Однако сейчас, сидя в каминном зале и не притронувшись к еде, птичий оборотень не был похож на терпеливого учителя. Он едва сдерживал гнев и отчаяние, и я видела, как его слова меняли лицо Гаэласа.
— Ты прилетел не затем, чтобы отчитать меня за выбор любовницы, — тихо сказал некромант, и его вилка звякнула о край тарелки.
— Я принёс плохую весть, Гаэлас, — сказал оборотень, отбросив тонкой рукой накрахмаленную салфетку. — Келлард и Лиавен в Железной крепости.
— Что? — переспросил некромант, хотя даже мне было понятно: случилось нечто непоправимое.
Железная крепость — оплот Ордена Инквизиции, именно туда свозили тех подозреваемых, кто мог указать на членов Гильдии призывателей или полукровок, тайком живущих в человеческих поселениях. Об ужасах в тюрьме этой крепости мы с Раминой наслушались достаточно, разнося тарелки в «Усатом волке». Люди, эльфы, полукровки — никто не возвращался оттуда. Можно было только гадать, какими способами генерал Гвинта и его верные лейтенанты получали признательные показания. Да что там, даже гадать было не нужно…
— Где Велиор? — чуть разомкнув побелевшие губы, спросил Гаэлас.
Я знала, что сын призывателей, охранявших дверь между мирами, — мой ровесник, и теперь у меня всё внутри похолодело в ожидании ответа магистра.
— Мальчишка не смог удерживать барьер в одиночку. — Тэрон пронзил чёрными глазами некроманта и негромко закончил: — Он остался по ту сторону. В сумраке. Несколько молодых магов, которые в это время занимались исследованиями, также не смогли вернуться в наш мир.
— Значит, он, скорее всего, ещё жив, они все должны быть живы, — прошептал Гаэлас. — Тени не тронут их какое-то время.
— Возможно, — согласился оборотень, впиваясь желтоватыми пальцами в подлокотники своего кресла. — Но они заперты в междумирье. Никто из учеников не способен самостоятельно перейти границу, для этого нужна сила магистра. Потому я здесь. Пока двое наших друзей поджариваются на сковородке у Инквизиции, ты и я — это всё, на что могут рассчитывать Велиор и другие адепты.
Некромант поднялся из-за стола и теперь нервно расхаживал туда-сюда мимо остывшего с ночи камина. Я отхлебнула холодного уже чая только для того, чтобы чем-то занять руки. Мне нечего было сказать: рядом с опытными теневыми магами я была всего лишь девчонкой с крохотным комочком дара внутри. Бесполезного белого огня, который никак не помог бы проникнуть в сумрак или вырвать пойманных магов из лап Инквизиции.
— Ты летал к Железной крепости? — спросил наконец Гаэлас.
— Да. — Тэрон хрустнул суставами, отчего у меня по спине пробежали мурашки. — Крепость окружена магическим заграждением. Они называют это святым кругом Ксая. Огненная преграда, связанная магией крови. Распознаёт таких, как мы. Ни сбежать изнутри, ни прийти на помощь снаружи.
— Паршиво, — ответил некромант, задержав на мне взгляд.
Я дрожала от холода и чувствовала себя чужой и даже немного виноватой. Мой дар позволил бы мне войти в святой круг, но какой толк от одной девчонки против солдат Инквизиции? Да и не было у меня крыльев, чтобы лететь на ту сторону Предела…
— Время дорого, мой друг, — сказал магистр, постукивая костяшками пальцев по дереву. Я только сейчас поняла, что он нервничает в ожидании решения некроманта.
Гаэлас продолжал смотреть на меня, и сквозь его застывшее лицо и нахмуренные брови я видела того мужчину, который недавно ласкал меня в своей спальне. Я чувствовала, что пришло время для какого-то последнего шага, а за ним — как он там говорил — изменится душа? Я была как-то связана с тем, о чём он теперь размышлял.
— У меня есть несколько портальных камней, — хрипло проговорил он. Эти слова будто цепляли его за горло, и их трудно было выдыхать. — Я заберу Велиора и укажу дорогу остальным.
— Дорога мёртвых опасна, — и магистр по-птичьи склонил голову набок.
— Другой нет, — решил Гаэлас. — Это единственное, что мы можем сделать сейчас.
— Отчего же, вовсе не единственное, — усмехнулся Тэрон и откинулся на спинку кресла. — Есть ещё магия крови. И даже юная, полная энергии жертва для ритуала.
Я вздрогнула. Тогда я ещё не знала, что птичьи оборотни имеют привычку говорить прямо всё, что им взбредёт в голову. Человеческие иносказания и намёки сбивают их с толку. Они всегда прямолинейны и честны, отчего в их жизни бывает мало друзей, ведь далеко не всем нравится каждый день выслушивать правду, сказанную будничным тоном.
— Плохая шутка, Тэрон, — сказал некромант.
— Значит, ты выбираешь живую женщину взамен мёртвой? — вдруг улыбнулся оборотень, вылезая из-за стола. — Живого мальчишку взамен умерших?
Не знаю как, но я чувствовала, что эльфу больно слышать эти слова. Он вцепился в спинку моего стула, готовый, как мне показалось, растерзать магистра — так, чтобы от него остались только пух и перья. И тогда я встала и обняла его, изо всех сил пытаясь согреть своим огнём, — его била внутренняя дрожь. Но он оставался спокойным снаружи.
— Да, — сухо сказал он, погладив меня по спине. — Пойдём, время дорого.
После того дня, когда мы с Лейсом тайком пробрались в подземелье и отодвинули заслонку, чтобы посмотреть на залитую светом комнату с гробом посередине, я больше не подходила к той лестнице. Я попросила прощения у некроманта и твёрдо решила, что никогда не спрошу его об этой таинственной комнате. Может быть, думала я, когда мы уже стали очень близки, Гаэлас когда-нибудь и сам захочет приоткрыть мне эту завесу, но он до сих пор не решался. И по какой-то одной ему ведомой причине перестал спускаться в свой подвал каждый вечер и выходить оттуда в мрачной задумчивости. Теперь мы направлялись туда втроём, и я понимала: это тайна Гильдии призывателей, она предназначена только для посвящённых. Глупо было пытаться разгадать её путём подглядывания в окошко или замочную скважину. У двери я обернулась к эльфу и прошептала:
— Мне, наверное, не стоит…
— Ты нужна, — сквозь зубы ответил некромант.
Я видела, мой дар видел, как Гаэлас борется с захлёстывавшей его тьмой. На месте, где у живого человека находится сердце, у него сейчас зияла чёрная пульсирующая пустота — и это не давало ему сделать вдох. Магистр Тэрон придержал его за плечо, когда дверь открылась и нам в лица прилетел вихрь из голубоватых снежинок. Фокусирующие кристаллы удерживали внутри комнаты особое ледяное заклинание: магия текла по замкнутому контуру и поддерживала мертвенный голубой свет и нужную температуру. Лучи волшебного света падали на изголовье гроба, закрытого не стеклом, как мне привиделось поначалу, а слоем прозрачного льда. Мне было страшно, но когда я взглянула на застывшего у гроба эльфа, дар не позволил мне стоять на месте — я подошла и осторожно взяла его руку в свою.
Из-под тонкого льда на меня смотрело синими застывшими глазами лицо прекрасной эльфийки. Её ресницы и губы покрывали крохотные кристаллики льда, в светлых волосах мерцали сапфиры и капли горного хрусталя. Мне бы хотелось сказать Гаэласу, как я понимаю его, как люблю, но что я знала о потерях — ведь даже собственных родителей я потеряла, будучи совсем маленькой. А эта женщина, на руке которой было эльфийское обручальное кольцо, была его женой, родила ему сыновей. Какие слова помогут облегчить его боль? Он сказал, что я нужна ему, — но что мне надо было делать?..
— Отпусти её, — сказал птичий магистр, видя нерешимость Гаэласа. — Прошло двадцать лет.
— Как один бесконечный день, — прошептал эльф и положил руку на ледяную крышку гроба. Его губы медленно читали заклинание, от которого лёд плавился, стекая струйками на платье эльфийки и нам под ноги. Я чувствовала, как и по моим щекам текут слёзы и щекотно скатываются на подбородок. Гаэлас коснулся губ покойницы, оставляя на них мокрый след, а потом наклонился и заглянул в её глаза. От тепла заклинания лёд на её лице тоже превратился в капли.
Гаэлас отстранил меня и порывистым движением выдернул из подставки главный кристалл, на котором собирались лучи всех остальных. Голубой свет погас, стало темно, как в склепе, но ведь это и был самый настоящий склеп.
— Свет, — сказал некромант, и магистр Тэрон сотворил в воздухе цепь сияющих зеленоватых огоньков.
А потом некромант взял меня за плечи и посмотрел мне в глаза:
— Сония… сделай это для меня. Я обещал ей, что ни костёр, ни тлен могилы не коснутся её прекрасного тела. Твоя душа чиста, как и твой огонь. А я… я не смог расстаться с ней. Надеялся когда-нибудь вернуть назад и её душу.
— Что? — всё ещё не понимая, прошептала я. — Что я должна делать?
— Твой огонь… — сказал он и медленно, как во сне, развернул меня лицом к мёртвой эльфийке.
Она вздрогнула. Её застывшие руки очень осторожно принялись ощупывать стенки гроба, губы шевелились, будто она силилась что-то сказать, но воздуха в лёгких не было. Голова чуть приподнялась на шёлковой подушке, а глаза — я видела, что они из льдисто-синих стали красными, начали наливаться тем болезненным огнём, какой горел у восставших скелетов в пустых глазницах. Мой дар был умнее меня, даже несмотря на то, что я не проходила обучения. Белый огонь всколыхнулся в моей груди, и я вскинула руки. Не было ни слов заклинания, ни звука — пламя просто вырвалось из моих ладоней и ударило эльфийку в грудь, откуда, словно подожжённое масло, тут же разлилось по всему телу. Ни запаха, ни крика, ничего — через несколько мгновений над гробом только поднималось облачко пара, а на белом шёлке среди хлопьев пепла блестели рассыпанные сапфиры.
— Мерзавец ты, Гаэлас Вейн, — заявил Тэрон, хладнокровно наблюдавший за нами и дожидавшийся, когда всё закончится. — Мог бы и сам с этим разобраться.
Некромант сидел на постаменте, обхватив руками голову, и я гладила его по волосам, по плечам. Если бы только не дела Гильдии, для которых потребовались фокусирующие кристаллы, я бы не постеснялась и попросила магистра оставить нас вдвоём.
— Спасибо, — еле слышно сказал он. — Если бы и меня можно было тоже…
— Но ты живой! — почти крикнула я ему в ухо, встряхивая за плечо. — И тем несчастным, что сейчас блуждают в сумраке, нужна твоя помощь, слышишь, Гаэлас? Ты слышишь меня?
— Да, — ответил он в конце концов и поднял голову. — Нужны камни… шесть камней.
— Я иду с тобой, — заявил магистр, цепкими пальцами выдёргивая камни из узорчатых держателей.
— Нет, — коротко мотнул головой некромант. — Для открытия портала нужно двое магов, поэтому я пойду один, а ты и Сония будете поддерживать проход.
— Как глупо! — возмутился Тэрон. — В крепости Хранителей полно магов и жриц, а мы не можем попросить их о помощи!
— Ты знаешь правила, — ответил ему Гаэлас. — Жрецы и пограничники не вмешиваются в наши «тёмные дела». Гильдия всегда полагалась только на собственные силы!
— Да, но где теперь эта Гильдия? — взмахнув рукавом мантии, каркнул магистр, передавая мне два увесистых кристалла.
Мы выбрались наверх, и некромант позвал помощника, наказав ему срочно расчистить пространство в гостиной. Вскоре на месте перед камином, где мы частенько сидели с Гаэласом за ужином, рассказывая друг другу истории и попивая эльфийское вино, был нарисован магический круг. Лейса отправили отыскать нужные компоненты для перехода границы в междумирье, меня усадили в кресло и попросили отдыхать после заклинания, которое я сотворила в подземелье.
Я чувствовала себя странно. Несмотря на то, что Гаэлас потом утверждал, будто для разрушения его двадцатилетнего заклятия и упокоения жены нужно было обладать огромной силой дара, я не ощущала никакого опустошения. Меня больше волновал он сам и его состояние. Я смотрела, как некромант с лихорадочной увлечённостью расчерчивает круг и вписывает в него символы, но видела эльфа, сломленного недавним решением и ещё не осознавшего, что произошло. Мне было страшно думать о том, на что он способен в этом состоянии. Ещё страшнее было представлять, как где-то в туманном междумирье живые люди и эльфы оказались заперты, точно мыши в банке. Каждый вздох, каждое движение в сумрачном измерении забирает их силы, выпивает их жизнь, и очень скоро пребывание по ту сторону начнёт их убивать.
Призыватели теней с помощью колдовства могли приводить в наш мир странных обитателей сумрака. Церковь Ксая считала, что все эти существа относятся к демонам, а потому подлежат немедленному истреблению, но я уже знала, что это не так. Как и люди, как и эльфы и все другие народности, сумрачные жители были разными. Опасными и безобидными, агрессивными и спокойными, сильными и слабыми. Встречались хрупкие и сложно устроенные тени, для которых наш мир был чем-то вроде костра — они сгорали здесь в считаные секунды. Удержать таких могли только очень могущественные волшебники, которые создавали для призванных существ защитные поля и подкармливали собственной силой. Находились и такие «демоны», которым наш мир казался более подходящей средой обитания, они вселялись в симпатичные им тела и иногда проживали в них годами, никем не замеченные. Бывало и так, что призванное существо убивало своего призывателя, если он был слишком слаб, чтобы подчинить его своей воле.
Ткань мира треснула и разошлась. Зияющий проход напротив камина клубился густым серо-чёрным туманом — ничего не разглядеть по ту сторону. Гаэлас позвал меня и указал на место в круге, где мне следует стоять. От меня требовалась только магическая энергия, которой питался портал между мирами, ни на что иное мой дар не годился. Напротив меня, по другую сторону от разрыва, замер птичий магистр. Я не выдержала и коснулась рукава некроманта:
— Будь осторожен…
Мой голос дрогнул.
— Я вернусь, — прошептал он. — У нас ведь ещё есть время до весны.
До весны, добрые боги! Дома я любила весну, зеленеющие равнины, усыпанные первыми цветами, ласточек, что устроили гнездо под крышей церковного приюта. Я любила старый яблоневый и вишнёвый сад, за которым нам приходилось ухаживать, розовые кусты и заросшие ландышами тенистые закоулки. Стоило солнцу как следует пригреть и растопить сосульки напротив нашего окна, как мы, сироты, высыпали на улицу без шапок и рукавичек и принимались крушить сугробы, помогая весне. Матушка Евраксия ворчала, качала головой, но затем неизменно шла на кухню готовить для нас чай с сушёными цветами липы и мёдом, чтобы мы по детской горячности не заболели.
А сейчас я боялась, что зима кончится. Моя эльфийская зима. Наша с некромантом зима. У него была клятва, согласно которой он должен был уйти из замка Хранителей и помогать своим соратникам скрываться от Инквизиции, создавая сумрачные переходы и временные укрытия. Он не мог взять меня с собой — я знала, но всё равно надеялась, что до этого ещё слишком далеко. Что у нас ещё есть чуточка времени, чтобы насладиться друг другом. Да, мне не хотелось наступления весны, но если мне в мои юные годы срок, что был отпущен судьбой мне и Гаэласу, казался крохотным, то что думал он в свои почти семьдесят?
Когда он исчез в проходе и я увидела, как клочья тумана заволакивают его с ног до головы, то едва не закричала — показалось, будто сейчас, вот сейчас случится что-то ужасное, если меня не будет рядом. Магистр Тэрон зашипел на меня так, что я вздрогнула и быстро отвела взгляд от зияющей в пространстве дыры.
— Не смотри, белая девочка! Твой огонь и сумрак катастрофически несовместимы!
— Ты прилетел не затем, чтобы отчитать меня за выбор любовницы, — тихо сказал некромант, и его вилка звякнула о край тарелки.
— Я принёс плохую весть, Гаэлас, — сказал оборотень, отбросив тонкой рукой накрахмаленную салфетку. — Келлард и Лиавен в Железной крепости.
— Что? — переспросил некромант, хотя даже мне было понятно: случилось нечто непоправимое.
Железная крепость — оплот Ордена Инквизиции, именно туда свозили тех подозреваемых, кто мог указать на членов Гильдии призывателей или полукровок, тайком живущих в человеческих поселениях. Об ужасах в тюрьме этой крепости мы с Раминой наслушались достаточно, разнося тарелки в «Усатом волке». Люди, эльфы, полукровки — никто не возвращался оттуда. Можно было только гадать, какими способами генерал Гвинта и его верные лейтенанты получали признательные показания. Да что там, даже гадать было не нужно…
— Где Велиор? — чуть разомкнув побелевшие губы, спросил Гаэлас.
Я знала, что сын призывателей, охранявших дверь между мирами, — мой ровесник, и теперь у меня всё внутри похолодело в ожидании ответа магистра.
— Мальчишка не смог удерживать барьер в одиночку. — Тэрон пронзил чёрными глазами некроманта и негромко закончил: — Он остался по ту сторону. В сумраке. Несколько молодых магов, которые в это время занимались исследованиями, также не смогли вернуться в наш мир.
— Значит, он, скорее всего, ещё жив, они все должны быть живы, — прошептал Гаэлас. — Тени не тронут их какое-то время.
— Возможно, — согласился оборотень, впиваясь желтоватыми пальцами в подлокотники своего кресла. — Но они заперты в междумирье. Никто из учеников не способен самостоятельно перейти границу, для этого нужна сила магистра. Потому я здесь. Пока двое наших друзей поджариваются на сковородке у Инквизиции, ты и я — это всё, на что могут рассчитывать Велиор и другие адепты.
Некромант поднялся из-за стола и теперь нервно расхаживал туда-сюда мимо остывшего с ночи камина. Я отхлебнула холодного уже чая только для того, чтобы чем-то занять руки. Мне нечего было сказать: рядом с опытными теневыми магами я была всего лишь девчонкой с крохотным комочком дара внутри. Бесполезного белого огня, который никак не помог бы проникнуть в сумрак или вырвать пойманных магов из лап Инквизиции.
— Ты летал к Железной крепости? — спросил наконец Гаэлас.
— Да. — Тэрон хрустнул суставами, отчего у меня по спине пробежали мурашки. — Крепость окружена магическим заграждением. Они называют это святым кругом Ксая. Огненная преграда, связанная магией крови. Распознаёт таких, как мы. Ни сбежать изнутри, ни прийти на помощь снаружи.
— Паршиво, — ответил некромант, задержав на мне взгляд.
Я дрожала от холода и чувствовала себя чужой и даже немного виноватой. Мой дар позволил бы мне войти в святой круг, но какой толк от одной девчонки против солдат Инквизиции? Да и не было у меня крыльев, чтобы лететь на ту сторону Предела…
— Время дорого, мой друг, — сказал магистр, постукивая костяшками пальцев по дереву. Я только сейчас поняла, что он нервничает в ожидании решения некроманта.
Гаэлас продолжал смотреть на меня, и сквозь его застывшее лицо и нахмуренные брови я видела того мужчину, который недавно ласкал меня в своей спальне. Я чувствовала, что пришло время для какого-то последнего шага, а за ним — как он там говорил — изменится душа? Я была как-то связана с тем, о чём он теперь размышлял.
— У меня есть несколько портальных камней, — хрипло проговорил он. Эти слова будто цепляли его за горло, и их трудно было выдыхать. — Я заберу Велиора и укажу дорогу остальным.
— Дорога мёртвых опасна, — и магистр по-птичьи склонил голову набок.
— Другой нет, — решил Гаэлас. — Это единственное, что мы можем сделать сейчас.
— Отчего же, вовсе не единственное, — усмехнулся Тэрон и откинулся на спинку кресла. — Есть ещё магия крови. И даже юная, полная энергии жертва для ритуала.
Я вздрогнула. Тогда я ещё не знала, что птичьи оборотни имеют привычку говорить прямо всё, что им взбредёт в голову. Человеческие иносказания и намёки сбивают их с толку. Они всегда прямолинейны и честны, отчего в их жизни бывает мало друзей, ведь далеко не всем нравится каждый день выслушивать правду, сказанную будничным тоном.
— Плохая шутка, Тэрон, — сказал некромант.
— Значит, ты выбираешь живую женщину взамен мёртвой? — вдруг улыбнулся оборотень, вылезая из-за стола. — Живого мальчишку взамен умерших?
Не знаю как, но я чувствовала, что эльфу больно слышать эти слова. Он вцепился в спинку моего стула, готовый, как мне показалось, растерзать магистра — так, чтобы от него остались только пух и перья. И тогда я встала и обняла его, изо всех сил пытаясь согреть своим огнём, — его била внутренняя дрожь. Но он оставался спокойным снаружи.
— Да, — сухо сказал он, погладив меня по спине. — Пойдём, время дорого.
***
После того дня, когда мы с Лейсом тайком пробрались в подземелье и отодвинули заслонку, чтобы посмотреть на залитую светом комнату с гробом посередине, я больше не подходила к той лестнице. Я попросила прощения у некроманта и твёрдо решила, что никогда не спрошу его об этой таинственной комнате. Может быть, думала я, когда мы уже стали очень близки, Гаэлас когда-нибудь и сам захочет приоткрыть мне эту завесу, но он до сих пор не решался. И по какой-то одной ему ведомой причине перестал спускаться в свой подвал каждый вечер и выходить оттуда в мрачной задумчивости. Теперь мы направлялись туда втроём, и я понимала: это тайна Гильдии призывателей, она предназначена только для посвящённых. Глупо было пытаться разгадать её путём подглядывания в окошко или замочную скважину. У двери я обернулась к эльфу и прошептала:
— Мне, наверное, не стоит…
— Ты нужна, — сквозь зубы ответил некромант.
Я видела, мой дар видел, как Гаэлас борется с захлёстывавшей его тьмой. На месте, где у живого человека находится сердце, у него сейчас зияла чёрная пульсирующая пустота — и это не давало ему сделать вдох. Магистр Тэрон придержал его за плечо, когда дверь открылась и нам в лица прилетел вихрь из голубоватых снежинок. Фокусирующие кристаллы удерживали внутри комнаты особое ледяное заклинание: магия текла по замкнутому контуру и поддерживала мертвенный голубой свет и нужную температуру. Лучи волшебного света падали на изголовье гроба, закрытого не стеклом, как мне привиделось поначалу, а слоем прозрачного льда. Мне было страшно, но когда я взглянула на застывшего у гроба эльфа, дар не позволил мне стоять на месте — я подошла и осторожно взяла его руку в свою.
Из-под тонкого льда на меня смотрело синими застывшими глазами лицо прекрасной эльфийки. Её ресницы и губы покрывали крохотные кристаллики льда, в светлых волосах мерцали сапфиры и капли горного хрусталя. Мне бы хотелось сказать Гаэласу, как я понимаю его, как люблю, но что я знала о потерях — ведь даже собственных родителей я потеряла, будучи совсем маленькой. А эта женщина, на руке которой было эльфийское обручальное кольцо, была его женой, родила ему сыновей. Какие слова помогут облегчить его боль? Он сказал, что я нужна ему, — но что мне надо было делать?..
— Отпусти её, — сказал птичий магистр, видя нерешимость Гаэласа. — Прошло двадцать лет.
— Как один бесконечный день, — прошептал эльф и положил руку на ледяную крышку гроба. Его губы медленно читали заклинание, от которого лёд плавился, стекая струйками на платье эльфийки и нам под ноги. Я чувствовала, как и по моим щекам текут слёзы и щекотно скатываются на подбородок. Гаэлас коснулся губ покойницы, оставляя на них мокрый след, а потом наклонился и заглянул в её глаза. От тепла заклинания лёд на её лице тоже превратился в капли.
Гаэлас отстранил меня и порывистым движением выдернул из подставки главный кристалл, на котором собирались лучи всех остальных. Голубой свет погас, стало темно, как в склепе, но ведь это и был самый настоящий склеп.
— Свет, — сказал некромант, и магистр Тэрон сотворил в воздухе цепь сияющих зеленоватых огоньков.
А потом некромант взял меня за плечи и посмотрел мне в глаза:
— Сония… сделай это для меня. Я обещал ей, что ни костёр, ни тлен могилы не коснутся её прекрасного тела. Твоя душа чиста, как и твой огонь. А я… я не смог расстаться с ней. Надеялся когда-нибудь вернуть назад и её душу.
— Что? — всё ещё не понимая, прошептала я. — Что я должна делать?
— Твой огонь… — сказал он и медленно, как во сне, развернул меня лицом к мёртвой эльфийке.
Она вздрогнула. Её застывшие руки очень осторожно принялись ощупывать стенки гроба, губы шевелились, будто она силилась что-то сказать, но воздуха в лёгких не было. Голова чуть приподнялась на шёлковой подушке, а глаза — я видела, что они из льдисто-синих стали красными, начали наливаться тем болезненным огнём, какой горел у восставших скелетов в пустых глазницах. Мой дар был умнее меня, даже несмотря на то, что я не проходила обучения. Белый огонь всколыхнулся в моей груди, и я вскинула руки. Не было ни слов заклинания, ни звука — пламя просто вырвалось из моих ладоней и ударило эльфийку в грудь, откуда, словно подожжённое масло, тут же разлилось по всему телу. Ни запаха, ни крика, ничего — через несколько мгновений над гробом только поднималось облачко пара, а на белом шёлке среди хлопьев пепла блестели рассыпанные сапфиры.
— Мерзавец ты, Гаэлас Вейн, — заявил Тэрон, хладнокровно наблюдавший за нами и дожидавшийся, когда всё закончится. — Мог бы и сам с этим разобраться.
***
Некромант сидел на постаменте, обхватив руками голову, и я гладила его по волосам, по плечам. Если бы только не дела Гильдии, для которых потребовались фокусирующие кристаллы, я бы не постеснялась и попросила магистра оставить нас вдвоём.
— Спасибо, — еле слышно сказал он. — Если бы и меня можно было тоже…
— Но ты живой! — почти крикнула я ему в ухо, встряхивая за плечо. — И тем несчастным, что сейчас блуждают в сумраке, нужна твоя помощь, слышишь, Гаэлас? Ты слышишь меня?
— Да, — ответил он в конце концов и поднял голову. — Нужны камни… шесть камней.
— Я иду с тобой, — заявил магистр, цепкими пальцами выдёргивая камни из узорчатых держателей.
— Нет, — коротко мотнул головой некромант. — Для открытия портала нужно двое магов, поэтому я пойду один, а ты и Сония будете поддерживать проход.
— Как глупо! — возмутился Тэрон. — В крепости Хранителей полно магов и жриц, а мы не можем попросить их о помощи!
— Ты знаешь правила, — ответил ему Гаэлас. — Жрецы и пограничники не вмешиваются в наши «тёмные дела». Гильдия всегда полагалась только на собственные силы!
— Да, но где теперь эта Гильдия? — взмахнув рукавом мантии, каркнул магистр, передавая мне два увесистых кристалла.
Мы выбрались наверх, и некромант позвал помощника, наказав ему срочно расчистить пространство в гостиной. Вскоре на месте перед камином, где мы частенько сидели с Гаэласом за ужином, рассказывая друг другу истории и попивая эльфийское вино, был нарисован магический круг. Лейса отправили отыскать нужные компоненты для перехода границы в междумирье, меня усадили в кресло и попросили отдыхать после заклинания, которое я сотворила в подземелье.
Я чувствовала себя странно. Несмотря на то, что Гаэлас потом утверждал, будто для разрушения его двадцатилетнего заклятия и упокоения жены нужно было обладать огромной силой дара, я не ощущала никакого опустошения. Меня больше волновал он сам и его состояние. Я смотрела, как некромант с лихорадочной увлечённостью расчерчивает круг и вписывает в него символы, но видела эльфа, сломленного недавним решением и ещё не осознавшего, что произошло. Мне было страшно думать о том, на что он способен в этом состоянии. Ещё страшнее было представлять, как где-то в туманном междумирье живые люди и эльфы оказались заперты, точно мыши в банке. Каждый вздох, каждое движение в сумрачном измерении забирает их силы, выпивает их жизнь, и очень скоро пребывание по ту сторону начнёт их убивать.
Призыватели теней с помощью колдовства могли приводить в наш мир странных обитателей сумрака. Церковь Ксая считала, что все эти существа относятся к демонам, а потому подлежат немедленному истреблению, но я уже знала, что это не так. Как и люди, как и эльфы и все другие народности, сумрачные жители были разными. Опасными и безобидными, агрессивными и спокойными, сильными и слабыми. Встречались хрупкие и сложно устроенные тени, для которых наш мир был чем-то вроде костра — они сгорали здесь в считаные секунды. Удержать таких могли только очень могущественные волшебники, которые создавали для призванных существ защитные поля и подкармливали собственной силой. Находились и такие «демоны», которым наш мир казался более подходящей средой обитания, они вселялись в симпатичные им тела и иногда проживали в них годами, никем не замеченные. Бывало и так, что призванное существо убивало своего призывателя, если он был слишком слаб, чтобы подчинить его своей воле.
Ткань мира треснула и разошлась. Зияющий проход напротив камина клубился густым серо-чёрным туманом — ничего не разглядеть по ту сторону. Гаэлас позвал меня и указал на место в круге, где мне следует стоять. От меня требовалась только магическая энергия, которой питался портал между мирами, ни на что иное мой дар не годился. Напротив меня, по другую сторону от разрыва, замер птичий магистр. Я не выдержала и коснулась рукава некроманта:
— Будь осторожен…
Мой голос дрогнул.
— Я вернусь, — прошептал он. — У нас ведь ещё есть время до весны.
До весны, добрые боги! Дома я любила весну, зеленеющие равнины, усыпанные первыми цветами, ласточек, что устроили гнездо под крышей церковного приюта. Я любила старый яблоневый и вишнёвый сад, за которым нам приходилось ухаживать, розовые кусты и заросшие ландышами тенистые закоулки. Стоило солнцу как следует пригреть и растопить сосульки напротив нашего окна, как мы, сироты, высыпали на улицу без шапок и рукавичек и принимались крушить сугробы, помогая весне. Матушка Евраксия ворчала, качала головой, но затем неизменно шла на кухню готовить для нас чай с сушёными цветами липы и мёдом, чтобы мы по детской горячности не заболели.
А сейчас я боялась, что зима кончится. Моя эльфийская зима. Наша с некромантом зима. У него была клятва, согласно которой он должен был уйти из замка Хранителей и помогать своим соратникам скрываться от Инквизиции, создавая сумрачные переходы и временные укрытия. Он не мог взять меня с собой — я знала, но всё равно надеялась, что до этого ещё слишком далеко. Что у нас ещё есть чуточка времени, чтобы насладиться друг другом. Да, мне не хотелось наступления весны, но если мне в мои юные годы срок, что был отпущен судьбой мне и Гаэласу, казался крохотным, то что думал он в свои почти семьдесят?
Когда он исчез в проходе и я увидела, как клочья тумана заволакивают его с ног до головы, то едва не закричала — показалось, будто сейчас, вот сейчас случится что-то ужасное, если меня не будет рядом. Магистр Тэрон зашипел на меня так, что я вздрогнула и быстро отвела взгляд от зияющей в пространстве дыры.
— Не смотри, белая девочка! Твой огонь и сумрак катастрофически несовместимы!
