Глава вторая.
Пропала Мальвина, или актриса погорелого театра.
Из медвежьей избушки меня вывел конвой стражников. У раскидистого дерева были привязаны кони: две гнедые лошади и черный жеребец. За…мечательно! Для полного ощущения сказки мне не хватало только конной прогулки по пересеченной местности.
- А на чем поеду я? – ехать верхом я не хотела, тем более лошадей всего три. Инквизитор отвязал своего коня и повернулся в нашу сторону.
- Вы поедете с одним из стражников, сударыня. – голос прозвучал ровно и холодно. – Разрешаю вам самой выбрать с кем именно.
После этих слов инквизитор легко вскочил в седло и направил своего коня по единственной дороге, ведущей от избушки семейства Потапчуков.
- Надо поторапливаться, сударыня. – подал голос стоявший рядом со мной стражник. – Милорд не любит, когда его задерживают.
Второй стражник уже сидел в седле и брать меня на свою лошадь не собирался. Похоже, стража сама решила, с кем мне ехать. Я покосилась на «своего» стражника, потом на его лошадку… Конь это или кобыла, как истинно городская жительница, я определить не смогла, окрестив данный транспорт по-простому – «лошадка». Лошадка для лошарки. Такой развод мне еще ни разу не снился.
- Ну же, сударыня. Давайте я вас подсажу.
Я ухватилась за луку седла и попыталась вставить ногу в стремя… Вставить ногу в стремя получилось с пятой попытки. За это время я успела проклясть свою страсть к классическим джинсам. Вот что стоило перейти настрейч? Танька давно советовала прикупить новые модные скинни. Раздражала высокая лошадь. Я конечно понимаю, что кататься на пони стражникам совсем не комильфо, но моя физическая форма позволяла самостоятельно оседлать только пони. Перекинуть вторую ногу оказалось не менее проблематично.
- Давайте, я вас подсажу. – проявил инициативу мой стражник, усердно подталкивая меня за обтянутые джинсой филейные части.
Со стороны эта процедура напоминала погрузку куля картошки на байк. После пяти минут моего сопения, кряхтения, подтягивания на неокрепших руках режиссера-постановщика, сопровождаемого пыхтением моего стражника: «еще чуть-чуть», «ну же, держитесь, сударыня», и «может принести табурет?», я неожиданно взмыла в воздух и приземлилась прямо в седло гнедой лошадки, звонко шлепнувшись попой. Сон становился все интереснее… Мне и раньше иногда доводилось летать во сне, но вот чтобы так лихо запрыгивать в седло…
- Долго еще ждать? –раздался раздраженный голос совсем рядом. Мы и не заметили, что инквизитор вернулся.
- Нет, милорд. – стражник шустро устроился в седле позади меня, и вся мини-процессия пустилась в путь.
Из леса мы выехали достаточно быстро. Похоже, избушка Потапчуков стояла недалеко от опушки. Дальше дорога петляла среди полей и небольших перелесков. Вдалеке виднелась достаточно широкая судоходная река с разбросанными селениями. Полуденное солнце нещадно палило, так что через полчаса я взмокла, а через час моя попа превратилась в отбивную.
- Долго нам еще ехать? – спросила я у своего стражника. Вопрос прозвучал пискляво и капризно.
- Недолго. – ответил этот «философ».
Такая краткость С.Т. меня совсем не устраивала, поэтому, чтобы скоротать время я затянула песню:
- Мы едем, едем, едем в далекие края… - я конечно сперва пытала спеть что-нибудь по современнее, но резвая рысь лошадки и постоянное подпрыгивание в седле позволяло четко выкрикивать слова только этой незамысловатой детской песенки. Особенно хорошо у меня получался припев! Который я повторяла на всякий случай по три раза, прежде чем опять вернуться к куплету.
- Может хватит уже? –рявкнул инквизитор так, что наша лошадка сбилась и перешла на шаг, мой стражник резко выпрямился в седле, а в моем горле застряло так и не пропетое очередное радостное «Тра-та-та! Тра-та-та! Мы везем с собой кота!».
- Я могу спеть что-нибудь другое. – предложила я вполне миролюбиво. – Могу даже что-то недетское спеть.
- Сударыня, я правильно понял, что вы мне сейчас угрожаете?
Я лишь страдальчески вздохнула в ответ и отвела взгляд.
- Нам осталось не так уж много до замка. Будьте добры, порадуйте нас остаток пути своим молчанием. – отчеканил этот хам и опять поскакал вперед.
Ехать действительно оказалось недолго. Уже со следующего холма открылся вид на процветающий средневековый город, расположенный в излучине реки. Соборы, торговые площади, рабочие кварталы, фонтан перед зданием ратуши, речные причалы с торговыми ладьями, доки с баржами, снующие по реке рыбацкие лодчонки, несколько мануфактур, дымящих трубами за чертой города. Рядом с городом располагалось несколько богатых поместий и, утопающих в садах, хуторов, далее были селения с засеянными ухоженными полями, скошенными лугами – край, полный достатка. А на высоком холме у реки возвышался огромный замок. Туда-то мы и направились.
Ворота крепостной стены были открыты, массивная кованая решетка высоко поднята, а по бокам вытянувшись в струнку стояла стража. При виде инквизитора стражники вытянулись еще сильнее (хотя, куда еще?) и отсалютовали, затем стали с любопытством разглядывать меня, словно никогда раньше не видели женщин в джинсах и футболке. Хм?
Когда наша лошадка поравнялась со стражей я резко наклонилась в седле к одному из них и воскликнула:
- Бу!
Стражник отшатнулся. По побледневшему лицу мужчины было понятно, что женщину с таким лицом он тоже видит впервые.
- Это не смешно, госпожа Михайлова! – резко одернул меня инквизитор, не дав как следует позабавится.
В первый год после того, как я стала счастливой обладательницей шрама, я иногда развлекалась. В кафе всегда садилась боком к стене так, чтобы со стороны зала не было видно изуродованную половину лица. Танька называла эту игру «Прекрасна и ужасна». Ко мне всегда подходили знакомиться мужчины, а потом резко отшатывались, увидев мое лицо. Ну да, не очень-то добрая была игра…
И развлекались мы так с подругой, пока меня саму после такого жестокого розыгрыша не решил наказать один парень. Он конечно отшатнулся, но сразу смекнул, что у меня в принципе такое циничное отношение к знакомствам и мужчинам. Саша сразу же переключился на Таньку, демонстративно меня игнорируя. А подруга почему-то поддержала его игру.
Тогда я впервые почувствовала себя не «страшной подружкой», а «злобной подружкой», которая сама виновата в своем одиночестве, потому что целенаправленно отталкивает от себя людей. И как только Таня терпела меня первые месяцы?
- Следуйте за мной. – приказал инквизитор, когда мы спешились у высокого крыльца главного здания.
Я поднялась вслед за мужчиной по высокой каменной лестнице, в просторном холле он повернул направо и провел меня по широкой галерее. С одной стороны, со стены на меня взирали мужчины в парадных одеждах, все в массивных золоченых рамах и в возрасте. Должно быть, предки герцога. С другой стороны, были высокие застекленные окна, наполняющие галерею солнечным светом.
Бросив взгляд в окно, я увидела внутренний дворик с фонтаном, в окружении клумб и ухоженных плодовых деревьев. Имелась даже небольшая беседка. Уютный садик так и манил.
- Быстрее, сударыня! – окликнул меня инквизитор, не дав как следует насладиться видом. – У меня еще много дел, кроме вас.
Мне пришлось почти что бежать, чтобы нагнать мужчину около массивных двустворчатых дверей.
Он отворил дверь и пропустив меня в комнату, указал на стул около массивного стола из темного дерева.
- Ждите здесь. Герцог скоро придет. – инквизитор уже было покинул кабинет, но обернулся и добавил. – И умоляю, ничего не трогайте! Герцог этого очень не любит.
Дверь закрылась почти что бесшумно, оставляя меня одну в полумраке кабинета. Я осмотрелась по сторонам. Что ж, обстановочка была богатая и совсем не простая. Я сидела у, полагая, рабочего стола самого герцога. Вся мебель была из дорогого темного дерева, обитая черным бархатом. Мрачновато как-то. Если прибавить к этому черные тяжелые портьеры, которые сейчас закрывали окна, мешая доступу дневного света, и черные панели на стенах… так не далеко до депрессии.
Мрак рассеивал единственный светильник, стоявший на столе герцога, а также слабый огонь почти прогоревшего камина. Еще бы! Такую каменную махину приходилось отапливать даже летом.
На стенах кабинета висело несколько портретов и чучел голов каких-то странных животных: большого трехрогого ящера, оленя с ну просто очень ветвистыми рогами и огромными клыками в хищно оскаленной пасти, гориллы с длинной коричневой немного вьющейся шерстью… шкура с такой же длинной шерстью лежала недалеко от камина.
Я встала, решив осмотреть кабинет более тщательно стала переходить от одного экспоната к другому. Статуэтка русалки с длинным чешуйчатым хвостом и выпученными, как у глубоководного краба, глазами. Заспиртованное в большой банке нечто, с телом младенца и жабьей головой. Чучело птицы с золотистым оперением и сморщенными женскими грудями. Брр!
Такого сна я еще ни разу не видела! Дедушка Фрейд нервно курил где-то в сторонке…
За массивным креслом герцога находился застекленный шкаф с фолиантами. Далее у стены стоял макет участка суши на высокой резной деревянной подставке с темными очертаниями незнакомых континентов. Целых двух! Горные пики были выполнены объемно и очень реалистично, реки и озера были заполнены синим прозрачным стекловидным материалом. Города были в виде коричневых клякс, леса напоминали густой темно-зеленый мох. Что ж, весьма информативно.
По краям макета, опоясывающее материки море обрывалось в великое ничто синими стеклянными сосульками… Походило на карты мира времен древней Греции. Дальше мы еще не плавали и не придумали, поэтому там – Край Мира! Ах да, и земля у нас плоская, иначе все мы скатимся вниз. Я даже заглянула под макет, в надежде обнаружить там слонов, китов и черепаху.
У камина, по одну стороны на специальной панели из темного дерева висело оружие: пара кинжалов и большой фамильный меч с украшенной драгоценностями рукоятью. Я даже залюбовалась. С другой стороны от камина стояли парадные рыцарские доспехи с внушительным металлическим гульфиком…
Если по содержанию кабинета можно судить о характере мужчины, то герцог являлся очень неординарной личностью. И очень выдающейся. В некоторых местах.
А на каминной полке лежало воплощение моей мечты!
Человеческий череп.
Я схватила его машинально, провела пальцами по надбровным дугам, гладким глазницам… Склонилась над ним, как над родным, едва сдерживая рыдания.
- Бедный Йорик! –роль Гамлета так и осталась моей тайной мечтой. Здесь главной преградой был совсем не шрам.
Потом я углядела в самом углу каминной полки за часами еще один череп, поменьше. Быстро схватила и его, нацепив на вторую руку, как куклу-перчатку. В сознании еще промелькнула просьба инквизитора ничего не трогать… Ну не убьет же меня герцог, в самом деле! Когда мне еще приснится такой красочный сон.
Первый череп из Йорика превратился в куклу номер один.
- Петрович, а тут медведи водятся? – пробасила я измененным голосом, покачивая на руке череп первого «охотника».
- Да откуда тут, нахрен, медведи?!! – прокашлял в ответ второй череп с удивительно подвижной нижней челюстью.
- Я же просил вас – ничего не трогать! – грозный голос заставил меня вздрогнуть. «Петрович» соскользнул с руки и грохнулся на пол, нижняя челюсть отломилась и закатилась под стол.
У дверей стоял высокий широкоплечий мужчина с неестественно бледной кожей. Гладкие черные волосы до плеч контрастировали с его лицом, делая кожу еще бледнее, а черные глубоко посаженные глаза жестко буравили меня из-под черных густых бровей. Мужчина хмурился. Бледные тонкие губы были плотно сжаты.
- Вы не понимаете просьб, госпожа Медведева? Или у вас проблемы со слухом?
- Я-я сейчас все уберу. – промямлила я и наклонилась в попытке поднять череп.
Чтобы достать закатившуюся под стол челюсть, пришлось встать на четвереньки и просунуть руку в щель под столом.
- Ай! –воскликнула я, уколов пальцы о что-то острое, отдернула руку резко выпрямляясь и со всего размаху приложилась головой о край столешницы.
Было больно. Очень. Так, что даже в глазах потемнело. Но не должно же во сне быть так больно. Во сне может быть страшно, грустно до слез, но физической боли в своих снах я никогда не испытывала.
- … разнесла с самого утра усадьбу Потапчуков, устроила погром в моем кабинете… - до моего сознания сквозь красный туман доносился жесткий голос, перечисляющий мои прегрешения. Мимо меня по воздуху проплыла нижняя челюсть Петровича, присоединилась к черепу и взмыла на каминную полку, заняв свое прежнее место. – Просто маленькое чудовище! Что там у вас?
Мужчина опустился рядом со мной на колени, стал осматривать, зачем-то приподнимая мне веки. Хотелось спать… На уровне моих глаз мелькнул золотой медальон на массивной цепи, пахнуло хвоей, мою руку зажали сильные холодные пальцы.
- Вот растяпа! – выпалил герцог. – Угораздило же распороть палец о клык болотной годрилы… Вот зачем было хватать все подряд?
Мой палец обдало холодом, затем ощущения сменились мятным покалыванием, как от приятного травяного компресса. В голове начало проясняться. Я увидела, что моя кисть окутана серебристым сиянием, а тонкие почти бескровные губы герцога что-то беззвучно шепчут.
Прикрыла глаза, чувствуя облегчения, но перед глазами всплыл совсем другой туман…
Мне никогда не нравилась Мальвина. При всей моей любви к куклам, к этой старой потертой марионетке я стала испытывать неприязнь с первого взгляда. В спектакле ее уже год как не задействовали, но в подсобке, где хранились наши «актеры» она упорно висела в самом центре стены.
- Давай проводим ее в последний путь? – как-то предложила я Анечке.
- Ты что! Наталья Сергеевна нас убьет! – округлила глаза наша кукольница. – У нее эта рухлядь на балансе числится. Спишем после годовой инвентаризации.
- Тогда хоть уберем куда подальше, с глаз долой…
После этого, мы сняли чем-то заляпанную куклу с гвоздика, положили в пустую коробку и убрали на самую дальнюю полку стеллажа. И пару дней все было хорошо, почетное место на центральной стене заняли новенькие Красная шапочка и Серый волк… А потом Мальвина вернулась.
Она все так же висела в центре стены, потрепанная жизнью и сценой, а Волк и Шапка пропали.
- Мистика… - прошептала Анечка. – Она их убила, мы – следующие. – и прикрыла рот ладошкой.
Красная шапочка сотоварищи обнаружилась в мусорном ведре в кабинете директора театра. Анечка получила выговор за неаккуратное обращение с реквизитом. Мальвина опять отправилась в изгнание на шкаф… А через неделю опять вернулась.
В тот день у меня пропал Мишутка – первая законченная кукла для моего дебютного спектакля. Я перевернула вверх дном весь театр, но медвежонка так и не нашла. Поздно вечером, оставшись одна в пустом здании, я еще раз заглянула в подсобку, где хранились куклы.
- …любимая. – донеслось до моего слуха невнятное бормотание и причмокивание.
Распахнув дверь, я застыла в изумлении. В комнатке с куклами горели свечи, а около Мальвины на коленях стоял какой-то мужик и лобызал ее руки. «Больной» - промелькнула в мозгу первая мысль. «Ужин при свечах?» - я увидела небольшой раскладной столик со снедью и дешевым портвейном, дополнительную романтику в атмосферу вносили свечи-шайбочки. Он же все тут спалит! В комнате и так было душно.
