- Не вмешиваться? – предугадала Кироса. Она выступила вперёд и остановилась у самого подъема.
Ладия кивнула. Сиэ понимала её лучше других, потому как сама в тот лик обратилась к ней с требованием оградить Лавну от походов в Туарим. Байсары не прощают такого. Никто из них и не простил. Благо Вахди Земли удалось уговорить Турна на оправдание. Женщина вспомнила, с каким нажимом говорил Торай, как тяжело ему давалось каждое слово, приближающее свободу для Лавны. Он ненавидел её всей душой. И Ладия не сомневалась, что приближённый маг с радостью бы отсёк голову виновной топором – даже голыми руками оторвал, лишь бы свершить месть и успокоиться.
- Румия не почернела? – спросила Вахди Воды. – Лепестки не изменили цвет?
- Она лежала в колыбели, когда я подошла к младенцу, - ответила Кироса. – Снаружи румия девственно чиста. Но внутри – увы нет, сиэ. Но Моран не Тёмный - душа его светла. Симеокова он рода или нет – зла он не совершит.
- Почему вообще не избавиться от проклятых цветов? – встрял Д`хар. – Они не несут ничего, кроме скорби, отчаяния и боли. Зачем продолжать растить их в садах цитадели, если вреда он них больше, чем пользы?
Аарис прав. С его словами Ладия не могла не согласиться. С тех пор как Лавна вывела кармильные румии, от них пользы не больше, чем от снега на дне озера. Но каждое действие к чему-то приводит. И сейчас они привели к этому: новый этап противостояния, новые планы на будущее и ещё более мрачные события ждут впереди. Круг снова начал смыкаться.
- Сэо, пойми мои тревоги, - умоляющим голосом проговорила Ладия, - мне, как и тебе, горестно от того, что приходится поступаться своей гордостью. Мы не для того появились на свет, чтобы скрываться в тени и беречь каждую мысль от хранительницы Семи. Но ещё одной войны Ардос не вынесет. Если в былые времена она помогала нам потому, что была смертной, то сейчас – когда эта ардийка вознеслась в Чертог - само время её не достанет.
- И ты хочешь сказать, что разведение ядовитых кустарников, помилование Торай и весь этот маскарад затеян ради того, чтобы не узнала Высшая? – Иес не выдержал. Он подошел по обыкновению тихо, даже бесшумно, и поставил ногу на ступеньку, при этом пытаясь встретиться взглядом с Ладией.
- Да. Это единственный возможный вариант, дорогой сэо, - подтвердила Вахди Воды.
- Не думала ли ты, капелька, - укоризненно продолжил Охотник, - что она знает и не вмешивается только потому, что Моран не является Тёмным? Ведь если бы был…
- Если бы он был Тёмным, она бы вмешалась раньше, - перебила женщина. – Её выдает неуклонное следование правилам. Всем без исключения: будь то пророчество или же простой совет, старый, как этот мир. Лавна умерла бы ещё до прихода в дом Турна, а всё поселение – сгорело дотла. Но у мальчика более великая судьба, и от Илсир это укрылось. Атаран Турвад заговорила впервые за несколько посличий .
- Что? – Аарис, казалось, окаменел. – И ты молчала? Как давно она вещает? – в голосе послышалась ярость. Сэо снова может принять истинную ипостась.
- С момента рождения Морана, - абсолютно спокойно ответила Ладия. Ей не было дела до того, что Аарис злится. Конечно, она теперь не сможет его остановить, и Керем обязательно набросится на него безо всякого повода. Но Вахди Воды лучше знать, что и как прятать от Хранительницы Семи. Она же постоянно смотрит в будущее.
- Так вот почему весь Халрим зашевелился, - Д`Хар опустил задумчиво голову и потёр пальцами подбородок. Он молчал несколько альрон, после чего встрепенулся и зашагал к выходу. – Я должен отбыть. Немедленно!
- Сэо, а как же Буря-Мать? – спросил Иес, смотря на Вахди, как на безумца.
- Тебе ли не знать, Иес, что она мне не страшна, - сказал Аарис с довольной ухмылкой и распахнул лёгким рывком ворота дворца.
Тут же взорам открылись ужасные события. Деревья наклонились к земле, некоторые уже рухнули на площадь. Кругом обломки ветвей и шавиновые иголки, которые так и норовят залететь внутрь огромной залы. Новый раскат оглушительно загремел, и молния расчертила чёрный клубящийся небосвод рваной линией. Аарис скрылся за стеной дождя, спустившись по ступеням, а позже харский рёв донёсся с небес, которые поглотила буря.
Кироса поспешно вышла из дымки, которая ещё не остыла и не развеялась. Она отправилась в цитадель по тёмному вырубленному в породе коридору. Вахди давно наизусть выучила каждый поворот. Уж сколько посличий прошло с того времени, как всё это прорубалось и возводилось. Отчего-то именно сейчас пришли воспоминания из далёкого прошлого, когда миры только зарождались. Этот контраст между серостью и яркостью Кироса навсегда запомнила. Так неожиданно было создавать что-то своё и в каждый уголок привносить особенности. Она выдохнула и провела пальцами по стенам с острыми мелкими зазубринами. Тут же на подушечках выступила кровь и через фозу ранки затянулись. Древний камень в подземелье никогда не полировался, хотя в самом начале строительства Кирот настаивал на гладкости всех поверхностей. Вахди тогда сурово отказала и с тех пор сэо не настаивал.
За время, подобное бесконечности изменилось очень много. Ардос давно преобразился. Войны, истребления, болезни, неоднократные возрождения народа изменили и самих арди и земли, на которых они живут. Сколького труда стоил мир в Ардии. И теперь всё грозит рухнуть к симеоковым каарши только потому, что предсказало Око.
По словам Аариса, твари Халрима зашевелились. Они и раньше не особо сидели на месте. То и дело патрули улетали в небо и возвращались ополовиненным строем. Но сейчас… Киросе было невероятно жаль стражей, ведь им выпало такое бремя, нести его невероятно трудно. И ещё Книга. Атаран турвад молчала несколько посличий. С того момента, как пал Симеок, она спала. Даже туман перестал течь с её страниц. Но почему сейчас?
Кироса остановилась на середине лестницы, ведущей наверх, в храм, и раскрыла ладонь. На ней заплясали искры и из мелких клубов дымки появилась старая и иссушенная румия. Шипы давно отвалились, а стебель иссох, как и листья. Но лепестки… Они были свежи и белы, будто время их не коснулось, а из сердцевины уже виднелся новый чёрны бутон.
- Онджох кхайнэ, порэнга кхэртэ «Чистая душа, чёрное сердце», - задумалась Кироса, держа кармильную румию перед собой.
Она забрала её после ритуала погребения из дома Турна и с тех пор хранила у себя. Как никто не заметил изменений в цветке – об этом Вахди часто размышляла и постоянно приходила к выводу, что это случайность. В жилище много всего произошло, и плохого, и хорошего. Ни один арди или руат не стал совать свой нос в колыбель. И правильно.
Кироса спрятала в дымке цветок и поднялась по лестнице к самой поверхности. Там она свернула направо и устало села на жёсткую постель в покоях, вперив задумчивый взгляд в стену, снизу-доверху заставленную полками, которые забиты свитками, манускриптами и прочими записями, в том числе и книгами.
Но на месте не сиделось. Вахди встала, скинула с себя сарафан и начала одеваться. Развернула и надела свободную рубаху, поверх неё приталенный жилет; длинную юбку долго примеряла и только после этого обула маленькие короткие сапожки. Она расчесала волосы и высушила магией, потянулась за ножнами с двумя короткими кинжалами… и замерла, глядя на своё отражение в отполированном до блеска нагруднике.
- Эсарра «Ясара», - тут же озвучила догадку Кироса. – Эн`сорку тону танурра ас нирато охви? «Твоих рук дело, праведный голос?» - уважительно обратилась она в пустоту. Никто не ответил, но спину прожгло от пристального взгляда призрака, и показалось, что в разуме эхом пронёсся довольный смешок.
Ясару никто не видел уже очень давно. С тех самых пор, как хранительницей Семи назначили Киамаль, ныне Илсир наречённую. Не по нраву стало праведному голосу, что бесстыдство и жестокость были у Вахди в чести, тогда как праведность, чистота и благоразумие отрицались. Дети Иллахима не сразу поняли свою ошибку, а когда нирато охви покинула обитель и избавилась от своего физического тела, обратившись духом, то они поняли, чем пожертвовали. И жертвуют до сих пор.
«Ты не забыла наш обет, Ясара, - улыбнулась Кироса, приложив руку к груди и прикрыв глаза. – И мы не забыли твой. Моран будет нам другом, братом и верным соратником. Я обещаю. Мы всё исправим, нирато охви. По крайней мере, постараемся». – Она искренне верила, что сможет сдержать слово, как и остальные осаи. В противном случае Ардос погрузится во тьму на долгие отлики или даже рароны и не будет конца и края Мраку. Вот только бы всё получилось.
Покровительница вздохнула, вышла из покоев и отправилась в храм, чтобы подготовиться к приходу арди. Женщина вышла в пустую залу из-за своей статуи и тихо прикрыла потайную дверь. Проход исчез – швы сошлись землёй, а мелкий песок, который осыпался вниз, поглотил витиеватый рисунок на мраморных плитах.
Из пространственных карманов рядом с колоннами появились и тут же исчезли байсары. Стража как всегда начеку. Ни единого лика не прошло без пристального наблюдения воинов и хранения спокойствия. Нет, Кироса никогда не оберегала себя, как и остальные Вахди. Она улыбнулась: ещё остались те, кто думают, что охрана в храме нужна для подавления возможных мятежей и недовольства. Глупые, неразумные ардийцы… Женщина даже рассмеялась, остановившись у одной из колонн, когда подумала, что они серьёзно в это верят.
Однако тут же замолчала, выпрямилась и посуровела.
- Ты слишком громко думаешь, Турн, - обратилась она к своему Торай. – Не прячься, в этом нет смысла. – Она повернулась и приковала взгляд к дальней колонне, едва видимой тусклом свете поблекших кристаллов.
- Я и не прячусь, Вахди, - мужчина вышел под свет самого яркого кристалла и остановился под ним. - Не нужно думать обо мне так, словно я постоянно преследую тебя. Уже минуло то время, когда я поддавался слепой ярости и атаковал при подвернувшемся случае.
- Не стоит сейчас говорить о прошлом, каким бы оно ни было, - улыбнувшись, посоветовала Кироса. – Нужно лишь его помнить и извлекать уроки. Слова не помогут мыслям. Лишь действия. Следует подумать о будущем, Турн. Например, почему бы не напитать кристаллы магией, пока они не потухли? – с нотками укора проговорила она и обвела рукой пространство.
- Я дал обет, - ответил ардиец.
- Я знаю, - вздохнула покровительница.
Турн всегда отличался большим своеволием от остальных байсаров. Он молод и горяч, это его первый жизненный срок. И уже такая потеря. От такого тяжело оправиться любому арди. А Турна тогда ожидаемо захлестнула байсарская ярость, не знающая конца и края. Пришлось успокоить непокорного мага, чтобы потом услышать из его уст самые ненавистные слова на всём свете.
Она поняла, что маг очнулся, по тому, как вздымалась широкая грудь. Окровавленная рубаха валялась на полу, как и штаны. Магия Стихии прожгла кожу местами до самых костей, но это нужно было сделать. Не усмири Кироса Турна, он мог разнести всё поселение и убить своего собрата, Ородона.
Она промыла глубокие ожоги и напитала тело магией, чтобы заживление проходило быстрее. Однако Турн сопротивлялся, словно не хотел никакой помощи. Его единственным деланием было умереть поскорее, чтобы не мучиться самому и не мучить всё поселение своими вспышками гнева.
Глаза Торай не открывал ещё долго. Кироса не стала проверять, спит он на самом деле или же притворяется, не желая смотреть в глаза Вахди из-за стыда либо по причине не утихшей обиды. Она прибрала дом сама, при помощи магии восстановила растрескавшиеся стены и порушенную мебель, давно укачала Морана, который был накормлен самым что ни на есть тёплым юнимовым молоком, надоенным в ночную. Приготовила завтрак, нагрела воду в кипятнике и заварила травяной чай.
С рассветом заскрипела кровать, завизжали петли ставень на окне и распахнулась дверь в опочивальню. В проходе стоял нагой Турн. Шрамы на его теле почти исчезли, уступив место коричневым татуировкам на древнем языке, в которых слабо плескалась сила. Однако по лицу видно, что маг слабо понимает, что происходит, и чувствует себя раздавленным. И виноватым. Глаза всегда его выдавали. Даже когда юный ардиец был ещё беспечным и резвым, чересчур шкодливым, его всегда выдавали глаза. Виноватый взгляд не мог укрыться от взора Киросы. С тех пор ничего не изменилось, разве только одно: он стал Торай Земли, приближенным высшим магом.
- Долго я проспал? – хрипло спросил Турн и закашлялся, пытаясь прочистить горло. Казалось, ему было наплевать на то, в каком виде стоит перед своим покровителем.
- Два лика, - коротко ответила Вахди и накрыла на стол. – Раздели со мной трапезу, - попросила Кироса и оглядела ардийца с ног до головы. Оценила и его стать, и его силу, в том числе мужскую. Байсар он и есть байсар, однако Турн всегда отличался от остальных. По крайней мере, Киросе всегда так казалось. И дело тут уже не в глазах. Совсем не в них.
Торай кивнул и потёр шею, после чего взъерошил густые волосы на затылке. Он не сразу сдвинулся с места, сначала осмотрелся. Видимо, помнил тот разгром, который учинил.
- Ты собрался пить чай в таком виде? – улыбнулась женщина, оборачивая ноги подолом сарафана и усаживаясь на скамью.
Турн осмотрел себя, задержал ненадолго взгляд, после хмыкнул и отправился в спальню. Кироса ждала, а мужчина так и не выходил. Наконец, дверь открылась спустя некоторое время и в главную комнату шагнул арди в свободной рубахе с длинными рукавами, длинной лентой, завязанной на шее в несколько бантов, жилете, а также брюках землистого цвета, штанины которых заправлены в длинные голенища сапог.
- К чему официальность? – улыбнулась Вахди. – Ты же знаешь, что отныне не должен вот так встречать свою покровительницу.
- Я могу обратно раздеться и выйти в простыне, - ультимативно заявил маг и повернулся в полкорпуса к двери в спальную комнату. - Великая Вахди, - добавил он едко.
- Не вредничай, Турн. Не пристало тебе меня злить. – отмахнулась Кироса и отпила глоток из кружки. – Я не отрекалась от твоего ньина, а посему тебе кровницей прихожусь. Не забыл ли ты это, Турн? Ты можешь не почитать меня, как Вахди, но как члена своей семьи ты обязан меня уважать. – Она посуровела с сказала так грозно, что едва не приняла истинную ипостась. Но сдержалась и даже попыталась улыбнуться.
Снова она отпила глоток парующего напитка, положила пару веточек пряности и вдохнула смоляной запах, ощутив, саднящую свежесть в горле. Турн сел напротив и принялся завтракать. Он был очень голоден. Уплёл едва ли не всё, что было на столе. Оно и понятно: несколько ликов без еды и быстрое восстановление после таких ожогов невероятно сильно истощили его.
Кироса же обошлась лишь чаем с пряностями и одной спелой ягодной гроздью. Она пристально смотрела на Турна, который утёр рот салфеткой и теперь смотрел виновато в стол. Женщина знала, что он решает для себя, как поступить. Однако в мысли она не стала проникать. Турн почувствует. Он ещё слишком неспокоен для Торай, а потому лишний раз провоцировать его Вахди не захотела.
- Благодарю, - учтиво склонил голову ардиец, но из-за стола не поднялся. – Раз уж мы заговорили о родственных узах, - начал он сухо, не поднимая глаз на Киросу, - то как кровница – не покровительница – ты меня поймёшь и даже не осудишь, ибо глава семьи по-прежнему я.
Ладия кивнула. Сиэ понимала её лучше других, потому как сама в тот лик обратилась к ней с требованием оградить Лавну от походов в Туарим. Байсары не прощают такого. Никто из них и не простил. Благо Вахди Земли удалось уговорить Турна на оправдание. Женщина вспомнила, с каким нажимом говорил Торай, как тяжело ему давалось каждое слово, приближающее свободу для Лавны. Он ненавидел её всей душой. И Ладия не сомневалась, что приближённый маг с радостью бы отсёк голову виновной топором – даже голыми руками оторвал, лишь бы свершить месть и успокоиться.
- Румия не почернела? – спросила Вахди Воды. – Лепестки не изменили цвет?
- Она лежала в колыбели, когда я подошла к младенцу, - ответила Кироса. – Снаружи румия девственно чиста. Но внутри – увы нет, сиэ. Но Моран не Тёмный - душа его светла. Симеокова он рода или нет – зла он не совершит.
- Почему вообще не избавиться от проклятых цветов? – встрял Д`хар. – Они не несут ничего, кроме скорби, отчаяния и боли. Зачем продолжать растить их в садах цитадели, если вреда он них больше, чем пользы?
Аарис прав. С его словами Ладия не могла не согласиться. С тех пор как Лавна вывела кармильные румии, от них пользы не больше, чем от снега на дне озера. Но каждое действие к чему-то приводит. И сейчас они привели к этому: новый этап противостояния, новые планы на будущее и ещё более мрачные события ждут впереди. Круг снова начал смыкаться.
- Сэо, пойми мои тревоги, - умоляющим голосом проговорила Ладия, - мне, как и тебе, горестно от того, что приходится поступаться своей гордостью. Мы не для того появились на свет, чтобы скрываться в тени и беречь каждую мысль от хранительницы Семи. Но ещё одной войны Ардос не вынесет. Если в былые времена она помогала нам потому, что была смертной, то сейчас – когда эта ардийка вознеслась в Чертог - само время её не достанет.
- И ты хочешь сказать, что разведение ядовитых кустарников, помилование Торай и весь этот маскарад затеян ради того, чтобы не узнала Высшая? – Иес не выдержал. Он подошел по обыкновению тихо, даже бесшумно, и поставил ногу на ступеньку, при этом пытаясь встретиться взглядом с Ладией.
- Да. Это единственный возможный вариант, дорогой сэо, - подтвердила Вахди Воды.
- Не думала ли ты, капелька, - укоризненно продолжил Охотник, - что она знает и не вмешивается только потому, что Моран не является Тёмным? Ведь если бы был…
- Если бы он был Тёмным, она бы вмешалась раньше, - перебила женщина. – Её выдает неуклонное следование правилам. Всем без исключения: будь то пророчество или же простой совет, старый, как этот мир. Лавна умерла бы ещё до прихода в дом Турна, а всё поселение – сгорело дотла. Но у мальчика более великая судьба, и от Илсир это укрылось. Атаран Турвад заговорила впервые за несколько посличий .
- Что? – Аарис, казалось, окаменел. – И ты молчала? Как давно она вещает? – в голосе послышалась ярость. Сэо снова может принять истинную ипостась.
- С момента рождения Морана, - абсолютно спокойно ответила Ладия. Ей не было дела до того, что Аарис злится. Конечно, она теперь не сможет его остановить, и Керем обязательно набросится на него безо всякого повода. Но Вахди Воды лучше знать, что и как прятать от Хранительницы Семи. Она же постоянно смотрит в будущее.
- Так вот почему весь Халрим зашевелился, - Д`Хар опустил задумчиво голову и потёр пальцами подбородок. Он молчал несколько альрон, после чего встрепенулся и зашагал к выходу. – Я должен отбыть. Немедленно!
- Сэо, а как же Буря-Мать? – спросил Иес, смотря на Вахди, как на безумца.
- Тебе ли не знать, Иес, что она мне не страшна, - сказал Аарис с довольной ухмылкой и распахнул лёгким рывком ворота дворца.
Тут же взорам открылись ужасные события. Деревья наклонились к земле, некоторые уже рухнули на площадь. Кругом обломки ветвей и шавиновые иголки, которые так и норовят залететь внутрь огромной залы. Новый раскат оглушительно загремел, и молния расчертила чёрный клубящийся небосвод рваной линией. Аарис скрылся за стеной дождя, спустившись по ступеням, а позже харский рёв донёсся с небес, которые поглотила буря.
***
Кироса поспешно вышла из дымки, которая ещё не остыла и не развеялась. Она отправилась в цитадель по тёмному вырубленному в породе коридору. Вахди давно наизусть выучила каждый поворот. Уж сколько посличий прошло с того времени, как всё это прорубалось и возводилось. Отчего-то именно сейчас пришли воспоминания из далёкого прошлого, когда миры только зарождались. Этот контраст между серостью и яркостью Кироса навсегда запомнила. Так неожиданно было создавать что-то своё и в каждый уголок привносить особенности. Она выдохнула и провела пальцами по стенам с острыми мелкими зазубринами. Тут же на подушечках выступила кровь и через фозу ранки затянулись. Древний камень в подземелье никогда не полировался, хотя в самом начале строительства Кирот настаивал на гладкости всех поверхностей. Вахди тогда сурово отказала и с тех пор сэо не настаивал.
За время, подобное бесконечности изменилось очень много. Ардос давно преобразился. Войны, истребления, болезни, неоднократные возрождения народа изменили и самих арди и земли, на которых они живут. Сколького труда стоил мир в Ардии. И теперь всё грозит рухнуть к симеоковым каарши только потому, что предсказало Око.
По словам Аариса, твари Халрима зашевелились. Они и раньше не особо сидели на месте. То и дело патрули улетали в небо и возвращались ополовиненным строем. Но сейчас… Киросе было невероятно жаль стражей, ведь им выпало такое бремя, нести его невероятно трудно. И ещё Книга. Атаран турвад молчала несколько посличий. С того момента, как пал Симеок, она спала. Даже туман перестал течь с её страниц. Но почему сейчас?
Кироса остановилась на середине лестницы, ведущей наверх, в храм, и раскрыла ладонь. На ней заплясали искры и из мелких клубов дымки появилась старая и иссушенная румия. Шипы давно отвалились, а стебель иссох, как и листья. Но лепестки… Они были свежи и белы, будто время их не коснулось, а из сердцевины уже виднелся новый чёрны бутон.
- Онджох кхайнэ, порэнга кхэртэ «Чистая душа, чёрное сердце», - задумалась Кироса, держа кармильную румию перед собой.
Она забрала её после ритуала погребения из дома Турна и с тех пор хранила у себя. Как никто не заметил изменений в цветке – об этом Вахди часто размышляла и постоянно приходила к выводу, что это случайность. В жилище много всего произошло, и плохого, и хорошего. Ни один арди или руат не стал совать свой нос в колыбель. И правильно.
Кироса спрятала в дымке цветок и поднялась по лестнице к самой поверхности. Там она свернула направо и устало села на жёсткую постель в покоях, вперив задумчивый взгляд в стену, снизу-доверху заставленную полками, которые забиты свитками, манускриптами и прочими записями, в том числе и книгами.
Но на месте не сиделось. Вахди встала, скинула с себя сарафан и начала одеваться. Развернула и надела свободную рубаху, поверх неё приталенный жилет; длинную юбку долго примеряла и только после этого обула маленькие короткие сапожки. Она расчесала волосы и высушила магией, потянулась за ножнами с двумя короткими кинжалами… и замерла, глядя на своё отражение в отполированном до блеска нагруднике.
- Эсарра «Ясара», - тут же озвучила догадку Кироса. – Эн`сорку тону танурра ас нирато охви? «Твоих рук дело, праведный голос?» - уважительно обратилась она в пустоту. Никто не ответил, но спину прожгло от пристального взгляда призрака, и показалось, что в разуме эхом пронёсся довольный смешок.
Ясару никто не видел уже очень давно. С тех самых пор, как хранительницей Семи назначили Киамаль, ныне Илсир наречённую. Не по нраву стало праведному голосу, что бесстыдство и жестокость были у Вахди в чести, тогда как праведность, чистота и благоразумие отрицались. Дети Иллахима не сразу поняли свою ошибку, а когда нирато охви покинула обитель и избавилась от своего физического тела, обратившись духом, то они поняли, чем пожертвовали. И жертвуют до сих пор.
«Ты не забыла наш обет, Ясара, - улыбнулась Кироса, приложив руку к груди и прикрыв глаза. – И мы не забыли твой. Моран будет нам другом, братом и верным соратником. Я обещаю. Мы всё исправим, нирато охви. По крайней мере, постараемся». – Она искренне верила, что сможет сдержать слово, как и остальные осаи. В противном случае Ардос погрузится во тьму на долгие отлики или даже рароны и не будет конца и края Мраку. Вот только бы всё получилось.
Покровительница вздохнула, вышла из покоев и отправилась в храм, чтобы подготовиться к приходу арди. Женщина вышла в пустую залу из-за своей статуи и тихо прикрыла потайную дверь. Проход исчез – швы сошлись землёй, а мелкий песок, который осыпался вниз, поглотил витиеватый рисунок на мраморных плитах.
Из пространственных карманов рядом с колоннами появились и тут же исчезли байсары. Стража как всегда начеку. Ни единого лика не прошло без пристального наблюдения воинов и хранения спокойствия. Нет, Кироса никогда не оберегала себя, как и остальные Вахди. Она улыбнулась: ещё остались те, кто думают, что охрана в храме нужна для подавления возможных мятежей и недовольства. Глупые, неразумные ардийцы… Женщина даже рассмеялась, остановившись у одной из колонн, когда подумала, что они серьёзно в это верят.
Однако тут же замолчала, выпрямилась и посуровела.
- Ты слишком громко думаешь, Турн, - обратилась она к своему Торай. – Не прячься, в этом нет смысла. – Она повернулась и приковала взгляд к дальней колонне, едва видимой тусклом свете поблекших кристаллов.
- Я и не прячусь, Вахди, - мужчина вышел под свет самого яркого кристалла и остановился под ним. - Не нужно думать обо мне так, словно я постоянно преследую тебя. Уже минуло то время, когда я поддавался слепой ярости и атаковал при подвернувшемся случае.
- Не стоит сейчас говорить о прошлом, каким бы оно ни было, - улыбнувшись, посоветовала Кироса. – Нужно лишь его помнить и извлекать уроки. Слова не помогут мыслям. Лишь действия. Следует подумать о будущем, Турн. Например, почему бы не напитать кристаллы магией, пока они не потухли? – с нотками укора проговорила она и обвела рукой пространство.
- Я дал обет, - ответил ардиец.
- Я знаю, - вздохнула покровительница.
Турн всегда отличался большим своеволием от остальных байсаров. Он молод и горяч, это его первый жизненный срок. И уже такая потеря. От такого тяжело оправиться любому арди. А Турна тогда ожидаемо захлестнула байсарская ярость, не знающая конца и края. Пришлось успокоить непокорного мага, чтобы потом услышать из его уст самые ненавистные слова на всём свете.
Она поняла, что маг очнулся, по тому, как вздымалась широкая грудь. Окровавленная рубаха валялась на полу, как и штаны. Магия Стихии прожгла кожу местами до самых костей, но это нужно было сделать. Не усмири Кироса Турна, он мог разнести всё поселение и убить своего собрата, Ородона.
Она промыла глубокие ожоги и напитала тело магией, чтобы заживление проходило быстрее. Однако Турн сопротивлялся, словно не хотел никакой помощи. Его единственным деланием было умереть поскорее, чтобы не мучиться самому и не мучить всё поселение своими вспышками гнева.
Глаза Торай не открывал ещё долго. Кироса не стала проверять, спит он на самом деле или же притворяется, не желая смотреть в глаза Вахди из-за стыда либо по причине не утихшей обиды. Она прибрала дом сама, при помощи магии восстановила растрескавшиеся стены и порушенную мебель, давно укачала Морана, который был накормлен самым что ни на есть тёплым юнимовым молоком, надоенным в ночную. Приготовила завтрак, нагрела воду в кипятнике и заварила травяной чай.
С рассветом заскрипела кровать, завизжали петли ставень на окне и распахнулась дверь в опочивальню. В проходе стоял нагой Турн. Шрамы на его теле почти исчезли, уступив место коричневым татуировкам на древнем языке, в которых слабо плескалась сила. Однако по лицу видно, что маг слабо понимает, что происходит, и чувствует себя раздавленным. И виноватым. Глаза всегда его выдавали. Даже когда юный ардиец был ещё беспечным и резвым, чересчур шкодливым, его всегда выдавали глаза. Виноватый взгляд не мог укрыться от взора Киросы. С тех пор ничего не изменилось, разве только одно: он стал Торай Земли, приближенным высшим магом.
- Долго я проспал? – хрипло спросил Турн и закашлялся, пытаясь прочистить горло. Казалось, ему было наплевать на то, в каком виде стоит перед своим покровителем.
- Два лика, - коротко ответила Вахди и накрыла на стол. – Раздели со мной трапезу, - попросила Кироса и оглядела ардийца с ног до головы. Оценила и его стать, и его силу, в том числе мужскую. Байсар он и есть байсар, однако Турн всегда отличался от остальных. По крайней мере, Киросе всегда так казалось. И дело тут уже не в глазах. Совсем не в них.
Торай кивнул и потёр шею, после чего взъерошил густые волосы на затылке. Он не сразу сдвинулся с места, сначала осмотрелся. Видимо, помнил тот разгром, который учинил.
- Ты собрался пить чай в таком виде? – улыбнулась женщина, оборачивая ноги подолом сарафана и усаживаясь на скамью.
Турн осмотрел себя, задержал ненадолго взгляд, после хмыкнул и отправился в спальню. Кироса ждала, а мужчина так и не выходил. Наконец, дверь открылась спустя некоторое время и в главную комнату шагнул арди в свободной рубахе с длинными рукавами, длинной лентой, завязанной на шее в несколько бантов, жилете, а также брюках землистого цвета, штанины которых заправлены в длинные голенища сапог.
- К чему официальность? – улыбнулась Вахди. – Ты же знаешь, что отныне не должен вот так встречать свою покровительницу.
- Я могу обратно раздеться и выйти в простыне, - ультимативно заявил маг и повернулся в полкорпуса к двери в спальную комнату. - Великая Вахди, - добавил он едко.
- Не вредничай, Турн. Не пристало тебе меня злить. – отмахнулась Кироса и отпила глоток из кружки. – Я не отрекалась от твоего ньина, а посему тебе кровницей прихожусь. Не забыл ли ты это, Турн? Ты можешь не почитать меня, как Вахди, но как члена своей семьи ты обязан меня уважать. – Она посуровела с сказала так грозно, что едва не приняла истинную ипостась. Но сдержалась и даже попыталась улыбнуться.
Снова она отпила глоток парующего напитка, положила пару веточек пряности и вдохнула смоляной запах, ощутив, саднящую свежесть в горле. Турн сел напротив и принялся завтракать. Он был очень голоден. Уплёл едва ли не всё, что было на столе. Оно и понятно: несколько ликов без еды и быстрое восстановление после таких ожогов невероятно сильно истощили его.
Кироса же обошлась лишь чаем с пряностями и одной спелой ягодной гроздью. Она пристально смотрела на Турна, который утёр рот салфеткой и теперь смотрел виновато в стол. Женщина знала, что он решает для себя, как поступить. Однако в мысли она не стала проникать. Турн почувствует. Он ещё слишком неспокоен для Торай, а потому лишний раз провоцировать его Вахди не захотела.
- Благодарю, - учтиво склонил голову ардиец, но из-за стола не поднялся. – Раз уж мы заговорили о родственных узах, - начал он сухо, не поднимая глаз на Киросу, - то как кровница – не покровительница – ты меня поймёшь и даже не осудишь, ибо глава семьи по-прежнему я.
