Скачка на три мили – много это или мало? Долго или мгновенно?
Самая быстрая лошадь в истории скачек, жеребец Сиглейви Слейв, преодолел короткую дистанцию в восемьсот четыре метра за сорок две секунды. На длинных дистанциях, а три мили, несомненно, именно такая, скорость ниже, и общее время для самых быстрых участников примерно минут четыре-пять.
Фаворит, Звезда Запада, привлекал все взгляды. Он был необыкновенно красив, похоже, знал это и шёл к старту, словно принцесса к брачному алтарю: неспешно, выверяя каждый шаг. Огненно-рыжая масть, тёмная грива и хвост, зелёный камзол жокея – всё это сверкало и придавало скачке особенно праздничный вид. Остальные пять участников этого заезда казались такими будничными, словно булыжники рядом с отполированным янтарём.
Старт.
Стрелой фаворит вырывает вперёд и уходит от остальных на полкруга. Дамы в ложах рукоплещут, мужчина на скамьях свистят…
Полина сунула руку в карман и сжала кусочек картона, на котором значилось имя выбранного ею скакуна. Почему именно этот? Она и сама не знала, просто взгляд упал на строку в программке, когда она просунула в окошечко кассы пятьдесят золотых и сказала:
- На победу… Файрфолда!
Если кассир и удивился, виду он не подал. Нажал кнопки на аппарате, взял выползший билетик и приложил к нему кристалл, чтобы никто не подумал, что билет – фальшивка.
Второй круг. Звезда Запада держался впереди, но ещё две лошади шли к фавориту вплотную, просто в хвост ему дышали. Полина поспешно развернула программку: цвета наездника её лошади – алый и голубой. Увы, пока Файрфолд идёт четвёртым. Она слегка приуныла, представляя себе, что могла бы на эти пятьдесят золотых купить новую сумочку или туфли от Джимми Чу. Или несколько новых справочников по расчётам формул магического воздействия. Или…
Ладонь Майи нашла её руку и сжала.
Третий круг. Осталась треть дистанции. Фаворит всё ещё впереди, крупный караковый жеребец (наездник в жёлтом и оранжевом) держится совсем рядом, остальные четверо отстают на круп и больше.
Полина закусила губу. «Почему я так волнуюсь? – удивилась она сама себе. – Почему мне кажется, что это я бегу там, рядом с этим гнедым жеребцом, и я же, в алом и голубом, сжимаю поводья? Да ну, безумие какое-то…»
Четвёртый круг. Файрфолд делает неожиданный рывок, и остаток дистанции проходит вровень со Звездой Запада. И…
На последнем рывке гнедой обходит рыжего на полкорпуса.
Рёв трибун заглушал всё, даже мысли. Полина перевела дух и вчуже удивилась, что, оказывается, всё это время не дышала. Она упала на стул, выудила из кармана платок и вытерла лоб, оказавшийся совсем мокрым.
- Интересно, я что-нибудь выиграла? – проговорила она слабым голосом.
Майор Киркби осторожно вытянул из нё влажных пальцев картонный прямоугольник, посмотрел туда и испустил хриплый вопль.
- Вы ставили на Файрфолда?
- Ага…
- Как вам это пришло в голову?
Выигрыш ей вывезли на тележке к запасному выходу, так порекомендовал кассир.
- Я бы советовал вам, мисс, взять экипаж и быстро ехать в банк, - сказал он невозмутимо. – Пятнадцать с половиной тысяч золотых дукатов - слишком большая сумма для некоторых слабых духом.
Леди Камилла молчала, сцепив зубы, всё время, которое Полина провела в банке, всю дорогу домой и во время совместного ужина, пока рядом были слуги, тоже не задала ни одного вопроса. Лишь когда обе дамы уселись перед камином с кувшинчиком глинтвейна, она наконец заговорила.
- Полина, скажите, у вас были сведения от кого-то с ипподрома?
- Нет, мы же с вами так и не дошли до дирекции, чтобы их расспросить!
- Я не о Джейн говорю, а о вашем выигрыше.
- А что? – встревожилась Полина. – Я совершила что-то незаконное? Или скомпрометировала вас?
- Нет-нет, дорогая! – леди Камилла успогкаивающе похлопала её по руке. – Всё в рамках закона. Но… это очень необычно, ставить против признанного фаворита. Так поступают обычно как раз те, кто закон нарушает, то есть, покупает информацию у тренеров или конюхов. Или, хуже того, платят жокею, чтобы тот проиграл скачку. Правда, в Бритвальде такого не случалось уже лет сорок, но…
Полина вздохнула.
- Я готова поклясться, что это был просто порыв, озорство! И, честно говоря, уже сильно о нём жалею.
- Ну что вы… - леди Камилла начала говорить, но собеседница её перебила.
- Вот как я поступлю: пригласите хотя бы вашего дворецкого, вы будете свидетелями. Я дам клятву, что не прибегала ни к чему незаконному, кровную клятву. А деньги отдам… Ну, скажем, на образование способным девочкам из бедных семей. Да, вот именно! Создам фонд…
Вдовствующая графиня покачала головой. Она уже три раза пожалела, что завела этот разговор, но увы, он был необходим. Слухи о нечестной игре пошли уже сегодня, ещё неделя – и их будет не остановить. Такие вещи надо пресекать в корне.
На звон колокольчика появился Гривс, леди Камилла коротко объяснила ему, что от него требуется, и приказала послать за семейным юристом.
- Никаких домашних клятв и дворецких-свидетелей, пояснила она в ответ на вопросительный взгляд Полины. – Сэр Юстас Нолингем, солиситор и мой личный друг, сделает все так, чтобы можно было без опаски разослать информацию о клятве в газеты. И он же займётся организацией фонда.
- Ой-ой-ой… - простонала Полина.
Но деваться было некуда, да и противостоять вдовствующей графине Торнфилд, когда она выполняет своё решение, ещё никто не сумел.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ,
в которой сержант Чжао ведёт на обед свою почтеннейшую матушку, а Кристофер Спенсер свою сопровождает на скачки
Госпожа Чжао Мей осмотрела своего сына и одобрительно кивнула. Для воскресного обеда с матушкой сержант сменил форму на традиционный халат-ханьфу строгого коричневого цвета, отделанный золотисто-зелёными лентами. Он не стал говорить госпоже Чжао, что ленты эти по сути – амулеты-обогреватели, всё-таки нетрадиционно как-то, но... Декабрь выдался в Люнденвике довольно холодный, лужи по утрам покрывались корочкой льда, и сержанту совсем не хотелось мёрзнуть. Сама почтеннейшая госпожа Чжао тоже принарядилась: её ханьфу был цвета нефрита с лентами и поясом цвета старого серебра, а всё ещё чёрные волосы заколоты старинными шпильками в тон, из серебра и нефрита. Сержант почтительно подал госпоже матушке шубку, подал руку и помог спуститься с крыльца. Экипаж-такси уже ожидал их.
Усевшись поудобнее, госпожа Чжао расправила складки шёлка, посмотрела на сына и улыбнулась.
- Ты так и не сказал мне, что мы празднуем.
- Не сказал, - согласился сержант. – Потому что мы не празднуем. Я буду работать, а вы - получать удовольствие от хорошей еды в чиньском квартале.
- Очень хорошо, дорогой, тогда я хотела бы знать, на что следует обратить особое внимание.
- Если бы я знал… - Чжао Канг вздохнул. – Я ведь рассказывал вам об исчезнувшей женщине и её семье? Ну вот, рестораном владеют приёмный отец Марка Пламптона, Ли Бэй, и его брат Чунг. Нет у нас никаких сведений или зацепок, которые бы на них указывали, но… что-то не даёт покоя. Что-то там не так.
- Понимаю, - кивнула госпожа Чжао, хмуря брови. – А они не узнают тебя? Ты же не должен показывать, что работаешь в городской страже!
- Нет, матушка, не узнают. Я не был в самом ресторане, только читал протоколы бесед с господами Ли.
- Это хорошо. И ещё, пожалуй, хорошо, что у тебя нет невесты, и ты приглашаешь на обед всего лишь старую мать: от девушки ты не мог бы отвлекаться.
- Матушка, от вас я отвлекаться тем более не посмею, - усмехнулся сержант. – Так что вам придётся смотреть за двоих!
Женщина понимающе усмехнулась, похлопала сына по руке и стала смотреть в окно. Жили они в пригороде Люнденвика, и дорога до чиньского квартала занимала минут сорок.
Улицы и переулки были полны народу.
Женщины и мужчины в нарядных ханьфу, в платьях или костюмах, туристы и живущие в Люнденвике граждане Империи Чинь прогуливались по кварталу Красного Дракона. Они любовались разноцветными гирляндами, воздушными шарами, гигантскими масками, а потом, проголодавшись, заходили в одно из сотен заведений, от крохотного кафе на три столика до торжественных залов дорогих ресторанов.
Все столики были заняты и в «Сосне и журавле», но Чжао Канг предъявил встретившему их пожилому господину карточку с номером заказа, и тот с поклоном проводил их за столик, скрытый от общего зала шторкой из бамбуковых палочек.
- Господа желают оставить завесу закрытой? –спросил он.
Госпожа Чжао секунду подумала, потом покачала головой.
- Пожалуй, нет. Здесь так красиво, хочется любоваться. И ручей течёт, и карпы в нём…
В полу и в самом деле был устроен ручеёк, где лениво шевелили плавниками белые, красные и разноцветные рыбины.
- Как прикажет госпожа, - снова поклонился служитель. – Вот сегодняшнее меню, прошу вас, выбирайте.
Перед гостями легли две толстые тетради в сафьяновых красных обложках, появились на столе длинные и узкие блюдца с горячими ароматизированными салфетками для протирания рук, сайник с зелёным чаем и небольшие чашки с изображениями сосен и журавлей. Сержант налил матушке чаю, подождал, пока она пригубит и тогда наполнил свою чашку. Они изучили меню, госпожа Чжао подробно расспросила, где выращена утка и какого цвета была чешуя у карпа, мужчина или женщина нарезали морковь и ростки бамбука и где именно готовились «тысячелетние яйца». Официант терпеливо отвечал на все вопросы, но последний вызвал у него затруднения.
- Прошу извинить, госпожа, я сейчас позову хозяина.
Почти сразу из коридорчика, ведущего к кухне, показался очень пожилось седовласый чинец в коричневом халате, за которым по пятам следовал огромный важный кот. Госпожа Чжао ахнула, восхищённо сложив руки.
- Какой красавец! Вы разрешите с вами познакомиться? – вежливо спросила она у кота и протянула ему правую руку.
Фань – а это был, конечно, он – обнюхал предложенные ему пальцы, потёрся о них и запрыгнул на мягкое сиденье рядом с женщиной. Та с улыбкой посмотрела на господина Ли.
- Этот рыжий красавец живёт рядом с вами?
- Скорее уж, Фань позволяет мне жить рядом с ним. Но мы не ссоримся.
Госпожа Чжао пригласила старика присесть и завела разговор о коте и его привычках, а сержант коротко извинился и пошёл искать туалет. По дороге он, разумеется, заглянул на кухню, тесное помещение, заполненное клубами пара из огромных кастрюль, запахами, стуком ножей, звоном посуды, резкими окриками… Распоряжался на кухне невысокий чинец с наголо бритой головой. Сержант вспомнил магоснимок и понял, что видит Ли Чунга.
Тот внимательно наблюдал за совсем молодым поваром, с невероятной скоростью нарезавшим овощи на тонкие ломтики огромным и, видимо, очень острым ножом. Чжао Канг засмотрелся и даже вздрогнул, когда за его плечом раздался тихий голос:
- Господину что-нибудь угодно?
Быстро развернувшись, он с трудом удержался от ругательства: Ли Чунг! И как он так просочился бесшумно за спиной, вроде только что стоял вон там. в клубах пара?
- Благодарю вас, - Канг вежливо поклонился. – Я просто засмотрелся на работу мастера, воистину удивительную.
- Я передам нашему подмастерью ваши незаслуженные позвалы, но прошу, вернитесь к столику. Вашу рыбу уже несут, - и Ли Чунг поклонился, сложив ладони на груди.
К матушке сержант вернулся в глубокой задумчивости. На её вопросительный взгляд лишь покачал головой и принятлся за еду.
Подумать ему было о чём: его дар менталиста был совсем слабым, читать мысли он не мог, но зато легко улавливал настроение, эмоции. И от пожилого чиньца явственно веяло злорадством и предвкушением. Будто от бывалого интригана, сплетшего густую паутину и поджидающего в тёмном углу того невезучего, кто вляпается в неё со всего маху.
Это было очень странно, и, пожалуй, сегодня, проводив матушку, он свяжется с детективом Смайтом и посоветуется.
Сыновний долг исполнял в это воскресенье и достопочтенный Роберт Спенсер, младший сын графа Карфакса, стажёр следственного отдела городской стражи. Он сопровождал её сиятельство графиню на ипподром Кемптон-Парк. Всю дорогу от Белгрейв-сквер до ипподрома он изумлялся, с какой стати леди Гертруда решила вдруг посетить скачки? Ну, ладно бы оперный спектакль или там заседание какого-нибудь женского комитета, но скачки-то с какой стати? Никогда леди Гертруда ими не интересовалась…
Изумлялся он, разумеется, про себя, потому что никто в здравом уме и твёрдой памяти не стал бы спрашивать у графини о причинах тех или иных её действий.
Ну и ладно, зато можно будет улучить момент и попробовать разузнать что-то о Джейн Пламптон и её работе в дирекции ипподрома. Роберт приободрился, попробовал насвистеть модный мотивчик, прилипчивый до ужаса, поймал укоризненный взгляд леди Гертруды и увял.
Вообще-то, если не принимать в расчёт визуальные различия, коричневый ханьфу на одном сотруднике стражи и серая визитка на другом, эти воскресные выходы были очень похожи. Сходство усиливалось и тем, что втайне и сержант Чжао, и стажёр Спенсер надеялись ухватиься за тот самый кончик ниточки, который приведёт если не к самой Джейн, то хотя бы к причинам её исчезновения.
Ложа семейства Спенсеров находилась непосредственно возле бегового трека, и из неё открывался прекрасный вид на стартовые позиции. Леди Гертруда села, кивнула нескольким знакомым и сказала сыну:
- Крис, пойди купи мне программку. И поставь на кого захочешь в первом и во втором заезде, лично меня интересует третий. И вот что… - она сладко улыбнулась направлявшейся к ней леди Фонтейн, знавшей все светские сплетни ещё до того. как они возникнут. – Можешь сюда не возвращаться до середины второго заезда. Раньше я от этой гарпии не избавлюсь.
Кристофер просиял:
- Как прикажете, миледи!
Потом поклонился вошедшей леди Фонтейн, придвинул ей кресло и удрал прежде, чем старая леди успела зацепить его своей похожей на клешню иссохшей лапкой.
На трибунах за его спиной зашумели, начинался первый заезд, но Крис не обернулся: он подошёл к кассе, купил программку и развернул её, глубокомысленно пялясь на клички лошадей и имена владельцев, тренеров и жокеев. Всё это не говорило ему совершенно ничего, но он старательно хмурил брови и иногда кивал своим мыслям. Если бы случился поблизости сильный менталист и решил заглянуть в голову элегантного молодого человека в серой визитке, мага этого ждал бы некоторый сюрприз. Крис думал вовсе не о фаворитах и аутсайдерах, а о том, под каким предлогом навестить дирекцию ипподрома. Пожалуй, можно осведомиться о стоимости ложи на следующий сезон, который откроется в марте.
- Есть сведения, - прошептал кто-то возле его левого локтя.
Шепот был такой тихий, что Спенсер даже не понял, вопрос это или утверждение. Он повернулся к шепчущему и переспросил:
- А поподробнее?
Тот оглянулся и тем же шепотом возмутился:
- Ну, не здесь же!
- Ладно, ведите.
Незнакомец, чья макушка едва доставала долговязому Крису до плеча, скользнул к неприметной двери, приоткрыл её и просочился в узенькую щёлочку. Крис решительно шагнул за ним, и неожиданно оказался в небольшом ухоженном садике, со всех сторон закрытом от холодных ветров стенами. Пара вечнозелёных кустов, лиловые крокусы, желтые «анютины глазки» и какие-то совсем мелкие белые цветочки – почти идиллия. Вдобавок в этот садик не выходило ни одного окна, и, следовательно, он был защищён и от посторонних взглядов.
