— Или вы забыли, что эльфы всё ещё наши враги? А теперь эти тени, откуда вы думаете, они взя…
Её отчаянный голос вдруг прервался, и женщина схватилась за горло. Я успела заметить, как капитан произнёс короткое и резкое заклинание безмолвия. Теперь Нора не могла ни говорить, ни колдовать, только с трудом хватала ртом воздух и пыталась откашляться.
— Мы — отряд, и мы принесли друг другу клятвы, Нора, — громко сказал капитан. — Не нарушай их и не вынуждай меня их нарушать!
Рик и воин, что сидел сбоку от Норы, попытались усадить её обратно и успокоить, но она яростно вырвалась и бросилась к двери. По правде говоря, мне хотелось сделать то же самое: я чувствовала на себе пристальные взгляды. Да, я была для отряда Солнечных стражей чем-то вроде особого задания, но теперь именно я, вне всякого сомнения, стала причиной размолвки в отряде. И в том, что отважная и слишком горячая стражница вспылила и убежала совсем одна во тьму позднего вечера, виновата была тоже я.
— Я верну её, — быстро сказал Рик, одним движением перепрыгивая скамейку и край стола, но командир отряда остановил его.
— Останься, я сам, — и он коснулся моей руки. — Не вздумай переживать, Сония.
Так я осталась наедине с озадаченными воинами и взволнованным Риком. Нет, с моей душой определённо случились какие-то изменения: если раньше грубые слова не достигали своей цели, проскальзывали мимо ушей, как жужжание мух в таверне, то сейчас Нора ударила именно туда, где всё было зыбко и ужасно болело. Будь мой разум покрепче, я бы в первую очередь призадумалась о том, что эта женщина ради общего дела отряда побывала в крепости у инквизиторов и рисковала своей жизнью, чтобы спасти незнакомого ей колдуна. Она вместе со всеми скакала два дня через лес, чтобы совершить обмен, за который Орден и Высший совет немедленно приговорил бы весь отряд к повешению или сожжению на костре. Но нет, меня пронзили слова о том, что она посчитала шуткой предстоящую свадьбу своего командира, а меня почти обозвала непотребной девкой, предавшей свой народ. В её словах скрывалась доля правды, а оттого было невыносимо больно и стыдно.
Воины, которых я помогала лечить, а также маг Рикард старались сказать мне что-то поддерживающее, но суть их слов сводилась к тому, что Нора, разумеется, не собиралась огорчать меня или капитана, а лишь вспылила, не рассчитав ущерба от своего вредного характера. Если бы не моё сокровенное знание о будущем ребёнке, я бы не раздумывая покинула стоянку и ушла в лес. И шла бы до тех пор, пока не стала добычей диких зверей или жестоких обитателей междумирья. Но теперь мне было страшно навредить новой маленькой жизни, что зародилась во мне, и я изо всех сил сдерживала даже слёзы обиды. Я сидела у догорающего камина, подтянув колени к самому подбородку, и ждала только одного — чтобы поскорее скрипнула тяжёлая дверь и вернулся Эдвин.
Мне было трудно разобраться в том, что я испытывала рядом с ним: слишком сильной ещё была боль расставания с некромантом, слишком остро мне не хватало сейчас наших разговоров с Гаэласом, когда мы смотрели друг в друга — и смешивались языки, жесты, взгляды — и мы понимали друг друга. Наверное, Эдвин Сандберг сейчас удерживал меня по эту сторону живого мира, иначе я бы потеряла опору и провалилась в бездонное отчаяние. Но это было не всё… Мне нравилось, когда он держал меня за руку и когда обнимал за плечи. Его сила и жаркое, живое тепло, его уверенный голос, когда он читал исцеляющие заклинания или отдавал команды отряду. И то, что Солнечные стражи (кроме Норы, конечно) как-то сразу, с первых же мгновений, считали его — моим женихом. А меня — его невестой. Будто мы и вправду на время нашего путешествия по Ничейным землям стали персонажами одной из старых сказок об эльфийской принцессе и прекрасном рыцаре-страже.
— Нора любит тебя? — не спросила, а почти утвердительно прошептала я, когда мы с капитаном вновь остались наедине рядом с мерцающими углями.
— Нет, это другое, — покачал головой Эдвин и ласково обнял меня за плечи. — Долгое время она была единственной девушкой в отряде, а потому привыкла, что всё внимание обращено в её сторону. У неё отважное сердце. Поверь, всё, что она наговорила, было сказано не для того, чтобы унизить тебя. Ей трудно принять какие-либо изменения в личной жизни одного из нас.
— Вы когда-нибудь были близки с ней? — шёпотом спросила я, боясь пошевелиться.
— Никогда, — чуть улыбнулся Эдвин. — И никто из наших ребят не был с нею. И всё же она ревнует. Меня и всех остальных. Случись Рику или Акселю найти себе невесту, было бы ровно то же самое.
— Почему Солнечные стражи так неохотно заводят семью? — Я обернулась и теперь смотрела в его глаза, казавшиеся тёмно-синими в полумраке. Где-то в самой их глубине тлели угли камина.
— Наш долг охранять границы — видимые и невидимые. Семья крепко связывает с миром живых, и такой страж начинает бояться смерти. Начинает скучать по супруге или детям, а оттого хуже исполняет свой долг. Но всё-таки жениться нам не запрещено.
Я молчала, разглядывая его лицо: тёмно-рыжие брови, нос и чуть поросшие щетиной щёки, губы, которые сегодня утром (а кажется — так давно) коснулись моих губ.
— Что будет, если я соглашусь? — прошептала я. — Что будет со мной? Ведь моя дочь, она родится наполовину эльфом. Или же мне надо будет… избавиться от неё?
Стоило мне только вымолвить эти ужасные слова, как горло перехватило и из глаз покатились горячие слёзы. Эдвин непонимающе нахмурился и тут же вытер большими пальцами мои щёки.
— Ты о чём, Сония? Разумеется, ты родишь её. Это ведь ребёнок, как ты могла подумать!
— Но как?.. — всхлипнула я.
— Как это будет происходить, я тебе расскажу ближе к делу, — он покачал головой, всё ещё негодуя от моего высказывания. — А что касается генетики, то внешне она будет выглядеть как обычная человеческая девочка. Если женщина из людей рожает от эльфа, то никакие внешние эльфийские признаки у детей не проявляются.
— Внешние? — переспросила я и сама нашла его руки. — А дар?
Эдвин взял мои пальцы в свои.
— Как повезёт, — честно ответил он. — Шансы унаследовать дар от матери или от отца примерно равные. Байки о том, что все полукровки обладают только тёмным даром, — лишь болтовня, которую сочинили сторонники Ордена Инквизиции. Бывают случаи, что при смешении крови дар и вовсе не проявляется. И они нередки, поверь мне. Я изучил немало книг и письменных свидетельств, копаясь в библиотеке Вестенской академии.
— Мне страшно, — призналась я еле слышно. — Я словно стою на краю, а пропасть — с обеих сторон.
— Ты не упадёшь, Сония, — улыбнулся он. — Я не позволю этого. Не для того я искал тебя так долго, чтобы теперь отпустить твои руки.
— Ты не понимаешь, что делаешь. Это ведь уже не просто приключение или авантюра со спасением принцессы. Это навсегда. На всю жизнь.
— То есть, — он взволнованно вздохнул, сжимая мои ладони, — ты согласна?
— Да, — просто сказала я.
Он долго смотрел в мои глаза, и я была уверена, что ему хочется поцеловать меня. Это сияло в его взгляде, и я видела, как дрогнули его губы, но всё-таки он сдерживался до тех самых пор, пока я не шевельнулась и не опустила ресницы. Мне казалось, он ждал какого-то подтверждения моему согласию или того, чтобы я выдала хоть чем-нибудь свои истинные чувства. А я не могла выпутаться из паутины околдовавшей меня зимы и открыться ему так быстро. Это не были сомнения, но я всё ещё находилась под действием эльфийских чар, а особенно после того, как узнала о дочери.
— Как только вернёмся, сразу начнём готовиться к свадьбе, — уточнил он и пригладил маленькие пряди волос возле моих ушей.
— Да, — повторила я и тихо кивнула.
И только тогда он поцеловал меня долгим и жарким поцелуем, словно хотел пообещать, что и с эльфийским колдовством готов сразиться ради меня. Что мы вместе справимся с уже отступающей зимой.
— А что у вас в повозке? — прямо над моим ухом, если не считать тонкой кожаной перегородки, спросил громкий женский голос.
— Эльфийские девственницы для Высшего совета? — пошутил незнакомый мужской голос.
Так я узнала, что мы прибыли в дозорный пункт Солнечных стражей, от которого до города было уже рукой подать — не больше часа пути. Я думала, что Нора не замедлит высказать в мою сторону что-нибудь малоприятное. После вчерашнего инцидента она отмалчивалась и держалась на расстоянии от всего отряда. Когда мы покидали лесной приют, я видела только мелькнувшую между сосен алую мантию стражницы и её туго заплетённую тёмную косу на спине. Ещё на рассвете Эдвин и белобрысый Аксель заготовили порцию дров и сложили их сушиться возле очага, на всякий случай принесли воды и заполнили ею кувшины, стоящие с краю стола, собрали все пустые горшки и фляги и погрузили их в повозку. Рик и двое других стражей вычистили и накормили коней, а я вымыла все кружки и тарелки и расставила их на полках, где они стояли до нашего приезда. Всё это время Нора была где-то снаружи, и я слышала, как время от времени обеспокоенные размолвкой воины перешёптывались между собой, упоминая её имя.
Я отдёрнула полог и спрыгнула наземь, не дожидаясь, пока дозорные выскажут все свои предположения относительно моего укрытия. Говоривший про эльфиек присвистнул и отвесил мне церемонный поклон. По всему было видно, что этот рослый кучерявый воин с луком за спиной был не прочь покрасоваться перед девушками. Я вежливо кивнула и отыскала глазами нашего командира. Эдвин о чём-то переговаривался с главой другого отряда. Нора стояла рядом и теребила в руках длинные перчатки из белой кожи. Её стройная спина показалась мне напряжённой до предела, словно её удерживала натянутая струна.
— Это ненадолго, обычная формальность, — повёл рукой лучник, указывая на наших. — Нужно же проверить, кто приезжает с той стороны Предела.
— Хранители эльфов бывают здесь? — робко спросила я, обводя глазами перекинутый через дорогу мост изящной эльфийской работы.
— Иногда захаживают, — покивал мужчина. — Но не слишком уж часто. До войны, конечно, всё было иначе. А ты та самая, выходит, похищенная эльфами светлая жрица? Видел я того парня, которого они захотели в обмен на тебя… он выглядел намного менее живым, чем ты!
Я внутренне содрогнулась, вспомнив, как Велиор бросился обнимать своего отца и как тот протянул к нему руки, сплошь замотанные бинтами. После этого особенно стыдно было слышать, что меня называли пленницей: я не была ею ни одного дня, разве что те пару часов, когда Лейс тащил меня за собой к хозяину, угрожая кинжалом. Всё остальное время было без преувеличения во сто крат лучше, чем моя прежняя жизнь в таверне или приюте. Эльф, который провёл в Железной крепости несколько долгих недель, вполне мог бы возмутиться таким несправедливым обменом.
— Твои родители попытаются осыпать Солнечных стражей золотом, когда увидят тебя живой и здоровой, — заверил меня лучник и поцокал языком. — А стражи, разумеется, откажутся от подарков.
— Спасение жизней — наш долг, — задрав широкий подбородок, заявила громкая женщина, которую я слышала в самом начале. — Стражи не берут подарков, если находят в лесу заблудившихся детей или вызволяют у дикарей пленников.
На груди у неё сиял лучистый знак капитана Солнечной стражи — такой же был приколот и к мантии Эдвина, но даже и без него было понятно, что эта воительница главная среди дозорных. Он указала на мост и спросила меня:
— Ты знаешь, что здесь произошло в годы войны?
— Откуда ей знать, — весело рассудил её кучерявый коллега. — Ей едва ли шестнадцать!
— Восемнадцать, — поправила его я, расправив плечи и стараясь выглядеть выше. Рядом с рослой стражницей в сверкающих доспехах я казалась, конечно, ребёнком. И уж тем более никто не мог пока догадаться о том, что на самом деле я была уже женщиной, которая ждёт первенца.
— В год, когда произошёл Раскол в церкви, — медленно начала она, разглядывая древние камни, из которых складывалась арка, — Орден Инквизиции повелел снести всё, что было построено эльфами по нашу сторону границы. Эту арку люди и эльфы воздвигли совместно: когда-то вместо дороги здесь протекал ручей, и в нём находили особые камни, которые обладали волшебством перемещения.
— Фокусирующие кристаллы? — переспросила я.
— Вам, магам, виднее — фокусирующие они или ещё какие, — кивнула стражница. — Они ценились одинаково высоко по обе стороны границы, а потому мудрые правители решили разгородить ручей мостом пополам. Чтобы люди и эльфы перестали ссориться из-за добычи. И строители обеих стран воздвигли эту арку и поставили дозорных — присматривать за добычей кристаллов. Прошли столетия, ручей обмелел, а то и вовсе ушёл под землю, камни закончились, а наши народы принялись воевать.
— Долго же ты сказываешь, Айрин, давай я? — вклинился нетерпеливый страж.
— Я вижу, что девушке интересна история, а ты хочешь покрасоваться и пошутить! И наверняка приплетёшь сюда какую-нибудь пошлость, как в прошлый раз, когда приезжала пожилая настоятельница из церкви, — строго сказала капитанша. — Дай мне закончить, а сам лучше принеси горячего чаю с мёдом: у неё вон нос красный от холода.
В повозке я действительно слегка подмёрзла без движения, но ездить верхом я не умела, да и учиться этому в моём состоянии и на лесных дорогах, полных кочек, ухабов, поваленных стволов и вылезших из земли корней, Эдвин мне бы не позволил. Приходилось трястись в повозке, превозмогая тошноту и головокружение, теша себя лишь мыслью о том, что совсем скоро мы доберёмся до форта.
— Так вот, генерал Гвинта разослал повсюду своих инспекторов, чтобы те проследили, как идёт разрушение «проклятого наследия» эльфов, а инспекторы, деточка, это такой народ, который сроду не держал в руках не то чтобы меч или посох, а ничего тяжелее бумажки с указом. Простой люд, конечно, остерегается всех этих проверок и инспекций, но запугать малахольными канцелярскими крысами Солнечных стражей — ты же понимаешь, даже звучит смешно! Словом, приехал сюда такой вот хлыщ, стал под аркой и говорит, мол, немедля берите кирки, молоты и ломы и разбивайте эту эльфийскую хрень к демонам собачьим. А Стражи вокруг стоят и посмеиваются: сам ломай, раз тебе надо, а нам постройка очень даже нравится, а особенно тёплая дежурка с камином и эльфийскими свечками, что заряжаются лунным светом, а после светят цельную неделю без перерыва и без дыма.
Я приняла из рук кучерявого горячую чашку и услышала обещание по-быстрому показать внутреннее убранство поста дозорных. Чай приятно обжигал губы и был нестерпимо сладким. Уже после двух глотков мне стало так хорошо, словно и не было нескольких часов утомительной дороги.
— И вот стоит и вещает, а тут с самого верха возьми да и отвались кирпич. Тяжёленький эльфийский кирпичик килограммов в пять, если не больше. И инспектору точно в темечко — бац. Вот и сказочке конец, больше никого не присылают уж лет десять. Но кирпич мы на место приладили на случай, если кто-то опять приедет. — И капитанша указала мне место в арке, где чуть выступал из общей кладки злополучный камень.
— Очень познавательно, — засмеялся лучник, который наверняка слышал эту историю уже далеко не в первый раз, да и сам умел поведать её на несколько ладов. — Только мне рассказывали совсем другую версию. Пойдём, покажу тебе башню, оттуда и город видно!
Её отчаянный голос вдруг прервался, и женщина схватилась за горло. Я успела заметить, как капитан произнёс короткое и резкое заклинание безмолвия. Теперь Нора не могла ни говорить, ни колдовать, только с трудом хватала ртом воздух и пыталась откашляться.
— Мы — отряд, и мы принесли друг другу клятвы, Нора, — громко сказал капитан. — Не нарушай их и не вынуждай меня их нарушать!
Рик и воин, что сидел сбоку от Норы, попытались усадить её обратно и успокоить, но она яростно вырвалась и бросилась к двери. По правде говоря, мне хотелось сделать то же самое: я чувствовала на себе пристальные взгляды. Да, я была для отряда Солнечных стражей чем-то вроде особого задания, но теперь именно я, вне всякого сомнения, стала причиной размолвки в отряде. И в том, что отважная и слишком горячая стражница вспылила и убежала совсем одна во тьму позднего вечера, виновата была тоже я.
— Я верну её, — быстро сказал Рик, одним движением перепрыгивая скамейку и край стола, но командир отряда остановил его.
— Останься, я сам, — и он коснулся моей руки. — Не вздумай переживать, Сония.
Так я осталась наедине с озадаченными воинами и взволнованным Риком. Нет, с моей душой определённо случились какие-то изменения: если раньше грубые слова не достигали своей цели, проскальзывали мимо ушей, как жужжание мух в таверне, то сейчас Нора ударила именно туда, где всё было зыбко и ужасно болело. Будь мой разум покрепче, я бы в первую очередь призадумалась о том, что эта женщина ради общего дела отряда побывала в крепости у инквизиторов и рисковала своей жизнью, чтобы спасти незнакомого ей колдуна. Она вместе со всеми скакала два дня через лес, чтобы совершить обмен, за который Орден и Высший совет немедленно приговорил бы весь отряд к повешению или сожжению на костре. Но нет, меня пронзили слова о том, что она посчитала шуткой предстоящую свадьбу своего командира, а меня почти обозвала непотребной девкой, предавшей свой народ. В её словах скрывалась доля правды, а оттого было невыносимо больно и стыдно.
Воины, которых я помогала лечить, а также маг Рикард старались сказать мне что-то поддерживающее, но суть их слов сводилась к тому, что Нора, разумеется, не собиралась огорчать меня или капитана, а лишь вспылила, не рассчитав ущерба от своего вредного характера. Если бы не моё сокровенное знание о будущем ребёнке, я бы не раздумывая покинула стоянку и ушла в лес. И шла бы до тех пор, пока не стала добычей диких зверей или жестоких обитателей междумирья. Но теперь мне было страшно навредить новой маленькой жизни, что зародилась во мне, и я изо всех сил сдерживала даже слёзы обиды. Я сидела у догорающего камина, подтянув колени к самому подбородку, и ждала только одного — чтобы поскорее скрипнула тяжёлая дверь и вернулся Эдвин.
Мне было трудно разобраться в том, что я испытывала рядом с ним: слишком сильной ещё была боль расставания с некромантом, слишком остро мне не хватало сейчас наших разговоров с Гаэласом, когда мы смотрели друг в друга — и смешивались языки, жесты, взгляды — и мы понимали друг друга. Наверное, Эдвин Сандберг сейчас удерживал меня по эту сторону живого мира, иначе я бы потеряла опору и провалилась в бездонное отчаяние. Но это было не всё… Мне нравилось, когда он держал меня за руку и когда обнимал за плечи. Его сила и жаркое, живое тепло, его уверенный голос, когда он читал исцеляющие заклинания или отдавал команды отряду. И то, что Солнечные стражи (кроме Норы, конечно) как-то сразу, с первых же мгновений, считали его — моим женихом. А меня — его невестой. Будто мы и вправду на время нашего путешествия по Ничейным землям стали персонажами одной из старых сказок об эльфийской принцессе и прекрасном рыцаре-страже.
***
— Нора любит тебя? — не спросила, а почти утвердительно прошептала я, когда мы с капитаном вновь остались наедине рядом с мерцающими углями.
— Нет, это другое, — покачал головой Эдвин и ласково обнял меня за плечи. — Долгое время она была единственной девушкой в отряде, а потому привыкла, что всё внимание обращено в её сторону. У неё отважное сердце. Поверь, всё, что она наговорила, было сказано не для того, чтобы унизить тебя. Ей трудно принять какие-либо изменения в личной жизни одного из нас.
— Вы когда-нибудь были близки с ней? — шёпотом спросила я, боясь пошевелиться.
— Никогда, — чуть улыбнулся Эдвин. — И никто из наших ребят не был с нею. И всё же она ревнует. Меня и всех остальных. Случись Рику или Акселю найти себе невесту, было бы ровно то же самое.
— Почему Солнечные стражи так неохотно заводят семью? — Я обернулась и теперь смотрела в его глаза, казавшиеся тёмно-синими в полумраке. Где-то в самой их глубине тлели угли камина.
— Наш долг охранять границы — видимые и невидимые. Семья крепко связывает с миром живых, и такой страж начинает бояться смерти. Начинает скучать по супруге или детям, а оттого хуже исполняет свой долг. Но всё-таки жениться нам не запрещено.
Я молчала, разглядывая его лицо: тёмно-рыжие брови, нос и чуть поросшие щетиной щёки, губы, которые сегодня утром (а кажется — так давно) коснулись моих губ.
— Что будет, если я соглашусь? — прошептала я. — Что будет со мной? Ведь моя дочь, она родится наполовину эльфом. Или же мне надо будет… избавиться от неё?
Стоило мне только вымолвить эти ужасные слова, как горло перехватило и из глаз покатились горячие слёзы. Эдвин непонимающе нахмурился и тут же вытер большими пальцами мои щёки.
— Ты о чём, Сония? Разумеется, ты родишь её. Это ведь ребёнок, как ты могла подумать!
— Но как?.. — всхлипнула я.
— Как это будет происходить, я тебе расскажу ближе к делу, — он покачал головой, всё ещё негодуя от моего высказывания. — А что касается генетики, то внешне она будет выглядеть как обычная человеческая девочка. Если женщина из людей рожает от эльфа, то никакие внешние эльфийские признаки у детей не проявляются.
— Внешние? — переспросила я и сама нашла его руки. — А дар?
Эдвин взял мои пальцы в свои.
— Как повезёт, — честно ответил он. — Шансы унаследовать дар от матери или от отца примерно равные. Байки о том, что все полукровки обладают только тёмным даром, — лишь болтовня, которую сочинили сторонники Ордена Инквизиции. Бывают случаи, что при смешении крови дар и вовсе не проявляется. И они нередки, поверь мне. Я изучил немало книг и письменных свидетельств, копаясь в библиотеке Вестенской академии.
— Мне страшно, — призналась я еле слышно. — Я словно стою на краю, а пропасть — с обеих сторон.
— Ты не упадёшь, Сония, — улыбнулся он. — Я не позволю этого. Не для того я искал тебя так долго, чтобы теперь отпустить твои руки.
— Ты не понимаешь, что делаешь. Это ведь уже не просто приключение или авантюра со спасением принцессы. Это навсегда. На всю жизнь.
— То есть, — он взволнованно вздохнул, сжимая мои ладони, — ты согласна?
— Да, — просто сказала я.
Он долго смотрел в мои глаза, и я была уверена, что ему хочется поцеловать меня. Это сияло в его взгляде, и я видела, как дрогнули его губы, но всё-таки он сдерживался до тех самых пор, пока я не шевельнулась и не опустила ресницы. Мне казалось, он ждал какого-то подтверждения моему согласию или того, чтобы я выдала хоть чем-нибудь свои истинные чувства. А я не могла выпутаться из паутины околдовавшей меня зимы и открыться ему так быстро. Это не были сомнения, но я всё ещё находилась под действием эльфийских чар, а особенно после того, как узнала о дочери.
— Как только вернёмся, сразу начнём готовиться к свадьбе, — уточнил он и пригладил маленькие пряди волос возле моих ушей.
— Да, — повторила я и тихо кивнула.
И только тогда он поцеловал меня долгим и жарким поцелуем, словно хотел пообещать, что и с эльфийским колдовством готов сразиться ради меня. Что мы вместе справимся с уже отступающей зимой.
Глава 20
— А что у вас в повозке? — прямо над моим ухом, если не считать тонкой кожаной перегородки, спросил громкий женский голос.
— Эльфийские девственницы для Высшего совета? — пошутил незнакомый мужской голос.
Так я узнала, что мы прибыли в дозорный пункт Солнечных стражей, от которого до города было уже рукой подать — не больше часа пути. Я думала, что Нора не замедлит высказать в мою сторону что-нибудь малоприятное. После вчерашнего инцидента она отмалчивалась и держалась на расстоянии от всего отряда. Когда мы покидали лесной приют, я видела только мелькнувшую между сосен алую мантию стражницы и её туго заплетённую тёмную косу на спине. Ещё на рассвете Эдвин и белобрысый Аксель заготовили порцию дров и сложили их сушиться возле очага, на всякий случай принесли воды и заполнили ею кувшины, стоящие с краю стола, собрали все пустые горшки и фляги и погрузили их в повозку. Рик и двое других стражей вычистили и накормили коней, а я вымыла все кружки и тарелки и расставила их на полках, где они стояли до нашего приезда. Всё это время Нора была где-то снаружи, и я слышала, как время от времени обеспокоенные размолвкой воины перешёптывались между собой, упоминая её имя.
Я отдёрнула полог и спрыгнула наземь, не дожидаясь, пока дозорные выскажут все свои предположения относительно моего укрытия. Говоривший про эльфиек присвистнул и отвесил мне церемонный поклон. По всему было видно, что этот рослый кучерявый воин с луком за спиной был не прочь покрасоваться перед девушками. Я вежливо кивнула и отыскала глазами нашего командира. Эдвин о чём-то переговаривался с главой другого отряда. Нора стояла рядом и теребила в руках длинные перчатки из белой кожи. Её стройная спина показалась мне напряжённой до предела, словно её удерживала натянутая струна.
— Это ненадолго, обычная формальность, — повёл рукой лучник, указывая на наших. — Нужно же проверить, кто приезжает с той стороны Предела.
— Хранители эльфов бывают здесь? — робко спросила я, обводя глазами перекинутый через дорогу мост изящной эльфийской работы.
— Иногда захаживают, — покивал мужчина. — Но не слишком уж часто. До войны, конечно, всё было иначе. А ты та самая, выходит, похищенная эльфами светлая жрица? Видел я того парня, которого они захотели в обмен на тебя… он выглядел намного менее живым, чем ты!
Я внутренне содрогнулась, вспомнив, как Велиор бросился обнимать своего отца и как тот протянул к нему руки, сплошь замотанные бинтами. После этого особенно стыдно было слышать, что меня называли пленницей: я не была ею ни одного дня, разве что те пару часов, когда Лейс тащил меня за собой к хозяину, угрожая кинжалом. Всё остальное время было без преувеличения во сто крат лучше, чем моя прежняя жизнь в таверне или приюте. Эльф, который провёл в Железной крепости несколько долгих недель, вполне мог бы возмутиться таким несправедливым обменом.
— Твои родители попытаются осыпать Солнечных стражей золотом, когда увидят тебя живой и здоровой, — заверил меня лучник и поцокал языком. — А стражи, разумеется, откажутся от подарков.
— Спасение жизней — наш долг, — задрав широкий подбородок, заявила громкая женщина, которую я слышала в самом начале. — Стражи не берут подарков, если находят в лесу заблудившихся детей или вызволяют у дикарей пленников.
На груди у неё сиял лучистый знак капитана Солнечной стражи — такой же был приколот и к мантии Эдвина, но даже и без него было понятно, что эта воительница главная среди дозорных. Он указала на мост и спросила меня:
— Ты знаешь, что здесь произошло в годы войны?
— Откуда ей знать, — весело рассудил её кучерявый коллега. — Ей едва ли шестнадцать!
— Восемнадцать, — поправила его я, расправив плечи и стараясь выглядеть выше. Рядом с рослой стражницей в сверкающих доспехах я казалась, конечно, ребёнком. И уж тем более никто не мог пока догадаться о том, что на самом деле я была уже женщиной, которая ждёт первенца.
— В год, когда произошёл Раскол в церкви, — медленно начала она, разглядывая древние камни, из которых складывалась арка, — Орден Инквизиции повелел снести всё, что было построено эльфами по нашу сторону границы. Эту арку люди и эльфы воздвигли совместно: когда-то вместо дороги здесь протекал ручей, и в нём находили особые камни, которые обладали волшебством перемещения.
— Фокусирующие кристаллы? — переспросила я.
— Вам, магам, виднее — фокусирующие они или ещё какие, — кивнула стражница. — Они ценились одинаково высоко по обе стороны границы, а потому мудрые правители решили разгородить ручей мостом пополам. Чтобы люди и эльфы перестали ссориться из-за добычи. И строители обеих стран воздвигли эту арку и поставили дозорных — присматривать за добычей кристаллов. Прошли столетия, ручей обмелел, а то и вовсе ушёл под землю, камни закончились, а наши народы принялись воевать.
— Долго же ты сказываешь, Айрин, давай я? — вклинился нетерпеливый страж.
— Я вижу, что девушке интересна история, а ты хочешь покрасоваться и пошутить! И наверняка приплетёшь сюда какую-нибудь пошлость, как в прошлый раз, когда приезжала пожилая настоятельница из церкви, — строго сказала капитанша. — Дай мне закончить, а сам лучше принеси горячего чаю с мёдом: у неё вон нос красный от холода.
В повозке я действительно слегка подмёрзла без движения, но ездить верхом я не умела, да и учиться этому в моём состоянии и на лесных дорогах, полных кочек, ухабов, поваленных стволов и вылезших из земли корней, Эдвин мне бы не позволил. Приходилось трястись в повозке, превозмогая тошноту и головокружение, теша себя лишь мыслью о том, что совсем скоро мы доберёмся до форта.
— Так вот, генерал Гвинта разослал повсюду своих инспекторов, чтобы те проследили, как идёт разрушение «проклятого наследия» эльфов, а инспекторы, деточка, это такой народ, который сроду не держал в руках не то чтобы меч или посох, а ничего тяжелее бумажки с указом. Простой люд, конечно, остерегается всех этих проверок и инспекций, но запугать малахольными канцелярскими крысами Солнечных стражей — ты же понимаешь, даже звучит смешно! Словом, приехал сюда такой вот хлыщ, стал под аркой и говорит, мол, немедля берите кирки, молоты и ломы и разбивайте эту эльфийскую хрень к демонам собачьим. А Стражи вокруг стоят и посмеиваются: сам ломай, раз тебе надо, а нам постройка очень даже нравится, а особенно тёплая дежурка с камином и эльфийскими свечками, что заряжаются лунным светом, а после светят цельную неделю без перерыва и без дыма.
Я приняла из рук кучерявого горячую чашку и услышала обещание по-быстрому показать внутреннее убранство поста дозорных. Чай приятно обжигал губы и был нестерпимо сладким. Уже после двух глотков мне стало так хорошо, словно и не было нескольких часов утомительной дороги.
— И вот стоит и вещает, а тут с самого верха возьми да и отвались кирпич. Тяжёленький эльфийский кирпичик килограммов в пять, если не больше. И инспектору точно в темечко — бац. Вот и сказочке конец, больше никого не присылают уж лет десять. Но кирпич мы на место приладили на случай, если кто-то опять приедет. — И капитанша указала мне место в арке, где чуть выступал из общей кладки злополучный камень.
— Очень познавательно, — засмеялся лучник, который наверняка слышал эту историю уже далеко не в первый раз, да и сам умел поведать её на несколько ладов. — Только мне рассказывали совсем другую версию. Пойдём, покажу тебе башню, оттуда и город видно!
