– Боже, дурдом какой-то! Всё так глупо и нелепо вышло, как ты допустила? Прозевать беременность! Вот дуры, что одна, что вторая! О чём эта девчонка думала, когда ложилась с ним в постель? Она что, не знает, как надо предохраняться? Вот идиотка!
– Помолчи, Рэй. Так получилось, ничего не поделаешь. Словно само провидение вмешалось, чтобы их соединить. Может, это просто судьба, от которой, как не бегай, не убежишь?
– Судьба? Нет, это не судьба, это – обыкновенная человеческая дурость!
– Я тоже так думала. Но, похоже, это просто любовь. Или умопомрачительная страсть. Кто сказал, что это не одно и то же? И нам придётся с этим смириться и пожелать им счастья.
***
С Кэрол произошло настоящее чудо. Она преобразилась, из замученной безжизненной мумии превратившись в жизнерадостную, вернувшуюся к жизни девушку. Уже через месяц её выписали из госпиталя с неожиданным диагнозом «здорова» и рекомендацией пройти обследование через полгода.
Приготовления к свадьбе начались ещё до выписки, которые, смирившись с неизбежным, взяла на себя Куртни. Обсуждая с Кэрол детали и видя, как светятся её всегда грустные глазки, так, как никогда не светились, женщина заставила себя унять тревогу в сердце, и радость девушки передалась и ей. Её девочка счастлива, что может быть важнее? И Куртни не могла себя заставить мешать этому счастью из-за своей неуверенности в том, что Джек способен стать хорошим мужем.
Прямо из госпиталя Джек сразу забрал Кэрол к себе. Куртни и этому не стала противиться, не желая настраивать его против себя. К тому же до свадьбы оставалось всего каких-то там несколько дней. Становиться на пути их страсти, подобно которой Куртни ещё не встречала в своей жизни, было бессмысленно. К тому же Рэй был взвинчен до крайности и после скандала, который он устроил Кэрол в госпитале, и драки с Джеком, который на этот раз дал ему яростный отпор, было бы лучше, чтобы влюблённые пока не попадались ему на глаза, чтобы не накалять обстановку. Со временем Рэй остынет. Он был горячим, но отходчивым, вспыхивал и тут же потухал. Обычно. Ревность, неприязнь к Джеку и искреннее беспокойство за Кэрол оказались взрывной смесью, и даже Куртни не могла его успокоить, стараясь не спускать с него глаз, чтобы не позволить ему совершить какую-нибудь глупость, дабы помешать свадьбе. Куртни сама перевезла вещи Кэрол в квартиру Джека. Пусть поживут вместе, глядишь, передумают. Но они не передумали. Джек даже работу забросил, не расставаясь со своей невестой ни на минуту. Куртни это пришлось по душе. Ну, раз он поставил женщину превыше своей работы, значит, есть все шансы на то, что они будут счастливы вместе, если, конечно, Кэрол будет оставаться для него на первом месте и впредь. Только Куртни всё же сильно в этом сомневалась, но свои сомнения теперь уже держала при себе. Радость за счастье своей девочки смешалась в её сердце с тихой грустью, когда она поняла, что Джек забрал у неё Кэрол. Теперь она будет жить с ним, он станет её семьёй, а они с Рэем отойдут на второй план. Куртни утешалась мыслью, что скоро появится малыш, которому она сможет подарить свою любовь, как когда-то она подарила её Кэрол.
Теперь она просила Бога не только за Кэрол, но и за её ещё нерождённого ребёнка, молясь, чтобы стрессы и лечение в психиатрической больнице не повлияли на его здоровье. Пока никаких отклонений в развитии замечено не было, и мать, и ребёнок казались вполне здоровыми, не вызывая у докторов никаких опасений. А на бесконечные вопросы встревоженной Куртни врачи в ответ хмурились и качали головой, говоря, что на всё воля Божья…
Находясь в госпитале, Кэрол часто думала об Элен. Только теперь, едва не очутившись в том же положении, что и мать, когда судьба Элен так близко соприкоснулась с её судьбой, и они стали походить между собой, она поняла мать и простила. Простила ей всё. Потому что теперь и её, Кэрол, руки в человеческой крови. И её коснулся страшный недуг, недуг, превращающий человека в чудовище. Обе они убийцы. Обе познали на себе, что такое психиатрическая клиника. Ведь и с Кэрол могло случиться то же, что с Элен, если бы вовремя не вмешался Джек, разглядев её слабеющий рассудок, её зарождающуюся болезнь, и не спас её. А Элен была одна в этом мире, и некому было спасти её. Кэрол ощущала невыносимое чувство вины за то, что столько лет не могла понять и простить, что оставила её одну, наедине со страшной болезнью.
Вспоминает ли её мама? Скучает ли? Хочет ли увидеть, узнать, какой она стала, как живёт? Раскаялась ли в том, что была так жестока и холодна с дочерью, что отвергала её и ненавидела? Или же Элен возненавидела её ещё больше? Эти вопросы уже давно мучили Кэрол и не давали ей покоя. Был только один способ, очень простой, узнать ответы. Но девушка боялась. Боялась слов, которые могла сказать ей мама, боялась увидеть горящий прежней ненавистью взгляд. Боялась снова быть отвергнутой.
Долго она не могла решиться, но теперь, когда мир вокруг неё вдруг так изменился, посветлел, потеплел, ей захотелось поделиться этим светом и теплом с той, роднее которой быть не может никогда – с мамой. Появилось непреодолимое желание обнять её, сказать, как сильно её любит, что всегда о ней думала и никогда не забывала, попросить прощение за то, что отреклась от неё. И быть может, услышать слова раскаяния и любви от неё. Перевести Элен в госпиталь, в котором лечилась сама. Тогда они будут рядом, смогут постоянно видеться и общаться. Загвоздка состояла только в том, что этот госпиталь был элитным, а потому и очень дорогим. На содержание его постоянных пациентов уходили целые состояния. Но в сердце Кэрол зародилась болезненная и мучительная мечта поместить маму именно туда, отдать её в руки лучших специалистов, которые могли бы, возможно, облегчить её болезнь, если её невозможно было вылечить. Хотела, чтобы маму окружали роскошь и комфорт, которых никогда не было в её жизни, вежливые и обходительные врачи, чтобы о ней заботились, помогали. Хотела внести хоть немного света в её мрачную безрадостную жизнь, облегчить её, насколько только это было возможно. Пусть её мама никогда уже не будет счастливой, но, по крайней мере, не будет ощущать себя всеми отвергнутой и никому не нужной. Будет знать, что её дочь рядом, заботится о ней, любит и никогда больше не оставит.
И Кэрол начала осторожно расспрашивать Джека, что нужно делать для того, чтобы перевести больного из одной больницы в другую. Позвонила в госпиталь, чтобы узнать, какая требуется сумма на содержание и лечение их пациентов. Она сделала это украдкой от Джека, но её старания оказались бесполезными. Он понял, что она хочет, ещё до того, как она закончила свой вопрос относительно того, как осуществляется перевод больных. Он ответил, но не поинтересовался, почему её это интересует. И Кэрол наивно подумала, что он не придал её вопросу никакого значения, и вообще о нём забыл. Но это не он забыл, а она не подумала, что рядом с ней человек, который настолько хорошо её изучил, что со своей удивительной проницательностью без труда угадывал её мысли, мог запросто предугадать её действия. Хорошо это или плохо, Кэрол ещё не знала. То, что от Джека ничего невозможно было утаить, пока только восхищало её, и она не видела в этом ничего плохого, потому что ничего не собиралась от него скрывать.
Когда она сказала ему, что хотела бы навестить мать перед свадьбой, он отреагировал с таким видом, будто ждал этого.
– Я могу тебя сопровождать, если хочешь, – предложил он.
Кэрол благодарно улыбнулась. Он знает, что она боится. И не только разочарования. Он или догадался или смог разглядеть её смертельный страх перед собственной матерью, страх, который жил в ней всегда. Если он будет рядом, Кэрол не будет бояться, что Элен причинит ей зло или вред. Ведь может оказаться так, что безумица всё ещё жаждет расквитаться с ней, и Кэрол не могла об этом не думать, отчего её начинали одолевать детские страхи, порождённые жестокостью и ненавистью этой женщины.
– Я думаю, что будет лучше немного отложить визит, – продолжил Джек. – Съездим к ней после свадьбы.
– Нет, до, – решительно возразила Кэрол. – До свадьбы, Джек. Мне приснился плохой сон. Очень плохой. После таких снов обязательно случается беда.
– Кэрол, сны – это всего лишь наше воображение.
– Может быть… Но всё равно я хочу её увидеть.
– Зачем? А если этот визит тебя расстроит? Я не хочу, чтобы эта женщина омрачила твоё настроение перед свадьбой.
– Не омрачит. Даже если она осталась прежней, я… я всё равно не пожалею, что поехала туда. Я давно должна была сделать это, и это меня тяготит. Если она прогонит меня, то я, по крайней мере, избавлюсь от чувства вины перед ней за то, что столько лет не предпринимала попыток встретиться, – Кэрол улыбнулась, чтобы Джек не догадался, как засаднило её сердце при мысли, что Элен может её прогнать, как гнала от себя всегда.
Джек посмотрел на неё своими внимательными, всезнающими глазами, но не стал спорить, поняв, что она не изменит своего решения. Он знал, что она чувствует, о чём думает и чего боится, потому что в этой ситуации мог поставить себя на её место. Может, они совершенно разные, как личности, но, несмотря на это, у них много общего. Горькое детство отвергнутых матерями детей, мечты о любви и полноценной семье. Они оба не имели этого, а потому умели ценить, нуждались и стремились к тому, чего были лишены. Поэтому Джек был уверен, что именно с ней они смогут создать такую семью, о которой так мечтали, что никогда не допустят они, чтобы их дети ощутили хотя бы толику той боли, что пережили их родители. Своим детям они дадут всё, чего недодали им самим. Любовь, нежность и заботу. И у ребёнка, который скоро появится на этот свет, всегда будут рядом и отец, и мать, и никогда он не увидит, как рушится его семья, как когда-то разрушилась семья его, Джека. Джек был счастлив, что создаёт семью, несмотря на то что ещё недавно откладывал это на неблизкое будущее. Но жизнь распорядилась иначе, привязав его к женщине, которую он не смог выкинуть из своего сердца, как ни старался. Он хотел ей отомстить и наказать, а его месть обернулась созданием нового человечка, который заставил его сделать последний шаг к той, которую давно избрал и умом, и сердцем, но не торопился к брачным узам.
Кэрол была очень удивлена, когда он сказал, что он для себя решил, что именно она станет его женой и именно с ней он построит семью, ещё до того, как Мэтт вышел на свободу. Решил скорее умом, чем сердцем. Но сердце пошло на уступки и не стало идти вопреки уму.
– Но почему я? – Кэрол была шокирована.
– Ты мне подходишь и… устраиваешь, – он расхохотался, заметив её возмущённый взгляд.
– Значит, это брак по расчёту? Потому что я показалась тебе удобной в качестве жены?
– Ага. Сплошной холодный расчёт.
– Холодный? – Кэрол хмыкнула. – Что-то мне так не показалось.
– Ну… поначалу был холодный. А потом разогрелся, – обняв, он томно поцеловал её в шею. – Ладно, вру… Сначала разогрелся. И планы затащить тебя в постель у меня появились намного раньше, чем мысли о том, что из тебя бы вышла неплохая супруга. А знаешь, когда именно у меня появились эти мысли? Догадайся!
– Уж не тогда ли, когда я изводила тебя своей стряпнёй и хозяйничала в твоей квартире после того, как ты сбежал из больницы беспомощным калекой? – засмеялась Кэрол.
Джек тоже рассмеялся.
– Именно тогда! Уж очень мне понравилось, как ты обо мне заботилась. И как хозяйничала. Мне понравилось. И с тех пор ты была обречена. Единственное, что пошло не по плану… это любовь. Я не собирался, я не хотел влюбляться, – он досадливо поморщился. – Я сам себе не хотел признаваться в том, что втрескался… И не признавался, пока Ландж не вышел. Ох, и сорвало мне крышу, когда ты осталась у них ночевать, – он болезненно скривился. – Даже вспоминать не хочу. Тогда я понял, как люблю тебя… Как больно ты мне сделала. Мне никогда не было так больно.
В его голосе отразился горький упрёк и давняя обида.
– Я не хотела делать тебе больно. Мне даже в голову не пришло, что тебе может быть не всё равно. Я никогда не встречалась с мужчинами… наоборот, избегала. Я ничего не знала ни о мужчинах, ни об их отношении.
– А если бы знала, это что-то бы изменило?
Кэрол отвела взгляд, но он вдруг обнял её и нежно прижал к себе.
– Ладно, не будем копаться в этом… Я не хочу. Ты не знала. Но теперь ты знаешь, – он поднял к себе её лицо и заглянул в глаза. – Ты ведь никогда больше не сделаешь мне больно? Я тебя люблю. И ты моя. Всегда была только моей. Изначально.
– Ну прости, ты не довёл это до моего сведения, – пошутила Кэрол и улыбнулась. – Надо было сразу сказать, как я к тебе в первый раз в офис пришла.
– Надо было, – он засмеялся и поцеловал её в губы. – Только я сам как-то не сообразил сразу, что ко мне пришла будущая жена… Потом только дошло.
– Ну, если ты не сообразил, то куда уж мне, извините… Я тоже не догадалась, что передо мной мой будущий муж.
– Конечно, это был я. И только я. Ты просто ошиблась при выборе мужа, да и я сам, конечно, немножко тебя прохлопал…
– Немножко? Ты имеешь в виду моё замужество?
– Давай договоримся, что больше об этом мы упоминать не будем в наших разговорах, это бьёт меня по больному. Даже если бы твой муж остался жив, я бы всё равно тебя отобрал, потому что я никогда и никому не отдаю то, что выбрал для себя, то, что станет моим. И заруби это себе на носу, любовь моя. Моя.
Кэрол лишь улыбнулась и пожала плечами. Джек улыбнулся и, взяв её за руку, нежно сжал.
– Я займусь переводом Элен в госпиталь, только чуть позже, после нашего с тобой свадебного путешествия, хорошо?
У девушки перехватило дыхание.
– Так скоро? Но… я… я не собиралась. Может быть, когда-нибудь…
«Когда я смогу её там содержать», – закончила про себя Кэрол.
Просить денег на это у Куртни она не могла и не хотела. Это уже слишком, обязывать, чтобы Куртни заботилась о женщине, которую в глубине души ненавидела, бывшей сопернице, которой Рэй отдал своё сердце, к которой ревновала его всю жизнь.
– Зачем откладывать на «когда-нибудь», если ты хочешь этого уже сейчас? Я человек не бедный и никогда таковым не буду, и могу позволить себе позаботиться о своей теще… ради тебя.
Он обнял девушку и прижал к груди.
– Разве ты забыла, кто будет твоим мужем? Сам Джек Рэндэл! – сказал он с наигранным пафосом, и серьёзно добавил: – Я разделю с тобой всё, что имею и ещё буду иметь. То, что было моим, теперь будет нашим.
Он не хотел её расстраивать и говорить о том, что перевод Элен в эту больницу невозможен. Элен содержалась в тюремной психбольнице, в отделении для особо опасных преступников. Госпиталь, в котором лечилась Кэрол, для таких пациентов не предназначен. Элен была не просто больной женщиной, она была осуждённой заключённой. И при всём желании даже он не сможет сделать так, чтобы её перевели в этот госпиталь. Это было невозможно. В данном случае, даже для него. Но говорить Кэрол об этом сейчас он не хотел. Он надеялся, что она поймёт это сама, когда увидит её. Ему очень не хотелось, чтобы она встречалась с матерью, он знал, что это причинит ей боль, что ничего хорошего из этого не выйдет.
