Давай, так будет проще. Перейдем на денежно-рыночные отношения. Без фантазий и домыслов. Поверь, всем бы стало намного легче жить, если бы каждый прямо говорил, что ему нужно от другого. Приятнее? Не факт. Но голая правда всегда лучше закутанной в сто одежек неопределённости.
Выражение лица Макса меняется, и я понимаю, что сказала это зря.
- Ничего, - глухо и хмуро отвечает он. – Следи за сестрой.
Вот теперь я чувствую, что на этом действительно всё. Разговора не будет. Пожелания доброй ночи или чего-то такого – тоже. Отлично. Катись на все четыре стороны.
Я подавляю раздражение, киваю и выхожу из машины.
- Слежу. И внимательно переходи дорогу в следующий раз, - не удерживаю колкость. Не оборачиваюсь, но и так прекрасно слышу рык мотора. Через несколько минут черный «джип» скрывается за домами. Я подхожу к Алёнке. Та уже поговорила с Лялей и задумчиво смотрит вслед уехавшему Максу. А потом неожиданно произносит:
- Красивый, да?
Глава 4. Тая, непризнанный герой и нижнее бельё
Доброго времени суток, Тая!
Я заканчиваю свою первую книгу. Хочу узнать, насколько безопасно отправлять рукопись в издательство? Не в том плане… Ну, в плане отказа, а что могут рукопись украсть, издав без ведома автора и поставив на обложке другое имя? Есть способы, которые помогут этого избежать?
Александра, г.Улан-Удэ
Здравствуйте, Александра!
Поверьте, издатель не ставит целью незаконно отобрать авторский труд, чтобы потом иметь дело с судом. Как бы это печально ни звучало, но спрос превышает предложение, авторов много, книг ещё больше. Каждый день получая тридцать-пятьдесят рукописей, редактор находит то, что можно опубликовать без каких-либо противозаконных действий. Воровство рукописи – нонсенс. Воровство рукописи ноунейма – миф. Поэтому дописывайте книгу, удачи!
Тая Грот
Вывод: Не верь всему, что говорят. Не поленись уточнить лишний раз.
Алёна считает его красивым.
Именно так и сказала.
Игорь Васильевич Олейник – красивый. Не Макс, как можно было сразу подумать. Алёна искренне удивилась, что его в принципе можно назвать красивым.
- Ну, нормальный вроде. Правда, было темно, я особо не рассмотрела. А в машине если и смотрела, то, в основном, на затылок.
Затылок, по мнению Алёнки, был годным. А вот морда - наглой. Поведение тоже не ах. Только после этого сестра словно очнулась и уточнила, кто он.
Пришлось рассказать всё как есть. Но особо поразмыслить над этим не удалось, потому что я перешла к допросу насчет здоровья. Правда, ничего толкового в ответ добиться не вышло.
- Буду следить, чтобы ты не торчала возле компьютера всё время, - с угрозой произношу я.
Алёнка жует бутерброд, на лице ни намека на печаль.
- Разумеется. Только в таком случае тебе придется самой отлипнуть от него.
Что ж, это не в бровь, а в глаз. Так и есть. Но ради здоровья сестры я сумею сжать сроки, утрамбовать работу и не давать этой бандитке гробить себя у экрана.
В какой-то момент понимаю, насколько по-старушечьи это может звучать. Хочется смеяться, но не получается.
Потому что именно в этот момент я сижу возле компьютера и набиваю текст в файл.
На улице жара. Слышны голоса детей и взрослых – выходной. Птицы, мерзавки, заливаются так сладко, что хочется свернуть файл, встать со стула, надеть платье и отправиться на прогулку.
Но всё это остается только в мечтах. Потому что работу никто не отменял.
И пальцы снова стучат по клавишам. Правда, порой прерываюсь, когда теряю ту или иную мысль.
Меня часто спрашивают: как стать писателем?
Ответ один: писать.
Очевидный и простой. Но многим, как ни странно, это не так ясно. Писательство – такая же работа, как и другие. Прежде всего, интеллектуальная. Поэтому первый инструмент в работе – ваши мозги. Если мозги умеют мыслить и облекать мысли в слова, то это уже хорошо. Данная работа ещё весьма удобна тем, что писать вы можете везде. Главное, чтобы было на чем. Ноутбук или тетрадь – неважно. Но, пожалуй, на этом заканчивается вся так называемая «простота».
Я откидываюсь на спинку стула, закладываю руки за голову, гипнотизирую электронный лист на мониторе. Уже много лет он имеет светло-серый цвет, потому что от белого болят глаза – слишком ярко.
Ещё пользуюсь специальными очками для компьютера, но последние разбились, когда мы с Алёнкой делали генеральную уборку и случайно спихнули их на пол. И было бы полбеды, но на очки упала коробка с «бесполезным, жутко необходимым хламом», добив бедняжек.
А до магазина надо ещё добраться.
Я закусываю губу. Выделяю последний абзац и удаляю его к чертовой бабушке. Не туда пошёл герой. Нельзя так. Стой, дорогой, на месте. Сейчас к тебе подойдет любовь всей твоей жизни. Она же тебя в конце и убьёт. Но ты об этом пока не знаешь.
Кстати, если вы до сих пор верите, что творческие люди работают только по вдохновению, то немедленно сожгите на костре эту ересь. И того, кто об этом сказал. Потому что вдохновение приходит на определённую часть вашего замысла. А потом машет ручкой, надевает красивое сексуальное белье и говорит: «Дальше ты будешь жить с трудолюбием и терпением, детка. А я пойду соблазнять нового творца».
И, черт возьми, именно так и происходит! Запал может уйти, а доделывать начатое нужно. Вдохновение – не панацея. Вдохновение – ослепительная молния в тёмном лесу. Она покажет тебе, куда идти, и даже даст сделать несколько шагов, но из леса ты должен будешь выбраться сам.
И на одном вдохновении это сделать не получится, поверьте мне.
Дверь открывается, на пороге появляется Алёнка.
- Ты сильно занята? – задумчиво спрашивает она, покусывая дужку очков.
Я провожу ладонями по лицу, качаю головой.
- Нет, я смотрю порнографию. Всё как обычно.
- Так я и знала, - ни капли не смущается Алёнка, шлёпает босыми ногами по ковру и протягивает мне телефон.
- На, глянь.
Хочу отмахнуться, что нет настроения разглядывать картинки, однако стоит взгляду скользнуть по экрану «сяоми», как все мысли улетучиваются из головы, оставляя место только одному вопросу: «Что-о-о-о?»
Это всего лишь новость в «Фейсбуке», Алёнка частенько зависает там, общаясь с какими-то немецкими рокерами. Поначалу я пыталась интересоваться ими, но предпочтения сестры сменялись настолько быстро, что я попросту не успевала отличить Питера от Криса, Тоби - от Юстаса, а Герхарда - от Никласа. В итоге сошлись на том, что Алёна слушает немецкую альтернативу, а я говорю ей, как это круто.
Учитывая, что тяжёлая музыка меня никогда не пугала, общий язык нашёлся быстро.
Но я отвлеклась.
Во френдленте красовалось фото, где я и Макс лежим на дороге. И подпись: «Голландский татуировщик спас жизнь Тае Грот»!
Внутри всё аж яростно вспыхивает, вытесняя рационализм и спокойствие. То есть как спас? Как Тае Грот?
Делаю глубокий вдох и пытаюсь прочесть, что написано. Заметка написана из рук вон плохо. Никаких фактов. Только то, какой классный парень Макс Янг, как он почти что собственной грудью защитил не смотрящую по сторонам дурочку Таю и так далее.
И тут вышел героем! Ай да красавец!
Умом я, конечно, понимаю, что Макс здесь ни при чем. За язык нужно зацепить рыболовецким крючком ту гадину, которая настрочила такую новость. Фото, кстати, не очень четкое. Может, щелкнули откуда-то из жилых домов? Или из-за угла? Делали быстро, чтобы никто не засек? Потому что я прекрасно помню, что, когда мы грохнулись на дорогу, никого рядом не было.
- Если судить по заднице, то твой приятель очень даже ничего, - внезапно комментирует Алёнка, с любопытством ожидая моей реакции.
Медленно перевожу взгляд на сестру.
- Почему именно по ней?
Алёнка пожимает плечами:
- Кроме затылка, мне надо было на что-то ещё смотреть.
Весьма странная отмазка, учитывая, что именно на ней (заднице, а не отмазке) Макс сидел. Но… молодое поколение. Кажется, они выбирают себе пару совсем не так, как было принято в наше время.
- Он не мой приятель, - ворчу я. – Недоразумение, которому я спасла жизнь. Но если смотреть на это… - Киваю на погасший экран мобильника. - То мне всё показалось.
- Ну, в каком-то смысле приятель, - хмыкает Алёнка и садится прямо на ковер возле моего компьютерного стола. Скрещивает ноги, задумчиво вытаскивает можжевеловую спицу из волос и выдыхает: - Уф. Хоть немного расслаблюсь. А то за кодированием мозги сжались, словно я их намотала вместе с волосами.
- С распущенными тебе идет больше, - замечаю я, упорно заталкивая негодование подальше.
Что-то от Макса Янга одни неприятности. И хоть разум подсказывает, что новость скоро утонет под шквалом новой информации, чувства и эмоции бурлят, отказываясь слушаться.
Свела ж судьба! Нахал, шовинист и… любимчик женщин. Впрочем, не факт, что только женщин. Там у них вкусы не такие, как здесь. Нравы посвободнее. Хм…
- О чем задумалась? – без слов понимает меня Алёнка.
Пусть между нами разница в несколько лет, но рождены мы одними отцом и матерью. К тому же удивительно взяли… можно сказать, при создании нас природа вмонтировала в наши черепные коробки почти что восприятие на ментальном уровне. Стоит одной подумать – вторая озвучивает. Стоит второй посмотреть – первая уже готова взорвать весь мир. Если, конечно же, мир ведет себя плохо.
- Макс Янг не слишком любит женщин, - говорю я медленно и задумчиво, а потом беру свой телефон.
Конечно, предположение может быть глупым. Далеко не все умники с сексистскими замашками – геи. Как и не все нормальные мужики – натуралы. Да-да, «нормальный мужик» - это не только тот, кто спит с женщиной.
Я открываю «Инстаграм» и нахожу профиль Макса.
Сама не знаю, какой компромат хочу отыскать. У него достаточно скупо описание в профиле. Указан город проживания - Амстердам. Фотографии выложены после обработки, но при этом всё в меру. То ли сам подгоняет контент, то ли у него кто-то для этого есть.
Почему-то перед внутренним взором появляется стройная блондинка в стильном костюме и с улыбкой, за которую мужчины готовы передраться.
Истина не соответствует моим фантазиям. Я вижу эскизы, Макса за работой, Макса в кругу друзей, снова эскизы, студию, даже вайны с его участием.
Сама с изумлением обнаруживаю, что выдыхаю с облегчением. И сама же замираю.
Это ещё что такое?!
Я не хочу увидеть, что у Макса Янга кто-то есть. Но при этом сама готова в любой момент высказать ему в лицо всё, что думаю. И вряд ли ему это понравится.
Спустя секунду понимаю, что Алёнка терпеливо ждет, когда я хоть что-нибудь скажу.
- Кажется, ты уже описала в своей книге героя Максимку и убила его самыми изощрёнными способами, - всё же произносит она, прекрасно зная, что если я не могу поставить человека на место, то ему достается в тексте.
- Ещё пока нет, - ворчу я и быстро закрываю «Инстаграм». – Но ты права. Писать надо, а я сижу и страдаю фигней.
- Теперь ты страдаешь энергично! – смеется Алёна и тут же получает от меня мягкой игрушкой по затылку.
Зелёная сова размером с ладонь постоянно находится на моем рабочем столе. Антистресс.
Сестра заливается хохотом, я смотрю на неё и чувствую, что уголки губ сами расползаются в улыбке.
- Дурында, - фыркаю я беззлобно.
Наш смех едва затихает, и именно в этот момент мой мобильный звонит.
Я молча смотрю на высветившееся имя. Внутри почему-то пустота. Хотя, по идее, должно полыхать пламя гнева. Что это я так? Перегорела или новость в «Фейсбуке» бесит куда больше, чем бывшая подружка?
Алёнка поднимается с ковра и заглядывает мне через плечо.
- Крумлова-а-а-а, - тянет она с такой интонацией, что тут же возникает ощущение: звонящую четвертовали, поджарили и запаковали в пакеты.
Вообще-то, моя сестра - жутко милое существо, если только не обижают её близких. Тогда появляется монстр, который снимает очки, мягко протирает стёклышки и уточняет план казни и пыток на сегодняшний день.
Конечно, глобально чем-нибудь навредить она не сможет, но кто знает, на что способны юные айтишницы.
Я беру трубку:
- Алло, Тай, привет! – стрекочет Вера. – Почему тебя не было вчера? Мы переживали! Могла хоть бы позвонить!
Я молчу, она – тараторит. Будто пытается хоть какими-то звуками заполнить ту гнетущую тишину, которая непременно повиснет, стоит только Вере произнести последнее слово. Она знает, что виновата. Но пока ещё не готова извиняться и не знает, насколько я на неё обижена и что прощения не будет.
Радикально? Пожалуй. Может, я потом… когда-нибудь. Ведь никогда нельзя зарекаться на всё сто. Но не сейчас. Я не готова разговаривать с Верой Крумловой.
Она словно не понимает это: сыплет вопросами, упреками, неуместными репликами.
- Тая! – взрывается она. – Я с кем разговариваю? Ты вообще меня слышишь?
Я молча нажимаю на «отбой» и кладу трубку. Алёнка пытливо смотрит на меня.
- Зря промолчала, - расстроенно говорит она. – Я ждала словесной порки.
- Вера может катиться к своему дорогому Максу Янгу и просить порки от него.
- А потом тату на заднице? – оживляется сестра.
- Что-то у тебя сегодня одна актуальная тема, - хмыкаю я.
- Разумеется, - ни капли не смущается Алёна. – А всё знаешь почему? Потому что мы сегодня собирались купить мне нижнее белье, но ты про это благополучно забыла!
Несколько секунд я молча хлопаю глазами, а потом понимаю: черт, правда! У меня действительно вылетело из головы, что сегодня обещала сестре!
- Да, мой генерал! – рапортую я, выпрямляясь. – Добиваю норму и идём! С меня подарок.
- То-то же, - довольно улыбается она и убегает в свою комнату.
Я несколько секунд тупо пялюсь в лист на мониторе, а потом на безумной скорости начинаю стучать по клавиатуре. Норма сама себя не напишет, а если некто Тая Грот не сдаст книгу через две недели, то будет крайне нехорошо.
Есть у меня убеждение: пообещала управиться к дедлайну – управляйся. Можешь-не можешь, хочешь-не хочешь… Никого это волновать не должно.
Не так редки были случаи, когда, опираясь именно на это, я умудрилась выбить дополнительные бонусы в работе. Я соблюдаю сроки, и вы тоже будьте любезны.
Сюжет завернул к отрицательному персонажу. Негодяю. Мерзавцу. Или, как принято у нас говорить, «главгаду». Слова словно сами отлетают от пальцев. Гадов писать всегда легче. Их наделяешь дорогими изъянами, которые притягивают читательское внимание, словно золото - цыганскую гадалку. Негодяев любят больше, чем хороших парней и девочек. Честные и благородные, искренние и справедливые, они в один прекрасный момент могут стать пресными, и читатель направит взор в сторону нахала и преступника, у которого тяжелая судьба, поэтому он стал тем, кем стал. Особенно это любят женщины. Ох уж это наше вечное и неисправимое бабское: «Он исправится, я его переделаю».
Запомните, дорогие мои, переделать человека может только тот, кто вылепил его из небесной глины или сияния звёзд. Ну, или чего другого, выбирайте сами варианты, благо, древние народы так постарались, что выбор огромен. Но не вы. Вы – такая же смертная, как и тот, кого вы вознамерились вылепить заново. Поверьте, ничем хорошим это не закончится.
Я сохраняю нужный эпизод и выключаю компьютер. Слышу, что Алёнка с кем-то тарахтит по телефону. Скорее всего, с Лялей. Ту хлебом не корми, дай поболтать с подругой.
Я быстро принимаю душ, хватаю первое попавшееся платье. Хорошо выглядит, не примялось.
Выражение лица Макса меняется, и я понимаю, что сказала это зря.
- Ничего, - глухо и хмуро отвечает он. – Следи за сестрой.
Вот теперь я чувствую, что на этом действительно всё. Разговора не будет. Пожелания доброй ночи или чего-то такого – тоже. Отлично. Катись на все четыре стороны.
Я подавляю раздражение, киваю и выхожу из машины.
- Слежу. И внимательно переходи дорогу в следующий раз, - не удерживаю колкость. Не оборачиваюсь, но и так прекрасно слышу рык мотора. Через несколько минут черный «джип» скрывается за домами. Я подхожу к Алёнке. Та уже поговорила с Лялей и задумчиво смотрит вслед уехавшему Максу. А потом неожиданно произносит:
- Красивый, да?
Глава 4. Тая, непризнанный герой и нижнее бельё
Доброго времени суток, Тая!
Я заканчиваю свою первую книгу. Хочу узнать, насколько безопасно отправлять рукопись в издательство? Не в том плане… Ну, в плане отказа, а что могут рукопись украсть, издав без ведома автора и поставив на обложке другое имя? Есть способы, которые помогут этого избежать?
Александра, г.Улан-Удэ
Здравствуйте, Александра!
Поверьте, издатель не ставит целью незаконно отобрать авторский труд, чтобы потом иметь дело с судом. Как бы это печально ни звучало, но спрос превышает предложение, авторов много, книг ещё больше. Каждый день получая тридцать-пятьдесят рукописей, редактор находит то, что можно опубликовать без каких-либо противозаконных действий. Воровство рукописи – нонсенс. Воровство рукописи ноунейма – миф. Поэтому дописывайте книгу, удачи!
Тая Грот
Вывод: Не верь всему, что говорят. Не поленись уточнить лишний раз.
Алёна считает его красивым.
Именно так и сказала.
Игорь Васильевич Олейник – красивый. Не Макс, как можно было сразу подумать. Алёна искренне удивилась, что его в принципе можно назвать красивым.
- Ну, нормальный вроде. Правда, было темно, я особо не рассмотрела. А в машине если и смотрела, то, в основном, на затылок.
Затылок, по мнению Алёнки, был годным. А вот морда - наглой. Поведение тоже не ах. Только после этого сестра словно очнулась и уточнила, кто он.
Пришлось рассказать всё как есть. Но особо поразмыслить над этим не удалось, потому что я перешла к допросу насчет здоровья. Правда, ничего толкового в ответ добиться не вышло.
- Буду следить, чтобы ты не торчала возле компьютера всё время, - с угрозой произношу я.
Алёнка жует бутерброд, на лице ни намека на печаль.
- Разумеется. Только в таком случае тебе придется самой отлипнуть от него.
Что ж, это не в бровь, а в глаз. Так и есть. Но ради здоровья сестры я сумею сжать сроки, утрамбовать работу и не давать этой бандитке гробить себя у экрана.
В какой-то момент понимаю, насколько по-старушечьи это может звучать. Хочется смеяться, но не получается.
Потому что именно в этот момент я сижу возле компьютера и набиваю текст в файл.
На улице жара. Слышны голоса детей и взрослых – выходной. Птицы, мерзавки, заливаются так сладко, что хочется свернуть файл, встать со стула, надеть платье и отправиться на прогулку.
Но всё это остается только в мечтах. Потому что работу никто не отменял.
И пальцы снова стучат по клавишам. Правда, порой прерываюсь, когда теряю ту или иную мысль.
Меня часто спрашивают: как стать писателем?
Ответ один: писать.
Очевидный и простой. Но многим, как ни странно, это не так ясно. Писательство – такая же работа, как и другие. Прежде всего, интеллектуальная. Поэтому первый инструмент в работе – ваши мозги. Если мозги умеют мыслить и облекать мысли в слова, то это уже хорошо. Данная работа ещё весьма удобна тем, что писать вы можете везде. Главное, чтобы было на чем. Ноутбук или тетрадь – неважно. Но, пожалуй, на этом заканчивается вся так называемая «простота».
Я откидываюсь на спинку стула, закладываю руки за голову, гипнотизирую электронный лист на мониторе. Уже много лет он имеет светло-серый цвет, потому что от белого болят глаза – слишком ярко.
Ещё пользуюсь специальными очками для компьютера, но последние разбились, когда мы с Алёнкой делали генеральную уборку и случайно спихнули их на пол. И было бы полбеды, но на очки упала коробка с «бесполезным, жутко необходимым хламом», добив бедняжек.
А до магазина надо ещё добраться.
Я закусываю губу. Выделяю последний абзац и удаляю его к чертовой бабушке. Не туда пошёл герой. Нельзя так. Стой, дорогой, на месте. Сейчас к тебе подойдет любовь всей твоей жизни. Она же тебя в конце и убьёт. Но ты об этом пока не знаешь.
Кстати, если вы до сих пор верите, что творческие люди работают только по вдохновению, то немедленно сожгите на костре эту ересь. И того, кто об этом сказал. Потому что вдохновение приходит на определённую часть вашего замысла. А потом машет ручкой, надевает красивое сексуальное белье и говорит: «Дальше ты будешь жить с трудолюбием и терпением, детка. А я пойду соблазнять нового творца».
И, черт возьми, именно так и происходит! Запал может уйти, а доделывать начатое нужно. Вдохновение – не панацея. Вдохновение – ослепительная молния в тёмном лесу. Она покажет тебе, куда идти, и даже даст сделать несколько шагов, но из леса ты должен будешь выбраться сам.
И на одном вдохновении это сделать не получится, поверьте мне.
Дверь открывается, на пороге появляется Алёнка.
- Ты сильно занята? – задумчиво спрашивает она, покусывая дужку очков.
Я провожу ладонями по лицу, качаю головой.
- Нет, я смотрю порнографию. Всё как обычно.
- Так я и знала, - ни капли не смущается Алёнка, шлёпает босыми ногами по ковру и протягивает мне телефон.
- На, глянь.
Хочу отмахнуться, что нет настроения разглядывать картинки, однако стоит взгляду скользнуть по экрану «сяоми», как все мысли улетучиваются из головы, оставляя место только одному вопросу: «Что-о-о-о?»
Это всего лишь новость в «Фейсбуке», Алёнка частенько зависает там, общаясь с какими-то немецкими рокерами. Поначалу я пыталась интересоваться ими, но предпочтения сестры сменялись настолько быстро, что я попросту не успевала отличить Питера от Криса, Тоби - от Юстаса, а Герхарда - от Никласа. В итоге сошлись на том, что Алёна слушает немецкую альтернативу, а я говорю ей, как это круто.
Учитывая, что тяжёлая музыка меня никогда не пугала, общий язык нашёлся быстро.
Но я отвлеклась.
Во френдленте красовалось фото, где я и Макс лежим на дороге. И подпись: «Голландский татуировщик спас жизнь Тае Грот»!
Внутри всё аж яростно вспыхивает, вытесняя рационализм и спокойствие. То есть как спас? Как Тае Грот?
Делаю глубокий вдох и пытаюсь прочесть, что написано. Заметка написана из рук вон плохо. Никаких фактов. Только то, какой классный парень Макс Янг, как он почти что собственной грудью защитил не смотрящую по сторонам дурочку Таю и так далее.
И тут вышел героем! Ай да красавец!
Умом я, конечно, понимаю, что Макс здесь ни при чем. За язык нужно зацепить рыболовецким крючком ту гадину, которая настрочила такую новость. Фото, кстати, не очень четкое. Может, щелкнули откуда-то из жилых домов? Или из-за угла? Делали быстро, чтобы никто не засек? Потому что я прекрасно помню, что, когда мы грохнулись на дорогу, никого рядом не было.
- Если судить по заднице, то твой приятель очень даже ничего, - внезапно комментирует Алёнка, с любопытством ожидая моей реакции.
Медленно перевожу взгляд на сестру.
- Почему именно по ней?
Алёнка пожимает плечами:
- Кроме затылка, мне надо было на что-то ещё смотреть.
Весьма странная отмазка, учитывая, что именно на ней (заднице, а не отмазке) Макс сидел. Но… молодое поколение. Кажется, они выбирают себе пару совсем не так, как было принято в наше время.
- Он не мой приятель, - ворчу я. – Недоразумение, которому я спасла жизнь. Но если смотреть на это… - Киваю на погасший экран мобильника. - То мне всё показалось.
- Ну, в каком-то смысле приятель, - хмыкает Алёнка и садится прямо на ковер возле моего компьютерного стола. Скрещивает ноги, задумчиво вытаскивает можжевеловую спицу из волос и выдыхает: - Уф. Хоть немного расслаблюсь. А то за кодированием мозги сжались, словно я их намотала вместе с волосами.
- С распущенными тебе идет больше, - замечаю я, упорно заталкивая негодование подальше.
Что-то от Макса Янга одни неприятности. И хоть разум подсказывает, что новость скоро утонет под шквалом новой информации, чувства и эмоции бурлят, отказываясь слушаться.
Свела ж судьба! Нахал, шовинист и… любимчик женщин. Впрочем, не факт, что только женщин. Там у них вкусы не такие, как здесь. Нравы посвободнее. Хм…
- О чем задумалась? – без слов понимает меня Алёнка.
Пусть между нами разница в несколько лет, но рождены мы одними отцом и матерью. К тому же удивительно взяли… можно сказать, при создании нас природа вмонтировала в наши черепные коробки почти что восприятие на ментальном уровне. Стоит одной подумать – вторая озвучивает. Стоит второй посмотреть – первая уже готова взорвать весь мир. Если, конечно же, мир ведет себя плохо.
- Макс Янг не слишком любит женщин, - говорю я медленно и задумчиво, а потом беру свой телефон.
Конечно, предположение может быть глупым. Далеко не все умники с сексистскими замашками – геи. Как и не все нормальные мужики – натуралы. Да-да, «нормальный мужик» - это не только тот, кто спит с женщиной.
Я открываю «Инстаграм» и нахожу профиль Макса.
Сама не знаю, какой компромат хочу отыскать. У него достаточно скупо описание в профиле. Указан город проживания - Амстердам. Фотографии выложены после обработки, но при этом всё в меру. То ли сам подгоняет контент, то ли у него кто-то для этого есть.
Почему-то перед внутренним взором появляется стройная блондинка в стильном костюме и с улыбкой, за которую мужчины готовы передраться.
Истина не соответствует моим фантазиям. Я вижу эскизы, Макса за работой, Макса в кругу друзей, снова эскизы, студию, даже вайны с его участием.
Сама с изумлением обнаруживаю, что выдыхаю с облегчением. И сама же замираю.
Это ещё что такое?!
Я не хочу увидеть, что у Макса Янга кто-то есть. Но при этом сама готова в любой момент высказать ему в лицо всё, что думаю. И вряд ли ему это понравится.
Спустя секунду понимаю, что Алёнка терпеливо ждет, когда я хоть что-нибудь скажу.
- Кажется, ты уже описала в своей книге героя Максимку и убила его самыми изощрёнными способами, - всё же произносит она, прекрасно зная, что если я не могу поставить человека на место, то ему достается в тексте.
- Ещё пока нет, - ворчу я и быстро закрываю «Инстаграм». – Но ты права. Писать надо, а я сижу и страдаю фигней.
- Теперь ты страдаешь энергично! – смеется Алёна и тут же получает от меня мягкой игрушкой по затылку.
Зелёная сова размером с ладонь постоянно находится на моем рабочем столе. Антистресс.
Сестра заливается хохотом, я смотрю на неё и чувствую, что уголки губ сами расползаются в улыбке.
- Дурында, - фыркаю я беззлобно.
Наш смех едва затихает, и именно в этот момент мой мобильный звонит.
Я молча смотрю на высветившееся имя. Внутри почему-то пустота. Хотя, по идее, должно полыхать пламя гнева. Что это я так? Перегорела или новость в «Фейсбуке» бесит куда больше, чем бывшая подружка?
Алёнка поднимается с ковра и заглядывает мне через плечо.
- Крумлова-а-а-а, - тянет она с такой интонацией, что тут же возникает ощущение: звонящую четвертовали, поджарили и запаковали в пакеты.
Вообще-то, моя сестра - жутко милое существо, если только не обижают её близких. Тогда появляется монстр, который снимает очки, мягко протирает стёклышки и уточняет план казни и пыток на сегодняшний день.
Конечно, глобально чем-нибудь навредить она не сможет, но кто знает, на что способны юные айтишницы.
Я беру трубку:
- Алло, Тай, привет! – стрекочет Вера. – Почему тебя не было вчера? Мы переживали! Могла хоть бы позвонить!
Я молчу, она – тараторит. Будто пытается хоть какими-то звуками заполнить ту гнетущую тишину, которая непременно повиснет, стоит только Вере произнести последнее слово. Она знает, что виновата. Но пока ещё не готова извиняться и не знает, насколько я на неё обижена и что прощения не будет.
Радикально? Пожалуй. Может, я потом… когда-нибудь. Ведь никогда нельзя зарекаться на всё сто. Но не сейчас. Я не готова разговаривать с Верой Крумловой.
Она словно не понимает это: сыплет вопросами, упреками, неуместными репликами.
- Тая! – взрывается она. – Я с кем разговариваю? Ты вообще меня слышишь?
Я молча нажимаю на «отбой» и кладу трубку. Алёнка пытливо смотрит на меня.
- Зря промолчала, - расстроенно говорит она. – Я ждала словесной порки.
- Вера может катиться к своему дорогому Максу Янгу и просить порки от него.
- А потом тату на заднице? – оживляется сестра.
- Что-то у тебя сегодня одна актуальная тема, - хмыкаю я.
- Разумеется, - ни капли не смущается Алёна. – А всё знаешь почему? Потому что мы сегодня собирались купить мне нижнее белье, но ты про это благополучно забыла!
Несколько секунд я молча хлопаю глазами, а потом понимаю: черт, правда! У меня действительно вылетело из головы, что сегодня обещала сестре!
- Да, мой генерал! – рапортую я, выпрямляясь. – Добиваю норму и идём! С меня подарок.
- То-то же, - довольно улыбается она и убегает в свою комнату.
Я несколько секунд тупо пялюсь в лист на мониторе, а потом на безумной скорости начинаю стучать по клавиатуре. Норма сама себя не напишет, а если некто Тая Грот не сдаст книгу через две недели, то будет крайне нехорошо.
Есть у меня убеждение: пообещала управиться к дедлайну – управляйся. Можешь-не можешь, хочешь-не хочешь… Никого это волновать не должно.
Не так редки были случаи, когда, опираясь именно на это, я умудрилась выбить дополнительные бонусы в работе. Я соблюдаю сроки, и вы тоже будьте любезны.
Сюжет завернул к отрицательному персонажу. Негодяю. Мерзавцу. Или, как принято у нас говорить, «главгаду». Слова словно сами отлетают от пальцев. Гадов писать всегда легче. Их наделяешь дорогими изъянами, которые притягивают читательское внимание, словно золото - цыганскую гадалку. Негодяев любят больше, чем хороших парней и девочек. Честные и благородные, искренние и справедливые, они в один прекрасный момент могут стать пресными, и читатель направит взор в сторону нахала и преступника, у которого тяжелая судьба, поэтому он стал тем, кем стал. Особенно это любят женщины. Ох уж это наше вечное и неисправимое бабское: «Он исправится, я его переделаю».
Запомните, дорогие мои, переделать человека может только тот, кто вылепил его из небесной глины или сияния звёзд. Ну, или чего другого, выбирайте сами варианты, благо, древние народы так постарались, что выбор огромен. Но не вы. Вы – такая же смертная, как и тот, кого вы вознамерились вылепить заново. Поверьте, ничем хорошим это не закончится.
Я сохраняю нужный эпизод и выключаю компьютер. Слышу, что Алёнка с кем-то тарахтит по телефону. Скорее всего, с Лялей. Ту хлебом не корми, дай поболтать с подругой.
Я быстро принимаю душ, хватаю первое попавшееся платье. Хорошо выглядит, не примялось.
