«Выдержу», – говорю себе только одно слово, сжимая кулаки и с ненавистью смотря на свое собственное отражение.
– Эй, полоумная, – подала голос Серафима из комнаты, – у тебя же есть план, как мы отсюда выберемся?
– Нет, – отвечаю, выходя в комнату и запихивая нож для бумаги в декольте весьма скромного платья. – Не мой стиль следовать плану.
– Ну, тогда не путайся у меня под ногами, – поправила декольте Серафима претенциозно направляясь к двери походкой от бедра.
Нас уже ждут, Чебурек забрался ко мне на плечо и притих, слизывая мои ещё влажные от воды волосы. Сдаётся мне, что мы с балластом поменялись местами. Теперь я иду за ней, пока она, уверенно виляя бедрами, спускается в столовую. Конечно это не отменяет того факта, что Ваня если и клюнет на нее, то максимум на одну ночь, ибо деньги он любит куда больше женщин, но меньше власти. Сдаст ее властям сразу же, как наиграется, если конечно мы не сбежим раньше.
Столовая просторная, в коричневых тонах, длинный прямоугольный стол, Красная Стрела сидит в изголовье. Столовые приборы расставлены на все места, так, что можно подумать, что гостей будет много, но в комнате кроме охранников и нас с Серафимой никого нет. Сажусь так же в изголовье, но сама Серафима предпочитает сесть по правую руку от Вани. Его взгляд только на мгновение задерживается на мне, а затем исчезает где-то в районе пышного декольте балласта. Хотя мне все больше кажется, что балласт здесь я.
– Нас не представили друг другу, – кокетливо подмигнула местному мафиози Серафима. – Моё имя Серафима, а вы…
– Красная Стрела, – представился деловым тоном мой давний знакомый, но все же обворожительно ей улыбаясь.
Серафима поперхнулась воздухом, но все же взяла себя в руки и соврала, что ей безумно приятно познакомиться. Дальше принесли еду, и мне стало не интересно, о чем они там флиртуют. Суп, пампушки, морепродукты, запеченная утка, я ела все, до чего могла дотянуться, а потом встала и пересела, чтобы съесть все. Похоже я съела достаточно, чтобы заставить Ваньку и Серафиму оторваться от флирта и выпучить свои глаза на меня. Мило улыбнулась, впервые за день чувствуя себя хорошо.
– Вот скажите мне, а вас совесть не гложет такими непристойностями заниматься? – причитаю как бабка, с подлой ухмылкой, жуя куриную ножку.
– Единственное, что здесь непристойно, это полное отсутствие у тебя манер, – зло шипит Серафима, поправляя салфетку на коленях.
– Ну, может и так, но на фоне вашего поведения это как-то меркнет, – шмыгаю носом, и стираю соус со своей щеки, отламывая от курицы уже крыло.
– Кларка, откуда тебе знать, что такое совесть? – смеется надо мной Ваня.
– Ну не знаю, но все равно флиртовать как вы, после убийства ее мужа я бы не смогла, – театрально вздыхаю, а затем кривлюсь, отламывая грудку курицы.
Серафима закашлялась, а Ванька заинтересованно перевел взгляд впервые не на декольте, а на саму Серафиму.
– Что ты городишь, дура неотёсанная? – шипит Серафима толкая меня под столом ногой.
– Как что? – выпучиваю глаза. – Совсем недавно Нальнар, это такой симпатичный эльф, что надел на тебя брачный браслет, был убит вот этим вот изувер. Как ты могла забыть?
Киваю вслед своим словам, наблюдая, как Серафима поспешно прячет руку с браслетом под столом. Ваня это тоже заметил и заинтересованно улыбнулся, оценивающее поглядывая на девушку.
– Учитывая, что он шестой муж, боюсь спросить, что случилось с предыдущими, – смеюсь, поднося к губам бокал.
Даже почти отпила, пока не поняла, что это вино, да ещё и совпало, что под столом балласт ногу мне отдавил, вот и вернулось вино прямиком на Серафиму и частично на Ваню. От визга Серафимы заложило уши, она резко поднялась от негодования, да так, что стул упал на пол, отвлекая стражников. Одно весьма неловкое для меня прежней движение и не очень острый нож для писем у шеи Красной Стрелы, а я стою за его стулом, удерживая его голову за волосы второй рукой.
– Я же говорила тебе, я не планирую, – смеюсь на адреналине, пока под нажимом ножа по шее мужчины стекает капля крови.
– Кларка, ты взяла в руки оружие, – констатирует факт Ваня мрачно и удивленно.
– Приказывай твоим дружкам нас выпустить немедленно, или я вспорю твою глотку, – киваю балласту, чтобы зашла мне за спину, а то впереди два головореза.
– Та Кларка, что я знаю, никогда не брала в руки оружие, ей оно просто не было нужно. Она сама была самым смертоносным оружием, которое я знал.
Мне не нравится, что он говорит, и то спокойствие, с которым он произносит эту фразу. Он не видит во мне опасности, не боится меня.
– Что за чушь он несёт? – влезает балласт, опасливо косясь на охрану.
Они не нападают, Ваня им не разрешал, но и отойти приказа не давал.
– Ты лишилась своей силы, а значит, стала бесполезной для меня, – произносит Красная Стрела и тут же что-то очень горячее ранит руку, заставив выронить нож и отступить.
На коже выступили волдыри, точно от ожога, но в тот же момент зажили, словно их и не было. Ваня поднялся из-за стола, Серафима в последний момент схватила меня, оттягивая от него назад. Красная вспышка, похожая на стрелу метнулась ко мне, но исчезла так и не достав.
– Тебе повезло, что гном за живую заплатит больше, чем за мертвую, – холодно произносит он, будто бы потеряв ко мне интерес окончательно.
– И что теперь делать? – в панике всхлипывает Серафима.
– Ты не можешь меня просто продать, – говорю с нажимом.
– Почему это? – смеется Ваня, почти выйдя из комнаты.
– Я знаю твой секрет.
Он останавливается, замечаю, как дрожат его плечи. Я на верном пути?
– Ничего ты не знаешь, – смеется, но не поворачивается ко мне лицом.
– Твои родители…
Я только начала говорить, а он уже развернулся и запустил в меня целый град красных стрел. Серафима завизжала, сжав мою руку, а пространство вокруг нас загорелось красным и исчезло.
Клара
Меня замутило сильно, даже не так, желудок срочно потребовал убрать из себя все недавно съеденное. Не знаю, где мы оказались, но я еле успела найти емкость, прежде чем меня вывернуло наизнанку.
– Где это мы? Это ты нас переместила? – испуганно выдала Серафима, заставив меня ещё и разочарованно застонать.
И балласт здесь, даже Чебурек и тот возле ног вертится. Мерзкая пушистая дрянь! Серафима осторожно ступает в почти полной темноте, ищет что-то, возможно выход.
– Фу, какая мерзость! – прокомментировала она моё состояние. – Вот зачем было столько еды переводить? Еда как не в себя, честное слово! Ты свинья что ли?
– Сама ты… – не договариваю, ибо снова выворачивает в вазу.
– Угу, угу, – с пренебрежением фыркает Серафима. – Это ещё хорошо, что мы сюда попали, а не сгорели живьем от родового огня того бандита.
Родового огня? А разве это не просто магия Вани была? Ай, плевать, живы, частично целы, жить можно. Хотя в данный момент хочется умереть. В обнимку с вазой снова содрогаюсь от рвоты, жалея, что вообще к еде прикасалась сегодня.
– Ты ещё долго блевать будешь? – с тем же отвращением интересуется Серафима. – Это место на подвал похоже, похоже я нашла лестницу наверх.
Подвал? Слегка огляделась по сторонам, но ничего не увидела. Темнота, подвал, какое-то нехорошее у меня предчувствие. Да ещё Чебурек к ноге все трется, раздражает. Попыталась пнуть этот балласт, но вместо ожидаемого «мяу», услышала что-то очень знакомое, больше похожее на писк.
– Да не наступай ты на крыс, они здесь такие здоровые, что Чебурек их даже боится, у меня на плече прячется, – невозмутимо запричитала Серафима.
Крысы? Крысы?! Истерика подкатывает в то же мгновение, а тело дрожит, особенно руки. Пытаюсь рассмотреть этих тварей, но слишком темно и чего таить страшно. Такое чувство, что их маленькие лапки ползают по всему телу, даже под одеждой. Острые зубы врезаются в кожу и поедают меня заживо. Их много, они повсюду, пытаются добраться до глаз, даже если я закрываю руками лицо. Те дни в подвале детдома возвращаются и кажутся явью, словно все эти годы были только моей фантазией, а на самом деле я там. Много шорохов мелких лапок по полу заглушает только мой крик, когда вполне реально что-то касается моего плеча.
– Кларка, ты чего охренела? – визжит Серафима, когда пытаюсь отмахнуться от нее, а затем сама сваливаюсь в ее объятия. – Успокойся, это же просто крысы!
Не могу сказать и слова, желая хотя бы не опуститься до обычной женской истерики и слёз. Чебурек спрыгнул с ее плеча и воинственно зашипел, но почему-то не на крыс, а в сторону лестницы, куда меня с горем пополам тащит Серафима. Наверху послышался шум, а затем нас ослепил свет подсвечника.
Женщина с черными волосами в старомодном платье удивленно подняла бровь, осматривая нашу странную парочку.
– Ну и кто из вас, молодые барышни, невеста моего сына? – спросила она, презрительно осмотрев нас с головы до ног.
Не могу говорить, меня все ещё трясет, и я чуть ли не буквально вишу на шее Серафимы. Компаньонка в свою очередь, чуть не падая от такой ноши, все же задала резонный вопрос.
– А кто ваш сын?
Нет, это явно не тот вопрос, который волнует меня в первую очередь. Вот нашла, о чем спрашивать в такой момент! С трудом отрываюсь от такой бесполезной, как оказалось, опоры. Мне вот лично плевать кто ее сын, важно только где мы находимся, чего эта полоумная от нас хочет, и, главное, как отсюда выбраться. На дрожащих ногах поднялась на несколько ступней, а затем чуть не упала на странную женщину, в последний момент успела ухватиться за дверной косяк. Остановилась, тяжело дыша.
– Что с вами милочка? – не особо взволновано поинтересовалась женщина. – Вам нехорошо?
– Да мне просто шикарно, – еле выговариваю, выйдя наконец из подвала и подпирая ближайшую стену.
– Не обращайте внимание, у нее похоже несварение, – махнула на меня рукой Серафима поднявшись следом. – Всю вашу страшную вазу облевала, бедняга.
– Вазу? – немного удивлено приподняла бровь незнакомка. – Там нет ваз, только урны с прахом моих предков.
Так, похоже в моем желудке что-то осталось, и оно просится наружу. Беременность отнюдь не такая радость, как я себе представляла. Прикрываю рот дрожащей рукой, чтобы немного сдержаться.
– Ну зачем вы это сказали?! – завизжала Серафима взглядом ища мою вторую жертву. – Она же вам все здесь облюет!
Хорошо хоть вручив мне вазу с засохшими цветами, она умудрилась ветки вынуть, до того, как меня снова не настигла радость беременности.
– Это была икебана из редких эдельвейсов, а вазе приблизительно триста лет, – гробовым голосом выдала незнакомка, как раз, когда меня отпустило.
– Старушка, я все понимаю, но зачем держать в подвале урны с прахом предков и таких здоровых КРЫС?!
При последнем слове перешла на крик, еле сдержавшись, чтобы не тряхнуть незнакомку как следует.
– Кларка, это невежливо, – испуганно шепнула на меня Серафима.
– Вы пришли в мой дом, осквернили урну моего предка и испортили драгоценный для меня букет и вазу и смеете что-то требовать у меня? – подняла голос женщина, но все ещё с ледяным выражением лица.
– Это не мы, это все она, – даже наглядно потыкала в меня пальцем мелкая предательница.
– Ага, я смею требовать, – киваю, стараясь не замечать, как дрожат мои руки.
Ногой толкаю дверь в подвал, как раз после того как проскальзывает Чебурек и зло шипит на незнакомку. Она коту тоже не нравится, даже больше чем я, значит, есть что-то в ней плохое, кроме холодной надменности.
– У вас чрезмерное самомнение милочка, – презрительно хмыкает женщина, пока я чуть не плачу от тоски по своей ауре, – что удивительно, с такой-то внешностью.
Будь аура при мне, эта старомодная дама уже бы во все ноги бежала отсюда. Как избалованный ребенок зло топчу ногами от бессилия.
– До вашего, по-видимому, далеко, – передразниваю ее, – с вашей то внешностью.
Женщина молчала, испытующе смотря на меня, а затем перевела взгляд на Серафиму, решив делать вид, что я здесь пустое место.
– Вижу, вы не умеете выбирать себе друзей, – вроде сочувствует ей старушка.
– Мы не друзья, – заявляем с балластом хором.
Пренебрежительно фыркаю, закатив глаза и решаю, что пора уходить, где бы мы ни были. Моя компаньонка решает по-другому, пока я еле иду по коридору в сторону, надеюсь, выхода, Серафима вовсю обхаживает незнакомку. С чего бы это она так себя ведет?
– Вы простите эту деревенщину, у нее ни манер, ни хорошего воспитания, – неодобрительно, еле скрывая ухмылку, мотнула на меня головой паразитка. – Мне даже кажется, что она чем-то больна. Если бы не скверное нынешнее положение, в жизни бы не допустила к себе такое жалкое существо.
– Жалкое?! – у меня даже бровь дергается от такой наглости.
Почти уже дошла до большой прихожей, где зажжен старый камин, но тут же обернулась.
– Жалкое?! Это я жалкая?! – кричу и, схватив первое, что попалось под руку, бросаю это в обнаглевший балласт. – Это ты за мной таскаешься!
Серафима завизжала и спряталась за подозрительно спокойной старушкой.
– Статуэтка святой Камелии из бивня мамонта, возрастом в триста пятьдесят лет, – сухо и так же бесстрастно уведомила она нас, – последняя в своем роде, так что стоимость ее оценить невозможно.
– Думаете я вам должна возместить ущерб? – не скрываю своей насмешки.
– Сомневаюсь, что вы даже в глаза подобные суммы видели, невоспитанная девушка, – сделала несколько шагов в мою сторону хозяйка дома. – Это просто разумное предупреждение, что не стоит касаться того, что стоит больше чем ваша жизнь.
А вот это уже похоже на угрозу, так что у меня невольно появляется улыбка на губах. И это она меня так решила запугать?
– Резонные слова, – с каким-то намеком кивает на женщину за ее спиной Серафима, – тебе стоит подумать, что ты делаешь.
Осматриваю незнакомку ещё раз под настоятельными кивками Серафимы, у бедняжки скоро нервный тик будет. Черные волосы с элегантными кудрями, тусклые зеленые глаза, губы в яркой красной помаде и очень бледная кожа как у аристократки старых времен. На ней зеленое платье из кружева и дорогой ткани, скрывающее все тело от шеи до запястий. Даже ног и тех не видно под длинным подолом платья.
– Ох, какие в наше время нравы пошли, – смеётся натянуто балласт, когда хозяйка оборачивается к ней, – не правда ли?
– Мне сложно судить о том, какие в ваше время нравы, – оценивающее окидывает ее взглядом женщина, – но то, что я вижу, меня не радует.
Закатываю глаза, пока Серафима стыдливо прячет глаза, прикрывая свое чересчур открытое декольте. Кажется, пришло время балласта развлекать «добродушную» хозяйку, так что неровной походкой подхожу к камину. Тепло! Такое ощущение, что я в каком-то старом замке, высокие потолки и стены в зеленых гобеленах. Над камином висит огромная картина на старый манер, но разглядеть, что на ней нарисовано сложно из-за освещения. Немного грею руки возле открытого огня, а затем пытаюсь понять где дверь, попутно замечая, что почему-то нет ни одного окна.
Сейчас глубокая ночь и, судя по собачьему холоду, что стоит здесь, снаружи ещё холоднее. Недовольно оборачиваюсь на хозяйку дома и смущенную Серафиму. Что-то здесь не так, а где ее слуги? Дом то большой, может даже замок, судя по лестнице и второй этаж имеется.
– Серафима, – зову балласт, отступая попутно к двери, – вероятно нам пора заканчивать пользоваться гостеприимностью хозяйки.
– Эй, полоумная, – подала голос Серафима из комнаты, – у тебя же есть план, как мы отсюда выберемся?
– Нет, – отвечаю, выходя в комнату и запихивая нож для бумаги в декольте весьма скромного платья. – Не мой стиль следовать плану.
– Ну, тогда не путайся у меня под ногами, – поправила декольте Серафима претенциозно направляясь к двери походкой от бедра.
Нас уже ждут, Чебурек забрался ко мне на плечо и притих, слизывая мои ещё влажные от воды волосы. Сдаётся мне, что мы с балластом поменялись местами. Теперь я иду за ней, пока она, уверенно виляя бедрами, спускается в столовую. Конечно это не отменяет того факта, что Ваня если и клюнет на нее, то максимум на одну ночь, ибо деньги он любит куда больше женщин, но меньше власти. Сдаст ее властям сразу же, как наиграется, если конечно мы не сбежим раньше.
Столовая просторная, в коричневых тонах, длинный прямоугольный стол, Красная Стрела сидит в изголовье. Столовые приборы расставлены на все места, так, что можно подумать, что гостей будет много, но в комнате кроме охранников и нас с Серафимой никого нет. Сажусь так же в изголовье, но сама Серафима предпочитает сесть по правую руку от Вани. Его взгляд только на мгновение задерживается на мне, а затем исчезает где-то в районе пышного декольте балласта. Хотя мне все больше кажется, что балласт здесь я.
– Нас не представили друг другу, – кокетливо подмигнула местному мафиози Серафима. – Моё имя Серафима, а вы…
– Красная Стрела, – представился деловым тоном мой давний знакомый, но все же обворожительно ей улыбаясь.
Серафима поперхнулась воздухом, но все же взяла себя в руки и соврала, что ей безумно приятно познакомиться. Дальше принесли еду, и мне стало не интересно, о чем они там флиртуют. Суп, пампушки, морепродукты, запеченная утка, я ела все, до чего могла дотянуться, а потом встала и пересела, чтобы съесть все. Похоже я съела достаточно, чтобы заставить Ваньку и Серафиму оторваться от флирта и выпучить свои глаза на меня. Мило улыбнулась, впервые за день чувствуя себя хорошо.
– Вот скажите мне, а вас совесть не гложет такими непристойностями заниматься? – причитаю как бабка, с подлой ухмылкой, жуя куриную ножку.
– Единственное, что здесь непристойно, это полное отсутствие у тебя манер, – зло шипит Серафима, поправляя салфетку на коленях.
– Ну, может и так, но на фоне вашего поведения это как-то меркнет, – шмыгаю носом, и стираю соус со своей щеки, отламывая от курицы уже крыло.
– Кларка, откуда тебе знать, что такое совесть? – смеется надо мной Ваня.
– Ну не знаю, но все равно флиртовать как вы, после убийства ее мужа я бы не смогла, – театрально вздыхаю, а затем кривлюсь, отламывая грудку курицы.
Серафима закашлялась, а Ванька заинтересованно перевел взгляд впервые не на декольте, а на саму Серафиму.
– Что ты городишь, дура неотёсанная? – шипит Серафима толкая меня под столом ногой.
– Как что? – выпучиваю глаза. – Совсем недавно Нальнар, это такой симпатичный эльф, что надел на тебя брачный браслет, был убит вот этим вот изувер. Как ты могла забыть?
Киваю вслед своим словам, наблюдая, как Серафима поспешно прячет руку с браслетом под столом. Ваня это тоже заметил и заинтересованно улыбнулся, оценивающее поглядывая на девушку.
– Учитывая, что он шестой муж, боюсь спросить, что случилось с предыдущими, – смеюсь, поднося к губам бокал.
Даже почти отпила, пока не поняла, что это вино, да ещё и совпало, что под столом балласт ногу мне отдавил, вот и вернулось вино прямиком на Серафиму и частично на Ваню. От визга Серафимы заложило уши, она резко поднялась от негодования, да так, что стул упал на пол, отвлекая стражников. Одно весьма неловкое для меня прежней движение и не очень острый нож для писем у шеи Красной Стрелы, а я стою за его стулом, удерживая его голову за волосы второй рукой.
– Я же говорила тебе, я не планирую, – смеюсь на адреналине, пока под нажимом ножа по шее мужчины стекает капля крови.
– Кларка, ты взяла в руки оружие, – констатирует факт Ваня мрачно и удивленно.
– Приказывай твоим дружкам нас выпустить немедленно, или я вспорю твою глотку, – киваю балласту, чтобы зашла мне за спину, а то впереди два головореза.
– Та Кларка, что я знаю, никогда не брала в руки оружие, ей оно просто не было нужно. Она сама была самым смертоносным оружием, которое я знал.
Мне не нравится, что он говорит, и то спокойствие, с которым он произносит эту фразу. Он не видит во мне опасности, не боится меня.
– Что за чушь он несёт? – влезает балласт, опасливо косясь на охрану.
Они не нападают, Ваня им не разрешал, но и отойти приказа не давал.
– Ты лишилась своей силы, а значит, стала бесполезной для меня, – произносит Красная Стрела и тут же что-то очень горячее ранит руку, заставив выронить нож и отступить.
На коже выступили волдыри, точно от ожога, но в тот же момент зажили, словно их и не было. Ваня поднялся из-за стола, Серафима в последний момент схватила меня, оттягивая от него назад. Красная вспышка, похожая на стрелу метнулась ко мне, но исчезла так и не достав.
– Тебе повезло, что гном за живую заплатит больше, чем за мертвую, – холодно произносит он, будто бы потеряв ко мне интерес окончательно.
– И что теперь делать? – в панике всхлипывает Серафима.
– Ты не можешь меня просто продать, – говорю с нажимом.
– Почему это? – смеется Ваня, почти выйдя из комнаты.
– Я знаю твой секрет.
Он останавливается, замечаю, как дрожат его плечи. Я на верном пути?
– Ничего ты не знаешь, – смеется, но не поворачивается ко мне лицом.
– Твои родители…
Я только начала говорить, а он уже развернулся и запустил в меня целый град красных стрел. Серафима завизжала, сжав мою руку, а пространство вокруг нас загорелось красным и исчезло.
Часть 9. Графиня
Клара
Меня замутило сильно, даже не так, желудок срочно потребовал убрать из себя все недавно съеденное. Не знаю, где мы оказались, но я еле успела найти емкость, прежде чем меня вывернуло наизнанку.
– Где это мы? Это ты нас переместила? – испуганно выдала Серафима, заставив меня ещё и разочарованно застонать.
И балласт здесь, даже Чебурек и тот возле ног вертится. Мерзкая пушистая дрянь! Серафима осторожно ступает в почти полной темноте, ищет что-то, возможно выход.
– Фу, какая мерзость! – прокомментировала она моё состояние. – Вот зачем было столько еды переводить? Еда как не в себя, честное слово! Ты свинья что ли?
– Сама ты… – не договариваю, ибо снова выворачивает в вазу.
– Угу, угу, – с пренебрежением фыркает Серафима. – Это ещё хорошо, что мы сюда попали, а не сгорели живьем от родового огня того бандита.
Родового огня? А разве это не просто магия Вани была? Ай, плевать, живы, частично целы, жить можно. Хотя в данный момент хочется умереть. В обнимку с вазой снова содрогаюсь от рвоты, жалея, что вообще к еде прикасалась сегодня.
– Ты ещё долго блевать будешь? – с тем же отвращением интересуется Серафима. – Это место на подвал похоже, похоже я нашла лестницу наверх.
Подвал? Слегка огляделась по сторонам, но ничего не увидела. Темнота, подвал, какое-то нехорошее у меня предчувствие. Да ещё Чебурек к ноге все трется, раздражает. Попыталась пнуть этот балласт, но вместо ожидаемого «мяу», услышала что-то очень знакомое, больше похожее на писк.
– Да не наступай ты на крыс, они здесь такие здоровые, что Чебурек их даже боится, у меня на плече прячется, – невозмутимо запричитала Серафима.
Крысы? Крысы?! Истерика подкатывает в то же мгновение, а тело дрожит, особенно руки. Пытаюсь рассмотреть этих тварей, но слишком темно и чего таить страшно. Такое чувство, что их маленькие лапки ползают по всему телу, даже под одеждой. Острые зубы врезаются в кожу и поедают меня заживо. Их много, они повсюду, пытаются добраться до глаз, даже если я закрываю руками лицо. Те дни в подвале детдома возвращаются и кажутся явью, словно все эти годы были только моей фантазией, а на самом деле я там. Много шорохов мелких лапок по полу заглушает только мой крик, когда вполне реально что-то касается моего плеча.
– Кларка, ты чего охренела? – визжит Серафима, когда пытаюсь отмахнуться от нее, а затем сама сваливаюсь в ее объятия. – Успокойся, это же просто крысы!
Не могу сказать и слова, желая хотя бы не опуститься до обычной женской истерики и слёз. Чебурек спрыгнул с ее плеча и воинственно зашипел, но почему-то не на крыс, а в сторону лестницы, куда меня с горем пополам тащит Серафима. Наверху послышался шум, а затем нас ослепил свет подсвечника.
Женщина с черными волосами в старомодном платье удивленно подняла бровь, осматривая нашу странную парочку.
– Ну и кто из вас, молодые барышни, невеста моего сына? – спросила она, презрительно осмотрев нас с головы до ног.
Не могу говорить, меня все ещё трясет, и я чуть ли не буквально вишу на шее Серафимы. Компаньонка в свою очередь, чуть не падая от такой ноши, все же задала резонный вопрос.
– А кто ваш сын?
Нет, это явно не тот вопрос, который волнует меня в первую очередь. Вот нашла, о чем спрашивать в такой момент! С трудом отрываюсь от такой бесполезной, как оказалось, опоры. Мне вот лично плевать кто ее сын, важно только где мы находимся, чего эта полоумная от нас хочет, и, главное, как отсюда выбраться. На дрожащих ногах поднялась на несколько ступней, а затем чуть не упала на странную женщину, в последний момент успела ухватиться за дверной косяк. Остановилась, тяжело дыша.
– Что с вами милочка? – не особо взволновано поинтересовалась женщина. – Вам нехорошо?
– Да мне просто шикарно, – еле выговариваю, выйдя наконец из подвала и подпирая ближайшую стену.
– Не обращайте внимание, у нее похоже несварение, – махнула на меня рукой Серафима поднявшись следом. – Всю вашу страшную вазу облевала, бедняга.
– Вазу? – немного удивлено приподняла бровь незнакомка. – Там нет ваз, только урны с прахом моих предков.
Так, похоже в моем желудке что-то осталось, и оно просится наружу. Беременность отнюдь не такая радость, как я себе представляла. Прикрываю рот дрожащей рукой, чтобы немного сдержаться.
– Ну зачем вы это сказали?! – завизжала Серафима взглядом ища мою вторую жертву. – Она же вам все здесь облюет!
Хорошо хоть вручив мне вазу с засохшими цветами, она умудрилась ветки вынуть, до того, как меня снова не настигла радость беременности.
– Это была икебана из редких эдельвейсов, а вазе приблизительно триста лет, – гробовым голосом выдала незнакомка, как раз, когда меня отпустило.
– Старушка, я все понимаю, но зачем держать в подвале урны с прахом предков и таких здоровых КРЫС?!
При последнем слове перешла на крик, еле сдержавшись, чтобы не тряхнуть незнакомку как следует.
– Кларка, это невежливо, – испуганно шепнула на меня Серафима.
– Вы пришли в мой дом, осквернили урну моего предка и испортили драгоценный для меня букет и вазу и смеете что-то требовать у меня? – подняла голос женщина, но все ещё с ледяным выражением лица.
– Это не мы, это все она, – даже наглядно потыкала в меня пальцем мелкая предательница.
– Ага, я смею требовать, – киваю, стараясь не замечать, как дрожат мои руки.
Ногой толкаю дверь в подвал, как раз после того как проскальзывает Чебурек и зло шипит на незнакомку. Она коту тоже не нравится, даже больше чем я, значит, есть что-то в ней плохое, кроме холодной надменности.
– У вас чрезмерное самомнение милочка, – презрительно хмыкает женщина, пока я чуть не плачу от тоски по своей ауре, – что удивительно, с такой-то внешностью.
Будь аура при мне, эта старомодная дама уже бы во все ноги бежала отсюда. Как избалованный ребенок зло топчу ногами от бессилия.
– До вашего, по-видимому, далеко, – передразниваю ее, – с вашей то внешностью.
Женщина молчала, испытующе смотря на меня, а затем перевела взгляд на Серафиму, решив делать вид, что я здесь пустое место.
– Вижу, вы не умеете выбирать себе друзей, – вроде сочувствует ей старушка.
– Мы не друзья, – заявляем с балластом хором.
Пренебрежительно фыркаю, закатив глаза и решаю, что пора уходить, где бы мы ни были. Моя компаньонка решает по-другому, пока я еле иду по коридору в сторону, надеюсь, выхода, Серафима вовсю обхаживает незнакомку. С чего бы это она так себя ведет?
– Вы простите эту деревенщину, у нее ни манер, ни хорошего воспитания, – неодобрительно, еле скрывая ухмылку, мотнула на меня головой паразитка. – Мне даже кажется, что она чем-то больна. Если бы не скверное нынешнее положение, в жизни бы не допустила к себе такое жалкое существо.
– Жалкое?! – у меня даже бровь дергается от такой наглости.
Почти уже дошла до большой прихожей, где зажжен старый камин, но тут же обернулась.
– Жалкое?! Это я жалкая?! – кричу и, схватив первое, что попалось под руку, бросаю это в обнаглевший балласт. – Это ты за мной таскаешься!
Серафима завизжала и спряталась за подозрительно спокойной старушкой.
– Статуэтка святой Камелии из бивня мамонта, возрастом в триста пятьдесят лет, – сухо и так же бесстрастно уведомила она нас, – последняя в своем роде, так что стоимость ее оценить невозможно.
– Думаете я вам должна возместить ущерб? – не скрываю своей насмешки.
– Сомневаюсь, что вы даже в глаза подобные суммы видели, невоспитанная девушка, – сделала несколько шагов в мою сторону хозяйка дома. – Это просто разумное предупреждение, что не стоит касаться того, что стоит больше чем ваша жизнь.
А вот это уже похоже на угрозу, так что у меня невольно появляется улыбка на губах. И это она меня так решила запугать?
– Резонные слова, – с каким-то намеком кивает на женщину за ее спиной Серафима, – тебе стоит подумать, что ты делаешь.
Осматриваю незнакомку ещё раз под настоятельными кивками Серафимы, у бедняжки скоро нервный тик будет. Черные волосы с элегантными кудрями, тусклые зеленые глаза, губы в яркой красной помаде и очень бледная кожа как у аристократки старых времен. На ней зеленое платье из кружева и дорогой ткани, скрывающее все тело от шеи до запястий. Даже ног и тех не видно под длинным подолом платья.
– Ох, какие в наше время нравы пошли, – смеётся натянуто балласт, когда хозяйка оборачивается к ней, – не правда ли?
– Мне сложно судить о том, какие в ваше время нравы, – оценивающее окидывает ее взглядом женщина, – но то, что я вижу, меня не радует.
Закатываю глаза, пока Серафима стыдливо прячет глаза, прикрывая свое чересчур открытое декольте. Кажется, пришло время балласта развлекать «добродушную» хозяйку, так что неровной походкой подхожу к камину. Тепло! Такое ощущение, что я в каком-то старом замке, высокие потолки и стены в зеленых гобеленах. Над камином висит огромная картина на старый манер, но разглядеть, что на ней нарисовано сложно из-за освещения. Немного грею руки возле открытого огня, а затем пытаюсь понять где дверь, попутно замечая, что почему-то нет ни одного окна.
Сейчас глубокая ночь и, судя по собачьему холоду, что стоит здесь, снаружи ещё холоднее. Недовольно оборачиваюсь на хозяйку дома и смущенную Серафиму. Что-то здесь не так, а где ее слуги? Дом то большой, может даже замок, судя по лестнице и второй этаж имеется.
– Серафима, – зову балласт, отступая попутно к двери, – вероятно нам пора заканчивать пользоваться гостеприимностью хозяйки.
