Кэрол вылетела из машины, как из пушки, и бросилась в дом.
О том, что произошло в машине, Кэрол старалась не вспоминать, потому что этот поцелуй вызывал в ней еще больший стыд и отвращение, чем воспоминание о первом сексуальном опыте в мотеле. Она ужасно злилась и обижалась на Рэя, но на себя - еще больше. Как она могла пойти у него на поводу и согласится на такое? О чем думал он, зачем ему это надо? Ему-то, конечно, все равно, но как она посмотрит в глаза Куртни, когда та вернется?
Кэрол стала его избегать, опасаясь его очередных выходок. Но он, казалось, совершенно забыл о постыдном поцелуе, и вел себя, как обычно, словно ничего и не было. Это немного успокоило девушку, и она позволила себе наивно надеяться, что все пойдет по-прежнему. Только вопрос оставался открытым - отец он или нет? Если все-таки да, то от мысли о том, что она целовалось с собственным отцом, ей становилось дурно. А если не отец, тоже было не легче - тогда она целовалась с мужем Куртни, женщины, которая дала ей другую жизнь, легкую и беспечную, вытащила из грязи, спасла ее от участи грязной шлюхи или гибели от руки собственной матери; женщины, подарившей ей семью, любовь, заботу и поддержку. Только благодаря ей, Кэрол почувствовала себя человеком.
Никогда в жизни Кэрол не простит себе этот поцелуй, ощущая себя неблагодарной и подлой дрянью. А еще - глупой дурочкой, позволившей Рэю запудрить себе мозги.
Кэрол навещала Джека Рэндэла через каждые три дня, чтобы не показаться навязчивой, но и не желая выглядеть равнодушной. Ей казалось, что она выбрала «золотую середину», не надоедая, но и проявляя участие, показывая, что ее волнует его здоровье.
С каждым ее посещением Джек выглядел все лучше. Он уже не только дышал самостоятельно, но и вовсю дымил сигаретами прямо в палате, не обращая внимания на недовольство медперсонала.
Он упрямо отмалчивался, когда Кэрол расспрашивала о полученных травмах. Девушке оставалось делать выводы только из своих собственных наблюдений. Она поняла, что у него сломано ребро, и, скорее всего, не одно. Гипс был на правой руке и бедре. Судя по повязке, досталось и голове. А еще она мельком услышала из беседы врачей под дверью его палаты о каких-то внутренних разрывах и кровоизлиянии. Оказалось, что его оперировали. Это было все, что ей удалось узнать. Но и этого было достаточно, чтобы сердце ее обливалось кровью. Досталось же ему, и хорошо досталось.
Он почти не изменился, только стал более раздражительным и злым, но менять что-то в своей жизни так и не собирался. Его угнетало пребывание в больнице, а также свое неподвижное времяпрепровождение в постели. Бесила собственная беспомощность, скованность движений, тяжелый гипс.
Но более всего он страдал от скуки и безделья, привыкший к активному образу жизни. От телевизора ему уже тошнило, да и смотреть его долго он не мог из-за травмы головы. По той же самой причине он не мог пока читать.
Каждый день к нему приходила секретарь. Джек отдавал распоряжения, решал вопросы, даже на больничной койке не забывая о работе.
Приходили и его адвокаты. В этом Джек шел наперекор отцу, который пытался полностью отгородить его от посетителей, опасаясь за его безопасность. Не потому, что его коллеги могли причинить ему вред, а из-за возможности слежки, которая может привести сюда врагов или прессу.
Но Джек всегда был своенравным и непослушным сыном, всегда поступая по-своему, чем очень раздражал отца. Джордж Рэндэл сокрушался безрассудности и упрямству сына, но очень любил его и гордился своим отпрыском, хотя и был весьма скуп на проявление чувств. Он сам воспитал сына, и был доволен результатом. Он уважал его стойкость и мужество, гордился тем, что ничто и никто не может сломать его сына, заставить струсить и отступить, но отеческое сердце болело. Джордж Рэндэл не хотел потерять его.
И если этот упрямый мальчишка не боялся за свою жизнь, то о Рэндэле – старшем этого сказать нельзя, и он прилагал все усилия, чтобы защитить своего сына. А того это только раздражало. Они постоянно спорили и ссорились, не желая уступать друг другу, и признавая каждый только свою правоту. Они никогда не проявляли любовь, презирая сентиментальность и «телячьи нежности», как выражались оба, никогда не признаваясь один другому в том, как на самом деле дороги друг другу. С тех пор, как их бросила мать Джека, их сплотила сама жизнь. Они остались вдвоем в целом мире, так было и по сей день. Из-за матери Джек недолюбливал женщин и не доверял им, Джордж Рэндэл так больше и не женился. Никто из них не хотел впускать в свою жизнь женщин, оба глубоко раненные всего лишь одной, которая была самой любимой и дорогой. Но Джордж Рэндэл не поддерживал нежелание сына завязывать серьезных отношений. Он считал, что теперь, когда карьера сделана, есть успех, собственная организация, признание и деньги, можно подумать и о женитьбе. Но Джек даже слышать об этом не хотел. Его жизнь - это сплошной холодный расчет, где женитьбе отводилось самое последнее место. Сейчас это ему не было нужно. А может, ему просто еще не встретилась женщина, которая перевернула бы все его планы и расчеты и побудила завести семью. И Джордж Рэндэл с нетерпением ждал, когда, наконец, его непутевый сын влюбится так, что в их семье появится женщина и ребятишки.
Он мечтал о внуках, уже заранее обожая их всем сердцем.
Поэтому, когда увидел, как в палату к сыну пришла девушка, принял ее с распростертыми объятиями, озадачив своей радостью и излишней приветливостью.
Кэрол же, наткнувшись на отца Джека, слегка растерялась.
- О, очаровательная барышня, проходите, прошу вас, не обращайте на меня внимания. Я уже удаляюсь. Только сперва позвольте представиться. Джордж Рэндэл. А как зовут вас?
- Кэрол Мэтчисон, - ответила девушка, улыбнувшись.
- Мэтчисон? Уж не родственница ли вы Куртни Мэтчисон?
- Родственница, - ответил за нее Джек. - Не приставай к девушке. Она моя клиентка. И все!
Рэндэл – старший горестно вздохнул, бросив на сына угрюмый взгляд.
- Вы замужем? - поинтересовался он у Кэрол.
- Нет.
- Прекрасно. У меня к вам деловое предложение. Даже просьба.
- Какая?
- Выходите замуж за моего сына.
Кэрол чуть не выронила сумочку, недоуменно уставившись на странного мужчину.
- Хоть вы сжальтесь надо мной, милая девушка! Посмотрите на меня. Я старый больной человек. Моего сына все время пытаются отправить на тот свет, и я боюсь, что так и останусь без внуков, без сына, совсем один. Взгляните, он довольно симпатичный, к тому же обеспеченный. По-моему, очень даже достойный кандидат в мужья. Правда, характер - не подарок, но, думаю, вам с ним недолго мучится. Боюсь, быстро овдовеете. Только успейте мне родить хоть одного внука или внучку, прежде чем этого непутевого придурка прибьют. Вам достанется неплохое состояние, к тому же я буду заботиться о вас, будете жить, как в сказке. Ну, что, согласны?
Кэрол молчала, пытаясь понять, шутка это или что?..
- Он шутит, Кэрол. Не обращай внимания, - ухмыльнулся Джек. - Отец, тебе не стыдно? Взгляни, как перепугал девушку!
- Ты прекрасно знаешь, что я никогда не шучу, - огрызнулся Рэндэл – старший. - Плюешь на себя, позаботься хотя бы о своем старике. Хочешь умереть - твое дело, только меня не обрекай на одинокую старость! Оставь мне внуков!
- Не хорони меня раньше времени, я не собираюсь умирать!
- Насколько мне известно, никто перед тем, как попытаться отправить тебя на тот свет, не спросил, собираешься ли ты туда или нет! И, поверь мне, не спросят! И отправят, если не одумаешься! Девушка, - мужчина повернулся к Кэрол, - хоть вы скажите ему, чтобы прислушался к отцу, хоть раз в жизни!
- Ладно, отец, хватит! Кончай этот цирк! - разозлился Джек. - Без тебя разберусь, не маленький. У тебя своих дел хватает - вот и займись ими.
- Боже, как ты меня бесишь, отморозок! И откуда ты свалился на мою голову? И почему мамаша не забрала тебя с собой? Награждал бы ее седыми волосами и расшатанными нервами, а не меня!
- Иди на хрен, старый зануда!
- Сам иди на хрен, идиот!
Кэрол открыла рот, шокированная этой перепалкой.
- Сам найму толкового киллера, чтобы, наконец-то, прикончили тебя. кцДостал уже нервы трепать! - проворчал Рэндэл – старший, прикурил сигарету и невозмутимо протянул сыну. Тот спокойно взял и затянулся.
- Нет такого киллера, чтобы меня одолел, - усмехнулся Джек. - Только деньги на ветер выкинешь!
- И в кого ты уродился таким чудовищем?
- Ясно, в кого!
Лицо Джорджа Рэндэла расплылось в улыбке, и он дружелюбно хлопнул сына по плечу.
- Эй, осторожней, больно же! Забыл, что я весь переломанный?
- Ладно, не ной, «переломанный»! Найдем этого ублюдка и переедем пару раз, размазывая его кишки по асфальту, - утешил отец. - Что б другим неповадно было! А то распоясались, имеют моего сыночка, как хотят, да еще и калечат.
- Слушай, ты, кажется, собирался уходить. Иди уже, надоел.
- Ладно, пойду. Постарайся продержаться до завтра и не попасть опять под колеса или пулю, - съязвил Джордж Рэндэл и учтиво поклонился девушке. - Леди, приятно было познакомиться. Обязательно обдумайте мое предложение, оно стоящее, даю слово.
Кэрол снова улыбнулась ему.
- До свидания.
Джордж Рэндэл удалился, оставив ей незабываемое впечатление.
Джек, спокойно докуривая сигарету, улыбнулся девушке.
- Не обращай на него внимания. Мой папаша любит совать нос в мои дела и личную жизнь, как и твой - в твою.
- Вы похожи, - только и смогла сказать Кэрол.
- Даже слишком, - хмыкнул он. - Будь добра, подай пепельницу.
Потушив сигарету, он оперся о здоровую руку и приподнялся. Губы его слегка скривились от боли.
- Помоги мне. Я хочу встать.
- Зачем? Тебе же, наверное, нельзя!
- Можно, - упрямо возразил он, откидывая одеяло и спуская здоровую ногу на пол. Со второй, скованной тяжелым гипсом, он не мог справиться, и, наклонившись, Кэрол помогла ему.
- Пожалуйста, подай-ка мне эту штуку, - он указал на стоявшие в углу костыли. - Один.
Девушка, сильно сомневаясь в том, что он поступает благоразумно, все же выполнила его просьбу. Держась за костыль здоровой рукой, он сделал усилие, пытаясь оторваться от постели, но только застонал от боли и с яростью отшвырнул ненавистный костыль.
- Не злись, за меня держись, - ласково сказала Кэрол и, присев, подставила плечо ему под мышку. Обняв его за талию, она не без усилия подняла его на ноги. Джек пошатнулся и зажмурился.
- Что?
- Голова кружится.
- Я же говорила, не надо. Давай, осторожно садись…
- Нет! Дай мне этот чертов костыль!
- А ты не упадешь?
- Нет.
Отпустив его, Кэрол быстро наклонилась, подобрала костыль и подставила ему под мышку. Стоя на одной ноге, опираясь здоровой рукой на костыль, Джек горестно вздохнул. О том, чтобы попробовать сделать хотя бы шаг, и речи быть не могло.
- Ну, и как я смотрюсь? - невесело хмыкнул он.
- Молодец, уже стоишь. Если бы не поломанная рука, мог бы и походить.
- На костылях? Не хочу!
Лицо его перекосилось от досады и злобы, и он снова отбросил костыль. Потеряв от резкого движения равновесие, он начал падать.
Кэрол успела его подхватить, но удержать не хватило сил, лишь смягчила и задержала его падение. Упав поперек кровати на спину, он скривился от боли.
- Ой, Джек, прости!
А он вдруг тихо засмеялся.
- Боже, как больно… мои помятые ребра, - простонал он, пытаясь подавить смех, который отзывался в поломанных костях острой болью. Не выдержав, Кэрол тоже засмеялась, помогая ему разместиться в кровати.
- Ничего, Джек, потерпи, скоро все заживет.
- Скорей бы! Будь проклят этот негодяй… Подтяни, пожалуйста, повыше подушку.
Наклонившись над ним, девушка поправила подушку.
- Удобно?
- Да вроде как… Спасибо.
Он бросил на нее благодарный взгляд.
- Не привык я к женской заботе… не по себе как-то.
- Почему?
- Боюсь, понравится, привыкну.
- И что в этом плохого?
Он не ответил, задумчиво смотря в окно. Кэрол тоже молчала, присев на стул рядом.
- Мне, конечно, очень приятно, что ты навещаешь меня, проявляешь участие, - проговорил он. - Понимаю, почему ты это делаешь. Только хочу сказать, что я не отказался бы от дела Мэттью Ланджа, даже если бы ты всего этого не делала.
- Ты думаешь, что меня волнует только благополучие Мэтта?
- Конечно, что еще? Можешь расслабиться и не напрягаться так. Я не отказываюсь от своих обещаний, поэтому тебе вовсе не обязательно заискивать передо мной. Кстати, детективы уже взялись за расследование. Есть и вторая приятная новость - получено разрешение на свидания.
Девушка благодарно кивнула, опустив голову и ковыряя длинным ногтем застежку сумочки. Джек удивился, не увидев радости.
- Разве ты не рада?
- Рада… очень. Спасибо.
Она встала и поставила стул, на котором сидела, к стенке.
- Уже уходишь?
Кэрол показалось, что услышала в его голосе расстроенные нотки. Вот именно, что показалось.
- Да, мне пора. Поправляйся, - она вскользь ему улыбнулась и, так и не подняв к нему глаз, отвернулась и направилась к двери. Подобрав с пола костыль, она поставила его рядом со вторым, и вышла из палаты.
Проводив ее взглядом, Джек снова отвернулся к окну. Он понял, что она больше не придет. И, как всегда, он оказался прав. Но ошибся в другом, приняв искреннее беспокойство за корысть, и обидев эту бесхитростную добрую девочку. Это он тоже понял.
В больницу к Джеку Рэндэлу Кэрол больше не ходила. Даже когда приехала Куртни и предложила навестить его вместе, девушка отказалась, сославшись на важный зачетов университете. Но вечером она поинтересовалась у Куртни, как его самочувствие и здоровье. Куртни рассказала, что он рвется домой, но врачи категорично его пока не отпускают.
От Куртни Кэрол позже узнала, что Джек все-таки покинул больницу, наплевав на протесты врачей, и теперь потихоньку набирается сил дома.
Куртни дала ей его домашний номер телефона, предложив самой позвонить и справиться о здоровье.
Кэрол долго думала, звонить или нет, и так и не позвонила. Слишком уж неприятно было то, что ее желание помочь и облегчить его страдания, было воспринято, как заискивания ради Мэтта. Во всем Рэндэл видел корысть, потому что сам таким был. Кэрол считала, что пытаться его переубедить в чем-то - пустая трата времени, поэтому даже не пыталась. Пусть думает так, если такой дурак. Только больше «заискивать» перед ним она не хотела.
Кэрол ездила к Мэтту, поначалу с его матерью, а потом решилась увидеться с ним наедине. Узнав, что адвокат в больнице, Мэтт очень расстроился. Нельзя было сказать, чтобы Джек Рэндэл особо ему нравился, но Мэтт проникся к нему глубоким уважением и признательностью. Этот самоуверенный парень обнадеживал, но почему-то Мэтту хотелось быть осторожным с ним. Даже более - Мэтт побаивался его каким-то шестым чувством, ощущая в этом человеке силу, способную не только спасти, но и погубить. И в иной ситуации он ни за что не стал бы связываться с этим человеком. Рэндэл держал слово и, не смотря на случившееся с ним несчастье, дела его не остановились. Детективы ворошили прошлое, пытаясь разобраться в запутанных преступлениях. И о безопасности Мэтта адвокат уже позаботился. Это Мэтт понял, когда неожиданно его взял под свою опеку сам Крис Бартес со своими безжалостными убийцами.
О том, что произошло в машине, Кэрол старалась не вспоминать, потому что этот поцелуй вызывал в ней еще больший стыд и отвращение, чем воспоминание о первом сексуальном опыте в мотеле. Она ужасно злилась и обижалась на Рэя, но на себя - еще больше. Как она могла пойти у него на поводу и согласится на такое? О чем думал он, зачем ему это надо? Ему-то, конечно, все равно, но как она посмотрит в глаза Куртни, когда та вернется?
Кэрол стала его избегать, опасаясь его очередных выходок. Но он, казалось, совершенно забыл о постыдном поцелуе, и вел себя, как обычно, словно ничего и не было. Это немного успокоило девушку, и она позволила себе наивно надеяться, что все пойдет по-прежнему. Только вопрос оставался открытым - отец он или нет? Если все-таки да, то от мысли о том, что она целовалось с собственным отцом, ей становилось дурно. А если не отец, тоже было не легче - тогда она целовалась с мужем Куртни, женщины, которая дала ей другую жизнь, легкую и беспечную, вытащила из грязи, спасла ее от участи грязной шлюхи или гибели от руки собственной матери; женщины, подарившей ей семью, любовь, заботу и поддержку. Только благодаря ей, Кэрол почувствовала себя человеком.
Никогда в жизни Кэрол не простит себе этот поцелуй, ощущая себя неблагодарной и подлой дрянью. А еще - глупой дурочкой, позволившей Рэю запудрить себе мозги.
Кэрол навещала Джека Рэндэла через каждые три дня, чтобы не показаться навязчивой, но и не желая выглядеть равнодушной. Ей казалось, что она выбрала «золотую середину», не надоедая, но и проявляя участие, показывая, что ее волнует его здоровье.
С каждым ее посещением Джек выглядел все лучше. Он уже не только дышал самостоятельно, но и вовсю дымил сигаретами прямо в палате, не обращая внимания на недовольство медперсонала.
Он упрямо отмалчивался, когда Кэрол расспрашивала о полученных травмах. Девушке оставалось делать выводы только из своих собственных наблюдений. Она поняла, что у него сломано ребро, и, скорее всего, не одно. Гипс был на правой руке и бедре. Судя по повязке, досталось и голове. А еще она мельком услышала из беседы врачей под дверью его палаты о каких-то внутренних разрывах и кровоизлиянии. Оказалось, что его оперировали. Это было все, что ей удалось узнать. Но и этого было достаточно, чтобы сердце ее обливалось кровью. Досталось же ему, и хорошо досталось.
Он почти не изменился, только стал более раздражительным и злым, но менять что-то в своей жизни так и не собирался. Его угнетало пребывание в больнице, а также свое неподвижное времяпрепровождение в постели. Бесила собственная беспомощность, скованность движений, тяжелый гипс.
Но более всего он страдал от скуки и безделья, привыкший к активному образу жизни. От телевизора ему уже тошнило, да и смотреть его долго он не мог из-за травмы головы. По той же самой причине он не мог пока читать.
Каждый день к нему приходила секретарь. Джек отдавал распоряжения, решал вопросы, даже на больничной койке не забывая о работе.
Приходили и его адвокаты. В этом Джек шел наперекор отцу, который пытался полностью отгородить его от посетителей, опасаясь за его безопасность. Не потому, что его коллеги могли причинить ему вред, а из-за возможности слежки, которая может привести сюда врагов или прессу.
Но Джек всегда был своенравным и непослушным сыном, всегда поступая по-своему, чем очень раздражал отца. Джордж Рэндэл сокрушался безрассудности и упрямству сына, но очень любил его и гордился своим отпрыском, хотя и был весьма скуп на проявление чувств. Он сам воспитал сына, и был доволен результатом. Он уважал его стойкость и мужество, гордился тем, что ничто и никто не может сломать его сына, заставить струсить и отступить, но отеческое сердце болело. Джордж Рэндэл не хотел потерять его.
И если этот упрямый мальчишка не боялся за свою жизнь, то о Рэндэле – старшем этого сказать нельзя, и он прилагал все усилия, чтобы защитить своего сына. А того это только раздражало. Они постоянно спорили и ссорились, не желая уступать друг другу, и признавая каждый только свою правоту. Они никогда не проявляли любовь, презирая сентиментальность и «телячьи нежности», как выражались оба, никогда не признаваясь один другому в том, как на самом деле дороги друг другу. С тех пор, как их бросила мать Джека, их сплотила сама жизнь. Они остались вдвоем в целом мире, так было и по сей день. Из-за матери Джек недолюбливал женщин и не доверял им, Джордж Рэндэл так больше и не женился. Никто из них не хотел впускать в свою жизнь женщин, оба глубоко раненные всего лишь одной, которая была самой любимой и дорогой. Но Джордж Рэндэл не поддерживал нежелание сына завязывать серьезных отношений. Он считал, что теперь, когда карьера сделана, есть успех, собственная организация, признание и деньги, можно подумать и о женитьбе. Но Джек даже слышать об этом не хотел. Его жизнь - это сплошной холодный расчет, где женитьбе отводилось самое последнее место. Сейчас это ему не было нужно. А может, ему просто еще не встретилась женщина, которая перевернула бы все его планы и расчеты и побудила завести семью. И Джордж Рэндэл с нетерпением ждал, когда, наконец, его непутевый сын влюбится так, что в их семье появится женщина и ребятишки.
Он мечтал о внуках, уже заранее обожая их всем сердцем.
Поэтому, когда увидел, как в палату к сыну пришла девушка, принял ее с распростертыми объятиями, озадачив своей радостью и излишней приветливостью.
Кэрол же, наткнувшись на отца Джека, слегка растерялась.
- О, очаровательная барышня, проходите, прошу вас, не обращайте на меня внимания. Я уже удаляюсь. Только сперва позвольте представиться. Джордж Рэндэл. А как зовут вас?
- Кэрол Мэтчисон, - ответила девушка, улыбнувшись.
- Мэтчисон? Уж не родственница ли вы Куртни Мэтчисон?
- Родственница, - ответил за нее Джек. - Не приставай к девушке. Она моя клиентка. И все!
Рэндэл – старший горестно вздохнул, бросив на сына угрюмый взгляд.
- Вы замужем? - поинтересовался он у Кэрол.
- Нет.
- Прекрасно. У меня к вам деловое предложение. Даже просьба.
- Какая?
- Выходите замуж за моего сына.
Кэрол чуть не выронила сумочку, недоуменно уставившись на странного мужчину.
- Хоть вы сжальтесь надо мной, милая девушка! Посмотрите на меня. Я старый больной человек. Моего сына все время пытаются отправить на тот свет, и я боюсь, что так и останусь без внуков, без сына, совсем один. Взгляните, он довольно симпатичный, к тому же обеспеченный. По-моему, очень даже достойный кандидат в мужья. Правда, характер - не подарок, но, думаю, вам с ним недолго мучится. Боюсь, быстро овдовеете. Только успейте мне родить хоть одного внука или внучку, прежде чем этого непутевого придурка прибьют. Вам достанется неплохое состояние, к тому же я буду заботиться о вас, будете жить, как в сказке. Ну, что, согласны?
Кэрол молчала, пытаясь понять, шутка это или что?..
- Он шутит, Кэрол. Не обращай внимания, - ухмыльнулся Джек. - Отец, тебе не стыдно? Взгляни, как перепугал девушку!
- Ты прекрасно знаешь, что я никогда не шучу, - огрызнулся Рэндэл – старший. - Плюешь на себя, позаботься хотя бы о своем старике. Хочешь умереть - твое дело, только меня не обрекай на одинокую старость! Оставь мне внуков!
- Не хорони меня раньше времени, я не собираюсь умирать!
- Насколько мне известно, никто перед тем, как попытаться отправить тебя на тот свет, не спросил, собираешься ли ты туда или нет! И, поверь мне, не спросят! И отправят, если не одумаешься! Девушка, - мужчина повернулся к Кэрол, - хоть вы скажите ему, чтобы прислушался к отцу, хоть раз в жизни!
- Ладно, отец, хватит! Кончай этот цирк! - разозлился Джек. - Без тебя разберусь, не маленький. У тебя своих дел хватает - вот и займись ими.
- Боже, как ты меня бесишь, отморозок! И откуда ты свалился на мою голову? И почему мамаша не забрала тебя с собой? Награждал бы ее седыми волосами и расшатанными нервами, а не меня!
- Иди на хрен, старый зануда!
- Сам иди на хрен, идиот!
Кэрол открыла рот, шокированная этой перепалкой.
- Сам найму толкового киллера, чтобы, наконец-то, прикончили тебя. кцДостал уже нервы трепать! - проворчал Рэндэл – старший, прикурил сигарету и невозмутимо протянул сыну. Тот спокойно взял и затянулся.
- Нет такого киллера, чтобы меня одолел, - усмехнулся Джек. - Только деньги на ветер выкинешь!
- И в кого ты уродился таким чудовищем?
- Ясно, в кого!
Лицо Джорджа Рэндэла расплылось в улыбке, и он дружелюбно хлопнул сына по плечу.
- Эй, осторожней, больно же! Забыл, что я весь переломанный?
- Ладно, не ной, «переломанный»! Найдем этого ублюдка и переедем пару раз, размазывая его кишки по асфальту, - утешил отец. - Что б другим неповадно было! А то распоясались, имеют моего сыночка, как хотят, да еще и калечат.
- Слушай, ты, кажется, собирался уходить. Иди уже, надоел.
- Ладно, пойду. Постарайся продержаться до завтра и не попасть опять под колеса или пулю, - съязвил Джордж Рэндэл и учтиво поклонился девушке. - Леди, приятно было познакомиться. Обязательно обдумайте мое предложение, оно стоящее, даю слово.
Кэрол снова улыбнулась ему.
- До свидания.
Джордж Рэндэл удалился, оставив ей незабываемое впечатление.
Джек, спокойно докуривая сигарету, улыбнулся девушке.
- Не обращай на него внимания. Мой папаша любит совать нос в мои дела и личную жизнь, как и твой - в твою.
- Вы похожи, - только и смогла сказать Кэрол.
- Даже слишком, - хмыкнул он. - Будь добра, подай пепельницу.
Потушив сигарету, он оперся о здоровую руку и приподнялся. Губы его слегка скривились от боли.
- Помоги мне. Я хочу встать.
- Зачем? Тебе же, наверное, нельзя!
- Можно, - упрямо возразил он, откидывая одеяло и спуская здоровую ногу на пол. Со второй, скованной тяжелым гипсом, он не мог справиться, и, наклонившись, Кэрол помогла ему.
- Пожалуйста, подай-ка мне эту штуку, - он указал на стоявшие в углу костыли. - Один.
Девушка, сильно сомневаясь в том, что он поступает благоразумно, все же выполнила его просьбу. Держась за костыль здоровой рукой, он сделал усилие, пытаясь оторваться от постели, но только застонал от боли и с яростью отшвырнул ненавистный костыль.
- Не злись, за меня держись, - ласково сказала Кэрол и, присев, подставила плечо ему под мышку. Обняв его за талию, она не без усилия подняла его на ноги. Джек пошатнулся и зажмурился.
- Что?
- Голова кружится.
- Я же говорила, не надо. Давай, осторожно садись…
- Нет! Дай мне этот чертов костыль!
- А ты не упадешь?
- Нет.
Отпустив его, Кэрол быстро наклонилась, подобрала костыль и подставила ему под мышку. Стоя на одной ноге, опираясь здоровой рукой на костыль, Джек горестно вздохнул. О том, чтобы попробовать сделать хотя бы шаг, и речи быть не могло.
- Ну, и как я смотрюсь? - невесело хмыкнул он.
- Молодец, уже стоишь. Если бы не поломанная рука, мог бы и походить.
- На костылях? Не хочу!
Лицо его перекосилось от досады и злобы, и он снова отбросил костыль. Потеряв от резкого движения равновесие, он начал падать.
Кэрол успела его подхватить, но удержать не хватило сил, лишь смягчила и задержала его падение. Упав поперек кровати на спину, он скривился от боли.
- Ой, Джек, прости!
А он вдруг тихо засмеялся.
- Боже, как больно… мои помятые ребра, - простонал он, пытаясь подавить смех, который отзывался в поломанных костях острой болью. Не выдержав, Кэрол тоже засмеялась, помогая ему разместиться в кровати.
- Ничего, Джек, потерпи, скоро все заживет.
- Скорей бы! Будь проклят этот негодяй… Подтяни, пожалуйста, повыше подушку.
Наклонившись над ним, девушка поправила подушку.
- Удобно?
- Да вроде как… Спасибо.
Он бросил на нее благодарный взгляд.
- Не привык я к женской заботе… не по себе как-то.
- Почему?
- Боюсь, понравится, привыкну.
- И что в этом плохого?
Он не ответил, задумчиво смотря в окно. Кэрол тоже молчала, присев на стул рядом.
- Мне, конечно, очень приятно, что ты навещаешь меня, проявляешь участие, - проговорил он. - Понимаю, почему ты это делаешь. Только хочу сказать, что я не отказался бы от дела Мэттью Ланджа, даже если бы ты всего этого не делала.
- Ты думаешь, что меня волнует только благополучие Мэтта?
- Конечно, что еще? Можешь расслабиться и не напрягаться так. Я не отказываюсь от своих обещаний, поэтому тебе вовсе не обязательно заискивать передо мной. Кстати, детективы уже взялись за расследование. Есть и вторая приятная новость - получено разрешение на свидания.
Девушка благодарно кивнула, опустив голову и ковыряя длинным ногтем застежку сумочки. Джек удивился, не увидев радости.
- Разве ты не рада?
- Рада… очень. Спасибо.
Она встала и поставила стул, на котором сидела, к стенке.
- Уже уходишь?
Кэрол показалось, что услышала в его голосе расстроенные нотки. Вот именно, что показалось.
- Да, мне пора. Поправляйся, - она вскользь ему улыбнулась и, так и не подняв к нему глаз, отвернулась и направилась к двери. Подобрав с пола костыль, она поставила его рядом со вторым, и вышла из палаты.
Проводив ее взглядом, Джек снова отвернулся к окну. Он понял, что она больше не придет. И, как всегда, он оказался прав. Но ошибся в другом, приняв искреннее беспокойство за корысть, и обидев эту бесхитростную добрую девочку. Это он тоже понял.
Глава 8.
В больницу к Джеку Рэндэлу Кэрол больше не ходила. Даже когда приехала Куртни и предложила навестить его вместе, девушка отказалась, сославшись на важный зачетов университете. Но вечером она поинтересовалась у Куртни, как его самочувствие и здоровье. Куртни рассказала, что он рвется домой, но врачи категорично его пока не отпускают.
От Куртни Кэрол позже узнала, что Джек все-таки покинул больницу, наплевав на протесты врачей, и теперь потихоньку набирается сил дома.
Куртни дала ей его домашний номер телефона, предложив самой позвонить и справиться о здоровье.
Кэрол долго думала, звонить или нет, и так и не позвонила. Слишком уж неприятно было то, что ее желание помочь и облегчить его страдания, было воспринято, как заискивания ради Мэтта. Во всем Рэндэл видел корысть, потому что сам таким был. Кэрол считала, что пытаться его переубедить в чем-то - пустая трата времени, поэтому даже не пыталась. Пусть думает так, если такой дурак. Только больше «заискивать» перед ним она не хотела.
Кэрол ездила к Мэтту, поначалу с его матерью, а потом решилась увидеться с ним наедине. Узнав, что адвокат в больнице, Мэтт очень расстроился. Нельзя было сказать, чтобы Джек Рэндэл особо ему нравился, но Мэтт проникся к нему глубоким уважением и признательностью. Этот самоуверенный парень обнадеживал, но почему-то Мэтту хотелось быть осторожным с ним. Даже более - Мэтт побаивался его каким-то шестым чувством, ощущая в этом человеке силу, способную не только спасти, но и погубить. И в иной ситуации он ни за что не стал бы связываться с этим человеком. Рэндэл держал слово и, не смотря на случившееся с ним несчастье, дела его не остановились. Детективы ворошили прошлое, пытаясь разобраться в запутанных преступлениях. И о безопасности Мэтта адвокат уже позаботился. Это Мэтт понял, когда неожиданно его взял под свою опеку сам Крис Бартес со своими безжалостными убийцами.
