– Но… – я моргнула. – Ведь ты так за меня рисковал… Столько сделал… Я должна.
– Лилиан, признайся честно – если бы я не попросил тебя оставаться здесь, ты бы отправилась туда за мной?
Я кивнула.
– И, предположим, мне бы действительно понадобилась помощь, и ты б меня вытащила. Считала ли б ты после этого, что я тебе что-то должен?
– Нет. Но… Ведь это другое!
– Да? А в чём разница?
– Ну, ты же хотел мне помочь? Даже если б не получилось, одно это уже, ну… обязывает.
– Независимо от результата? Тогда считай, что ты оплатила все свои долги передо мной тем, что хотела мне помочь. А что я тебе не дал – так это не твоя вина.
– Но это неправильно!
– Верно. Неправильно считать, что ты постоянно кому-то что-то должна. Лилиан, пойми – бывает так, что люди делают друг другу добро не потому, что заключили сделку, а потому что хотят сделать друг другу что-то хорошее. И тогда само деяние является достаточной наградой. Ты можешь согласиться выйти за меня. Или отказаться. Или выйти, а потом развестись. Но я всё равно буду рад, что помог тебе, и никогда не стану считать, что моя услуга тебя как-то сковывает или обязывает. Так же как, уверен, ты не будешь считать, будто обязала меня, если сделаешь что-то хорошее мне.
Я молчала. Не потому, что была с ним не согласна, а просто не знала, что на это ответить. Всю жизнь любое моё взаимодействие с другими людьми строилось именно на чувстве долга. Орден заботится о тебе, а ты должна заботиться о нём. Взяла деньги – надо выполнить заказ. Получила подарок или услугу – отблагодари. Если ты никому не должна, значит, никому не нужна. Но как строить отношения, если никаких долгов нет, если и обязанности непонятны, и права не ясны? Я не знала.
– Всё будет хорошо, – он коснулся губами моих век, прикосновение было мимолётным, как сквознячок. И мне сразу же захотелось податься к нему, хотелось чего-то более весомого. – Я тебя не тороплю. Подумай столько, сколько надо.
– Так значит, – после продолжительного молчания, наполненного лаской и нежностью, сказала я, – я могу не выходить за тебя замуж?
– Нет, – подтвердил он, – можешь не выходить.
– Это хорошо. В смысле… я тебя люблю, но я не хочу замуж.
Фред внимательно посмотрел мне в глаза. Потом поднялся с постели и начал одеваться.
– Я тебя обидела? – торопливо спросила я.
– Нет, – и в подтверждение своих слов он наклонился поцеловать меня. – Я огорчился, но не обиделся.
– Я тебя очень люблю. Но брак… это не моё, понимаешь? Я буду работать на вашу семью, если твой отец разрешит. Но вся эта ваша жизнь – это не моё.
Сейчас я чувствовала себя косноязычной, как никогда. Но как объяснить, что я не видела себя среди всех этих куриц и гадюк, скопище которых и называют светом? Быть женой такого человека, как Фред – это не просто жить с ним в одном доме и рожать ему детей – хотя и одной этой перспективы хватило бы, чтобы изрядно меня напрячь. Это значит – светские обязанности, это значит – быть хозяйкой на всяческих приёмах, вроде того, что Свеннисены дали в честь благополучного возвращения из экспедиции. И на прочих публичных мероприятиях нужно не ударить в грязь лицом, да что там – мероприятиях! Такие персоны вечно находятся в центре внимания, постоянно на виду и никогда не могут расслабиться. Уж на то, чтобы это понять, моих познаний о светской и семейной жизни хватало. Жена – лицо семьи, и груз связанных с этим обязанностей мог оказаться слишком тяжёл для моих плеч. Я была готова впрячься в него из чувства долга, но раз уж у меня есть выбор…
Хорошо Фреду и Альме, они с детства варились в этом котле, давно привыкли и всё знают досконально. А я в этом мире – чужачка, и едва ли буду принята благосклонно.
– Я понимаю, – сказал Фред.
– Едва ли я смогу быть хорошей женой.
– А мне не нужна хорошая жена. Мне нужна ты.
– Так я у тебя и буду. Если твой отец позволит…
– Даже если не позволит, ты сможешь работать со мной. Хотя я предпочёл бы не мешать деловые отношения с личными. Одно дело – когда ты член семьи и партнёр, с другое – когда ты подчинённая и одновременно любовница.
Я пожала плечами, не видя в том большой беды. Однако возражать не стала, сказав лишь:
– Но ведь всегда можно что-то придумать.
– Можно, – согласился Фред. – Только видишь ли ещё в чём дело…
Он оставил покое пуговицы рубашки и присел ко мне на край кровати.
– Я – наследник. Семейного дела и семейного состояния, а у нас к этому принято относиться не менее серьёзно, чем у Стрелков к этому вашему Ордену. Понимаешь?
Я ещё не понимала, куда он клонит, но кивнула.
– А значит, рано или поздно мне придётся жениться – хотя бы для того, чтобы продолжить род. Конечно, род можно продолжить и без этого, однако лучше, когда в деле наследования нет никакой, даже случайной путаницы, и наследует старший законный сын. Да и не только в продолжении рода дело, женитьба может быть и способом заключения союза с другой семьёй, и инструментом политического влияния, да и мало ли чем ещё… Да и в дом нужна хозяйка – рано или поздно Альма тоже выйдет замуж, и, возможно, даже раньше, чем я думал.
– Да, я понимаю, – торопливо сказала я, – тебе нужно будет на ком-то жениться. Что ж, я не против.
– Но я против. Я не хочу – и не буду – обрекать тебя на роль третьей лишней. Я слишком уважаю тебя для этого.
– Фред, но для меня это не имеет значения.
– А для меня имеет. Любовница – это не статус и не положение, в том числе и в глазах самого мужчины. Ты слишком хороша, чтобы быть в роли запасного аэродрома.
– Но разве ты перестанешь меня уважать из-за этого?
– Я никогда не перестану тебя уважать. И именно поэтому никогда на такое не обреку.
– Господи, Фред!.. – я подняла руки, не зная, что тут можно сказать. Звучало как полная чушь, но Фредерик был совершенно серьёзен.
– Я не стану ломать твою жизнь, лишая возможности связать свою судьбу с тем, кто будет тебя достоин.
– У меня не будет никого, кроме тебя!
– Кто знает, Лилиан… Я тоже никого, кроме тебя, не хочу, но если я буду вынужден от тебя отказаться, я сделаю это раз и навсегда. Так будет легче нам обоим.
Я молча открыла рот.
– Я не хочу не тебя давить, решай сама, – сказал он и поднялся. – Но если ты будешь моей, то будешь только женой. А если нет, то надо закончить всё чем скорее, тем лучше.
Он вышел, и я со стоном откинулась на подушки. Он не хочет на меня давить! Он не хочет!.. А как это тогда называется?! Прав был Крис – Фред, ты чёртов манипулятор!
Однако что-то мешало отнестись к его словам как к всего лишь попытке манипуляции. Было что-то в глазах Фредерика такое, что заставляло поверить – он говорит совершенно серьёзно. И он выполнит свою угрозу расстаться со мной, может быть, не прямо сейчас, но выполнит. Что Фредерик Свеннисен слов на ветер не бросает, у меня уже были возможности убедиться.
Боюсь, в тот день мы мало напоминали людей, только что заключивших счастливую помолвку, какими нас видели остальные обитатели особняка. Отец Фреда остро поглядывал на нас, когда мы оказывались с ним за столом, но молчал. Альма, кажется, тоже была удивлена, но ближе к вечеру успокоилась – подозреваю, отловила где-то брата и получила информацию из первых рук. Я же впервые с тех пор, как переступила порог этого дома, избегала Фреда – мне нужно было подумать, а он отвлекал меня самим фактом своего присутствия. И я думала, думала и думала. Взвешивала, прикидывала и рассчитывала. Чтобы в конце концов прийти к выводу, который был очевиден с самого начала.
И сколь трудно было принять решение, столь же просто оказалось ему последовать. Переступить через всё, чем я жила до того, всего лишь тихо войдя в полутёмную библиотеку, где сидел Фред, обняв его сзади за плечи и шепнув на ухо: «Я согласна».
А потом… ну, думаю, все и так знают, что было потом. И лишь спустя некоторое время, когда ко мне наконец вернулась способность соображать, я сказала:
– Я что-то ещё хотела у тебя спросить… А, вспомнила! Что ты имел в виду, когда говорил, что Альма выйдет замуж скорее, чем ты думал?
– Ты, видимо, давно с ней говорила, – рассмеялся Фред.
– Верно, – мне было как-то не до того.
– А если бы заговорила, то знала бы, что этот твой Крис не сходит у неё с языка.
– Он не мой.
– Верно, он её. Считай меня предсказателем, но сдаётся мне, что скоро нас ждут две свадьбы вместо одной.
КОНЕЦ.
– Лилиан, признайся честно – если бы я не попросил тебя оставаться здесь, ты бы отправилась туда за мной?
Я кивнула.
– И, предположим, мне бы действительно понадобилась помощь, и ты б меня вытащила. Считала ли б ты после этого, что я тебе что-то должен?
– Нет. Но… Ведь это другое!
– Да? А в чём разница?
– Ну, ты же хотел мне помочь? Даже если б не получилось, одно это уже, ну… обязывает.
– Независимо от результата? Тогда считай, что ты оплатила все свои долги передо мной тем, что хотела мне помочь. А что я тебе не дал – так это не твоя вина.
– Но это неправильно!
– Верно. Неправильно считать, что ты постоянно кому-то что-то должна. Лилиан, пойми – бывает так, что люди делают друг другу добро не потому, что заключили сделку, а потому что хотят сделать друг другу что-то хорошее. И тогда само деяние является достаточной наградой. Ты можешь согласиться выйти за меня. Или отказаться. Или выйти, а потом развестись. Но я всё равно буду рад, что помог тебе, и никогда не стану считать, что моя услуга тебя как-то сковывает или обязывает. Так же как, уверен, ты не будешь считать, будто обязала меня, если сделаешь что-то хорошее мне.
Я молчала. Не потому, что была с ним не согласна, а просто не знала, что на это ответить. Всю жизнь любое моё взаимодействие с другими людьми строилось именно на чувстве долга. Орден заботится о тебе, а ты должна заботиться о нём. Взяла деньги – надо выполнить заказ. Получила подарок или услугу – отблагодари. Если ты никому не должна, значит, никому не нужна. Но как строить отношения, если никаких долгов нет, если и обязанности непонятны, и права не ясны? Я не знала.
– Всё будет хорошо, – он коснулся губами моих век, прикосновение было мимолётным, как сквознячок. И мне сразу же захотелось податься к нему, хотелось чего-то более весомого. – Я тебя не тороплю. Подумай столько, сколько надо.
– Так значит, – после продолжительного молчания, наполненного лаской и нежностью, сказала я, – я могу не выходить за тебя замуж?
– Нет, – подтвердил он, – можешь не выходить.
– Это хорошо. В смысле… я тебя люблю, но я не хочу замуж.
Фред внимательно посмотрел мне в глаза. Потом поднялся с постели и начал одеваться.
– Я тебя обидела? – торопливо спросила я.
– Нет, – и в подтверждение своих слов он наклонился поцеловать меня. – Я огорчился, но не обиделся.
– Я тебя очень люблю. Но брак… это не моё, понимаешь? Я буду работать на вашу семью, если твой отец разрешит. Но вся эта ваша жизнь – это не моё.
Сейчас я чувствовала себя косноязычной, как никогда. Но как объяснить, что я не видела себя среди всех этих куриц и гадюк, скопище которых и называют светом? Быть женой такого человека, как Фред – это не просто жить с ним в одном доме и рожать ему детей – хотя и одной этой перспективы хватило бы, чтобы изрядно меня напрячь. Это значит – светские обязанности, это значит – быть хозяйкой на всяческих приёмах, вроде того, что Свеннисены дали в честь благополучного возвращения из экспедиции. И на прочих публичных мероприятиях нужно не ударить в грязь лицом, да что там – мероприятиях! Такие персоны вечно находятся в центре внимания, постоянно на виду и никогда не могут расслабиться. Уж на то, чтобы это понять, моих познаний о светской и семейной жизни хватало. Жена – лицо семьи, и груз связанных с этим обязанностей мог оказаться слишком тяжёл для моих плеч. Я была готова впрячься в него из чувства долга, но раз уж у меня есть выбор…
Хорошо Фреду и Альме, они с детства варились в этом котле, давно привыкли и всё знают досконально. А я в этом мире – чужачка, и едва ли буду принята благосклонно.
– Я понимаю, – сказал Фред.
– Едва ли я смогу быть хорошей женой.
– А мне не нужна хорошая жена. Мне нужна ты.
– Так я у тебя и буду. Если твой отец позволит…
– Даже если не позволит, ты сможешь работать со мной. Хотя я предпочёл бы не мешать деловые отношения с личными. Одно дело – когда ты член семьи и партнёр, с другое – когда ты подчинённая и одновременно любовница.
Я пожала плечами, не видя в том большой беды. Однако возражать не стала, сказав лишь:
– Но ведь всегда можно что-то придумать.
– Можно, – согласился Фред. – Только видишь ли ещё в чём дело…
Он оставил покое пуговицы рубашки и присел ко мне на край кровати.
– Я – наследник. Семейного дела и семейного состояния, а у нас к этому принято относиться не менее серьёзно, чем у Стрелков к этому вашему Ордену. Понимаешь?
Я ещё не понимала, куда он клонит, но кивнула.
– А значит, рано или поздно мне придётся жениться – хотя бы для того, чтобы продолжить род. Конечно, род можно продолжить и без этого, однако лучше, когда в деле наследования нет никакой, даже случайной путаницы, и наследует старший законный сын. Да и не только в продолжении рода дело, женитьба может быть и способом заключения союза с другой семьёй, и инструментом политического влияния, да и мало ли чем ещё… Да и в дом нужна хозяйка – рано или поздно Альма тоже выйдет замуж, и, возможно, даже раньше, чем я думал.
– Да, я понимаю, – торопливо сказала я, – тебе нужно будет на ком-то жениться. Что ж, я не против.
– Но я против. Я не хочу – и не буду – обрекать тебя на роль третьей лишней. Я слишком уважаю тебя для этого.
– Фред, но для меня это не имеет значения.
– А для меня имеет. Любовница – это не статус и не положение, в том числе и в глазах самого мужчины. Ты слишком хороша, чтобы быть в роли запасного аэродрома.
– Но разве ты перестанешь меня уважать из-за этого?
– Я никогда не перестану тебя уважать. И именно поэтому никогда на такое не обреку.
– Господи, Фред!.. – я подняла руки, не зная, что тут можно сказать. Звучало как полная чушь, но Фредерик был совершенно серьёзен.
– Я не стану ломать твою жизнь, лишая возможности связать свою судьбу с тем, кто будет тебя достоин.
– У меня не будет никого, кроме тебя!
– Кто знает, Лилиан… Я тоже никого, кроме тебя, не хочу, но если я буду вынужден от тебя отказаться, я сделаю это раз и навсегда. Так будет легче нам обоим.
Я молча открыла рот.
– Я не хочу не тебя давить, решай сама, – сказал он и поднялся. – Но если ты будешь моей, то будешь только женой. А если нет, то надо закончить всё чем скорее, тем лучше.
Он вышел, и я со стоном откинулась на подушки. Он не хочет на меня давить! Он не хочет!.. А как это тогда называется?! Прав был Крис – Фред, ты чёртов манипулятор!
Однако что-то мешало отнестись к его словам как к всего лишь попытке манипуляции. Было что-то в глазах Фредерика такое, что заставляло поверить – он говорит совершенно серьёзно. И он выполнит свою угрозу расстаться со мной, может быть, не прямо сейчас, но выполнит. Что Фредерик Свеннисен слов на ветер не бросает, у меня уже были возможности убедиться.
Боюсь, в тот день мы мало напоминали людей, только что заключивших счастливую помолвку, какими нас видели остальные обитатели особняка. Отец Фреда остро поглядывал на нас, когда мы оказывались с ним за столом, но молчал. Альма, кажется, тоже была удивлена, но ближе к вечеру успокоилась – подозреваю, отловила где-то брата и получила информацию из первых рук. Я же впервые с тех пор, как переступила порог этого дома, избегала Фреда – мне нужно было подумать, а он отвлекал меня самим фактом своего присутствия. И я думала, думала и думала. Взвешивала, прикидывала и рассчитывала. Чтобы в конце концов прийти к выводу, который был очевиден с самого начала.
И сколь трудно было принять решение, столь же просто оказалось ему последовать. Переступить через всё, чем я жила до того, всего лишь тихо войдя в полутёмную библиотеку, где сидел Фред, обняв его сзади за плечи и шепнув на ухо: «Я согласна».
А потом… ну, думаю, все и так знают, что было потом. И лишь спустя некоторое время, когда ко мне наконец вернулась способность соображать, я сказала:
– Я что-то ещё хотела у тебя спросить… А, вспомнила! Что ты имел в виду, когда говорил, что Альма выйдет замуж скорее, чем ты думал?
– Ты, видимо, давно с ней говорила, – рассмеялся Фред.
– Верно, – мне было как-то не до того.
– А если бы заговорила, то знала бы, что этот твой Крис не сходит у неё с языка.
– Он не мой.
– Верно, он её. Считай меня предсказателем, но сдаётся мне, что скоро нас ждут две свадьбы вместо одной.
КОНЕЦ.
