платья, а каблуки считает адским изобретением.
Лялю не назовешь красавицей, но от девчонки всегда исходит волна такой уверенности и обаяния, что у окружающих не остается шансов.
К тому же она практичнее Алёнки, поэтому я никогда не волновалась за сестру, если та куда-то пошла с Лялей.
- Слушаю, - говорю сухими губами. – Рассказывай ты.
- Ой, ну всё, - фыркает сестра и закатывает глаза, высвобождаясь из моих объятий. – Давайте ещё порыдайте тут в два ручья. Со мной всё в порядке.
- Она… - начинает Ляля.
В эту минуту открывается дверь палаты, возле которой мы, оказывается, сидим, и появляется молодой врач.
- Вы Грот? – спрашивает он и смотрит на меня. – Ваша сестра сейчас в порядке, но нам нужно поговорить.
Я смотрю на обеих девочек, киваю врачу, поднимаюсь и следую за ним.
В кабинете врача всё белое. Но сейчас, в свете электрической лампы, оно кажется куда мягче и уютнее, чем должно бы. Хотя как может быть уютно в больнице? Глупые мысли и неприятная ситуация.
- Вы мать? Старшая сестра? – спрашивает он, занимая место за столом.
Не такой молодой, как мне показалось сразу. Может, даже мой ровесник. Русоволосый, зеленоглазый, с узкими губами и пронизывающим взглядом. Ощущение, что не человек, а статуэтка из мрамора. Белый халат идеально оттеняет кожу и подчеркивает холод, который можно почувствовать, находясь рядом с этим человеком. У него красивые руки, длинные гибкие пальцы, к которым хочется прикоснуться.
На бейджике написано: «Игорь Васильевич Олейник, невролог».
Понятия не имею, кто в такой ситуации должен со мной говорить. И лучше бы не понимала до конца жизни в безумном желании, чтобы всё были здоровы и не обращались к врачам.
- Сестра, - говорю немного хрипло, губы почему-то не слушаются.
Мне не нравится взгляд зеленых глаз. Всё время кажется, что над обнажённой кожей зависло острое лезвие, которое в любую минуту готово в неё погрузиться, окрасившись кровью.
И цвет… это не зелень травы, это королевский нефрит покойных правителей майя, мозаикой выложенный на погребальной маске. Потому и чувствуется потусторонний холод и немой приговор.
- Пока ничего страшного. Скорее всего, переутомление. Но это может быть началом…
Он расспрашивает меня про Алёнку детально, спокойно, учитывая каждую мелочь. Что-то говорит про вегето-сосудистую дистонию. Советует провериться, предупреждает, что не стоит отмахиваться.
В процессе разговора я почти проникаюсь симпатией к неврологу, сейчас он не кажется таким холодным и отчуждённым, как поначалу.
- Спасибо, - говорю по завершении его речи. – Раньше такого не было. Теперь буду следить. Учеба, нагрузки…
Сама не знаю, что сказать дальше. Чувствую, что меня рассматривают с каким-то немым любопытством, но при этом не рискуют задавать вопросы. А зря. Мог бы и что-нибудь сказать. Почему-то у меня возникает странное ощущение, что с ним мы ещё не раз пересечемся. Игорь Васильевич, не стесняйтесь, поговорите со мной ещё немного. Неважно о чем.
- Неважно выглядите, - неожиданно тихо произносит он, и я невольно вздрагиваю.
Совершенно не ожидала именно такого замечания.
- Пожалуйста, следите за состоянием сестры. Как я понимаю, больше некому. И будет мало пользы, если вы свалитесь в обморок рядом.
- Очень толково сказано, - замечаю я, уговаривая себя выдохнуть и досчитать до десяти.
С языка рвутся не слишком приятные для доктора слова, однако я прекрасно понимаю, что он понятия не имеет про моё общение с Максом Янгом, машины и дурацкий вечер.
- С Алёной всё будет хорошо, - заверяю я и искренне надеюсь, что так и правда произойдет, потому что мой голос звучит куда более уверенно, чем я себя чувствую.
- Откуда у вас кровь? – спрашивает Игорь Васильевич.
Заметил. Хорошо видит. Впрочем, по нему видно, что кровь на моем бедре его хоть и интересует, но не настолько, чтобы играть в рыцаря. И я искренне этому рада. Сейчас не до благородных докторов и чужих мужчин. Лимит по последним я сегодня выбрала.
- Бандитская пуля, - слабо улыбаюсь я. – Но всё уже хорошо.
- Сестры Грот умеют находить приключения на свои головы? – интересуется он, приподняв бровь.
Сказано это таким тоном, что я не знаю, чего мне хочется больше: ударить его или поцеловать?
Пораженная таким коктейлем чувств, я отвечаю что-то совершенно невнятное и уже через несколько минут покидаю кабинет Игоря Васильевича Олейника.
В коридоре Алёнка и Ляля о чем-то спорят. Но, хорошо помня, где находятся, делают это тихо, с едва слышным шипением. Алёна уже выглядит получше. Кажется, приключение с поездкой в больницу на неё особо не произвело впечатления.
Завидев меня, обе умолкают, смотрят огромными глазами. Невольно усмехаюсь. Вроде взрослые, а всё равно девчонки. И кажутся детьми. Впрочем, они и есть дети…
- Ну что? – деловито спрашивает Ляля.
- Всё хорошо, - использую я самую обтекаемую формулировку, на которую только способна.
Сейчас нет настроения, выкладывать всё случившееся перед Лялей. К тому же надо поговорить сестрой.
- Домой, девочки, - устало говорю я. – Всё хорошо, что хорошо закончилось.
Алёна поднимается с лавочки. С опаской поглядываю на неё, в любой момент ожидая, что надо будет подбегать и поддерживать. Однако сестра даже не думает терять равновесие, не то что заваливаться на пол. Пусть не выглядит пышущей здоровьем, но и болезненной тоже. Всего лишь не слишком радостный человечек, по недоразумению оказавшийся в больнице.
Ляля явно хочет узнать больше, но понимает, что сейчас не до болтовни.
- Можно, провожу вас? – спрашивает она.
- А потом сама будешь добираться в темноте домой? – хмыкаю я. – Нет, вызываем тебе такси прямо сейчас.
Ляля насупливается, но знает, что меня не переспорить, тут мы с Алёнкой одинаковые. Если решено, то решено. Поэтому первой вызываем машину для Ляли и отправляем её домой.
- А я бы прошлась, - задумчиво сообщает Алёна. – Не хочу сидеть. На улице прохладненько, хорошо.
- Коне-е-ечно, - скептически тяну я. – А потом мне тебя на плече нести.
- Только если вырубишь, - не теряется сестра.
- Ну, долго вас ждать? – обрывает нас грубый мужской голос.
Дыхание будто перекрывает, а сердце падает куда-то вниз, ниже земли. Сообразить трудно, но интонацию и голос я узнаю сразу.
«Как? Как такое может быть?» - мелькает странная мысль.
Странная, потому что обрисовывает вопрос, но ответа на него нет.
Зато я прекрасно вижу, что Макс Янг стоит под фонарным столбом и курит. Смотрит на нас: то на меня, то на Алёну. По лицу невозможно прочесть, что именно думает.
«Мог и не ждать», - хочется сказать, но усталость неожиданно накатывает с такой силой, что получается только молчать.
К тому же очень сложно не признать, что где-то внутри теплится странное чувство: меня ждали. Не бросили. Хотя, вообще-то, ничем не обязаны. Или всё же обязаны?
- А… - начинает Алёна, но я беру её за запястье и тяну за собой.
- Спасибо, что дождался, - глухо говорю Максу и направляюсь к машине.
Он немного теряется. Кажется, ожидал, что буду спорить и огрызаться. Но не сейчас. Поэтому Макс быстро тушит сигарету и садится за руль. Бросает на нас сестрой быстрый взгляд – мы обе в этот раз сели на заднее сиденье. Сейчас я не способна находиться рядом с Максом.
- Ну как? – спрашивает вроде бы обезличенно, но не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что речь идет про Алёну.
- Всё хорошо, - второй раз за вечер использую я выражение, которое может обозначить всё, что угодно.
Макс чуть хмурится, я вижу это в зеркало заднего вида. Заводит машину и выруливает из больничного двора на улицу.
- Говори, куда везти.
В этих словах все снега горных вершин и ледяное крошево, которое ветер швыряет прямо в лицо. Что-то пошло не так. Что-то сломалось.
В этот раз я поглядываю на Макса с интересом. Не оправдала ожиданий? Не бросилась на шею, расточая благодарности?
Но ответа на эти вопросы нет. Я не знаю, как устроен мужской мозг, и только догадываюсь, как именно – мужское самолюбие.
Тугая вязкая тишина уже готова накрыть салон, удушающей волной пройдясь по всем тут находящимся, однако Алёна пихает меня в бок:
- Представь меня, - шипит сестрица.
И пусть она старается сделать это тихо, но каждое слово слышится так, будто она его говорит через рупор. Макс невозмутимо ведет машину, но я готова побиться об заклад, что мерзавец усмехается.
- Макс, это моя младшая сестра Алёна. Алёна, это… - делаю запинку, понимая, что толком и не знаю, как представить Янга.
Мужик, который ещё сегодня обещал мне неприятности? Влажная мечта Верки, которая выворачивает личную переписку и показывает её всем, кому не лень? Или же проще: неотёсанный чурбан?
- Знакомый, - говорит он вместо меня он, спасая из дурацкого положения. – Меня зовут Макс.
На секунду оборачивается и подмигивает Алёне. Та удивленно приподнимает брови. Хм, это да. Сестра никогда не тащилась от бруталов, совсем не её типаж. Поэтому тут выстрел вхолостую.
- Вот здесь направо, - встреваю я, подсказывая дорогу. – Совсем немного осталось.
И правда – немного. Как-то быстро доехали. То ли я просто не включилась, то ли Макс в этот раз ведет быстро и очень профессионально.
Разговор отчаянно не клеился. Наверно, где-то в глубине души мне даже немного стыдно, что человек ждал нас и теперь везет. Но душа, как известно, потемки, а в темных переулках я предпочитаю не бродить.
Нежданчик случается, когда Макс тормозит возле нашего подъезда. Смотрят, кажется, все, кто только может. Соседки на скамеечках, детвора в песочнике, праздные гулёны. Может, это не так, но в этом ещё надо убедить себя.
У Алёны звонит телефон. Она хватает трубку, коротко бросает: «Ляля», - и отходит в сторону, чтобы потрещать с подругой.
Мы с Максом остаемся один на один. Самое время задать несколько вопросов. Только сил ни на что нет. Поэтому всё, что я сейчас могу сказать, звучит так:
- Спасибо. Это было неожиданно. Я очень благодарна.
- И всё? – иронично интересуется он, поворачиваясь ко мне.
Свет в машине тусклый, нормально ничего не разглядеть, но в этот момент мне кажется, что живой янтарь снова полыхает тысячей костров, и от этого становится жарко.
Внутри поднимается гнев, отгоняя едва оформившееся щекотливое чувство, которое дает понять, что я не хочу, чтобы он отводил взгляд. Дурацкая мысль, не так ли?
- Что всё? – всё же переспрашиваю я почему-то пересохшими губами. – А что нужно?
Спустя некоторое время мы уже мчимся по дороге под шум транспорта и людских голосов. И только в этот момент я осознаю, что он даже не спросил меня, как проехать к больнице.
Но мысли об этом вылетают, словно их никогда не было, потому что Максу кто-то звонит. Он смотрит на мобильник, хмурится, но всё же берет трубку.
- Да… Да, привет. Всё хорошо. Сегодня буду, - говорит он отрывисто. - Я приеду. Обязательно. Без меня никуда не ходи. Всё будет хорошо.
Я кошусь на Макса, но стараюсь это сделать как можно менее заметно, потому что нехорошо пялиться во все глаза на сидящего рядом человека. Впрочем, он ни капли не стеснялся это делать, когда я говорила с Лялей. Так что…
- Я еду в больницу, - продолжает Макс. – Не пугайся, со мной всё в порядке. Не нервничай, сказал же, что приеду.
Мне становится любопытно. Это хоть как-то отвлекает от мыслей про Алёнку. Кого так уговаривает Макс? Спокойно, уверенно, но в то же время от меня не ускользает, что в янтарных глазах на миг плеснуло беспокойство, а лицо напряглось. Да и движения стали какими-то резкими.
Отключившись от собеседника (собеседницы?), Макс резко выкручивает руль, успевая проскочить на зеленый свет. У меня всё внутри переворачивается от страха, вдоль позвоночника проносится ледяная волна.
- Псих, - шепчу я одними губами, вцепившись в сумочку.
- Всегда к твоим услугам, дорогая, - даже не думает смутиться Макс, припарковавшись возле больницы.
Я бы с удовольствием пререкалась с ним ещё и ещё, дабы не идти внутрь. Однако мне ничего не остается, как холодно улыбнуться Янгу и поблагодарить:
- Спасибо большое. Это была неоценимая услуга.
Хотя я могла добраться сама. Но это уже осталось несказанным. Не стоит совсем уж опускаться в своей неприязни. Макс доставил меня быстро, не раздумывая, помогать или нет. Да, я его не просила. Но, возможно, не всегда нужно кого-то просить, чтобы подставили плечо.
Он как странно смотрит на меня. Кажется, что ожидал совсем других слов, но я и так сказала всё, что могла. Молча кивает, давая понять: да нет проблем, подумаешь. И кажется, что глаза его странно тускнеют, будто солнечный неистовый янтарь затягивает изморозью.
Я выхожу из машины. Понимаю, что стало прохладнее, хотя лето по идее должно радовать зноем и теплыми вечерами.
Передёргиваю плечами, стараясь не думать о том, что «джип» никуда не отъезжает, и бегу ко входу. Тяжёлая деревянная дверь поддается не сразу, приходится сделать глубокий вдох, велеть себе успокоиться и приложить силу. Со второй попытки всё получается.
Мне везёт, в коридоре четыре человека из персонала. Подхожу быстрым шагом к регистрации, на всякий случай уточняю, здесь ли ещё Алёна Грот. Потому что со слов Ляли я не всё поняла, да и нормально услышать ее не получалось.
Мне всё подтверждают, и я едва ли не взлетаю на третий этаж. Вижу вдалеке худенькую сгорбленную фигурку, сердце пропускает удар, а потом начинает колотиться так, что едва не выпрыгивает из горла. Что с ней? Как она?
Потом включается мозг и начинает усиленно работать. Раз в коридоре, а не в палате, значит, не всё так плохо.
Мои шаги кажутся жутко громкими и гулкими. Или это продолжает так биться сердце, что я больше ничего не слышу?
Стараюсь не думать о взмокших ладонях, о резко потяжелевшей сумке, в которой толком ничего нет, о тонкой девчушке, которая сидит на лавке и смотрит под ноги.
- Алёна, - выдыхаю я, садясь рядом с сестрой и сгребая её в охапку.
От неё пахнет шампунем «Манго и йогурт» и каким-то лекарством. Светлые волосы щекочут, лезут в лицо, но мне всё равно. Кажется, только сейчас я могу успокоиться, убедившись, что сестра цела и невредима. К ней можно прикоснуться и больше никогда не выпустить.
- Со мной всё хорошо, - выдыхает она. И пусть интонация достаточно бодрая, но голос невероятно тихий. – Подумаешь, потеряла сознание, ничего особенного.
- Вы её слушайте больше, - звучит рядом голос Ляли, и я поднимаю голову.
Подруга Алёны красится в пепельный цвет и носит две косички. Порой они свободно спускаются ей на спину, порой – закручены в смешные загогулинки и закреплены невидимками, придавая девчонке сходство с каким-то зверьком.
У Ляли невероятно бледная кожа и огромные голубые глаза, которые настолько светлого оттенка, что иногда кажется, будто радужки сливаются с белком. Низкий лоб, изящный нос, пухлые губы. Короткие и светлые ресницы. На самом деле Ляля натуральная блондинка, но почему-то не переносит родной цвет волос, постоянно экспериментируя. Она вечно таскает джинсы или комбинезоны, терпеть не может платья, а каблуки считает адским изобретением.
Лялю не назовешь красавицей, но от девчонки всегда исходит волна такой уверенности и обаяния, что у окружающих не остается шансов.
К тому же она практичнее Алёнки, поэтому я никогда не волновалась за сестру, если та куда-то пошла с Лялей.
- Слушаю, - говорю сухими губами. – Рассказывай ты.
- Ой, ну всё, - фыркает сестра и закатывает глаза, высвобождаясь из моих объятий. – Давайте ещё порыдайте тут в два ручья. Со мной всё в порядке.
- Она… - начинает Ляля.
В эту минуту открывается дверь палаты, возле которой мы, оказывается, сидим, и появляется молодой врач.
- Вы Грот? – спрашивает он и смотрит на меня. – Ваша сестра сейчас в порядке, но нам нужно поговорить.
Я смотрю на обеих девочек, киваю врачу, поднимаюсь и следую за ним.
В кабинете врача всё белое. Но сейчас, в свете электрической лампы, оно кажется куда мягче и уютнее, чем должно бы. Хотя как может быть уютно в больнице? Глупые мысли и неприятная ситуация.
- Вы мать? Старшая сестра? – спрашивает он, занимая место за столом.
Не такой молодой, как мне показалось сразу. Может, даже мой ровесник. Русоволосый, зеленоглазый, с узкими губами и пронизывающим взглядом. Ощущение, что не человек, а статуэтка из мрамора. Белый халат идеально оттеняет кожу и подчеркивает холод, который можно почувствовать, находясь рядом с этим человеком. У него красивые руки, длинные гибкие пальцы, к которым хочется прикоснуться.
На бейджике написано: «Игорь Васильевич Олейник, невролог».
Понятия не имею, кто в такой ситуации должен со мной говорить. И лучше бы не понимала до конца жизни в безумном желании, чтобы всё были здоровы и не обращались к врачам.
- Сестра, - говорю немного хрипло, губы почему-то не слушаются.
Мне не нравится взгляд зеленых глаз. Всё время кажется, что над обнажённой кожей зависло острое лезвие, которое в любую минуту готово в неё погрузиться, окрасившись кровью.
И цвет… это не зелень травы, это королевский нефрит покойных правителей майя, мозаикой выложенный на погребальной маске. Потому и чувствуется потусторонний холод и немой приговор.
- Пока ничего страшного. Скорее всего, переутомление. Но это может быть началом…
Он расспрашивает меня про Алёнку детально, спокойно, учитывая каждую мелочь. Что-то говорит про вегето-сосудистую дистонию. Советует провериться, предупреждает, что не стоит отмахиваться.
В процессе разговора я почти проникаюсь симпатией к неврологу, сейчас он не кажется таким холодным и отчуждённым, как поначалу.
- Спасибо, - говорю по завершении его речи. – Раньше такого не было. Теперь буду следить. Учеба, нагрузки…
Сама не знаю, что сказать дальше. Чувствую, что меня рассматривают с каким-то немым любопытством, но при этом не рискуют задавать вопросы. А зря. Мог бы и что-нибудь сказать. Почему-то у меня возникает странное ощущение, что с ним мы ещё не раз пересечемся. Игорь Васильевич, не стесняйтесь, поговорите со мной ещё немного. Неважно о чем.
- Неважно выглядите, - неожиданно тихо произносит он, и я невольно вздрагиваю.
Совершенно не ожидала именно такого замечания.
- Пожалуйста, следите за состоянием сестры. Как я понимаю, больше некому. И будет мало пользы, если вы свалитесь в обморок рядом.
- Очень толково сказано, - замечаю я, уговаривая себя выдохнуть и досчитать до десяти.
С языка рвутся не слишком приятные для доктора слова, однако я прекрасно понимаю, что он понятия не имеет про моё общение с Максом Янгом, машины и дурацкий вечер.
- С Алёной всё будет хорошо, - заверяю я и искренне надеюсь, что так и правда произойдет, потому что мой голос звучит куда более уверенно, чем я себя чувствую.
- Откуда у вас кровь? – спрашивает Игорь Васильевич.
Заметил. Хорошо видит. Впрочем, по нему видно, что кровь на моем бедре его хоть и интересует, но не настолько, чтобы играть в рыцаря. И я искренне этому рада. Сейчас не до благородных докторов и чужих мужчин. Лимит по последним я сегодня выбрала.
- Бандитская пуля, - слабо улыбаюсь я. – Но всё уже хорошо.
- Сестры Грот умеют находить приключения на свои головы? – интересуется он, приподняв бровь.
Сказано это таким тоном, что я не знаю, чего мне хочется больше: ударить его или поцеловать?
Пораженная таким коктейлем чувств, я отвечаю что-то совершенно невнятное и уже через несколько минут покидаю кабинет Игоря Васильевича Олейника.
В коридоре Алёнка и Ляля о чем-то спорят. Но, хорошо помня, где находятся, делают это тихо, с едва слышным шипением. Алёна уже выглядит получше. Кажется, приключение с поездкой в больницу на неё особо не произвело впечатления.
Завидев меня, обе умолкают, смотрят огромными глазами. Невольно усмехаюсь. Вроде взрослые, а всё равно девчонки. И кажутся детьми. Впрочем, они и есть дети…
- Ну что? – деловито спрашивает Ляля.
- Всё хорошо, - использую я самую обтекаемую формулировку, на которую только способна.
Сейчас нет настроения, выкладывать всё случившееся перед Лялей. К тому же надо поговорить сестрой.
- Домой, девочки, - устало говорю я. – Всё хорошо, что хорошо закончилось.
Алёна поднимается с лавочки. С опаской поглядываю на неё, в любой момент ожидая, что надо будет подбегать и поддерживать. Однако сестра даже не думает терять равновесие, не то что заваливаться на пол. Пусть не выглядит пышущей здоровьем, но и болезненной тоже. Всего лишь не слишком радостный человечек, по недоразумению оказавшийся в больнице.
Ляля явно хочет узнать больше, но понимает, что сейчас не до болтовни.
- Можно, провожу вас? – спрашивает она.
- А потом сама будешь добираться в темноте домой? – хмыкаю я. – Нет, вызываем тебе такси прямо сейчас.
Ляля насупливается, но знает, что меня не переспорить, тут мы с Алёнкой одинаковые. Если решено, то решено. Поэтому первой вызываем машину для Ляли и отправляем её домой.
- А я бы прошлась, - задумчиво сообщает Алёна. – Не хочу сидеть. На улице прохладненько, хорошо.
- Коне-е-ечно, - скептически тяну я. – А потом мне тебя на плече нести.
- Только если вырубишь, - не теряется сестра.
- Ну, долго вас ждать? – обрывает нас грубый мужской голос.
Дыхание будто перекрывает, а сердце падает куда-то вниз, ниже земли. Сообразить трудно, но интонацию и голос я узнаю сразу.
«Как? Как такое может быть?» - мелькает странная мысль.
Странная, потому что обрисовывает вопрос, но ответа на него нет.
Зато я прекрасно вижу, что Макс Янг стоит под фонарным столбом и курит. Смотрит на нас: то на меня, то на Алёну. По лицу невозможно прочесть, что именно думает.
«Мог и не ждать», - хочется сказать, но усталость неожиданно накатывает с такой силой, что получается только молчать.
К тому же очень сложно не признать, что где-то внутри теплится странное чувство: меня ждали. Не бросили. Хотя, вообще-то, ничем не обязаны. Или всё же обязаны?
- А… - начинает Алёна, но я беру её за запястье и тяну за собой.
- Спасибо, что дождался, - глухо говорю Максу и направляюсь к машине.
Он немного теряется. Кажется, ожидал, что буду спорить и огрызаться. Но не сейчас. Поэтому Макс быстро тушит сигарету и садится за руль. Бросает на нас сестрой быстрый взгляд – мы обе в этот раз сели на заднее сиденье. Сейчас я не способна находиться рядом с Максом.
- Ну как? – спрашивает вроде бы обезличенно, но не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что речь идет про Алёну.
- Всё хорошо, - второй раз за вечер использую я выражение, которое может обозначить всё, что угодно.
Макс чуть хмурится, я вижу это в зеркало заднего вида. Заводит машину и выруливает из больничного двора на улицу.
- Говори, куда везти.
В этих словах все снега горных вершин и ледяное крошево, которое ветер швыряет прямо в лицо. Что-то пошло не так. Что-то сломалось.
В этот раз я поглядываю на Макса с интересом. Не оправдала ожиданий? Не бросилась на шею, расточая благодарности?
Но ответа на эти вопросы нет. Я не знаю, как устроен мужской мозг, и только догадываюсь, как именно – мужское самолюбие.
Тугая вязкая тишина уже готова накрыть салон, удушающей волной пройдясь по всем тут находящимся, однако Алёна пихает меня в бок:
- Представь меня, - шипит сестрица.
И пусть она старается сделать это тихо, но каждое слово слышится так, будто она его говорит через рупор. Макс невозмутимо ведет машину, но я готова побиться об заклад, что мерзавец усмехается.
- Макс, это моя младшая сестра Алёна. Алёна, это… - делаю запинку, понимая, что толком и не знаю, как представить Янга.
Мужик, который ещё сегодня обещал мне неприятности? Влажная мечта Верки, которая выворачивает личную переписку и показывает её всем, кому не лень? Или же проще: неотёсанный чурбан?
- Знакомый, - говорит он вместо меня он, спасая из дурацкого положения. – Меня зовут Макс.
На секунду оборачивается и подмигивает Алёне. Та удивленно приподнимает брови. Хм, это да. Сестра никогда не тащилась от бруталов, совсем не её типаж. Поэтому тут выстрел вхолостую.
- Вот здесь направо, - встреваю я, подсказывая дорогу. – Совсем немного осталось.
И правда – немного. Как-то быстро доехали. То ли я просто не включилась, то ли Макс в этот раз ведет быстро и очень профессионально.
Разговор отчаянно не клеился. Наверно, где-то в глубине души мне даже немного стыдно, что человек ждал нас и теперь везет. Но душа, как известно, потемки, а в темных переулках я предпочитаю не бродить.
Нежданчик случается, когда Макс тормозит возле нашего подъезда. Смотрят, кажется, все, кто только может. Соседки на скамеечках, детвора в песочнике, праздные гулёны. Может, это не так, но в этом ещё надо убедить себя.
У Алёны звонит телефон. Она хватает трубку, коротко бросает: «Ляля», - и отходит в сторону, чтобы потрещать с подругой.
Мы с Максом остаемся один на один. Самое время задать несколько вопросов. Только сил ни на что нет. Поэтому всё, что я сейчас могу сказать, звучит так:
- Спасибо. Это было неожиданно. Я очень благодарна.
- И всё? – иронично интересуется он, поворачиваясь ко мне.
Свет в машине тусклый, нормально ничего не разглядеть, но в этот момент мне кажется, что живой янтарь снова полыхает тысячей костров, и от этого становится жарко.
Внутри поднимается гнев, отгоняя едва оформившееся щекотливое чувство, которое дает понять, что я не хочу, чтобы он отводил взгляд. Дурацкая мысль, не так ли?
- Что всё? – всё же переспрашиваю я почему-то пересохшими губами. – А что нужно?
