– Только, Яр, ты там аккуратнее, хорошо? – когда я с телефоном возле уха слушала гудки. - И домой одна не возвращайся. Либо тоже на такси, либо позвони мне – встречу. А то мало ли что…
Я утвердительно кивнула. Мы уже не раз обсуждали эту тему. Наиболее сильно Вовку смущали вредители, пытающиеся организовать перед нашей калиткой выгребную яму. Боялся, что в одиночку застану на месте преступления. Что от них в таком случае ждать – непонятно.
***
Конечно же Владимир оказался прав. Увидеться с одноклассниками спустя годы, минувшие с тех пор, как отзвенел последний звонок – занятное приключение. Я с интересом всматривалась в изменившиеся лица тех, кто практически десять лет являлись моей школьной семьей, и немного сожалела о пропущенных ранее встречах: обстоятельства не позволяли присутствовать, а было бы интересно понаблюдать за чужим взрослением.
Мы посидели за до боли родными партами, пусть даже не единожды перекрашенными. Вновь почувствовали себя учениками, поочередно выходя к доске и делясь достигнутым. Выслушали наставление лучащейся Галины Васильевны: она на самом деле гордилась нами. А затем засобирались в кафе. Я же решила воспользоваться ситуацией и по-английски исчезнуть, но избежать объяснений, уговоров и оправданий мне было не суждено.
- Эй, Ярка, не отставай! Водка стынет! – воскликнула Петрова, заметив меня задержавшуюся возле газетного киоска.
Я махнула рукой, мол, не обращай внимания, сейчас догоню, но Любка не послушалась и стала дожидаться, остановив себе для компании Наташку Медунову. Они что-то эмоционально обсуждали, пока я не приблизилась.
В итоге пришлось повиниться.
- Девочки, слушайте, я наверно не пойду. Что-то самочувствие паршивое, да и настроение не ахти… Оторвитесь за меня, – просительно. Остальные ушли вперед, нас не слышали, и чтобы вернуться домой, следовало убедить лишь этих двоих, что, как выяснилось, далеко непросто.
Петрова тут же уперла руки в боки.
- Это еще что за «здрасти»?! Чего вдруг?! Сейчас примешь, и все как по маслу пойдет! Да, Натах?
Медунова согласно закивала.
- Серьезно, Яр, столько лет не виделись. Посидим, поболтаем, повеселимся… - в отличие от Любови без наездов, но с надеждою.
Даже неловко стало. Я попыталась объясниться:
- Наташ, да мне серьезно не до веселья сейчас. Тетка в больнице, сама чуть под машину не угодила. В другой раз с удовольствием бы, но сейчас…
- Так, отставить разговоры! – Петрова не желала отпускать ситуацию из своих рук. – Никаких других разов. Тебя потом днем с огнем не сыщешь. Да и пока собрались все. Когда еще такое будет? Ярка, не дури! Двинулись! – схватив меня за руку.
Я попыталась отнять:
- Люб, ненужно. Что я буду настроение портить?
- Не говори ерунды! Ничего ты не испортишь, - категорично. – Посидишь немного, а если не полегчает, уйдешь. Смотри, ждут все!
Народ, и правда, толпился на перекрестке, не спеша переходить через дорогу. Смотрели в нашу сторону. Пришлось сдаться.
Небольшое и вполне уютное кафе работает только для нас. Выставленные в рядок столики сдвинуты к одной стене. Освобождено место для танцев. Поверх бардовых скатертей сервировка, разнообразные закуски, запотевший алкоголь всех мастей, точно приглашение к разгулу. Организаторы постарались!
Все расселись по интересам и дружеским предпочтениям, сохранившимся с ученических времен. Я очутилась между Петровой и Петькой Самойловым. Нужно сказать, стараниями Любки. Сама бы выбрала иную компанию. К примеру, Наташку с Иркой – те бы удерживать не стали, соберись я уходить. Наталья слишком мягкая и воспитанная, а Ира зацикленная на себе – любит быть в центре внимания. Когда-то она соперничала с Любкой по этому поводу, но перещеголять не смогла. В ту пору Петрова блистала.
Вскоре выяснилось, что для сопровождения встречи приглашен тамада. Именно его вдохновенная речь о лучших годах жизни положила начало застолью. Первый тост за выпустивших нас в жизнь учителей, и кто-то на другом конце стола выкрикнул:
- За Галину Васильевну! - Все поддержали. Я пригубила вина, любезно налитого Петром, и время понеслось, обратив меня к мысли - с возрастом ничего не меняется.
Чем сильнее разбавлена кровь, тем ниже барьеры, выше самомнение и жарче страсти. Разговоры становятся громче, жесты откровенней, поведение вызывающим. И вот уже кто-то, забыв о существующих связях, воскрешает в памяти чувство первой любви, украдкой целуясь во время танца. Владимир точно в воду глядел! Я и сама невольно вспоминаю, как млела от знаков внимания Лешки Пахомова, как гордилась, когда он провожал меня до дома, с какой тревогой ждала заветного клевка в щеку на прощание.
Сложно сказать, когда именно я окончательно расслабилась и стала наслаждаться происходящим. Просто в какой-то миг поняла - хорошо здесь, среди этих людей, которые несмотря ни на что продолжают восприниматься мною, как ребята из нашего класса. Пусть повзрослевшие, пусть изменившиеся – все это неважно!
Как истинный джентльмен Петр ухаживал за мной, наполнял бокал, подавал закуски, развлекал беседой. Он слыл интеллигентом в школьные годы, и оставался таким по сей день. Приглашая на танец, смущался, точно мальчишка, а о работе и науке говорил столь же вдохновенно, сколь Вовка. Они бы, несомненно, нашли общий язык.
Как и многие я несколько раз обошла вокруг стола: с кем-то посидела поговорила, с кем-то выпила, за кого-то порадовалась, кому-то посочувствовала – у каждого жизнь сложилась по своему. Много и с удовольствием танцевала, особенно под песни нашей юности. И вместе с девочками попыталась воспроизвести танец, поставленный совместными усилиями для школьного праздника, и долго хохотала, за компанию, когда пришло время Любке делать колесо – естественно, она не рискнула.
А потом аренда помещения подошла к концу. Без десяти одиннадцать тамада объявил о завершении вечеринки и предложил поднять по последней – за удачный вечер! Все собрались за столом, одни для прощальных слов, другие договориться о новой встрече, но тут в расстановку точек вмешалась Ирка, вышедшая в центр зала пряча что-то за спиной.
- Вы же не думаете, что на этом все закончится? – поинтересовалась она в микрофон, стреляя в нас заговорщическими взглядами.
- А разве еще что-то осталось? – выкрикнул кто-то с правого конца стола, и его поддержали заливистым хохотом.
- О чем это она? – спросил у меня Петр.
- Понятия не имею, - я пожала плечами, как и все остальные ожидая продолжения.
И оно последовало.
- Помните, наш выпускной? Как загадывали желание на полную луну?
- Я не загадывал! – Это вновь был Сашка Иванов.
- Оно и видно! – отреагировала на его реплику Петрова и погрозила кулаком, призывая к молчанию.
Александр из всех из нас вроде как наибольший неудачник. На втором курсе вылетел из института. В итоге вышку не получил, закончил как-то техникум и ныне трудился разнорабочим. Со слов Любки, руки золотые, и все бы ничего, если не пьянка.
- Хочу вас обрадовать, как и тогда, сегодня полнолуние! И потому предлагаю повторить! – между тем продолжала Ирка, продемонстрировав нам керамическую копилку в виде хрюшки. – Мы тут подсуетились, и для каждого из вас нашли по рублевой монетке девяносто седьмого года выпуска. Что скажете?
Народ одобрительно загалдел, не в пример прошлому разу проявив поразительное единодушие. Я не смогла вспомнить, кто выдвинул это предложение в вечер выпускного, то точно знала, что тогда многие отнеслись к нему скептически, особенно мальчишки.
- Раз так – собираемся! – обрадовано рассмеялась Медунова и кивнула официантам, которые по ее приглашению устремились к столу, собирать недопитое.
После душного кафе на улице хорошо, свежо. Веселой гурьбой мы шли по дремлющим улицам, сопровождаемые лаем растревоженных собак. Любка затянула «Огней так много золотых…», некоторые подпевали. У меня от выпитого слегка кружилась голова, но в целом и настроение, и самочувствие были отменными. Сейчас не жалела, что позволила уговорить себя остаться.
На городском пляже Ирка вручала каждому по монетке. Сашка принялся балагурить и призывать всех, поделиться сокровенным. Девчонки зашикали на него, мол, не сбудется, но на самом деле протест был скорее шуточным, нежели основательным. Никто не воспринимал предстоящее всерьез. Я тоже. И, тем не менее, некоторое время погрела рубль в ладонях, посмотрела на луну, определяясь с желанием, и, замахнувшись, отправила монету в воду. А когда повернулась к остальным, из рук в руки уже кочевали стаканчики.
- Без меня не пить! – на бегу выкрикнул Иванов, устремившись к ближайшим кустам. Ему посоветовали поторапливаться, не то не достанется, и услышали в ответ: - Я мигом!
Кто-то рассмеялся, а кто-то из женщин – я не разобрала, кто именно, с сожалением констатировал, что нет одеяла и нельзя присесть.
- Кто же знал, что ты созреешь рассвет встречать, - развела руками Ирка, обращаясь к нашей школьной тихоне - Ларисе, сегодня открывшейся совсем с другой стороны.
К продолжению диалога я не прислушивалась. Ко мне подошел Петр.
- Взял на себя смелость, принести тебе вина, - признался Самойлов, протягивая до краев наполненный стаканчик.
- Спасибо. - Я аккуратно приняла, чтобы не выплеснулось.
- Не за что.
Он улыбнулся с поистине гусарским задором, и я не смогла не ответить тем же – широкой улыбкой.
- Что?
- Не думала, что увижу тебя таким, - сорвалось с хмельного языка.
- Каким?
- Взрослым и усатым, - засмущавшись.
- Не идет?
- Что?
- Усы.
- Почему? Хорошо, - с еще большей неловкостью. Кто за язык тянул, спрашивается?
- А ты совсем не изменилась.
- Неправда, - не зная, куда деть себя. – Что-то Сашка долго, - бросив взгляд на веселящуюся компанию.
Наверное, стоит присоединиться, чтобы избежать недопонимания. Петр, правда, весь вечер вел себя предельно корректно, но Любка заставляла меня нервничать, периодически толкая в бок и шепча на ухо - «все еще не забыл, бедолага», либо «коварная ты, Ярка», либо что-то иное, но в том же духе, с одной стороны помогая не терять голову, с другой мешая наслаждаться. Что ни говори, а приятно знать, что даже спустя много лет ты не утратила привлекательности в глазах когда-то влюбленного парня.
- Перепил, видимо, - Петр развернулся к реке, и некоторое время хранил молчание. – А я и забыл, какая бывает ночь…
- Тихая? – обрадованная сменой темы. Винные пары постепенно выветривались из моей головы, хотя до абсолютной трезвости было еще достаточно далеко.
Самойлов кивнул.
- И это тоже. Но я хотел сказать настоящая.
- Издержки жизни в больших городах, - отозвалась я, вспомнив собственные ощущения по приезду. – А здесь просто здорово, особенного когда понимаешь, что теперь так будет всегда, - имея ввиду тишину и размеренный ритм жизни.
- Так ты серьезно решила не возвращаться. Я, признаться, не поверил – там, в классе.
- Да, решила.
- Отчаянно.
- Почему?
- Ну… В Петербурге много возможностей, а…
Он не договорил. Словно лесной зверь, прокладывающий себе дорогу через бурелом, из кустов, сопровождаемый громким хрустом, вывалился Сашка. Упал, споткнувшись обо что-то, и, вскочив на ноги, бегом устремился к остальным.
Увидев его, кто-то подначил:
- Опоздал! Мы уже все выпили! – но Иванов не прореагировал, и только очутившись в непосредственной близости от одноклассников, выдавил осипшим голосом, положив тем самым конец всеобщему веселью.
- Ребята, там, кажется, труп…
После прибытия полиции на место, всю нашу компанию препроводили в участок и теперь вызывали по одному – давать показания. По совершенно непонятной причине, тех, кто отправился смотреть, что же именно с пьяных глаз Ивановым принято за труп, оставили напоследок. По логике вещей, должно быть наоборот, но моего мнения никто не спрашивал.
Я позвонила Вовке, когда стало понятно – о скором возвращении домой можно забыть. И попыталась объяснить все в двух словах, хотя у самой голова шла кругом. А потом убеждала, что в порядке, что не стоит беспокоиться, не нужно приходить, что меня проводят, чтобы на последнем слове онеметь, когда на пороге отделения появился он - запыхавшийся, сосредоточенный, со сведенными в линию бровями.
Увидев меня, все еще прижимающую к уху сотовый, произнес:
- Яра! Как ты? - И не заботясь об окружающих, порывисто обнял. - В порядке? – отстранившись.
- Более или менее, - отозвалась я, поверив, наконец, что он не плод моего взбудораженного воображения. – Ты откуда здесь? Так быстро…
- Блин, я идиот! Прости! Не нужно было настаивать! Где была голова, спрашивается?! Что случилось? – горячим шепотом.
- Вов… - останавливая.
Вместо продолжения вновь прильнула к мужской груди: не смогла противостоять желанию ощущать его тепло. Закоченела вся.
- Яр, я серьезно! Из всего сказанного по телефону, внятным было только одно – сиди дома и жди. И еще про участок, - когда я, все же оторвавшись, в сомнении нахмурилась.
Вроде бы нормально изъяснялась! Или все же не очень? Сейчас сложно оценить. В голове полнейший сумбур – мысли, мысли, мысли…
Оглянувшись на любопытствующих одноклассников, я тяжело вздохнула – уши греют. А еще разглядывают с неприкрытым интересом – Владимир сейчас точно после уличных боев или чего-то вроде: половина лица ободрана, припухла, глаз заплыл – головорез и только!
Но Вовка ждал моего ответа, и я зажмурилась на мгновенье, ибо стоило воскресить в памяти увиденное на пляже, в глазах начиналась резь от накатывающих слез.
- Мы нашли его – парня из моих снов, – как и он полушепотом.
- Парня? Серьезно? Ты уверена?
- Конечно уверена. Как иначе? – громче, чем намеревалась. – Вов, это точно он. Ошибиться невозможно, - зацепившись взглядом за пуговицу на его поло, но то, что отпечаталось намертво, такой безделицей не вытравишь.
Я судорожно сглотнула.
- Что мне делать? Рассказать обо всем?
- С ума сошла? В психушку загреметь захотелось? – покосившись на дежурного. Тот беззастенчиво прислушивался.
Мы отступили на несколько шагов. Владимир вновь обнял меня.
- Молчи, поняла. Видела и знаешь не больше остальных, - зачастил в макушку. – А еще лучше расплачься, если сможешь. Меньше вопросов задавать будут.
- Это я хоть сейчас, - ненамеренно всхлипнув.
- Яра, я не шучу.
- Я тоже, - теперь уже сознательно шмыгнув носом.
- Вот и хорошо… - погладив по спине.
Я приникла к нему, позволяя успокаивать себя, но спокойствие не приходило.
- Вов, мне страшно… Ведь следующая будет девочка. А я… я не переживу, если…
Закончить фразу мне было не суждено. В конце коридора, выпуская Самойлова, отворилась и осталась открытой фанерная дверь. Петр на ходу нашел меня взглядом, предварительно оглядев остальных одноклассников, и сообщил, приближаясь:
Я утвердительно кивнула. Мы уже не раз обсуждали эту тему. Наиболее сильно Вовку смущали вредители, пытающиеся организовать перед нашей калиткой выгребную яму. Боялся, что в одиночку застану на месте преступления. Что от них в таком случае ждать – непонятно.
***
Конечно же Владимир оказался прав. Увидеться с одноклассниками спустя годы, минувшие с тех пор, как отзвенел последний звонок – занятное приключение. Я с интересом всматривалась в изменившиеся лица тех, кто практически десять лет являлись моей школьной семьей, и немного сожалела о пропущенных ранее встречах: обстоятельства не позволяли присутствовать, а было бы интересно понаблюдать за чужим взрослением.
Мы посидели за до боли родными партами, пусть даже не единожды перекрашенными. Вновь почувствовали себя учениками, поочередно выходя к доске и делясь достигнутым. Выслушали наставление лучащейся Галины Васильевны: она на самом деле гордилась нами. А затем засобирались в кафе. Я же решила воспользоваться ситуацией и по-английски исчезнуть, но избежать объяснений, уговоров и оправданий мне было не суждено.
- Эй, Ярка, не отставай! Водка стынет! – воскликнула Петрова, заметив меня задержавшуюся возле газетного киоска.
Я махнула рукой, мол, не обращай внимания, сейчас догоню, но Любка не послушалась и стала дожидаться, остановив себе для компании Наташку Медунову. Они что-то эмоционально обсуждали, пока я не приблизилась.
В итоге пришлось повиниться.
- Девочки, слушайте, я наверно не пойду. Что-то самочувствие паршивое, да и настроение не ахти… Оторвитесь за меня, – просительно. Остальные ушли вперед, нас не слышали, и чтобы вернуться домой, следовало убедить лишь этих двоих, что, как выяснилось, далеко непросто.
Петрова тут же уперла руки в боки.
- Это еще что за «здрасти»?! Чего вдруг?! Сейчас примешь, и все как по маслу пойдет! Да, Натах?
Медунова согласно закивала.
- Серьезно, Яр, столько лет не виделись. Посидим, поболтаем, повеселимся… - в отличие от Любови без наездов, но с надеждою.
Даже неловко стало. Я попыталась объясниться:
- Наташ, да мне серьезно не до веселья сейчас. Тетка в больнице, сама чуть под машину не угодила. В другой раз с удовольствием бы, но сейчас…
- Так, отставить разговоры! – Петрова не желала отпускать ситуацию из своих рук. – Никаких других разов. Тебя потом днем с огнем не сыщешь. Да и пока собрались все. Когда еще такое будет? Ярка, не дури! Двинулись! – схватив меня за руку.
Я попыталась отнять:
- Люб, ненужно. Что я буду настроение портить?
- Не говори ерунды! Ничего ты не испортишь, - категорично. – Посидишь немного, а если не полегчает, уйдешь. Смотри, ждут все!
Народ, и правда, толпился на перекрестке, не спеша переходить через дорогу. Смотрели в нашу сторону. Пришлось сдаться.
Небольшое и вполне уютное кафе работает только для нас. Выставленные в рядок столики сдвинуты к одной стене. Освобождено место для танцев. Поверх бардовых скатертей сервировка, разнообразные закуски, запотевший алкоголь всех мастей, точно приглашение к разгулу. Организаторы постарались!
Все расселись по интересам и дружеским предпочтениям, сохранившимся с ученических времен. Я очутилась между Петровой и Петькой Самойловым. Нужно сказать, стараниями Любки. Сама бы выбрала иную компанию. К примеру, Наташку с Иркой – те бы удерживать не стали, соберись я уходить. Наталья слишком мягкая и воспитанная, а Ира зацикленная на себе – любит быть в центре внимания. Когда-то она соперничала с Любкой по этому поводу, но перещеголять не смогла. В ту пору Петрова блистала.
Вскоре выяснилось, что для сопровождения встречи приглашен тамада. Именно его вдохновенная речь о лучших годах жизни положила начало застолью. Первый тост за выпустивших нас в жизнь учителей, и кто-то на другом конце стола выкрикнул:
- За Галину Васильевну! - Все поддержали. Я пригубила вина, любезно налитого Петром, и время понеслось, обратив меня к мысли - с возрастом ничего не меняется.
Чем сильнее разбавлена кровь, тем ниже барьеры, выше самомнение и жарче страсти. Разговоры становятся громче, жесты откровенней, поведение вызывающим. И вот уже кто-то, забыв о существующих связях, воскрешает в памяти чувство первой любви, украдкой целуясь во время танца. Владимир точно в воду глядел! Я и сама невольно вспоминаю, как млела от знаков внимания Лешки Пахомова, как гордилась, когда он провожал меня до дома, с какой тревогой ждала заветного клевка в щеку на прощание.
Сложно сказать, когда именно я окончательно расслабилась и стала наслаждаться происходящим. Просто в какой-то миг поняла - хорошо здесь, среди этих людей, которые несмотря ни на что продолжают восприниматься мною, как ребята из нашего класса. Пусть повзрослевшие, пусть изменившиеся – все это неважно!
Как истинный джентльмен Петр ухаживал за мной, наполнял бокал, подавал закуски, развлекал беседой. Он слыл интеллигентом в школьные годы, и оставался таким по сей день. Приглашая на танец, смущался, точно мальчишка, а о работе и науке говорил столь же вдохновенно, сколь Вовка. Они бы, несомненно, нашли общий язык.
Как и многие я несколько раз обошла вокруг стола: с кем-то посидела поговорила, с кем-то выпила, за кого-то порадовалась, кому-то посочувствовала – у каждого жизнь сложилась по своему. Много и с удовольствием танцевала, особенно под песни нашей юности. И вместе с девочками попыталась воспроизвести танец, поставленный совместными усилиями для школьного праздника, и долго хохотала, за компанию, когда пришло время Любке делать колесо – естественно, она не рискнула.
А потом аренда помещения подошла к концу. Без десяти одиннадцать тамада объявил о завершении вечеринки и предложил поднять по последней – за удачный вечер! Все собрались за столом, одни для прощальных слов, другие договориться о новой встрече, но тут в расстановку точек вмешалась Ирка, вышедшая в центр зала пряча что-то за спиной.
- Вы же не думаете, что на этом все закончится? – поинтересовалась она в микрофон, стреляя в нас заговорщическими взглядами.
- А разве еще что-то осталось? – выкрикнул кто-то с правого конца стола, и его поддержали заливистым хохотом.
- О чем это она? – спросил у меня Петр.
- Понятия не имею, - я пожала плечами, как и все остальные ожидая продолжения.
И оно последовало.
- Помните, наш выпускной? Как загадывали желание на полную луну?
- Я не загадывал! – Это вновь был Сашка Иванов.
- Оно и видно! – отреагировала на его реплику Петрова и погрозила кулаком, призывая к молчанию.
Александр из всех из нас вроде как наибольший неудачник. На втором курсе вылетел из института. В итоге вышку не получил, закончил как-то техникум и ныне трудился разнорабочим. Со слов Любки, руки золотые, и все бы ничего, если не пьянка.
- Хочу вас обрадовать, как и тогда, сегодня полнолуние! И потому предлагаю повторить! – между тем продолжала Ирка, продемонстрировав нам керамическую копилку в виде хрюшки. – Мы тут подсуетились, и для каждого из вас нашли по рублевой монетке девяносто седьмого года выпуска. Что скажете?
Народ одобрительно загалдел, не в пример прошлому разу проявив поразительное единодушие. Я не смогла вспомнить, кто выдвинул это предложение в вечер выпускного, то точно знала, что тогда многие отнеслись к нему скептически, особенно мальчишки.
- Раз так – собираемся! – обрадовано рассмеялась Медунова и кивнула официантам, которые по ее приглашению устремились к столу, собирать недопитое.
После душного кафе на улице хорошо, свежо. Веселой гурьбой мы шли по дремлющим улицам, сопровождаемые лаем растревоженных собак. Любка затянула «Огней так много золотых…», некоторые подпевали. У меня от выпитого слегка кружилась голова, но в целом и настроение, и самочувствие были отменными. Сейчас не жалела, что позволила уговорить себя остаться.
На городском пляже Ирка вручала каждому по монетке. Сашка принялся балагурить и призывать всех, поделиться сокровенным. Девчонки зашикали на него, мол, не сбудется, но на самом деле протест был скорее шуточным, нежели основательным. Никто не воспринимал предстоящее всерьез. Я тоже. И, тем не менее, некоторое время погрела рубль в ладонях, посмотрела на луну, определяясь с желанием, и, замахнувшись, отправила монету в воду. А когда повернулась к остальным, из рук в руки уже кочевали стаканчики.
- Без меня не пить! – на бегу выкрикнул Иванов, устремившись к ближайшим кустам. Ему посоветовали поторапливаться, не то не достанется, и услышали в ответ: - Я мигом!
Кто-то рассмеялся, а кто-то из женщин – я не разобрала, кто именно, с сожалением констатировал, что нет одеяла и нельзя присесть.
- Кто же знал, что ты созреешь рассвет встречать, - развела руками Ирка, обращаясь к нашей школьной тихоне - Ларисе, сегодня открывшейся совсем с другой стороны.
К продолжению диалога я не прислушивалась. Ко мне подошел Петр.
- Взял на себя смелость, принести тебе вина, - признался Самойлов, протягивая до краев наполненный стаканчик.
- Спасибо. - Я аккуратно приняла, чтобы не выплеснулось.
- Не за что.
Он улыбнулся с поистине гусарским задором, и я не смогла не ответить тем же – широкой улыбкой.
- Что?
- Не думала, что увижу тебя таким, - сорвалось с хмельного языка.
- Каким?
- Взрослым и усатым, - засмущавшись.
- Не идет?
- Что?
- Усы.
- Почему? Хорошо, - с еще большей неловкостью. Кто за язык тянул, спрашивается?
- А ты совсем не изменилась.
- Неправда, - не зная, куда деть себя. – Что-то Сашка долго, - бросив взгляд на веселящуюся компанию.
Наверное, стоит присоединиться, чтобы избежать недопонимания. Петр, правда, весь вечер вел себя предельно корректно, но Любка заставляла меня нервничать, периодически толкая в бок и шепча на ухо - «все еще не забыл, бедолага», либо «коварная ты, Ярка», либо что-то иное, но в том же духе, с одной стороны помогая не терять голову, с другой мешая наслаждаться. Что ни говори, а приятно знать, что даже спустя много лет ты не утратила привлекательности в глазах когда-то влюбленного парня.
- Перепил, видимо, - Петр развернулся к реке, и некоторое время хранил молчание. – А я и забыл, какая бывает ночь…
- Тихая? – обрадованная сменой темы. Винные пары постепенно выветривались из моей головы, хотя до абсолютной трезвости было еще достаточно далеко.
Самойлов кивнул.
- И это тоже. Но я хотел сказать настоящая.
- Издержки жизни в больших городах, - отозвалась я, вспомнив собственные ощущения по приезду. – А здесь просто здорово, особенного когда понимаешь, что теперь так будет всегда, - имея ввиду тишину и размеренный ритм жизни.
- Так ты серьезно решила не возвращаться. Я, признаться, не поверил – там, в классе.
- Да, решила.
- Отчаянно.
- Почему?
- Ну… В Петербурге много возможностей, а…
Он не договорил. Словно лесной зверь, прокладывающий себе дорогу через бурелом, из кустов, сопровождаемый громким хрустом, вывалился Сашка. Упал, споткнувшись обо что-то, и, вскочив на ноги, бегом устремился к остальным.
Увидев его, кто-то подначил:
- Опоздал! Мы уже все выпили! – но Иванов не прореагировал, и только очутившись в непосредственной близости от одноклассников, выдавил осипшим голосом, положив тем самым конец всеобщему веселью.
- Ребята, там, кажется, труп…
Глава 19
После прибытия полиции на место, всю нашу компанию препроводили в участок и теперь вызывали по одному – давать показания. По совершенно непонятной причине, тех, кто отправился смотреть, что же именно с пьяных глаз Ивановым принято за труп, оставили напоследок. По логике вещей, должно быть наоборот, но моего мнения никто не спрашивал.
Я позвонила Вовке, когда стало понятно – о скором возвращении домой можно забыть. И попыталась объяснить все в двух словах, хотя у самой голова шла кругом. А потом убеждала, что в порядке, что не стоит беспокоиться, не нужно приходить, что меня проводят, чтобы на последнем слове онеметь, когда на пороге отделения появился он - запыхавшийся, сосредоточенный, со сведенными в линию бровями.
Увидев меня, все еще прижимающую к уху сотовый, произнес:
- Яра! Как ты? - И не заботясь об окружающих, порывисто обнял. - В порядке? – отстранившись.
- Более или менее, - отозвалась я, поверив, наконец, что он не плод моего взбудораженного воображения. – Ты откуда здесь? Так быстро…
- Блин, я идиот! Прости! Не нужно было настаивать! Где была голова, спрашивается?! Что случилось? – горячим шепотом.
- Вов… - останавливая.
Вместо продолжения вновь прильнула к мужской груди: не смогла противостоять желанию ощущать его тепло. Закоченела вся.
- Яр, я серьезно! Из всего сказанного по телефону, внятным было только одно – сиди дома и жди. И еще про участок, - когда я, все же оторвавшись, в сомнении нахмурилась.
Вроде бы нормально изъяснялась! Или все же не очень? Сейчас сложно оценить. В голове полнейший сумбур – мысли, мысли, мысли…
Оглянувшись на любопытствующих одноклассников, я тяжело вздохнула – уши греют. А еще разглядывают с неприкрытым интересом – Владимир сейчас точно после уличных боев или чего-то вроде: половина лица ободрана, припухла, глаз заплыл – головорез и только!
Но Вовка ждал моего ответа, и я зажмурилась на мгновенье, ибо стоило воскресить в памяти увиденное на пляже, в глазах начиналась резь от накатывающих слез.
- Мы нашли его – парня из моих снов, – как и он полушепотом.
- Парня? Серьезно? Ты уверена?
- Конечно уверена. Как иначе? – громче, чем намеревалась. – Вов, это точно он. Ошибиться невозможно, - зацепившись взглядом за пуговицу на его поло, но то, что отпечаталось намертво, такой безделицей не вытравишь.
Я судорожно сглотнула.
- Что мне делать? Рассказать обо всем?
- С ума сошла? В психушку загреметь захотелось? – покосившись на дежурного. Тот беззастенчиво прислушивался.
Мы отступили на несколько шагов. Владимир вновь обнял меня.
- Молчи, поняла. Видела и знаешь не больше остальных, - зачастил в макушку. – А еще лучше расплачься, если сможешь. Меньше вопросов задавать будут.
- Это я хоть сейчас, - ненамеренно всхлипнув.
- Яра, я не шучу.
- Я тоже, - теперь уже сознательно шмыгнув носом.
- Вот и хорошо… - погладив по спине.
Я приникла к нему, позволяя успокаивать себя, но спокойствие не приходило.
- Вов, мне страшно… Ведь следующая будет девочка. А я… я не переживу, если…
Закончить фразу мне было не суждено. В конце коридора, выпуская Самойлова, отворилась и осталась открытой фанерная дверь. Петр на ходу нашел меня взглядом, предварительно оглядев остальных одноклассников, и сообщил, приближаясь:
