Виток, второй… пятый… восьмой…
- По-моему, мы уже спустились ниже уровня земли, - сказал я сквозь зубы.
- Вполне возможно, - равнодушно откликнулась госпожа Редфилд. – Не дрейфьте, Дюпон, мы всего-навсего идём в подвал.
- Но Пьер при мне спускался в подвал за вином и сыром! – возразил я; отчего-то идти и разговаривать было не так страшно. – И вход туда рядом с кладовой и кухней! И никаких тайных лестниц, нормальная дверь на засове! И лампа загорается!
- Не пыхтите мне в затылок, Жак! И почувствуйте разницу между понятиями «подвал» и «погреб», а?
Я покатал на языке оба слова. Подвал. Погреб. Ну…
- Пожалуй, да, разница есть. Вынужден согласиться.
- Между прочим, это у вас гуманитарное образование, Дюпон!
- А у вас?
- А у меня… какого только нет. Кстати, вот как раз филологического-то и нет, надо будет об этом подумать… в свободное время. Ага, мы пришли!
И снова перед нами была дверь. Обычная, никаких железных оковок и прочих излишеств: панель из тёмного дерева, кованая ручка в виде головы хищной птицы с кольцом в клюве, классическая замочная скважина. Впрочем, даже и эта самая скважина была не нужна, потому что дверь была приоткрыта, и из темноты за ней тянуло холодом.
Я сглотнул и спросил шепотом:
- Там может быть… кто-то?
- Бросьте, Дюпон, вы же взрослый человек! – ответила госпожа Редфилд в полный голос. – Чёрная рука и красная простыня, годами ждущие маленьких мальчиков в темноте под кроватью, остались в далёком детстве. Мы с вами в подвале, и температура здесь днём и ночью низкая.
С этими словами она потянула за ручку, дверь открылась, и мы вошли внутрь.
Зажженный госпожой Редфилд магический фонарик осветил большую и страшно захламлённую комнату: несколько заваленных чем-то столов, шкафы с книгами и с какими-то предметами, стеллажи, два или три кресла, табуретки. В правом углу, отгороженное стеклянной стенкой, чуть поблёскивало странное соединение колб, реторт, змеевиков и трубочек.
- Если окажется, что он занимался дистилляцией, ища новые рецепты келимаса, я съем собственную шляпу! – себе под нос пробормотала моя временная начальница.
- У вас нет шляпы, - тихо, но твёрдо возразил я.
- Вот поэтому я и уверена, что Буа-Жибо не искал идеальную форму перегонного куба, а был… Ага. Вот он!
- Кто?
«Ну, не могла же она найти здесь призрак последнего графа? – мелькнула у меня мысль. – Или могла?».
- Выключатель, Дюпон, - фыркнула госпожа Редфилд. – Мне нужен яркий свет. И давайте работать.
Работать – это просто.
Ну, то есть, конечно, ничего простого не было: запертые шкафы, набитые томами на разных языках, какие-то амулеты и артефакты, лабораторное оборудование, записи и гримуары, о которых вообще ничего не поймёшь, пока такая тетрадочка тебе пальцы не попытается откусить… И всё равно, я повторюсь, это куда проще, чем расспрашивать не слишком-то красноречивого Пьера или ждать каждую минуту, какой финт выкинет явившийся вроде бы и по приказу госпожи коммандера управитель.
Кстати, насчет неё.
Уж как меня жалели сослуживцы, какие физиономии скорбные складывали мне вслед! Будто госпожа Редфилд завтракает младенцами, а библиотекарей вроде меня пускает по вечерам на закуску к аква-вите. Ну, я и сам побоялся часок поначалу. А потом понял: с моей временной начальницей очень просто поладить, нужно только делать… Вы думали, то, что она прикажет? Вот и нет! Fais ce que dois, advienne, que pourra — Делай, что должно, и свершится, чему суждено.
Ну, это я всё думал и рассуждал, а руки тем временем делали привычную работу. Для начала госпожа коммандер занялась магическим оборудованием, теми самыми амулетами, чтобы освободить столы, а мне кивнула в сторону самого старого книжного шкафа. Замок в его дверце заржавел настолько, что открываться не пожелал ни при помощи ключа, оставленного в скважине и буквально к ней прикипевшего, ни методом магического взлома. Почесав в затылке, я плюнул и попросту замок этот выломал найденной тут же рядом отвёрткой.
Четыре полки, забитых старыми книгами.
Для меня вытащить первый из таких томов – всё равно, что для иного гурмана съесть самую раннюю спаржу. В иных обстоятельствах я бы долго размышлял, с какой полки начать и за что взяться первым делом, выбрать ли этот корешок благородного синего цвета или тот, багровый с золотом? Но госпожа коммандер периодически на меня поглядывала, и я протянул руку наугад.
Ита-ак…
Книга почти приклеилась к своим соседкам, но я аккуратно раскачал её и вытянул с полки. Положил на левую ладонь, правую устроил сверху, на передней обложке, и закрыл глаза. Что тут у нас?
Иоганн фон Темпль, «Богемский пахарь» с цветными гравюрами, издание Альбрехта Пфистера, год… Хм, вроде бы 1438. Или тридцать девятый? Но в любом случае, инкунабулы*) на дороге не валяются… А чем эта конкретная книга отличается от всех прочих? Ага, в пять рисунков внесены исправления, плюс сделаны пометки на полях.
Я записал всё это на странице нового блокнота и отложил книгу в сторону.
*) Инкуна?була (от лат. incunabula — «колыбель», «начало») — книги, изданные в Европе от начала книгопечатания и до 1 января 1501 года. Издания этого периода очень редки, так как их тиражи составляли 100—300 экземпляров.
Спасибо бабушке Реверди, именно от неё я унаследовал этот странный дар, умение читать историю закрытой книги. А то ведь отчим, папаша Савар, собирался отправить меня по своей дорожке, в мясники. Я вспомнил его лавку, свисающие туши, бледных непристойно нагих куриц с полузакрытыми глазами, окорока, которые так хороши копчёными и жутковато выглядят сырыми, и содрогнулся.
- Что-то нашли, Дюпон? – тут же поинтересовалась госпожа коммандер.
Спиной она видит, что ли?
- Нет пока, ничего интересного. Книги редкие и дорогие, но к магии отношения не имеют.
- Вот, пожалуй, что… - голос раздался прямо у меня над головой, и я вздрогнул. – Вы записывайте, Жак, где есть пометки.
- Я так и делаю, госпожа коммандер.
- Отлично. А определить автора пометок вы можете?
Тут я задумался – о таком меня никогда не просили. То есть, откровенно говоря, такие раритеты и в руки мне раньше не попадали…
- Давайте попробуем.
- Давайте! – в голосе госпожи Редфилд звучал азарт. – Выберите что-нибудь и тащите вот сюда, на стол, я как раз его расчистила!
Взяв всё того же «Богемского пахаря», я перебрался на указанное место, раскрыл том, полистал в поисках надписей на полях…
- Ага, вот! Есть!
Палец с коротко обрезанным ногтем указывал на три коротких строчки. Выцветшие до коричневого цвета чернила, старо-латинский язык, летящий почерк. Я прикоснулся к пометке, зажмурился, и образы хлынули вдруг потоком. Смерть, закутанная в серый плащ и сжимающая в костлявой руке выбеленную временем кость.
Умершая женщина, от макушки до пят закутанная в белую ткань и скорбящий вдовец в чёрном, отказывающийся отдавать её разрушительнице наслаждений.
Философ в заломленном берете с жёлтым пером, чьи право и обязанность – рассудить спорящих.
Яркие картинки, тщательно выведенные шестьсот лет назад миниатюры.
И маг, читающий книгу, хватает перо и пишет на полях…
С трудом оторвав ладонь от страницы, я встряхнул головой.
- Ну? – нетерпеливо спросила госпожа Редфилд.
- Это было написано лет через сорок после выхода книги, - медленно проговорил я. – Вот эти три строчки писал маг… сильный маг, и, по-моему, некромант. И не здесь, не в этом замке.
- А где? Ну да, простите, Дюпон, это я уже требую невозможного. Вот что… Если встретите ещё записи этого же авторства – тоже помечайте.
- Да, госпожа коммандер.
Лавиния покосилась на своего помощника, по уши зарывшегося в вытащенные из шкафа книги. С каждой он обращался, как с потерявшимся и найденным щенком: осматривал, оглаживал корешок и обложку, заглядывал во фронтиспис, открывал на семнадцатой странице и придирчиво изучал экслибрис. Стопки томов вокруг него росли и множились. «Хороший мальчик, – удовлетворённо подумала госпожа Редфилд. – Молодец Равашаль, заметил. Как это я проглядела? Впрочем, ничего удивительного, в архив я не заглядывала лет пятьдесят, а то и больше…».
Она отложила очередную рабочую тетрадь и сказала негромко:
- Между тем, пора спать, Дюпон. Завтра будет новый рабочий день.
Жак с сомнением осмотрел результаты своей деятельности и спросил:
- И как с этим быть? Я тут начал выстраивать некую систему…
- Она прекрасно подождёт вас до завтра! В эту комнату никто не заходил как минимум полгода…
- Больше, - возразил он. – Самый новый журнал на рабочем столе – от 2181 года, четырёхлетней давности. Более новые были в спальне.
- Хорошо, Дюпон. Тем более, до завтра вашу систему никто не потревожит. Если хотите, для вашего спокойствия я наложу стазис…
- Хочу! – живо ответил Жак.
- Но тогда вам самому придётся его снимать, я с самого утра отправлюсь в Анже.
- А! О! – Задумавшись, молодой человек почесал в затылке. – Наверное, обойдёмся без стазиса. И в самом деле, если четыре года никто не входил сюда…
Кивнув, госпожа Редфилд сунула в пространственный карман наиболее заинтересовавшие её записи и пошла к двери.
- А ночевать мы вернёмся в Лютецию? – спросил архивариус из-за её спины.
- Вы хотели бы попасть домой?
- Нет! - поспешно ответил он.
- В таком случае, успокою вас. Пьер приготовил нам спальни рядом с хозяйской, вон там, – и Лавиния показала на противоположный конец коридора. – Спокойной вам ночи, Дюпон, и постарайтесь не придумывать ничего, а выспаться. У нас с вами до Тёмного работы завтра.
- Спокойной ночи, – откликнулся молодой человек, скрываясь за дверью своей комнаты.
Вздохнув, госпожа Редфилд послала ему вслед коротенький импульс здорового сна.
«Знаю я таких, как ты, - пробормотала она. – Будешь полночи перебирать увиденное, а вторую половину себя накручивать. Спи!»
Её комната, похоже, когда-то принадлежала хозяйке дома. После уничтожения вековой пыли здесь обнаружились и шёлковые золотистые обои, и туалетный столик розового дерева с большим ясным зеркалом, и бархатный пуфик. Впрочем, всё это Лавинию мало волновало, куда интереснее ей была ванная комната и кровать.
Умывшись, она села в мягкое кресло возле окна, налила себе в хрустальный стаканчик аква-виты, положила на столик добытые в городской страже документы и погрузилась в чтение.
Итак, протокол вскрытия.
«Дата – пятое мая 2185 года, время – десять утра.
Тело обнаружено четвёртого мая, доставлено в морг городской стражи через три часа, метод сохранения – стазис.
Мужчина, магический возраст шестьдесят шесть, реальный – двести четыре года. Одна шестнадцатая эльфийской крови. Правильное телосложение, хорошее питание. Магический узел растворился на шестьдесят процентов.
Страдал хроническими заболеваниями: артериальная гипертензия в лёгкой форме, гастрит.
Кожные покровы и видимые слизистые оболочки иссушены до пергаментного состояния…»
Госпожа Редфилд читала малоаппетитные подробности, описанные городским патологоанатомом, и недоумевала: налицо было действие отсроченного проклятия, принесённого с предметом, скорее всего – артефактом из числа древних.
Почему этого не заметила Служба магбезопасности? Ладно, предположим, они не проверяют все смертельные случаи в Анже и окрестностях, хотя и могли бы, смертность тут невысока. Но граф Буа-Жибо был, во-первых, магом, и для него умереть в двести четыре года – это рано, очень рано!
Во-вторых, это был владелец едва не половины земель в префектуре. И что? Некролог на последней странице местной газеты, размером чуть больше почтовой марки, это всё. Ни местного траура, хотя бы на полдня, ни торжественных похорон…
Выходит, его покойное сиятельство или чем-то очень насолило местным властям, о чём господин префект деликатно умолчал, либо Буа-Жибо сильно постарался, чтобы его забыли. Но ни то, ни другое не объясняет пропущенный случай магического убийства.
Теперь ей, Лавинии Редфилд, предстояло выяснить, кто его совершил. Найти амулет или артефакт, выяснить, как и когда его доставили, кто создавал предмет и накладывал заклинание, кто заказывал, разыскать этого злоумышленника и передать его в руки суда. Всё, как обычно, как последние очень много лет.
Она не сомневалась, что попутно полетят некоторые головы, и кое-кому придётся лишиться своих любовно обустроенных кабинетов, но это было лишь дополнительным фактором, гирькой на весах. А вот предстоящая охота!.. Ноздри её расширились, словно впитывая запах разгорячённых лошадей, кожаной сбруи, растоптанной травы, крови поверженного зверя.
В саду прокричала какая-то птица, и Лавиния очнулась.
Усмехнувшись, она глотнула аква-виты и подошла к окну. Башни, освещённые луной, бросали резкие тени во двор. Из распахнутой створки потянуло близкой рекой. На серебряный диск набежало облачко, свет померк, а по двору мелькнула быстрая тень, то ли кошка, то ли сова, и тут же сверкнули зеленью глаза бронзового стража.
«Надо спать!» – строго сказала себе госпожа Редфилд, снова уселась в кресло и стала читать.
Завтракать я спустился в восемь. Ну, ладно, в начале девятого.
Но госпожа коммандер уже допивала кофе, стоя возле огромной мойки.
Нет, правда – огромной, туда можно было бы сложить тарелки после обеда на сто гостей, и ещё осталось бы место для воды и мыльного раствора.
- Вы так рано? – спросил я с некоторой растерянностью. – А мне… Какие у меня задания?
- В лабораторию сами не лезьте, Дюпон, я хочу кое-что там обследовать при помощи оборудования. Продолжите с библиотекой, там, думаю, хватит работы не на один день.
- О, да! – благоговейно прошептал я. – О, да!!
- Ну, вот и отлично. Пообедаете сами, чем найдёте и когда проголодаетесь, а к ужину я вернусь. Наверное.
- Слушаюсь, госпожа коммандер. Какие-то особые указания по библиотеке?
- Да вот тьма его знает, Дюпон, что так искать, - ответила она с досадой. – Я не понимаю пока, чем же занимался Буа-Жибо в своём долгом уединении. Военные артефакты? В лаборатории ничего похожего не обнаружилось. Возможно, вам удастся найти хвостик.
- Хвостик?
- Кончик ниточки! Тьма, Дюпон, у вас же есть чувство юмора?
- Не знаю, госпожа коммандер, согласно медицинской карте при приёме на работу такого обследования не проводилось.
- Ну, вот и я о том… Ладно, я отправляюсь в Анже. Если будут проблемы, вызывайте по коммуникатору, но лучше обходитесь сами.
И с этим ласковым напутствием госпожа Редфилд вышла во двор и открыла портал.
Одним глотком я допил свой кофе, запихал в рот остаток бутерброда и невнятно поблагодарил Пьера за завтрак. Тот лишь кивнул, запуская в раковину чистящее заклинание. «Надо же, а сторож-то не так прост, как могло бы показаться поначалу!» - подумал я, утаскивая из вазы яблоко. Меня ждал второй шкаф в библиотеке, начатый каталог и лучшая в мире работа: книги.
Шагнув из портального окна на непримятый ещё газон, Лавиния глубоко вдохнула воздух провинциального городка, пахнущий яблоками, розами и немножко лошадьми.
Анже ещё спал. Только-только начали подниматься жалюзи на хлебной лавке, открывались ставни в жилых домах, где-то далеко, возле особняка мэра, настырно звенел колокольчик тележки молочника. Городок просыпался, потягивался, словно раздобревшая домашняя кошка, грелся в лучах утреннего августовского солнца, открывал ему навстречу чашечки цветов в небольших садиках.
- По-моему, мы уже спустились ниже уровня земли, - сказал я сквозь зубы.
- Вполне возможно, - равнодушно откликнулась госпожа Редфилд. – Не дрейфьте, Дюпон, мы всего-навсего идём в подвал.
- Но Пьер при мне спускался в подвал за вином и сыром! – возразил я; отчего-то идти и разговаривать было не так страшно. – И вход туда рядом с кладовой и кухней! И никаких тайных лестниц, нормальная дверь на засове! И лампа загорается!
- Не пыхтите мне в затылок, Жак! И почувствуйте разницу между понятиями «подвал» и «погреб», а?
Я покатал на языке оба слова. Подвал. Погреб. Ну…
- Пожалуй, да, разница есть. Вынужден согласиться.
- Между прочим, это у вас гуманитарное образование, Дюпон!
- А у вас?
- А у меня… какого только нет. Кстати, вот как раз филологического-то и нет, надо будет об этом подумать… в свободное время. Ага, мы пришли!
И снова перед нами была дверь. Обычная, никаких железных оковок и прочих излишеств: панель из тёмного дерева, кованая ручка в виде головы хищной птицы с кольцом в клюве, классическая замочная скважина. Впрочем, даже и эта самая скважина была не нужна, потому что дверь была приоткрыта, и из темноты за ней тянуло холодом.
Я сглотнул и спросил шепотом:
- Там может быть… кто-то?
- Бросьте, Дюпон, вы же взрослый человек! – ответила госпожа Редфилд в полный голос. – Чёрная рука и красная простыня, годами ждущие маленьких мальчиков в темноте под кроватью, остались в далёком детстве. Мы с вами в подвале, и температура здесь днём и ночью низкая.
С этими словами она потянула за ручку, дверь открылась, и мы вошли внутрь.
Зажженный госпожой Редфилд магический фонарик осветил большую и страшно захламлённую комнату: несколько заваленных чем-то столов, шкафы с книгами и с какими-то предметами, стеллажи, два или три кресла, табуретки. В правом углу, отгороженное стеклянной стенкой, чуть поблёскивало странное соединение колб, реторт, змеевиков и трубочек.
- Если окажется, что он занимался дистилляцией, ища новые рецепты келимаса, я съем собственную шляпу! – себе под нос пробормотала моя временная начальница.
- У вас нет шляпы, - тихо, но твёрдо возразил я.
- Вот поэтому я и уверена, что Буа-Жибо не искал идеальную форму перегонного куба, а был… Ага. Вот он!
- Кто?
«Ну, не могла же она найти здесь призрак последнего графа? – мелькнула у меня мысль. – Или могла?».
- Выключатель, Дюпон, - фыркнула госпожа Редфилд. – Мне нужен яркий свет. И давайте работать.
ГЛАВА 14.
Работать – это просто.
Ну, то есть, конечно, ничего простого не было: запертые шкафы, набитые томами на разных языках, какие-то амулеты и артефакты, лабораторное оборудование, записи и гримуары, о которых вообще ничего не поймёшь, пока такая тетрадочка тебе пальцы не попытается откусить… И всё равно, я повторюсь, это куда проще, чем расспрашивать не слишком-то красноречивого Пьера или ждать каждую минуту, какой финт выкинет явившийся вроде бы и по приказу госпожи коммандера управитель.
Кстати, насчет неё.
Уж как меня жалели сослуживцы, какие физиономии скорбные складывали мне вслед! Будто госпожа Редфилд завтракает младенцами, а библиотекарей вроде меня пускает по вечерам на закуску к аква-вите. Ну, я и сам побоялся часок поначалу. А потом понял: с моей временной начальницей очень просто поладить, нужно только делать… Вы думали, то, что она прикажет? Вот и нет! Fais ce que dois, advienne, que pourra — Делай, что должно, и свершится, чему суждено.
Ну, это я всё думал и рассуждал, а руки тем временем делали привычную работу. Для начала госпожа коммандер занялась магическим оборудованием, теми самыми амулетами, чтобы освободить столы, а мне кивнула в сторону самого старого книжного шкафа. Замок в его дверце заржавел настолько, что открываться не пожелал ни при помощи ключа, оставленного в скважине и буквально к ней прикипевшего, ни методом магического взлома. Почесав в затылке, я плюнул и попросту замок этот выломал найденной тут же рядом отвёрткой.
Четыре полки, забитых старыми книгами.
Для меня вытащить первый из таких томов – всё равно, что для иного гурмана съесть самую раннюю спаржу. В иных обстоятельствах я бы долго размышлял, с какой полки начать и за что взяться первым делом, выбрать ли этот корешок благородного синего цвета или тот, багровый с золотом? Но госпожа коммандер периодически на меня поглядывала, и я протянул руку наугад.
Ита-ак…
Книга почти приклеилась к своим соседкам, но я аккуратно раскачал её и вытянул с полки. Положил на левую ладонь, правую устроил сверху, на передней обложке, и закрыл глаза. Что тут у нас?
Иоганн фон Темпль, «Богемский пахарь» с цветными гравюрами, издание Альбрехта Пфистера, год… Хм, вроде бы 1438. Или тридцать девятый? Но в любом случае, инкунабулы*) на дороге не валяются… А чем эта конкретная книга отличается от всех прочих? Ага, в пять рисунков внесены исправления, плюс сделаны пометки на полях.
Я записал всё это на странице нового блокнота и отложил книгу в сторону.
*) Инкуна?була (от лат. incunabula — «колыбель», «начало») — книги, изданные в Европе от начала книгопечатания и до 1 января 1501 года. Издания этого периода очень редки, так как их тиражи составляли 100—300 экземпляров.
Спасибо бабушке Реверди, именно от неё я унаследовал этот странный дар, умение читать историю закрытой книги. А то ведь отчим, папаша Савар, собирался отправить меня по своей дорожке, в мясники. Я вспомнил его лавку, свисающие туши, бледных непристойно нагих куриц с полузакрытыми глазами, окорока, которые так хороши копчёными и жутковато выглядят сырыми, и содрогнулся.
- Что-то нашли, Дюпон? – тут же поинтересовалась госпожа коммандер.
Спиной она видит, что ли?
- Нет пока, ничего интересного. Книги редкие и дорогие, но к магии отношения не имеют.
- Вот, пожалуй, что… - голос раздался прямо у меня над головой, и я вздрогнул. – Вы записывайте, Жак, где есть пометки.
- Я так и делаю, госпожа коммандер.
- Отлично. А определить автора пометок вы можете?
Тут я задумался – о таком меня никогда не просили. То есть, откровенно говоря, такие раритеты и в руки мне раньше не попадали…
- Давайте попробуем.
- Давайте! – в голосе госпожи Редфилд звучал азарт. – Выберите что-нибудь и тащите вот сюда, на стол, я как раз его расчистила!
Взяв всё того же «Богемского пахаря», я перебрался на указанное место, раскрыл том, полистал в поисках надписей на полях…
- Ага, вот! Есть!
Палец с коротко обрезанным ногтем указывал на три коротких строчки. Выцветшие до коричневого цвета чернила, старо-латинский язык, летящий почерк. Я прикоснулся к пометке, зажмурился, и образы хлынули вдруг потоком. Смерть, закутанная в серый плащ и сжимающая в костлявой руке выбеленную временем кость.
Умершая женщина, от макушки до пят закутанная в белую ткань и скорбящий вдовец в чёрном, отказывающийся отдавать её разрушительнице наслаждений.
Философ в заломленном берете с жёлтым пером, чьи право и обязанность – рассудить спорящих.
Яркие картинки, тщательно выведенные шестьсот лет назад миниатюры.
И маг, читающий книгу, хватает перо и пишет на полях…
С трудом оторвав ладонь от страницы, я встряхнул головой.
- Ну? – нетерпеливо спросила госпожа Редфилд.
- Это было написано лет через сорок после выхода книги, - медленно проговорил я. – Вот эти три строчки писал маг… сильный маг, и, по-моему, некромант. И не здесь, не в этом замке.
- А где? Ну да, простите, Дюпон, это я уже требую невозможного. Вот что… Если встретите ещё записи этого же авторства – тоже помечайте.
- Да, госпожа коммандер.
Лавиния покосилась на своего помощника, по уши зарывшегося в вытащенные из шкафа книги. С каждой он обращался, как с потерявшимся и найденным щенком: осматривал, оглаживал корешок и обложку, заглядывал во фронтиспис, открывал на семнадцатой странице и придирчиво изучал экслибрис. Стопки томов вокруг него росли и множились. «Хороший мальчик, – удовлетворённо подумала госпожа Редфилд. – Молодец Равашаль, заметил. Как это я проглядела? Впрочем, ничего удивительного, в архив я не заглядывала лет пятьдесят, а то и больше…».
Она отложила очередную рабочую тетрадь и сказала негромко:
- Между тем, пора спать, Дюпон. Завтра будет новый рабочий день.
Жак с сомнением осмотрел результаты своей деятельности и спросил:
- И как с этим быть? Я тут начал выстраивать некую систему…
- Она прекрасно подождёт вас до завтра! В эту комнату никто не заходил как минимум полгода…
- Больше, - возразил он. – Самый новый журнал на рабочем столе – от 2181 года, четырёхлетней давности. Более новые были в спальне.
- Хорошо, Дюпон. Тем более, до завтра вашу систему никто не потревожит. Если хотите, для вашего спокойствия я наложу стазис…
- Хочу! – живо ответил Жак.
- Но тогда вам самому придётся его снимать, я с самого утра отправлюсь в Анже.
- А! О! – Задумавшись, молодой человек почесал в затылке. – Наверное, обойдёмся без стазиса. И в самом деле, если четыре года никто не входил сюда…
Кивнув, госпожа Редфилд сунула в пространственный карман наиболее заинтересовавшие её записи и пошла к двери.
- А ночевать мы вернёмся в Лютецию? – спросил архивариус из-за её спины.
- Вы хотели бы попасть домой?
- Нет! - поспешно ответил он.
- В таком случае, успокою вас. Пьер приготовил нам спальни рядом с хозяйской, вон там, – и Лавиния показала на противоположный конец коридора. – Спокойной вам ночи, Дюпон, и постарайтесь не придумывать ничего, а выспаться. У нас с вами до Тёмного работы завтра.
- Спокойной ночи, – откликнулся молодой человек, скрываясь за дверью своей комнаты.
Вздохнув, госпожа Редфилд послала ему вслед коротенький импульс здорового сна.
«Знаю я таких, как ты, - пробормотала она. – Будешь полночи перебирать увиденное, а вторую половину себя накручивать. Спи!»
Её комната, похоже, когда-то принадлежала хозяйке дома. После уничтожения вековой пыли здесь обнаружились и шёлковые золотистые обои, и туалетный столик розового дерева с большим ясным зеркалом, и бархатный пуфик. Впрочем, всё это Лавинию мало волновало, куда интереснее ей была ванная комната и кровать.
Умывшись, она села в мягкое кресло возле окна, налила себе в хрустальный стаканчик аква-виты, положила на столик добытые в городской страже документы и погрузилась в чтение.
Итак, протокол вскрытия.
«Дата – пятое мая 2185 года, время – десять утра.
Тело обнаружено четвёртого мая, доставлено в морг городской стражи через три часа, метод сохранения – стазис.
Мужчина, магический возраст шестьдесят шесть, реальный – двести четыре года. Одна шестнадцатая эльфийской крови. Правильное телосложение, хорошее питание. Магический узел растворился на шестьдесят процентов.
Страдал хроническими заболеваниями: артериальная гипертензия в лёгкой форме, гастрит.
Кожные покровы и видимые слизистые оболочки иссушены до пергаментного состояния…»
Госпожа Редфилд читала малоаппетитные подробности, описанные городским патологоанатомом, и недоумевала: налицо было действие отсроченного проклятия, принесённого с предметом, скорее всего – артефактом из числа древних.
Почему этого не заметила Служба магбезопасности? Ладно, предположим, они не проверяют все смертельные случаи в Анже и окрестностях, хотя и могли бы, смертность тут невысока. Но граф Буа-Жибо был, во-первых, магом, и для него умереть в двести четыре года – это рано, очень рано!
Во-вторых, это был владелец едва не половины земель в префектуре. И что? Некролог на последней странице местной газеты, размером чуть больше почтовой марки, это всё. Ни местного траура, хотя бы на полдня, ни торжественных похорон…
Выходит, его покойное сиятельство или чем-то очень насолило местным властям, о чём господин префект деликатно умолчал, либо Буа-Жибо сильно постарался, чтобы его забыли. Но ни то, ни другое не объясняет пропущенный случай магического убийства.
Теперь ей, Лавинии Редфилд, предстояло выяснить, кто его совершил. Найти амулет или артефакт, выяснить, как и когда его доставили, кто создавал предмет и накладывал заклинание, кто заказывал, разыскать этого злоумышленника и передать его в руки суда. Всё, как обычно, как последние очень много лет.
Она не сомневалась, что попутно полетят некоторые головы, и кое-кому придётся лишиться своих любовно обустроенных кабинетов, но это было лишь дополнительным фактором, гирькой на весах. А вот предстоящая охота!.. Ноздри её расширились, словно впитывая запах разгорячённых лошадей, кожаной сбруи, растоптанной травы, крови поверженного зверя.
В саду прокричала какая-то птица, и Лавиния очнулась.
Усмехнувшись, она глотнула аква-виты и подошла к окну. Башни, освещённые луной, бросали резкие тени во двор. Из распахнутой створки потянуло близкой рекой. На серебряный диск набежало облачко, свет померк, а по двору мелькнула быстрая тень, то ли кошка, то ли сова, и тут же сверкнули зеленью глаза бронзового стража.
«Надо спать!» – строго сказала себе госпожа Редфилд, снова уселась в кресло и стала читать.
ГЛАВА 15.
Завтракать я спустился в восемь. Ну, ладно, в начале девятого.
Но госпожа коммандер уже допивала кофе, стоя возле огромной мойки.
Нет, правда – огромной, туда можно было бы сложить тарелки после обеда на сто гостей, и ещё осталось бы место для воды и мыльного раствора.
- Вы так рано? – спросил я с некоторой растерянностью. – А мне… Какие у меня задания?
- В лабораторию сами не лезьте, Дюпон, я хочу кое-что там обследовать при помощи оборудования. Продолжите с библиотекой, там, думаю, хватит работы не на один день.
- О, да! – благоговейно прошептал я. – О, да!!
- Ну, вот и отлично. Пообедаете сами, чем найдёте и когда проголодаетесь, а к ужину я вернусь. Наверное.
- Слушаюсь, госпожа коммандер. Какие-то особые указания по библиотеке?
- Да вот тьма его знает, Дюпон, что так искать, - ответила она с досадой. – Я не понимаю пока, чем же занимался Буа-Жибо в своём долгом уединении. Военные артефакты? В лаборатории ничего похожего не обнаружилось. Возможно, вам удастся найти хвостик.
- Хвостик?
- Кончик ниточки! Тьма, Дюпон, у вас же есть чувство юмора?
- Не знаю, госпожа коммандер, согласно медицинской карте при приёме на работу такого обследования не проводилось.
- Ну, вот и я о том… Ладно, я отправляюсь в Анже. Если будут проблемы, вызывайте по коммуникатору, но лучше обходитесь сами.
И с этим ласковым напутствием госпожа Редфилд вышла во двор и открыла портал.
Одним глотком я допил свой кофе, запихал в рот остаток бутерброда и невнятно поблагодарил Пьера за завтрак. Тот лишь кивнул, запуская в раковину чистящее заклинание. «Надо же, а сторож-то не так прост, как могло бы показаться поначалу!» - подумал я, утаскивая из вазы яблоко. Меня ждал второй шкаф в библиотеке, начатый каталог и лучшая в мире работа: книги.
Шагнув из портального окна на непримятый ещё газон, Лавиния глубоко вдохнула воздух провинциального городка, пахнущий яблоками, розами и немножко лошадьми.
Анже ещё спал. Только-только начали подниматься жалюзи на хлебной лавке, открывались ставни в жилых домах, где-то далеко, возле особняка мэра, настырно звенел колокольчик тележки молочника. Городок просыпался, потягивался, словно раздобревшая домашняя кошка, грелся в лучах утреннего августовского солнца, открывал ему навстречу чашечки цветов в небольших садиках.
