– Всю свою жизнь я была обузой для своего отца, брата и очередного идиота, решившего, что дочь графа – хороший способ разбогатеть. Не хочу, чтобы мой ребёнок тоже был кому-то обузой, ненужным балластом, от которого хочешь избавиться, но не можешь этого сделать.
Она замолчала, глядря перед собой пустым взглядом. Ого, кажется, я чувствую стыд. Балласт – так мысленно называла я ее, и, похоже, не только я. Отставляю кружку с молоком в сторону и хмуро смотрю на нее.
– Мой ребенок не повторит мою судьбу, – порывисто вскидывает голову магиня, стуча по своей руке ладонью. – Пока я не встречу человека, который не будет видеть во мне обузу, детей заводить не собираюсь!
Она так резко выпрямилась, что чуть не свалилась с кресла под мой смешок.
– А что же военный министр? Он не тот, кто тебе нужен? – цепляюсь за ее слова.
– Он тот, но и не тот, – сразу скисает магиня, касаясь брачного браслета на руке.
– Это как? – улыбаюсь, снова прихлёбывая молоко.
– Его мама некромант, есть вероятность, что наши дети тоже будут некромантами, – мрачно сообщает она так, будто ее и вправду это беспокоит.
– И что в этом такого? – не понимаю ее.
– Ну как ты не понимаешь?! – возмущается Серафима. – Ты бы захотела, чтобы твоим детям всю их жизнь грозила смертельная опасность? Думаешь, что с ними будет, если кто-то узнает о некроманте в роду? К тому же, представь, как это всю свою жизнь скрывать кто ты такой на самом деле? Разве кто-то в своем уме захочет замуж за некроманта?! Я не хочу своим детям такой судьбы!
Зря она это сказала, зря я спросила. Закрываю глаза, пытаясь просто ни о чем не думать, пока к горлу подступают страх и сомнения. Сжимаю край стола так, что дерево и мои кости трещат.
– Ну, а ты? – резко спрашивает Серафима, отчего я выныриваю из океана мрачных мыслей.
– Что я? – подозрительно на нее кошусь.
– Почему ты так спокойна? – спрашивает она, замявшись, явно хотела спросить что-то другое, но не решилась.
– А чего мне переживать? – улыбаюсь кисло. – В моей жизни все шикарно.
Серафима недоверчиво приподнимает бровь, и хмыкает, но ничего не говорит. Отпиваем из кружек: я – молока, она – вина.
– Почему ты не боишься некромантшу? – улыбается она. – Мне даже показалось, ты ничего не боишься, кроме крыс, конечно же.
Кривлюсь, вместо того чтобы ответить. Как ей объяснить, что я сильная, если сейчас я слабая? Вздыхаю натужно, мечтая иметь хмельную голову, чтобы ни о чем не думать.
– Как только ты перестанешь бояться и рассчитывать на кого-то, сразу же перестанешь быть обузой, – устало опираюсь на руки сзади, чувствуя боль в спине.
Напившись молока и наевшись творога и сыра, безумно захотелось спать. Усталость этого бесконечного дня сказывается. Увы, я не могу спать, мне же надо дождаться, пока матушка некроманта придёт избавляться от меня. Да ещё хочется посмотреть на радушную встречу невесты и жениха, увидеть вытянутое лицо Серафимы, когда она поймет, что все ещё замужем за вполне живым Нальнаром. Только эта мысль сейчас мне греет душу.
Дверь толкнули ногой, от испуга и удивления я даже вздрогнула. Кого там нелегкая принесла? Кружка выпадает из моих онемевших рук, я не ожидала, что он появится так быстро. Он должен был появиться только в обед! Я совершенно не готова не то, что говорить с ним, но и даже смотреть на него. Мне надо было сбежать, просто сбежать отсюда, плевать на то, каким опасным способом он меня сюда призвал. Я просто хочу сбежать отсюда немедленно!!! Дергаюсь, чтобы слезть со стола, но мешок с сокровищами падает. Все, что меня успокаивало всего мгновение назад – сделало меня ещё более несчастной сейчас. Старая мегера кричит что-то о воровстве и о чем-то ещё, но я не слушаю. Да я даже пошевелиться не могу, словно пригвождённая к этому столу дурманящим чувством страха. Даже не могу сказать, чего боюсь больше: что он узнает о ребёнке, или что не заметит его?
Он подходит ближе, я забываю как дышать, меня хватает только на одно слово – его имя, но старуха заглушает меня криком. Просто тону в омуте его глаз, он не отводит от меня взгляда, не дает и секунды собраться с мыслями.
– Мама, – говорит он так, что я не сразу понимаю смысл его слов. – Познакомься, это Клара – моя невеста.
Стоп! Что он сказал? Эта фраза вызвала у меня такой ступор, что я даже не сопротивлялась, когда он подхватил меня под колени и забросил себе на плечо. Он хотел унести меня, под громкие крики своей матери, но явно не учитывал моё особое положение. Я завизжала как резаная, от боли и страха за ребенка. Не сомневаюсь, если бы начала вырываться он бы меня ни за что не отпустил, но вот сейчас я явно его удивила. Настолько сильно удивила, что он опустил меня на пол и обеспокоенно оглядел с головы до ног.
– Игнарешнар, это что черт побери такое?! – закричала совершенно невозмутимая накануне матушка некроманта.
– Что такое? – недоверчиво смотрит на меня сам некромант.
И он ещё имеет право спрашивать?! После того как каким-то своим экспериментом перенес сюда, чуть не убив меня и моего ребенка?! Так ещё и на плечо себе забросил, будто мешок в моем-то положении! Даже не зная, что я беременна, уже два раза попытался лишить меня моей крохи! Да тут у кого угодно нервы сдадут! Звонкая пощечина – максимум, на что я способна сейчас. Рука подрагивает, я чувствую жуткую боль, просто смотря на него.
– Эй, Кларка, ты чего? – влезла Серафима, несколько окосев. – Игнаришнарчик просто глупо пошутил, это же я его невеста, да?
Она, шатаясь, побрела вешаться ему на шею, пока он, опустив руки, смотрит на меня не мигая. Хватаю магиню за плечи, пока она к нему не полезла. Удержать ее от некроманта ничего не стоит, обнимаю ее за плечи.
– Помнится вы сказали, что мы сможем уйти, когда ваш сын вернется, – слегка отворачиваюсь, обращаясь к затихшей старухе. – Он пришел, а мы уходим.
Стараюсь обойти некроманта сбоку, под слабые возмущения Серафимы, но он преграждает нам путь.
– Никуда ты не уйдешь, – говорит он мне фразу, которую я и хотела, и боялась от него услышать.
Что с ним не так, кроме того, что он некромант? Он назвал меня свой невестой, чтобы поиздеваться? Ещё раз напомнить, что мне ею никогда не быть? Как же он тогда говорил? Что-то там о том, что жениться на мне для него позор? Я позорю самого некроманта, право смешно. Не очень-то и хотелось носить это чертово звание, иметь семью, да и вообще его любить! Что в нем есть такого, кроме излишней эксцентричности? Что в нем в такого, что моё сердце предает меня снова и снова. Меня тянет к нему, словно желаю ещё раз доказать себе, что мне не место рядом с ним. Часть моей души, та в которой маленькая сиротка, хочет принять его слова совсем в другом ключе. Мне, как и ей хочется верить, что не все потеряно, есть шанс все исправить. Хочется верить, что этот балбес понял, как сильно меня ранил и что любит меня. Может поэтому всего лишь одно слово, что вырывается из моих уст, говорит куда больше, чем мне хочется:
– Почему?
Я не дышу, жду его ответа. Чувствую, что все на меня смотрят, но, как и он, молчат. Нервно покусывает пухлые губы, надо же, он даже не под иллюзией. Лицо бледное, под глазами круги и пахнет перегаром. Сердце сжимается, а я приказываю себе, что его самочувствие не мои проблемы. Упирается руками в бока, так что взгляд помимо воли проходится по его не застёгнутой рубашке и брюкам, что на нем болтаются. Не его одежда, старый крой, да и он больше любит зеленый – как цвет его огня, а не темно-синий как эти брюки. Смотрит слегка в сторону, пока Серафима пялится на его торс, что я легко исправляю, сдавив ее шею и подняв взгляд повыше. Не помогло, похотливая девица все равно вниз посматривает. Может ей ногу отдавить? Молчание некроманта затянулось, но затем он тяжело вздохнул.
– Вы обе приговорены к смертной казни, – надменным тоном выдал он так, что Серафима свалилась в моих руках без сознания, – за предательство страны и короны, вот зачем я здесь.
– Игнарешнар! – завопила его матушка зло, и принялась приводить в чувства девушку. – Ты что такое говоришь?
Я ей не помогала, не в том состоянии, чтобы таскать такую кобылу. Смотрю на него и медленно убиваю в себе ту маленькую сиротку, что верила в сказки. Иронично ухмыляюсь через силу, к груди медленно подкатывает истерика. Я держалась молодцом, изо всех сил как бы мне не было трудно. А ведь мне трудно, без силы, без ауры, без него в этом чёртовом жестоком мире! У меня ничего нет, кроме крохи под сердцем, но и это он хочет у меня забрать, вместе с моей жизнью. Ему мало пощечины, его и раздавить одним ударом мало.
– Сын, ты что такое говоришь? – насела на сына старуха, пытаясь привести Серафиму в сознание. – Что вообще здесь происходит?
– Мама, не лезь, – шипит на нее зло некромант, только на мгновение освободив меня от своего тяжелого взгляда.
– Ну, давай, – расправляю плечи, напоминаю ему и самой себе, кто я такая.
Делаю шаг к нему, улыбаюсь, будто это просто очередная наша перепалка. Нас отделяют считанные сантиметры, а руки даже не дёргаются его обнять – прогресс. Хватаю его за рубашку и дергаю на себя, заставляя прижаться ко мне.
– Убей нас, – шепчу с улыбкой каждое слово, – ты же призвал нас сюда именно для этого?
– Чего? – резко вскрикивает Серафима, так и знала, что она только придуривается.
Его взгляд мрачнеет, в глазах зеленые огоньки, но он ничего не говорит, но ему и не надо. Встаю на цыпочки, чтобы достать до его лица, сжимаю его рубашку, заставив тем самым тоже наклониться. Мои губы почти касаются его, но мы не целуемся.
– А силёнок-то тебе хватит? – улыбаюсь холодно и, прежде чем он поцелует меня, даю ему ногой в пах.
Его скрутило пополам с громким стоном, но мне показалось этого мало, ибо он схватился за меня. Ну, уж нет, просто так я не сдамся! Даю ему кулаком в челюсть, так что его сносит с дороги.
– Клара! – испуганно вопит Серафима. – Ты что делаешь?!
– Беги, дура! – кричу, перепрыгиваю некроманта и бегу через гостиную и прихожую к открытым дверям.
– Сын! – кричит старуха. – Ты в порядке? Что она такое? А ну стой!
Меня никто не остановит! Дверь в соседней комнате резко открылась, скелет, расставивший руки в разные стороны, преградил мне дорогу. Знаю, что времени нет, и совсем скоро получу от некроманта сполна, медлить нельзя. Хватаю Чебурека и бросаю его прямо в скелет, и он его ловит. Кот не порадовался близкому знакомству с поднятым и принялся, истошно шипя, царапать кости. Препятствие устранено, оббегаю его, чувствуя странное веселье.
– КЛАРА!!! – кричит маг так, что дрожат стены, когда я почти уже вылетела за двери.
Я оборачиваюсь и улыбаюсь, видя, как он вспыхивает своим родовым огнем. Серафима визжит от страха, бежит за мной. Хватаю ее за руку в дверях и тащу за собой на морозный воздух. Мы, мягко говоря, не в той одежде, чтобы оказаться на улице зимой. На мне платье с длинными рукавами, штаны и сапоги, на Серафиме ночная рубашка в пол, халат и туфли на высоком каблуке. Самое то, чтобы бежать он некроманта зимой в горах. Только порог миновали, так сразу в снег по колено провалились. Серафима завизжала и вырвалась, оставшись на крыльце. Зло кричу ее имя, но понимаю, что у меня нет времени ее уговаривать. Пересиливаю себя и холод, мне к трудностям не привыкать. Несколько шагов, чуть не падаю, проваливаясь по бедро в снег. Как некромант вообще до дверей добрался? Вижу, что местами снега нет, наверное, просто родовым огнем дорогу себе сделал? Делаю ещё несколько шагов, боясь повернуться. Земля задрожала так, что я повалилась на колени. Они появились из-под снега и земли, целая армия нежити. Здесь их даже больше, чем в особняке, они словно повсюду и окружают меня. Сзади закричала Серафима, опять свалилась без сознания. Интересно, это она от вида армии нежити, или от вида голого некроманта? У меня больше от второго ноги подгибаются. Маг объят своим пламенем, тяжело и зло дышит, пока одежда на нем дотлевает. Ступает всего лишь шаг во двор, отчего его армия неожиданно наставляет на меня оружие, окружив со всех сторон. Оружие странное, то мечи с вилами, то оторванную руку своего товарища, а то мяукающего Чебурека. Почему, наблюдая за тем, как некромант идёт ко мне абсолютно голый, я не чувствую и намека на страх? Наоборот, мне хочется неуместно рассмеяться. Подошел ко мне медленно и самоуверенно, будто знает, что я сейчас беспомощна против него.
– Великанша, – рычит сквозь зубы, пока я с насмешкой опускаю взгляд вниз.
– Надо же – цел, – насмехаюсь, подмигнув некроманту, – сейчас исправлю.
– Клара! – кричит на меня зло и резко хватает за талию моё дрожащие от холода тело.
Его огонь не приносит боли, он согревает меня. Высушивает одежду и растапливает снег вокруг нас. Тепло, под его взглядом жарко, а когда он больно прижимает к себе и целует – горячо. Голова кружится, его губы теплые, сладкие, я слишком хорошо помню их вкус, и то наслаждение, которое они могут дарить. В голове пустота, в животе точно бабочки, а может это кроха шевелится, не знаю. Когда поцелуй заканчивается, чувствую нестерпимое желание его продолжить, может быть поэтому подаюсь вперед, но он отклоняется.
На его губах играет улыбка – самодовольная, и до безумия возбуждающая. В глазах зеленые огоньки, пока он убирает огонь, позволяя мне снова почувствовать, как здесь холодно.
– Ну и куда ты уйдешь от меня, – его рука проходится от шеи по спине и сжимает мою ягодицу, заставляя прижаться к нему крепче, – голая?
Вся моя одежда сгорела, сапоги противно воняют почти расплавившись. Спрятанные в рукавах ножи валяются на земле. Я стою перед ним абсолютно нагая и беззащитная, не в силах спросить, что означает этот поцелуй.
– Я как-то так Яришяра встретила, – мрачно говорит графиня, кивком приказывая скелетам затащить Серафиму в дом. – Ничем хорошим это не кончилось.
Игнат
У нее черные глаза, бездонные и тягучие как сам мрак. Как же часто смотря в них, я тонул, как в самой пожирающей тьме. В них нет ничего особенного, они простые, как и она, но взгляд цепляется.
В ней есть что-то такое, что заставляет сердце ускорить темп.
– Почему? – спрашивает она, но я тоже хочу задать себе этот вопрос.
Почему я не могу спокойно на нее смотреть? Почему не могу просто оставить в покое и отпустить? Почему она попыталась меня убить на самом деле? Дело ведь не в Самородке и Вальтере, ради них она бы так не поступила. Почему, когда я попытался открыть ей сердце, она меня просто отшила? Может она и правда не любила? Если так, то, что это за взгляд, которого я раньше не видел?
Поджимаю губы, не в силах оторвать от нее глаза. Страшная, как и в нашу первую встречу. Волосы спутаные, грязные, в них даже застряла паутина и какое-то пёрышко. Платье не по размеру, висит на груди. Под платьем штаны и широкие сапоги, в которых блестит семейное добро Трутов.
Она обворовала меня. Снова. Только в этот раз ей понадобилось всего лишб одно тихое «почему», чтобы своровать у меня чуть больше, чем семейные ценности.
Чувствую себя таким дураком, каких свет не видывал. Когда она закричала, я этого не ожидал, настолько, что даже на мгновение испугался. Серьёзно, я испугался за великаншу, которой все нипочем. Сомневаюсь, что с ее наследственностью она хоть раз была на грани жизни и смерти.
Она замолчала, глядря перед собой пустым взглядом. Ого, кажется, я чувствую стыд. Балласт – так мысленно называла я ее, и, похоже, не только я. Отставляю кружку с молоком в сторону и хмуро смотрю на нее.
– Мой ребенок не повторит мою судьбу, – порывисто вскидывает голову магиня, стуча по своей руке ладонью. – Пока я не встречу человека, который не будет видеть во мне обузу, детей заводить не собираюсь!
Она так резко выпрямилась, что чуть не свалилась с кресла под мой смешок.
– А что же военный министр? Он не тот, кто тебе нужен? – цепляюсь за ее слова.
– Он тот, но и не тот, – сразу скисает магиня, касаясь брачного браслета на руке.
– Это как? – улыбаюсь, снова прихлёбывая молоко.
– Его мама некромант, есть вероятность, что наши дети тоже будут некромантами, – мрачно сообщает она так, будто ее и вправду это беспокоит.
– И что в этом такого? – не понимаю ее.
– Ну как ты не понимаешь?! – возмущается Серафима. – Ты бы захотела, чтобы твоим детям всю их жизнь грозила смертельная опасность? Думаешь, что с ними будет, если кто-то узнает о некроманте в роду? К тому же, представь, как это всю свою жизнь скрывать кто ты такой на самом деле? Разве кто-то в своем уме захочет замуж за некроманта?! Я не хочу своим детям такой судьбы!
Зря она это сказала, зря я спросила. Закрываю глаза, пытаясь просто ни о чем не думать, пока к горлу подступают страх и сомнения. Сжимаю край стола так, что дерево и мои кости трещат.
– Ну, а ты? – резко спрашивает Серафима, отчего я выныриваю из океана мрачных мыслей.
– Что я? – подозрительно на нее кошусь.
– Почему ты так спокойна? – спрашивает она, замявшись, явно хотела спросить что-то другое, но не решилась.
– А чего мне переживать? – улыбаюсь кисло. – В моей жизни все шикарно.
Серафима недоверчиво приподнимает бровь, и хмыкает, но ничего не говорит. Отпиваем из кружек: я – молока, она – вина.
– Почему ты не боишься некромантшу? – улыбается она. – Мне даже показалось, ты ничего не боишься, кроме крыс, конечно же.
Кривлюсь, вместо того чтобы ответить. Как ей объяснить, что я сильная, если сейчас я слабая? Вздыхаю натужно, мечтая иметь хмельную голову, чтобы ни о чем не думать.
– Как только ты перестанешь бояться и рассчитывать на кого-то, сразу же перестанешь быть обузой, – устало опираюсь на руки сзади, чувствуя боль в спине.
Напившись молока и наевшись творога и сыра, безумно захотелось спать. Усталость этого бесконечного дня сказывается. Увы, я не могу спать, мне же надо дождаться, пока матушка некроманта придёт избавляться от меня. Да ещё хочется посмотреть на радушную встречу невесты и жениха, увидеть вытянутое лицо Серафимы, когда она поймет, что все ещё замужем за вполне живым Нальнаром. Только эта мысль сейчас мне греет душу.
Дверь толкнули ногой, от испуга и удивления я даже вздрогнула. Кого там нелегкая принесла? Кружка выпадает из моих онемевших рук, я не ожидала, что он появится так быстро. Он должен был появиться только в обед! Я совершенно не готова не то, что говорить с ним, но и даже смотреть на него. Мне надо было сбежать, просто сбежать отсюда, плевать на то, каким опасным способом он меня сюда призвал. Я просто хочу сбежать отсюда немедленно!!! Дергаюсь, чтобы слезть со стола, но мешок с сокровищами падает. Все, что меня успокаивало всего мгновение назад – сделало меня ещё более несчастной сейчас. Старая мегера кричит что-то о воровстве и о чем-то ещё, но я не слушаю. Да я даже пошевелиться не могу, словно пригвождённая к этому столу дурманящим чувством страха. Даже не могу сказать, чего боюсь больше: что он узнает о ребёнке, или что не заметит его?
Он подходит ближе, я забываю как дышать, меня хватает только на одно слово – его имя, но старуха заглушает меня криком. Просто тону в омуте его глаз, он не отводит от меня взгляда, не дает и секунды собраться с мыслями.
– Мама, – говорит он так, что я не сразу понимаю смысл его слов. – Познакомься, это Клара – моя невеста.
Стоп! Что он сказал? Эта фраза вызвала у меня такой ступор, что я даже не сопротивлялась, когда он подхватил меня под колени и забросил себе на плечо. Он хотел унести меня, под громкие крики своей матери, но явно не учитывал моё особое положение. Я завизжала как резаная, от боли и страха за ребенка. Не сомневаюсь, если бы начала вырываться он бы меня ни за что не отпустил, но вот сейчас я явно его удивила. Настолько сильно удивила, что он опустил меня на пол и обеспокоенно оглядел с головы до ног.
– Игнарешнар, это что черт побери такое?! – закричала совершенно невозмутимая накануне матушка некроманта.
– Что такое? – недоверчиво смотрит на меня сам некромант.
И он ещё имеет право спрашивать?! После того как каким-то своим экспериментом перенес сюда, чуть не убив меня и моего ребенка?! Так ещё и на плечо себе забросил, будто мешок в моем-то положении! Даже не зная, что я беременна, уже два раза попытался лишить меня моей крохи! Да тут у кого угодно нервы сдадут! Звонкая пощечина – максимум, на что я способна сейчас. Рука подрагивает, я чувствую жуткую боль, просто смотря на него.
– Эй, Кларка, ты чего? – влезла Серафима, несколько окосев. – Игнаришнарчик просто глупо пошутил, это же я его невеста, да?
Она, шатаясь, побрела вешаться ему на шею, пока он, опустив руки, смотрит на меня не мигая. Хватаю магиню за плечи, пока она к нему не полезла. Удержать ее от некроманта ничего не стоит, обнимаю ее за плечи.
– Помнится вы сказали, что мы сможем уйти, когда ваш сын вернется, – слегка отворачиваюсь, обращаясь к затихшей старухе. – Он пришел, а мы уходим.
Стараюсь обойти некроманта сбоку, под слабые возмущения Серафимы, но он преграждает нам путь.
– Никуда ты не уйдешь, – говорит он мне фразу, которую я и хотела, и боялась от него услышать.
Что с ним не так, кроме того, что он некромант? Он назвал меня свой невестой, чтобы поиздеваться? Ещё раз напомнить, что мне ею никогда не быть? Как же он тогда говорил? Что-то там о том, что жениться на мне для него позор? Я позорю самого некроманта, право смешно. Не очень-то и хотелось носить это чертово звание, иметь семью, да и вообще его любить! Что в нем есть такого, кроме излишней эксцентричности? Что в нем в такого, что моё сердце предает меня снова и снова. Меня тянет к нему, словно желаю ещё раз доказать себе, что мне не место рядом с ним. Часть моей души, та в которой маленькая сиротка, хочет принять его слова совсем в другом ключе. Мне, как и ей хочется верить, что не все потеряно, есть шанс все исправить. Хочется верить, что этот балбес понял, как сильно меня ранил и что любит меня. Может поэтому всего лишь одно слово, что вырывается из моих уст, говорит куда больше, чем мне хочется:
– Почему?
Я не дышу, жду его ответа. Чувствую, что все на меня смотрят, но, как и он, молчат. Нервно покусывает пухлые губы, надо же, он даже не под иллюзией. Лицо бледное, под глазами круги и пахнет перегаром. Сердце сжимается, а я приказываю себе, что его самочувствие не мои проблемы. Упирается руками в бока, так что взгляд помимо воли проходится по его не застёгнутой рубашке и брюкам, что на нем болтаются. Не его одежда, старый крой, да и он больше любит зеленый – как цвет его огня, а не темно-синий как эти брюки. Смотрит слегка в сторону, пока Серафима пялится на его торс, что я легко исправляю, сдавив ее шею и подняв взгляд повыше. Не помогло, похотливая девица все равно вниз посматривает. Может ей ногу отдавить? Молчание некроманта затянулось, но затем он тяжело вздохнул.
– Вы обе приговорены к смертной казни, – надменным тоном выдал он так, что Серафима свалилась в моих руках без сознания, – за предательство страны и короны, вот зачем я здесь.
– Игнарешнар! – завопила его матушка зло, и принялась приводить в чувства девушку. – Ты что такое говоришь?
Я ей не помогала, не в том состоянии, чтобы таскать такую кобылу. Смотрю на него и медленно убиваю в себе ту маленькую сиротку, что верила в сказки. Иронично ухмыляюсь через силу, к груди медленно подкатывает истерика. Я держалась молодцом, изо всех сил как бы мне не было трудно. А ведь мне трудно, без силы, без ауры, без него в этом чёртовом жестоком мире! У меня ничего нет, кроме крохи под сердцем, но и это он хочет у меня забрать, вместе с моей жизнью. Ему мало пощечины, его и раздавить одним ударом мало.
– Сын, ты что такое говоришь? – насела на сына старуха, пытаясь привести Серафиму в сознание. – Что вообще здесь происходит?
– Мама, не лезь, – шипит на нее зло некромант, только на мгновение освободив меня от своего тяжелого взгляда.
– Ну, давай, – расправляю плечи, напоминаю ему и самой себе, кто я такая.
Делаю шаг к нему, улыбаюсь, будто это просто очередная наша перепалка. Нас отделяют считанные сантиметры, а руки даже не дёргаются его обнять – прогресс. Хватаю его за рубашку и дергаю на себя, заставляя прижаться ко мне.
– Убей нас, – шепчу с улыбкой каждое слово, – ты же призвал нас сюда именно для этого?
– Чего? – резко вскрикивает Серафима, так и знала, что она только придуривается.
Его взгляд мрачнеет, в глазах зеленые огоньки, но он ничего не говорит, но ему и не надо. Встаю на цыпочки, чтобы достать до его лица, сжимаю его рубашку, заставив тем самым тоже наклониться. Мои губы почти касаются его, но мы не целуемся.
– А силёнок-то тебе хватит? – улыбаюсь холодно и, прежде чем он поцелует меня, даю ему ногой в пах.
Его скрутило пополам с громким стоном, но мне показалось этого мало, ибо он схватился за меня. Ну, уж нет, просто так я не сдамся! Даю ему кулаком в челюсть, так что его сносит с дороги.
– Клара! – испуганно вопит Серафима. – Ты что делаешь?!
– Беги, дура! – кричу, перепрыгиваю некроманта и бегу через гостиную и прихожую к открытым дверям.
– Сын! – кричит старуха. – Ты в порядке? Что она такое? А ну стой!
Меня никто не остановит! Дверь в соседней комнате резко открылась, скелет, расставивший руки в разные стороны, преградил мне дорогу. Знаю, что времени нет, и совсем скоро получу от некроманта сполна, медлить нельзя. Хватаю Чебурека и бросаю его прямо в скелет, и он его ловит. Кот не порадовался близкому знакомству с поднятым и принялся, истошно шипя, царапать кости. Препятствие устранено, оббегаю его, чувствуя странное веселье.
– КЛАРА!!! – кричит маг так, что дрожат стены, когда я почти уже вылетела за двери.
Я оборачиваюсь и улыбаюсь, видя, как он вспыхивает своим родовым огнем. Серафима визжит от страха, бежит за мной. Хватаю ее за руку в дверях и тащу за собой на морозный воздух. Мы, мягко говоря, не в той одежде, чтобы оказаться на улице зимой. На мне платье с длинными рукавами, штаны и сапоги, на Серафиме ночная рубашка в пол, халат и туфли на высоком каблуке. Самое то, чтобы бежать он некроманта зимой в горах. Только порог миновали, так сразу в снег по колено провалились. Серафима завизжала и вырвалась, оставшись на крыльце. Зло кричу ее имя, но понимаю, что у меня нет времени ее уговаривать. Пересиливаю себя и холод, мне к трудностям не привыкать. Несколько шагов, чуть не падаю, проваливаясь по бедро в снег. Как некромант вообще до дверей добрался? Вижу, что местами снега нет, наверное, просто родовым огнем дорогу себе сделал? Делаю ещё несколько шагов, боясь повернуться. Земля задрожала так, что я повалилась на колени. Они появились из-под снега и земли, целая армия нежити. Здесь их даже больше, чем в особняке, они словно повсюду и окружают меня. Сзади закричала Серафима, опять свалилась без сознания. Интересно, это она от вида армии нежити, или от вида голого некроманта? У меня больше от второго ноги подгибаются. Маг объят своим пламенем, тяжело и зло дышит, пока одежда на нем дотлевает. Ступает всего лишь шаг во двор, отчего его армия неожиданно наставляет на меня оружие, окружив со всех сторон. Оружие странное, то мечи с вилами, то оторванную руку своего товарища, а то мяукающего Чебурека. Почему, наблюдая за тем, как некромант идёт ко мне абсолютно голый, я не чувствую и намека на страх? Наоборот, мне хочется неуместно рассмеяться. Подошел ко мне медленно и самоуверенно, будто знает, что я сейчас беспомощна против него.
– Великанша, – рычит сквозь зубы, пока я с насмешкой опускаю взгляд вниз.
– Надо же – цел, – насмехаюсь, подмигнув некроманту, – сейчас исправлю.
– Клара! – кричит на меня зло и резко хватает за талию моё дрожащие от холода тело.
Его огонь не приносит боли, он согревает меня. Высушивает одежду и растапливает снег вокруг нас. Тепло, под его взглядом жарко, а когда он больно прижимает к себе и целует – горячо. Голова кружится, его губы теплые, сладкие, я слишком хорошо помню их вкус, и то наслаждение, которое они могут дарить. В голове пустота, в животе точно бабочки, а может это кроха шевелится, не знаю. Когда поцелуй заканчивается, чувствую нестерпимое желание его продолжить, может быть поэтому подаюсь вперед, но он отклоняется.
На его губах играет улыбка – самодовольная, и до безумия возбуждающая. В глазах зеленые огоньки, пока он убирает огонь, позволяя мне снова почувствовать, как здесь холодно.
– Ну и куда ты уйдешь от меня, – его рука проходится от шеи по спине и сжимает мою ягодицу, заставляя прижаться к нему крепче, – голая?
Вся моя одежда сгорела, сапоги противно воняют почти расплавившись. Спрятанные в рукавах ножи валяются на земле. Я стою перед ним абсолютно нагая и беззащитная, не в силах спросить, что означает этот поцелуй.
– Я как-то так Яришяра встретила, – мрачно говорит графиня, кивком приказывая скелетам затащить Серафиму в дом. – Ничем хорошим это не кончилось.
Часть 12. Встреча.
Игнат
У нее черные глаза, бездонные и тягучие как сам мрак. Как же часто смотря в них, я тонул, как в самой пожирающей тьме. В них нет ничего особенного, они простые, как и она, но взгляд цепляется.
В ней есть что-то такое, что заставляет сердце ускорить темп.
– Почему? – спрашивает она, но я тоже хочу задать себе этот вопрос.
Почему я не могу спокойно на нее смотреть? Почему не могу просто оставить в покое и отпустить? Почему она попыталась меня убить на самом деле? Дело ведь не в Самородке и Вальтере, ради них она бы так не поступила. Почему, когда я попытался открыть ей сердце, она меня просто отшила? Может она и правда не любила? Если так, то, что это за взгляд, которого я раньше не видел?
Поджимаю губы, не в силах оторвать от нее глаза. Страшная, как и в нашу первую встречу. Волосы спутаные, грязные, в них даже застряла паутина и какое-то пёрышко. Платье не по размеру, висит на груди. Под платьем штаны и широкие сапоги, в которых блестит семейное добро Трутов.
Она обворовала меня. Снова. Только в этот раз ей понадобилось всего лишб одно тихое «почему», чтобы своровать у меня чуть больше, чем семейные ценности.
Чувствую себя таким дураком, каких свет не видывал. Когда она закричала, я этого не ожидал, настолько, что даже на мгновение испугался. Серьёзно, я испугался за великаншу, которой все нипочем. Сомневаюсь, что с ее наследственностью она хоть раз была на грани жизни и смерти.
