Хотелось забраться в нормальную постель и забыться беспробудным сном как минимум до утра, а то и дольше. Но ничего из этого ей не грозит. Придется отлеживать бока на голой земле, прислушиваться к каждому шороху, хлопанью крыльев ночных птиц. С этой точки зрения даже берлога предпочтительнее. Там и лежанка имелась, и какая-никакая крыша.
- Следи за огнем, разгорается. Я скоро. И без глупостей тут, - выдернул ее из раздумий ненавистный голос.
Гиарис буркнула что-то невразумительное, что и за согласие сойдет с большой натяжкой, но ответ, видимо, удовлетворил, так как ищейка стремительно скрылся из вида.
Девушка в очередной раз вдумчиво огляделась. Чем дальше, тем больше это место вызывало у нее отторжение. Чрезвычайно хотелось незамедлительно убраться подальше. С чего вдруг?
Обошла вокруг валуна. Тот значительно выше нее, сверху приплюснутый, непрезентабельного бурого цвета. На ощупь камень как камень, разве что удивительно холодный, хотя день выдался довольно жаркий, и даже если солнечные лучи совсем на него не попадали настолько ледяным быть не должен.
Пока стояла, прислонившись к нему спиной, радовалась этой прохладе, а сейчас задумалась – подозрительная неувязка. Естественным образом напрашивалось предположение о магических свойствах, но никакой магии, даже остаточной, она не чувствовала. Хотя, возможно, чутье ее подводит.
В итоге решила, что спросит у Вирхена. Этот наверняка знает и не упустит возможности позлорадствовать по поводу ее невежества, а значить расскажет. О том, что знание это ей может не понравиться, Гиарис не задумалась.
В конце концов, уселась возле подобия костра. В яме весело горел огонь. Не дымил, не чадил и света практически не давал, если конечно не глазеть на него пристально сверху вниз. Вдруг стали понятны изощренность данного метода разведения и то, что ищейка, как в случае с берлогой, побывал здесь заблаговременно. Неужели предполагал, что им придется покинуть прежнее укрытие?
Вариант, что предвидел ее выходку, Гиарис отмела сразу и безоговорочно. Этот не монах и с зеркалами нархтаги дел не имеет. Может сам здесь куковал? Ведь обмолвился же, что ни один день следил за лагерем.
Вопрос остался открытым, да и занимать перестал, когда сумерки принялись споро перетекать в ночь. Все больше становилось не по себе. Одна, Акхэ знает где, без оружия, без магии – легкая добыча для голодного зверья и не только. Совсем не вовремя вспомнились сальные взгляды некоторых алитарских воинов. Конечно, распускать руки и приставать к ней с непристойными предложения никто не решался, но то раньше. Сейчас, когда она сбежала, многое может измениться. Защита шамана на нее больше не распространяется.
Последняя мысль испугала не на шутку. Гиарис уставилась на перевязанную руку, пытаясь представить, что той грозит, если она вздумает обратиться к магии. Ожог поднимется выше? Покроется волдырями? Вспыхнет как факел? Сейчас замечание Вирхена о незавидной кончине сгоревшей заживо не казалось слишком уж невероятным.
- Ох и не нравится мне твой вид. Совсем не нравится… - вклинилось в сумбур в голове и вдернуло из хаоса тревожных мыслей.
Гиарис, не скрываясь, выдохнула с облегчением. Вернулся!
- Что замышляешь? – с откровенным подначиванием.
- Руку собираюсь отгрызть, - состроив кислую мину, отозвалась она, и спешно потупилась, опасаясь, что сладить с настырной улыбкой не получится и она станет его достоянием.
Последнего, совершенно точно, не хотелось.
Вирхен тем временем приблизился, и Гиарис краем глаза заметила, что в руке у него три толстеньких прута, на каждый из которых насажено по одной крупненькой рыбине. Желудок громко заурчал в предвкушении.
Ищейка многозначительно сощурился.
- Проголодалась?
Так и подмывало гаденько ответить - сам слышал, но Гиарис сдержалась.
- Очень.
- Сейчас зажарим. Потерпи, - сжалился он и деловито занялся готовкой, породив очередную непослушную улыбку.
В определенные моменты злиться на него не получалось при всем желании.
И вновь мирный, проходящий в молчании ужин. Расправившись со своей порцией, Гиарис покосилась на третью рыбину, и с ней милостиво поделились, отдав больший кусок. Плюс ко всему он принес с пяток грибов, которые теперь подрумянивались на одном из освободившихся прутиков.
- Где ты их взял? Не сезон вроде. Да и дождей не было, - полюбопытствовала она, когда, разморенная чувством сытости, захотела более говорливой компании.
- Места надо знать, - знакомо с насмешкой отозвался он, а после миролюбиво и искренне пояснил: - Если честно, повезло. Случайно наткнулся.
Обнадеженная его тоном, Гиарис задала следующий вопрос.
- Это место чем-то особенное, да? Здесь странно неуютно.
Он глянул коротко, отправил в рот кусочек рыбы и принялся неторопливо жевать: в отличие от нее ищейка не накидывался на еду точно голодный зверь и не спешил с ней расправиться.
- Расскажешь почему? – вновь попробовала она, сожалея, что не видит выражение его глаз. Доволен? Насмехается?
Вирхен ответил на удивление ровно.
- Это песчаник с Красных гор. Не спрашивай, как он здесь оказался – я не знаю. Алитары верят, что Красные горы тянут из барнов магию.
Гиарис озадачено нахмурилась.
- Тянут магию? Это правда?
- Понятия не имею. И я ничего не чувствую, - зачем-то добавил он, вновь наградив взглядом неопределенного содержания.
- Почему мы остановились здесь?
Гиарис по-новому, с опаской взглянула на валун.
- Для алитаров Красные горы священны и запретны. Даже их малая часть, - также посмотрев на валун. – Никто не рискнет приблизиться к нему. В том числе Великий шаман.
Замолчали. Гиарис больше не рисковала прислоняться к валуну и предпочла отсесть подальше. Вирхен методично уничтожал остатки рыбы.
- Давай руку проверю, - напившись после еды, предложил он.
На это раз ни возражений, ни сомнений с ее стороны не последовало. Беспрекословно подчинившись, девушка позволила ему размотать повязку, стойко вынесла ликвидацию листьев и последовавший за этим осмотр, а затем с чувством бесконечной благодарности наблюдала за тем, как накладывается свежая повязка. Отрицать, что ей значительно полегчало, было бессмысленно.
- Что это за растение? Как называется?
Он хмыкнул. Не иронично – весело.
- Для девушки, собирающейся спасать мир, ты удивительно мало знаешь об этом самом мире, - беззлобно. – Это подорожник. Облает целительной силой. Помогает заживлять раны, ожоги, нарывы и не только.
- Я, может, и не сильна в целительстве, но зато разбираюсь во многом другом, - несколько обижено отозвалась она, но раздувать скандал из этого замечания сочла излишним.
Смысл отрицать очевидное? Отец никогда не готовил ее к такой жизни. Ее обучение всегда в той или иной мере подчинялось конечной цели. Она усердно развивала в себе магию алрхаги, досконально изучила историю барнов Великого дома. Знала обо всех причинно-следственных связях, приведших к гонениям. Знала все об империи, но очень мало о мире, в котором та существует. Об обычном мире, лишенном магии. Чего, к слову, не скажешь об Анилихт. Вместе они дополняют и компенсируют образовательные пробелы друг друга.
Вирхен, видимо, также счел излишним комментировать ее заявление, и вместо этого спросил о другом.
- Кстати, какого Акхэна вас понесло к алитарам? Аделхард не упоминал.
Гиарис ответила не сразу.
- Это все Лихт. Она видела нас под стенами Лигхейма, - призналась наконец, зачем-то пряча взор.
Обсуждать этот вопрос совершенно не хотелось по довольно простой причине – сама до конца не понимала, ради чего явились туда. Чтобы помочь уронить щит? Зачем?
- А нас, сидящих возле этого валуна, твоя сестра тоже видела?
Гиарис покачала головой, предвидя, что следующее высказывание ей не понравится.
- А тебе не кажется - это слишком идти на поводу какой-то вероятности? Всегда считал, что нархтаги преувеличивают значимость собственного дара, - с очевидным скептицизмом.
Гиарис глянула сквозь ресницы.
- Преувеличивают. Он ничто без наследия Великих.
Бровь молниеносно взлетела вверх, и девушка мысленно застонала, наперед зная, что сейчас услышит. Вот кто ее за язык тянул?!
- Так вот к кому ты себя причисляешь… К Великим.
- Передергивать совсем не обязательно. Ни к кому я себя не причисляю, - насколько смогла ровно отозвалась она. – И если уж на то пошло классификацию пяти домов в свое время предложил именно ранхсаги, - под конец не удержавшись от шпильки, в том числе призванной проверить собственную догадку. Он ведь так и не раскрыл своей принадлежности.
Ожидания не оправдались. Вирхен не отреагировал. Снял прут с огня и пристроил грибы остывать.
- Почему ты не спрашиваешь о сестре? Неужели не интересно, что с ней? – несколько огорошив.
Подобная мысль на самом деле не посещала ее. Впрочем, и объяснение имелось вполне рациональное. Его Гиарис и выдала.
- А зачем? Я точно знаю – с ней все хорошо. К тому же она с Его Императорским Сиятельством, - решив, что при Вирхене, да и вообще при свидетелях, упоминать о том следует в официальном ключе.
А глаза в глаза выскажется при случае. И тогда пусть не рассчитывает на снисхождение.
- Если бы с ней происходило что-то нехорошее, я бы почувствовала.
Сказала и осеклась, вспомнив о недавнем происшествии. Бровь ищейки вопросительно изогнулась. Какой прозорливый!
Поразмыслив немного, Гиарис решила уточнить – вдруг знает.
- Кое-что случилось не так давно. Она зачем-то временно осушила меня. А когда магия вернулась, что-то в ней изменилось.
- Что изменилось? – он явно заинтересован.
- Не могу объяснить. Как будто в хорошо знакомое блюдо добавили незнакомый ингредиент, но не сказали какой. Вроде бы тоже самое, но вкус чуточку другой, - уронив взгляд на грибы.
Более подходящего объяснения у нее попусту не нашлось.
- Знаешь что-нибудь об этом?
Он в отрицании качнул головой.
- Впервые слышу о таком. Но связанные жизнью близнецы алрхаги отнюдь не то, чем я с усердием интересовался, - как ни в чем не бывало.
Гиарис же насупилась. Неприятно удивил тот факт, что признание это далось ему без какого-либо труда. Значит, как высмеивать ее за незнание – это нормально, а если сам с чем-то не сталкивался – тоже ничего зазорного? Обижено засопела.
- Что опять не так? – саркастические интонации добили окончательно.
- Все не так! – обозлено выплюнула она, вызывающе вскинув подбородок. – Ведешь себя как… как… чванливый потомственный барн! Кичишься несовершенными знаниями! – с трудом усидев на месте. – Вот из-за таких как ты, мы с сестрой последние свободные алрхаги в империи. Благодаря вашему неуемному самомнению магию нужно спасать! Если бы не вы…
Гиарис задохнулась от переизбытка чувств и вместо окончания речи, вынуждено довольствовалась обличительным взглядом.
Ничего не говоря и, можно сказать, не глядя, Вирхен поднялся. Выпрямился во весь рост, отчего-то неуловимо напомнив Аделхарда в момент, когда, осознав открытие туннеля, тот понял, кто перед ним.
- Я и есть потомственный барн, - не удостоив взгляда. – Ты, кстати, тоже. А о завышенном самомнении… На себя посмотри. Последние алрхаги, спасать мир… Много на себя берешь, деточка. Спаси себя для начала. Я умываю руки. Уверен, Элхард поймет. Недаром ему досталась другая сестра! - хлестко, точно ударил.
Гиарис вздрогнула, физически ощутив боль от словесной пощечины. Проводила мутным взглядом широкую спину, споро сгинувшую во мгле ночи. Смахнула злые слезы с ресниц.
- Ну и катись! Скатертью дорожка! – запоздало выкрикнула она, ощущая, как надсадно, с перебоями колотится сердце.
Не от страха. Нет! От обиды и боли. Он будто знал, куда бить, чтобы наверняка!
Жгучая ненависть ко всем мужчинам сразу всколыхнулась в душе и накрыла жаркой волной. К Акхэну их всех! Пусть сгинут в непролазных болотах! А ей никто не нужен! Ни отец, ни Гарих, ни Вездесущее Сиятельство с его помощью, и уж тем более Вирхен!
Особенно Этот! Справится как-нибудь без его нравоучений. Всегда справлялась и сейчас разберется!
Размазав по щекам непрошеные слезы, которые в данный момент также ненавидела, Гиарис схватила вещевой мешок, непредусмотрительно забытый ищейкой, подтянула его поближе и улеглась спать, использовав тот в качестве подушки. Вот выспится и решит, как быть дальше. Придется пережидать – переждет. Выживет как-нибудь. Она же алрхаги! Универсальный маг! Выстоит!
Выспаться Гиарис не удалось. Задремала каким-то чудом и то ненадолго. После сидела, чутко ловя звуки ночи, и старательно гнала прочь неуемную жалость к самой себе.
А поводов для последней оказалось хоть отбавляй. Гибель матери в родах, лишившая ее возможности узнать тепло и ласку родительской заботы. Вранье названного отца, долгое время скрывавшего от нее правду. Безответное чувство к влюбленному в сестру мужчине. Ну почему все это досталось именно ей?!
Вот Лихт повезло. У нее была семья. Пусть приемная, но ее любили. По-настоящему любили, как родную. О ней заботились, ее оберегали, за нее бились. Один Его милость чего стоил! Бросил все, оставил почетную должность, чтобы быть рядом, а ведь знает уже, что не одной крови!
И Гарих… Гарих таскается за ней по пятам. Надеется, ревнует, ни на кого кроме нее не смотрит, а Лихт… Лихт этого просто-напросто не замечает, точно слепая. Смотрит и не видит дальше собственного носа, продолжая считать того другом детства.
А теперь еще и Его Невозможное Сиятельство решил пасть под напором сестринского очарования. Человек, которого она привыкла презирать и подозревать во всех тяжких, ибо вырос в окружении императора, несмотря на старания дяди продолжающего политику гонений на алрхаги.
И все же сестру Гиарис не ненавидела. Завидовала, не понимала, почему так, но зла не желала. Анилихт для нее единственная родная душа, и друг без друга они пропадут.
Утро подкралось незаметно, разогнав черноту ночи, но не темень в душе. Когда солнечные лучи раскрасили серое небо в дневные краски, Гиарис кое-как умылась водой из не принадлежащего ей бурдюка и подняла прут с давно остывшими грибами. Брезговать подарком ищейки она не собиралась. Что называется, не в том положении. Новый день вынудил окончательно поверить, что он ушел и не вернется.
После скудного завтрака принялась изучать содержимое вещевого мешка. В нем нашлись уже знакомые зеркальце, гребень и осветительная сфера, растерзанная рубаха, сменные штаны, укороченный плащ, а также сложенная вчетверо карта империи, небольшой, но острый нож и несколько простеньких амулетов, которыми обычно пользуются плохо владеющие магией иллиры. Добавив в общую кучу оставленные возле ямы кремень с огнивом и бурдюк с водой, девушка уставилась тяжелым взглядом на скудный улов. С этим нехитрым скарбом ей придется учиться выживать в одиночестве.
Плохо. А если уж совсем точно – хуже некуда. Воды она, конечно, наберет, а вот охотница из нее никакая. С рыбалкой также знакома понаслышке. Остается рассчитывать на ягоды, фрукты, орехи и еже с ними.
Но есть и другая проблема ничуть не меньшая чем перспектива умереть с голоду. Если не большая. Ей совершенно нечем защищаться. Этой ночью повезло, никакого зверья поблизости не оказалось. Но где гарантии, что везение не оставит ее и завтра какой-нибудь медведь не забредет на огонек?
- Следи за огнем, разгорается. Я скоро. И без глупостей тут, - выдернул ее из раздумий ненавистный голос.
Гиарис буркнула что-то невразумительное, что и за согласие сойдет с большой натяжкой, но ответ, видимо, удовлетворил, так как ищейка стремительно скрылся из вида.
Девушка в очередной раз вдумчиво огляделась. Чем дальше, тем больше это место вызывало у нее отторжение. Чрезвычайно хотелось незамедлительно убраться подальше. С чего вдруг?
Обошла вокруг валуна. Тот значительно выше нее, сверху приплюснутый, непрезентабельного бурого цвета. На ощупь камень как камень, разве что удивительно холодный, хотя день выдался довольно жаркий, и даже если солнечные лучи совсем на него не попадали настолько ледяным быть не должен.
Пока стояла, прислонившись к нему спиной, радовалась этой прохладе, а сейчас задумалась – подозрительная неувязка. Естественным образом напрашивалось предположение о магических свойствах, но никакой магии, даже остаточной, она не чувствовала. Хотя, возможно, чутье ее подводит.
В итоге решила, что спросит у Вирхена. Этот наверняка знает и не упустит возможности позлорадствовать по поводу ее невежества, а значить расскажет. О том, что знание это ей может не понравиться, Гиарис не задумалась.
В конце концов, уселась возле подобия костра. В яме весело горел огонь. Не дымил, не чадил и света практически не давал, если конечно не глазеть на него пристально сверху вниз. Вдруг стали понятны изощренность данного метода разведения и то, что ищейка, как в случае с берлогой, побывал здесь заблаговременно. Неужели предполагал, что им придется покинуть прежнее укрытие?
Вариант, что предвидел ее выходку, Гиарис отмела сразу и безоговорочно. Этот не монах и с зеркалами нархтаги дел не имеет. Может сам здесь куковал? Ведь обмолвился же, что ни один день следил за лагерем.
Вопрос остался открытым, да и занимать перестал, когда сумерки принялись споро перетекать в ночь. Все больше становилось не по себе. Одна, Акхэ знает где, без оружия, без магии – легкая добыча для голодного зверья и не только. Совсем не вовремя вспомнились сальные взгляды некоторых алитарских воинов. Конечно, распускать руки и приставать к ней с непристойными предложения никто не решался, но то раньше. Сейчас, когда она сбежала, многое может измениться. Защита шамана на нее больше не распространяется.
Последняя мысль испугала не на шутку. Гиарис уставилась на перевязанную руку, пытаясь представить, что той грозит, если она вздумает обратиться к магии. Ожог поднимется выше? Покроется волдырями? Вспыхнет как факел? Сейчас замечание Вирхена о незавидной кончине сгоревшей заживо не казалось слишком уж невероятным.
- Ох и не нравится мне твой вид. Совсем не нравится… - вклинилось в сумбур в голове и вдернуло из хаоса тревожных мыслей.
Гиарис, не скрываясь, выдохнула с облегчением. Вернулся!
- Что замышляешь? – с откровенным подначиванием.
- Руку собираюсь отгрызть, - состроив кислую мину, отозвалась она, и спешно потупилась, опасаясь, что сладить с настырной улыбкой не получится и она станет его достоянием.
Последнего, совершенно точно, не хотелось.
Вирхен тем временем приблизился, и Гиарис краем глаза заметила, что в руке у него три толстеньких прута, на каждый из которых насажено по одной крупненькой рыбине. Желудок громко заурчал в предвкушении.
Ищейка многозначительно сощурился.
- Проголодалась?
Так и подмывало гаденько ответить - сам слышал, но Гиарис сдержалась.
- Очень.
- Сейчас зажарим. Потерпи, - сжалился он и деловито занялся готовкой, породив очередную непослушную улыбку.
В определенные моменты злиться на него не получалось при всем желании.
***
И вновь мирный, проходящий в молчании ужин. Расправившись со своей порцией, Гиарис покосилась на третью рыбину, и с ней милостиво поделились, отдав больший кусок. Плюс ко всему он принес с пяток грибов, которые теперь подрумянивались на одном из освободившихся прутиков.
- Где ты их взял? Не сезон вроде. Да и дождей не было, - полюбопытствовала она, когда, разморенная чувством сытости, захотела более говорливой компании.
- Места надо знать, - знакомо с насмешкой отозвался он, а после миролюбиво и искренне пояснил: - Если честно, повезло. Случайно наткнулся.
Обнадеженная его тоном, Гиарис задала следующий вопрос.
- Это место чем-то особенное, да? Здесь странно неуютно.
Он глянул коротко, отправил в рот кусочек рыбы и принялся неторопливо жевать: в отличие от нее ищейка не накидывался на еду точно голодный зверь и не спешил с ней расправиться.
- Расскажешь почему? – вновь попробовала она, сожалея, что не видит выражение его глаз. Доволен? Насмехается?
Вирхен ответил на удивление ровно.
- Это песчаник с Красных гор. Не спрашивай, как он здесь оказался – я не знаю. Алитары верят, что Красные горы тянут из барнов магию.
Гиарис озадачено нахмурилась.
- Тянут магию? Это правда?
- Понятия не имею. И я ничего не чувствую, - зачем-то добавил он, вновь наградив взглядом неопределенного содержания.
- Почему мы остановились здесь?
Гиарис по-новому, с опаской взглянула на валун.
- Для алитаров Красные горы священны и запретны. Даже их малая часть, - также посмотрев на валун. – Никто не рискнет приблизиться к нему. В том числе Великий шаман.
Замолчали. Гиарис больше не рисковала прислоняться к валуну и предпочла отсесть подальше. Вирхен методично уничтожал остатки рыбы.
- Давай руку проверю, - напившись после еды, предложил он.
На это раз ни возражений, ни сомнений с ее стороны не последовало. Беспрекословно подчинившись, девушка позволила ему размотать повязку, стойко вынесла ликвидацию листьев и последовавший за этим осмотр, а затем с чувством бесконечной благодарности наблюдала за тем, как накладывается свежая повязка. Отрицать, что ей значительно полегчало, было бессмысленно.
- Что это за растение? Как называется?
Он хмыкнул. Не иронично – весело.
- Для девушки, собирающейся спасать мир, ты удивительно мало знаешь об этом самом мире, - беззлобно. – Это подорожник. Облает целительной силой. Помогает заживлять раны, ожоги, нарывы и не только.
- Я, может, и не сильна в целительстве, но зато разбираюсь во многом другом, - несколько обижено отозвалась она, но раздувать скандал из этого замечания сочла излишним.
Смысл отрицать очевидное? Отец никогда не готовил ее к такой жизни. Ее обучение всегда в той или иной мере подчинялось конечной цели. Она усердно развивала в себе магию алрхаги, досконально изучила историю барнов Великого дома. Знала обо всех причинно-следственных связях, приведших к гонениям. Знала все об империи, но очень мало о мире, в котором та существует. Об обычном мире, лишенном магии. Чего, к слову, не скажешь об Анилихт. Вместе они дополняют и компенсируют образовательные пробелы друг друга.
Вирхен, видимо, также счел излишним комментировать ее заявление, и вместо этого спросил о другом.
- Кстати, какого Акхэна вас понесло к алитарам? Аделхард не упоминал.
Гиарис ответила не сразу.
- Это все Лихт. Она видела нас под стенами Лигхейма, - призналась наконец, зачем-то пряча взор.
Обсуждать этот вопрос совершенно не хотелось по довольно простой причине – сама до конца не понимала, ради чего явились туда. Чтобы помочь уронить щит? Зачем?
- А нас, сидящих возле этого валуна, твоя сестра тоже видела?
Гиарис покачала головой, предвидя, что следующее высказывание ей не понравится.
- А тебе не кажется - это слишком идти на поводу какой-то вероятности? Всегда считал, что нархтаги преувеличивают значимость собственного дара, - с очевидным скептицизмом.
Гиарис глянула сквозь ресницы.
- Преувеличивают. Он ничто без наследия Великих.
Бровь молниеносно взлетела вверх, и девушка мысленно застонала, наперед зная, что сейчас услышит. Вот кто ее за язык тянул?!
- Так вот к кому ты себя причисляешь… К Великим.
- Передергивать совсем не обязательно. Ни к кому я себя не причисляю, - насколько смогла ровно отозвалась она. – И если уж на то пошло классификацию пяти домов в свое время предложил именно ранхсаги, - под конец не удержавшись от шпильки, в том числе призванной проверить собственную догадку. Он ведь так и не раскрыл своей принадлежности.
Ожидания не оправдались. Вирхен не отреагировал. Снял прут с огня и пристроил грибы остывать.
- Почему ты не спрашиваешь о сестре? Неужели не интересно, что с ней? – несколько огорошив.
Подобная мысль на самом деле не посещала ее. Впрочем, и объяснение имелось вполне рациональное. Его Гиарис и выдала.
- А зачем? Я точно знаю – с ней все хорошо. К тому же она с Его Императорским Сиятельством, - решив, что при Вирхене, да и вообще при свидетелях, упоминать о том следует в официальном ключе.
А глаза в глаза выскажется при случае. И тогда пусть не рассчитывает на снисхождение.
- Если бы с ней происходило что-то нехорошее, я бы почувствовала.
Сказала и осеклась, вспомнив о недавнем происшествии. Бровь ищейки вопросительно изогнулась. Какой прозорливый!
Поразмыслив немного, Гиарис решила уточнить – вдруг знает.
- Кое-что случилось не так давно. Она зачем-то временно осушила меня. А когда магия вернулась, что-то в ней изменилось.
- Что изменилось? – он явно заинтересован.
- Не могу объяснить. Как будто в хорошо знакомое блюдо добавили незнакомый ингредиент, но не сказали какой. Вроде бы тоже самое, но вкус чуточку другой, - уронив взгляд на грибы.
Более подходящего объяснения у нее попусту не нашлось.
- Знаешь что-нибудь об этом?
Он в отрицании качнул головой.
- Впервые слышу о таком. Но связанные жизнью близнецы алрхаги отнюдь не то, чем я с усердием интересовался, - как ни в чем не бывало.
Гиарис же насупилась. Неприятно удивил тот факт, что признание это далось ему без какого-либо труда. Значит, как высмеивать ее за незнание – это нормально, а если сам с чем-то не сталкивался – тоже ничего зазорного? Обижено засопела.
- Что опять не так? – саркастические интонации добили окончательно.
- Все не так! – обозлено выплюнула она, вызывающе вскинув подбородок. – Ведешь себя как… как… чванливый потомственный барн! Кичишься несовершенными знаниями! – с трудом усидев на месте. – Вот из-за таких как ты, мы с сестрой последние свободные алрхаги в империи. Благодаря вашему неуемному самомнению магию нужно спасать! Если бы не вы…
Гиарис задохнулась от переизбытка чувств и вместо окончания речи, вынуждено довольствовалась обличительным взглядом.
Ничего не говоря и, можно сказать, не глядя, Вирхен поднялся. Выпрямился во весь рост, отчего-то неуловимо напомнив Аделхарда в момент, когда, осознав открытие туннеля, тот понял, кто перед ним.
- Я и есть потомственный барн, - не удостоив взгляда. – Ты, кстати, тоже. А о завышенном самомнении… На себя посмотри. Последние алрхаги, спасать мир… Много на себя берешь, деточка. Спаси себя для начала. Я умываю руки. Уверен, Элхард поймет. Недаром ему досталась другая сестра! - хлестко, точно ударил.
Гиарис вздрогнула, физически ощутив боль от словесной пощечины. Проводила мутным взглядом широкую спину, споро сгинувшую во мгле ночи. Смахнула злые слезы с ресниц.
- Ну и катись! Скатертью дорожка! – запоздало выкрикнула она, ощущая, как надсадно, с перебоями колотится сердце.
Не от страха. Нет! От обиды и боли. Он будто знал, куда бить, чтобы наверняка!
Жгучая ненависть ко всем мужчинам сразу всколыхнулась в душе и накрыла жаркой волной. К Акхэну их всех! Пусть сгинут в непролазных болотах! А ей никто не нужен! Ни отец, ни Гарих, ни Вездесущее Сиятельство с его помощью, и уж тем более Вирхен!
Особенно Этот! Справится как-нибудь без его нравоучений. Всегда справлялась и сейчас разберется!
Размазав по щекам непрошеные слезы, которые в данный момент также ненавидела, Гиарис схватила вещевой мешок, непредусмотрительно забытый ищейкой, подтянула его поближе и улеглась спать, использовав тот в качестве подушки. Вот выспится и решит, как быть дальше. Придется пережидать – переждет. Выживет как-нибудь. Она же алрхаги! Универсальный маг! Выстоит!
***
Выспаться Гиарис не удалось. Задремала каким-то чудом и то ненадолго. После сидела, чутко ловя звуки ночи, и старательно гнала прочь неуемную жалость к самой себе.
А поводов для последней оказалось хоть отбавляй. Гибель матери в родах, лишившая ее возможности узнать тепло и ласку родительской заботы. Вранье названного отца, долгое время скрывавшего от нее правду. Безответное чувство к влюбленному в сестру мужчине. Ну почему все это досталось именно ей?!
Вот Лихт повезло. У нее была семья. Пусть приемная, но ее любили. По-настоящему любили, как родную. О ней заботились, ее оберегали, за нее бились. Один Его милость чего стоил! Бросил все, оставил почетную должность, чтобы быть рядом, а ведь знает уже, что не одной крови!
И Гарих… Гарих таскается за ней по пятам. Надеется, ревнует, ни на кого кроме нее не смотрит, а Лихт… Лихт этого просто-напросто не замечает, точно слепая. Смотрит и не видит дальше собственного носа, продолжая считать того другом детства.
А теперь еще и Его Невозможное Сиятельство решил пасть под напором сестринского очарования. Человек, которого она привыкла презирать и подозревать во всех тяжких, ибо вырос в окружении императора, несмотря на старания дяди продолжающего политику гонений на алрхаги.
И все же сестру Гиарис не ненавидела. Завидовала, не понимала, почему так, но зла не желала. Анилихт для нее единственная родная душа, и друг без друга они пропадут.
Утро подкралось незаметно, разогнав черноту ночи, но не темень в душе. Когда солнечные лучи раскрасили серое небо в дневные краски, Гиарис кое-как умылась водой из не принадлежащего ей бурдюка и подняла прут с давно остывшими грибами. Брезговать подарком ищейки она не собиралась. Что называется, не в том положении. Новый день вынудил окончательно поверить, что он ушел и не вернется.
После скудного завтрака принялась изучать содержимое вещевого мешка. В нем нашлись уже знакомые зеркальце, гребень и осветительная сфера, растерзанная рубаха, сменные штаны, укороченный плащ, а также сложенная вчетверо карта империи, небольшой, но острый нож и несколько простеньких амулетов, которыми обычно пользуются плохо владеющие магией иллиры. Добавив в общую кучу оставленные возле ямы кремень с огнивом и бурдюк с водой, девушка уставилась тяжелым взглядом на скудный улов. С этим нехитрым скарбом ей придется учиться выживать в одиночестве.
Плохо. А если уж совсем точно – хуже некуда. Воды она, конечно, наберет, а вот охотница из нее никакая. С рыбалкой также знакома понаслышке. Остается рассчитывать на ягоды, фрукты, орехи и еже с ними.
Но есть и другая проблема ничуть не меньшая чем перспектива умереть с голоду. Если не большая. Ей совершенно нечем защищаться. Этой ночью повезло, никакого зверья поблизости не оказалось. Но где гарантии, что везение не оставит ее и завтра какой-нибудь медведь не забредет на огонек?
