- Голова болит.
Улыбка Николая стала еще шире.
- Это замечательно, - ее брови взмыли еще выше. - Дело в том, что я шел к тебе, чтобы огорчить и не знал как это сделать, но раз ты уже расстроена. - Он сделал театральную паузу и торжественно выдал - Арсения, нас берут в плен!
Девушка недоверчиво склонила голову вбок.
- Это из-за солнечного удара?
- Нет, дорогая. Это из-за нашего вторжения в земли… - он запнулся. - Эм, любезнейший, а как называются ваши земли? Запамятовал.
- Паяц, - услышала Арсения незнакомый голос.
Ей стало плохо. Либо она сейчас в бреду и ей все это снится, либо за ними кто-то шел. Озвучить все свои опасения она не успела. Мир перед глазами вдруг приобрел излишнюю контрастность.
- Сень, ты побледнела… ты чего? - Было последним, что услышала она перед тем, как отключится.
Пробуждение было не из приятных. Ее тормошили, били по щекам и наконец вылили теплую воду с затхлым привкусом.
- Оклемалась. - Повторил тот самый незнакомый голос.
«Значит не бред» промелькнуло у нее в голове. В книжках и приключенческих пьесах главная героиня в подобных ситуациях всегда успевала рассмотреть окружающих через прикрытые веки. О том, что глаза можно было открывать не сразу, Арсения догадалась когда смотрела на хмурое лицо незнакомого мужчины, одетого в непонятную темную одежду и странный головной убор.
- О, дорогая! Как же ты меня напугала, - это уже К’Азакин.
Она убрала остатки вонючей воды с лица и попыталась встать.
- Ну, хотя бы умылась, - пробормотала она.
Встать получалось не сразу. Колени подгибались, устойчивость терялась и круги перед глазами… девушка мотнула головой. Круги никуда не исчезли. Более того, Арсения поняла, что это не плод ее воображения.
- Что это? - Сипло спросила она, указывая на ближайших круг.
Незнакомец одарил очередным хмурым взглядом и не ответил. Только сейчас девушка заметила, что находятся они не под земляным навесом, а в чьей-то палатке.
- Коль, а что произошло? -И покачнулась.
Бывший муж подхватил ее за талию и прижал к груди.
- Мы в плену у местных, - едва слышно произнес он ей в волосы. - Я сам не догадывался об их существовании. Никто не догадывается. Это их лагерь или временная стоянка. Когда ты отрубилась, этот угрюмый сначала проверил твои зрачки, потом руки и только после этого скомандовал идти. Молчи и дальше дрожи от страха, - сказал бывший муж, когда она хотела отстраниться от него. Пришлось выполнять. - Я хожу по Пустоши чуть ли не всю жизнь и никогда, Сень, никогда не встречал ни одного из этих. Теперь подумай своей светлой головой, почему именно сейчас они решили показаться и даже взять нас в плен? Когда ты потеряла сознание, меня скрутили и не позволили даже подойти. Потом они связали меня, набросили мешок на голову. Последнее, что я видел, как угрюмый перебросил тебя через плечо.
Дрожать девушка давно перестала. Она стояла с закрытыми глазами и лихорадочно думала. Если Николай прав, а не верить его выводам повода не было, то аборигенам нужна она и нужна из-за свойств волос. Чтобы бывший муж не говорил о ее самомнении, но других вариантов у нее нет… пока нет. Но что за круги в палатке? Она приоткрыло глаза. Врут все книжки. Ничего рассмотреть через эти щелочки нельзя.
- А что за… - начала она прежде чем увидела, как чья-то рука ударила Оленева по затылку и проводник начал оседать.
- Мамочки, - успела просипеть она, стараясь удержать безвольное тело К’Азакина и самой не быть погребенной под его тяжестью.
- Глазастая, - послышался чей-то голос и перед лицом появилась тряпка с чем-то резко пахнущим.
Во второй раз за день мир приобрел чрезмерную контрастность и затем потемнел.
Какая-то мелодия ненавязчиво пробивалась сквозь пелену беспамятства. Простая и не особо затейливая, она цепляла сразу. И все же что-то было не так. Арсения не торопилась приходить в сознание. Ее все устраивало: она в безопасности, в тепле и не на солнцепеке, не в песке, лежит на чем-то достаточно мягком: точно не сырая земля и не сухие ветки, да еще и концерт местной самодеятельности.
Мелодия стала громче. Сознание невольно пыталось определить инструмент: не мандолина, не скрипка, не виолончель, не флейта - что же? Определенно струнное.
- Хорошо стервец на гитаре играет, - услышала она тихое К’Азакина. - Ты когда притворяешься спящей или без сознания, старайся веками не вздрагивать. А ты к тому же, моя дорогая, еще умудряешься и поворачивать голову по ходу следования гитариста.
Ничего не оставалось, как распахнуть глаза, о чем девушка тут же пожалела. Свет раздражал слизистую и вызывал слезы, а любое движение головой - головокружение и тошноту. Она лежала на топчане, напротив которого сидел Николай. Девушка несколько раз моргнула. Бывший супруг понимающе хмыкнул. Лицезреть Оленева прикованного к воздуху было пугающе. Она приподнялась на локтях.
- Коль, а чем это они меня? Последнее что помню - это чья-то рука у твоего затылка и все.
Проводник все с той же усмешкой наблюдал за попытками бывшей жены встать с топчана.
- Сенечка, ты бы резких движений не делала. Если меня по голове ударили, то тебя пожалели и вырубили при помощи какой-то химии.
Бывшая королевская воспитанница замерла. Радужные круги перестали водить хороводы перед глазами.
- А вот я интересуюсь, - перемежая попытки встать с цветным хороводом перед глазами, спросила она, - тебя сколько за сегодня по голове били? Или ты на солнце перегрелся? Откуда такая любовь, Николя?
К’Азакин покачал головой, да с таким видом, что Арсения поняла - ею недовольны.
- Душа моя, я извелся весь, наблюдая за тобой и не имея возможности подойти и убедиться, что с тобой все в порядке. Ты просто убиваешь меня своим недоверием.
Радужные круги, коварно заплясали перед глазами, когда она дернула головой в ответ на его реплику. Нравится ему играть в заботливого супруга, пусть играет. Смысла девушка не видела, а Оленев объяснить не потрудился. Или удар по затылку что-то сместил в его голове и тот сейчас искренне верит в свои слова? Девушка скосила взгляд. Нет, притворяется. Ведет себя, как тогда в замке при их первой встрече.
- О, ты заинтересовалась моими оковами, - правильно расшифровал ее взгляд проводник. - Видишь ли, меня «приковали» к незаметной нити. Не надо так пугаться. Я в своем уме еще. Если ты присмотришься, то под определенным углом можно заметить целую паутину из этой нити. Я даже умудрился расслышать ее название - «мононить». Знаешь в чем фокус? Если я начну крушить все вокруг в попытке освободиться, вся это дивная конструкция рухнет. А нити… нити оплетут тебя, меня и мы все равно никуда не сбежим.
Девушка кивнула.
- А тебя ничего не смущает? - С серьезным видом спросила она.
К’Азакин красноречиво посмотрел на свои скованные руки.
- Гитара. - Сказала Арсения.
- Что гитара? - Не понял Оленев.
- Гитара перестала играть очень давно. А я еще удивилась, что в плен взяли, а охраны нет. Музыкой к тому же развлекают.
Николай сразу стал серьезным. За пологом послышался чей-то смешок. В палатку вошел новый участник их разговора. Он был высок, смугл, с лихим блеском в глазах и гитарой в руках. Как и хмурый, он носил непонятную темную одежду, которая прекрасно гармонировала с его молодым волевым лицом и седыми волосами.
- Милая, это уже переходит все рамки приличия: прекрати так пялится на незнакомого мужчину!
- Коль, он седой.
К’Азакин покачал головой и обратился к вошедшему.
- Прошу простить мою супругу.
- Бывшую, - вставила Арсения.
Оленев тяжело вздохнул и продолжил:
- Ее ввел в ступор ваш вид и…
Седовласый махнул рукой.
- Пустяки. Мне даже приятно, что… - он помолчал немного, - столь милая барышня рассматривает меня. Было бы хуже, если бы она голосила в ужасе.
Арсения дернулась, за что радужный хоровод снова заплясал у нее перед глазами.
- А почему… ой… почему я должна голосить? На монстра вы не похожи.
В ответ седоволосый тонко улыбнулся. Он заметил бледный вид девушки и ее прерывистое дыхание.
- Вам плохо? - И не дожидаясь ее ответа, крикнул. - Бром, врача.
Лучше бы молчал! Арсения готова была скривится от вонзившейся в мозг боли. Пока она боролась с последствиями звуковой атаки на ее не в меру восприимчивые мозги, в палатке снова стало тихо. Открывать глаза девушка больше не пыталась. Да ну! Опять радужные круги или головокружение. Ей и так не плохо… в плену, на топчане, с бывшим мужем, прикованным к странной паутине из мононити… - лучше вообще не думать!
- Любо, братцы, любо братцы жить… с нашим атаманом не приходиться тужить.
Арсения крепче сжала веки. Вот не будет она открывать глаза. А вдруг это галлюцинация… слуховая? Ну не может где-то в Пустоши петь девушка красивым глубоким голосом старинную песню. Неожиданно она услышала голос К’Азакина:
- Как за Чёрный ерик, как за Чёрный ерик
Ехали казаки – сорок тысяч лошадей,
И покрылся берег, и покрылся берег
Сотнями порубанных, пострелянных людей.
Помимо воли глаза бывшей королевской воспитанницы широко раскрылись. Это было неожиданно. У Оленева оказался приятный голос, но самое главное - для него это была не просто песня. Что-то сокровенное, словно безвозвратно утерянное и родное. Девичий голос раздался у самого уха.
- Потомок казаков?
Николай упрямо сжал челюсти, но не произнес больше ни слова. Теперь в палатке их было четверо: Арсения, Николай, седой и рыжеволосая девушка с мягкой улыбкой. Новенькая вопросительно посмотрела на седовласого. Тот непонятно повел плечом и указал подбородком на бывшую королевскую воспитанницу. Теперь у Арсении была возможность хорошо разглядеть новоприбывшую. На первый взгляд это была молоденькая девчонка с большими смеющимися глазами и светло-рыжими волосами, но едва заметные морщинки в уголках глаз и недетский взгляд выдавали в ней уже взрослую женщину. Ростом она была не выше Арсении, телосложение имела стройное, насколько можно судить по мешковатому комбинезону, черты лица правильные и что-то неуловимое, что приковывало к ней внимание.
Пока бывшая королевская воспитанница рассматривала девушку, та успела сделать быстрый смотр ее зрачков, пощупала пульс, постучала костяшками пальцев по ключицам, локтям, фалангам пальцев и потерла мочки ушей. Последние действия вызвали немое удивление. Арсения скосила взгляд на седовласого и Оленева. Второй был удивлен не меньше ее, а первый молча ждал.
- Нестандартная реакция: где-то заторможенная, где-то отсутствует, где-то гипертрофированная и все это в одном флаконе. Источник излучения реагирует на ее присутствие.
- Как так?! - Вскинул брови седовласый.
Рыжая пожала плечами.
- У нее нет излучателя или поглотителя. На ней нет ни одного «артефакта», как они это называют, но источник реагирует на нее. Есть небольшие помехи в поле, словно пузырь пытается растянутся вширь.
Седой нахмурился.
- Есть предположения, Мелания?
Рыжая снова пожала плечами и в упор посмотрела на Арсению.
- Мне бы пару анализов провести и тогда смогу сказать что-то более конкретно.
Седой продолжал сверлить ее взглядом. Арсения невольно посочувствовала Мелании: от такого взгляда хорошего не жди. Рыжая незаметно вздохнула.
- Предположительно, девушка - сама источник. Не спрашивай как! - И она вскинула руки верх.
Седой непонятно выругался. О том, что он ругается Арсения поняла по зардевшимся щекам девушки.
- Ну, что господа путешественники, будем знакомится? - Внезапно сказал он.
Арсения от страха икнула.
- Может не стоит? Мы вообще тихо шли, никого не трогали.
Седой оскалился в улыбке.
- Ага, вызывая возмущение поля и смещая стабильные проходы.
Перед бывшей королевской воспитанницей появилась жестяная кружка с каким-то отваром.
- Выпей, станет легче.
И Арсения выпила. Сразу. Всю кружку. Залпом. О том, что пить надо было маленькими глотками, она поняла по округлившимся глазам седого и тихим ругательством бывшего супруга. Зато Мелания веселилась во всю, вытирая подступившие от смеха слезы.
- Все, командир, я забираю ее с собой. Все равно сейчас.., - и она снова засмеялась.
Седой повернулся к Оленеву.
- Сколько вы женаты?
- Разведены, - хмуро ответил Николай.
- А как долго были женаты? - Настаивал командир.
- Пять дней.
Седовласый понимающе кивнул.
- Как ты с ней выжил? - И отстегнул затекшие руки проводника от мононити.
Снаружи было темно. В шагах двадцати горел костер. Было странно: не слышались разговоры и люди не сновали туда-сюда, но пламя костра делало даже Пустошь уютной.
Мелания без слов поняла Арсению и подвела ее к очагу. Так же молча ее закутали в одеяло, вручили миску с едой и усадили на большой мешок, который оказался на удивление комфортным. Девушка виновато вздохнула. Говорил же ей ОД’ружский не пить незнакомые жидкости залпом.
- У вас очень красивый голос, - проблеяла Арсения, не зная как себя вести в подобной ситуации.
Мелания беззлобно рассмеялась.
- Спасибо. Знакомиться будем или звать тебя «Эй»?
Девушка дернула головой.
- Арсения. Ой.
- Болит? - Поняла ее Мелания.
- Мгм. Уж лучше бы по затылку ударили, чем наблюдать за радужным хороводом.
Рыжая задумчиво посмотрела на нее, но ничего не сказала. Костер весело потрескивал ветками. Когда полено упало, взметнув вверх сноп искр, Арсения вздрогнула и открыла глаза.
- Как самочувствие? - Спросила ее Мелания.
Бывшая королевская воспитанница покрутила головой и с удивлением поняла, что проспала большую часть времени на мешке.
- Хорошо. А долго я..?
Рыжая перестала ворошить костер и посмотрела на девушку.
- Пару часов. После целой кружки отвара человек на сутки в спячку впадает. - Арсения от неожиданности затаила дыхание. - Обычно никто не страдает головокружением и тошнотой от усыпляющего газа. - Пламя с радостью принялось плясать на свежих дровах. - Мы никогда не захватываем пришлых из вне. Но и поле так бурно не реагирует. Скажи, Арсения, ты понимаешь насколько ситуация сложная?
Девушка неуверенно кивнула и невольно скосила глаза.
- Нет их. Они ушли в обход. Взбредет тебе глупость сбежать, я удерживать не буду.
Лиховская удивленно посмотрела на сидящую перед ней девушку. У нее никак не складывалась картинка, но и отмахиваться от непонятностей нельзя более.
Девушка решилась.
- У вас вопросы. Задавайте.
Мелания хмыкнула. Озорные искры промелькнули в ее глазах.
- Знать бы какие вопросы задавать. Зачем вы вообще пошли в Пустошь?
Улыбка Николая стала еще шире.
- Это замечательно, - ее брови взмыли еще выше. - Дело в том, что я шел к тебе, чтобы огорчить и не знал как это сделать, но раз ты уже расстроена. - Он сделал театральную паузу и торжественно выдал - Арсения, нас берут в плен!
Девушка недоверчиво склонила голову вбок.
- Это из-за солнечного удара?
- Нет, дорогая. Это из-за нашего вторжения в земли… - он запнулся. - Эм, любезнейший, а как называются ваши земли? Запамятовал.
- Паяц, - услышала Арсения незнакомый голос.
Ей стало плохо. Либо она сейчас в бреду и ей все это снится, либо за ними кто-то шел. Озвучить все свои опасения она не успела. Мир перед глазами вдруг приобрел излишнюю контрастность.
- Сень, ты побледнела… ты чего? - Было последним, что услышала она перед тем, как отключится.
Пробуждение было не из приятных. Ее тормошили, били по щекам и наконец вылили теплую воду с затхлым привкусом.
- Оклемалась. - Повторил тот самый незнакомый голос.
«Значит не бред» промелькнуло у нее в голове. В книжках и приключенческих пьесах главная героиня в подобных ситуациях всегда успевала рассмотреть окружающих через прикрытые веки. О том, что глаза можно было открывать не сразу, Арсения догадалась когда смотрела на хмурое лицо незнакомого мужчины, одетого в непонятную темную одежду и странный головной убор.
- О, дорогая! Как же ты меня напугала, - это уже К’Азакин.
Она убрала остатки вонючей воды с лица и попыталась встать.
- Ну, хотя бы умылась, - пробормотала она.
Встать получалось не сразу. Колени подгибались, устойчивость терялась и круги перед глазами… девушка мотнула головой. Круги никуда не исчезли. Более того, Арсения поняла, что это не плод ее воображения.
- Что это? - Сипло спросила она, указывая на ближайших круг.
Незнакомец одарил очередным хмурым взглядом и не ответил. Только сейчас девушка заметила, что находятся они не под земляным навесом, а в чьей-то палатке.
- Коль, а что произошло? -И покачнулась.
Бывший муж подхватил ее за талию и прижал к груди.
- Мы в плену у местных, - едва слышно произнес он ей в волосы. - Я сам не догадывался об их существовании. Никто не догадывается. Это их лагерь или временная стоянка. Когда ты отрубилась, этот угрюмый сначала проверил твои зрачки, потом руки и только после этого скомандовал идти. Молчи и дальше дрожи от страха, - сказал бывший муж, когда она хотела отстраниться от него. Пришлось выполнять. - Я хожу по Пустоши чуть ли не всю жизнь и никогда, Сень, никогда не встречал ни одного из этих. Теперь подумай своей светлой головой, почему именно сейчас они решили показаться и даже взять нас в плен? Когда ты потеряла сознание, меня скрутили и не позволили даже подойти. Потом они связали меня, набросили мешок на голову. Последнее, что я видел, как угрюмый перебросил тебя через плечо.
Дрожать девушка давно перестала. Она стояла с закрытыми глазами и лихорадочно думала. Если Николай прав, а не верить его выводам повода не было, то аборигенам нужна она и нужна из-за свойств волос. Чтобы бывший муж не говорил о ее самомнении, но других вариантов у нее нет… пока нет. Но что за круги в палатке? Она приоткрыло глаза. Врут все книжки. Ничего рассмотреть через эти щелочки нельзя.
- А что за… - начала она прежде чем увидела, как чья-то рука ударила Оленева по затылку и проводник начал оседать.
- Мамочки, - успела просипеть она, стараясь удержать безвольное тело К’Азакина и самой не быть погребенной под его тяжестью.
- Глазастая, - послышался чей-то голос и перед лицом появилась тряпка с чем-то резко пахнущим.
Во второй раз за день мир приобрел чрезмерную контрастность и затем потемнел.
глава 17
Какая-то мелодия ненавязчиво пробивалась сквозь пелену беспамятства. Простая и не особо затейливая, она цепляла сразу. И все же что-то было не так. Арсения не торопилась приходить в сознание. Ее все устраивало: она в безопасности, в тепле и не на солнцепеке, не в песке, лежит на чем-то достаточно мягком: точно не сырая земля и не сухие ветки, да еще и концерт местной самодеятельности.
Мелодия стала громче. Сознание невольно пыталось определить инструмент: не мандолина, не скрипка, не виолончель, не флейта - что же? Определенно струнное.
- Хорошо стервец на гитаре играет, - услышала она тихое К’Азакина. - Ты когда притворяешься спящей или без сознания, старайся веками не вздрагивать. А ты к тому же, моя дорогая, еще умудряешься и поворачивать голову по ходу следования гитариста.
Ничего не оставалось, как распахнуть глаза, о чем девушка тут же пожалела. Свет раздражал слизистую и вызывал слезы, а любое движение головой - головокружение и тошноту. Она лежала на топчане, напротив которого сидел Николай. Девушка несколько раз моргнула. Бывший супруг понимающе хмыкнул. Лицезреть Оленева прикованного к воздуху было пугающе. Она приподнялась на локтях.
- Коль, а чем это они меня? Последнее что помню - это чья-то рука у твоего затылка и все.
Проводник все с той же усмешкой наблюдал за попытками бывшей жены встать с топчана.
- Сенечка, ты бы резких движений не делала. Если меня по голове ударили, то тебя пожалели и вырубили при помощи какой-то химии.
Бывшая королевская воспитанница замерла. Радужные круги перестали водить хороводы перед глазами.
- А вот я интересуюсь, - перемежая попытки встать с цветным хороводом перед глазами, спросила она, - тебя сколько за сегодня по голове били? Или ты на солнце перегрелся? Откуда такая любовь, Николя?
К’Азакин покачал головой, да с таким видом, что Арсения поняла - ею недовольны.
- Душа моя, я извелся весь, наблюдая за тобой и не имея возможности подойти и убедиться, что с тобой все в порядке. Ты просто убиваешь меня своим недоверием.
Радужные круги, коварно заплясали перед глазами, когда она дернула головой в ответ на его реплику. Нравится ему играть в заботливого супруга, пусть играет. Смысла девушка не видела, а Оленев объяснить не потрудился. Или удар по затылку что-то сместил в его голове и тот сейчас искренне верит в свои слова? Девушка скосила взгляд. Нет, притворяется. Ведет себя, как тогда в замке при их первой встрече.
- О, ты заинтересовалась моими оковами, - правильно расшифровал ее взгляд проводник. - Видишь ли, меня «приковали» к незаметной нити. Не надо так пугаться. Я в своем уме еще. Если ты присмотришься, то под определенным углом можно заметить целую паутину из этой нити. Я даже умудрился расслышать ее название - «мононить». Знаешь в чем фокус? Если я начну крушить все вокруг в попытке освободиться, вся это дивная конструкция рухнет. А нити… нити оплетут тебя, меня и мы все равно никуда не сбежим.
Девушка кивнула.
- А тебя ничего не смущает? - С серьезным видом спросила она.
К’Азакин красноречиво посмотрел на свои скованные руки.
- Гитара. - Сказала Арсения.
- Что гитара? - Не понял Оленев.
- Гитара перестала играть очень давно. А я еще удивилась, что в плен взяли, а охраны нет. Музыкой к тому же развлекают.
Николай сразу стал серьезным. За пологом послышался чей-то смешок. В палатку вошел новый участник их разговора. Он был высок, смугл, с лихим блеском в глазах и гитарой в руках. Как и хмурый, он носил непонятную темную одежду, которая прекрасно гармонировала с его молодым волевым лицом и седыми волосами.
- Милая, это уже переходит все рамки приличия: прекрати так пялится на незнакомого мужчину!
- Коль, он седой.
К’Азакин покачал головой и обратился к вошедшему.
- Прошу простить мою супругу.
- Бывшую, - вставила Арсения.
Оленев тяжело вздохнул и продолжил:
- Ее ввел в ступор ваш вид и…
Седовласый махнул рукой.
- Пустяки. Мне даже приятно, что… - он помолчал немного, - столь милая барышня рассматривает меня. Было бы хуже, если бы она голосила в ужасе.
Арсения дернулась, за что радужный хоровод снова заплясал у нее перед глазами.
- А почему… ой… почему я должна голосить? На монстра вы не похожи.
В ответ седоволосый тонко улыбнулся. Он заметил бледный вид девушки и ее прерывистое дыхание.
- Вам плохо? - И не дожидаясь ее ответа, крикнул. - Бром, врача.
Лучше бы молчал! Арсения готова была скривится от вонзившейся в мозг боли. Пока она боролась с последствиями звуковой атаки на ее не в меру восприимчивые мозги, в палатке снова стало тихо. Открывать глаза девушка больше не пыталась. Да ну! Опять радужные круги или головокружение. Ей и так не плохо… в плену, на топчане, с бывшим мужем, прикованным к странной паутине из мононити… - лучше вообще не думать!
- Любо, братцы, любо братцы жить… с нашим атаманом не приходиться тужить.
Арсения крепче сжала веки. Вот не будет она открывать глаза. А вдруг это галлюцинация… слуховая? Ну не может где-то в Пустоши петь девушка красивым глубоким голосом старинную песню. Неожиданно она услышала голос К’Азакина:
- Как за Чёрный ерик, как за Чёрный ерик
Ехали казаки – сорок тысяч лошадей,
И покрылся берег, и покрылся берег
Сотнями порубанных, пострелянных людей.
Помимо воли глаза бывшей королевской воспитанницы широко раскрылись. Это было неожиданно. У Оленева оказался приятный голос, но самое главное - для него это была не просто песня. Что-то сокровенное, словно безвозвратно утерянное и родное. Девичий голос раздался у самого уха.
- Потомок казаков?
Николай упрямо сжал челюсти, но не произнес больше ни слова. Теперь в палатке их было четверо: Арсения, Николай, седой и рыжеволосая девушка с мягкой улыбкой. Новенькая вопросительно посмотрела на седовласого. Тот непонятно повел плечом и указал подбородком на бывшую королевскую воспитанницу. Теперь у Арсении была возможность хорошо разглядеть новоприбывшую. На первый взгляд это была молоденькая девчонка с большими смеющимися глазами и светло-рыжими волосами, но едва заметные морщинки в уголках глаз и недетский взгляд выдавали в ней уже взрослую женщину. Ростом она была не выше Арсении, телосложение имела стройное, насколько можно судить по мешковатому комбинезону, черты лица правильные и что-то неуловимое, что приковывало к ней внимание.
Пока бывшая королевская воспитанница рассматривала девушку, та успела сделать быстрый смотр ее зрачков, пощупала пульс, постучала костяшками пальцев по ключицам, локтям, фалангам пальцев и потерла мочки ушей. Последние действия вызвали немое удивление. Арсения скосила взгляд на седовласого и Оленева. Второй был удивлен не меньше ее, а первый молча ждал.
- Нестандартная реакция: где-то заторможенная, где-то отсутствует, где-то гипертрофированная и все это в одном флаконе. Источник излучения реагирует на ее присутствие.
- Как так?! - Вскинул брови седовласый.
Рыжая пожала плечами.
- У нее нет излучателя или поглотителя. На ней нет ни одного «артефакта», как они это называют, но источник реагирует на нее. Есть небольшие помехи в поле, словно пузырь пытается растянутся вширь.
Седой нахмурился.
- Есть предположения, Мелания?
Рыжая снова пожала плечами и в упор посмотрела на Арсению.
- Мне бы пару анализов провести и тогда смогу сказать что-то более конкретно.
Седой продолжал сверлить ее взглядом. Арсения невольно посочувствовала Мелании: от такого взгляда хорошего не жди. Рыжая незаметно вздохнула.
- Предположительно, девушка - сама источник. Не спрашивай как! - И она вскинула руки верх.
Седой непонятно выругался. О том, что он ругается Арсения поняла по зардевшимся щекам девушки.
- Ну, что господа путешественники, будем знакомится? - Внезапно сказал он.
Арсения от страха икнула.
- Может не стоит? Мы вообще тихо шли, никого не трогали.
Седой оскалился в улыбке.
- Ага, вызывая возмущение поля и смещая стабильные проходы.
Перед бывшей королевской воспитанницей появилась жестяная кружка с каким-то отваром.
- Выпей, станет легче.
И Арсения выпила. Сразу. Всю кружку. Залпом. О том, что пить надо было маленькими глотками, она поняла по округлившимся глазам седого и тихим ругательством бывшего супруга. Зато Мелания веселилась во всю, вытирая подступившие от смеха слезы.
- Все, командир, я забираю ее с собой. Все равно сейчас.., - и она снова засмеялась.
Седой повернулся к Оленеву.
- Сколько вы женаты?
- Разведены, - хмуро ответил Николай.
- А как долго были женаты? - Настаивал командир.
- Пять дней.
Седовласый понимающе кивнул.
- Как ты с ней выжил? - И отстегнул затекшие руки проводника от мононити.
Снаружи было темно. В шагах двадцати горел костер. Было странно: не слышались разговоры и люди не сновали туда-сюда, но пламя костра делало даже Пустошь уютной.
Мелания без слов поняла Арсению и подвела ее к очагу. Так же молча ее закутали в одеяло, вручили миску с едой и усадили на большой мешок, который оказался на удивление комфортным. Девушка виновато вздохнула. Говорил же ей ОД’ружский не пить незнакомые жидкости залпом.
- У вас очень красивый голос, - проблеяла Арсения, не зная как себя вести в подобной ситуации.
Мелания беззлобно рассмеялась.
- Спасибо. Знакомиться будем или звать тебя «Эй»?
Девушка дернула головой.
- Арсения. Ой.
- Болит? - Поняла ее Мелания.
- Мгм. Уж лучше бы по затылку ударили, чем наблюдать за радужным хороводом.
Рыжая задумчиво посмотрела на нее, но ничего не сказала. Костер весело потрескивал ветками. Когда полено упало, взметнув вверх сноп искр, Арсения вздрогнула и открыла глаза.
- Как самочувствие? - Спросила ее Мелания.
Бывшая королевская воспитанница покрутила головой и с удивлением поняла, что проспала большую часть времени на мешке.
- Хорошо. А долго я..?
Рыжая перестала ворошить костер и посмотрела на девушку.
- Пару часов. После целой кружки отвара человек на сутки в спячку впадает. - Арсения от неожиданности затаила дыхание. - Обычно никто не страдает головокружением и тошнотой от усыпляющего газа. - Пламя с радостью принялось плясать на свежих дровах. - Мы никогда не захватываем пришлых из вне. Но и поле так бурно не реагирует. Скажи, Арсения, ты понимаешь насколько ситуация сложная?
Девушка неуверенно кивнула и невольно скосила глаза.
- Нет их. Они ушли в обход. Взбредет тебе глупость сбежать, я удерживать не буду.
Лиховская удивленно посмотрела на сидящую перед ней девушку. У нее никак не складывалась картинка, но и отмахиваться от непонятностей нельзя более.
Девушка решилась.
- У вас вопросы. Задавайте.
Мелания хмыкнула. Озорные искры промелькнули в ее глазах.
- Знать бы какие вопросы задавать. Зачем вы вообще пошли в Пустошь?
