И тогда Михаил заговорил. Он сел на край кровати, отвел ладони от мокрых глаз своей подруги, которую любил.
- Я хочу, чтобы ты успокоилась, - его голос звучал ровно. – За этим и прихожу. Я хочу, чтобы ты знала – ты здесь ни при чем. Это была моя ошибка, моя неосторожность. Не твоя. И я хочу, чтобы ты была счастлива, слышишь? Здесь, на земле. Ты выходишь замуж? Замечательно. Он хороший парень, я знаю. У вас получится замечательная семья.
- А ты? – всхлипнув еще раз спросила Эля. – Как же я буду жить…без тебя.
- Отлично, - Михаил даже улыбнулся, чтобы приободрить. – И не без меня. Я всегда буду рядом, слышишь? Намного ближе, чем когда был живым. Если тебе будет нужен совет, просто попроси, и я обещаю – я отвечу. Если захочешь просто поговорить – расскажи мне все. И там, на небесах, я выслушаю. А если кто-то тебя обидит, а твой муж не сможет за тебя постоять, я сделаю это за него. Обещай мне, Эля…
- Что?
- Что перестанешь винить себя. Что не будешь оглядываться на прошлое, боясь обидеть память обо мне.
- Обещаю, - Эля закивала, и слезы перестали течь из глаз.
- Хорошо. А теперь спи. Спи спокойно. И если я снова приду к тебе, знай - это лишь для того, чтобы удостовериться, что у тебя все хорошо.
Он помог ей опуститься на подушку, ласково погладил по волосам и дождался, когда глаза девушки сомкнуться. После чего встал и решительно обернулся к Сельвине.
А фее хотелось рвать и метать. Не бойся она разрушить тонкую атмосферу кажущегося сна, непременно бы воскликнула: «Это что? А где торжество любви? Где взаимные признания?! Вы что, издеваетесь?» А так только без слов округлила губы и глаза, вопрошая мимикой: «И все?».
Михаил не ответил, пока не вышел на балкон. Там он задумчиво вгляделся в ночь и без грусти, наконец, пояснил:
- А что еще? Что бы изменилось, признайся я ей? Я бы не ожил. А она бы жила с губительной мыслью о своей виновности. Кому бы из нас стало лучше? Никому, фея. Только хуже. А так… Ты хотела, чтобы я успокоился. Теперь я спокоен. И хочу домой. Полетели? А то, боюсь, скоро в теле удержаться не смогу.
С этим Сельвине спорить не хотелось. Герия заждалась там, на кладбище, наверное. И дело сделано. Пусть не совсем так, как предполагалось, но сделано. А значит, пора… И Сельвина тяжело взмахнула своими маленькими крыльями…
Частичка 7
Она старалась. Тащила уже обрюзгшее тело на пределе сил, почти как бурлак на Волге. И все же не хватило совсем немного. И вот что обидно, не сама ведь напортачила. Уже на подступах к кладбищу Сельвину ослепило. Вспышка света залила ударила по глазам. Фея вскрикнула, потеряла контроль, кубарем полетела вниз, потеряв Михаила из поля зрения. «Все, конец», - пронеслось в ее головке. Потому что то, что Михаил сам доберется до могилы, было ничем иным, как самой настоящей сказкой. Опять-таки, без намеков.
Когда придя в себя, Сельвина открыла глаза, первым увиденным оказалась Герия. Наставница сидела на коленях, уронив голову на грудь, а безжизненные крылья свисали с плеч и стелились по земле, не сохранив ни песчинки звездной пыли. На краю могилы, между прочим. Свежей, аккуратно засыпленной. Сельвина приподнялась и вгляделась. И, конечно же, это была могила Михаила. И без всякого присутствия в ней усопшего.
Пристать к Наставнице с расспросами, она, все же не смогла. Потому что были они не одни. Над могилой стоял ангел. Черный, сливающийся с ночью, в женском обличии. Прекрасный, как всегда. Но, вместе с тем, и пугающий. Скрестив руки на груди, распустив громадные крылья, он смотрел на Герию, пожалуй, слишком сурово. А когда очнулась Сельвина, обратил взор к ней. Но не проронил ни слова, что не удивительно. Сельвина аккуратно поджала под себя ноги и склонила голову, с ужасом подмечая, что ее крылья, тоже напрочь лишенные звездной пыли, теперь походили на две мокрые тряпочки.
- Кто это? – шепнула она Наставнице, когда молчание затянулось.
- Смерть, - прозвучало в ответ.
Испугаться или удивиться Сельвина не успела. Потому что впервые за все время, ангел, пусть и черный, заговорил с феями:
- Что вы скажете в свое оправдание?!
Его голос оглушил, как огромный колокол на колокольне, пронзил и переполнил. Сельвина замерла на секунду, но потом осмелилась поднять глаза. Все же, когда разговариваешь, неприлично прятать лицо.
- Герия тут ни при чем, - осторожно начала она, - это моя идея…
- Я не об этом спрашиваю! – перебил ангел.
Крылья грозно дрогнули, во мраке сверкнули глаза. Кто выдумал, что смерть – это старуха с косой? Чушь…
- Герия, кладбищенская фея, виновна если не в организации, так в активном пособничестве! Потому я и спрашиваю у вас обеих, чем будете оправдываться?
- Мы всего лишь исполняли свой долг, - пролепетала Сельвина.
- Ваш долг? Какой долг стоит того, чтобы нарушить законы жизни и смерти? Мертвые не встают, не ходят, не говорят с живыми! Потому что они – мертвые! А вы…
Смерть не закончила – небеса снова полыхнули. На этот раз так ярко, что даже темнокрылая вскинула руку, прикрывая полубожественные глаза. Сельвина же не шевельнулась, думая над словами Смерти. Конечно, Герия ее предупреждала. А потом сама подписалась на преступное деяние. И, разумеется, если человек умирает или погибает – это не просто так. Там, наверное, наверху, лучше знают. И, быть может, Михаил и погиб, потому что никак не должен был сказать Эле того, что сказал. Потому что теперь она не выйдет замуж, не родит детей… Они нарушили ход судьбы…наверное.
Сельвина так задумалась, что не обратила внимание на явление второго ангела. И только ощущение его присутствия рядом заставило обеих фей поднять головы.
Ангел был огромен и прекрасен, впрочем, как всегда.
- Это они? – спросил он, внимательно разглядывая крылатых преступниц.
- Они, - ответила недовольно Смерть. – Зачем ты явился?
- Твои крики услышал, - прозвучало в ответ. – И понял, что ты так перестараешься.
- Ты о чем?
Ангел склонил голову, заглянул Сельвине в глаза. И криво улыбнулся:
- Эти двое не нарушили твоих законов. Ход истории не изменен.
- Что?!
- То. Они действительно выполняли свой долг, разве можно за это корить? Мальчик упокоился. Девочка успокоилась и не думает отменять свадьбу. А эти… Встаньте!
Сельвина и Герия поспешили подчиниться, не веря в то, что впервые в истории, Ангел заговорил с феями.
- Вы натворили много дел, - строго продолжил Ангел. – И за это, действительно, надо наказывать. Запомните, здесь не кинематограф. Оживлять покойников никто не имеет права. А если осмелится… Но то, что в итоге одним неупокоеным меньше, вас спасает. Скажу больше, велено вас наградить за смелость, упорство и веру в свое предназначение. Чтобы больше этого не повторялось, забудьте, зашейте себе рты, если понадобится. А пока не сделали этого, говорите, чего хотите.
- Что?! – воскликнула надрывно Смерть.
Но ей уже внимания никто не уделял. Оскорбленная, она взмахнула крыльями и с места стартовала вверх, в назревающее утро, в котором и растворилась.
- Чего мы хотим? – осмелилась уточнить, не веря ушам Сельвина.
- Именно. И не затягивайте!
- Покоя, - резко ответила Герия и снова устало опустила голову. – Если наше желание – это награда за Михаила, тогда я прошу покоя. Я слишком давно слежу за усопшими…
Сельвина едва не воскликнула. Покой – это конец. Смерть для феи. Итог ее жизненного существования. Но увидела едва уловимую улыбку на губах Герии. Она действительно этого хотела. И ведь, так подумать, больше тысячи лет усмирять усопших… Она еще долго продержалась.
- Как скажешь, - кивнул Ангел.
И в следующую секунду не стало Герии. Она не упала, не исчезла… Просто рассыпалась в изумрудную искрящуюся пыль, которую тут же подхватил утренний ветерок. Была…и нет. Только грусти или страха Сельвина не ощутила. Скорее намек на радость за Наставницу, ставшую теперь частью того, что дает феям жизнь – Природы.
- Ну, а ты? – нетерпеливо напомнил Ангел.
- Я? А…я…
Сельвина не знала, что ответить. Ей-то на покой пока рановато было.
- Твоя идея была? – перебил ее замешательство Ангел. – Можешь не отвечать, итак известно. А чего хочешь, не знаешь. Я зато знаю. Держи. Только без глупостей больше. А с ними ты больше добра сделать сможешь.
И взмахнул ладонью. Словно плита рухнула на плечи Сельвины, она согнулась под неведомой тяжестью. Впрочем, ненадолго, уже через минуту она выпрямилась и…У нее больше не было крылышек… Старых, стрекозиных… Вместо них за спиной размахнулись огромные, обсыпанные крепкими перьями, сильные, самые настоящие ангельские крылья И были они…розовые.
- Я хочу, чтобы ты успокоилась, - его голос звучал ровно. – За этим и прихожу. Я хочу, чтобы ты знала – ты здесь ни при чем. Это была моя ошибка, моя неосторожность. Не твоя. И я хочу, чтобы ты была счастлива, слышишь? Здесь, на земле. Ты выходишь замуж? Замечательно. Он хороший парень, я знаю. У вас получится замечательная семья.
- А ты? – всхлипнув еще раз спросила Эля. – Как же я буду жить…без тебя.
- Отлично, - Михаил даже улыбнулся, чтобы приободрить. – И не без меня. Я всегда буду рядом, слышишь? Намного ближе, чем когда был живым. Если тебе будет нужен совет, просто попроси, и я обещаю – я отвечу. Если захочешь просто поговорить – расскажи мне все. И там, на небесах, я выслушаю. А если кто-то тебя обидит, а твой муж не сможет за тебя постоять, я сделаю это за него. Обещай мне, Эля…
- Что?
- Что перестанешь винить себя. Что не будешь оглядываться на прошлое, боясь обидеть память обо мне.
- Обещаю, - Эля закивала, и слезы перестали течь из глаз.
- Хорошо. А теперь спи. Спи спокойно. И если я снова приду к тебе, знай - это лишь для того, чтобы удостовериться, что у тебя все хорошо.
Он помог ей опуститься на подушку, ласково погладил по волосам и дождался, когда глаза девушки сомкнуться. После чего встал и решительно обернулся к Сельвине.
А фее хотелось рвать и метать. Не бойся она разрушить тонкую атмосферу кажущегося сна, непременно бы воскликнула: «Это что? А где торжество любви? Где взаимные признания?! Вы что, издеваетесь?» А так только без слов округлила губы и глаза, вопрошая мимикой: «И все?».
Михаил не ответил, пока не вышел на балкон. Там он задумчиво вгляделся в ночь и без грусти, наконец, пояснил:
- А что еще? Что бы изменилось, признайся я ей? Я бы не ожил. А она бы жила с губительной мыслью о своей виновности. Кому бы из нас стало лучше? Никому, фея. Только хуже. А так… Ты хотела, чтобы я успокоился. Теперь я спокоен. И хочу домой. Полетели? А то, боюсь, скоро в теле удержаться не смогу.
С этим Сельвине спорить не хотелось. Герия заждалась там, на кладбище, наверное. И дело сделано. Пусть не совсем так, как предполагалось, но сделано. А значит, пора… И Сельвина тяжело взмахнула своими маленькими крыльями…
Частичка 7
Она старалась. Тащила уже обрюзгшее тело на пределе сил, почти как бурлак на Волге. И все же не хватило совсем немного. И вот что обидно, не сама ведь напортачила. Уже на подступах к кладбищу Сельвину ослепило. Вспышка света залила ударила по глазам. Фея вскрикнула, потеряла контроль, кубарем полетела вниз, потеряв Михаила из поля зрения. «Все, конец», - пронеслось в ее головке. Потому что то, что Михаил сам доберется до могилы, было ничем иным, как самой настоящей сказкой. Опять-таки, без намеков.
Когда придя в себя, Сельвина открыла глаза, первым увиденным оказалась Герия. Наставница сидела на коленях, уронив голову на грудь, а безжизненные крылья свисали с плеч и стелились по земле, не сохранив ни песчинки звездной пыли. На краю могилы, между прочим. Свежей, аккуратно засыпленной. Сельвина приподнялась и вгляделась. И, конечно же, это была могила Михаила. И без всякого присутствия в ней усопшего.
Пристать к Наставнице с расспросами, она, все же не смогла. Потому что были они не одни. Над могилой стоял ангел. Черный, сливающийся с ночью, в женском обличии. Прекрасный, как всегда. Но, вместе с тем, и пугающий. Скрестив руки на груди, распустив громадные крылья, он смотрел на Герию, пожалуй, слишком сурово. А когда очнулась Сельвина, обратил взор к ней. Но не проронил ни слова, что не удивительно. Сельвина аккуратно поджала под себя ноги и склонила голову, с ужасом подмечая, что ее крылья, тоже напрочь лишенные звездной пыли, теперь походили на две мокрые тряпочки.
- Кто это? – шепнула она Наставнице, когда молчание затянулось.
- Смерть, - прозвучало в ответ.
Испугаться или удивиться Сельвина не успела. Потому что впервые за все время, ангел, пусть и черный, заговорил с феями:
- Что вы скажете в свое оправдание?!
Его голос оглушил, как огромный колокол на колокольне, пронзил и переполнил. Сельвина замерла на секунду, но потом осмелилась поднять глаза. Все же, когда разговариваешь, неприлично прятать лицо.
- Герия тут ни при чем, - осторожно начала она, - это моя идея…
- Я не об этом спрашиваю! – перебил ангел.
Крылья грозно дрогнули, во мраке сверкнули глаза. Кто выдумал, что смерть – это старуха с косой? Чушь…
- Герия, кладбищенская фея, виновна если не в организации, так в активном пособничестве! Потому я и спрашиваю у вас обеих, чем будете оправдываться?
- Мы всего лишь исполняли свой долг, - пролепетала Сельвина.
- Ваш долг? Какой долг стоит того, чтобы нарушить законы жизни и смерти? Мертвые не встают, не ходят, не говорят с живыми! Потому что они – мертвые! А вы…
Смерть не закончила – небеса снова полыхнули. На этот раз так ярко, что даже темнокрылая вскинула руку, прикрывая полубожественные глаза. Сельвина же не шевельнулась, думая над словами Смерти. Конечно, Герия ее предупреждала. А потом сама подписалась на преступное деяние. И, разумеется, если человек умирает или погибает – это не просто так. Там, наверное, наверху, лучше знают. И, быть может, Михаил и погиб, потому что никак не должен был сказать Эле того, что сказал. Потому что теперь она не выйдет замуж, не родит детей… Они нарушили ход судьбы…наверное.
Сельвина так задумалась, что не обратила внимание на явление второго ангела. И только ощущение его присутствия рядом заставило обеих фей поднять головы.
Ангел был огромен и прекрасен, впрочем, как всегда.
- Это они? – спросил он, внимательно разглядывая крылатых преступниц.
- Они, - ответила недовольно Смерть. – Зачем ты явился?
- Твои крики услышал, - прозвучало в ответ. – И понял, что ты так перестараешься.
- Ты о чем?
Ангел склонил голову, заглянул Сельвине в глаза. И криво улыбнулся:
- Эти двое не нарушили твоих законов. Ход истории не изменен.
- Что?!
- То. Они действительно выполняли свой долг, разве можно за это корить? Мальчик упокоился. Девочка успокоилась и не думает отменять свадьбу. А эти… Встаньте!
Сельвина и Герия поспешили подчиниться, не веря в то, что впервые в истории, Ангел заговорил с феями.
- Вы натворили много дел, - строго продолжил Ангел. – И за это, действительно, надо наказывать. Запомните, здесь не кинематограф. Оживлять покойников никто не имеет права. А если осмелится… Но то, что в итоге одним неупокоеным меньше, вас спасает. Скажу больше, велено вас наградить за смелость, упорство и веру в свое предназначение. Чтобы больше этого не повторялось, забудьте, зашейте себе рты, если понадобится. А пока не сделали этого, говорите, чего хотите.
- Что?! – воскликнула надрывно Смерть.
Но ей уже внимания никто не уделял. Оскорбленная, она взмахнула крыльями и с места стартовала вверх, в назревающее утро, в котором и растворилась.
- Чего мы хотим? – осмелилась уточнить, не веря ушам Сельвина.
- Именно. И не затягивайте!
- Покоя, - резко ответила Герия и снова устало опустила голову. – Если наше желание – это награда за Михаила, тогда я прошу покоя. Я слишком давно слежу за усопшими…
Сельвина едва не воскликнула. Покой – это конец. Смерть для феи. Итог ее жизненного существования. Но увидела едва уловимую улыбку на губах Герии. Она действительно этого хотела. И ведь, так подумать, больше тысячи лет усмирять усопших… Она еще долго продержалась.
- Как скажешь, - кивнул Ангел.
И в следующую секунду не стало Герии. Она не упала, не исчезла… Просто рассыпалась в изумрудную искрящуюся пыль, которую тут же подхватил утренний ветерок. Была…и нет. Только грусти или страха Сельвина не ощутила. Скорее намек на радость за Наставницу, ставшую теперь частью того, что дает феям жизнь – Природы.
- Ну, а ты? – нетерпеливо напомнил Ангел.
- Я? А…я…
Сельвина не знала, что ответить. Ей-то на покой пока рановато было.
- Твоя идея была? – перебил ее замешательство Ангел. – Можешь не отвечать, итак известно. А чего хочешь, не знаешь. Я зато знаю. Держи. Только без глупостей больше. А с ними ты больше добра сделать сможешь.
И взмахнул ладонью. Словно плита рухнула на плечи Сельвины, она согнулась под неведомой тяжестью. Впрочем, ненадолго, уже через минуту она выпрямилась и…У нее больше не было крылышек… Старых, стрекозиных… Вместо них за спиной размахнулись огромные, обсыпанные крепкими перьями, сильные, самые настоящие ангельские крылья И были они…розовые.
