Эта неопределенность собственных чувств так нехило выбивали из колеи. Почему не может быть всё просто и понятно? Почему нет просто белого и черного? Почему всё оттеняется различными цветами, что могут быть как положительными, так и отрицательными?
- Да таким как я вообще лучше не жить, правда? – смеясь, спросила я.
- Поехали, у меня нет времени выслушивать твой пьяный бред, - едва заметная тень раздражения и какой-то нечеловеческой усталости скользнули по лицу Лероя, и раненным животным затаилось на дне темных глаз.
Хотелось добить Грейсона, причинить ту же боль, от которой в последнее время корчусь я. Но я остановила себя, не желая подставлять Калэба. Может, это и отличает меня от Лероя? При всем желании одержать победу над соперником, я продолжаю думать о последствиях и в конечном итоге отхожу в сторону. Слабость ли это? Да, вполне.
Подобрав туфли я снова обула их, игнорируя тот факт, что мозоли на ногах существенно так кровоточили. Но в этом не было ничьей вины, такая уж у меня кожа. Наверное, я даже тапками могу себе разодрать пятки. Поправляю платье и смотрю на Грейсона, он с задумчивостью посмотрел на мои ноги, а затем повернулся и пошагал к выходу.
Недалеко от уборной нас ожидал Калэб с пригоршней конфет в руках. Заметив нас, он торопливо подошел и обеспокоенно посмотрел на меня.
- Мотылёк, всё хорошо?
- Да, в норме, - улыбаюсь.
- А я тут конфет прихватил, таких дома нет, - он гордится собой.
- Круто, оставим сегодня немного Санте, - стараюсь говорить бодро.
- Точно!
Мы ехали по пустынной ночной дороге, безжизненно освещенной фонарями. Калэб, как только забрался в «танк», практически сразу же заснул у меня на плече. Я тоже находилось где-то на грани сна и реальности, тело, расслабленное выпитым алкоголем не очень-то хотелось мне подчиняться, ровно, как и сознание, которое то «выныривало» на поверхность, то вновь «уходило» под водную толщу снов.
В салоне играла тихая песня, которая словно дурман окутывала меня своей неторопливостью и размеренностью, словно вводя в какой-то транс. Я вроде бы и спала, но в то же время внимательно слушала каждое пропетое мужчиной слово:
И я помню, да, помню, не беспокойся.
How could I ever forget, it's the first time, the last time we ever met
Да и как я мог это забыть? Это первый и последний раз, когда мы встретились.
But I know the reason why you keep your silence up, no you don't fool me
Но я знаю, почему ты молчишь. Нет, тебе меня не обмануть!
The hurt doesn't show; but the pain still grows
Да, боль не видно, но она всё сильнее и сильнее,
It's no stranger to you or me
И эта боль не чужда ни одному из нас...*
Похоже, наши с Лероем вкусы в музыке достаточно похожи, потому что любая песню, которую он включал, так или иначе, нравилась мне. Поразительное единение несовместимых вещей! Для полной нирваны не хватало только сигареты, но я не самоубийца, чтобы курить на глазах у Дьявола.
Когда мы вернулись в особняк, Грейсон почти сразу же скрылся в его глубинах. Я осторожно разбудила Калэба и мы вместе уже зашли в дом. Нас встретила Хэтти с подносом свежеиспеченного печенья.
- Добрый вечер, - поздоровалась женщина.
- Привет, - Калэб с любопытством посмотрел на лакомство. – Суперски пахнет. У меня уже слюнки текут.
- Тогда приглашаю к столу, - Хэтти ласково улыбнулась. – Но для начала переоденьтесь и вымойте руки.
Друг по-детски расстроился из-за того, что момент с поеданием домашнего печенья придется отложить.
- Идем, - я взяла Калэба за руку и повела его в спальню при этом, чуть не убившись на лестнице из-за этих проклятых туфлей. Разувшись, я их взяла в другую руку, продолжая наш путь.
- А знаешь, что я придумал? – вдруг спросил Калэб, когда я, расположившись на полу его комнаты, копалась в аптечке в поисках пластырей.
- Что?
- Лерри ведь всё равно уезжает на работу. Давай возьмем одеяла, подушки и проведем ночь в гостиной, прямо у елки. Будем ждать Санту, болтать и дурачиться, что скажешь? – Калэб стоял у шкафа с пижамой в руках и горящими глазами смотрел на меня. Это было умилительно, хоть кто-то еще верит в чудо.
- Отличная идея, мне нравится, - искренне ответила я.
После того, как я справилась с мозолями и переоделась в пижаму с мордашкой Мини Маус, я помогла Калэбу застегнуть кофту его пижамы. Он постоянно пропускал одну пуговицу, отчего весь ряд «съезжал».
- Идем? – спросил друг, когда мы вооружились подушками и одеялами.
- Идем.
Хэтти помогла нам обосноваться в гостиной, потом мы втроем выпили по чашке какао и попробовали еще горяченькие имбирные печеньки. Такая уютная и домашняя обстановка мне нравилась больше, чем всякие там званые вечера.
Когда Калэб самостоятельно отнес к елке тарелку с лакомствами и стакан с молоком, мы улеглись на пол. Хэтти пожелала нам спокойной ночи и ушла. Я лежала на спине и наблюдала за яркими огоньками рождественской гирлянды. Ноги в тех местах, где я натерла мозоли, немного болели, но в целом я чувствовала себя хорошо. Тошнота отступила, шампанское давно перестало кружить голову.
- Красиво, - произнес Калэб, натянув одеяло до подбородка.
- Верно, - согласилась я, продолжая рассматривать огоньки.
- А это еще что такое? – сердито спросил Лерой.
Мы резко встали. Грейсон облаченный в черную кожаную куртку и черные джинсы, держал в одной руке чехол, в котором, судя по всему, хранилась винтовка.
- А что такого? – спросил Калэб. – Мы Санту будем ждать.
- Понятно, смотри не заболей мне, - тон строгий.
- Ну ладно тебе уже, - махнул рукой друг.
- Я предупредил, - Лерой пригрозился пальцем. – А ты, - он глянул на меня. – Поднимись к себе.
- Зачем? – сбитая с толку, спросила я.
- Дважды повторять не буду, - глянув на дисплей своего телефона, Грейсон пошел прочь.
Мне стало дурно, а что если Лерой обнаружил мои сигареты? Хотя, это невозможно, ведь сумочка с сигаретами осталась в комнате Калэба.
- Сейчас вернусь, - обратилась я к другу и пулей помчалась в свою комнату.
Включив свет, я осмотрелась по сторонам, но ничего необычного не нашла, пока мой взгляд не остановился на кровати. Папка… Та самая папка, с которой недавно ходил Лерой, теперь она лежала на моей кровати. Внутри всё задрожало, и я не сразу решилась подойти ближе. Какой-то невидимый барьер разделил мою комнату на две части. Хотела ли я увидеть, что именно в этой проклятой папке? Да, вполне, ведь из-за нее я себе уже весь мозг выела.
Прикусив губу, я неуверенно подошла к кровати и взяла в руки папку. Сердце больно стучало о ребра, а во рту пересохло. Тишина спальни стала звенящей. Открыв папку, первое, что я увидела, это имя, а под ним свое фото на котором мне лет тринадцать-четырнадцать, именно в таком возрасте я и попала к Блэйку. Вместо привычного имени Мотылек, я прочла совершенно другое:
- Розмари Энн Маерз, - прошептала я, проведя кончиком пальца по буквам. Я глянула еще раз на фотографию, затем мой взгляд поднялся выше к заголовку. – Досье.
Секундный шок прошел и до меня наконец-то начало доходить, ЧТО именно я держала в своих руках. Это была моя жизнь, вернее, та ее часть, о которой я по неизвестным причинам забыла. Стало немного жутковато, будто я читала о каком-то своем двойнике, о другом незнакомом человеке. Розмари… Меня звали когда-то Розмари… Не было никакого Мотылька, не было борделя и Блэйка.
Я опустилась на кровать и нахмурилась, ощутив, что рубец на голове снова начал ныть, распространяя фантомную боль по затылку и вискам. Какие-то яркие картинки замелькали у меня перед глазами, вызывая тошноту. Тряхнув головой, я всё же вернулась к той информации, которая так долго была мне недоступна. Ее было немного, но и этим крупицам я была искренне рада, так рада, как если бы я встретила своих родителей, которых помнила настолько смутно, что порой казалось, будто их и вовсе не существовало.
Я начала бегло читать информацию о себе, начиная от даты своего рождения (13 июня) и заканчивая тем днем, когда очутилась в борделе Блэйка. Я хорошо помнила, что он спас меня. Точка отсчета моей второй жизни началась именно с того момента, когда я убегала от преследователей. Я не знала их, не видела в лицо, но прекрасно понимала, что если не убегу, то меня выпотрошат. Тогда-то я и наткнулась на бордель. Блэйк приютил меня, конечно, побуждаемый личными интересами. Теперь же, я читала об этом в досье. Мои родители были копами и встряли в какую-то серьезную стычку с наркокартелем. Их убили прямо в нашем доме поздно ночью в канун Рождества. Меня же просто вырубили ударом головой о зеркало. Когда нас обнаружили, меня перенаправили в больницу с частичной амнезией. Так вот почему, на пороге борделя я появилась в больничной сорочке! Впрочем, это было логично.
Не знаю, искали меня или нет, но судя по тому, что я всё еще здесь, то, похоже, навряд ли. Теперь понятно, откуда у меня взялся этот рубец и невнятные сны про зеркало и эта идиотская привычка постоянно всматриваться в него, будто ища что-то в собственном отражении.
Я аккуратно закрыла папку и прикрыла глаза. Внутри всё задрожало и, чтобы не разрыдаться, я больно прикусила губу. Получается, что всё это время Лерой рыл информацию обо мне, а я… Я думала, что он хочет перепродать меня и поэтому наговорила ему столько гадостей. Грейсон сделал для меня то, что никто бы другой даже не попытался совершить. Он… Он показал мне, кто я есть на самом деле и рассеял тот густой болезненный туман, который преследовал меня последние несколько лет.
- Розмари… Меня зовут Розмари, - отрешенно повторяла я, глотая собственную кровь из прикушенной губы. Странно себя называть незнакомым именем.
Я подтянула к груди колени и уткнулась в них лбом. Нечеткие обрывки картин из прошлого, возбужденные прочитанным, кружили голову. В ушах раздавалась череда выстрелов, чьи-то предсмертные хрипы, тяжелые шаги и оглушающий удар. Я содрогнулась и подняла голову, возле меня уже стоял Калэб.
- Мотылек? – настороженно спросил он.
- Да?
- Всё хорошо?
- Да-да, - лихорадочно ответила я.
- Идем?
Мы спустились в гостиную и улеглись на полу. Я находилась в некоторой прострации и даже не заметила, когда именно мой друг заснул. Мысли и воспоминания буквально кромсали мое сознание на мелкие куски. Я отчаянно хотела поговорить с Лероем, узнать, почему он это сделал, попросить рассказать, как и где он раздобыл информацию. Я ведь думала, что он редкостный урод, лишенный сердца и души, а получилось всё совсем не так. Какая же я всё-таки непроходимая дура!
Уже глубокой ночью, в гостиной тихо появилась Хэтти с подарочными коробками в руках.
- Давно спит? – шёпотом спросила она, аккуратно ставя большую коробку под елку.
- Да.
- Понятно, - женщина улыбнулась и протянула мне еще одну, но уже маленькую коробочку.
- Что это? – после всего, что со мной произошло, что я узнала, моя реакция существенно так затормозила.
- Эта Алестер на днях прислал для вас в качестве подарка на Рождество, - объяснила Хэтти.
- Правда? – я взяла коробочку, но почему-то не решилась ее открыть.
- Да. Позвольте, я заберу угощение, - женщина взяла тарелку с печеньем и уже потянулась за стаканом молока.
- Подождите, - проговорила я. – Можно я его выпью?
- Конечно, - женщина подала мне стакан.
- Я его потом отнесу на кухню.
- Как скажите, - домработница пожала плечами и удалилась.
Я посмотрела на молоко и ощутила, как рот наполнился слюнями, словно бы я держала в руках хороший кусок мяса. Не знаю почему, но мне жутко захотелось молока. Я быстро осушила стакан, удивляясь тому, что его вкус теперь не казался таким уж и гадким, даже наоборот – вкусно.
Повертев в руках коробочку, я положила ее под подушку и направилась на кухню, чтобы вымыть стакан. Стоя у раковины, я продолжал думать о прошлом, пытаясь воссоздать портрет своей матери, но у меня ничего не получалось, я видела лишь ее роскошные волосы.
Внезапно пространство кухни ослепли яркий свет фар. Я посмотрела в окно и увидела «танк» Лероя! Отлично! Он уже дома, хотя я думала раньше утра Грейсон не появиться. К машине подбежал Себастьян и еще какой-то охранник. Я насторожилась и подошла ближе к окну. Себастьян открыл дверь и из автомобиля практически вывалился Лерой. Его пошатывало из стороны в сторону, словно он был пьяным. Второй охранник достал из багажника оружие. Себастьян что-то спрашивал у Грейсона, но тот лишь отмахнулся и нетвердым шагом направился в особняк.
Отставив стакан, я пулей помчалась в гостиную. Лерой, держась за бок, уже вошел в дом и, увидев меня, нахмурился. Я кожей ощутила, что здесь что-то не так. Игнорируя суровый взгляд Грейсона, я подошла к нему. Он привалился спиной к ближайшей стене и прикрыл глаза, болезненный излом его бровей мне совсем не понравился.
- Что случилось? – спросила я, рассматривая Лероя.
Он открыл свои мутные глаза, глянул на меня таким странным и необычным взглядом, от которого мне стало не по себе. Грейсон выглядел уставшим и каким-то даже опустошенным.
- Мо-ты-лёк, - прошептал Лерой и сполз вниз, оставляя на стене яркий кровавый след.
_______________________________________________________________________________________
* - Phil Collins "In the Air Tonight", перевод с сайта Амальгама.
27.
Я растерялась. Весь мир внезапно поплыл перед глазами. В ушах стал нарастать шум, напоминая чем-то звуки прибоя, которые я слышала, когда гуляла с Калэбом у океана. Пол под ногами качнулся. Мне не было страшно или больно за то, что я видела перед собой. Просто какой-то ступор, шок, оцепенение парализовали мое тело. Было странно видеть и осознавать, что Дьявол истекает кровью. Это противоестественно и совершенно невозможно. Суть моего отрицания не заключалась в том, что я испытывала к Лерою какие-то чувства, нет. Просто… Просто я уже как-то привыкла к тому, что он вращает свой мир, он неуязвим, тверд и решителен. Такие люди не могут быть уязвимыми. Пожалуй, именно сейчас, когда охрана подняла своего хозяина и торопливо понесла его в комнату, я абсолютно точно осознала, что Грейсон сотворен из плоти и крови. Он такое же живой человек, как я, Калэб и Хэтти. Подобное откровение уничтожило всё мое прежнее представление о Лерое, взращивая на разрухе новый незнакомый образ, который Дьявол предпочитал прятать за семью печатями.
Пока Хэтти звонила Джо, я быстро взбежала вверх по лестнице, направляясь в комнату Грейсона. Себастьян уже уложил его на кровать и сейчас пытался снять куртку, пока второй охранник в ванной рылся в поисках аптечки. Лерой лежал неподвижно, его смуглое лицо сейчас было белое-белое как у призрака, руки плетьми раскинулись на постели. Я видела, словно бы в замедленной съемке, как багровое пятно начало разрастаться на шелковых простынях. Хоть на красном кровь выглядела черной, я знала, что она такая же яркая, как и та, которая осталась на стене внизу.
Охранник вернулся в спальню с аптечкой, чуть не сбивая меня с ног. Себастьян бросил в мою сторону кожаную куртку Лероя и я по инерции ее схватила. Через пару секунд в комнату вошла Хэтти, оповещая, что Джо уже в пути. Я слышала их голоса, но никак не могла уловить сути. Всё это напоминало какой-то дурацкий сон, но вот проснуться, никак не получалось.
- Да таким как я вообще лучше не жить, правда? – смеясь, спросила я.
- Поехали, у меня нет времени выслушивать твой пьяный бред, - едва заметная тень раздражения и какой-то нечеловеческой усталости скользнули по лицу Лероя, и раненным животным затаилось на дне темных глаз.
Хотелось добить Грейсона, причинить ту же боль, от которой в последнее время корчусь я. Но я остановила себя, не желая подставлять Калэба. Может, это и отличает меня от Лероя? При всем желании одержать победу над соперником, я продолжаю думать о последствиях и в конечном итоге отхожу в сторону. Слабость ли это? Да, вполне.
Подобрав туфли я снова обула их, игнорируя тот факт, что мозоли на ногах существенно так кровоточили. Но в этом не было ничьей вины, такая уж у меня кожа. Наверное, я даже тапками могу себе разодрать пятки. Поправляю платье и смотрю на Грейсона, он с задумчивостью посмотрел на мои ноги, а затем повернулся и пошагал к выходу.
Недалеко от уборной нас ожидал Калэб с пригоршней конфет в руках. Заметив нас, он торопливо подошел и обеспокоенно посмотрел на меня.
- Мотылёк, всё хорошо?
- Да, в норме, - улыбаюсь.
- А я тут конфет прихватил, таких дома нет, - он гордится собой.
- Круто, оставим сегодня немного Санте, - стараюсь говорить бодро.
- Точно!
Мы ехали по пустынной ночной дороге, безжизненно освещенной фонарями. Калэб, как только забрался в «танк», практически сразу же заснул у меня на плече. Я тоже находилось где-то на грани сна и реальности, тело, расслабленное выпитым алкоголем не очень-то хотелось мне подчиняться, ровно, как и сознание, которое то «выныривало» на поверхность, то вновь «уходило» под водную толщу снов.
В салоне играла тихая песня, которая словно дурман окутывала меня своей неторопливостью и размеренностью, словно вводя в какой-то транс. Я вроде бы и спала, но в то же время внимательно слушала каждое пропетое мужчиной слово:
И я помню, да, помню, не беспокойся.
How could I ever forget, it's the first time, the last time we ever met
Да и как я мог это забыть? Это первый и последний раз, когда мы встретились.
But I know the reason why you keep your silence up, no you don't fool me
Но я знаю, почему ты молчишь. Нет, тебе меня не обмануть!
The hurt doesn't show; but the pain still grows
Да, боль не видно, но она всё сильнее и сильнее,
It's no stranger to you or me
И эта боль не чужда ни одному из нас...*
Похоже, наши с Лероем вкусы в музыке достаточно похожи, потому что любая песню, которую он включал, так или иначе, нравилась мне. Поразительное единение несовместимых вещей! Для полной нирваны не хватало только сигареты, но я не самоубийца, чтобы курить на глазах у Дьявола.
Когда мы вернулись в особняк, Грейсон почти сразу же скрылся в его глубинах. Я осторожно разбудила Калэба и мы вместе уже зашли в дом. Нас встретила Хэтти с подносом свежеиспеченного печенья.
- Добрый вечер, - поздоровалась женщина.
- Привет, - Калэб с любопытством посмотрел на лакомство. – Суперски пахнет. У меня уже слюнки текут.
- Тогда приглашаю к столу, - Хэтти ласково улыбнулась. – Но для начала переоденьтесь и вымойте руки.
Друг по-детски расстроился из-за того, что момент с поеданием домашнего печенья придется отложить.
- Идем, - я взяла Калэба за руку и повела его в спальню при этом, чуть не убившись на лестнице из-за этих проклятых туфлей. Разувшись, я их взяла в другую руку, продолжая наш путь.
- А знаешь, что я придумал? – вдруг спросил Калэб, когда я, расположившись на полу его комнаты, копалась в аптечке в поисках пластырей.
- Что?
- Лерри ведь всё равно уезжает на работу. Давай возьмем одеяла, подушки и проведем ночь в гостиной, прямо у елки. Будем ждать Санту, болтать и дурачиться, что скажешь? – Калэб стоял у шкафа с пижамой в руках и горящими глазами смотрел на меня. Это было умилительно, хоть кто-то еще верит в чудо.
- Отличная идея, мне нравится, - искренне ответила я.
После того, как я справилась с мозолями и переоделась в пижаму с мордашкой Мини Маус, я помогла Калэбу застегнуть кофту его пижамы. Он постоянно пропускал одну пуговицу, отчего весь ряд «съезжал».
- Идем? – спросил друг, когда мы вооружились подушками и одеялами.
- Идем.
Хэтти помогла нам обосноваться в гостиной, потом мы втроем выпили по чашке какао и попробовали еще горяченькие имбирные печеньки. Такая уютная и домашняя обстановка мне нравилась больше, чем всякие там званые вечера.
Когда Калэб самостоятельно отнес к елке тарелку с лакомствами и стакан с молоком, мы улеглись на пол. Хэтти пожелала нам спокойной ночи и ушла. Я лежала на спине и наблюдала за яркими огоньками рождественской гирлянды. Ноги в тех местах, где я натерла мозоли, немного болели, но в целом я чувствовала себя хорошо. Тошнота отступила, шампанское давно перестало кружить голову.
- Красиво, - произнес Калэб, натянув одеяло до подбородка.
- Верно, - согласилась я, продолжая рассматривать огоньки.
- А это еще что такое? – сердито спросил Лерой.
Мы резко встали. Грейсон облаченный в черную кожаную куртку и черные джинсы, держал в одной руке чехол, в котором, судя по всему, хранилась винтовка.
- А что такого? – спросил Калэб. – Мы Санту будем ждать.
- Понятно, смотри не заболей мне, - тон строгий.
- Ну ладно тебе уже, - махнул рукой друг.
- Я предупредил, - Лерой пригрозился пальцем. – А ты, - он глянул на меня. – Поднимись к себе.
- Зачем? – сбитая с толку, спросила я.
- Дважды повторять не буду, - глянув на дисплей своего телефона, Грейсон пошел прочь.
Мне стало дурно, а что если Лерой обнаружил мои сигареты? Хотя, это невозможно, ведь сумочка с сигаретами осталась в комнате Калэба.
- Сейчас вернусь, - обратилась я к другу и пулей помчалась в свою комнату.
Включив свет, я осмотрелась по сторонам, но ничего необычного не нашла, пока мой взгляд не остановился на кровати. Папка… Та самая папка, с которой недавно ходил Лерой, теперь она лежала на моей кровати. Внутри всё задрожало, и я не сразу решилась подойти ближе. Какой-то невидимый барьер разделил мою комнату на две части. Хотела ли я увидеть, что именно в этой проклятой папке? Да, вполне, ведь из-за нее я себе уже весь мозг выела.
Прикусив губу, я неуверенно подошла к кровати и взяла в руки папку. Сердце больно стучало о ребра, а во рту пересохло. Тишина спальни стала звенящей. Открыв папку, первое, что я увидела, это имя, а под ним свое фото на котором мне лет тринадцать-четырнадцать, именно в таком возрасте я и попала к Блэйку. Вместо привычного имени Мотылек, я прочла совершенно другое:
- Розмари Энн Маерз, - прошептала я, проведя кончиком пальца по буквам. Я глянула еще раз на фотографию, затем мой взгляд поднялся выше к заголовку. – Досье.
Секундный шок прошел и до меня наконец-то начало доходить, ЧТО именно я держала в своих руках. Это была моя жизнь, вернее, та ее часть, о которой я по неизвестным причинам забыла. Стало немного жутковато, будто я читала о каком-то своем двойнике, о другом незнакомом человеке. Розмари… Меня звали когда-то Розмари… Не было никакого Мотылька, не было борделя и Блэйка.
Я опустилась на кровать и нахмурилась, ощутив, что рубец на голове снова начал ныть, распространяя фантомную боль по затылку и вискам. Какие-то яркие картинки замелькали у меня перед глазами, вызывая тошноту. Тряхнув головой, я всё же вернулась к той информации, которая так долго была мне недоступна. Ее было немного, но и этим крупицам я была искренне рада, так рада, как если бы я встретила своих родителей, которых помнила настолько смутно, что порой казалось, будто их и вовсе не существовало.
Я начала бегло читать информацию о себе, начиная от даты своего рождения (13 июня) и заканчивая тем днем, когда очутилась в борделе Блэйка. Я хорошо помнила, что он спас меня. Точка отсчета моей второй жизни началась именно с того момента, когда я убегала от преследователей. Я не знала их, не видела в лицо, но прекрасно понимала, что если не убегу, то меня выпотрошат. Тогда-то я и наткнулась на бордель. Блэйк приютил меня, конечно, побуждаемый личными интересами. Теперь же, я читала об этом в досье. Мои родители были копами и встряли в какую-то серьезную стычку с наркокартелем. Их убили прямо в нашем доме поздно ночью в канун Рождества. Меня же просто вырубили ударом головой о зеркало. Когда нас обнаружили, меня перенаправили в больницу с частичной амнезией. Так вот почему, на пороге борделя я появилась в больничной сорочке! Впрочем, это было логично.
Не знаю, искали меня или нет, но судя по тому, что я всё еще здесь, то, похоже, навряд ли. Теперь понятно, откуда у меня взялся этот рубец и невнятные сны про зеркало и эта идиотская привычка постоянно всматриваться в него, будто ища что-то в собственном отражении.
Я аккуратно закрыла папку и прикрыла глаза. Внутри всё задрожало и, чтобы не разрыдаться, я больно прикусила губу. Получается, что всё это время Лерой рыл информацию обо мне, а я… Я думала, что он хочет перепродать меня и поэтому наговорила ему столько гадостей. Грейсон сделал для меня то, что никто бы другой даже не попытался совершить. Он… Он показал мне, кто я есть на самом деле и рассеял тот густой болезненный туман, который преследовал меня последние несколько лет.
- Розмари… Меня зовут Розмари, - отрешенно повторяла я, глотая собственную кровь из прикушенной губы. Странно себя называть незнакомым именем.
Я подтянула к груди колени и уткнулась в них лбом. Нечеткие обрывки картин из прошлого, возбужденные прочитанным, кружили голову. В ушах раздавалась череда выстрелов, чьи-то предсмертные хрипы, тяжелые шаги и оглушающий удар. Я содрогнулась и подняла голову, возле меня уже стоял Калэб.
- Мотылек? – настороженно спросил он.
- Да?
- Всё хорошо?
- Да-да, - лихорадочно ответила я.
- Идем?
Мы спустились в гостиную и улеглись на полу. Я находилась в некоторой прострации и даже не заметила, когда именно мой друг заснул. Мысли и воспоминания буквально кромсали мое сознание на мелкие куски. Я отчаянно хотела поговорить с Лероем, узнать, почему он это сделал, попросить рассказать, как и где он раздобыл информацию. Я ведь думала, что он редкостный урод, лишенный сердца и души, а получилось всё совсем не так. Какая же я всё-таки непроходимая дура!
Уже глубокой ночью, в гостиной тихо появилась Хэтти с подарочными коробками в руках.
- Давно спит? – шёпотом спросила она, аккуратно ставя большую коробку под елку.
- Да.
- Понятно, - женщина улыбнулась и протянула мне еще одну, но уже маленькую коробочку.
- Что это? – после всего, что со мной произошло, что я узнала, моя реакция существенно так затормозила.
- Эта Алестер на днях прислал для вас в качестве подарка на Рождество, - объяснила Хэтти.
- Правда? – я взяла коробочку, но почему-то не решилась ее открыть.
- Да. Позвольте, я заберу угощение, - женщина взяла тарелку с печеньем и уже потянулась за стаканом молока.
- Подождите, - проговорила я. – Можно я его выпью?
- Конечно, - женщина подала мне стакан.
- Я его потом отнесу на кухню.
- Как скажите, - домработница пожала плечами и удалилась.
Я посмотрела на молоко и ощутила, как рот наполнился слюнями, словно бы я держала в руках хороший кусок мяса. Не знаю почему, но мне жутко захотелось молока. Я быстро осушила стакан, удивляясь тому, что его вкус теперь не казался таким уж и гадким, даже наоборот – вкусно.
Повертев в руках коробочку, я положила ее под подушку и направилась на кухню, чтобы вымыть стакан. Стоя у раковины, я продолжал думать о прошлом, пытаясь воссоздать портрет своей матери, но у меня ничего не получалось, я видела лишь ее роскошные волосы.
Внезапно пространство кухни ослепли яркий свет фар. Я посмотрела в окно и увидела «танк» Лероя! Отлично! Он уже дома, хотя я думала раньше утра Грейсон не появиться. К машине подбежал Себастьян и еще какой-то охранник. Я насторожилась и подошла ближе к окну. Себастьян открыл дверь и из автомобиля практически вывалился Лерой. Его пошатывало из стороны в сторону, словно он был пьяным. Второй охранник достал из багажника оружие. Себастьян что-то спрашивал у Грейсона, но тот лишь отмахнулся и нетвердым шагом направился в особняк.
Отставив стакан, я пулей помчалась в гостиную. Лерой, держась за бок, уже вошел в дом и, увидев меня, нахмурился. Я кожей ощутила, что здесь что-то не так. Игнорируя суровый взгляд Грейсона, я подошла к нему. Он привалился спиной к ближайшей стене и прикрыл глаза, болезненный излом его бровей мне совсем не понравился.
- Что случилось? – спросила я, рассматривая Лероя.
Он открыл свои мутные глаза, глянул на меня таким странным и необычным взглядом, от которого мне стало не по себе. Грейсон выглядел уставшим и каким-то даже опустошенным.
- Мо-ты-лёк, - прошептал Лерой и сполз вниз, оставляя на стене яркий кровавый след.
_______________________________________________________________________________________
* - Phil Collins "In the Air Tonight", перевод с сайта Амальгама.
27.
Я растерялась. Весь мир внезапно поплыл перед глазами. В ушах стал нарастать шум, напоминая чем-то звуки прибоя, которые я слышала, когда гуляла с Калэбом у океана. Пол под ногами качнулся. Мне не было страшно или больно за то, что я видела перед собой. Просто какой-то ступор, шок, оцепенение парализовали мое тело. Было странно видеть и осознавать, что Дьявол истекает кровью. Это противоестественно и совершенно невозможно. Суть моего отрицания не заключалась в том, что я испытывала к Лерою какие-то чувства, нет. Просто… Просто я уже как-то привыкла к тому, что он вращает свой мир, он неуязвим, тверд и решителен. Такие люди не могут быть уязвимыми. Пожалуй, именно сейчас, когда охрана подняла своего хозяина и торопливо понесла его в комнату, я абсолютно точно осознала, что Грейсон сотворен из плоти и крови. Он такое же живой человек, как я, Калэб и Хэтти. Подобное откровение уничтожило всё мое прежнее представление о Лерое, взращивая на разрухе новый незнакомый образ, который Дьявол предпочитал прятать за семью печатями.
Пока Хэтти звонила Джо, я быстро взбежала вверх по лестнице, направляясь в комнату Грейсона. Себастьян уже уложил его на кровать и сейчас пытался снять куртку, пока второй охранник в ванной рылся в поисках аптечки. Лерой лежал неподвижно, его смуглое лицо сейчас было белое-белое как у призрака, руки плетьми раскинулись на постели. Я видела, словно бы в замедленной съемке, как багровое пятно начало разрастаться на шелковых простынях. Хоть на красном кровь выглядела черной, я знала, что она такая же яркая, как и та, которая осталась на стене внизу.
Охранник вернулся в спальню с аптечкой, чуть не сбивая меня с ног. Себастьян бросил в мою сторону кожаную куртку Лероя и я по инерции ее схватила. Через пару секунд в комнату вошла Хэтти, оповещая, что Джо уже в пути. Я слышала их голоса, но никак не могла уловить сути. Всё это напоминало какой-то дурацкий сон, но вот проснуться, никак не получалось.
