Начало только для самых смелых https://prodaman.ru/Natalya-Averkieva-Imanka/books/Bajki-duxa-proklyatogo-lesa-Tajna-propazhi-Dashi-N
Глава 3. Баба Галя
Капля холодного пота скользнула между лопаток, когда Игнат, или прост Иг, как его называли друзья, увидел нечто. Младенческая рука, обтянутая кожей цвета остывшего пепла, словно искалеченный паук, выползла из-под плинтуса и длинными заостренными когтями принялась царапать деревянный пол. Иг оцепенел, слюна застряла в горле. Несколько секунд он тупо разглядывал глубокие борозды, оставленные на темных досках когтями, но потом осторожный шорох, раздавшийся над головой, заставил его поднять голову и тут же пожалеть об этом. Из щели под потолком показались сразу две уродливые руки. Они вытянулись, изогнулись в локтях, уперлись в стену и напряглись так, будто их обладатель изо всех сил пытался протиснуться наружу. И тогда Иг очнулся и заорал…
А ведь начиналось все так безобидно. Иг приехал на каникулы в деревню к друзьям, с которыми не виделся с прошлого лета. Уже вечером они закупились пивом, сухариками и собрались в беседке возле дома Ига перекинуться в дурачка. Сначала просто на интерес, потом, смеха ради, дошло дело до желаний. И ведь главное, Иг редко проигрывал. Потому и поддержал, когда Серега, фантазер фигов, как ставку предложил ночевку у старой крали - бабы Гали. Но карта, как назло, не шла, а карточный долг, как известно, священен. Впервые Иг остался в дураках и теперь должен был провести ночь под крышей заброшенного дома в лесу, и к тому же с не самой отменной репутацией.
Впрочем, Иг не переживал. Больше он расстроился из-за неожиданного проигрыша. А про бабу Галю болтали всякое, но он же не был идиотом, чтобы верить в деревенские сплетни и россказни. Иг помнил-то ее смутно: совсем, вроде бы не «баба» и уж тем более не «старая краля», как окрестила ее молодежь. Так, женщина в возрасте, высокая, худощавая, косоглазая, неприметного вида. Волосы еще собирала в пучок и в магазин приходила с грязно-рыжей авоськой. А жила она в лесу, между деревней и местным кладбищем, в шикарном, по местным меркам, доме: двухэтажном срубе, рассчитанном на семью как минимум из шести человек. Только никто, кроме бабы Гали в этом доме не жил. Говорили, что у нее, вроде, был сын, но его если и видели, то очень-очень давно.
Дурную славу она заслужила еще в молодости, когда, если опять же довериться слухам, занималась неофициальными абортами. Казалось, двадцать первый век на дворе, а клиентки водились — к бабе Гале приезжали со всей округи и даже из города. Видать, дело она свое знала отменно. Без боли, без осложнений избавляла от нежеланных детей на любом сроке, а брала недорого. Женщины оставались, более чем, довольны… до поры до времени, пока не выяснялось, что ни одна из них детей иметь больше не может. Только вот на количество ее клиентов это если и влияло, то не сильно. Так баба Галя обзавелась репутацией ведьмы и колдуньи.
Иг этим никогда не интересовался и в колдовство не верил. Баба Галя вполне могла оказаться какой-нибудь бывшей акушеркой или даже гинекологом, промышлявшей незаконными абортами. Это прекрасно объясняло и дальнейшее бесплодие горе-мамаш. А что касается слухов - какая деревня без своей ведьмы или окутанного тайной «проклятого» дома в лесу? Местным просто надо было создать свой миф и сотворить из мухи слона. Мухой оказалась баба Галя, а слоном стала ее связь с темными силами.
Умерла она прошлой осенью, но даже из смерти ее смастерили что-то зловеще-загадочное. Нашел бабу Галю сын продавщицы, заинтригованной тем, что та за неделю ни разу не заглянула в магазин. «Ведьма» лежала на диване, сложив руки на груди и как будто спала. На столе рядом с диваном она оставила завещание, составленное со всеми юридическими тонкостями. Согласно этой бумаге свое имущество она оставляла сыну с одной оговоркой — он обязательно должен был похоронить ее на здешнем кладбище. Не кремировать, не зарывать в землю, а закрыть ее бездыханное тело в глухом склепе. Странное пожелание, но объявившийся сын бабы Гали его выполнил. Склеп поставили в самом углу кладбища, заколотили накрепко, повесив на одну из стенок могильную доску. Правда, долго сын этот в деревне не задержался. Все та же продавщица рассказывала, что после первой же ночевки в унаследованном доме, он спешно забил окна, запер входную дверь и уехал, не сказав никому ни слова. А дом… К нему не только местные, но и воры подходить боялись.
Для городской молодежи деревенские легенды были только поводом для злых шуток. На следующий вечер они отправились к зловещему дому. Проникнуть туда не составило труда — дверь была заперта на амбарный замок, который одолела простая ножовка. Когда Иг оказался внутри, «добрые» друзья забаррикадировали дверь снаружи, чтобы у него не возникло соблазна сбежать, и пообещали вернуться утром.
Он не боялся ни капли. Пока еще было светло, обошел весь первый этаж, рассудив, что на второй подниматься бессмысленно, нашел кладовку с инструментами, где откопал фонарь с запасом батареек. На книжной полке среди небогатой библиотеки он выбрал Булгакова, устроился на диване, предпочитая не думать о том, что это именно то место, где, наверное, нашли бабу Галю, рядом положил фонарь. Электричество Иг не проверял: включать его все равно не стоило — свет в окнах заброшенного дома мог привлечь ненужное внимание. А вот фонаря оказалось вполне достаточно и, не думая о всякой чертовщине, Иг взялся за книгу.
Читать он любил всегда. Страница за страницей классическая история убегала вперед, утаскивая его за собой. И время не считалось. Уже минула полночь, когда странный, мягкий шорох, доносившийся откуда-то из-под пола, привлек его внимание. «Крыса», — подумал Иг и не стал сползать с дивана, чтобы проверить. Но шорох стал громче, настойчивей и уже не таким мягким, а скорее резким и агрессивным. Будто кто-то отчаянно пытался выбраться из-под плинтуса. Только тогда Иг нехотя отложил книгу, поднялся, взял фонарь и направил конус света туда, где, возможно, находился источник звука…
Если кого-то страх парализует, то на Ига он подействовал отрезвляюще.
— Твою ж мать! — воскликнул он, и, не позволяя себе думать, так как это привело бы к панической растерянности, начал действовать.
Иг метнулся к кладовке, рывком открыл дверь. Вдоль стен тянулись полки, заваленные всевозможным хламом. Его Иг даже не тронул — на поиски времени не было, и схватил первое подходящее, подвернувшееся под руку — штыковую лопату на длинном черенке. Развернулся, высветил во мраке скоблящую пол руку. Та вылезла из-под плинтуса еще больше и теперь походила на какую-то гладкую серую змею с кистью вместо головы. Ни суставов, ни складок кожи, одна лишь лоснящаяся поверхность, вызывающая омерзение, отвращение и ужас.
Иг перехватил черенок поудобнее и рубанул с размаха, не глядя, но зная, что попадет. Раздался оглушительный визг: высокий и звонкий, но скрежетчащий, как несмазанные петли. Ребро полотна угодило точно в основании кисти и отсекло ее, как головку одуванчика. В нос Игу ударил резкий неприятный запах, схожий с аммиаком, черная жижа брызнула во все стороны. Тяжелые липкие капли шлепнулись на пол и стены, совсем чуть-чуть не долетев до белых кроссовок Ига. Изувеченная рука, извиваясь, уползла обратно под плинтус, очень напоминая оскорбленное живое существо.
На мгновения все стихло. Иг резко задрал голову и вскинул фонарь. Существо под потолком замерло, не то испуганно, не то настороженно. Вылезти оно так и не вылезло: из щели по-прежнему торчали только согнутые уродливые руки. Сколько времени прошло? Наверное, секунды. Потому что Иг даже задуматься не успел, как достать до этого творения ночных кошмаров и вообще — стоит ли?
Острые локти неожиданно вздрогнули, руки еще сильнее уперлись в стену. Сквозь щель, не толще сантиметра, просочилось что-то серое, мягкое, дряблое. Иг отступил, судорожно сжимая черенок и бегло размышляя, не лишился ли он все-таки рассудка. Серая масса надулась как воздушный шар и превратилась в голову — огромную, яйцевидную, лысую. Над малюсеньким носом под сильно выдающимся лбом злобно щурились черные стекляшки глаз, а рот скалился в жуткой, зубастой улыбке джокера.
— Сгинь! — заорал Иг, и принялся размахивать перед собой лопатой в тупой, неоправданной надежде прогнать монстра.
Существо вытащило из щели анорексично тощее тельце и ноги кузнечика, сжалось, готовясь к прыжку. Рот разверзся бездонной дырой и из глубины ее вырвался слишком высокий, чтобы выслушать его, сип. Иг заткнул бы уши, не будь руки заняты.
И тогда дом ожил, отзываясь. Как по команде из-под пола, из всех щелей и углов полезли уродцы, подстать первому. Все как один, выбираясь на волю, они выкручивали круглые головы, ища обидчика их собрата, а увидев пищали, скулили, визжали, сипели. Иг в ужасе озирался, выставляя перед собой свое случайное оружие. Но куда бы он ни взглянул — повсюду натыкался на горошины их черных глаз, в которых находил всегда одно и то же… Озлобленность.
Подпускать их было нельзя. Поначалу Иг отступал к входной двери, а когда уперся в нее, моментально дернул за ручку, но тяжелая древесина даже не дрогнула. Друзья слишком постарались, чтобы его запереть. Сбежать через второй этаж на чердак, а оттуда на крышу тоже показалось невозможным — больше всего этих кошмарных созданий сыпалось именно с потолка. Оставалось одно — подвал, вход в который располагался как раз у Ига под ногами. Раздумывать и прикидывать времени не осталось: уродцы окружали, тянули со всех сторон свои кривые когтистые лапы, намереваясь схватить. Иг, отмахнулся, но никого не задел. Подобравшиеся ближе остальных существа остановились, поджали лапы и оскорбленно зашипели в его сторону. «Ну-ну», — подумал Иг, лихо поддел лопатой крышку люка и, не глядя, спрыгнул в темную промозглую глубину подвала.
На счастье было не высоко. Под ногами Иг ощутил мягкую почву, выдохнул и вдруг понял, что сам себя загнал в ловушку — в подвалах обычно один вход, он же и выход. Луч фонаря осветил длинные, узловатые мертвецки-серые пальцы, схватившиеся за края люка, раздувшиеся головы и глаза, выискивающие добычу. Близко, слишком близко, даже если бы было, куда бежать. Иг отшатнулся на несколько шагов, огляделся. Подвал, как подвал, только вот мешков с картошкой тут не было. Вместо этого вдоль стен стояли стеллажи, заставленные пятилитровыми банками с каким-то мутным содержимым. Точно не вареньем или компотом, но вглядываться Иг не стал. Нечисть, уже спускавшаяся в подвал, его беспокоила куда больше.
Они снова были рядом, подползали, но теперь как-то нерешительно, словно опасаясь, а у подножья лестницы и вовсе сбились в кучу, жалобно заскулили, замяукали, беспомощно заскрипели, боясь чего-то неведомого, что, похоже, находилось точно у Ига за спиной.
— Вашу ж мать, — выдохнул он, ощущая неприятный холодок страха, прокатившийся под кожей, и медленно обернулся.
Свет прокатился по стене подвала, снова открывая глазу грубо сбитые стеллажи и банки. В одной из них Иг все же разглядел что-то помимо жидкости, а приглядевшись, не смог подавить крик. В мутной розовой жидкости плавал сформировавшийся человеческий эмбрион.
И его услышали. Существа за спиной заволновались сильнее. В дальнем углу подвала, там, где не было стеллажей, раздались приглушенные звуки. Иг направил туда луч фонаря. Почва в углу была разрыта и свалена в кучу, а вот под землей ощущалось движение — будто кто-то с трудом, но старательно продвигался по потайному лазу. Минута, и Иг увидел две грязные человеческие руки в изодранных в клочья рукавах, высунувшиеся на поверхность. Затем показалась голова — из пучка на затылке выбились отдельные пряди, сосульками свисающие на лицо. Затем тощие плечи, сухое тело, обтянутое в лохмотья, бывшие, похоже, когда-то белой блузкой и темной юбкой. Баба Галя, собственной персоной…
Иг оцепенел, покойница же выпрямилась в полный рост, не обращая на него внимания, дотянулась до ближайшей банки, открыла легким движением, поднесла к губам и жадно осушила до дна. Одно из уродливых созданий протяжно заныло. Закончив свою отвратительную трапезу, старуха отшвырнула пустую банку. Звук, вырвавшийся из ее горла, походил на судорожный вздох поперхнувшегося человека. Затем подняла голову и, наконец, заметила застывшего непрошеного гостя.
— Мойооо, — неразборчиво, с хрипотцой произнесла покойница и, покачиваясь, подволакивая ногу, двинулась на Ига.
Ее взгляд ничего хорошего не предвещал. Иг замахнулся — не защиты ради, а так, чтобы напугать, если это возможно. Движение вышло неловким, лопата смела и разбила вдребезги несколько банок на ближайшей полке. Их ужасное содержимое на доли секунды превратилось в разлетающиеся в стороны кляксы и брызги. Какие-то существа взвизгнули, а когда Иг бросил взгляд в их сторону, то увидел, как над кишащей массой уродцев поднимается белый, едва заметный пар.
Баба Галя гневно засипела и, вытянув руки, бросилась на Ига. Он успел разглядеть ее лицо — бледное, но лишенное следов разложения, будто это не ходячий труп был вовсе, а обыкновенная баба Галя, зачем-то перепачкавшаяся грязью. Губы изогнулись, выдавливая одно и то же: «Они мои… Мои». Но дотянуться она не успела. Потому что Иг зажмурился и со всего размаху опустил ей на голову острие лопаты.
Раздался хруст и чавканье, полотно врезалось во что-то и остановилось. Иг разомкнул веки, и ладони его непроизвольно разжались, отпуская черенок. Баба Галя замерла перед ним, все так же протягивая руки, недоуменный взгляд уставился в Ига. А во лбу ожившей покойницы, разрубив его до самой переносицы, не плотно застряла лопата. Под собственным весом она накренилась и вывалилась из страшной раны на земляной пол подвала.
Иг отшатнулся, пытаясь вдохнуть хоть щепотку недостающего воздуха, и тут же, одно из существ схватило его за пятку. Даже не схватило — дотронулось, но и этого хватило, чтобы Иг едва ли не подскочил на месте и пришел в себя.
Баба Галя помирать не собиралась — не для этого из склепа вылезала. Очнувшись от столь неожиданной человеческой прыти, она тряхнула изувеченной головой и попыталась шагнуть в сторону обидчикп, но не вышло. Тощее тело покачнулось и едва не завалилось. Иг, застывший в недобром ожидании, догадался - убить не убил, но ослабил точно. И, видимо, сильно, потому что в беспомощной злобе баба Галя зарычала и принялась пятиться обратно к своей норе. Шаг, второй, и вот уже разрубленная голова ушла под землю, а ещё чуть погодя раздались знакомые звуки уползающего по узкому лазу... покойника.
Иг бы проматерился, да язык от страха опух и затек. Вместо этого колени подогнулись, присаживаясь, рука потянулась за лопатой. И вдруг он услышал тишину. Глухую и пугающую.
Фонарь Иг бросил ещё до удара, тот, на счастье, не погас и лежал теперь на боку, слабо, но освещая пространство вокруг. Существа сбились плотнее, завороженно наблюдая за происходящим. Черные камешки глаз едва поблескивали, ловя свет. И, глядя на них, Иг готов был поклясться, что ненависти к нему у уродцев больше не было. Удивлённое восхищение, если только.
Смазанное: «Кыш» — само собой протиснулось из горла. Существа встрепенулись и, стрекоча, бросились врассыпную.
