Я машинально кивала, выслушивая дифирамбы неведомому мне господину Тэ, а после того, как господин О выдохся, спросила:
– Он ваш родственник?
– Муж моей средней дочери, – О Тинзэ потупился, как девица, у которой спросили про наличие определённого опыта. Нехилое, должно быть, у дочки было приданое, если чиновник, пусть и провинциальный, согласился породниться с тогда ещё торговцем. Вообще-то в военные склады своего человека было выгоднее протащить господину Цуми, учитывая, что хранящееся на них имело непосредственное отношение к его Ведомству Железа. Но, возможно, у господина Цуми просто не нашлось подходящих зятьёв.
– Что ж, я обдумаю вашу кандидатуру. Это всё?
– Ничтожный хотел поговорить с вашим величеством ещё об одном деле.
– Что за дело? – я сделала жест в сторону бокового столика. – Присаживайтесь.
– Благодарю ваше величество. Как вы знаете, многие купцы владеют кораблями, которые совершают рейсы через Восточные и Южные моря до Цветочного архипелага. Я и сам имел два таких. Но с некоторых пор торговля в южном направлении стала затруднена. И кое-кто из купечества попросил меня по старой дружбе донести их затруднения до вашего величества.
– Говорите прямо, – потребовала я.
– В последнее время участились случае захватов наших кораблей южанами. Наши купцы начали избегать заходить в их портовые города, но корабли всё равно пропадают. Несколько чудом уцелевших членов экипажей рассказали, что наши суда атаковали сразу по десятку лодок с гребцами и воинами. Они быстро нагоняют попавшее в безветрие или слабый ветер судно, забираются на борт, закидывая наверх верёвки с крючьями и вырезают всю команду.
– Под южанами вы подразумеваете южную империю?
– Да, ваше величество.
– Это достоверные сведения?
– Ваше величество, помилуйте!.. Разумеется, вы можете проверить, провести любое расследование. Нам нечего скрывать.
Я в задумчивости постучала пальцем по губам. Посоветовать купцам держаться в открытом море, куда не доплывут лодки, не вариант: здесь судоходство развито довольно плохо, мало кто умеет и рискует отдаляться от суши. Такие есть, на те же восточные острова иначе не доберёшься, но подавляющее большинство корабелов предпочитает, как в античности, плыть вдоль берега. Не говоря уж о том, что потребность пристать к берегу даже у умелого моряка может возникнуть всегда, а берег этот принадлежит отнюдь не дружественному нам государству. С которым мы только-только закончили войну и, если честно, балансируем на грани новой. На южной границе я держу усиленные гарнизоны, то и дело случаются стычки, соседи явно пробуют нашу оборону на зуб, отнюдь не расставшись с надеждой снова прихватить то, что мы вернули.
Так что захват имевших неосторожность причалить к южным берегам кораблей меня не удивлял – если уж кто-то заходит в чужой порт, то на свой страх и риск. Но вот то, что за нашими товарами начали охотиться и в море, было неприятно. Только-только удалось раскачать торговую братию на новый вид деятельности, и сейчас любая трудность могла оказаться роковой. А если жалоба пошла на самый верх, ко мне, значит, случаев было не один и не два.
– Нужен не только торговый флот, но и военный, – не столько господину О, сколько себе сказала я. – Но строить его… Нужны большие деньги, сами понимаете. Могу выделить вам какое-то количество солдат, чтобы они охраняли корабли в пути и могли дать отпор в случае нападения. Правда, им придётся учиться драться на палубах. Ну и, если вы захотите сами набрать охрану, я не стану возражать.
– Ваше величество издаст соответствующее распоряжение? – тут же спросил О Тинзе. Я вспомнила, что простолюдинам запрещено собирать собственные воинские отряды, и даже владение оружием, кроме охотничьего, для них под запретом.
– Издам… скорее всего. Мне надо посоветоваться с Военным министерством, – которое как пить дать будет против. – Я рассмотрю это дело в кратчайшие сроки, обещаю.
– Подданный понимает, – поклонился господин О. – Не стану скрывать, мы с моими друзьями уже и сами прикидывали, во что обойдётся постройка военных кораблей и содержание охраны для грузов. Верю, что ваше величество поймёт нас правильно и не сочтёт за дерзость.
Я кивнула, ожидая продолжения.
– Нам известно, какое бремя лежит на казне. И мы сознаём, что постройка военных кораблей необходима, и чем скорее, тем лучше, – сейчас, казалось, господин О начисто забыл, что говорить «мы» о презренных торгашах ему больше ни к лицу. – А потому мы готовы частично взять расходы на себя.
– А взамен?
– Ваше величество, всем известно, что, получив сливу, нужно подарить взамен персик. У южан есть свои торговые корабли, и они часто пытаются настроить население дальних стран против нас, мешая нашей торговле. А прибрежные селения Юга богаты, и именно они собирают и содержат разбойников, которые грабят нас. Не лучше ли будет вычистить эти гнёзда порока? Также мы понимаем, что если мы возьмём у казны в долг на постройку судов, то должны будем вернуть эти деньги с процентами.
Вот как – от меня требуется официально одобрить пиратство и разбой. И не просто одобрить, а войти в долю. А что, говорят, королева Елизавета Английская неплохо на этом приподнялась. Я невольно усмехнулась. Обнаглели вы, господин О. Интересно, будь жив мой муж, рискнули бы вы прийти к нему с подобным предложением?
Резон в словах О Тинзе был – в самом деле, как ещё отвадить желающих пограбить, если не дать им сдачи. С другой стороны – стоит ли обострять и без того плохие отношения? Впрочем, и без политических соображений предложение мне было не слишком по душе. Всё-таки пиратство, даже если это сравнительно благородное каперство – дело отнюдь не благое. А ведь они собираются грабить и берега. Значит, под раздачу попадут и те, кто просто имел несчастье жить рядом с, как выразился господин О, гнёздами порока…
А с третьей стороны, не должна ли я в первую очередь думать о своих подданных? Да и о своих доходах, если уж на то пошло. Как ещё внушить соседям должное почтение к себе и не дать принять безответность за слабость? Не могу же я заявиться в Чжиугэ, южную столицу, и выдрать бороду дражайшему собрату-императору. Люди всегда страдают за грехи своих правителей, судьба их такая.
– Пожалуй, я отправлю посольство в Южную империю, – нашла я компромисс с собственной совестью. – Попрошу, чтобы император Ши Цинъяу призвал этих разбойников к порядку. А если он откажется… или, скорее всего, сделает вид, будто не имеет к ним никакого отношения… тогда у нас будут развязаны руки.
– Мудрость вашего величества несомненна, – согласно поклонился терпеливо дожидавшийся моего вердикта О Тинзе.
Посольство отправилось вскоре после дня Зимнего солнцестояния, с таким расчётом, чтобы прибыть в Чжиугэ к Новому году и провести праздники на юге. На Зимней охоте перед солнцестоянием ван Лэй молодцевато добыл кабана, которого потом разделали на алтаре Неба – сам же он и разделал, как ближайший родственник императора, потому что мне и Ючжитару это было явно не под силу. Вместе с кабаном под нож пошли бык, баран и свинья, и я уже не побоялась перекусить незадолго до начала жертвоприношения, а не как в прошлом году, когда постилась с самого утра из опасения, что меня затошнит. Хотя всё равно вздрагивала и морщилась, глядя на окроплявший алтарный камень красный поток. До сих пор я думала, что «фонтаны крови» – это художественное преувеличение. Нет, оказывается, кровь из вскрытого горла действительно может бить под напором, как из хорошего шланга.
Но всё же мирный Новый год, когда никого не надо резать, был мне больше по душе. Проводить борозды на поле и разбивать глиняного быка тоже выпало Эльму, явно довольному исполнением главной роли в обрядах. Этому человеку, судя по его оживлению и неизменной довольной улыбке, нравилось быть в центре внимания всего двора, несмотря на то что Ючжитар всё время находился рядом. Зато это не нравилось мне, ибо в очередной раз демонстрировало всем и без того пристрастным наблюдателям, что женщина одна с таким делом, как управление государством, справиться не может. Но приходилось терпеть. И благодарить Небо за то, что гун Вэнь всё ещё сидит в траурном затворе и потому не нужно мучительно раздумывать, кому из двух императорских дядюшек можно доверить эту высокую честь – замещать императора во время обрядов и жертвоприношений.
Это был второй Новый год без Тайрена, и почему-то именно во время праздников его отсутствие ощущалось острее всего. Может быть потому, что в остальное время мы, случалось, и раньше не виделись сутками, занятый каждый своими делами. Но в пиршественный зал император и императрица неизменно вступают рука об руку, император поднимает тосты и принимает поздравления и славословия сановников, а императрице остаётся только гордиться, глядя на него.
Теперь на высоком месте сидел мой пятилетний сын, а поднимала тосты и подыскивала подходящие слова благодарности я. Дракон на время ушёл в тень феникса, вырастая и набираясь сил, и иногда, оглядывая своих детей, сидящих передо мной на помосте для императорской семьи, и я впрямь чувствовала себя птицей, оберегающей своё гнездо.
В этом году празднования опять были достаточно скромными – ни музыки, ни танцев, ни шумных гуляний. Траур, мы опять были в трауре: не успели отбыть по предыдущему императору, как снова пришлось отбывать по моему мужу. Не дай бог, ещё и свекровушка помрёт – и опять придётся облачаться в белое и поститься, показывая своё благочестие и дочернюю почтительность. Хотя, пожалуй, право лечь рядом с мужем и сыном в Лучезарной гробнице она заслужила. Иногда я думала – как она там, в своём монастыре, скорее узница, чем насельница? Она знала о смерти мужа, должна знать и о смерти сына, так ни разу не пожелавшего с ней увидеться. Иногда мне становилось её почти жаль.
Не настолько, впрочем, чтобы захотеть с ней увидеться.
За новогодними празднованиями наконец наступил спокойный месяц – все учреждения были распущены на каникулы, чиновники не собирались, и двор мог наконец отдохнуть. Время навестить родных и собрать друзей. Как раз тот случай, когда я остро осознавала – своих, личных друзей в этом мире у меня так и не появилось. Были друзья моего мужа, сохранявшие лояльность мне, были преданные слуги, вроде Шэн Мия и Гань Лу, были даже поклонники… Но тех, кого я могла бы действительно назвать другом или подругой, нет.
Говорят, властитель всегда одинок. Тайрен, правда, эту истину опровергал, но кто знает, что было бы, просиди он на троне ещё десяток-другой лет.
И всё же я собрала их – друзей Тайрена, свою опору и своих единомышленников в делах государственных. Но сейчас о государственных делах говорить не хотелось. Праздник нужен для того, чтобы пить вино и развлекать себя. И, хотя многие развлечения были под запретом, пытливая человеческая мысль, лишённая подспорья в виде интернета и телевидения, придумала много способов провести время с приятностью и даже пользой для ума.
– В обоих рукавах свежий ветер.
– Ветер стих и волны спали.
– Э-э… – я подняла глаза к потолку, пытаясь отыскать идиому или поговорку, которая начиналась бы с иероглифа «спадать, успокаиваться», но на ум ничего не приходило. – Сдаюсь.
С чарку передо мной полилась винная струйка. Проигравший в «цепочку слов» был обязан выпить штрафную чарку вина, но налитую ранее порцию я как-то незаметно уже успела осушить. На мужских пирах игры продолжаются, пока участники способны соображать, но присутствие дамы, конечно, заставляет сдерживаться. Вот и теперь Кей, не дожидаясь, пока я сделаю глоток, повернулся ко мне:
– Ваше величество, быть может, сыграем во что-нибудь другое, если вы не против? Или послушаем рассказы нашего путешественника? Лоун, у тебя наверняка ещё найдётся, что нам поведать.
– Даже уже и не знаю, что вам рассказать, – Чжуэ Лоун хлебнул из своей чарки. Он действительно то и дело срывался из столицы куда-нибудь, просто так, без цели, приговаривая, что поэту нужно вдохновение. Ни Тайрен, ни я ему не препятствовали – он, единственный из друзей императора, никакой официальной должности в столице не занимал. После воцарения Тайрен предлагал ему, как и всем, хороший пост, но Лоун отказался.
– Разве что историю о том, как меня чуть не посадили в тюрьму?
– О, а что за история?
Оказалось, что имело место обычное недоразумение. Разумеется, когда Чжуэ Лоун выезжал из столицы, ему сделали подорожную, позволяющую беспрепятственно миновать заставы на границах округов. Но в пути он вдруг решил изменить маршрут, и в канцелярии начальника округа ему сделали новую подорожную… да что-то напортачили, так что за границами округа решили, что это подделка, и арестовали нашего поэта до выяснения обстоятельств. К счастью, он лично знал командующего гарнизона, к которому обратились, чтобы тот запер подозрительного типа у себя или выделил солдат, чтобы те проводили его в ближайший город. Лоун честно рассказал знакомому, что случилось, тот посмеялся, похвалил начальника заставы за бдительность и отправил гонца за уточнениями в канцелярию округа, а сам пригласил господина Чжуэ пожить пока у себя. Так что Лоун весьма мило провёл время у скучающего в провинции командующего, читая ему стихи и беседуя с ним о литературе.
– Да, с этими отдалёнными округами прямо беда, – покачал головой Чунань Ксин, занимавший должность помощника министра чинов. – Порой такое в документах напишут, что своим глазам не веришь. По нескольку раз приходится уточнять, что же имелось в виду.
– Вот как? – заинтересовалась я. – Почему же там держат столь некомпетентных чиновников?
До сих пор мне не приходилось непосредственно иметь дела с документами, составленными в провинции – всё, что мне нужно было знать, обобщалось, переписывалось и подавалось мне докладами, составленными в столичных Министерствах, Надзорах и Канцелярии. Неужели вне столицы всё и правда настолько плохо?
– Так больше просто некого, – развёл руками Чунань Ксин. – Это в Таюне нет отбоя от желающих служить, и можно выбирать лучших, но чем дальше от него, тем больше ситуация меняется. Все, имеющие влияние, стараются отбиться от назначения в глухие места всеми возможными способами. Там просто не хватает людей, приходится брать… кто есть, того и приходится. Иероглифы знает, уже хорошо. Кое-как подтягиваем на экзаменах и отправляем служить. Я понимаю, что так нельзя, но что делать?
– А разве не ваше министерство заведует распределениями?
– Это так, ваше величество, но всё же лучших мы стараемся ставить на хорошие посты – это и справедливо, и полезно для государства. Но благородные люди – это несколько тысяч семей, и из них служат далеко не все. Хорошо в армии, там можно повысить потребное число хоть из рядовых. У нас же человека без ранга можно поставить разве что начальником почтовой станции или рынка. Даже у начальников застав и переправ уже пусть низший, но ранг. А много ли желающих на эти должности? Отправить туда кого-то из хорошего рода всё равно, что ощипать феникса как курицу, а юноши из бедных и захудалых родов зачастую образованы даже хуже иных торговцев.
– Хм, – я покусала губу. Решение напрашивалось, но не подорвёт ли оно каких-нибудь очередных устоев?
– Он ваш родственник?
– Муж моей средней дочери, – О Тинзэ потупился, как девица, у которой спросили про наличие определённого опыта. Нехилое, должно быть, у дочки было приданое, если чиновник, пусть и провинциальный, согласился породниться с тогда ещё торговцем. Вообще-то в военные склады своего человека было выгоднее протащить господину Цуми, учитывая, что хранящееся на них имело непосредственное отношение к его Ведомству Железа. Но, возможно, у господина Цуми просто не нашлось подходящих зятьёв.
– Что ж, я обдумаю вашу кандидатуру. Это всё?
– Ничтожный хотел поговорить с вашим величеством ещё об одном деле.
– Что за дело? – я сделала жест в сторону бокового столика. – Присаживайтесь.
– Благодарю ваше величество. Как вы знаете, многие купцы владеют кораблями, которые совершают рейсы через Восточные и Южные моря до Цветочного архипелага. Я и сам имел два таких. Но с некоторых пор торговля в южном направлении стала затруднена. И кое-кто из купечества попросил меня по старой дружбе донести их затруднения до вашего величества.
– Говорите прямо, – потребовала я.
– В последнее время участились случае захватов наших кораблей южанами. Наши купцы начали избегать заходить в их портовые города, но корабли всё равно пропадают. Несколько чудом уцелевших членов экипажей рассказали, что наши суда атаковали сразу по десятку лодок с гребцами и воинами. Они быстро нагоняют попавшее в безветрие или слабый ветер судно, забираются на борт, закидывая наверх верёвки с крючьями и вырезают всю команду.
– Под южанами вы подразумеваете южную империю?
– Да, ваше величество.
– Это достоверные сведения?
– Ваше величество, помилуйте!.. Разумеется, вы можете проверить, провести любое расследование. Нам нечего скрывать.
Я в задумчивости постучала пальцем по губам. Посоветовать купцам держаться в открытом море, куда не доплывут лодки, не вариант: здесь судоходство развито довольно плохо, мало кто умеет и рискует отдаляться от суши. Такие есть, на те же восточные острова иначе не доберёшься, но подавляющее большинство корабелов предпочитает, как в античности, плыть вдоль берега. Не говоря уж о том, что потребность пристать к берегу даже у умелого моряка может возникнуть всегда, а берег этот принадлежит отнюдь не дружественному нам государству. С которым мы только-только закончили войну и, если честно, балансируем на грани новой. На южной границе я держу усиленные гарнизоны, то и дело случаются стычки, соседи явно пробуют нашу оборону на зуб, отнюдь не расставшись с надеждой снова прихватить то, что мы вернули.
Так что захват имевших неосторожность причалить к южным берегам кораблей меня не удивлял – если уж кто-то заходит в чужой порт, то на свой страх и риск. Но вот то, что за нашими товарами начали охотиться и в море, было неприятно. Только-только удалось раскачать торговую братию на новый вид деятельности, и сейчас любая трудность могла оказаться роковой. А если жалоба пошла на самый верх, ко мне, значит, случаев было не один и не два.
– Нужен не только торговый флот, но и военный, – не столько господину О, сколько себе сказала я. – Но строить его… Нужны большие деньги, сами понимаете. Могу выделить вам какое-то количество солдат, чтобы они охраняли корабли в пути и могли дать отпор в случае нападения. Правда, им придётся учиться драться на палубах. Ну и, если вы захотите сами набрать охрану, я не стану возражать.
– Ваше величество издаст соответствующее распоряжение? – тут же спросил О Тинзе. Я вспомнила, что простолюдинам запрещено собирать собственные воинские отряды, и даже владение оружием, кроме охотничьего, для них под запретом.
– Издам… скорее всего. Мне надо посоветоваться с Военным министерством, – которое как пить дать будет против. – Я рассмотрю это дело в кратчайшие сроки, обещаю.
– Подданный понимает, – поклонился господин О. – Не стану скрывать, мы с моими друзьями уже и сами прикидывали, во что обойдётся постройка военных кораблей и содержание охраны для грузов. Верю, что ваше величество поймёт нас правильно и не сочтёт за дерзость.
Я кивнула, ожидая продолжения.
– Нам известно, какое бремя лежит на казне. И мы сознаём, что постройка военных кораблей необходима, и чем скорее, тем лучше, – сейчас, казалось, господин О начисто забыл, что говорить «мы» о презренных торгашах ему больше ни к лицу. – А потому мы готовы частично взять расходы на себя.
– А взамен?
– Ваше величество, всем известно, что, получив сливу, нужно подарить взамен персик. У южан есть свои торговые корабли, и они часто пытаются настроить население дальних стран против нас, мешая нашей торговле. А прибрежные селения Юга богаты, и именно они собирают и содержат разбойников, которые грабят нас. Не лучше ли будет вычистить эти гнёзда порока? Также мы понимаем, что если мы возьмём у казны в долг на постройку судов, то должны будем вернуть эти деньги с процентами.
Вот как – от меня требуется официально одобрить пиратство и разбой. И не просто одобрить, а войти в долю. А что, говорят, королева Елизавета Английская неплохо на этом приподнялась. Я невольно усмехнулась. Обнаглели вы, господин О. Интересно, будь жив мой муж, рискнули бы вы прийти к нему с подобным предложением?
Резон в словах О Тинзе был – в самом деле, как ещё отвадить желающих пограбить, если не дать им сдачи. С другой стороны – стоит ли обострять и без того плохие отношения? Впрочем, и без политических соображений предложение мне было не слишком по душе. Всё-таки пиратство, даже если это сравнительно благородное каперство – дело отнюдь не благое. А ведь они собираются грабить и берега. Значит, под раздачу попадут и те, кто просто имел несчастье жить рядом с, как выразился господин О, гнёздами порока…
А с третьей стороны, не должна ли я в первую очередь думать о своих подданных? Да и о своих доходах, если уж на то пошло. Как ещё внушить соседям должное почтение к себе и не дать принять безответность за слабость? Не могу же я заявиться в Чжиугэ, южную столицу, и выдрать бороду дражайшему собрату-императору. Люди всегда страдают за грехи своих правителей, судьба их такая.
– Пожалуй, я отправлю посольство в Южную империю, – нашла я компромисс с собственной совестью. – Попрошу, чтобы император Ши Цинъяу призвал этих разбойников к порядку. А если он откажется… или, скорее всего, сделает вид, будто не имеет к ним никакого отношения… тогда у нас будут развязаны руки.
– Мудрость вашего величества несомненна, – согласно поклонился терпеливо дожидавшийся моего вердикта О Тинзе.
Посольство отправилось вскоре после дня Зимнего солнцестояния, с таким расчётом, чтобы прибыть в Чжиугэ к Новому году и провести праздники на юге. На Зимней охоте перед солнцестоянием ван Лэй молодцевато добыл кабана, которого потом разделали на алтаре Неба – сам же он и разделал, как ближайший родственник императора, потому что мне и Ючжитару это было явно не под силу. Вместе с кабаном под нож пошли бык, баран и свинья, и я уже не побоялась перекусить незадолго до начала жертвоприношения, а не как в прошлом году, когда постилась с самого утра из опасения, что меня затошнит. Хотя всё равно вздрагивала и морщилась, глядя на окроплявший алтарный камень красный поток. До сих пор я думала, что «фонтаны крови» – это художественное преувеличение. Нет, оказывается, кровь из вскрытого горла действительно может бить под напором, как из хорошего шланга.
Но всё же мирный Новый год, когда никого не надо резать, был мне больше по душе. Проводить борозды на поле и разбивать глиняного быка тоже выпало Эльму, явно довольному исполнением главной роли в обрядах. Этому человеку, судя по его оживлению и неизменной довольной улыбке, нравилось быть в центре внимания всего двора, несмотря на то что Ючжитар всё время находился рядом. Зато это не нравилось мне, ибо в очередной раз демонстрировало всем и без того пристрастным наблюдателям, что женщина одна с таким делом, как управление государством, справиться не может. Но приходилось терпеть. И благодарить Небо за то, что гун Вэнь всё ещё сидит в траурном затворе и потому не нужно мучительно раздумывать, кому из двух императорских дядюшек можно доверить эту высокую честь – замещать императора во время обрядов и жертвоприношений.
Это был второй Новый год без Тайрена, и почему-то именно во время праздников его отсутствие ощущалось острее всего. Может быть потому, что в остальное время мы, случалось, и раньше не виделись сутками, занятый каждый своими делами. Но в пиршественный зал император и императрица неизменно вступают рука об руку, император поднимает тосты и принимает поздравления и славословия сановников, а императрице остаётся только гордиться, глядя на него.
Теперь на высоком месте сидел мой пятилетний сын, а поднимала тосты и подыскивала подходящие слова благодарности я. Дракон на время ушёл в тень феникса, вырастая и набираясь сил, и иногда, оглядывая своих детей, сидящих передо мной на помосте для императорской семьи, и я впрямь чувствовала себя птицей, оберегающей своё гнездо.
В этом году празднования опять были достаточно скромными – ни музыки, ни танцев, ни шумных гуляний. Траур, мы опять были в трауре: не успели отбыть по предыдущему императору, как снова пришлось отбывать по моему мужу. Не дай бог, ещё и свекровушка помрёт – и опять придётся облачаться в белое и поститься, показывая своё благочестие и дочернюю почтительность. Хотя, пожалуй, право лечь рядом с мужем и сыном в Лучезарной гробнице она заслужила. Иногда я думала – как она там, в своём монастыре, скорее узница, чем насельница? Она знала о смерти мужа, должна знать и о смерти сына, так ни разу не пожелавшего с ней увидеться. Иногда мне становилось её почти жаль.
Не настолько, впрочем, чтобы захотеть с ней увидеться.
За новогодними празднованиями наконец наступил спокойный месяц – все учреждения были распущены на каникулы, чиновники не собирались, и двор мог наконец отдохнуть. Время навестить родных и собрать друзей. Как раз тот случай, когда я остро осознавала – своих, личных друзей в этом мире у меня так и не появилось. Были друзья моего мужа, сохранявшие лояльность мне, были преданные слуги, вроде Шэн Мия и Гань Лу, были даже поклонники… Но тех, кого я могла бы действительно назвать другом или подругой, нет.
Говорят, властитель всегда одинок. Тайрен, правда, эту истину опровергал, но кто знает, что было бы, просиди он на троне ещё десяток-другой лет.
И всё же я собрала их – друзей Тайрена, свою опору и своих единомышленников в делах государственных. Но сейчас о государственных делах говорить не хотелось. Праздник нужен для того, чтобы пить вино и развлекать себя. И, хотя многие развлечения были под запретом, пытливая человеческая мысль, лишённая подспорья в виде интернета и телевидения, придумала много способов провести время с приятностью и даже пользой для ума.
– В обоих рукавах свежий ветер.
– Ветер стих и волны спали.
– Э-э… – я подняла глаза к потолку, пытаясь отыскать идиому или поговорку, которая начиналась бы с иероглифа «спадать, успокаиваться», но на ум ничего не приходило. – Сдаюсь.
С чарку передо мной полилась винная струйка. Проигравший в «цепочку слов» был обязан выпить штрафную чарку вина, но налитую ранее порцию я как-то незаметно уже успела осушить. На мужских пирах игры продолжаются, пока участники способны соображать, но присутствие дамы, конечно, заставляет сдерживаться. Вот и теперь Кей, не дожидаясь, пока я сделаю глоток, повернулся ко мне:
– Ваше величество, быть может, сыграем во что-нибудь другое, если вы не против? Или послушаем рассказы нашего путешественника? Лоун, у тебя наверняка ещё найдётся, что нам поведать.
– Даже уже и не знаю, что вам рассказать, – Чжуэ Лоун хлебнул из своей чарки. Он действительно то и дело срывался из столицы куда-нибудь, просто так, без цели, приговаривая, что поэту нужно вдохновение. Ни Тайрен, ни я ему не препятствовали – он, единственный из друзей императора, никакой официальной должности в столице не занимал. После воцарения Тайрен предлагал ему, как и всем, хороший пост, но Лоун отказался.
– Разве что историю о том, как меня чуть не посадили в тюрьму?
– О, а что за история?
Оказалось, что имело место обычное недоразумение. Разумеется, когда Чжуэ Лоун выезжал из столицы, ему сделали подорожную, позволяющую беспрепятственно миновать заставы на границах округов. Но в пути он вдруг решил изменить маршрут, и в канцелярии начальника округа ему сделали новую подорожную… да что-то напортачили, так что за границами округа решили, что это подделка, и арестовали нашего поэта до выяснения обстоятельств. К счастью, он лично знал командующего гарнизона, к которому обратились, чтобы тот запер подозрительного типа у себя или выделил солдат, чтобы те проводили его в ближайший город. Лоун честно рассказал знакомому, что случилось, тот посмеялся, похвалил начальника заставы за бдительность и отправил гонца за уточнениями в канцелярию округа, а сам пригласил господина Чжуэ пожить пока у себя. Так что Лоун весьма мило провёл время у скучающего в провинции командующего, читая ему стихи и беседуя с ним о литературе.
– Да, с этими отдалёнными округами прямо беда, – покачал головой Чунань Ксин, занимавший должность помощника министра чинов. – Порой такое в документах напишут, что своим глазам не веришь. По нескольку раз приходится уточнять, что же имелось в виду.
– Вот как? – заинтересовалась я. – Почему же там держат столь некомпетентных чиновников?
До сих пор мне не приходилось непосредственно иметь дела с документами, составленными в провинции – всё, что мне нужно было знать, обобщалось, переписывалось и подавалось мне докладами, составленными в столичных Министерствах, Надзорах и Канцелярии. Неужели вне столицы всё и правда настолько плохо?
– Так больше просто некого, – развёл руками Чунань Ксин. – Это в Таюне нет отбоя от желающих служить, и можно выбирать лучших, но чем дальше от него, тем больше ситуация меняется. Все, имеющие влияние, стараются отбиться от назначения в глухие места всеми возможными способами. Там просто не хватает людей, приходится брать… кто есть, того и приходится. Иероглифы знает, уже хорошо. Кое-как подтягиваем на экзаменах и отправляем служить. Я понимаю, что так нельзя, но что делать?
– А разве не ваше министерство заведует распределениями?
– Это так, ваше величество, но всё же лучших мы стараемся ставить на хорошие посты – это и справедливо, и полезно для государства. Но благородные люди – это несколько тысяч семей, и из них служат далеко не все. Хорошо в армии, там можно повысить потребное число хоть из рядовых. У нас же человека без ранга можно поставить разве что начальником почтовой станции или рынка. Даже у начальников застав и переправ уже пусть низший, но ранг. А много ли желающих на эти должности? Отправить туда кого-то из хорошего рода всё равно, что ощипать феникса как курицу, а юноши из бедных и захудалых родов зачастую образованы даже хуже иных торговцев.
– Хм, – я покусала губу. Решение напрашивалось, но не подорвёт ли оно каких-нибудь очередных устоев?
