- Влад? – изумлённо спросил Верещагин. – Ты не в Бритвальде?
Ну да, перед ним стоял Владимир Суржиков, тот самый актёр, который несколько лет назад был помощником частного детектива…
- Алекс, ты? – Суржиков схватил его за плечи. – Вот Тьма, а я как раз думал, звонить тебе или прямо так и зайти?
- Ну и зашёл бы, считай, домой, не в чужую квартиру!
Какое-то время они обменивались бессвязными вопросами, пока, наконец, Алексу не надоело, что их толкают проходящие по узкому тротуару.
- Так, - сказал он, снова хлопая Влада по плечу. – Пошли. Время обедать, как раз Аркадий нас и покормит, и о новостях поговорим. Рассказывай, почему ты не в Люнденвике, ты ж там в сериале снимался?
- В сериале перерыв в съёмках до конца января, в театре начнут репетиции новой постановки через неделю после Перелома года, - ответил Суржиков. – А я подумал-подумал, и решил в Москву съездить.
- Ну и правильно! А что ставить будут, классику, как ты любишь?
- Классику, такую махровую, что даже не знаю, как зритель примет, - засмеялся Влад. – «Зависеть от каприза Барона старого, от печени маркиза, От тех и от других? О нет! Благодарю! Ты слышишь? Ни за что! Тебе я говорю!»
- Что-то знакомое… - нахмурился Верещагин. – Нет. не вспомню! Отвык я от цитат без тебя.
- «Сирано», друг мой. Эдмон Ростан.
- И что, ты играешь Сирано?
- Ну что ты, мой удел теперь – возрастные роли. Граф де Гиш, король Лир, Клавдий…
За болтовнёй они неспешным шагом пересекли площадь Мясницкие ворота и свернули в Уланский переулок. Суржиков рассказывал о жизни в Люнденвике, о детективном сериале, в котором снимается вот уже третий сезон в главной роли сыщика городской стражи, о театре… Алекс слушал и вспоминал. Влад слегка похудел, сбрил усы и приобрёл некую выправку, был похож теперь на отставного военного.
- А где ты жить собираешься?
- Да не знаю пока. С одной стороны, мне Илларион Певцов*) квартиру свою на Петровке оставил в наследство. С другой… После его смерти я уехал почти сразу, сорок дней отметили и уехал. В квартире той всё осталось, как при Илларионе Николаевиче, никто не разбирался. Я только на охрану её поставил и всё.
_______________
*) Об Илларионе Певцове и расследовании в театре рассказывается в романе «Тайна Симеона Метафраста»
- Старые афиши и программки, засаленный халат, картины на стенах и надколотая чашка в буфете, - кивнул Алекс. – Пыль и тлен. Ну, вот и разберёшься, пока здесь будешь. А так вообще комната твоя свободна, так что, если хочешь – живи.
Суржиков остановился и внимательно посмотрел на друга.
- Не помешаю?
- С ума сошёл?
- Тогда ладно, спасибо.
- Ты вещи где оставил?
- Да гостиница какая-то на Мясницкой, оплатил номер на пару ночей и бросил чемодан.
- Вот после обеда и сходим, - кивнул Алекс. – Можно бы и сейчас вернуться, но есть охота! Я со вчера с зубом маялся, поверишь, завтракать не смог.
- Не поверю, - заржал Влад. – Ты – и не смог?
Аркадий Феофилактович, увидев, кто стоит на пороге, всплеснул руками и воскликнул:
- Батюшки-светы, Владимир Иванович! А похудел, а помолодел как! Хозяин, что ж ты не предупредил, я бы парадный обед подал! У нас даже пирогов нету!
- Не горюй, Аркадий, - Верещагин с трудом сдерживал смех. – Владимир Иванович у нас жить будет, месяца два – так точно. Успеет и пирогов твоих снова попробовать, и прочих яств.
- Да? Точно? – спросил домовой недоверчиво.
- Точно, – кивнул Суржиков.
- Тогда я комнату приберу, а вы идите руки мыть и за стол, Меланья подаст.
И домовой исчез.
- Меланья – это кто? – прошептал Влад.
- Жена Аркадия, - так же тихо пояснил Алекс. – Пошли. Она дама суровая, к обеду опаздывать нельзя.
Когда были съедены и борщ с пампушками, и отбивные, и даже последний маринованный огурчик исчез, перемолотый отличными зубами Суржикова, хозяин дома откинулся на спинку стула и сказал:
- Ну вот, а ты хотел в гостиницу…
С подоконника тихонько фыркнули.
Нет, мы не первые в людском роду,
Кто жаждал блага и попал в беду.
Шекспир, «Король Лир»
К вечеру все дела были переделаны. Комната, где когда-то жил Суржиков, сверкала чистотой и пахла свежестью, в вазе стояли хризантемы, а на столике у кровати лежала недочитанная три года назад книга. Близнецы, вернувшись из университета, завопили:
- О, дядя Володя! Вы нам нужны!
- Зачем? – слегка оторопел он, а Алекс хмыкнул.
Он-то знал, что его сыновья не остаются далеко ни от одной стороны жизни универа.
- У нас в студенческом театре собрались ставить ту самую пьесу*), нужны рекомендации и комментарии!
____________
*) Шекспировский «Макбет» считается среди актёров «проклятой» пьесой, даже произнести название или процитировать текст вне спектакля или репетиции — значит навлечь на себя невезение. Поэтому на всякий случай «Макбета» называют «шотландская пьеса» или «та самая пьеса Барда».
- Да? - спросил Суржиков осторожно. – И кого вы играете?
- Ведьм, конечно, - с чувством глубокого удовлетворения ответил Серж.
- «Зло есть добро, добро есть зло?»
- «Летим, вскочив на помело!»
- Но их, вроде бы, должно быть три?
- Ой, ну будет третьей кто-то из девчонок, натаскаем! – махнул рукой Стас. - Ладно, нам заниматься надо. Пап, мы ужинать не будем. у нас встреча в клубе.
Они исчезли в комнате Сержа. Алекс поймал взгляд Суржикова и молча развел руками.
От входной двери можно было почуять запах пирогов и ещё чего-то трудно определимого, но очень вкусного.
Собственно, пришедший в начале девятого Глеб Никонов в первую очередь эти ароматы и услышал, и выдохнул, расслабился, даже прислонился на секунду к оштукатуренной стене. Потом сам себе кивнул и поднялся по лестнице.
- Ну, наконец-то, - ворчанием встретил его Аркадий Феофилактович. – А вот простынет ужин, что делать будешь?
- В твоих руках, Аркадий, даже кусок кирпича превратится в божественное блюдо! – Никонов снова потянул носом. – Пироги, да? И вы меня ждали?
- Да как же тебя не ждать, ежели хозяин предупредил? Давай, руки мой и за стол!
Увидев Суржикова, Глеб отреагировал довольно вяло: всё его существо было устремлено вперёд, в столовую, где звенело столовое серебро и исходили паром тарелки с едой. Когда же съедены были и баранина с гречневой кашей, и чай с пирогами, он наконец очнулся.
- Влад, а ты откуда взялся? Я имею в виду – на минуточку, или снова тут будешь жить и работать?
- Скорее на минуточку, - ответил Суржиков лаконично. – Каникулы в съёмках и в театре.
- Ясно. Ну что, голуби мои, поговорим об убийстве в Пушкарёвом переулке?
- Рассказывай, - кивнул Алекс. – В лечебном зале был второй труп, самого доктора Черняева?
- А вот и нет, - ответил Глеб, и вволю насладился изумлением слушателей. – Не было там ни трупа, ни самого доктора.
- Куда ж он делся?
- Тебе как рассказывать, коротко или по порядку? Тогда слушай. Значит, пришли они в свою мини-клинику за час до начала приёма, в десять утра. Что-то там доделывали, писали-считали, амулеты проверяли, и вдруг медсестра – кстати, звали её Рузанна – обнаружила, что обезболивающий амулет не работает. А без него, сами понимаете…
- Да уж, - прочувствованно подтвердил Верещагин.
- Ну вот. Черняев решил, пока время есть, дойти до ближайшего артефактора, на Мясницкой как раз есть небольшая, но весьма авторитетная лавочка. И пошёл. Вот только когда он переходил бульвар, попал под экипаж.
- Да ладно! - не поверил Суржиков. – Это ещё постараться надо.
- Значит, он и постарался. Он говорит, задумался, а может, на красотку какую-нибудь засмотрелся, неизвестно. Но – попал. И, поскольку очень неудачно ударился головой о край тротуара, потерял сознание. Пришёл в себя в скорой помощи.
- Ты с ним говорил? – спросил Алекс.
- И с ним, и с врачом в Склифе, куда его привезли, – кивнул Никонов. – По временя всё совпадает.
- А как ты на него вышел?
- Да очень просто: Черняев пришёл в себя, и, когда коллеги-травматологи выпустили его из своих цепких лапок, кинулся звонить жене. Ну, а попал на меня…
- Он всё ещё в Склифе?
- До завтра его оставили. Если никаких показаний не будет, завтра выпишут.
Алекс медленно кивнул.
- Странная история.
- Да ладно, какая история с убийством не кажется странной? Если не говорить о ссоре на кухне между мужем и женой? – хохотнул Глеб. – Да и то… Для нормального разумного существа любое убийство – странно.
- И что говорит доктор по поводу смерти жены? – спросил Владимир.
- Как водится, горюет и недоумевает. Не может даже предположить, что послужило причиной. Поговорить с ним толком мне медики не дали, так что завтра я его встречу из Склифа, отвезу домой и побеседую всласть. Ты со мной? – он требовательно посмотрел на Алекса.
- Если начальство твоё возражать не станет, то с тобой.
- Я согласовал заранее твоё участие.
- Отлично, - обрадовался Суржиков. – А я в театр съезжу, да и займусь квартирой. В порядок её приведу и вообще, подумаю, что с ней делать. – тут он зевнул и смутился. – Извините, ребята. Что-то вдруг силы кончились. Вообще странно – обычно в это время я только на сцену выхожу…
- Не начинай рассуждать, - со смешком перебил его Алекс. – Иди и ложись, раз силы кончились. А то знаю я тебя, станешь философствовать, потом тебя потянет из Ростана или из Шекспира цитировать, и всё, сон улетел до трёх ночи.
- И пойду. Спокойной ночи всем, Аркадий, спасибо за ужин.
Когда за ним закрылась дверь, Верещагин встал.
- Пойдём-ка беседовать в кабинет. Мало ли, записать что-то придётся…
В кабинете Алекс первым делом полез в бар и достал бутылку с тускло-золотой этикеткой; благородно-коричневая жидкость внутри маслянисто плеснулась, и Глеб сглотнул слюну.
- Келимас?
- Подымай выше, коньяк, да ещё и пятидесятилетней выдержки! С предпоследнего дела клиент подарил. Не вскрывал, как чувствовал, что пригодится для стимуляции мыслительного процесса.
- Тоже, что ли, податься в частные сыщики, - пробормотал майор, заворожённо наблюдая, как медленно течёт в бокал тёмное золото.
Верещагин ничего не ответил, только хмыкнул.
После первого глотка они помолчали, вслушиваясь в ощущения, потом Никонов кивнул и отставил бокал.
- Давай ты мне подробно расскажешь всё в деталях – как ты попал на приём к Черняеву…
- На приём-то я как раз и не попал, - перебил его Алекс. - Значит, зуб заболел вчера во второй половине дня…
Выслушав рассказ, Глеб покачал головой.
- Случайность, выходит?
- В какой-то степени. Я бы мог просто открыть справочник и посмотреть, кто из стоматологов ко мне поближе находится. И скорее всего, попал бы на достаточно приличного врача: чтобы открыть свой офис на Сретенке, надо хорошо работать.
- Между твоим звонком и твоим приходом в приёмную прошло примерно часов двенадцать?
- Чуть больше. Пятнадцать. И у меня получается, что убийца торопился. Ясно же было, что, если приём начинается с одиннадцати, первый свидетель примерно в это время и появится. Почему было не дождаться окончания работы и не поймать обоих на месте?
- Согласен. Но вообще вопросов пока много, а ответов – ноль. Зеро, - и для убедительности Никонов сложил нолик из большого и указательного пальца. – Пиши давай.
Алекс выложил на стол магическое перо.
- Первое: хотели убить обоих, или целью был кто-то один, а второго просто должны были убрать, как ненужного свидетеля?
- Согласен, - кивнул Никонов. – Второе: было ли убийство спонтанным или запланированным? Куда делось орудие убийства?
- Кстати, ты не рассказал мне о причинах смерти, - вспомнил Алекс.
- Классический удар тупым предметом. Проломлена височная кость, смерть практически мгновенная.
- Височная… Значит, особо сильно бить и не нужно было.
- Это ты думаешь о том, могла ли это быть женщина? Могла, - Глеб снова пригубил коньяк и замер, наслаждаясь.
- Ну вот тебе первая версия: любовница Черняева пришла поговорить с женой, не желает ли мадам слегка подвинуться? Мадам не пожелала, и любовница, разнервничавшись, тяпнула ту по голове первой попавшей штукой с рабочего стола. Пепельницей, например. Или вот такой фигнёй, - и Верещагин приподнял стоявший у него на столе сувенирный календарь на каменной подставке. – Что криминалисты говорят о следах орудия?
- На вот, почитай протокол осмотра места происшествия. Криминалисты отчёт завтра утром отдадут, но думаю, вряд ли об орудии убийства скажут больше.
Алекс взял две сколотых страницы, исписанных чётким ровным почерком, и стал читать.
«Место происшествия представляет собой приёмную – комнату медсестры, размером шесть на четыре метра, высота потолка три метра пятьдесят сантиметров. Стены выкрашены в светло-зелёный цвет. Одно окно, выходящее в Пушкарёв переулок, плотно закрыто на две щеколды и магический замок. Следов взлома не имеется. Подоконник покрыт небольшим слоем пыли…»
Тут он взглянул на Никонова.
- То есть, убийца вошёл через дверь?
- Рассуждая логически, с чего бы ему лезть через окно? – хмыкнул Глеб. – В рабочее дневное время? Переулок, конечно, тихий, но какие-то прохожие нет-нет, да шастают.
- Ну да, ну да… Так, кресла для посетителей, шкаф с образцами, это ерунда… Ага, вот.
«У стены слева от входной двери два кресла, журнальный столик со стопкой журналов, ещё два кресла. Далее по часовой стрелке в углу комнаты полностью стеклянный шкаф с образцами. В дальней стене закрытая дверь белого цвета, за ней ещё один шкаф белого цвета. Далее в стене находится сейф, в нормальном положении закрытый картиной с изображением букета в вазе. В момент осмотра картина сдвинута, сейф приоткрыт. Внутри него лежат несколько папок с историями болезни, две коробки с инструментами, на коробках наклейка «Завод особо точных медицинских инструментов имени Джозефа Гудмана», а также шкатулка из металла цвета меди с резьбой и вставками из поделочного камня (предположительно, нефрит)»
И снова он оторвался от чтения.
- Сейфа я не видел.
- Не до того было, я думаю. Да и потом, глубина шкафа – около пятидесяти сантиметров, боковые стенки непрозрачные, а дверца сейфа не настежь была распахнута. С того места, где ты сел, и не мог разглядеть.
- Тоже верно, - Верещагин нахмурился. – Слушай, а в лечебном зале есть сейф?
- Нет. Там всё стерильно, ну, или предположительно должно быть стерильно. Во всяком случае, ничего лишнего – кресло пыточное, лампы, собственно агрегат и тому подобное.
- Но должен же быть и главный сейф, ведь так? В кабинете врача. Там, где письменный стол, документы, компьютер и так далее?
- Совершенно верно, - Глеб вытянул новый листок и передал Верещагину. – Вот протокол осмотра кабинета. Там порядок не нарушен, сейф закрыт. Мы его не вскрывали, только свои печати поставили, а завтра в присутствии хозяина и отворим.
Алекс просмотрел и этот документ, и отложил его.
- Дай-ка я досмотрю протокол по приёмной, всё-таки просидел я там какое-то время. Может, что замечу. Та-ак, на чём я остановился? Ах да, шкатулка…
«Параллельно дальней стене расположен рабочий стол, изогнутый в форме буквы «Г». На короткой стороне буквы – компьютер, справа органайзер для бумаг с пятью полками. За столом рабочее кресло, обитое кожей зелёного цвета, отодвинуто вплотную к стене. На полу между стеклянным шкафом и письменным столом тело женщины, лежащей ничком, головой к входной двери. Правая рука вытянута вперёд, левая подогнута под тело, под головой и вокруг пятно полузастывшей крови размером приблизительно шестьдесят на тридцать сантиметров.
Ну да, перед ним стоял Владимир Суржиков, тот самый актёр, который несколько лет назад был помощником частного детектива…
- Алекс, ты? – Суржиков схватил его за плечи. – Вот Тьма, а я как раз думал, звонить тебе или прямо так и зайти?
- Ну и зашёл бы, считай, домой, не в чужую квартиру!
Какое-то время они обменивались бессвязными вопросами, пока, наконец, Алексу не надоело, что их толкают проходящие по узкому тротуару.
- Так, - сказал он, снова хлопая Влада по плечу. – Пошли. Время обедать, как раз Аркадий нас и покормит, и о новостях поговорим. Рассказывай, почему ты не в Люнденвике, ты ж там в сериале снимался?
- В сериале перерыв в съёмках до конца января, в театре начнут репетиции новой постановки через неделю после Перелома года, - ответил Суржиков. – А я подумал-подумал, и решил в Москву съездить.
- Ну и правильно! А что ставить будут, классику, как ты любишь?
- Классику, такую махровую, что даже не знаю, как зритель примет, - засмеялся Влад. – «Зависеть от каприза Барона старого, от печени маркиза, От тех и от других? О нет! Благодарю! Ты слышишь? Ни за что! Тебе я говорю!»
- Что-то знакомое… - нахмурился Верещагин. – Нет. не вспомню! Отвык я от цитат без тебя.
- «Сирано», друг мой. Эдмон Ростан.
- И что, ты играешь Сирано?
- Ну что ты, мой удел теперь – возрастные роли. Граф де Гиш, король Лир, Клавдий…
За болтовнёй они неспешным шагом пересекли площадь Мясницкие ворота и свернули в Уланский переулок. Суржиков рассказывал о жизни в Люнденвике, о детективном сериале, в котором снимается вот уже третий сезон в главной роли сыщика городской стражи, о театре… Алекс слушал и вспоминал. Влад слегка похудел, сбрил усы и приобрёл некую выправку, был похож теперь на отставного военного.
- А где ты жить собираешься?
- Да не знаю пока. С одной стороны, мне Илларион Певцов*) квартиру свою на Петровке оставил в наследство. С другой… После его смерти я уехал почти сразу, сорок дней отметили и уехал. В квартире той всё осталось, как при Илларионе Николаевиче, никто не разбирался. Я только на охрану её поставил и всё.
_______________
*) Об Илларионе Певцове и расследовании в театре рассказывается в романе «Тайна Симеона Метафраста»
- Старые афиши и программки, засаленный халат, картины на стенах и надколотая чашка в буфете, - кивнул Алекс. – Пыль и тлен. Ну, вот и разберёшься, пока здесь будешь. А так вообще комната твоя свободна, так что, если хочешь – живи.
Суржиков остановился и внимательно посмотрел на друга.
- Не помешаю?
- С ума сошёл?
- Тогда ладно, спасибо.
- Ты вещи где оставил?
- Да гостиница какая-то на Мясницкой, оплатил номер на пару ночей и бросил чемодан.
- Вот после обеда и сходим, - кивнул Алекс. – Можно бы и сейчас вернуться, но есть охота! Я со вчера с зубом маялся, поверишь, завтракать не смог.
- Не поверю, - заржал Влад. – Ты – и не смог?
Аркадий Феофилактович, увидев, кто стоит на пороге, всплеснул руками и воскликнул:
- Батюшки-светы, Владимир Иванович! А похудел, а помолодел как! Хозяин, что ж ты не предупредил, я бы парадный обед подал! У нас даже пирогов нету!
- Не горюй, Аркадий, - Верещагин с трудом сдерживал смех. – Владимир Иванович у нас жить будет, месяца два – так точно. Успеет и пирогов твоих снова попробовать, и прочих яств.
- Да? Точно? – спросил домовой недоверчиво.
- Точно, – кивнул Суржиков.
- Тогда я комнату приберу, а вы идите руки мыть и за стол, Меланья подаст.
И домовой исчез.
- Меланья – это кто? – прошептал Влад.
- Жена Аркадия, - так же тихо пояснил Алекс. – Пошли. Она дама суровая, к обеду опаздывать нельзя.
Когда были съедены и борщ с пампушками, и отбивные, и даже последний маринованный огурчик исчез, перемолотый отличными зубами Суржикова, хозяин дома откинулся на спинку стула и сказал:
- Ну вот, а ты хотел в гостиницу…
С подоконника тихонько фыркнули.
ГЛАВА 3
Нет, мы не первые в людском роду,
Кто жаждал блага и попал в беду.
Шекспир, «Король Лир»
К вечеру все дела были переделаны. Комната, где когда-то жил Суржиков, сверкала чистотой и пахла свежестью, в вазе стояли хризантемы, а на столике у кровати лежала недочитанная три года назад книга. Близнецы, вернувшись из университета, завопили:
- О, дядя Володя! Вы нам нужны!
- Зачем? – слегка оторопел он, а Алекс хмыкнул.
Он-то знал, что его сыновья не остаются далеко ни от одной стороны жизни универа.
- У нас в студенческом театре собрались ставить ту самую пьесу*), нужны рекомендации и комментарии!
____________
*) Шекспировский «Макбет» считается среди актёров «проклятой» пьесой, даже произнести название или процитировать текст вне спектакля или репетиции — значит навлечь на себя невезение. Поэтому на всякий случай «Макбета» называют «шотландская пьеса» или «та самая пьеса Барда».
- Да? - спросил Суржиков осторожно. – И кого вы играете?
- Ведьм, конечно, - с чувством глубокого удовлетворения ответил Серж.
- «Зло есть добро, добро есть зло?»
- «Летим, вскочив на помело!»
- Но их, вроде бы, должно быть три?
- Ой, ну будет третьей кто-то из девчонок, натаскаем! – махнул рукой Стас. - Ладно, нам заниматься надо. Пап, мы ужинать не будем. у нас встреча в клубе.
Они исчезли в комнате Сержа. Алекс поймал взгляд Суржикова и молча развел руками.
От входной двери можно было почуять запах пирогов и ещё чего-то трудно определимого, но очень вкусного.
Собственно, пришедший в начале девятого Глеб Никонов в первую очередь эти ароматы и услышал, и выдохнул, расслабился, даже прислонился на секунду к оштукатуренной стене. Потом сам себе кивнул и поднялся по лестнице.
- Ну, наконец-то, - ворчанием встретил его Аркадий Феофилактович. – А вот простынет ужин, что делать будешь?
- В твоих руках, Аркадий, даже кусок кирпича превратится в божественное блюдо! – Никонов снова потянул носом. – Пироги, да? И вы меня ждали?
- Да как же тебя не ждать, ежели хозяин предупредил? Давай, руки мой и за стол!
Увидев Суржикова, Глеб отреагировал довольно вяло: всё его существо было устремлено вперёд, в столовую, где звенело столовое серебро и исходили паром тарелки с едой. Когда же съедены были и баранина с гречневой кашей, и чай с пирогами, он наконец очнулся.
- Влад, а ты откуда взялся? Я имею в виду – на минуточку, или снова тут будешь жить и работать?
- Скорее на минуточку, - ответил Суржиков лаконично. – Каникулы в съёмках и в театре.
- Ясно. Ну что, голуби мои, поговорим об убийстве в Пушкарёвом переулке?
- Рассказывай, - кивнул Алекс. – В лечебном зале был второй труп, самого доктора Черняева?
- А вот и нет, - ответил Глеб, и вволю насладился изумлением слушателей. – Не было там ни трупа, ни самого доктора.
- Куда ж он делся?
- Тебе как рассказывать, коротко или по порядку? Тогда слушай. Значит, пришли они в свою мини-клинику за час до начала приёма, в десять утра. Что-то там доделывали, писали-считали, амулеты проверяли, и вдруг медсестра – кстати, звали её Рузанна – обнаружила, что обезболивающий амулет не работает. А без него, сами понимаете…
- Да уж, - прочувствованно подтвердил Верещагин.
- Ну вот. Черняев решил, пока время есть, дойти до ближайшего артефактора, на Мясницкой как раз есть небольшая, но весьма авторитетная лавочка. И пошёл. Вот только когда он переходил бульвар, попал под экипаж.
- Да ладно! - не поверил Суржиков. – Это ещё постараться надо.
- Значит, он и постарался. Он говорит, задумался, а может, на красотку какую-нибудь засмотрелся, неизвестно. Но – попал. И, поскольку очень неудачно ударился головой о край тротуара, потерял сознание. Пришёл в себя в скорой помощи.
- Ты с ним говорил? – спросил Алекс.
- И с ним, и с врачом в Склифе, куда его привезли, – кивнул Никонов. – По временя всё совпадает.
- А как ты на него вышел?
- Да очень просто: Черняев пришёл в себя, и, когда коллеги-травматологи выпустили его из своих цепких лапок, кинулся звонить жене. Ну, а попал на меня…
- Он всё ещё в Склифе?
- До завтра его оставили. Если никаких показаний не будет, завтра выпишут.
Алекс медленно кивнул.
- Странная история.
- Да ладно, какая история с убийством не кажется странной? Если не говорить о ссоре на кухне между мужем и женой? – хохотнул Глеб. – Да и то… Для нормального разумного существа любое убийство – странно.
- И что говорит доктор по поводу смерти жены? – спросил Владимир.
- Как водится, горюет и недоумевает. Не может даже предположить, что послужило причиной. Поговорить с ним толком мне медики не дали, так что завтра я его встречу из Склифа, отвезу домой и побеседую всласть. Ты со мной? – он требовательно посмотрел на Алекса.
- Если начальство твоё возражать не станет, то с тобой.
- Я согласовал заранее твоё участие.
- Отлично, - обрадовался Суржиков. – А я в театр съезжу, да и займусь квартирой. В порядок её приведу и вообще, подумаю, что с ней делать. – тут он зевнул и смутился. – Извините, ребята. Что-то вдруг силы кончились. Вообще странно – обычно в это время я только на сцену выхожу…
- Не начинай рассуждать, - со смешком перебил его Алекс. – Иди и ложись, раз силы кончились. А то знаю я тебя, станешь философствовать, потом тебя потянет из Ростана или из Шекспира цитировать, и всё, сон улетел до трёх ночи.
- И пойду. Спокойной ночи всем, Аркадий, спасибо за ужин.
Когда за ним закрылась дверь, Верещагин встал.
- Пойдём-ка беседовать в кабинет. Мало ли, записать что-то придётся…
В кабинете Алекс первым делом полез в бар и достал бутылку с тускло-золотой этикеткой; благородно-коричневая жидкость внутри маслянисто плеснулась, и Глеб сглотнул слюну.
- Келимас?
- Подымай выше, коньяк, да ещё и пятидесятилетней выдержки! С предпоследнего дела клиент подарил. Не вскрывал, как чувствовал, что пригодится для стимуляции мыслительного процесса.
- Тоже, что ли, податься в частные сыщики, - пробормотал майор, заворожённо наблюдая, как медленно течёт в бокал тёмное золото.
Верещагин ничего не ответил, только хмыкнул.
После первого глотка они помолчали, вслушиваясь в ощущения, потом Никонов кивнул и отставил бокал.
- Давай ты мне подробно расскажешь всё в деталях – как ты попал на приём к Черняеву…
- На приём-то я как раз и не попал, - перебил его Алекс. - Значит, зуб заболел вчера во второй половине дня…
Выслушав рассказ, Глеб покачал головой.
- Случайность, выходит?
- В какой-то степени. Я бы мог просто открыть справочник и посмотреть, кто из стоматологов ко мне поближе находится. И скорее всего, попал бы на достаточно приличного врача: чтобы открыть свой офис на Сретенке, надо хорошо работать.
- Между твоим звонком и твоим приходом в приёмную прошло примерно часов двенадцать?
- Чуть больше. Пятнадцать. И у меня получается, что убийца торопился. Ясно же было, что, если приём начинается с одиннадцати, первый свидетель примерно в это время и появится. Почему было не дождаться окончания работы и не поймать обоих на месте?
- Согласен. Но вообще вопросов пока много, а ответов – ноль. Зеро, - и для убедительности Никонов сложил нолик из большого и указательного пальца. – Пиши давай.
Алекс выложил на стол магическое перо.
- Первое: хотели убить обоих, или целью был кто-то один, а второго просто должны были убрать, как ненужного свидетеля?
- Согласен, - кивнул Никонов. – Второе: было ли убийство спонтанным или запланированным? Куда делось орудие убийства?
- Кстати, ты не рассказал мне о причинах смерти, - вспомнил Алекс.
- Классический удар тупым предметом. Проломлена височная кость, смерть практически мгновенная.
- Височная… Значит, особо сильно бить и не нужно было.
- Это ты думаешь о том, могла ли это быть женщина? Могла, - Глеб снова пригубил коньяк и замер, наслаждаясь.
- Ну вот тебе первая версия: любовница Черняева пришла поговорить с женой, не желает ли мадам слегка подвинуться? Мадам не пожелала, и любовница, разнервничавшись, тяпнула ту по голове первой попавшей штукой с рабочего стола. Пепельницей, например. Или вот такой фигнёй, - и Верещагин приподнял стоявший у него на столе сувенирный календарь на каменной подставке. – Что криминалисты говорят о следах орудия?
- На вот, почитай протокол осмотра места происшествия. Криминалисты отчёт завтра утром отдадут, но думаю, вряд ли об орудии убийства скажут больше.
Алекс взял две сколотых страницы, исписанных чётким ровным почерком, и стал читать.
«Место происшествия представляет собой приёмную – комнату медсестры, размером шесть на четыре метра, высота потолка три метра пятьдесят сантиметров. Стены выкрашены в светло-зелёный цвет. Одно окно, выходящее в Пушкарёв переулок, плотно закрыто на две щеколды и магический замок. Следов взлома не имеется. Подоконник покрыт небольшим слоем пыли…»
Тут он взглянул на Никонова.
- То есть, убийца вошёл через дверь?
- Рассуждая логически, с чего бы ему лезть через окно? – хмыкнул Глеб. – В рабочее дневное время? Переулок, конечно, тихий, но какие-то прохожие нет-нет, да шастают.
- Ну да, ну да… Так, кресла для посетителей, шкаф с образцами, это ерунда… Ага, вот.
«У стены слева от входной двери два кресла, журнальный столик со стопкой журналов, ещё два кресла. Далее по часовой стрелке в углу комнаты полностью стеклянный шкаф с образцами. В дальней стене закрытая дверь белого цвета, за ней ещё один шкаф белого цвета. Далее в стене находится сейф, в нормальном положении закрытый картиной с изображением букета в вазе. В момент осмотра картина сдвинута, сейф приоткрыт. Внутри него лежат несколько папок с историями болезни, две коробки с инструментами, на коробках наклейка «Завод особо точных медицинских инструментов имени Джозефа Гудмана», а также шкатулка из металла цвета меди с резьбой и вставками из поделочного камня (предположительно, нефрит)»
И снова он оторвался от чтения.
- Сейфа я не видел.
- Не до того было, я думаю. Да и потом, глубина шкафа – около пятидесяти сантиметров, боковые стенки непрозрачные, а дверца сейфа не настежь была распахнута. С того места, где ты сел, и не мог разглядеть.
- Тоже верно, - Верещагин нахмурился. – Слушай, а в лечебном зале есть сейф?
- Нет. Там всё стерильно, ну, или предположительно должно быть стерильно. Во всяком случае, ничего лишнего – кресло пыточное, лампы, собственно агрегат и тому подобное.
- Но должен же быть и главный сейф, ведь так? В кабинете врача. Там, где письменный стол, документы, компьютер и так далее?
- Совершенно верно, - Глеб вытянул новый листок и передал Верещагину. – Вот протокол осмотра кабинета. Там порядок не нарушен, сейф закрыт. Мы его не вскрывали, только свои печати поставили, а завтра в присутствии хозяина и отворим.
Алекс просмотрел и этот документ, и отложил его.
- Дай-ка я досмотрю протокол по приёмной, всё-таки просидел я там какое-то время. Может, что замечу. Та-ак, на чём я остановился? Ах да, шкатулка…
«Параллельно дальней стене расположен рабочий стол, изогнутый в форме буквы «Г». На короткой стороне буквы – компьютер, справа органайзер для бумаг с пятью полками. За столом рабочее кресло, обитое кожей зелёного цвета, отодвинуто вплотную к стене. На полу между стеклянным шкафом и письменным столом тело женщины, лежащей ничком, головой к входной двери. Правая рука вытянута вперёд, левая подогнута под тело, под головой и вокруг пятно полузастывшей крови размером приблизительно шестьдесят на тридцать сантиметров.
