— Значит, ты полагаешь, что нужно оберегать мою душу?! — воскликнула я. — Мне с детства внушали, что этим занимается церковь, а вот теперь за это взялся некромант? Что это за знания такие? Как вытащить с кладбища толпу ходячих мертвецов? Неинтересно!
— Хорошо. — Он успокаивающе обнял меня. Я не уверена, что он понял все слова из моей сбивчивой тирады, но вопросы уловил безошибочно. — Что ты хочешь знать?
— От кого ты ждёшь известий? — спросила я. — Кто он или она?
— Они, — поправил меня эльф и указал мне в сторону дивана, который стоял у стены каминного зала с самого начала, но теперь не был, наконец-то, завален книгами и экспонатами.
Пока я в ожидании располагалась, Гаэлас быстрыми движениями бросил в камин несколько поленьев и разжёг огонь при помощи магии. Я наизусть знала это простенькое заклинание во всех его возможных вариантах, но мои руки были не способны произвести ни одной обжигающей искры. Когда пламя занялось, эльф принёс мне подогретого вина и бережно вложил в мои всё ещё холодные после прогулки пальцы исходящую теплом посудину. Я благодарно улыбнулась: мне нравились эти простые глиняные фужеры, которыми пользовались эльфийские солдаты. В них одинаково вкусными казались и травяной чай, и терпкое вино, и сладковатый бодрящий эликсир, который готовили только жрицы Нииры, или Ньир, как её называли эльфы. Лунный эль — примерно так они называли голубоватую жидкость из ягод и трав, хотя элем в обычном понимании она не была, потому как никакого дурмана в голове от неё не случалось.
— Гвинта, полководец этих варваров, которых вы зовёте Инквизицией, разрушил почти все прибежища Гильдии призывателей теней. Он выдворил из академий и университетов всех учителей и учёных, кто хотя бы имел в библиотеках книги о сумеречных существах или некромантии. Не просто выдворил. Устроил над ними суд. Побросал в костёр. И люди, которые поверили, что Инквизиция спасает их от тьмы и демонов, рубили деревья для этих костров.
Гаэлас говорил негромко, но отчётливо, с нажимом. Каждое его слово отдавалось в моих ушах, как удар или, быть может, как слово из приговора, который зачитывает судья, стоя перед жаждущей толпой. И я понимала, понимала всё сказанное! Скорее всего, он использовал неизвестную мне магию, потому как голос его рисовал в моём сознании яркие, резкие образы. Моё сердце замирало: я видела перед собой лица людей, в дома которых врывались солдаты и крушили всё тяжёлыми булавами и огромными мечами. Видела тех, кто толпился на площади и требовал расправы над «проклятой кровью» бывших лекарей, учителей магических классов, даже жрецов. Я знала, что война не оставила людям времени на спокойные раздумья о причинах магических аномалий. Простые люди проглотили теорию, предложенную Гвинтой, как голодные рыбы жирную наживку. В отколовшемся от Веллирии соседнем государстве поступили ещё «разумнее» — на всякий случай извели всех магов подчистую.
— Мы должны были придумать, как защитить оставшихся адептов, — помолчав и сделав долгий глоток вина, продолжил Гаэлас. — Как спасти знания, которые собирались нашими народами в течение веков.
— И вы придумали способ? — прошептала я еле слышно.
— Да. Мы нашли заклинания, которые позволили перенести некоторые наши убежища в сумрак. В междумирье. Временно. Это наложило множество ограничений. Это требует невероятных затрат энергии. Маги, которые поддерживают барьер между мирами, умирают от истощения. Это под силу лишь самым сильным призывателям и некромантам. Двое из них — мои друзья. Их зовут Келлард и Лиавен. С ними их сын Велиор, но он ещё слишком юн, чтобы считаться за самостоятельного мага. Сейчас именно они удерживают завесу, которая скрывает жилища и лаборатории наших адептов. Весной придёт моя очередь. Я займу их место. У нас есть уговор: каждый месяц они обязаны присылать доклад о том, как идут дела. Именно от них я жду вестей. Которых нет уже два месяца.
Некромант замолчал, опустошил свой бокал и со стуком поставил его в нишу стены по левую руку от дивана. Я перебирала в голове услышанное — далеко не все слова были мне знакомы, несмотря на то что я прилежно изучала эльфийский язык и постоянно практиковалась, перелистывая книги и беседуя с Гаэласом, Лейсом и Доннией.
— Ты счастлива? — с усмешкой спросил меня он, откинув голову на спинку дивана и устремив на меня взгляд тёмных глаз. — Тайны моей гильдии сделали твой день не таким скучным?
— Я вижу, что тебя что-то тяготит, и всего лишь хотела помочь... — сказала я, погладив его по плечу.
— Мне легче, это правда, — сказал он, перехватив мою руку и привлекая меня к себе. — Теперь, когда я рассказал тебе, мне много легче. Твой огонь растворяет любую боль...
— Иногда бывает нужно... кому-то довериться, — прошептала я, — забыться. Никакая душа не выдержит постоянных переживаний, светлая, тёмная, без разницы. Если хочешь знать, я не верю во всю эту чушь.
— В какую чушь? — нахмурился он.
— В то, что кровь эльфов проклятая, что магия имеет цвет — белый или чёрный, — что междумирье — это обитель демонов, — я говорила сбивчиво, но он понял меня, и его глаза прояснились.
Вместо острых чёрных угольков с примесью пепла на меня смотрели глубокие серые глаза эльфа, который был удивлён и, кажется, восхищён услышанным. Он улыбнулся и поцеловал меня, крепко сжав в объятиях, потом снова, и ещё раз. Я отвечала, и мне было жарко и чуточку страшно, потому что я понимала: моя душа уже изменилась. Я уже открылась ему, и дороги назад не было. Как маг, вступивший одной ногой в сумрачный мир теней... Оторвавшись от моих губ, некромант усилием воли захлопнул двери, ведущие в зал, и я вздрогнула. Кем я была ему сейчас? Ученицей, рабыней или подругой?
— Сония, я должен тебя просить... — Он торопливо расправил по плечам мои волосы, и я заметила, что его пальцы дрожат.
— О чём? — У меня перехватывало дыхание, и слова, людские, эльфийские, путались прямо на языке. — Я никому не раскрою тайны, которую ты мне открыл.
— Не об этом, — он помотал головой. — О другом.
Мои щёки вспыхнули, и сердце готово было выскочить из груди.
— Пожалуйста, не заставляй меня угадывать... — И я, как могла нежно, поцеловала его, чувствуя, как его руки осторожно перебирают застёжки платья на моей спине.
— Я сниму твой браслет, — прерывистым шёпотом сказал он мне в ухо, — ты будешь свободна, Сония. Но прошу тебя, что бы ни говорил Лейс или кто-то ещё... ты не должна покидать замка Хранителей до весны. Это очень опасно, а без браслета я не смогу разыскать тебя и помочь тебе.
— Не беспокойся. — Я склонила голову на его плечо, позволяя дотянуться до нижних пуговиц и обнажить мою спину и плечи. — До весны я останусь с тобой.
Он потихоньку спустил моё платье к талии, наполовину открывая грудь — она всё ещё оставалась прикрытой тончайшей эльфийской рубашкой. Чуткими пальцами коснулся меня — и прикосновение обожгло, словно никакой ткани не было и в помине.
— Ты будешь моей? До самой весны? — уточнил он, поднимая на меня глаза. В них плескался огонь, но было и ожидание, и надежда.
И тогда я кивнула и сказала на его языке:
— Да. Я обещаю тебе.
Он нервно улыбнулся, помог мне окончательно выбраться из платья и отбросил его прочь. Туда же, в сумрак ковра, полетела и его поспешно сброшенная одежда, а за ней и невесомая преграда, едва прикрывавшая моё тело. Последним он расстегнул мой магический браслет. Одним небрежным движением. Серебряный обруч скользнул из его рук и с тихим звоном запрыгал по полу за моей головой. Я почувствовала, что с этим действием между нами словно исчезла последняя преграда. Мы знали о ней всё это время, но делали вид, будто её не существует. Даже его постоянные слова о том, что я не рабыня и не пленница. Только сейчас я поняла, что этими утверждениями он пытался хотя бы частично развеять эффект магического браслета. Теперь не было ничего, что могло бы помешать нам, и мой дар растекался по взволнованной крови точно так же, как и его. Мы целовали друг друга, осознавая, что на эти поцелуи отвечают не только наши тела. Он был лучшим, что случалось в моей жизни — во всех смыслах. Краем сознания я помнила, что где-то далеко отсюда и когда-то очень давно было что-то ещё, какая-то искра, живущая в моём сердце. Но сейчас это не имело никакого значения. Я принадлежала некроманту, а он — мне одной. Это была наша зима.
— Ты моя, — сказал он мне с улыбкой, когда к нам вернулась способность говорить. Я лежала на его плече. — Моя любовь из мира людей. Скажи, ты когда-нибудь... прежде у тебя были эльфы? Любовники.
Я засмеялась. Мне было так необычайно легко сейчас. Не хотелось шевелиться, не хотелось, чтобы он выпускал меня из рук.
— Нет, никогда. — Я потянулась и поцеловала его в шею. — До тебя я не интересовалась столетними мужчинами!
— Столетними? — изумился он. — Мне нет ещё и семидесяти! Кто сказал, что мне сотня лет?
— Лейс, — коротко ответила я, хихикая.
— О боги, я когда-нибудь смастерю этому болтуну ошейник безмолвия! — Он засмеялся тоже, в негодовании фыркая. — Сто лет! Да хоть двести, по нашим меркам это всего ничего. Эльф может и в пятьсот лет завести себе жену и зачать детей...
Я положила руку на его грудь, и он накрыл мои пальцы своими. Мы никогда не говорили о его погибшей эльфийской семье, и я не хотела тревожить его сейчас, когда нам было так хорошо вдвоём. Мы молчали и слушали, как тихо потрескивают угли в камине и подвывает зимний ветер за окнами.
— Ты будешь спать в моей спальне? — спросил он, перебирая мои волосы.
— Да, если ты хочешь, — и я подняла голову, чтобы встретиться с ним взглядом.
— Пойдём туда прямо сейчас, — прошептал он, подхватывая меня на руки. — Там нас никто не услышит...
Тот, кто вечно всё вынюхивал и подслушивал, едва успел отскочить от тяжёлой двери, когда некромант распахнул её лёгким движением руки. Мне было всё равно. Ни шорох сандалий служанки, ни ехидное хихиканье Лейса не могли испортить моего настроения. Я хотела быть с этим мужчиной и была — в моей жизни появилась определённость. Нам было отмерено время до весны, и я не собиралась терять ни минуты впустую.
С утра и днём мы по-прежнему упражнялись в заклинаниях и приводили в порядок архивы Гильдии призывателей. В полдень поднимались на дозорную башню и осматривали горизонт, тревожась из-за отсутствия долгожданных вестей.
— Нельзя ли построить телепорт и проведать твоих друзей? — спросила я как-то у Гаэласа, когда мы в очередной раз возвращались ни с чем.
— Они стерегут границу между мирами. Портал поблизости может привести к катастрофе: слишком силён будет всплеск энергии, — ответил эльф.
Лейс переводил. Во время занятий нам нужно было говорить о сложных вещах, и без переводчика мы быстро бы запутались. Помощник Гаэласа, несмотря на несносный характер, разделял тревогу некроманта. Пожалуй, только в странной привязанности к хозяину и можно было разглядеть что-то настоящее в этом эльфе. А ещё он, разумеется, ревновал! Его невероятно задевало то, что мы — Гаэлас и я — теперь делим не только дни, но и ночи.
Прошло ещё две недели, но ни писем, ни гонцов со стороны Предела не было. Я как могла отвлекала некроманта от тяжёлых мыслей. Со мной он на время забывался, но после, утолив любовную жажду, мы снова и снова возвращались к этой теме. Сегодня за окном стояло настолько хмурое утро, что я проснулась и никак не могла понять, который час. В библиотеке у нас были особые песочные часы, но мне пока не хотелось вылезать из тёплой постели. Гаэлас тоже проснулся и решил, видно, разбудить меня своими ласками, но притвориться спящей мне никак не удалось: я попросту не могла не отвечать на его прикосновения. В считаные мгновения нам стало слишком жарко — и он откинул одеяло прочь, сжимая меня в объятиях... Мы любили друг друга, не видя ничего вокруг, но, когда во время наших ласк он поправил мои волосы, убрав их с лица, я заметила на окне большую тёмную тень и невольно вскрикнула.
— Что? — Гаэлас проследил направление моего взгляда и осторожно выпустил меня из объятий.
На каменном подоконнике бесшумно восседала птица огромных размеров. Её чёрные гладкие крылья были сложены крестом и прижаты к крепкому широкому туловищу. Глаза блестели, как отполированные агаты.
— Магистр Тэрон, невежливо так вламываться в мою спальню! — Эльф всплеснул руками, но тут же, как был, голышом, выскочил из постели и бросился обнимать птицу.
Чёрный орлан взъерошил перья и помотал головой, обнимая некроманта крыльями. Через его плечо он пристально смотрел на меня, и это было так странно, что я прикрыла грудь руками. Скажи мне кто-то прежде, что я буду стесняться птицы, — ни за что не поверила бы.
— Это Сония. Ей можно доверять, — сказал Гаэлас, отступая от окна на несколько шагов.
Птичий магистр покрутил головой, чуть присел на когтистых лапах, вспорхнул — и обернулся. Я немедленно накинула на себя одеяло, а некромант учтиво поклонился и начал натягивать штаны. В нашей спальне стоял человек в короткой чёрной мантии, с чёрными же растрёпанными волосами, длинным острым носом и пристальным птичьим взглядом.
— Она человек, — с удивлением произнёс он на эльфийском языке, а затем тут же перешёл на язык людей: — Откуда ты здесь взялась?
— Долгая история, господин Тэрон, — сказала я.
Повисла пауза, во время которой оборотень продолжал сверлить меня таким взглядом, будто он был следователем Инквизиции, а я — демоном, прячущимся в теле молоденькой девчонки. Мне хотелось поскорее одеться и оставить Гаэласа наедине с этим хищным орланом. Некромант уже был одет и позвонил в колокольчик, вызывая прислугу, когда обратил внимание, что гость напряжённо смотрит в мою сторону.
— Я уже сказал, — повторил он магистру. — Ей можно доверять. Какой завтрак ты предпочитаешь? Птичий или человеческий?
— К демонам завтрак, — отмахнулся Тэрон, в два шага оказываясь рядом со мной. — У тебя есть мозги, Гаэлас, или они протухли вместе с трупами из твоего подвала? Она ведь белая жрица людей! Эта девчонка — в ней белый огонь! Если кто-то на той стороне Предела узнает, что ты держишь её здесь в качестве наложницы, то перемирию на границе конец! Солнечные стражи не потерпят такого оскорбления и начнут убивать Хранителей!
Гаэлас улыбнулся и посмотрел на меня, словно хотел, чтобы я ответила сама.
— Уважаемый магистр… — Я всё ещё придерживала одеяло у своей груди, дожидаясь, когда мужчины предоставят мне возможность одеться. — Несмотря на то, что я попала сюда в результате обмана и похищения, Гаэлас относится ко мне как к подруге и гостье.
— Да, несомненно, — отводя от меня глаза, кивнул Тэрон. — Я видел.
Мой некромант был аристократом и учёным и, разумеется, умел держать себя в руках, но даже я видела, как взволновало его появление друга-оборотня. Магистр Тэрон был одним из преподавателей в академии города Трира, того самого, что оказался не по зубам Вольдемару Гвинте. Лишь много позже я узнала, что трирская академия была единственным местом в нашей стране, где до сих пор осторожно и не привлекая внимания продолжали изучать запрещённые искусства. Академия укрыла в своих стенах нескольких адептов Гильдии призывателей, а также тайно принимала выживших детей и подростков, в чьей крови обнаруживался тёмный дар.
— Хорошо. — Он успокаивающе обнял меня. Я не уверена, что он понял все слова из моей сбивчивой тирады, но вопросы уловил безошибочно. — Что ты хочешь знать?
— От кого ты ждёшь известий? — спросила я. — Кто он или она?
— Они, — поправил меня эльф и указал мне в сторону дивана, который стоял у стены каминного зала с самого начала, но теперь не был, наконец-то, завален книгами и экспонатами.
Пока я в ожидании располагалась, Гаэлас быстрыми движениями бросил в камин несколько поленьев и разжёг огонь при помощи магии. Я наизусть знала это простенькое заклинание во всех его возможных вариантах, но мои руки были не способны произвести ни одной обжигающей искры. Когда пламя занялось, эльф принёс мне подогретого вина и бережно вложил в мои всё ещё холодные после прогулки пальцы исходящую теплом посудину. Я благодарно улыбнулась: мне нравились эти простые глиняные фужеры, которыми пользовались эльфийские солдаты. В них одинаково вкусными казались и травяной чай, и терпкое вино, и сладковатый бодрящий эликсир, который готовили только жрицы Нииры, или Ньир, как её называли эльфы. Лунный эль — примерно так они называли голубоватую жидкость из ягод и трав, хотя элем в обычном понимании она не была, потому как никакого дурмана в голове от неё не случалось.
— Гвинта, полководец этих варваров, которых вы зовёте Инквизицией, разрушил почти все прибежища Гильдии призывателей теней. Он выдворил из академий и университетов всех учителей и учёных, кто хотя бы имел в библиотеках книги о сумеречных существах или некромантии. Не просто выдворил. Устроил над ними суд. Побросал в костёр. И люди, которые поверили, что Инквизиция спасает их от тьмы и демонов, рубили деревья для этих костров.
Гаэлас говорил негромко, но отчётливо, с нажимом. Каждое его слово отдавалось в моих ушах, как удар или, быть может, как слово из приговора, который зачитывает судья, стоя перед жаждущей толпой. И я понимала, понимала всё сказанное! Скорее всего, он использовал неизвестную мне магию, потому как голос его рисовал в моём сознании яркие, резкие образы. Моё сердце замирало: я видела перед собой лица людей, в дома которых врывались солдаты и крушили всё тяжёлыми булавами и огромными мечами. Видела тех, кто толпился на площади и требовал расправы над «проклятой кровью» бывших лекарей, учителей магических классов, даже жрецов. Я знала, что война не оставила людям времени на спокойные раздумья о причинах магических аномалий. Простые люди проглотили теорию, предложенную Гвинтой, как голодные рыбы жирную наживку. В отколовшемся от Веллирии соседнем государстве поступили ещё «разумнее» — на всякий случай извели всех магов подчистую.
— Мы должны были придумать, как защитить оставшихся адептов, — помолчав и сделав долгий глоток вина, продолжил Гаэлас. — Как спасти знания, которые собирались нашими народами в течение веков.
— И вы придумали способ? — прошептала я еле слышно.
— Да. Мы нашли заклинания, которые позволили перенести некоторые наши убежища в сумрак. В междумирье. Временно. Это наложило множество ограничений. Это требует невероятных затрат энергии. Маги, которые поддерживают барьер между мирами, умирают от истощения. Это под силу лишь самым сильным призывателям и некромантам. Двое из них — мои друзья. Их зовут Келлард и Лиавен. С ними их сын Велиор, но он ещё слишком юн, чтобы считаться за самостоятельного мага. Сейчас именно они удерживают завесу, которая скрывает жилища и лаборатории наших адептов. Весной придёт моя очередь. Я займу их место. У нас есть уговор: каждый месяц они обязаны присылать доклад о том, как идут дела. Именно от них я жду вестей. Которых нет уже два месяца.
Некромант замолчал, опустошил свой бокал и со стуком поставил его в нишу стены по левую руку от дивана. Я перебирала в голове услышанное — далеко не все слова были мне знакомы, несмотря на то что я прилежно изучала эльфийский язык и постоянно практиковалась, перелистывая книги и беседуя с Гаэласом, Лейсом и Доннией.
— Ты счастлива? — с усмешкой спросил меня он, откинув голову на спинку дивана и устремив на меня взгляд тёмных глаз. — Тайны моей гильдии сделали твой день не таким скучным?
— Я вижу, что тебя что-то тяготит, и всего лишь хотела помочь... — сказала я, погладив его по плечу.
— Мне легче, это правда, — сказал он, перехватив мою руку и привлекая меня к себе. — Теперь, когда я рассказал тебе, мне много легче. Твой огонь растворяет любую боль...
— Иногда бывает нужно... кому-то довериться, — прошептала я, — забыться. Никакая душа не выдержит постоянных переживаний, светлая, тёмная, без разницы. Если хочешь знать, я не верю во всю эту чушь.
— В какую чушь? — нахмурился он.
— В то, что кровь эльфов проклятая, что магия имеет цвет — белый или чёрный, — что междумирье — это обитель демонов, — я говорила сбивчиво, но он понял меня, и его глаза прояснились.
Вместо острых чёрных угольков с примесью пепла на меня смотрели глубокие серые глаза эльфа, который был удивлён и, кажется, восхищён услышанным. Он улыбнулся и поцеловал меня, крепко сжав в объятиях, потом снова, и ещё раз. Я отвечала, и мне было жарко и чуточку страшно, потому что я понимала: моя душа уже изменилась. Я уже открылась ему, и дороги назад не было. Как маг, вступивший одной ногой в сумрачный мир теней... Оторвавшись от моих губ, некромант усилием воли захлопнул двери, ведущие в зал, и я вздрогнула. Кем я была ему сейчас? Ученицей, рабыней или подругой?
— Сония, я должен тебя просить... — Он торопливо расправил по плечам мои волосы, и я заметила, что его пальцы дрожат.
— О чём? — У меня перехватывало дыхание, и слова, людские, эльфийские, путались прямо на языке. — Я никому не раскрою тайны, которую ты мне открыл.
— Не об этом, — он помотал головой. — О другом.
Мои щёки вспыхнули, и сердце готово было выскочить из груди.
— Пожалуйста, не заставляй меня угадывать... — И я, как могла нежно, поцеловала его, чувствуя, как его руки осторожно перебирают застёжки платья на моей спине.
— Я сниму твой браслет, — прерывистым шёпотом сказал он мне в ухо, — ты будешь свободна, Сония. Но прошу тебя, что бы ни говорил Лейс или кто-то ещё... ты не должна покидать замка Хранителей до весны. Это очень опасно, а без браслета я не смогу разыскать тебя и помочь тебе.
— Не беспокойся. — Я склонила голову на его плечо, позволяя дотянуться до нижних пуговиц и обнажить мою спину и плечи. — До весны я останусь с тобой.
Он потихоньку спустил моё платье к талии, наполовину открывая грудь — она всё ещё оставалась прикрытой тончайшей эльфийской рубашкой. Чуткими пальцами коснулся меня — и прикосновение обожгло, словно никакой ткани не было и в помине.
— Ты будешь моей? До самой весны? — уточнил он, поднимая на меня глаза. В них плескался огонь, но было и ожидание, и надежда.
И тогда я кивнула и сказала на его языке:
— Да. Я обещаю тебе.
Он нервно улыбнулся, помог мне окончательно выбраться из платья и отбросил его прочь. Туда же, в сумрак ковра, полетела и его поспешно сброшенная одежда, а за ней и невесомая преграда, едва прикрывавшая моё тело. Последним он расстегнул мой магический браслет. Одним небрежным движением. Серебряный обруч скользнул из его рук и с тихим звоном запрыгал по полу за моей головой. Я почувствовала, что с этим действием между нами словно исчезла последняя преграда. Мы знали о ней всё это время, но делали вид, будто её не существует. Даже его постоянные слова о том, что я не рабыня и не пленница. Только сейчас я поняла, что этими утверждениями он пытался хотя бы частично развеять эффект магического браслета. Теперь не было ничего, что могло бы помешать нам, и мой дар растекался по взволнованной крови точно так же, как и его. Мы целовали друг друга, осознавая, что на эти поцелуи отвечают не только наши тела. Он был лучшим, что случалось в моей жизни — во всех смыслах. Краем сознания я помнила, что где-то далеко отсюда и когда-то очень давно было что-то ещё, какая-то искра, живущая в моём сердце. Но сейчас это не имело никакого значения. Я принадлежала некроманту, а он — мне одной. Это была наша зима.
***
— Ты моя, — сказал он мне с улыбкой, когда к нам вернулась способность говорить. Я лежала на его плече. — Моя любовь из мира людей. Скажи, ты когда-нибудь... прежде у тебя были эльфы? Любовники.
Я засмеялась. Мне было так необычайно легко сейчас. Не хотелось шевелиться, не хотелось, чтобы он выпускал меня из рук.
— Нет, никогда. — Я потянулась и поцеловала его в шею. — До тебя я не интересовалась столетними мужчинами!
— Столетними? — изумился он. — Мне нет ещё и семидесяти! Кто сказал, что мне сотня лет?
— Лейс, — коротко ответила я, хихикая.
— О боги, я когда-нибудь смастерю этому болтуну ошейник безмолвия! — Он засмеялся тоже, в негодовании фыркая. — Сто лет! Да хоть двести, по нашим меркам это всего ничего. Эльф может и в пятьсот лет завести себе жену и зачать детей...
Я положила руку на его грудь, и он накрыл мои пальцы своими. Мы никогда не говорили о его погибшей эльфийской семье, и я не хотела тревожить его сейчас, когда нам было так хорошо вдвоём. Мы молчали и слушали, как тихо потрескивают угли в камине и подвывает зимний ветер за окнами.
— Ты будешь спать в моей спальне? — спросил он, перебирая мои волосы.
— Да, если ты хочешь, — и я подняла голову, чтобы встретиться с ним взглядом.
— Пойдём туда прямо сейчас, — прошептал он, подхватывая меня на руки. — Там нас никто не услышит...
Тот, кто вечно всё вынюхивал и подслушивал, едва успел отскочить от тяжёлой двери, когда некромант распахнул её лёгким движением руки. Мне было всё равно. Ни шорох сандалий служанки, ни ехидное хихиканье Лейса не могли испортить моего настроения. Я хотела быть с этим мужчиной и была — в моей жизни появилась определённость. Нам было отмерено время до весны, и я не собиралась терять ни минуты впустую.
С утра и днём мы по-прежнему упражнялись в заклинаниях и приводили в порядок архивы Гильдии призывателей. В полдень поднимались на дозорную башню и осматривали горизонт, тревожась из-за отсутствия долгожданных вестей.
— Нельзя ли построить телепорт и проведать твоих друзей? — спросила я как-то у Гаэласа, когда мы в очередной раз возвращались ни с чем.
— Они стерегут границу между мирами. Портал поблизости может привести к катастрофе: слишком силён будет всплеск энергии, — ответил эльф.
Лейс переводил. Во время занятий нам нужно было говорить о сложных вещах, и без переводчика мы быстро бы запутались. Помощник Гаэласа, несмотря на несносный характер, разделял тревогу некроманта. Пожалуй, только в странной привязанности к хозяину и можно было разглядеть что-то настоящее в этом эльфе. А ещё он, разумеется, ревновал! Его невероятно задевало то, что мы — Гаэлас и я — теперь делим не только дни, но и ночи.
Прошло ещё две недели, но ни писем, ни гонцов со стороны Предела не было. Я как могла отвлекала некроманта от тяжёлых мыслей. Со мной он на время забывался, но после, утолив любовную жажду, мы снова и снова возвращались к этой теме. Сегодня за окном стояло настолько хмурое утро, что я проснулась и никак не могла понять, который час. В библиотеке у нас были особые песочные часы, но мне пока не хотелось вылезать из тёплой постели. Гаэлас тоже проснулся и решил, видно, разбудить меня своими ласками, но притвориться спящей мне никак не удалось: я попросту не могла не отвечать на его прикосновения. В считаные мгновения нам стало слишком жарко — и он откинул одеяло прочь, сжимая меня в объятиях... Мы любили друг друга, не видя ничего вокруг, но, когда во время наших ласк он поправил мои волосы, убрав их с лица, я заметила на окне большую тёмную тень и невольно вскрикнула.
— Что? — Гаэлас проследил направление моего взгляда и осторожно выпустил меня из объятий.
На каменном подоконнике бесшумно восседала птица огромных размеров. Её чёрные гладкие крылья были сложены крестом и прижаты к крепкому широкому туловищу. Глаза блестели, как отполированные агаты.
— Магистр Тэрон, невежливо так вламываться в мою спальню! — Эльф всплеснул руками, но тут же, как был, голышом, выскочил из постели и бросился обнимать птицу.
Чёрный орлан взъерошил перья и помотал головой, обнимая некроманта крыльями. Через его плечо он пристально смотрел на меня, и это было так странно, что я прикрыла грудь руками. Скажи мне кто-то прежде, что я буду стесняться птицы, — ни за что не поверила бы.
— Это Сония. Ей можно доверять, — сказал Гаэлас, отступая от окна на несколько шагов.
Птичий магистр покрутил головой, чуть присел на когтистых лапах, вспорхнул — и обернулся. Я немедленно накинула на себя одеяло, а некромант учтиво поклонился и начал натягивать штаны. В нашей спальне стоял человек в короткой чёрной мантии, с чёрными же растрёпанными волосами, длинным острым носом и пристальным птичьим взглядом.
— Она человек, — с удивлением произнёс он на эльфийском языке, а затем тут же перешёл на язык людей: — Откуда ты здесь взялась?
— Долгая история, господин Тэрон, — сказала я.
Повисла пауза, во время которой оборотень продолжал сверлить меня таким взглядом, будто он был следователем Инквизиции, а я — демоном, прячущимся в теле молоденькой девчонки. Мне хотелось поскорее одеться и оставить Гаэласа наедине с этим хищным орланом. Некромант уже был одет и позвонил в колокольчик, вызывая прислугу, когда обратил внимание, что гость напряжённо смотрит в мою сторону.
— Я уже сказал, — повторил он магистру. — Ей можно доверять. Какой завтрак ты предпочитаешь? Птичий или человеческий?
— К демонам завтрак, — отмахнулся Тэрон, в два шага оказываясь рядом со мной. — У тебя есть мозги, Гаэлас, или они протухли вместе с трупами из твоего подвала? Она ведь белая жрица людей! Эта девчонка — в ней белый огонь! Если кто-то на той стороне Предела узнает, что ты держишь её здесь в качестве наложницы, то перемирию на границе конец! Солнечные стражи не потерпят такого оскорбления и начнут убивать Хранителей!
Гаэлас улыбнулся и посмотрел на меня, словно хотел, чтобы я ответила сама.
— Уважаемый магистр… — Я всё ещё придерживала одеяло у своей груди, дожидаясь, когда мужчины предоставят мне возможность одеться. — Несмотря на то, что я попала сюда в результате обмана и похищения, Гаэлас относится ко мне как к подруге и гостье.
— Да, несомненно, — отводя от меня глаза, кивнул Тэрон. — Я видел.
Глава 13
Мой некромант был аристократом и учёным и, разумеется, умел держать себя в руках, но даже я видела, как взволновало его появление друга-оборотня. Магистр Тэрон был одним из преподавателей в академии города Трира, того самого, что оказался не по зубам Вольдемару Гвинте. Лишь много позже я узнала, что трирская академия была единственным местом в нашей стране, где до сих пор осторожно и не привлекая внимания продолжали изучать запрещённые искусства. Академия укрыла в своих стенах нескольких адептов Гильдии призывателей, а также тайно принимала выживших детей и подростков, в чьей крови обнаруживался тёмный дар.
