- Да, миф о Кадме. Это несколько не то, согласитесь, дракону-то уже было всё равно! Но вот вырастить зуб заново на месте выпавшего или удалённого – это настоящая задача, до сего момента не решённая. Имейте в виду, мгновенное лечение – это тоже сказки. А вот безболезненное!.. Обезболивающие амулеты на данный момент весьма и весьма ценны, даже если не брать в расчёт стоимость их составляющих.
- И у вас в домашнем сейфе такие были?
- Одиннадцать штук, рассчитанных на разное время действия. Мне казалось, что хранить их дома безопаснее.
Тут доктор Черняев замолчал и снова уставился в пространство.
Из глубины квартиры давно уже доносились голоса – приехавшая бригада криминалистов искала следы, оставленные незваными гостями. Наконец голоса стали громче, потом стихли, и входная дверь захлопнулась. Через мгновение в кухню вошёл Никонов. В два больших глотка он выпил из чашки остывший кофе и повернулся к хозяину квартиры.
- Олег Евгеньевич…
- Да-да, список того, что было в сейфе я сейчас принесу, - встрепенулся тот.
- И ещё, пожалуйста, перечень клиентов, записанных на вчерашний день.
- Это в рабочих записях. Я могу попасть в кабинет?
- Немного попозже, пожалуйста, пока там ещё идёт работа криминалистов. Вы когда предполагаете начать работать?
- Не раньше следующей недели, - твёрдо ответил Черняев.
- Понятно, - покивал Глеб. - Скажите, а на вчерашний вечер у вас были какие-то планы?
- Н-нет… - Олег Евгеньевич замялся. – То есть, Рузанна хотела пойти в гости, нас звали к её подруге. Но я не люблю её мужа, он… вульгарен. И считает, что шутки о стоматологах невероятно смешны.
- Да, понимаю вас. И всё-таки напишите для меня адрес и номер коммуникатора этой самой подруги, и других близких вашей жены. Не одна ж у неё была подруга?
- О нет! Роз была весьма общительна. Это я, скорее, мизантроп. Скажите… - Черняев замялся. – А когда мне выдадут тело? Нужно же организовывать похороны.
- Пока это невозможно, - Никонов покачал головой. – Я предупрежу вас заранее, но два-три дня ещё нам понадобится. Когда прибывают родные Рузанны Эдуардовны?
- Сегодня вечером. Я заказал для них номера в «Метрополе».
- Понятно, - Глеб поднялся. – Тогда – список, и мы вас оставим. Отдыхайте, приходите в себя. Может быть, к вам кого-то пригласить – друзей, родных?
Олег Евгеньевич молча мотнул головой.
- Часам к четырём сможете подъехать туда, на Пушкарёв? Нужно, чтобы вы посмотрели, что там пропало.
- Подъеду, - ответил Черняев вяло.
- Замок дверной поменяйте, - добавил Алекс. – У вас есть мастер?
- Да, конечно…
Они вышли во двор и дружно выдохнули.
- Этот ещё держится, слава всем богам, - покачал головой Никонов. – Иной раз такое бывает…
- Он ещё не осознал, по-моему, - ответил Алекс. – Вот только начинает понимать. И я ему, честно говоря, очень не завидую.
«Тот, чья натура низости чужда,
Чужой беде сочувствует всегда.
Лишь тем вовеки жалость недоступна,
Чьё сердце подло, алчно и преступно».
Кристофер Марло, «Геро и Леандр»
В Малом Гнездниковском переулке мэтр Алариен занимал целый особняк в два этажа с мезонином, упрятанный от городского шума за несколькими старыми липами и зеленеющими среди ноябрьских сумерек стройными елями. Ограда из прихотливо изогнутых кованых прутьев преграждала путь незваным гостям. Возле закрытой калитки одиноко болтался шнурок звонка с деревянной грушей на конце.
Тихонько фыркнув под нос, Суржиков потянул за этот несъедобный фрукт.
- Слушаю вас, – раздался голос.
- Мне назначена встреча на полдень.
- Проходите, прошу вас.
Мелодично щёлкнул замок, Влад толкнул калитку и вошёл. К крыльцу вела вымощенная каменными плитками дорожка, само же крыльцо, окаймлённое сдвоенными колоннами, охраняли металлические чудовища. С сомнением покосившись на них, он решил считать, что справа мантикора, а слева – грифон.
Входная дверь распахнулась, едва гость подошёл к ней. На пороге стоял человечек, изрядно напоминавший обезьянку: небольшой рост, длинные руки, сморщенное печальное лицо с чёрными блестящими глазами и большим, чуть приплюснутым носом…
- Добрый день! Господин Суржиков? – спросил он.
Влад кивнул.
- Прошу вас, следуйте за мной, - предложил встречавший, и повёл к прихотливо изогнутой мраморной лестнице.
Суржиков последовал за ним, пробормотав про себя «Движенье – благо, неподвижность – скорбь». Откуда была цитата, он и сам не помнил, но к случаю подходила вполне. *)
__________
*Кристофер Марло, «Мальтийский еврей»
Анфилада белых комнат закончилась возле высоких дверей, расписанных серебряными единорогами.
- Проходите, прошу вас, - со вздохом сказал человечек, распахнув дверь и приглашающе повел рукой.
Суржиков шагнул через порог.
Это уже была приёмная, совершенно классического вида: письменный стол с компьютером, полки с папками, вешалка для одежды. За столом сидела столь же классического вида секретарша, сухопарая дама средних лет. Её волосы с густой проседью были безжалостно стянуты в узел, брови над серыми глазами нахмурились, а суровый взгляд ощупал Влада с головы до ног. Ему показалось даже, что его взвесили и оценили, и цена была не слишком высокой.
- Проходите, прошу вас, мэтр Алариен ждёт.
Кабинет целителя ему понравился: и дальняя стена кабинета не терялась в туманной дымке, и письменный стол не был такого размера, чтобы с одного конца до другого за листом бумаги пришлось экспедицию снаряжать… Нормальный рабочий стол – антикварный, разумеется, с резьбой и кожаной столешницей, но кто ж от такого откажется? Зелёную кожу украшала единственная фигурка, серебряный единорог.
Хозяин кабинета за столом не сидел, он вышел навстречу гостю и отвесил вежливый поклон. Суржиков ответил таким же; он отлично знал, что рукопожатие у эльфов считается дурным тоном, а мэтр Алариен был, несомненно, эльфом. И, судя по длинным серебряным волосам и тонким чертам лица, из высших.
- Добрый день, - поздоровался мэтр. – Прошу вас, господин Суржиков, присаживайтесь, - и показал на диван и кресла, стоящие в глубине комнаты, возле эркера. – Кофе, чай?
- Спасибо, если можно – просто воды.
Эльф не стал трясти колокольчик или нажимать на какую-нибудь кнопку, а, словно простой смертный хомо, подошёл к двери, приоткрыл её и сказал:
- Клавдия Петровна, пожалуйста. принесите мне кофе, а господину Суржикову – воды.
Вернулся к дивану, сел и тяжело вздохнул.
- Знаете, ни разу в жизни не оказывался в такой ситуации. И очень бы не хотелось обращаться в городскую стражу, потому что это может вызвать весьма неприятные последствия.
- Я сразу должен предупредить, мэтр, что господин Верещагин и я, как его помощник, никогда и ни при каких обстоятельствах не идём против закона, - твёрдо ответил Влад.
- Разумеется! Тут дело в другом…
Суржиков вытащил блокнот.
- Что же, начинаем работать. Рассказывайте, пожалуйста.
- У меня пропали мои рабочие записи, - сказал мэтр Алариен. – Нет, дело не только в этом…
- Начните, пожалуйста, с самого начала. Вы, как мы поняли, целитель?
- Да.
- И в какой области специализируетесь?
- Психиатрия, психология, психотерапия.
Мысленно Суржиков присвистнул: мало кого он не любил так, как промывателей мозгов. Но, может быть. с мэтром Алариеном дело обстоит иначе?
- Вы маг-менталист?
- Нет, только эмпат, причём слабый. По шкале Бен-Бецалеля мой резерв не выше пятнадцати. Впрочем, это не помешало мне учиться и в Заветной дубраве*), и потом в университете Монакума.
________
*) Заветная дубрава – одно из эльфийских княжеств, граничащее с Царством Русь.
- Итак, пропали ваши рабочие записи, то есть, сведения о пациентах. За какое время?
- Пять с лишним лет. Слава всем богам, не за все годы работы в Москве, это было бы уже совсем беда… - ответил Алариен с тяжким вздохом. – Да и более ранние, из Монакума и Гамбурга, остались на месте, но они уже нужны только для статистики, для примеров в статьях и тому подобного.
- За пять лет - это ж тонна бумаги!
- Записи были на высокоёмких кристаллах. Собственно, я и не повёз их с собой, потому что портальные переходы очень плохо влияют на сохранность, был у меня уже случай…
- Стоп-стоп! Получается, вы отсутствовали здесь, в доме, какое-то время, и исчезновение кристаллов с записями обнаружили по возвращении?
- Вы совершенно правы, - мэтр потёр лоб – Я плохо рассказываю, простите. Мы отсутствовали чуть больше трёх месяцев…
- Мы – это кто? – терпеливо уточнил Суржиков. – Вы, ваш секретарь Клавдия Петровна, кто-то ещё?
- Мой камердинер Антуан, он открывал вам дверь. Здесь оставались Саша Котенев, мой управляющий, и кухарка госпожа Карен Шмидт. Они получили отпуск и собирались уехать, Саша – в путешествие по Лацию, а госпожа Карен к родственникам в Дойчланд.
- Хорошо, это я понял. Когда вы вернулись?
- В пятницу на прошлой неделе. Двадцать второго ноября.
Брови Суржикова поползли вверх.
- В пятницу? А сегодня вторник. Прошло три дня. За это время ваши записи могли уйти на другой край света, хоть в Империю Чинь. Мы с вами потеряли столько времени!
- Это означает, что за дело вы не берётесь? – голос мэтра был холоден, словно лёд.
- Пока нет. Но сам я дать ответ не могу: я должен доложить Алексею Верещагину, и окончательное решение примет он.
- И если господин Верещагин скажет «да», заниматься расследованием тоже будет он?
Тут Суржиков на мгновение задумался, потом ответил с осторожностью:
- Скорее всего, вашим делом займусь я. Думаю, ответ будет сегодня к вечеру.
- Но… вы же сами только что говорили о потерянном времени?
- «Бегут часы и в злейшее ненастье», - пожал Влад плечами.
В ответ Алариен улыбнулся и ответил:
- «Вымышленный страх Всегда сильней, чем подлинный, пугает». Признаться, это одна из моих любимых пьес… *)
___________
*) Цитаты из «Макбета»
- Итак, - Суржиков встал, - мне докладывать патрону?
- Безусловно. Минуту, я дам вам мой прямой номер коммуникатора, - мэтр подошёл к столу и достал из ящика серебряную шкатулку с карточками. – Вот, прошу вас.
Они распрощались, и Суржиков вышел в Малый Гнездниковский. Перед его мысленным взором вертелись серебряные единороги, прелестные девушки и почему-то толстые тетради в потрёпанных коричневых переплётах…
Взгляд его, поблуждав по доходным домам переулка, упёрся в весёленькую разноцветную вывеску на другой стороне: «Кафе Ромашка».
- Ромашка – это хорошо, – пробормотал Владимир, переходя дорогу. – Ромашка хорошо действует на мозги, а мне сейчас надо, чтобы все услышанное улеглось по местам!
В кафе было пусто. Усевшись за столик, он заказал травяной чай и какое-то пирожное, даже не посмотрев на яркую картинку в меню, уткнулся в свой блокнот и стал записывать по пунктам.
«Почему ждали три дня? Кто такой Антуан, как давно работает, какие были взаимоотношения с помощником? Те же вопросы по госпоже Карен. Были ли в записях названы имена пациентов? Диагнозы?»
Тут перед ним появилась чашка, расписанная ягодами земляники, наполненная горячим, исходящим паром напитком, и тарелочка с чем-то воздушным и непонятным. Потом на столе встали чайник с такой же земляничной росписью, сахарница и розетка с мёдом. Суржиков поднял глаза на официантку: огненно-рыжая девушка, вся в веснушках, улыбалась ему.
- Мёд вы не заказывали, - сказала она. – Но, по-моему, он к этому чаю очень подходит, вот попробуйте. Не понравится – можете не платить.
Он благодарно улыбнулся в ответ.
- Мне уже нравится. Спасибо! Скажите, а что это вы мне такое принесли? – он показал на воздушное нечто, усыпанное ягодами.
- Десерт «Плавающие острова», - бойко ответила рыжая девица. – Меренга по лацийскому*) рецепту, нежный сливочный крем и ягоды земляники и малины. Любимый десерт его величества Луи, короля Галлии.
______
*) Итальянская (здесь – лацийская) меренга готовится по особой технологии: горячий сироп из воды и сахара вливают во взбиваемые белки. Такой тип меренги считается самым стабильным (хорошо держит форму, самая гладкая поверхность). Кроме того, такая меренга самая безопасная — белки подвергаются термической обработке горячим сиропом.
- Отлично, - пробормотал Суржиков и с опаской потрогал ложечкой белоснежный остров. – Чем это я хуже короля Луи?
- Ничем!
Они с официанткой обменялись взглядами и дружно рассмеялись.
Домой, в Селивёрстов переулок, Влад нёс не только блокнот с заметками, но ещё и большую картонную коробку, в которой важно лежали в чашечках из тонкого пергамента «Плавающие острова».
«Эй, смотри: хандра хуже холеры, одна убивает только тело, другая убивает душу».
Из письма Пушкина Плетнёву 22 июля 1831 г.
В четыре часа пополудни Никонов и Верещагин, сытые и довольные, поскольку успели перекусить превосходным борщом от домовушки Мелании, подходили ко входу в стоматологический кабинет в Пушкарёвом переулке. Глеб дезактивировал магическую печать на двери, сорвал жёлтую ленту и первым вошёл внутрь.
В приёмной, как и в других комнатах, всё было в беспорядке: после обыска, разумеется, никто и не думал расставлять по местам слепки челюстей, коробки с инструментами и раскладывать по стопкам бумаги. Это осталось на долю доктора Черняева и той медсестры, которую он наймёт в ближайшее время.
«Или не наймёт…» - подумал Алекс, глядя на донельзя унылое лицо доктора, только вошедшего и оглядывавшего разгром и разор.
- Ещё раз здравствуйте, доктор, - Глеб вышел в приёмную, отряхивая руки. – Как вы?
- Ничего, - пожал тот плечами. – Более или менее соответственно моменту. Мы здесь надолго? А то мне ехать в аэропорт, встречать родню Рузанны.
- Когда они прилетают?
- «Ашхен Аланская»*) прибывает в девять вечера, но добраться же ещё надо.
______
*) Дирижабли в этом мире называют именами древних цариц. Ашхен (III-IV вв.) – царица Армении, супруга Трдата III Великого и мать Хосрова III Котака.
- У вас есть экипаж?
- Да, я заказал, - Черняев хмыкнул. – Три экипажа пришлось заказывать, они же всей семьёй прилетают, двенадцать взрослых плюс дети, трое, кажется. Вот впервые почувствовал облегчение от того, что я сам одинок.
- Вот как?
- Да, родители были помешаны на горах, альпинизме, там и погибли при восхождении, я только успел первый курс закончить. Бабушки-дедушки отсутствовали, братьев и сестёр тоже не появилось… Зато посмотрел на огромную семью Рузанны, и подумал, что во всём есть свои плюсы.
Доктор криво улыбнулся, и Никонов подумал, что не так всё просто, видимо, в истории семьи Черняевых. Хорошо бы это проверить, не забыть бы только.
- Ну, я думаю, мы с вами управимся к сроку, - он выудил откуда-то с подоконника стопку чистой бумаги, расчистил на столе место и положил туда листок и магическое перо. – Я попрошу вас нарисовать примерную схему каждого помещения и обозначить, что где стояло. Сможете?
- Попробую, - доктор снова пожал плечами. – Что где стояло… я так понимаю, вас не мебель интересует? Она-то более или менее осталась на своих местах.
- Да, нам нужны мелкие детали. Ну, например, на вот этом столе – компьютер, органайзер для бумаг с пятью полками, карандаши и блокнот… Что-то ещё было?
- На этом столе… - нахмурился Черняев. – Ну да, здесь стояла ещё статуэтка Асклепия, Роз получила её в качестве приза на каких-то соревнованиях ещё в годы учёбы, и таскала за собой всюду.
- И у вас в домашнем сейфе такие были?
- Одиннадцать штук, рассчитанных на разное время действия. Мне казалось, что хранить их дома безопаснее.
Тут доктор Черняев замолчал и снова уставился в пространство.
Из глубины квартиры давно уже доносились голоса – приехавшая бригада криминалистов искала следы, оставленные незваными гостями. Наконец голоса стали громче, потом стихли, и входная дверь захлопнулась. Через мгновение в кухню вошёл Никонов. В два больших глотка он выпил из чашки остывший кофе и повернулся к хозяину квартиры.
- Олег Евгеньевич…
- Да-да, список того, что было в сейфе я сейчас принесу, - встрепенулся тот.
- И ещё, пожалуйста, перечень клиентов, записанных на вчерашний день.
- Это в рабочих записях. Я могу попасть в кабинет?
- Немного попозже, пожалуйста, пока там ещё идёт работа криминалистов. Вы когда предполагаете начать работать?
- Не раньше следующей недели, - твёрдо ответил Черняев.
- Понятно, - покивал Глеб. - Скажите, а на вчерашний вечер у вас были какие-то планы?
- Н-нет… - Олег Евгеньевич замялся. – То есть, Рузанна хотела пойти в гости, нас звали к её подруге. Но я не люблю её мужа, он… вульгарен. И считает, что шутки о стоматологах невероятно смешны.
- Да, понимаю вас. И всё-таки напишите для меня адрес и номер коммуникатора этой самой подруги, и других близких вашей жены. Не одна ж у неё была подруга?
- О нет! Роз была весьма общительна. Это я, скорее, мизантроп. Скажите… - Черняев замялся. – А когда мне выдадут тело? Нужно же организовывать похороны.
- Пока это невозможно, - Никонов покачал головой. – Я предупрежу вас заранее, но два-три дня ещё нам понадобится. Когда прибывают родные Рузанны Эдуардовны?
- Сегодня вечером. Я заказал для них номера в «Метрополе».
- Понятно, - Глеб поднялся. – Тогда – список, и мы вас оставим. Отдыхайте, приходите в себя. Может быть, к вам кого-то пригласить – друзей, родных?
Олег Евгеньевич молча мотнул головой.
- Часам к четырём сможете подъехать туда, на Пушкарёв? Нужно, чтобы вы посмотрели, что там пропало.
- Подъеду, - ответил Черняев вяло.
- Замок дверной поменяйте, - добавил Алекс. – У вас есть мастер?
- Да, конечно…
Они вышли во двор и дружно выдохнули.
- Этот ещё держится, слава всем богам, - покачал головой Никонов. – Иной раз такое бывает…
- Он ещё не осознал, по-моему, - ответил Алекс. – Вот только начинает понимать. И я ему, честно говоря, очень не завидую.
ГЛАВА 5
«Тот, чья натура низости чужда,
Чужой беде сочувствует всегда.
Лишь тем вовеки жалость недоступна,
Чьё сердце подло, алчно и преступно».
Кристофер Марло, «Геро и Леандр»
В Малом Гнездниковском переулке мэтр Алариен занимал целый особняк в два этажа с мезонином, упрятанный от городского шума за несколькими старыми липами и зеленеющими среди ноябрьских сумерек стройными елями. Ограда из прихотливо изогнутых кованых прутьев преграждала путь незваным гостям. Возле закрытой калитки одиноко болтался шнурок звонка с деревянной грушей на конце.
Тихонько фыркнув под нос, Суржиков потянул за этот несъедобный фрукт.
- Слушаю вас, – раздался голос.
- Мне назначена встреча на полдень.
- Проходите, прошу вас.
Мелодично щёлкнул замок, Влад толкнул калитку и вошёл. К крыльцу вела вымощенная каменными плитками дорожка, само же крыльцо, окаймлённое сдвоенными колоннами, охраняли металлические чудовища. С сомнением покосившись на них, он решил считать, что справа мантикора, а слева – грифон.
Входная дверь распахнулась, едва гость подошёл к ней. На пороге стоял человечек, изрядно напоминавший обезьянку: небольшой рост, длинные руки, сморщенное печальное лицо с чёрными блестящими глазами и большим, чуть приплюснутым носом…
- Добрый день! Господин Суржиков? – спросил он.
Влад кивнул.
- Прошу вас, следуйте за мной, - предложил встречавший, и повёл к прихотливо изогнутой мраморной лестнице.
Суржиков последовал за ним, пробормотав про себя «Движенье – благо, неподвижность – скорбь». Откуда была цитата, он и сам не помнил, но к случаю подходила вполне. *)
__________
*Кристофер Марло, «Мальтийский еврей»
Анфилада белых комнат закончилась возле высоких дверей, расписанных серебряными единорогами.
- Проходите, прошу вас, - со вздохом сказал человечек, распахнув дверь и приглашающе повел рукой.
Суржиков шагнул через порог.
Это уже была приёмная, совершенно классического вида: письменный стол с компьютером, полки с папками, вешалка для одежды. За столом сидела столь же классического вида секретарша, сухопарая дама средних лет. Её волосы с густой проседью были безжалостно стянуты в узел, брови над серыми глазами нахмурились, а суровый взгляд ощупал Влада с головы до ног. Ему показалось даже, что его взвесили и оценили, и цена была не слишком высокой.
- Проходите, прошу вас, мэтр Алариен ждёт.
Кабинет целителя ему понравился: и дальняя стена кабинета не терялась в туманной дымке, и письменный стол не был такого размера, чтобы с одного конца до другого за листом бумаги пришлось экспедицию снаряжать… Нормальный рабочий стол – антикварный, разумеется, с резьбой и кожаной столешницей, но кто ж от такого откажется? Зелёную кожу украшала единственная фигурка, серебряный единорог.
Хозяин кабинета за столом не сидел, он вышел навстречу гостю и отвесил вежливый поклон. Суржиков ответил таким же; он отлично знал, что рукопожатие у эльфов считается дурным тоном, а мэтр Алариен был, несомненно, эльфом. И, судя по длинным серебряным волосам и тонким чертам лица, из высших.
- Добрый день, - поздоровался мэтр. – Прошу вас, господин Суржиков, присаживайтесь, - и показал на диван и кресла, стоящие в глубине комнаты, возле эркера. – Кофе, чай?
- Спасибо, если можно – просто воды.
Эльф не стал трясти колокольчик или нажимать на какую-нибудь кнопку, а, словно простой смертный хомо, подошёл к двери, приоткрыл её и сказал:
- Клавдия Петровна, пожалуйста. принесите мне кофе, а господину Суржикову – воды.
Вернулся к дивану, сел и тяжело вздохнул.
- Знаете, ни разу в жизни не оказывался в такой ситуации. И очень бы не хотелось обращаться в городскую стражу, потому что это может вызвать весьма неприятные последствия.
- Я сразу должен предупредить, мэтр, что господин Верещагин и я, как его помощник, никогда и ни при каких обстоятельствах не идём против закона, - твёрдо ответил Влад.
- Разумеется! Тут дело в другом…
Суржиков вытащил блокнот.
- Что же, начинаем работать. Рассказывайте, пожалуйста.
- У меня пропали мои рабочие записи, - сказал мэтр Алариен. – Нет, дело не только в этом…
- Начните, пожалуйста, с самого начала. Вы, как мы поняли, целитель?
- Да.
- И в какой области специализируетесь?
- Психиатрия, психология, психотерапия.
Мысленно Суржиков присвистнул: мало кого он не любил так, как промывателей мозгов. Но, может быть. с мэтром Алариеном дело обстоит иначе?
- Вы маг-менталист?
- Нет, только эмпат, причём слабый. По шкале Бен-Бецалеля мой резерв не выше пятнадцати. Впрочем, это не помешало мне учиться и в Заветной дубраве*), и потом в университете Монакума.
________
*) Заветная дубрава – одно из эльфийских княжеств, граничащее с Царством Русь.
- Итак, пропали ваши рабочие записи, то есть, сведения о пациентах. За какое время?
- Пять с лишним лет. Слава всем богам, не за все годы работы в Москве, это было бы уже совсем беда… - ответил Алариен с тяжким вздохом. – Да и более ранние, из Монакума и Гамбурга, остались на месте, но они уже нужны только для статистики, для примеров в статьях и тому подобного.
- За пять лет - это ж тонна бумаги!
- Записи были на высокоёмких кристаллах. Собственно, я и не повёз их с собой, потому что портальные переходы очень плохо влияют на сохранность, был у меня уже случай…
- Стоп-стоп! Получается, вы отсутствовали здесь, в доме, какое-то время, и исчезновение кристаллов с записями обнаружили по возвращении?
- Вы совершенно правы, - мэтр потёр лоб – Я плохо рассказываю, простите. Мы отсутствовали чуть больше трёх месяцев…
- Мы – это кто? – терпеливо уточнил Суржиков. – Вы, ваш секретарь Клавдия Петровна, кто-то ещё?
- Мой камердинер Антуан, он открывал вам дверь. Здесь оставались Саша Котенев, мой управляющий, и кухарка госпожа Карен Шмидт. Они получили отпуск и собирались уехать, Саша – в путешествие по Лацию, а госпожа Карен к родственникам в Дойчланд.
- Хорошо, это я понял. Когда вы вернулись?
- В пятницу на прошлой неделе. Двадцать второго ноября.
Брови Суржикова поползли вверх.
- В пятницу? А сегодня вторник. Прошло три дня. За это время ваши записи могли уйти на другой край света, хоть в Империю Чинь. Мы с вами потеряли столько времени!
- Это означает, что за дело вы не берётесь? – голос мэтра был холоден, словно лёд.
- Пока нет. Но сам я дать ответ не могу: я должен доложить Алексею Верещагину, и окончательное решение примет он.
- И если господин Верещагин скажет «да», заниматься расследованием тоже будет он?
Тут Суржиков на мгновение задумался, потом ответил с осторожностью:
- Скорее всего, вашим делом займусь я. Думаю, ответ будет сегодня к вечеру.
- Но… вы же сами только что говорили о потерянном времени?
- «Бегут часы и в злейшее ненастье», - пожал Влад плечами.
В ответ Алариен улыбнулся и ответил:
- «Вымышленный страх Всегда сильней, чем подлинный, пугает». Признаться, это одна из моих любимых пьес… *)
___________
*) Цитаты из «Макбета»
- Итак, - Суржиков встал, - мне докладывать патрону?
- Безусловно. Минуту, я дам вам мой прямой номер коммуникатора, - мэтр подошёл к столу и достал из ящика серебряную шкатулку с карточками. – Вот, прошу вас.
Они распрощались, и Суржиков вышел в Малый Гнездниковский. Перед его мысленным взором вертелись серебряные единороги, прелестные девушки и почему-то толстые тетради в потрёпанных коричневых переплётах…
Взгляд его, поблуждав по доходным домам переулка, упёрся в весёленькую разноцветную вывеску на другой стороне: «Кафе Ромашка».
- Ромашка – это хорошо, – пробормотал Владимир, переходя дорогу. – Ромашка хорошо действует на мозги, а мне сейчас надо, чтобы все услышанное улеглось по местам!
В кафе было пусто. Усевшись за столик, он заказал травяной чай и какое-то пирожное, даже не посмотрев на яркую картинку в меню, уткнулся в свой блокнот и стал записывать по пунктам.
«Почему ждали три дня? Кто такой Антуан, как давно работает, какие были взаимоотношения с помощником? Те же вопросы по госпоже Карен. Были ли в записях названы имена пациентов? Диагнозы?»
Тут перед ним появилась чашка, расписанная ягодами земляники, наполненная горячим, исходящим паром напитком, и тарелочка с чем-то воздушным и непонятным. Потом на столе встали чайник с такой же земляничной росписью, сахарница и розетка с мёдом. Суржиков поднял глаза на официантку: огненно-рыжая девушка, вся в веснушках, улыбалась ему.
- Мёд вы не заказывали, - сказала она. – Но, по-моему, он к этому чаю очень подходит, вот попробуйте. Не понравится – можете не платить.
Он благодарно улыбнулся в ответ.
- Мне уже нравится. Спасибо! Скажите, а что это вы мне такое принесли? – он показал на воздушное нечто, усыпанное ягодами.
- Десерт «Плавающие острова», - бойко ответила рыжая девица. – Меренга по лацийскому*) рецепту, нежный сливочный крем и ягоды земляники и малины. Любимый десерт его величества Луи, короля Галлии.
______
*) Итальянская (здесь – лацийская) меренга готовится по особой технологии: горячий сироп из воды и сахара вливают во взбиваемые белки. Такой тип меренги считается самым стабильным (хорошо держит форму, самая гладкая поверхность). Кроме того, такая меренга самая безопасная — белки подвергаются термической обработке горячим сиропом.
- Отлично, - пробормотал Суржиков и с опаской потрогал ложечкой белоснежный остров. – Чем это я хуже короля Луи?
- Ничем!
Они с официанткой обменялись взглядами и дружно рассмеялись.
Домой, в Селивёрстов переулок, Влад нёс не только блокнот с заметками, но ещё и большую картонную коробку, в которой важно лежали в чашечках из тонкого пергамента «Плавающие острова».
ГЛАВА 6
«Эй, смотри: хандра хуже холеры, одна убивает только тело, другая убивает душу».
Из письма Пушкина Плетнёву 22 июля 1831 г.
В четыре часа пополудни Никонов и Верещагин, сытые и довольные, поскольку успели перекусить превосходным борщом от домовушки Мелании, подходили ко входу в стоматологический кабинет в Пушкарёвом переулке. Глеб дезактивировал магическую печать на двери, сорвал жёлтую ленту и первым вошёл внутрь.
В приёмной, как и в других комнатах, всё было в беспорядке: после обыска, разумеется, никто и не думал расставлять по местам слепки челюстей, коробки с инструментами и раскладывать по стопкам бумаги. Это осталось на долю доктора Черняева и той медсестры, которую он наймёт в ближайшее время.
«Или не наймёт…» - подумал Алекс, глядя на донельзя унылое лицо доктора, только вошедшего и оглядывавшего разгром и разор.
- Ещё раз здравствуйте, доктор, - Глеб вышел в приёмную, отряхивая руки. – Как вы?
- Ничего, - пожал тот плечами. – Более или менее соответственно моменту. Мы здесь надолго? А то мне ехать в аэропорт, встречать родню Рузанны.
- Когда они прилетают?
- «Ашхен Аланская»*) прибывает в девять вечера, но добраться же ещё надо.
______
*) Дирижабли в этом мире называют именами древних цариц. Ашхен (III-IV вв.) – царица Армении, супруга Трдата III Великого и мать Хосрова III Котака.
- У вас есть экипаж?
- Да, я заказал, - Черняев хмыкнул. – Три экипажа пришлось заказывать, они же всей семьёй прилетают, двенадцать взрослых плюс дети, трое, кажется. Вот впервые почувствовал облегчение от того, что я сам одинок.
- Вот как?
- Да, родители были помешаны на горах, альпинизме, там и погибли при восхождении, я только успел первый курс закончить. Бабушки-дедушки отсутствовали, братьев и сестёр тоже не появилось… Зато посмотрел на огромную семью Рузанны, и подумал, что во всём есть свои плюсы.
Доктор криво улыбнулся, и Никонов подумал, что не так всё просто, видимо, в истории семьи Черняевых. Хорошо бы это проверить, не забыть бы только.
- Ну, я думаю, мы с вами управимся к сроку, - он выудил откуда-то с подоконника стопку чистой бумаги, расчистил на столе место и положил туда листок и магическое перо. – Я попрошу вас нарисовать примерную схему каждого помещения и обозначить, что где стояло. Сможете?
- Попробую, - доктор снова пожал плечами. – Что где стояло… я так понимаю, вас не мебель интересует? Она-то более или менее осталась на своих местах.
- Да, нам нужны мелкие детали. Ну, например, на вот этом столе – компьютер, органайзер для бумаг с пятью полками, карандаши и блокнот… Что-то ещё было?
- На этом столе… - нахмурился Черняев. – Ну да, здесь стояла ещё статуэтка Асклепия, Роз получила её в качестве приза на каких-то соревнованиях ещё в годы учёбы, и таскала за собой всюду.
