Но Ифии не хотелось думать, что с ней самой может что-то случиться, и к тому же она желала взять малыша на руки и прижать его к своей груди.
- Моран, - произнесла Ифия в глаза своей сиэ. – Его зовут Моран. Отныне и впредь это его имя, – с нажимом сказала она.
- Не рано ли? – Далла выгнула бровь и скрестила руки на груди. – По правилам малыша должна назвать молочная мать. Так велит обычай, Ифия, и …
- И ты будешь звать его Моран, - отрезала Ифия.
Сестре это не понравилось. Она уже открыла рот и сделала вдох, чтобы возразить, но остановилась, глядя в блеснувшие недовольством карие глаза Ифии. Та лишь довольно улыбнулась и слабо кивнула, принимая благоразумное молчание Даллы. Женщина была абсолютно уверена, что сейчас сиэ невероятно зла. Но ей было всё равно. Сейчас другие заботы, нет времени выяснять, кто прав, а кто – нет.
Турн несколько ликов назад отправил весточку в край Воды, пригласив своих близких, с которыми разлучил давным-давно ритуал Йанри, на праздник рождения. Скоро должны прибыть гости. И требуется их где-то разместить. Гостевые покои уже застелил и подготовил Турн: по обычаю, глава семьи всегда это делает. А вот остальных арди уложить негде. Немного поразмыслив и наблюдая за тем, как Далла кормит Морана, Ифия решила развернуть шатры в саду и положить рядом с каждым по два осветительных кристалла, чтобы они напитались светом до заката.
Не успела она составить план работы, как в дверь постучали. Ифия заметила, как нервно копошится кровница, и выставила раскрытую ладонь в её сторону, жестом велев не вставать, убеждая сидеть на месте и не отвлекаться. Сама пошла встречать гостей. Она была готова к тому, что придётся сильно постараться, чтобы выполнить всю полагающуюся работу. Испуг всё же закрался в её мысли, а голова ненадолго предательски закружилась.
К вечере было всё готово. Деревья в саду увешаны гирляндами из кристаллов, вокруг летали ночные светлячки и медленно тускнели, взмывая ввысь, яркие искры. Холодало. Арди тянули ладони к танцующему огню, а некоторые пели.
Песнь о рождении была красивой и приятной. Мелодичные голоса в унисон плавно произносили слова благодарности за новую жизнь, восхваляли Ифию и Турна Траваж, желали им здоровья и процветания, а Морану, их сыну, предвещали удачу и счастье. Родители сидели невдалеке, укутавшись в одно широкое вязанное одеяло. Они слушали эту песнь и улыбались. Оба очень устали за то время, пока готовились к встрече гостей. Но сейчас можно отдохнуть и принять поздравления. Ифия положила голову ему на плечо и потёрлась щекой. Турн с нежностью погладил её по загорелой коже на руке и поцеловал в рыжую макушку, довольно улыбнувшись. Вот и свершилось: у него есть наследник. Стоило отказаться от силы, от полномочий – от всего на свете ради возможности иметь ребёнка.
- Рада приветствовать счастливых родителей, - раздался впереди звонкий женский голос. Тон был надменным и непочтительным.
Арди постепенно замолчали, и песня сменилась перешёптываниями. Все смотрели на среброкожую ардийку со светящейся татуировкой в виде морской волны на щеке. Она шла, словно пава – плыла, медленно и величаво шествуя меж рядов простых смертных. Именно такими она их считала. С тех пор как Турн в последний раз видел эту надменную служительницу храма, её мнение о народе нисколько не поменялось. Она показывала его всем своим существом, даже сейчас презрительно оглядывая снизу-вверх очередного ардийца, который не спешил уступать дорогу. Но никто, ни единая душа в Ардии не посмела никогда бы возразить Торай. И Торай Воды никто перечить не стал.
- Благодарю, Лавна. - Турн обнадёживающе кивнул удивлённой Ифии и встал, заботливо укрыв смуглое плечо жены частью одеяла. Он распрямился и приосанился, демонстрируя свою воинскую стать. Она за долгие годичные циклы никуда не исчезла. Впрочем, как и отчаянная смелость. – Не думал, что увижу тебя в своём доме когда-нибудь, - громыхнул он, опустив голову и посмотрев в синие глаза ардийке. Губы тронула довольная улыбка – Торай выглядела рядом с ним, теперь уже простым магом без привилегий, словно ребёнок, трепещущий перед одним видом рослого арди, который на две головы выше и на целую дахану шире в плечах. Истинный байсар!
Турн видел во взгляде Лавны недовольство, даже неприкрытую злобу. И ещё шире улыбнулся: он даже теперь выглядит намного сильнее её.
- Что, даже в жилище не пригласишь? – язвительно спросила ардийка, откинув полы плаща назад и мотнув головой, отчего хвост из иссиня-чёрных волос, затянутый на макушке, слабо колыхнулся. – Настолько отошёл от приличий, что даже совесть тебе не указ? Знала бы об этом Кироса... Она бы не пощадила тебя.
- С чего ты взяла, что она не знает? – ухмыльнулся Турн.
- Ох, Турн… Ты играешь с опасной силой, - нравоучительно произнесла Лавна. – С богами играешь, с Вахди. Бросая вызов им, ты обрекаешь своих близких на муки.
Заявление прозвучало как угроза. И Турн её воспринял. Он напрягся, стиснул кулаки, отчего костяшки захрустели. Взгляд стал злым, ноздри вздулись, губы потемнели, сжавшись в полоску. Мгновение, и никакая магия не поможет Лавне. Её голова будет лежать отдельно от тела уже через фозу .
- Мы благодарим за визит, Лавна, - вмешалась Ифия встав с места. Она тронула мужа за локоть и подошла вплотную, прильнув к нему. Ростом она была даже ниже Торай Воды на полголовы, однако смелости в ней не меньше, чем в самом Турне. – Но принять тебя нам не велит честь. Ты гостья, но ведёшь себя, словно безумный алака. Устыдись.
Все вздрогнули от слов Ифии. Турн обвёл взглядом арди. Всё же благоразумие возобладало над самодовольством. Он одёрнул жилет, скользнул пальцами по яшмовым длинным пуговицам и кашлянул пару раз в кулак.
- Пройдём в дом, Лавна, - бросил он недовольно. – Я приму тебя, как и велит обычай. – И пошёл с Торай Воды к крыльцу.
Он провёл полагающийся ритуал в полной тишине: снял сапоги с ног Лавны, омыл стопы розовой водой из лепестков луноликой ваны и устелил свою кровать для неё. Сам уже принял решение поспать в одном из шатров – он предназначался для его молочной матери, но она сильно захворала и не прибыла на праздник.
Ифия последовала примеру иррам: решила благоразумно смолчать. Просто уставила стол яствами и напитками и села. Держалась она плохо – почти не скрывала своей неприязни к Торай. А когда та бросала взгляды на колыбель, то и вовсе скрипела зубами от вскипающей в груди ненависти.
Лавна встала со скамьи. Ифия дёрнулась и поспешила подняться следом, но Турн предостерегающе взял её за запястье и усадил обратно. Сам же смотрел на то, как Лавна медленно двигается по направлению к колыбели. Он мысленно отругал себя, что не стал задерживать Даллу перед походом в храм для молитвы. Нужно было приковать её к колыбели цепями, тогда бы она и близко не подпустила Торай Воды к ребёнку.
Лавна откинула полу плаща, расстегнула карман на жилете и достала оттуда белый цветок с нежными лепестками. Турн вздрогнул. Кармильная румия… Растение, пропитанное древней магией для выявления зла в ардийской душе. Вот теперь глава семьи разозлился не на шутку. И сейчас даже Ифия не могла бы его успокоить. Она схватила его за руку, но он с лёгкостью вырвался из цепких пальцев и, едва не перевернув стол, быстро подошёл к колыбели. Оторвать голову Торай Воды сейчас было самым лучшим решением. Турн не слышал предостерегающего оклика иррам. Он вообще ничего не слышал, потому что слух заглушил стук собственного сердца.
- Не смей! – он схватил Лавну за горло. Она всхлипнула. Ноги её медленно поднимались от пола – сила байсара огромна, и такую хлипкую ардийку он одной рукой поднимет без труда и придушит.
Предательство веры – вот что он совершал. Татуировка на щеке Торай Воды засветилась. В бессилии царапая его руку, она шевелила губами. Запахло паленым. Запястье пронзила боль, магия прожигала плоть и кожу. Но Турн лишь сильнее сжал пальцы.
Его оттаскивали восемь арди. Он не сразу почувствовал их хватку на своих плечах и корпусе. Смотрел, как угасает жизнь в глазах Лавны. Постепенно сознание прояснилось, и наполненный тревогой и слезами голос Ифии пробился сквозь завесу рассеивающейся глухоты.
Турн отпустил Торай и позволил гостям отвести его в противоположный угол. Он даже не сопротивлялся, лишь молча сверлил взглядом кашляющую и хрипящую Лавну, которая пыталась встать с дощатого пола.
- С тебя станется, Турн, - прохрипела она, не убирая пальцев от горла. – Провидец не смолчал. Я явилась сюда по его воле, он оповестил о рождении ребёнка Симеокова рода. Мальчик унаследовал его силу, и то, что ты вопреки правилам решил прервать мою жизнь, защищая его от уготованной участи – смерти… - Она озлобленно посмотрела сначала на Ифию, а затем на Турна, и закончила: - говорит о том, что ты знаешь о его будущей силе! Как только румия почернеет, я снесу тебе голову!
С этими словами она нагнулась и подняла цветок нежно белого цвета с золотистым стеблем и листьями и положила его в колыбель рядом с младенцем.
- Откройся таинству цветка и покорись своей природе. Яви мне силу Тёмного, - прошептала она, коснувшись ладонями бортика и подавшись вперёд. Время словно замерло. Лавна потянулась за клинком на поясе.
Турн рванулся, но его удержали. Он кричал, умолял, пытался освободиться, но ничего не мог сделать.
- Он не Симеокова рода! Сжалься! То лишь младенец! Я его отец, а Ифия – мать ему! Нет в нас крови Падшего и не было! Око ошиблось! Не гневи Вахди, уймись!
- Провидец безгрешен и глас его неумолим, - бесчувственно сказала Лавна.
Турн взвыл от безысходности. Это его первенец, и уже сегодня он может погибнуть от слепой веры Торай. Стоявшая рядом Ифия безвольно упала на пол. Слух резанул звук упавшего тела. Её попытались привести в чувство, но она не шевелилась. Лицо её побледнело. Он рванулся к своей иррам, но и коснуться её Турну не позволили – продолжали держать.
- Провидец не мог ошибиться! – внезапно Лавна закричала и заметалась по комнате. – Он никогда не лжёт!
Она вернулась к колыбели, перехватила кинжал в другую руку и занесла её над ребёнком. С бешеным криком ярости Торай опустила оружие, но острие не успело коснуться нежной бежево-серебристой кожи.
Лавну схватили и выбили клинок. Она кричала как обезумевшая, пыталась добраться до ребёнка, но её оттаскивали к двери. Гость почитаем и уважаем в доме, но, если он собирается совершить убийство – превращается во врага. Этого жители допустить не могли.
Турн сидел на полу, обняв ослабшую иррам и прижав к себе. Теперь не было рук арди на его плечах, никто не удерживал его. Ифия размеренно и тихо дышала, постепенно возвращаясь в сознание. Как только её глаза открылись, слёзы скорби потекли по щекам, и она вцепилась в жилет Турна.
- Успокойся, уйми свой плач, иррам, - Турн гладил её по рыжим волосам и уговаривал не поддаваться эмоциям. Но она не могла успокоиться.
Младенческий крик и покачивание колыбели заставили её нутро встрепенуться. Она попыталась встать, но не смогла. Простонав и прижав ладони к своим вискам, Ифия взмолилась и возблагодарила Киросу за спасение ребёнка.
- Отныне и впредь тебе не рады в Туариме! - громыхнул Турн, посмотрев на Торай Воды. – Весть о твоём святотатстве в этом доме разлетится по всему краю! Ты – нежеланный гость даже в храме Земли! Уж я позабочусь.
- Это не тебе решать, немощный алака! – разъярилась Лавна. – Ты больше не Торай! Ты больше не Её маг! Ты – никчёмный земледелец! Вы все…
Несколько ударов по лицу крепкими кулаками байсаров заставили Лавну сжаться и закричать. Турн был не рад тому, что в его жилище устроили расправу над высшим магом. Но как-то же нужно закрыть рот непокорной ардийке, чтобы она не смела больше поносить жителей Туарима.
Внезапно дверь дома распахнулась с такой силой, что треснула и покосилась. Все арди мигом отступили к стенам, вжавшись в них подобно трусливым детенышам каарши, местной дикой собаки. Турн и сам обнял крепче иррам. Сейчас он видел тех, кому весь Ардос обязан процветанием и миром – Вахди.
Лавна скорчилась от мучений, рухнула на пол, выгнулась и задёргалась в судорогах. Из её тела выплывала туманом дымка, плавно двигаясь по направлению к Ладии, Вахди Воды, которая замерла на пороге, вытянув раскрытую ладонь вперёд. Её лицо слабо светилось, а татуировки на древнем языке просвечивали под тонким голубым платьем. Синие глаза наливались праведным гневом под густыми чёрными бровями. В волосах цвета морской волны замелькали перламутровые линии первородной магии.
Кироса стояла рядом. Она бросила вопросительный взгляд на Турна.
«Ты цел, Турн? Твоя рука… Она требует лечения?» - прозвучал в мыслях тревожный голос Вахди. Молча склонив голову, Турн дал понять, что с ним всё хорошо. Кироса улыбнулась. И стоило ей сделать первый шаг, на подоле сарафана появился и исчез рисунок растрескавшейся тверди. В волосах землистого цвета, собранных в две косы по бокам, мелькнули яркие светло-коричневые пряди, а потом исчезли. Радужка глаз потемнела, став почти чёрной.
Она подошла к Турну и Ифии и присела на корточки. Ифия бросила напряжённый взгляд на мужа. Он обнадёживающе положил ладони на её плечи и кивнул. Не стоит бояться. Если и явилась Кироса в дом, то не затем, чтобы наказать свой народ. Но на лице иррам всё равно мелькнула тень тревоги. Турн понимал её опасения, но сам не боялся нисколько.
Кироса прикоснулась к голове Ифии. Та прикрыла глаза и облегчённо выдохнула. Турн наблюдал, как целительная магия Вахди перетекает в тело его жены. Всё время Кироса улыбалась, и эта улыбка была по-матерински нежной, заботливой и любящей. Когда лечение закончилось, Кироса поднялась и направилась к колыбели.
«Я позабочусь о нём, Турн, - вновь мысленно успокоила она. - Мы все о нём позаботимся».
Турн закрыл глаза и улыбнулся. Сейчас можно дать волю слезам. Покровительство Вахди над ребёнком – это великая честь, которой за множество годичных циклов не удостаивался никто из арди. Если уж сама Кироса возжелала стать кровницей, то первенца ждёт великая судьба.
Ладия взмахнула рукой, развернулась и направилась к выходу. Лавна хрипло выдохнула и попыталась подняться. Лицо её посерело и весь вид говорил о том, что из неё едва не выдрали душу вместе с костями. Она шептала сорванным голосом слова мольбы и протягивала руки по направлению к Турну. Но тот лишь отрицательно покачал головой. Он помогать не станет. Торай Воды растворилась в сотворённой дымке перемещения. Она не сама её создала – Ладия постаралась. Её забрали в край Воды, Лариим, для продолжения беседы, которая – Турн уверен – будет весьма неприятной и болезненной.
Кироса ушла последней. Она коснулась пальцами развороченной двери, и та стала восстанавливаться. Сошлись и исчезли трещины, выпрямились погнутые петли. Вахди обернулась, скользнула любящим взглядом по Турну и Ифии и прикрыла дверь.
…А румия продолжала лежать в колыбели. Она сияла невинной белизной снаружи. Нежные лепестки теребил прохладный ночной ветерок, который залетал в открытые ставни. Но внутри… чернота выжгла сердцевину цветка - лишь пепел остался от скрученных лепестков.
Пусть душа у Морана действительно была чистой, но вот его сердце …
- Моран, - произнесла Ифия в глаза своей сиэ. – Его зовут Моран. Отныне и впредь это его имя, – с нажимом сказала она.
- Не рано ли? – Далла выгнула бровь и скрестила руки на груди. – По правилам малыша должна назвать молочная мать. Так велит обычай, Ифия, и …
- И ты будешь звать его Моран, - отрезала Ифия.
Сестре это не понравилось. Она уже открыла рот и сделала вдох, чтобы возразить, но остановилась, глядя в блеснувшие недовольством карие глаза Ифии. Та лишь довольно улыбнулась и слабо кивнула, принимая благоразумное молчание Даллы. Женщина была абсолютно уверена, что сейчас сиэ невероятно зла. Но ей было всё равно. Сейчас другие заботы, нет времени выяснять, кто прав, а кто – нет.
Турн несколько ликов назад отправил весточку в край Воды, пригласив своих близких, с которыми разлучил давным-давно ритуал Йанри, на праздник рождения. Скоро должны прибыть гости. И требуется их где-то разместить. Гостевые покои уже застелил и подготовил Турн: по обычаю, глава семьи всегда это делает. А вот остальных арди уложить негде. Немного поразмыслив и наблюдая за тем, как Далла кормит Морана, Ифия решила развернуть шатры в саду и положить рядом с каждым по два осветительных кристалла, чтобы они напитались светом до заката.
Не успела она составить план работы, как в дверь постучали. Ифия заметила, как нервно копошится кровница, и выставила раскрытую ладонь в её сторону, жестом велев не вставать, убеждая сидеть на месте и не отвлекаться. Сама пошла встречать гостей. Она была готова к тому, что придётся сильно постараться, чтобы выполнить всю полагающуюся работу. Испуг всё же закрался в её мысли, а голова ненадолго предательски закружилась.
***
К вечере было всё готово. Деревья в саду увешаны гирляндами из кристаллов, вокруг летали ночные светлячки и медленно тускнели, взмывая ввысь, яркие искры. Холодало. Арди тянули ладони к танцующему огню, а некоторые пели.
Песнь о рождении была красивой и приятной. Мелодичные голоса в унисон плавно произносили слова благодарности за новую жизнь, восхваляли Ифию и Турна Траваж, желали им здоровья и процветания, а Морану, их сыну, предвещали удачу и счастье. Родители сидели невдалеке, укутавшись в одно широкое вязанное одеяло. Они слушали эту песнь и улыбались. Оба очень устали за то время, пока готовились к встрече гостей. Но сейчас можно отдохнуть и принять поздравления. Ифия положила голову ему на плечо и потёрлась щекой. Турн с нежностью погладил её по загорелой коже на руке и поцеловал в рыжую макушку, довольно улыбнувшись. Вот и свершилось: у него есть наследник. Стоило отказаться от силы, от полномочий – от всего на свете ради возможности иметь ребёнка.
- Рада приветствовать счастливых родителей, - раздался впереди звонкий женский голос. Тон был надменным и непочтительным.
Арди постепенно замолчали, и песня сменилась перешёптываниями. Все смотрели на среброкожую ардийку со светящейся татуировкой в виде морской волны на щеке. Она шла, словно пава – плыла, медленно и величаво шествуя меж рядов простых смертных. Именно такими она их считала. С тех пор как Турн в последний раз видел эту надменную служительницу храма, её мнение о народе нисколько не поменялось. Она показывала его всем своим существом, даже сейчас презрительно оглядывая снизу-вверх очередного ардийца, который не спешил уступать дорогу. Но никто, ни единая душа в Ардии не посмела никогда бы возразить Торай. И Торай Воды никто перечить не стал.
- Благодарю, Лавна. - Турн обнадёживающе кивнул удивлённой Ифии и встал, заботливо укрыв смуглое плечо жены частью одеяла. Он распрямился и приосанился, демонстрируя свою воинскую стать. Она за долгие годичные циклы никуда не исчезла. Впрочем, как и отчаянная смелость. – Не думал, что увижу тебя в своём доме когда-нибудь, - громыхнул он, опустив голову и посмотрев в синие глаза ардийке. Губы тронула довольная улыбка – Торай выглядела рядом с ним, теперь уже простым магом без привилегий, словно ребёнок, трепещущий перед одним видом рослого арди, который на две головы выше и на целую дахану шире в плечах. Истинный байсар!
Турн видел во взгляде Лавны недовольство, даже неприкрытую злобу. И ещё шире улыбнулся: он даже теперь выглядит намного сильнее её.
- Что, даже в жилище не пригласишь? – язвительно спросила ардийка, откинув полы плаща назад и мотнув головой, отчего хвост из иссиня-чёрных волос, затянутый на макушке, слабо колыхнулся. – Настолько отошёл от приличий, что даже совесть тебе не указ? Знала бы об этом Кироса... Она бы не пощадила тебя.
- С чего ты взяла, что она не знает? – ухмыльнулся Турн.
- Ох, Турн… Ты играешь с опасной силой, - нравоучительно произнесла Лавна. – С богами играешь, с Вахди. Бросая вызов им, ты обрекаешь своих близких на муки.
Заявление прозвучало как угроза. И Турн её воспринял. Он напрягся, стиснул кулаки, отчего костяшки захрустели. Взгляд стал злым, ноздри вздулись, губы потемнели, сжавшись в полоску. Мгновение, и никакая магия не поможет Лавне. Её голова будет лежать отдельно от тела уже через фозу .
- Мы благодарим за визит, Лавна, - вмешалась Ифия встав с места. Она тронула мужа за локоть и подошла вплотную, прильнув к нему. Ростом она была даже ниже Торай Воды на полголовы, однако смелости в ней не меньше, чем в самом Турне. – Но принять тебя нам не велит честь. Ты гостья, но ведёшь себя, словно безумный алака. Устыдись.
Все вздрогнули от слов Ифии. Турн обвёл взглядом арди. Всё же благоразумие возобладало над самодовольством. Он одёрнул жилет, скользнул пальцами по яшмовым длинным пуговицам и кашлянул пару раз в кулак.
- Пройдём в дом, Лавна, - бросил он недовольно. – Я приму тебя, как и велит обычай. – И пошёл с Торай Воды к крыльцу.
Он провёл полагающийся ритуал в полной тишине: снял сапоги с ног Лавны, омыл стопы розовой водой из лепестков луноликой ваны и устелил свою кровать для неё. Сам уже принял решение поспать в одном из шатров – он предназначался для его молочной матери, но она сильно захворала и не прибыла на праздник.
Ифия последовала примеру иррам: решила благоразумно смолчать. Просто уставила стол яствами и напитками и села. Держалась она плохо – почти не скрывала своей неприязни к Торай. А когда та бросала взгляды на колыбель, то и вовсе скрипела зубами от вскипающей в груди ненависти.
Лавна встала со скамьи. Ифия дёрнулась и поспешила подняться следом, но Турн предостерегающе взял её за запястье и усадил обратно. Сам же смотрел на то, как Лавна медленно двигается по направлению к колыбели. Он мысленно отругал себя, что не стал задерживать Даллу перед походом в храм для молитвы. Нужно было приковать её к колыбели цепями, тогда бы она и близко не подпустила Торай Воды к ребёнку.
Лавна откинула полу плаща, расстегнула карман на жилете и достала оттуда белый цветок с нежными лепестками. Турн вздрогнул. Кармильная румия… Растение, пропитанное древней магией для выявления зла в ардийской душе. Вот теперь глава семьи разозлился не на шутку. И сейчас даже Ифия не могла бы его успокоить. Она схватила его за руку, но он с лёгкостью вырвался из цепких пальцев и, едва не перевернув стол, быстро подошёл к колыбели. Оторвать голову Торай Воды сейчас было самым лучшим решением. Турн не слышал предостерегающего оклика иррам. Он вообще ничего не слышал, потому что слух заглушил стук собственного сердца.
- Не смей! – он схватил Лавну за горло. Она всхлипнула. Ноги её медленно поднимались от пола – сила байсара огромна, и такую хлипкую ардийку он одной рукой поднимет без труда и придушит.
Предательство веры – вот что он совершал. Татуировка на щеке Торай Воды засветилась. В бессилии царапая его руку, она шевелила губами. Запахло паленым. Запястье пронзила боль, магия прожигала плоть и кожу. Но Турн лишь сильнее сжал пальцы.
Его оттаскивали восемь арди. Он не сразу почувствовал их хватку на своих плечах и корпусе. Смотрел, как угасает жизнь в глазах Лавны. Постепенно сознание прояснилось, и наполненный тревогой и слезами голос Ифии пробился сквозь завесу рассеивающейся глухоты.
Турн отпустил Торай и позволил гостям отвести его в противоположный угол. Он даже не сопротивлялся, лишь молча сверлил взглядом кашляющую и хрипящую Лавну, которая пыталась встать с дощатого пола.
- С тебя станется, Турн, - прохрипела она, не убирая пальцев от горла. – Провидец не смолчал. Я явилась сюда по его воле, он оповестил о рождении ребёнка Симеокова рода. Мальчик унаследовал его силу, и то, что ты вопреки правилам решил прервать мою жизнь, защищая его от уготованной участи – смерти… - Она озлобленно посмотрела сначала на Ифию, а затем на Турна, и закончила: - говорит о том, что ты знаешь о его будущей силе! Как только румия почернеет, я снесу тебе голову!
С этими словами она нагнулась и подняла цветок нежно белого цвета с золотистым стеблем и листьями и положила его в колыбель рядом с младенцем.
- Откройся таинству цветка и покорись своей природе. Яви мне силу Тёмного, - прошептала она, коснувшись ладонями бортика и подавшись вперёд. Время словно замерло. Лавна потянулась за клинком на поясе.
Турн рванулся, но его удержали. Он кричал, умолял, пытался освободиться, но ничего не мог сделать.
- Он не Симеокова рода! Сжалься! То лишь младенец! Я его отец, а Ифия – мать ему! Нет в нас крови Падшего и не было! Око ошиблось! Не гневи Вахди, уймись!
- Провидец безгрешен и глас его неумолим, - бесчувственно сказала Лавна.
Турн взвыл от безысходности. Это его первенец, и уже сегодня он может погибнуть от слепой веры Торай. Стоявшая рядом Ифия безвольно упала на пол. Слух резанул звук упавшего тела. Её попытались привести в чувство, но она не шевелилась. Лицо её побледнело. Он рванулся к своей иррам, но и коснуться её Турну не позволили – продолжали держать.
- Провидец не мог ошибиться! – внезапно Лавна закричала и заметалась по комнате. – Он никогда не лжёт!
Она вернулась к колыбели, перехватила кинжал в другую руку и занесла её над ребёнком. С бешеным криком ярости Торай опустила оружие, но острие не успело коснуться нежной бежево-серебристой кожи.
Лавну схватили и выбили клинок. Она кричала как обезумевшая, пыталась добраться до ребёнка, но её оттаскивали к двери. Гость почитаем и уважаем в доме, но, если он собирается совершить убийство – превращается во врага. Этого жители допустить не могли.
Турн сидел на полу, обняв ослабшую иррам и прижав к себе. Теперь не было рук арди на его плечах, никто не удерживал его. Ифия размеренно и тихо дышала, постепенно возвращаясь в сознание. Как только её глаза открылись, слёзы скорби потекли по щекам, и она вцепилась в жилет Турна.
- Успокойся, уйми свой плач, иррам, - Турн гладил её по рыжим волосам и уговаривал не поддаваться эмоциям. Но она не могла успокоиться.
Младенческий крик и покачивание колыбели заставили её нутро встрепенуться. Она попыталась встать, но не смогла. Простонав и прижав ладони к своим вискам, Ифия взмолилась и возблагодарила Киросу за спасение ребёнка.
- Отныне и впредь тебе не рады в Туариме! - громыхнул Турн, посмотрев на Торай Воды. – Весть о твоём святотатстве в этом доме разлетится по всему краю! Ты – нежеланный гость даже в храме Земли! Уж я позабочусь.
- Это не тебе решать, немощный алака! – разъярилась Лавна. – Ты больше не Торай! Ты больше не Её маг! Ты – никчёмный земледелец! Вы все…
Несколько ударов по лицу крепкими кулаками байсаров заставили Лавну сжаться и закричать. Турн был не рад тому, что в его жилище устроили расправу над высшим магом. Но как-то же нужно закрыть рот непокорной ардийке, чтобы она не смела больше поносить жителей Туарима.
Внезапно дверь дома распахнулась с такой силой, что треснула и покосилась. Все арди мигом отступили к стенам, вжавшись в них подобно трусливым детенышам каарши, местной дикой собаки. Турн и сам обнял крепче иррам. Сейчас он видел тех, кому весь Ардос обязан процветанием и миром – Вахди.
Лавна скорчилась от мучений, рухнула на пол, выгнулась и задёргалась в судорогах. Из её тела выплывала туманом дымка, плавно двигаясь по направлению к Ладии, Вахди Воды, которая замерла на пороге, вытянув раскрытую ладонь вперёд. Её лицо слабо светилось, а татуировки на древнем языке просвечивали под тонким голубым платьем. Синие глаза наливались праведным гневом под густыми чёрными бровями. В волосах цвета морской волны замелькали перламутровые линии первородной магии.
Кироса стояла рядом. Она бросила вопросительный взгляд на Турна.
«Ты цел, Турн? Твоя рука… Она требует лечения?» - прозвучал в мыслях тревожный голос Вахди. Молча склонив голову, Турн дал понять, что с ним всё хорошо. Кироса улыбнулась. И стоило ей сделать первый шаг, на подоле сарафана появился и исчез рисунок растрескавшейся тверди. В волосах землистого цвета, собранных в две косы по бокам, мелькнули яркие светло-коричневые пряди, а потом исчезли. Радужка глаз потемнела, став почти чёрной.
Она подошла к Турну и Ифии и присела на корточки. Ифия бросила напряжённый взгляд на мужа. Он обнадёживающе положил ладони на её плечи и кивнул. Не стоит бояться. Если и явилась Кироса в дом, то не затем, чтобы наказать свой народ. Но на лице иррам всё равно мелькнула тень тревоги. Турн понимал её опасения, но сам не боялся нисколько.
Кироса прикоснулась к голове Ифии. Та прикрыла глаза и облегчённо выдохнула. Турн наблюдал, как целительная магия Вахди перетекает в тело его жены. Всё время Кироса улыбалась, и эта улыбка была по-матерински нежной, заботливой и любящей. Когда лечение закончилось, Кироса поднялась и направилась к колыбели.
«Я позабочусь о нём, Турн, - вновь мысленно успокоила она. - Мы все о нём позаботимся».
Турн закрыл глаза и улыбнулся. Сейчас можно дать волю слезам. Покровительство Вахди над ребёнком – это великая честь, которой за множество годичных циклов не удостаивался никто из арди. Если уж сама Кироса возжелала стать кровницей, то первенца ждёт великая судьба.
Ладия взмахнула рукой, развернулась и направилась к выходу. Лавна хрипло выдохнула и попыталась подняться. Лицо её посерело и весь вид говорил о том, что из неё едва не выдрали душу вместе с костями. Она шептала сорванным голосом слова мольбы и протягивала руки по направлению к Турну. Но тот лишь отрицательно покачал головой. Он помогать не станет. Торай Воды растворилась в сотворённой дымке перемещения. Она не сама её создала – Ладия постаралась. Её забрали в край Воды, Лариим, для продолжения беседы, которая – Турн уверен – будет весьма неприятной и болезненной.
Кироса ушла последней. Она коснулась пальцами развороченной двери, и та стала восстанавливаться. Сошлись и исчезли трещины, выпрямились погнутые петли. Вахди обернулась, скользнула любящим взглядом по Турну и Ифии и прикрыла дверь.
…А румия продолжала лежать в колыбели. Она сияла невинной белизной снаружи. Нежные лепестки теребил прохладный ночной ветерок, который залетал в открытые ставни. Но внутри… чернота выжгла сердцевину цветка - лишь пепел остался от скрученных лепестков.
Пусть душа у Морана действительно была чистой, но вот его сердце …
