После революции старый дом успел побыть клубом, школой, общежитием для работниц, потом долго ветшал, и, наконец, пару лет назад его начали ремонтировать.
- То есть, хозяин у дома есть? – спросила я тогда у Варвары.
- Есть-то он есть, - ответила она таинственным голосом, - да только никто его не знает. Говорят всякое – и ярославский мэр, мол, купил, и какой-то миллионер, а только сюда этот самый хозяин – ни ногой. Рабочие вот ремонтируют, но внутрь не пускают никого.
Ну, не пускают – и не надо, не больно то и хотелось. В памяти, доставшейся мне от Агнии Николаевны, смутно отложились высокие колонны на фасаде, потолки с лепниной и чудесный вид на Волгу из окон. Кто-то болел в том доме лет тридцать назад, вот её и приглашали посмотреть-полечить…
Ремонт закончили к середине апреля. Рабочие уехали, и дом стоял пустой, смотрел на реку тёмными холодными окнами.
А теперь, значит, хозяин появился…
«Интересно, не связаны ли наши убийства с этим загадочным владельцем старой усадьбы? – подумала я, закрывая за собой дверь и запирая её на оба замка. – Хотя нет, Саньку-лодочника убили неделю назад, тогда ещё никого там не было…»
Утром в субботу я обнаружила, что в доме закончилась соль. То есть, закончилось-то многое, но без капусты, например, можно было бы ещё сколько-то обходиться, а вот соль была остро необходима, я ею каждый вечер границу насыпала по периметру. Так что, позавтракав, я сунула в карман лёгкой ветровки кошелёк и матерчатую сумку, завела машину и отправилась в местный культурный и деловой центр. Иначе говоря, в универмаг «Заречный».
Конечно, только лишь солью дело не обошлось.
В хозяйственном отделе появились отличные бутылочки на сто и двести миллилитров с хорошо притёртыми пробками. Не представляю себе, кому из кирилловцев, кроме меня, они могли бы понадобиться… Отличные бутылочки, в самый раз для настоек! И я купила сразу сотню, на что продавщица только кивнула и спросила:
- Вам, Анастасия Александровна, может, прямо с коробкой их взять, чтобы не побились? Тогда берите лучше сто двадцать штук. Они упакованы по шестьдесят в коробке. Я подумала, почесала нос и купила даже не две, а три упаковки.
Но на бутылочках, ясное дело, не остановилась.
Раз уж я приехала сюда на машине, надо было по максимуму приобрести всё тяжёлое: овощи, фрукты, крупу, муку…
Загрузив багажник «Нивы» очередной порцией покупок, я решила посмотреть ещё и в винном отделе: водка у меня в хозяйстве ещё оставалась, но на некоторые настойки хорошо идёт именно она, а не спирт. Пригодится.
Выбрав ту разновидность главного отечественного напитка, которая содержала только спирт и воду, я оплатила пять бутылок и стала аккуратно составлять их в сумку.
- Стася, неужели ты попивать стала? Да ещё и водку? – раздался вдруг за спиной хорошо знакомый голос.
Я аккуратно опустила на место последнюю бутылку и повернулась.
- Макс? Не ожидала тебя тут увидеть.
Ну да, и в самом деле, передо мной стоял мой бывший муж, а за его локоть цеплялась хорошенькая блондинка, едва пересекшая ту грань, после которой секс с нею переставал быть подсудным делом.
— Вот, значит, где ты обосновалась… - сказал он с хорошо выверенной долей пренебрежения. – Вроде бы ты никак с этим городом не была связана. Или я о тебе чего-то не знаю?
- Ну, ты, сколько я помню, тоже не местный уроженец.
- Зато моя Светлана – как раз отсюда. Кстати, я же вас не познакомил! Света, это Анастасия, моя бывшая жена. Стася, это Света, моя актуальная жена, - и он хмыкнул.
Тут меня окликнула продавщица, до этого момента с интересом наблюдавшая сцену.
- Анастасия Александровна, эти люди вам мешают? Может, охрану кликнуть?
- Нет, Валентина Петровна, спасибо! – я удачно вспомнила, как её зовут; ну да, она брала у меня сбор для хорошего сна, себе и мужу. — Это мои знакомые, и в любом случае, мы уже уходим.
Я пошла к выходу из винного отдела. Макс и его спутница последовали за мной, и слышала, как она шепчет ему:
- Что за тётка? Почему я должна с ней знакомиться?
Сумка с бутылками отправилась в багажник «Нивы», я открыла водительскую дверцу и собралась садиться.
- Погоди-погоди, - придержал меня бывший. – Мы ж ещё не поговорили!
- Да не о чем вроде говорить, - пожала я плечами. – Мы ведь всё выяснили ещё тогда, в марте.
- Но ты так и не сказала, что ты здесь делаешь?
- Живу, Макс. Я здесь живу, как видишь, знакома с самыми главными людьми в городе – с продавщицами. А ты, по всей вероятности, открываешь новую аптеку? Тогда почему на этой стороне? На правой стороне Волги туристов больше…
- И не угадала! – он рассмеялся открыто, как когда-то, когда ещё глядел на меня с любовью; у меня кольнуло сердце. – Я здесь дом купил. Знаешь, там, на берегу, с колоннами.
- Да, видела. Красивый дом, поздравляю. Макс, ты меня прости, у меня сегодня дел ещё – до чёрта. Как-нибудь увидимся.
И я удрала.
Дома я держалась, пока выгружала покупки и раскладывала их по местам, пока разговаривала с ещё одной соседкой, Натальей Васильевной, обжегшей руку и попросившей мазь. Когда удалось её выпроводить и запереть дверь, я села на пол прямо в коридоре и завыла, затыкая себе рот кулаком.
Вот в таком виде – зарёванную, с красными глазами и распухшим носом - и застал меня постучавший в дверь Егоров. Даже на сердце потеплело, как он всполошился!
- Анастасия, что случилось? На тебя напали?
- Нет, ничего подобного, - я вытерла глаза чистым белым платком, протянутым мне майором, и совершенно неромантично высморкалась. – Просто неприятная встреча в городе.
Слово за слово Егоров вытянул из меня всё: и кого я встретила, и где, и почему это неприятно… Следователь, а как же! Умеет вести допрос.
- Дом здесь купил, говоришь? – задумчиво переспросил майор. – А зачем московскому крупному бизнесмену дом в этакой дыре?
- Как ты догадываешься, я его об этом не спрашивала! – огрызнулась я. – Ты лучше скажи, есть будешь?
- Буду. У меня в холодильнике даже пельмени кончились…
За обедом Егоров молчал, поглощал всё предложенное и напряжённо думал. Когда исчез последний глоток чая и варенье из блюдца, он откинулся на спинку стула и спросил:
- Скажи мне, твой бывший муж не строитель, случаем?
- Нет, насколько мне известно. У него сеть аптек и фармзавод. Или несколько заводов, я не вдавалась в подробности.
- Что так?
- Ну, пока мы были женаты, было не надо, когда развелись – тоже стало не надо, - несколько косноязычно пояснила я. – С другой стороны, мог и что-то строительное подцепить. Кажется, это называется «непрофильные активы».
- Угу. Я ещё знаю красивое слово «диверсификация», - усмехнулся Егоров.
- А почему ты спрашиваешь?
- Давай я тебе выскажу свои соображения. Ты послушаешь и… согласишься.
- Или нет.
- Или нет, - легко кивнул он. – Вот смотри…
По словам майора, в Ярославской областной думе было почти принято решение строить в Кириллове мост, связывающий две части города, правобережную и нашу. Но решений-то может быть сколько угодно, а вот выполнение его зависит от двух важных вопросов: кто будет подрядчиком и где, собственно, этот самый мост располагать?
Подковёрная борьба за подряд на строительство как раз сейчас вышла на новый виток, к ней подключился некий крупный московский бизнесмен, по слухам, при активной поддержке мэра. Имена не назывались, так что вполне возможным выглядело высказанное Егоровым предположение, что этим бизнесменом может быть Максим Лиховцев, мой бывший муж.
Вопрос о том, где именно строить мост, показался мне куда менее важным, о чём я и сказала сразу же.
- Не-а, - помотал головой мой гость, запихивая в рот одну из купленных утром конфет. – Ошибаешься, Стасечка. Смотри, вроде бы логичным вариантом кажется строить его вот как раз тут, рядом с тобой, на месте паромной переправы, так? Прямая дорога к собору, к районной больнице, ко всяким городским структурам.
- Так, - согласилась я.
- И господин Иванцов, городской голова, так сказать, поддерживает этот вариант. А есть ещё идея построить его в полутора километрах вниз по реке, там, где дорога ведёт к моторному заводу. Этот вариант нравится господам из Ярославля. Там ненаселённый район, значит, не придётся никого выселять, давать новое жильё, тратить на это деньги.
- Понятно…
- И ещё – второй вариант очень нравится вашим местным лодочникам.
- Кому? – признаться, я совершенно неприлично вытаращила глаза. – А они-то кого интересуют?
- Они интересуют сами себя. Паром принадлежит городу, дохода не приносит никакого, так что Иванцов и его компания будут только рады от этой обузы избавиться. А вот лодочники потеряют работу.
- Слушай, да сколько там тех лодочников?
- Двадцать пять, Стася. Их двадцать пять человек, - Егоров полюбовался на мой ошарашенный вид и добил. – И доход у них такой, что за него на многое можно пойти.
- Я никогда не присматривалась к этой публике, просто незачем было. Но точно знаю, что двадцати пяти лодок на реке не видела ни разу.
- Во-первых, чуть ли не половина лодок в паевом владении. То есть, хозяев двое или даже трое. И возят они по очереди. Во-вторых, как ты думаешь, приехавшие сюда туристы, желающие порыбачить, к кому обращаются?
- Ну да, - кивнула я. – Резонно. То есть, ты думаешь, что причиной убийств мог стать этот передел?
- Я предполагаю, - он поднял палец. – Бухвостов, первый убитый…
Тут я его перебила:
- Погоди минутку! У меня с утра крутилась мысль, но я её только что поймала. Бухвостов – не самая частая фамилия, но и не такая уж редкая, так? Санька-лодочник её носил. И такая же была у прежнего владельца здания, где сейчас располагается городская больница. Купец Бухвостов, Паисий Варфоломеевич. Не может его убийство быть связано с каким-нибудь старым правом собственности?
- Вряд ли, - с сомнением покачал головой Егоров. – Но я проверю.
- И вот ещё чего я никак не могу понять, - отчего-то разволновавшись, я встала и стала накручивать круги по кухне. – Зачем было затаскивать вашего Афанасьева…
— Это ваш Афанасьев.
- Неважно! – я отмахнулась с раздражением. – Зачем было тащить этого треклятого подполковника в больничный подвал? Скинуть в реку проще и ближе! Кстати, а где его ударили ножом? Там, в больнице, крови не было почти совсем, а ведь ранение в печень очень кровавое!
- Кровь была как раз рядом с тем домом, где, как ты говорила, ночью лаяли собаки.
- То есть, из церкви он вместе кем-то… со своим убийцей! пошёл по Овражной улице. Тут можно было идти или в один из домов, а их всего четыре, если мой не считать, или к мостику через овраг. А где живёт Афанасьев? Ведь на правом берегу, не здесь, я права?
- А вот тут ты ошиблась, - майор усмехнулся. – Живёт он преимущественно в Ярославле, а здесь у него скромный домик на левой стороне. За Крестовоздвиженским собором, совсем близко к тому месту, где собираются разместить новый мост через Волгу.
— Значит, по дороге к этому самому скромному домику его и ударили ножом, так? А потом волокли почти километр до здания больницы, пробирались в подвал, отпирали и запирали дверь… Ерунда какая-то. Очень непроизводительно!
- Ну, насчёт километра – это ты лишку дала, тут метров пятьсот-шестьсот.
- Ладно, даже пятьсот, всё равно – неудобно! Да можно было даже к реке не нести, просто скинуть в овраг, и всё.
Егоров пожал плечами.
- Если мы узнаем ответ на этот вопрос, то и обо всём остальном будем знать. Но похоже, что кто-то у вас в больнице им помогал.
- Надо посмотреть, кто дежурил той ночью… - сказала я, снова усаживаясь за стол.
- Уже. Всего трое: врач и две медсестры, - майор назвал фамилии.
Я покачала головой:
- Я их практически не знаю, ни разу не совпадали. Они работают по графику, а я – дежурант. Ну, то есть, врача знаю, конечно, видела по утрам на пятиминутках, но даже не разговаривала ни разу. Как-то меня сразу прибило к Кауфману, с ним и работаю.
— Вот и работай, а следствием займусь всё-таки я, - он хлопнул ладонями по столу. – Так что, у нас в планах разговор о ритуалах? Или ты не в состоянии?
- В состоянии, - со вздохом ответила я. – Всё равно же когда-то это нужно… Записывать можно?
- В той самой тайной тетради – можно. Чтобы никто…
- Понятно.
И я достала тетрадь.
Не стану пересказывать здесь всю лекцию, которую закатил мне разошедшийся не на шутку Егоров: выдохся он часа через два. Причём сообщил напоследок, что рассказал далеко не всё. Но в общих чертах можно сказать, что ритуалы пронизывают всю нашу жизнь, без них бы мы пропали, как… как булька на воде, вот!
Празднование дня рождения или свадьбы, рукопожатие, утренний кофе или чай, даже то, что я ставлю чашки на сушилке всегда ручками вправо – это ритуалы.
Есть и другое, более узкое значение слова. Магическое (этот термин Егоров выговорил с некоторым сомнением).
И это - некий бессмысленный без магического контекста набор действий, да хоть танец с бубном вокруг алтаря. Следы такого «набора действий» и были найдены в церкви, а вот сопутствовал ли им хоть какой-то контекст, пока было неизвестно.
- Но как-то же можно определить? – спросила я с сомнением. – Ну, там магический фон…
- Я же тебе уже говорил – меньше верь романам фэнтэзи, - усмехнулся майор. – Они понапишут… Какой фон, если мы туда пришли через полсуток после? Вот скажи, если ты откроешь бутылку с нашатырным спиртом, что будет?
- Вонять будет.
- А когда закроешь, долго запах продержится? Так и здесь, даже если и оставался какой-то эфирный след этих действий, он быстро выветрился. Кстати, его могло и не быть.
- Почему?
- Ты ж сама сказала: старая, намоленная церковь. Действующая. Присутствие божества, понимаешь? Чужого могло – должно было! просто не пустить.
Черт его знает, почему мы продолжали сидеть на кухне. Как-то не догадались перебраться в гостиную, что я и предложила сделать хотя бы сейчас.
- Спасибо, Стася, но я поеду, - ответил Егоров не без сожаления. – Тебе завтра дежурить, мне тоже…
- Тогда погоди. Я тебе с собой хоть бутербродов заверну!
Пока я резала буженину, хлеб, солёные огурчики, в голове моей крутилась неоформившаяся мысль. Она выскочила, наконец, на белый свет, когда я протянула гостю пакет.
- Слушай, а зачем они в таком случае попёрлись со своим ритуалом в Казанско-Преображенскую церковь? Погода тёплая, могли и в чистом поле расположиться.
- Не могли. Есть ряд условий, например, закрытое со всех сторон помещение. И частный дом для этого тоже не годится, - он поднял ладонь, предупреждая следующий мой вопрос. – Ну, или это должен быть такой дом, в котором ничего светлого не творилось лет сто. Заброшенная церковь, старая больница, тюрьма, лагерь…
Вздохнув, я пожала плечами:
- Тогда я вообще не понимаю, чего их сюда-то понесло, в действующий храм? Вот этого вот, что ты перечислил, полным-полно и здесь, поблизости, и вообще. Вон, в Фатьяново, в Усово, в Сидорково брошенные церкви!
- Ты, я смотрю, становишься знатоком этого края.
- Я тут живу теперь, - буркнула я, распахивая дверь в ночь. – И собираюсь жить дальше. Прощайте, господин майор юстиции, всего вам наилучшего и спокойной ночи.
Дежурство в больнице девятого мая – это неувлекательный квест, к которому заранее готовится и руководство, и медперсонал. Работали сегодня почти полным составом, даже и сам господин главный врач присутствовал, Алексей Петрович Воропаев.
- То есть, хозяин у дома есть? – спросила я тогда у Варвары.
- Есть-то он есть, - ответила она таинственным голосом, - да только никто его не знает. Говорят всякое – и ярославский мэр, мол, купил, и какой-то миллионер, а только сюда этот самый хозяин – ни ногой. Рабочие вот ремонтируют, но внутрь не пускают никого.
Ну, не пускают – и не надо, не больно то и хотелось. В памяти, доставшейся мне от Агнии Николаевны, смутно отложились высокие колонны на фасаде, потолки с лепниной и чудесный вид на Волгу из окон. Кто-то болел в том доме лет тридцать назад, вот её и приглашали посмотреть-полечить…
Ремонт закончили к середине апреля. Рабочие уехали, и дом стоял пустой, смотрел на реку тёмными холодными окнами.
А теперь, значит, хозяин появился…
«Интересно, не связаны ли наши убийства с этим загадочным владельцем старой усадьбы? – подумала я, закрывая за собой дверь и запирая её на оба замка. – Хотя нет, Саньку-лодочника убили неделю назад, тогда ещё никого там не было…»
Утром в субботу я обнаружила, что в доме закончилась соль. То есть, закончилось-то многое, но без капусты, например, можно было бы ещё сколько-то обходиться, а вот соль была остро необходима, я ею каждый вечер границу насыпала по периметру. Так что, позавтракав, я сунула в карман лёгкой ветровки кошелёк и матерчатую сумку, завела машину и отправилась в местный культурный и деловой центр. Иначе говоря, в универмаг «Заречный».
Конечно, только лишь солью дело не обошлось.
В хозяйственном отделе появились отличные бутылочки на сто и двести миллилитров с хорошо притёртыми пробками. Не представляю себе, кому из кирилловцев, кроме меня, они могли бы понадобиться… Отличные бутылочки, в самый раз для настоек! И я купила сразу сотню, на что продавщица только кивнула и спросила:
- Вам, Анастасия Александровна, может, прямо с коробкой их взять, чтобы не побились? Тогда берите лучше сто двадцать штук. Они упакованы по шестьдесят в коробке. Я подумала, почесала нос и купила даже не две, а три упаковки.
Но на бутылочках, ясное дело, не остановилась.
Раз уж я приехала сюда на машине, надо было по максимуму приобрести всё тяжёлое: овощи, фрукты, крупу, муку…
Загрузив багажник «Нивы» очередной порцией покупок, я решила посмотреть ещё и в винном отделе: водка у меня в хозяйстве ещё оставалась, но на некоторые настойки хорошо идёт именно она, а не спирт. Пригодится.
Выбрав ту разновидность главного отечественного напитка, которая содержала только спирт и воду, я оплатила пять бутылок и стала аккуратно составлять их в сумку.
- Стася, неужели ты попивать стала? Да ещё и водку? – раздался вдруг за спиной хорошо знакомый голос.
Я аккуратно опустила на место последнюю бутылку и повернулась.
- Макс? Не ожидала тебя тут увидеть.
Ну да, и в самом деле, передо мной стоял мой бывший муж, а за его локоть цеплялась хорошенькая блондинка, едва пересекшая ту грань, после которой секс с нею переставал быть подсудным делом.
— Вот, значит, где ты обосновалась… - сказал он с хорошо выверенной долей пренебрежения. – Вроде бы ты никак с этим городом не была связана. Или я о тебе чего-то не знаю?
- Ну, ты, сколько я помню, тоже не местный уроженец.
- Зато моя Светлана – как раз отсюда. Кстати, я же вас не познакомил! Света, это Анастасия, моя бывшая жена. Стася, это Света, моя актуальная жена, - и он хмыкнул.
Тут меня окликнула продавщица, до этого момента с интересом наблюдавшая сцену.
- Анастасия Александровна, эти люди вам мешают? Может, охрану кликнуть?
- Нет, Валентина Петровна, спасибо! – я удачно вспомнила, как её зовут; ну да, она брала у меня сбор для хорошего сна, себе и мужу. — Это мои знакомые, и в любом случае, мы уже уходим.
Я пошла к выходу из винного отдела. Макс и его спутница последовали за мной, и слышала, как она шепчет ему:
- Что за тётка? Почему я должна с ней знакомиться?
Сумка с бутылками отправилась в багажник «Нивы», я открыла водительскую дверцу и собралась садиться.
- Погоди-погоди, - придержал меня бывший. – Мы ж ещё не поговорили!
- Да не о чем вроде говорить, - пожала я плечами. – Мы ведь всё выяснили ещё тогда, в марте.
- Но ты так и не сказала, что ты здесь делаешь?
- Живу, Макс. Я здесь живу, как видишь, знакома с самыми главными людьми в городе – с продавщицами. А ты, по всей вероятности, открываешь новую аптеку? Тогда почему на этой стороне? На правой стороне Волги туристов больше…
- И не угадала! – он рассмеялся открыто, как когда-то, когда ещё глядел на меня с любовью; у меня кольнуло сердце. – Я здесь дом купил. Знаешь, там, на берегу, с колоннами.
- Да, видела. Красивый дом, поздравляю. Макс, ты меня прости, у меня сегодня дел ещё – до чёрта. Как-нибудь увидимся.
И я удрала.
Дома я держалась, пока выгружала покупки и раскладывала их по местам, пока разговаривала с ещё одной соседкой, Натальей Васильевной, обжегшей руку и попросившей мазь. Когда удалось её выпроводить и запереть дверь, я села на пол прямо в коридоре и завыла, затыкая себе рот кулаком.
Вот в таком виде – зарёванную, с красными глазами и распухшим носом - и застал меня постучавший в дверь Егоров. Даже на сердце потеплело, как он всполошился!
- Анастасия, что случилось? На тебя напали?
- Нет, ничего подобного, - я вытерла глаза чистым белым платком, протянутым мне майором, и совершенно неромантично высморкалась. – Просто неприятная встреча в городе.
Слово за слово Егоров вытянул из меня всё: и кого я встретила, и где, и почему это неприятно… Следователь, а как же! Умеет вести допрос.
- Дом здесь купил, говоришь? – задумчиво переспросил майор. – А зачем московскому крупному бизнесмену дом в этакой дыре?
- Как ты догадываешься, я его об этом не спрашивала! – огрызнулась я. – Ты лучше скажи, есть будешь?
- Буду. У меня в холодильнике даже пельмени кончились…
За обедом Егоров молчал, поглощал всё предложенное и напряжённо думал. Когда исчез последний глоток чая и варенье из блюдца, он откинулся на спинку стула и спросил:
- Скажи мне, твой бывший муж не строитель, случаем?
- Нет, насколько мне известно. У него сеть аптек и фармзавод. Или несколько заводов, я не вдавалась в подробности.
- Что так?
- Ну, пока мы были женаты, было не надо, когда развелись – тоже стало не надо, - несколько косноязычно пояснила я. – С другой стороны, мог и что-то строительное подцепить. Кажется, это называется «непрофильные активы».
- Угу. Я ещё знаю красивое слово «диверсификация», - усмехнулся Егоров.
- А почему ты спрашиваешь?
- Давай я тебе выскажу свои соображения. Ты послушаешь и… согласишься.
- Или нет.
- Или нет, - легко кивнул он. – Вот смотри…
По словам майора, в Ярославской областной думе было почти принято решение строить в Кириллове мост, связывающий две части города, правобережную и нашу. Но решений-то может быть сколько угодно, а вот выполнение его зависит от двух важных вопросов: кто будет подрядчиком и где, собственно, этот самый мост располагать?
Подковёрная борьба за подряд на строительство как раз сейчас вышла на новый виток, к ней подключился некий крупный московский бизнесмен, по слухам, при активной поддержке мэра. Имена не назывались, так что вполне возможным выглядело высказанное Егоровым предположение, что этим бизнесменом может быть Максим Лиховцев, мой бывший муж.
Вопрос о том, где именно строить мост, показался мне куда менее важным, о чём я и сказала сразу же.
- Не-а, - помотал головой мой гость, запихивая в рот одну из купленных утром конфет. – Ошибаешься, Стасечка. Смотри, вроде бы логичным вариантом кажется строить его вот как раз тут, рядом с тобой, на месте паромной переправы, так? Прямая дорога к собору, к районной больнице, ко всяким городским структурам.
- Так, - согласилась я.
- И господин Иванцов, городской голова, так сказать, поддерживает этот вариант. А есть ещё идея построить его в полутора километрах вниз по реке, там, где дорога ведёт к моторному заводу. Этот вариант нравится господам из Ярославля. Там ненаселённый район, значит, не придётся никого выселять, давать новое жильё, тратить на это деньги.
- Понятно…
- И ещё – второй вариант очень нравится вашим местным лодочникам.
- Кому? – признаться, я совершенно неприлично вытаращила глаза. – А они-то кого интересуют?
- Они интересуют сами себя. Паром принадлежит городу, дохода не приносит никакого, так что Иванцов и его компания будут только рады от этой обузы избавиться. А вот лодочники потеряют работу.
- Слушай, да сколько там тех лодочников?
- Двадцать пять, Стася. Их двадцать пять человек, - Егоров полюбовался на мой ошарашенный вид и добил. – И доход у них такой, что за него на многое можно пойти.
- Я никогда не присматривалась к этой публике, просто незачем было. Но точно знаю, что двадцати пяти лодок на реке не видела ни разу.
- Во-первых, чуть ли не половина лодок в паевом владении. То есть, хозяев двое или даже трое. И возят они по очереди. Во-вторых, как ты думаешь, приехавшие сюда туристы, желающие порыбачить, к кому обращаются?
- Ну да, - кивнула я. – Резонно. То есть, ты думаешь, что причиной убийств мог стать этот передел?
- Я предполагаю, - он поднял палец. – Бухвостов, первый убитый…
Тут я его перебила:
- Погоди минутку! У меня с утра крутилась мысль, но я её только что поймала. Бухвостов – не самая частая фамилия, но и не такая уж редкая, так? Санька-лодочник её носил. И такая же была у прежнего владельца здания, где сейчас располагается городская больница. Купец Бухвостов, Паисий Варфоломеевич. Не может его убийство быть связано с каким-нибудь старым правом собственности?
- Вряд ли, - с сомнением покачал головой Егоров. – Но я проверю.
- И вот ещё чего я никак не могу понять, - отчего-то разволновавшись, я встала и стала накручивать круги по кухне. – Зачем было затаскивать вашего Афанасьева…
— Это ваш Афанасьев.
- Неважно! – я отмахнулась с раздражением. – Зачем было тащить этого треклятого подполковника в больничный подвал? Скинуть в реку проще и ближе! Кстати, а где его ударили ножом? Там, в больнице, крови не было почти совсем, а ведь ранение в печень очень кровавое!
- Кровь была как раз рядом с тем домом, где, как ты говорила, ночью лаяли собаки.
- То есть, из церкви он вместе кем-то… со своим убийцей! пошёл по Овражной улице. Тут можно было идти или в один из домов, а их всего четыре, если мой не считать, или к мостику через овраг. А где живёт Афанасьев? Ведь на правом берегу, не здесь, я права?
- А вот тут ты ошиблась, - майор усмехнулся. – Живёт он преимущественно в Ярославле, а здесь у него скромный домик на левой стороне. За Крестовоздвиженским собором, совсем близко к тому месту, где собираются разместить новый мост через Волгу.
— Значит, по дороге к этому самому скромному домику его и ударили ножом, так? А потом волокли почти километр до здания больницы, пробирались в подвал, отпирали и запирали дверь… Ерунда какая-то. Очень непроизводительно!
- Ну, насчёт километра – это ты лишку дала, тут метров пятьсот-шестьсот.
- Ладно, даже пятьсот, всё равно – неудобно! Да можно было даже к реке не нести, просто скинуть в овраг, и всё.
Егоров пожал плечами.
- Если мы узнаем ответ на этот вопрос, то и обо всём остальном будем знать. Но похоже, что кто-то у вас в больнице им помогал.
- Надо посмотреть, кто дежурил той ночью… - сказала я, снова усаживаясь за стол.
- Уже. Всего трое: врач и две медсестры, - майор назвал фамилии.
Я покачала головой:
- Я их практически не знаю, ни разу не совпадали. Они работают по графику, а я – дежурант. Ну, то есть, врача знаю, конечно, видела по утрам на пятиминутках, но даже не разговаривала ни разу. Как-то меня сразу прибило к Кауфману, с ним и работаю.
— Вот и работай, а следствием займусь всё-таки я, - он хлопнул ладонями по столу. – Так что, у нас в планах разговор о ритуалах? Или ты не в состоянии?
- В состоянии, - со вздохом ответила я. – Всё равно же когда-то это нужно… Записывать можно?
- В той самой тайной тетради – можно. Чтобы никто…
- Понятно.
И я достала тетрадь.
Не стану пересказывать здесь всю лекцию, которую закатил мне разошедшийся не на шутку Егоров: выдохся он часа через два. Причём сообщил напоследок, что рассказал далеко не всё. Но в общих чертах можно сказать, что ритуалы пронизывают всю нашу жизнь, без них бы мы пропали, как… как булька на воде, вот!
Празднование дня рождения или свадьбы, рукопожатие, утренний кофе или чай, даже то, что я ставлю чашки на сушилке всегда ручками вправо – это ритуалы.
Есть и другое, более узкое значение слова. Магическое (этот термин Егоров выговорил с некоторым сомнением).
И это - некий бессмысленный без магического контекста набор действий, да хоть танец с бубном вокруг алтаря. Следы такого «набора действий» и были найдены в церкви, а вот сопутствовал ли им хоть какой-то контекст, пока было неизвестно.
- Но как-то же можно определить? – спросила я с сомнением. – Ну, там магический фон…
- Я же тебе уже говорил – меньше верь романам фэнтэзи, - усмехнулся майор. – Они понапишут… Какой фон, если мы туда пришли через полсуток после? Вот скажи, если ты откроешь бутылку с нашатырным спиртом, что будет?
- Вонять будет.
- А когда закроешь, долго запах продержится? Так и здесь, даже если и оставался какой-то эфирный след этих действий, он быстро выветрился. Кстати, его могло и не быть.
- Почему?
- Ты ж сама сказала: старая, намоленная церковь. Действующая. Присутствие божества, понимаешь? Чужого могло – должно было! просто не пустить.
Черт его знает, почему мы продолжали сидеть на кухне. Как-то не догадались перебраться в гостиную, что я и предложила сделать хотя бы сейчас.
- Спасибо, Стася, но я поеду, - ответил Егоров не без сожаления. – Тебе завтра дежурить, мне тоже…
- Тогда погоди. Я тебе с собой хоть бутербродов заверну!
Пока я резала буженину, хлеб, солёные огурчики, в голове моей крутилась неоформившаяся мысль. Она выскочила, наконец, на белый свет, когда я протянула гостю пакет.
- Слушай, а зачем они в таком случае попёрлись со своим ритуалом в Казанско-Преображенскую церковь? Погода тёплая, могли и в чистом поле расположиться.
- Не могли. Есть ряд условий, например, закрытое со всех сторон помещение. И частный дом для этого тоже не годится, - он поднял ладонь, предупреждая следующий мой вопрос. – Ну, или это должен быть такой дом, в котором ничего светлого не творилось лет сто. Заброшенная церковь, старая больница, тюрьма, лагерь…
Вздохнув, я пожала плечами:
- Тогда я вообще не понимаю, чего их сюда-то понесло, в действующий храм? Вот этого вот, что ты перечислил, полным-полно и здесь, поблизости, и вообще. Вон, в Фатьяново, в Усово, в Сидорково брошенные церкви!
- Ты, я смотрю, становишься знатоком этого края.
- Я тут живу теперь, - буркнула я, распахивая дверь в ночь. – И собираюсь жить дальше. Прощайте, господин майор юстиции, всего вам наилучшего и спокойной ночи.
Дежурство в больнице девятого мая – это неувлекательный квест, к которому заранее готовится и руководство, и медперсонал. Работали сегодня почти полным составом, даже и сам господин главный врач присутствовал, Алексей Петрович Воропаев.
