– Какие, к чёрту, случаи? – прорычала зло, поправляя очки на носе.
– Одевайся, я отвернусь, – сказал хитрый доктор и, закрыв дверцу, отошёл на добрых десять шагов и отвернулся в другую сторону.
Мне ничего не оставалось, как одеться в то, что мне привезли. Закончив с этим делом, я открыла дверь и протянула мужчине куртку. Тот с опаской оглянулся, словно я могла быть не одетой, и тут же подошёл.
– Скажи, а кто эту одежду выбирал? – спросила с легкой запинкой.
– Макс, – ответил тот. – А что, что-то не подошло по размеру? Можем заехать в торговый центр, сейчас, конечно, рановато, но думаю, хоть один скоро откроется.
– Да нет, все нормально, – пробормотала, опустив взгляд.
Кажется, я ночью наломала больших дров. Как же далеко я зашла, что после весьма просвечивающей футболки Макс выбрал для меня платье пуританской монашки? У меня теперь ни одного открытого участка кожи, кроме ладошек и лица. Высокий ворот, двойная ткань, определить, где талия или грудь было вообще не возможно. Колготки такой толщины, чтобы их порвать придётся ножом полчаса резать. Теплые угги, в которых мои ноги похожи на ноги медвежонка и кажутся к тому же неестественно большими. Зимний пуховик длиной почти до пят, шапка, которой при желании можно закрыть и лицо, толстый шарф, на случай если шапки покажется мало, и варежки.
Во всем этом я похожа, если не на дошкольницу, так школьницу точно. Это что ж такого я натворила, что он меня так закрыть решил? Думаю, одной ладошкой на его ноге дело не обошлось. Как же мне стыдно-то! Но ещё и интересно, что я такого учинила, что Фролов меня наградил этим пуританским нарядом? Видимо ему очень не понравилось, что я к нему приставала. Это такой намек, чтобы я даже не думала больше так поступать?
– Не знал, что ему нравится такое, – слегка ухмыльнулся Царь, когда я, совсем приуныв, уже решила идти к выходу. – Стоять, я же обещал тебя домой отвезти!
– Это обязательно? – пробурчала устало.
– Садись, Зульфия, отвезу тебя к дому, и мы оба избавимся от бремени, – ухмыльнулся Царь, и мне не осталось ничего другого, как сесть на заднее сиденье его машины.
Машина неспешно едет по улице, мы возвращаемся в город. Малиновский включил радио, салон заполнила музыка. На часах восемь часов утра, я провела в квартире Фролова почти сутки, в основном отсыпалась. Почти рассвело, в такое время обычно я уже на работе. Расстегнула куртку, шапку, шарф и варежки так и не надела и без них жарко. Пакетов на заднем сиденье тьма, принялась их собирать, чтобы не оставлять после себя беспорядок. В одном из пакетов нашлась женская сумка, новая, цвета слоновой кости с маленькими ручками. Она мне понравилась, несколько вопросительно уставилась на Царя, но тот больше на дорогу смотрит, чем на меня. Ни на одной вещи, что мне тут собрал Макс, нет ценника, но все они явно новые и дорогие. Если он пытался одеть меня по своему вкусу, то мне стоит признать вкус у него весьма странный, похожий на вкус какого-то чересчур заботливого, но безумно ревнивого арабского шейха. Мог бы не париться с платьем и просто паранджу мне купить, эффект был бы такой же. Мне только сумка и понравилась, взялась ее рассматривать, бренд мне был не знаком, но качество отличное, кожа мягкая на ощупь. И как мне за все это вернуть Фролову деньги? Похоже, никак, приму это вместо вещей, которые мне испортили его дружки. В голове возникло смутное воспоминание, будто я спрашивала у Макса, кем ему приходится Миша, и тот ответил, что брат. Было кое-что странное в этом воспоминании, я почему-то сидела у Фролова на коленях и обнимала его за шею. У меня вырвался стон, скинула очки и закрыла глаза, щеки пылают от смущения. Захотелось провалиться сквозь землю и повторить, главное даже не понятно, чего больше.
– Все нормально? – спросил Малиновский, отвлекаясь от дороги.
– С Максом все в порядке? Где он? – спросила, убирая руки от лица, чтобы сразу же вскрикнуть от боли. Царь дал по тормозам из-за моего крика, и мы чуть не врезались в ехавшую впереди машину.
Закрыла глаза руками, но чертов свет пробирается до них как будто сквозь руки и заставляет глаза ужасно болеть. Они так слезятся и болят, что хочется кричать, но я сдерживаюсь. Сзади загудели машины, Царь съехал на обочину, показав нескольким водителям нецензурный жест рукой.
– Покажи, – потребовал он у меня, пытаясь убрать мои руки от лица. Но у меня такое чувство, что глаза буквально вытекут, если уберу руки, так сильно они болят. В конечном итоге Малиновский перелез на заднее сиденье и, сев рядом, схватил меня за лицо и буквально отодрал мои руки он лица.
– Так, смотри на меня, смотри! – прикрикнул он, и я посмотрела. Стало больно, очень больно! Но всего на мгновение, затем ухватилась за его шею рукой. Жажда, меня мучает жажда, а по щекам стекают кровавые слёзы.
– Стоять, Атропа! Меня есть нельзя! Успокойся! Я такое предполагал, у меня в багажнике холодильник с кровью, – начал отбиваться от меня Царь, но как-то не серьёзно.
Я его не слушала, мне это не было интересно. Его шея и кровь в жилах совсем меня не интересуют. Есть что-то ещё, что уловить обычным взглядом не получается, но, когда пытаюсь посмотреть «не обычным», в глазах появляется жуткая боль. Боль заставляет чувствовать жуткий голод, так что ситуация просто патовая. В конечном итоге решаю не смотреть, закрываю глаза и беру то, что мне нужно. Царь резко выдохнул и вывалился на улицу из машины. Голод ушёл, я спокойно вдохнула, затем открыла глаза.
– Очки! – крикнул Малиновский, когда рядом показались люди. Послушалась его, надела очки, но, когда для этого взглянула в зеркало заднего вида, заметила, что глаза у меня красные и светятся. Уже не говоря о кровавых подтеках, что остались от специфических слёз.
Желание прибить Мишу увеличилось, но пока что его не достать. Малиновский поднялся, его немного зашатало, и когда он захлопнул дверь машины, то едва не упал. Сел обратно за руль, при этом он держался за машину, когда обходил ее. Его руки едва заметно дрожали, но он все равно подал мне влажные салфетки, которыми я вытерла своё лицо и шею от крови.
– Что это было? – спросила у него, отдавая салфетки, но он отмахнулся. Выглядит он не очень, слишком бледный.
– Кажется, ты меня поела, – пробормотал он, скривившись.
– Это как? – слегка растерялась, хотя и правда почувствовала себя сытой.
– Не все упыри кровью питаются, некоторые ее вообще не пьют. Некоторые, очень способные и сильные предпочитают питаться энергетикой, энергией человека или не совсем человека. Понимаешь, часто бывает, что в большой толпе из тебя как будто тянут силы, вот в таких толпах обычно и питаются энергетические вампиры. Они встречаются редко, предпочитают держаться от остальных подальше, и я, кажется, понимаю почему.
Он выдохнул, расслабил свой галстук и тяжело задышал. На его лбу появилась испарина, по-моему, ему действительно сейчас плохо.
– Царь? – испуганно позвала, когда он начал засыпать, периодически закрывая и открывая глаза.
– Ты меня чуть не убила, будь я человеком, умер бы, – застонал он с укором, словно из последних сил выныривая от сна.
– Малиновский? – снова позвала, потому что он закрыл глаза. Потолкала его за плечо, помахала рукой перед лицом и даже зрачок открыла – ноль реакции, он элементарно вырубился.
Может, он даже умер? В ужасе сжалась на заднем сиденье. Я убила его! Убила Царя! Астма сдавила шею, я принялась судорожно дышать, забыв, что могу без этого обойтись. Судорожный вздох, потом ещё один, перед глазами черные мушки. Он же не мог умереть из-за такой глупости? Зачем я вообще это сделала? Голод мучил меня уже несколько дней, но из-за боли перешагнула черту, которую не должна была. И вот в момент полного отчаянья Малиновский захрапел. Захрапел так, что даже стекла в машине задрожали. Мой приступ само собой закончился, а живучий Царь продолжил храпеть и немного посапывать под моим злым взглядом. Меня тут совесть мучает, а он живой, да ещё и спит! Похлопала его по щекам, с большим удовольствием, где-то на грани избиения – эффекта ноль. По идее я могу просто выйти и пойти домой, но не бросать же мне его в машине одного? Вдруг он потом копыта откинет, чем привлечёт внимание всех жителей дома, возле которого стоит машина. Головная боль напомнила у кого здесь похмелье, а Малиновский как назло повернулся на бок и захрапел ещё громче. Будь у меня права, я бы его на заднее сиденье затащила и отвезла куда-нибудь, но у меня прав нет, я никогда не водила машину. Один раз попробовала сходить на курсы, но инструктор был ужасен, предложил мне книгу к педали привязать, чтобы до педалей доставала. Словом, с вождением у меня не получилось. Задумалась, что делать дальше, когда зазвонил телефон. Не мой конечно, мой где-то сгинул давно. Потянулась к пиджаку Малиновского, мысленно радуясь. Вдруг это Макс звонит, он-то знает, что со своим дружком делать! Достала телефон, а там вызов от абонента с именем «Клото». Я вот даже не знаю, кто же это может быть…
– Алло? – услышала голос сестры, приняв вызов, и мысленно чертыхнулась. – Царь, я хотела поговорить с тобой насчёт того, что мы договаривались…
– Клав, – перебила ее.
– Ать? – удивилась сестрица, затем повисла неловкая пауза, сестра явно проверила, какой номер набрала. – Откуда у тебя телефон Малиновского?
– Ну, я… – хотела ответить толком, но этот гад так громко захрапел, что у меня глаз дернулся, и голова заболела.
– Так ты что с Малиновским? – взвизгнула сестра так, что я отодвинула трубку подальше.
– Мне стоит удивляться, что ты знаешь, как он храпит? – скептически приподняла бровь.
– Так ты с ним ночь провела? – разогналась сестрица. – Так поэтому ты говорила, чтобы я с ним не встречалась? Он тебе понравился настолько? Я, конечно, понимаю, что после придурка Иванова и такой парень пойдет, но Атя! Он же явно не для тебя!
– Да не была я с ним! – возмутилась в ответ, чувствуя, что закипаю. – И что означает, это твоё «не для меня»? А для тебя, получается, ли норм? Ты ему, вообще, когда собиралась сказать, что вернулась к бывшему? До или после свидания?
– Ни к кому я не вернулась! – возмутилась сестра и резко выдохнула, явно стараясь успокоиться. – Так уж и быть, хочешь его, забирай, но чтобы потом не ревела и не пугала нас своими мыслями о суициде! Поняла?
Я открыла рот, затем закрыла его и в сотый раз пожалела, что взяла трубку.
– Вот мне интересно, – заговорила после паузы, – вы меня с Лесей специально никогда не слушаете? Что во фразе: «я с ним не была», ты не поняла?!
На том конце трубки замолчали, а я зло толкнула ногой сиденье с Царем, так что он начал кряхтеть и хоть немного замолчал. Ужасный мужик, нервов никаких на него не хватит.
– Стоп, а что ты тогда с ним делаешь? Где вы вообще? – поинтересовалась она наконец-то спокойно. Я назвала ей адрес и попыталась придумать нормальную отмазку.
– Наш общий знакомый попросил Царя отвезти меня домой, но тот взял и уснул. Я не знала, что и делать, и тут ты позвонила. Может, поможешь? Я ведь не в курсе, где он живет. Нельзя же его в машине оставлять.
– Какая ты вечно сердобольная, – ответила сестра, явно собираясь. – Бросила бы его, да и все, ничего бы с ним не случилось.
– Да он так вырубился, что его и танком не разбудишь, как его оставить? А вдруг кто-то в машину залезет? – возмутилась я. – Что если его обворуют? Нельзя так!
– Ох, нахваталась ты от бабушки этой ерунды, жди, я скоро буду, – застонала сестра и бросила трубку.
Вздохнув посмотрела на телефон, стоило разговору закончиться, как Малиновский опять захрапел. Неужели Макс не мог послать за мной кого-то другого? Где он, чёрт побери?! Царь так и не ответил, мне не по себе, я волнуюсь за Фролова.
Сестра приехала на такси, где-то через полчаса, всё это время я развлекалась, подбирая ключ от блокировки на телефоне Малиновского. Уверена, что у него есть номер Макса, но на деле так и не смогла подобрать пароль и сдалась. Она сразу же подошла к машине и постучала в стекло, я не стала выбираться из машины. Очки еле справляются со всем этим дневным светом, наконец-то у нас солнечно, но по закону подлости именно в тот день, когда мои глаза не переносят свет.
– Привет, – буркнула я, отодвинувшись и открыв для нее. Какое-то время я сомневалась, что приступ голода не заставит меня напасть на родную сестру, но похоже я насытилась.
– Ничего себе у тебя наряд, – сразу оценила мой внешний вид сестрица, затем глянула на сумку за моей спиной. – Тянет на мою месячную зарплату. Малиновский на такой подарок точно бы не расщедрился, он мне косарь уже второй месяц не отдает.
Сестрица села рядом со мной, не спеша разбираться с проблемой. Похлопала Малиновского по плечу, и он перестал храпеть, только засопел.
– Мой бывший как-то решил поехать с друзьями в лес с палатками на шашлыки и вот этого взял. Так он всю ночь так храпел, что я это на всю жизнь запомнила. К нам из-за этого храпа никто из диких зверей даже не сунулся, всех распугал. Ему бы к врачу сходить, что ли, хотя он и сам врач.
После своих слов она выжидающе на меня уставилась, словно настала моя очередь объяснять все происходящее. Я набрала воздуха, но не смогла сказать и слова, потому что стыдно.
– У тебя похмелье, кривишься все время, – сказала сестра и, не спросив у меня разрешения, стащила с меня очки. Я зажмурилась и даже прикрыла глаза рукой.
– Я выпила вчера и уснула, поэтому домой не пришла, – пробормотала, прикрыв глаза рукой, но это не особо помогло.
– И у кого ты уснула? – спросила сестра голосом следователя.
– У Макса, – пробормотала, выхватывая у нее очки и надевая их обратно.
– У того Макса, что тебе друг? – спросила сестрица прищурившись. – Друг ведь?
– Да? – предположила растерянно. Хотя я больше склоняюсь к статусу «все сложно».
Сестра посмотрела на меня внимательно и попыталась дать мне щелбан, но моя реакция куда быстрее, я успела перехватить ее руку. Клава застыла, я тоже, пришлось ее отпустить и виновато улыбнуться.
– Смотри там осторожно, а то мы с Лесей переживаем за тебя, – она ободряюще улыбнулась и, наконец, решила начать разбираться с проблемой.
Открыла водительскую дверь и с неодобрением посмотрела на парня.
– Малиновский, ты что снова пьяный за руль сел? Совсем жить надоело? – принялась она причитать так, как будто он ее слышит.
– Тебе помочь? – предложила я робко, но сестра отмахнулась.
– Вы хоть не вместе вчера пили? – спросила сестра. – А то он, когда выпьет, руки начинает распускать.
– Нет, я пила только с Максом, – отрицательно помотала головой.
– Хоть не обидел? – сестричка ухмыльнулась с каким-то пошлым намеком, так что я смущенно что-то неопределенное пробормотала.
Малиновского на переднее пассажирское она сдвинула сама, без моей помощи, хотя я бы могла это сделать без особого труда. Села на его место, пристегнулась и, подмигнув мне в зеркало дальнего вида, завела машину.
– Ну, рассказывай, настолько ли твой Макс хорош, что ты даже сестрам весточки не подала? – ухмыльнулась Клото. – Где твой телефон, кстати? Он со вчерашнего вечера вне зоны. Мы чуть все морги и больницы не начали обзванивать. Хорошо Миша сказал, что ты наверняка с его братом.
– Миша? Он что до сих пор дома? – удивилась я.
– Ну да, ты же сама позволила ему ночевать у нас до нового года, – подтвердила сестра и слегка удивилась. – Что-то не так?
– Одевайся, я отвернусь, – сказал хитрый доктор и, закрыв дверцу, отошёл на добрых десять шагов и отвернулся в другую сторону.
Мне ничего не оставалось, как одеться в то, что мне привезли. Закончив с этим делом, я открыла дверь и протянула мужчине куртку. Тот с опаской оглянулся, словно я могла быть не одетой, и тут же подошёл.
– Скажи, а кто эту одежду выбирал? – спросила с легкой запинкой.
– Макс, – ответил тот. – А что, что-то не подошло по размеру? Можем заехать в торговый центр, сейчас, конечно, рановато, но думаю, хоть один скоро откроется.
– Да нет, все нормально, – пробормотала, опустив взгляд.
Кажется, я ночью наломала больших дров. Как же далеко я зашла, что после весьма просвечивающей футболки Макс выбрал для меня платье пуританской монашки? У меня теперь ни одного открытого участка кожи, кроме ладошек и лица. Высокий ворот, двойная ткань, определить, где талия или грудь было вообще не возможно. Колготки такой толщины, чтобы их порвать придётся ножом полчаса резать. Теплые угги, в которых мои ноги похожи на ноги медвежонка и кажутся к тому же неестественно большими. Зимний пуховик длиной почти до пят, шапка, которой при желании можно закрыть и лицо, толстый шарф, на случай если шапки покажется мало, и варежки.
Во всем этом я похожа, если не на дошкольницу, так школьницу точно. Это что ж такого я натворила, что он меня так закрыть решил? Думаю, одной ладошкой на его ноге дело не обошлось. Как же мне стыдно-то! Но ещё и интересно, что я такого учинила, что Фролов меня наградил этим пуританским нарядом? Видимо ему очень не понравилось, что я к нему приставала. Это такой намек, чтобы я даже не думала больше так поступать?
– Не знал, что ему нравится такое, – слегка ухмыльнулся Царь, когда я, совсем приуныв, уже решила идти к выходу. – Стоять, я же обещал тебя домой отвезти!
– Это обязательно? – пробурчала устало.
– Садись, Зульфия, отвезу тебя к дому, и мы оба избавимся от бремени, – ухмыльнулся Царь, и мне не осталось ничего другого, как сесть на заднее сиденье его машины.
Машина неспешно едет по улице, мы возвращаемся в город. Малиновский включил радио, салон заполнила музыка. На часах восемь часов утра, я провела в квартире Фролова почти сутки, в основном отсыпалась. Почти рассвело, в такое время обычно я уже на работе. Расстегнула куртку, шапку, шарф и варежки так и не надела и без них жарко. Пакетов на заднем сиденье тьма, принялась их собирать, чтобы не оставлять после себя беспорядок. В одном из пакетов нашлась женская сумка, новая, цвета слоновой кости с маленькими ручками. Она мне понравилась, несколько вопросительно уставилась на Царя, но тот больше на дорогу смотрит, чем на меня. Ни на одной вещи, что мне тут собрал Макс, нет ценника, но все они явно новые и дорогие. Если он пытался одеть меня по своему вкусу, то мне стоит признать вкус у него весьма странный, похожий на вкус какого-то чересчур заботливого, но безумно ревнивого арабского шейха. Мог бы не париться с платьем и просто паранджу мне купить, эффект был бы такой же. Мне только сумка и понравилась, взялась ее рассматривать, бренд мне был не знаком, но качество отличное, кожа мягкая на ощупь. И как мне за все это вернуть Фролову деньги? Похоже, никак, приму это вместо вещей, которые мне испортили его дружки. В голове возникло смутное воспоминание, будто я спрашивала у Макса, кем ему приходится Миша, и тот ответил, что брат. Было кое-что странное в этом воспоминании, я почему-то сидела у Фролова на коленях и обнимала его за шею. У меня вырвался стон, скинула очки и закрыла глаза, щеки пылают от смущения. Захотелось провалиться сквозь землю и повторить, главное даже не понятно, чего больше.
– Все нормально? – спросил Малиновский, отвлекаясь от дороги.
– С Максом все в порядке? Где он? – спросила, убирая руки от лица, чтобы сразу же вскрикнуть от боли. Царь дал по тормозам из-за моего крика, и мы чуть не врезались в ехавшую впереди машину.
Закрыла глаза руками, но чертов свет пробирается до них как будто сквозь руки и заставляет глаза ужасно болеть. Они так слезятся и болят, что хочется кричать, но я сдерживаюсь. Сзади загудели машины, Царь съехал на обочину, показав нескольким водителям нецензурный жест рукой.
– Покажи, – потребовал он у меня, пытаясь убрать мои руки от лица. Но у меня такое чувство, что глаза буквально вытекут, если уберу руки, так сильно они болят. В конечном итоге Малиновский перелез на заднее сиденье и, сев рядом, схватил меня за лицо и буквально отодрал мои руки он лица.
– Так, смотри на меня, смотри! – прикрикнул он, и я посмотрела. Стало больно, очень больно! Но всего на мгновение, затем ухватилась за его шею рукой. Жажда, меня мучает жажда, а по щекам стекают кровавые слёзы.
– Стоять, Атропа! Меня есть нельзя! Успокойся! Я такое предполагал, у меня в багажнике холодильник с кровью, – начал отбиваться от меня Царь, но как-то не серьёзно.
Я его не слушала, мне это не было интересно. Его шея и кровь в жилах совсем меня не интересуют. Есть что-то ещё, что уловить обычным взглядом не получается, но, когда пытаюсь посмотреть «не обычным», в глазах появляется жуткая боль. Боль заставляет чувствовать жуткий голод, так что ситуация просто патовая. В конечном итоге решаю не смотреть, закрываю глаза и беру то, что мне нужно. Царь резко выдохнул и вывалился на улицу из машины. Голод ушёл, я спокойно вдохнула, затем открыла глаза.
– Очки! – крикнул Малиновский, когда рядом показались люди. Послушалась его, надела очки, но, когда для этого взглянула в зеркало заднего вида, заметила, что глаза у меня красные и светятся. Уже не говоря о кровавых подтеках, что остались от специфических слёз.
Желание прибить Мишу увеличилось, но пока что его не достать. Малиновский поднялся, его немного зашатало, и когда он захлопнул дверь машины, то едва не упал. Сел обратно за руль, при этом он держался за машину, когда обходил ее. Его руки едва заметно дрожали, но он все равно подал мне влажные салфетки, которыми я вытерла своё лицо и шею от крови.
– Что это было? – спросила у него, отдавая салфетки, но он отмахнулся. Выглядит он не очень, слишком бледный.
– Кажется, ты меня поела, – пробормотал он, скривившись.
– Это как? – слегка растерялась, хотя и правда почувствовала себя сытой.
– Не все упыри кровью питаются, некоторые ее вообще не пьют. Некоторые, очень способные и сильные предпочитают питаться энергетикой, энергией человека или не совсем человека. Понимаешь, часто бывает, что в большой толпе из тебя как будто тянут силы, вот в таких толпах обычно и питаются энергетические вампиры. Они встречаются редко, предпочитают держаться от остальных подальше, и я, кажется, понимаю почему.
Он выдохнул, расслабил свой галстук и тяжело задышал. На его лбу появилась испарина, по-моему, ему действительно сейчас плохо.
– Царь? – испуганно позвала, когда он начал засыпать, периодически закрывая и открывая глаза.
– Ты меня чуть не убила, будь я человеком, умер бы, – застонал он с укором, словно из последних сил выныривая от сна.
– Малиновский? – снова позвала, потому что он закрыл глаза. Потолкала его за плечо, помахала рукой перед лицом и даже зрачок открыла – ноль реакции, он элементарно вырубился.
Может, он даже умер? В ужасе сжалась на заднем сиденье. Я убила его! Убила Царя! Астма сдавила шею, я принялась судорожно дышать, забыв, что могу без этого обойтись. Судорожный вздох, потом ещё один, перед глазами черные мушки. Он же не мог умереть из-за такой глупости? Зачем я вообще это сделала? Голод мучил меня уже несколько дней, но из-за боли перешагнула черту, которую не должна была. И вот в момент полного отчаянья Малиновский захрапел. Захрапел так, что даже стекла в машине задрожали. Мой приступ само собой закончился, а живучий Царь продолжил храпеть и немного посапывать под моим злым взглядом. Меня тут совесть мучает, а он живой, да ещё и спит! Похлопала его по щекам, с большим удовольствием, где-то на грани избиения – эффекта ноль. По идее я могу просто выйти и пойти домой, но не бросать же мне его в машине одного? Вдруг он потом копыта откинет, чем привлечёт внимание всех жителей дома, возле которого стоит машина. Головная боль напомнила у кого здесь похмелье, а Малиновский как назло повернулся на бок и захрапел ещё громче. Будь у меня права, я бы его на заднее сиденье затащила и отвезла куда-нибудь, но у меня прав нет, я никогда не водила машину. Один раз попробовала сходить на курсы, но инструктор был ужасен, предложил мне книгу к педали привязать, чтобы до педалей доставала. Словом, с вождением у меня не получилось. Задумалась, что делать дальше, когда зазвонил телефон. Не мой конечно, мой где-то сгинул давно. Потянулась к пиджаку Малиновского, мысленно радуясь. Вдруг это Макс звонит, он-то знает, что со своим дружком делать! Достала телефон, а там вызов от абонента с именем «Клото». Я вот даже не знаю, кто же это может быть…
– Алло? – услышала голос сестры, приняв вызов, и мысленно чертыхнулась. – Царь, я хотела поговорить с тобой насчёт того, что мы договаривались…
– Клав, – перебила ее.
– Ать? – удивилась сестрица, затем повисла неловкая пауза, сестра явно проверила, какой номер набрала. – Откуда у тебя телефон Малиновского?
– Ну, я… – хотела ответить толком, но этот гад так громко захрапел, что у меня глаз дернулся, и голова заболела.
– Так ты что с Малиновским? – взвизгнула сестра так, что я отодвинула трубку подальше.
– Мне стоит удивляться, что ты знаешь, как он храпит? – скептически приподняла бровь.
– Так ты с ним ночь провела? – разогналась сестрица. – Так поэтому ты говорила, чтобы я с ним не встречалась? Он тебе понравился настолько? Я, конечно, понимаю, что после придурка Иванова и такой парень пойдет, но Атя! Он же явно не для тебя!
– Да не была я с ним! – возмутилась в ответ, чувствуя, что закипаю. – И что означает, это твоё «не для меня»? А для тебя, получается, ли норм? Ты ему, вообще, когда собиралась сказать, что вернулась к бывшему? До или после свидания?
– Ни к кому я не вернулась! – возмутилась сестра и резко выдохнула, явно стараясь успокоиться. – Так уж и быть, хочешь его, забирай, но чтобы потом не ревела и не пугала нас своими мыслями о суициде! Поняла?
Я открыла рот, затем закрыла его и в сотый раз пожалела, что взяла трубку.
– Вот мне интересно, – заговорила после паузы, – вы меня с Лесей специально никогда не слушаете? Что во фразе: «я с ним не была», ты не поняла?!
На том конце трубки замолчали, а я зло толкнула ногой сиденье с Царем, так что он начал кряхтеть и хоть немного замолчал. Ужасный мужик, нервов никаких на него не хватит.
– Стоп, а что ты тогда с ним делаешь? Где вы вообще? – поинтересовалась она наконец-то спокойно. Я назвала ей адрес и попыталась придумать нормальную отмазку.
– Наш общий знакомый попросил Царя отвезти меня домой, но тот взял и уснул. Я не знала, что и делать, и тут ты позвонила. Может, поможешь? Я ведь не в курсе, где он живет. Нельзя же его в машине оставлять.
– Какая ты вечно сердобольная, – ответила сестра, явно собираясь. – Бросила бы его, да и все, ничего бы с ним не случилось.
– Да он так вырубился, что его и танком не разбудишь, как его оставить? А вдруг кто-то в машину залезет? – возмутилась я. – Что если его обворуют? Нельзя так!
– Ох, нахваталась ты от бабушки этой ерунды, жди, я скоро буду, – застонала сестра и бросила трубку.
Вздохнув посмотрела на телефон, стоило разговору закончиться, как Малиновский опять захрапел. Неужели Макс не мог послать за мной кого-то другого? Где он, чёрт побери?! Царь так и не ответил, мне не по себе, я волнуюсь за Фролова.
Сестра приехала на такси, где-то через полчаса, всё это время я развлекалась, подбирая ключ от блокировки на телефоне Малиновского. Уверена, что у него есть номер Макса, но на деле так и не смогла подобрать пароль и сдалась. Она сразу же подошла к машине и постучала в стекло, я не стала выбираться из машины. Очки еле справляются со всем этим дневным светом, наконец-то у нас солнечно, но по закону подлости именно в тот день, когда мои глаза не переносят свет.
– Привет, – буркнула я, отодвинувшись и открыв для нее. Какое-то время я сомневалась, что приступ голода не заставит меня напасть на родную сестру, но похоже я насытилась.
– Ничего себе у тебя наряд, – сразу оценила мой внешний вид сестрица, затем глянула на сумку за моей спиной. – Тянет на мою месячную зарплату. Малиновский на такой подарок точно бы не расщедрился, он мне косарь уже второй месяц не отдает.
Сестрица села рядом со мной, не спеша разбираться с проблемой. Похлопала Малиновского по плечу, и он перестал храпеть, только засопел.
– Мой бывший как-то решил поехать с друзьями в лес с палатками на шашлыки и вот этого взял. Так он всю ночь так храпел, что я это на всю жизнь запомнила. К нам из-за этого храпа никто из диких зверей даже не сунулся, всех распугал. Ему бы к врачу сходить, что ли, хотя он и сам врач.
После своих слов она выжидающе на меня уставилась, словно настала моя очередь объяснять все происходящее. Я набрала воздуха, но не смогла сказать и слова, потому что стыдно.
– У тебя похмелье, кривишься все время, – сказала сестра и, не спросив у меня разрешения, стащила с меня очки. Я зажмурилась и даже прикрыла глаза рукой.
– Я выпила вчера и уснула, поэтому домой не пришла, – пробормотала, прикрыв глаза рукой, но это не особо помогло.
– И у кого ты уснула? – спросила сестра голосом следователя.
– У Макса, – пробормотала, выхватывая у нее очки и надевая их обратно.
– У того Макса, что тебе друг? – спросила сестрица прищурившись. – Друг ведь?
– Да? – предположила растерянно. Хотя я больше склоняюсь к статусу «все сложно».
Сестра посмотрела на меня внимательно и попыталась дать мне щелбан, но моя реакция куда быстрее, я успела перехватить ее руку. Клава застыла, я тоже, пришлось ее отпустить и виновато улыбнуться.
– Смотри там осторожно, а то мы с Лесей переживаем за тебя, – она ободряюще улыбнулась и, наконец, решила начать разбираться с проблемой.
Открыла водительскую дверь и с неодобрением посмотрела на парня.
– Малиновский, ты что снова пьяный за руль сел? Совсем жить надоело? – принялась она причитать так, как будто он ее слышит.
– Тебе помочь? – предложила я робко, но сестра отмахнулась.
– Вы хоть не вместе вчера пили? – спросила сестра. – А то он, когда выпьет, руки начинает распускать.
– Нет, я пила только с Максом, – отрицательно помотала головой.
– Хоть не обидел? – сестричка ухмыльнулась с каким-то пошлым намеком, так что я смущенно что-то неопределенное пробормотала.
Малиновского на переднее пассажирское она сдвинула сама, без моей помощи, хотя я бы могла это сделать без особого труда. Села на его место, пристегнулась и, подмигнув мне в зеркало дальнего вида, завела машину.
– Ну, рассказывай, настолько ли твой Макс хорош, что ты даже сестрам весточки не подала? – ухмыльнулась Клото. – Где твой телефон, кстати? Он со вчерашнего вечера вне зоны. Мы чуть все морги и больницы не начали обзванивать. Хорошо Миша сказал, что ты наверняка с его братом.
– Миша? Он что до сих пор дома? – удивилась я.
– Ну да, ты же сама позволила ему ночевать у нас до нового года, – подтвердила сестра и слегка удивилась. – Что-то не так?
