— Возьмите печёнку, — предложила она.
— Спасибо, — вы палил Ромочка. — Но я не голоден.
— Возьмите, я сказала, — чуть повысила голос Мария Ивановна и строго сдвинула брови. Не послушать ее было невозможно, и Ромочка прибавил шаг, засунул руку в вазу, покопался в ней и достал, наконец, свое печенье.
— О, — воскликнул с интересом наблюдавший за Ромочкой Петро, — а мне можно?
Отказать тому, у кого твой горе-мастер только что отрезал кусочек уха трудно. Но Мария Ивановна отказала.
— Я сожалению, но сегодня нет. В другой я вас обязательно угощу.
Опять она твердит про «другой раз», с досадой подумала Света. Во-первых, она очень надеялась, что Петров все-таки не решится прийти сюда еще раз. А, во-вторых, ей будет очень стыдно смотреть, как Элеонора сделает из Петрова красавчика.
Скорей бы он отвалил.
Но Петров на отвалил. Когда они втроем вышли на улицу, и Света приготовилась прощаться, Петров ее перебил.
— Так куда вы все-таки так спешите, что отказываетесь отужинать со мной.
Ромочка замешкалась, так что Света, взяв его под руку с гордостью объявила.
— Идем подавать заявление в Загс.
Ей показалось, или любимый дернулся?
Петров не сразу нашелся, что ответить. Сначала он долго искал на асфальте свою челюсть, потом неуклюже возвращал ее на место. А глаза так и застыли в полу выкатившимся состоянии.
— Ты и Мухин? — выдавил он из себя, наконец. Потом откашлялся и сказал. — Отлично поздравляю. Я с вами. А потом это дело и отметим. Я угощаю.
Тут Ромочка, как Света и боялась, оживился. Мягко высвободил руку и повернулся к Свете.
— Светочка, думаю надо соглашаться. Ведь действительно, столько лет не виделись.
Света опустила глаза, чтобы не видеть ироничной ухмылки на лице Петрова.
На другой день Света проснулась. И это было чудо — голова не то, что болела — вся Света, казалось, состояла из одной огромной тяжёлой, как раскаленный чугунный утюг головы, которую расстреливали каждые несколько минут.
А потом стало ещё хуже. Когда она доползла до ванной, умылась, выпила полкувшина воды — именно тогда сквозь боль стали пробиваться отрывочные воспоминания, из который сложился диафильм ужасов.
И в каждом из них был Петров. Это Петров предложил после пива перейти на виски. Чтобы скрепить будущий союз и вечную дружбу. Какую ещё дружбу? Ах, да. Вечную дружбу одноклассников, которую они принесли сквозь время. О Боже, да они же впервые встретились после выпуска! И не вспоминали друг о друге, пока кое-кто не заявился за каким-то чертом в салон «Мария»! Точнее Петров не вспоминал. Света так просто первую любовь забыть не могла.
А что, если она вчера радостно сообщила об этом Петрову? Вроде нет. Наоборот, после второй порции виски каждый её тост был за то, чтобы все её одноклассники провалились в ад, и Петров вне очереди.
Ромочка. Ромочка, помнится, делал круглые глаза и выразительно косился на Петрова. А тот хлопал в ладоши, смеялся и поддерживал каждый её тост. Только пил он газировку. Потому что за рулём.
Отлично. Вернее, хуже и быть не может. Главное, теперь больше никогда в жизни его не видеть.
И первый кого она увидела, когда доставила своё тело до работы, был Петров.
Увидев одноклассника и собутыльника, Света зачем-то нахлобучила на глаза капюшон, спрятала руки в рукава, смутно надеясь, что Петров её не узнает.
— Наконец-то — я уже домой к тебе ехать собирался, — пробасил он, открыв объятия навстречу.
— Ты что знаешь, где я живу? — из-под капюшона спросила Света.
— А кто тебя вчера до дома провожал? — радостно ударил молотом ей по голове Петров.
— Ромочка? — с надеждой спросила Света.
— Я сначала его доставил. А потом уже тебя.
Света посмотрела под ноги — нет, земля не разъехались под ней. А жаль. Но, видимо, падать ниже уже некуда.
— Спасибо, — пробурчала она в ответ и попыталась обойти Петрова, но тот ловко преградил ей путь.
— На, выпей, — и протянул бутыль с какой-то ядовито-зеленой жидкостью.
— Это яд? — с надеждой спросила Света.
— Противоядие, — разочаровал ее Петров. — Пей, у нас много дел впереди.
Света чуть не поперхнулась: во-первых, гадость, во-вторых, о чем это он?
— Не поняла, Петров.
— Ты что не помнишь? Вы с Романом умоляли меня стать шафером и помочь организовать вашу свадьбу!
Ещё чуть-чуть, и Света бы рухнула прямо на крыльцо.
— Не может быть!
— Может! — радостно подтвердил Петров. — И я согласился. Вы так слезно просили, не мог отказать. Хотя времени, конечно, у нас немного. Вы отчаянные ребята, выбрать 31 декабря — ни один нормальный ресторан не забронируешь уже!
— Да, мы такие! – вздохнула Света. Не планировалось ни каково ресторана. Откуда у них деньги на нормальный ресторан? Света ещё не накопила. А Ромочка временно безработный. Но не говорить же об этом Петрову! — Все, пусти. Мне на работу надо!
Петров послушно посторонился.
— Ок, до вечера!
— До вечера?
— Конечно, — улыбнулся Петров так широко, что чуть Свету не проглотил. — Вы же меня вчера так и не постригли!
Уже открыв дверь, Света на пороге обернулась и с чувством сказала:
— Как же ты меня, Петров, бесишь!
На самом деле Петров начал бесить Свету ещё очень давно. Классе в восьмом, когда вдруг стал провожать домой её лучшую подругу Аню. Сначала Света думала, что ревнует подругу к парню. И только спустя пару месяцев догадалась, что дело обстоит как раз наоборот. Как же её это взбесило!
В школьные годы к школе Света относилась ровно. Одноклассники её не трогали, она не трогала их. Дружила с начальной школы с Аней из соседнего подъезда, спокойно следила за любовными страстями в разгар пубертатного периода, адекватно понимая, что вряд ли когда-нибудь окажется в гуще событий.
Света была слишком обычная. Ни красоты особой, ни харизмы. Зато умела за себя постоять. Это мальчики усвоили после того, как Ромка Серёгин в шестом классе попытался исковеркать её фамилию. Получил в глаз. С тех пор парни обходили Свету стороной. Она для них как девчонка не существовала. И до поры до времени Свету это более чем устраивало. Не слишком романтическая натура она была. В отличие от Ани, которая вдруг в восьмом классе начала встречаться с Петровым.
К Петрову Света до этого относилась скорее положительно: весёлый, неконфликтный, со всеми дружит, подлости не сделает. Может, даже старушку через улицу переведёт, если такая попадется. Со Светой всегда вежливый и приветливый. Только домой провожает Аню!
А Света что же? А Света — «уши». Серьёзно! Аня ей рассказала, что так Свету за спиной парни называют. Почему? Да потому что всех выслушивает. А самой рассказать и нечего. Да и кому интересно, что там со Светой происходит? Скучная у неё жизнь. Неинтересная.
С подругой Света умудрилась не поругаться. До сих пор общаются. Но с тех пор Света усвоила: она — второй сорт. На таких мужчины внимания не обращают, а друзья ценят за отсутствие претензий. На лидерство. На свою интересную жизнь, которой можно позавидовать.
Так что, если повезет, и кто-то позовет замуж — надо хватать и не выпендриваться.
Вот такие невеселые воспоминания реанимировал петров своим появлением. Поэтому, бесит!
Ближе к вечеру, когда Света с опаской поглядывала на входную дверь, одновременно надеясь, что Петров не придет и досадуя, что его до сих пор нет, случился маленький скандал.
В салон ворвалась та самая блондинка, которую спасли после Светиных очумелых ручек, на бегу распахнула шубу и на валилась грудью на стойку администратора, тяжело дыша. На нее со своего места бесстрастно взирала Мария Ивановна.
— Это что такое вы мне дали?!
— А что такое мы вам дали, Елена Викторовна? — любезно поинтересовалась Мария Ивановна.
— Печенье ваше хваленое! Мне вас с совсем с другой стороны рекомендовали, — еще громче продолжила возмущаться блондинка Елена Викторовна. — Я последовала совету, который вы мне дали, и теперь развожусь! Да я, да я — я в суд на вас подам!
Но Мария Ивановна, а также Мария Петровна и Мария Эдуардовна, выглянувшие на шум из зала, и бровью не повели.
— Позвольте! Но никаких советов мы вам не давали. Вы сами вытянули печенье, прочитали в предсказании то, что хотели прочитать, и сделали то, что решили сделать! Мы туту совершенно не причем.
— А как же ваши чудеса? — блондинка разрыдалась. — Мне вас с совсем с другой стороны рекомендовали… Я не хочу разводиться…
Над Еленой Викторовной сжалилась самая чувствительная из трех Марий — Мария Петровна.
— Пойдемте, зайчик, я вас чаем напою. Может, все еще и утрясется.
Когда рыдающую Елену Викторовну увели Мария Петровна и Мария Эдуардовна, оказалось, что в холле все это время незамеченным (что поразительно при его-то росте!) мялся Петров.
— Как у вас тут занимательно, — пробормотал он, задумчиво глядя в дверь, за которой скрылась блондинка.
— Как у всех, как и всегда, — прожала плечами Мария Ивановна. — Рада, что вы решили вернуться в наш салон. Я сейчас позову Элеонору.
— Ну нет! — воспротивился противный Петров, — я хочу, чтобы меня достригла Светлана, — и замялся. — А сегодня мне печенье можно?
Мария Ивановна строго на него посмотрела:
— Рано!
Усевшись в Светино кресло, к удивлению Светы и неудовольствию Элеоноры, Петров поймал ее взгляд в зеркале и спросил:
— Не знаешь, чего они с этими печенями носятся? И почему мне его не дают?
Света понятия не имела, поэтому ответила:
— Значит, так надо. Как стричься будем? — перешла она резко на деловой тон.
Петров был бесстрашен, но его бесстрашие имело пределы.
— Значит, так — уши сегодня не стрижем! Только по одному сантиметру с прически сними, и довольно. Справишься?
А вот это уже хамство!
— В лучшем виде сделаем! – фыркнула Света.
Пока она укутывала его в парикмахерский пеньюар, Петров спокойно и ровно не сидел, а все вертел головой да присвистывал.
— Какие у вас мастера интересные! Раритет! Но свадебную прическу мы тебе, конечно, в другом салоне делать будем.
Еще секунду назад в зале едва ли можно было расслышать что-то за шумом женской болтовни, работающих фенов и триммеров. Но вдруг как будто кто-то нажал это кино на стоп, и все смолкло.
Даже Марианна Анатольевна так резко отняла веник от пола, что черные волоски покрыли свеженалаченную прическу Капитолины Макаровны, но та даже не заметила. Сузив глаза, она с обидой смотрела на Свету.
— Я делаю лучшие свадебные прически в этом городе!
— Я бы с тобой поспорила, — вмешалась Аглая Романовна. — Светлане определенно нужна моя рука.
— Я с вами обеим и не согласна, — резко заявила Марианна Анатольевна, опуская веник. — Ваше мастерство тут бессильно. Сделать с ее, — нет, она сказала вот так: ЕЕ, — волосами что-то приличное не сможете даже вы.
— Ну спасибо, — обиделась Света и заправила волосы за уши.
— Не слушай их, — прошептал Петров. — Мы найдем мастера, который даже с твоими волосами сможет справиться.
Светка ойкнула и остригла ему не сантиметр, а пять. Петров заметил и уныло посмотрел на свое отражение клока своих волос в Светиных руках.
— На сегодня, пожалуй, достаточно. Ты закончила смену?
— Когда свадьба? — деловито осведомилась Мария Ивановна, открывая свою волшебную книгу.
— 31-го, но я не планировала ничего особенного, — начала сопротивляться Света, зачем-то пытаясь присобачить обратно отрезанный клок волос Петрова к его голове. Может, супер клей?
— Я записала тебя, на десять тридцать к Марии Петровне. Вам нужна именно она, — не обращая внимания на возражения Светы, сообщила Мария Ивановна и вернулась к работе, пресекая дальнейшие споры.
— Брось мои волосы и пойдем, — приказал Петров, вставая и хватая Свету за руку.
— Куда?
— Выбирать тебе свадебное платье.
— Но у меня уже есть свадебное платье, — возмутилась Света.
— Ты должна мне его показать, — категорично заявил Петров. — Как организатор вашей свадьбы я должен быть уверен, что все будет на высшем уровне. Поехали к тебе.
Ну что ж, Петров, ты сам напросился! Ромочкины нервы Света берегла, поэтому обычный бардак в своей квартире от него скрывала. А Петров, который вваливается без приглашения, будет шокирован так, что больше никогда не появится на пороге их салона.
Но этот человек оказался непрошибаем. Не обнаружив крючков на настенной вешалке, он бросил свою куртку поверх Светиной верхней одежды, которая внушительной горой возвышалась на комоде, тактично снял ботинки, перепрыгнул через кучу обуви, поиграл бровями, перекладывая с кресла на кровать Светино белье, и удобно устроился, положив ноги на журнальный столик.
— А у тебя уютно.
— Я не ожидала гостей, поэтому не убрано, — огрызнулась Света заранее приготовленной фразой.
— Забей, у меня примерно так же, — отмахнулся Петров, с интересом оглядываясь. На самом деле, если не обращать внимания на кавардак, Света вполне уютно устроилась — не шикарно, не богато, но уютно.
В этот момент Света, осматривая свою квартиру глазами Петрова думала то же самое. Для одной просто превосходно. Но для семьи тесновато. Поэтому нужна ипотека. Поэтому никакого белого платья, ресторана и других дурацких атрибутов традиционной свадьбы.
—Я все оплачу, — тихо сказал Петров, и Света вздрогнула — она думала вслух? — Нет, ты не думала вслух, — успокоил ее Петров, и Свете стало совсем не по себе. — Я просто догадался.
С подозрением оглядев его чрезвычайно серьезную физиономию Света решительно отказалась.
— Даже речи быть не может. Даже вчерашний поход в ресторан за твой счет был лишним.
?— А Роман думал иначе, — У петрова вырвалось, но он тут же мысленно себя обругал, когда Светино лицо потемнело. — Извини.
— Может, тебе лучше заняться своей семьей, а не вмешиваться в мою. Как твоя жена только терпит тебя и твой бардак?
— Легко. Наверное, потому что у меня ее нет.
Света чуть было тоже не сказала «извини», пока не сообразила, что извиняться ей особенно не за что: если мужчина за тридцать не хочет связывать себя браком, то он, скорее всего, или бабник, или маменькин сынок. На маменькиного сынка Петров не тянул. Значит, бабник. Это открытие почему-то Свете не понравилось — настроение и без того паршивое (особенно после того, как он вспомнил про Ромочку) стало еще хуже.
— Ладно, давай показывай платье. Лучше с кофе.
— Предупреждаю, я варю лучший кофе на свете. Потом не отстанешь.
Ей показалось, Петров хотел ей что-то сказать, но передумал, взял первую попавшуюся книгу с журнального столика, на котором, между прочем, про-прежнему лежали его ноги, и началась беспорядочно ее листать.
Света вытащила из шкафа простое синее шерстяное платье с горлышком, кинула Петрову на колени вместе с плечиками и пошла на кухню варить кофе.
Запах по квартире распространился сногсшибательный. Недаром Петров не выдержал и прискакал к ней.
— Если он такой же офигительный на вкус, я от тебя точно не отстану, — нагло заявил он и принялся хозяйничать в ее шкафах, нашел две кофейные чашки, поставил их на стол, уселся, не сводя плотоядного взгляда с плиты.
—И чего ты молчишь? — не выдержала Света. — Давай, критикуй.
— Платье? — уточнил Петров. — Я хочу, чтобы ты его сначала надела.
— Ну ладно, — неожиданно легко согласилась Света. Она поймала себя на том, что с Петровым ей вообще было легко. Как будто они действительно общались все эти годы после школы.
Когда Света, переодевшись, вернулась на кухню, Петров сидел с зависшей возле губ чашкой и смаковал, прикрыв глаза.
— Спасибо, — вы палил Ромочка. — Но я не голоден.
— Возьмите, я сказала, — чуть повысила голос Мария Ивановна и строго сдвинула брови. Не послушать ее было невозможно, и Ромочка прибавил шаг, засунул руку в вазу, покопался в ней и достал, наконец, свое печенье.
— О, — воскликнул с интересом наблюдавший за Ромочкой Петро, — а мне можно?
Отказать тому, у кого твой горе-мастер только что отрезал кусочек уха трудно. Но Мария Ивановна отказала.
— Я сожалению, но сегодня нет. В другой я вас обязательно угощу.
Опять она твердит про «другой раз», с досадой подумала Света. Во-первых, она очень надеялась, что Петров все-таки не решится прийти сюда еще раз. А, во-вторых, ей будет очень стыдно смотреть, как Элеонора сделает из Петрова красавчика.
Скорей бы он отвалил.
Но Петров на отвалил. Когда они втроем вышли на улицу, и Света приготовилась прощаться, Петров ее перебил.
— Так куда вы все-таки так спешите, что отказываетесь отужинать со мной.
Ромочка замешкалась, так что Света, взяв его под руку с гордостью объявила.
— Идем подавать заявление в Загс.
Ей показалось, или любимый дернулся?
Петров не сразу нашелся, что ответить. Сначала он долго искал на асфальте свою челюсть, потом неуклюже возвращал ее на место. А глаза так и застыли в полу выкатившимся состоянии.
— Ты и Мухин? — выдавил он из себя, наконец. Потом откашлялся и сказал. — Отлично поздравляю. Я с вами. А потом это дело и отметим. Я угощаю.
Тут Ромочка, как Света и боялась, оживился. Мягко высвободил руку и повернулся к Свете.
— Светочка, думаю надо соглашаться. Ведь действительно, столько лет не виделись.
Света опустила глаза, чтобы не видеть ироничной ухмылки на лице Петрова.
На другой день Света проснулась. И это было чудо — голова не то, что болела — вся Света, казалось, состояла из одной огромной тяжёлой, как раскаленный чугунный утюг головы, которую расстреливали каждые несколько минут.
А потом стало ещё хуже. Когда она доползла до ванной, умылась, выпила полкувшина воды — именно тогда сквозь боль стали пробиваться отрывочные воспоминания, из который сложился диафильм ужасов.
И в каждом из них был Петров. Это Петров предложил после пива перейти на виски. Чтобы скрепить будущий союз и вечную дружбу. Какую ещё дружбу? Ах, да. Вечную дружбу одноклассников, которую они принесли сквозь время. О Боже, да они же впервые встретились после выпуска! И не вспоминали друг о друге, пока кое-кто не заявился за каким-то чертом в салон «Мария»! Точнее Петров не вспоминал. Света так просто первую любовь забыть не могла.
А что, если она вчера радостно сообщила об этом Петрову? Вроде нет. Наоборот, после второй порции виски каждый её тост был за то, чтобы все её одноклассники провалились в ад, и Петров вне очереди.
Ромочка. Ромочка, помнится, делал круглые глаза и выразительно косился на Петрова. А тот хлопал в ладоши, смеялся и поддерживал каждый её тост. Только пил он газировку. Потому что за рулём.
Отлично. Вернее, хуже и быть не может. Главное, теперь больше никогда в жизни его не видеть.
И первый кого она увидела, когда доставила своё тело до работы, был Петров.
Увидев одноклассника и собутыльника, Света зачем-то нахлобучила на глаза капюшон, спрятала руки в рукава, смутно надеясь, что Петров её не узнает.
— Наконец-то — я уже домой к тебе ехать собирался, — пробасил он, открыв объятия навстречу.
— Ты что знаешь, где я живу? — из-под капюшона спросила Света.
— А кто тебя вчера до дома провожал? — радостно ударил молотом ей по голове Петров.
— Ромочка? — с надеждой спросила Света.
— Я сначала его доставил. А потом уже тебя.
Света посмотрела под ноги — нет, земля не разъехались под ней. А жаль. Но, видимо, падать ниже уже некуда.
— Спасибо, — пробурчала она в ответ и попыталась обойти Петрова, но тот ловко преградил ей путь.
— На, выпей, — и протянул бутыль с какой-то ядовито-зеленой жидкостью.
— Это яд? — с надеждой спросила Света.
— Противоядие, — разочаровал ее Петров. — Пей, у нас много дел впереди.
Света чуть не поперхнулась: во-первых, гадость, во-вторых, о чем это он?
— Не поняла, Петров.
— Ты что не помнишь? Вы с Романом умоляли меня стать шафером и помочь организовать вашу свадьбу!
Ещё чуть-чуть, и Света бы рухнула прямо на крыльцо.
— Не может быть!
— Может! — радостно подтвердил Петров. — И я согласился. Вы так слезно просили, не мог отказать. Хотя времени, конечно, у нас немного. Вы отчаянные ребята, выбрать 31 декабря — ни один нормальный ресторан не забронируешь уже!
— Да, мы такие! – вздохнула Света. Не планировалось ни каково ресторана. Откуда у них деньги на нормальный ресторан? Света ещё не накопила. А Ромочка временно безработный. Но не говорить же об этом Петрову! — Все, пусти. Мне на работу надо!
Петров послушно посторонился.
— Ок, до вечера!
— До вечера?
— Конечно, — улыбнулся Петров так широко, что чуть Свету не проглотил. — Вы же меня вчера так и не постригли!
Уже открыв дверь, Света на пороге обернулась и с чувством сказала:
— Как же ты меня, Петров, бесишь!
На самом деле Петров начал бесить Свету ещё очень давно. Классе в восьмом, когда вдруг стал провожать домой её лучшую подругу Аню. Сначала Света думала, что ревнует подругу к парню. И только спустя пару месяцев догадалась, что дело обстоит как раз наоборот. Как же её это взбесило!
В школьные годы к школе Света относилась ровно. Одноклассники её не трогали, она не трогала их. Дружила с начальной школы с Аней из соседнего подъезда, спокойно следила за любовными страстями в разгар пубертатного периода, адекватно понимая, что вряд ли когда-нибудь окажется в гуще событий.
Света была слишком обычная. Ни красоты особой, ни харизмы. Зато умела за себя постоять. Это мальчики усвоили после того, как Ромка Серёгин в шестом классе попытался исковеркать её фамилию. Получил в глаз. С тех пор парни обходили Свету стороной. Она для них как девчонка не существовала. И до поры до времени Свету это более чем устраивало. Не слишком романтическая натура она была. В отличие от Ани, которая вдруг в восьмом классе начала встречаться с Петровым.
К Петрову Света до этого относилась скорее положительно: весёлый, неконфликтный, со всеми дружит, подлости не сделает. Может, даже старушку через улицу переведёт, если такая попадется. Со Светой всегда вежливый и приветливый. Только домой провожает Аню!
А Света что же? А Света — «уши». Серьёзно! Аня ей рассказала, что так Свету за спиной парни называют. Почему? Да потому что всех выслушивает. А самой рассказать и нечего. Да и кому интересно, что там со Светой происходит? Скучная у неё жизнь. Неинтересная.
С подругой Света умудрилась не поругаться. До сих пор общаются. Но с тех пор Света усвоила: она — второй сорт. На таких мужчины внимания не обращают, а друзья ценят за отсутствие претензий. На лидерство. На свою интересную жизнь, которой можно позавидовать.
Так что, если повезет, и кто-то позовет замуж — надо хватать и не выпендриваться.
Вот такие невеселые воспоминания реанимировал петров своим появлением. Поэтому, бесит!
Ближе к вечеру, когда Света с опаской поглядывала на входную дверь, одновременно надеясь, что Петров не придет и досадуя, что его до сих пор нет, случился маленький скандал.
В салон ворвалась та самая блондинка, которую спасли после Светиных очумелых ручек, на бегу распахнула шубу и на валилась грудью на стойку администратора, тяжело дыша. На нее со своего места бесстрастно взирала Мария Ивановна.
— Это что такое вы мне дали?!
— А что такое мы вам дали, Елена Викторовна? — любезно поинтересовалась Мария Ивановна.
— Печенье ваше хваленое! Мне вас с совсем с другой стороны рекомендовали, — еще громче продолжила возмущаться блондинка Елена Викторовна. — Я последовала совету, который вы мне дали, и теперь развожусь! Да я, да я — я в суд на вас подам!
Но Мария Ивановна, а также Мария Петровна и Мария Эдуардовна, выглянувшие на шум из зала, и бровью не повели.
— Позвольте! Но никаких советов мы вам не давали. Вы сами вытянули печенье, прочитали в предсказании то, что хотели прочитать, и сделали то, что решили сделать! Мы туту совершенно не причем.
— А как же ваши чудеса? — блондинка разрыдалась. — Мне вас с совсем с другой стороны рекомендовали… Я не хочу разводиться…
Над Еленой Викторовной сжалилась самая чувствительная из трех Марий — Мария Петровна.
— Пойдемте, зайчик, я вас чаем напою. Может, все еще и утрясется.
Когда рыдающую Елену Викторовну увели Мария Петровна и Мария Эдуардовна, оказалось, что в холле все это время незамеченным (что поразительно при его-то росте!) мялся Петров.
— Как у вас тут занимательно, — пробормотал он, задумчиво глядя в дверь, за которой скрылась блондинка.
— Как у всех, как и всегда, — прожала плечами Мария Ивановна. — Рада, что вы решили вернуться в наш салон. Я сейчас позову Элеонору.
— Ну нет! — воспротивился противный Петров, — я хочу, чтобы меня достригла Светлана, — и замялся. — А сегодня мне печенье можно?
Мария Ивановна строго на него посмотрела:
— Рано!
Усевшись в Светино кресло, к удивлению Светы и неудовольствию Элеоноры, Петров поймал ее взгляд в зеркале и спросил:
— Не знаешь, чего они с этими печенями носятся? И почему мне его не дают?
Света понятия не имела, поэтому ответила:
— Значит, так надо. Как стричься будем? — перешла она резко на деловой тон.
Петров был бесстрашен, но его бесстрашие имело пределы.
— Значит, так — уши сегодня не стрижем! Только по одному сантиметру с прически сними, и довольно. Справишься?
А вот это уже хамство!
— В лучшем виде сделаем! – фыркнула Света.
Пока она укутывала его в парикмахерский пеньюар, Петров спокойно и ровно не сидел, а все вертел головой да присвистывал.
— Какие у вас мастера интересные! Раритет! Но свадебную прическу мы тебе, конечно, в другом салоне делать будем.
Еще секунду назад в зале едва ли можно было расслышать что-то за шумом женской болтовни, работающих фенов и триммеров. Но вдруг как будто кто-то нажал это кино на стоп, и все смолкло.
Даже Марианна Анатольевна так резко отняла веник от пола, что черные волоски покрыли свеженалаченную прическу Капитолины Макаровны, но та даже не заметила. Сузив глаза, она с обидой смотрела на Свету.
— Я делаю лучшие свадебные прически в этом городе!
— Я бы с тобой поспорила, — вмешалась Аглая Романовна. — Светлане определенно нужна моя рука.
— Я с вами обеим и не согласна, — резко заявила Марианна Анатольевна, опуская веник. — Ваше мастерство тут бессильно. Сделать с ее, — нет, она сказала вот так: ЕЕ, — волосами что-то приличное не сможете даже вы.
— Ну спасибо, — обиделась Света и заправила волосы за уши.
— Не слушай их, — прошептал Петров. — Мы найдем мастера, который даже с твоими волосами сможет справиться.
Светка ойкнула и остригла ему не сантиметр, а пять. Петров заметил и уныло посмотрел на свое отражение клока своих волос в Светиных руках.
— На сегодня, пожалуй, достаточно. Ты закончила смену?
— Когда свадьба? — деловито осведомилась Мария Ивановна, открывая свою волшебную книгу.
— 31-го, но я не планировала ничего особенного, — начала сопротивляться Света, зачем-то пытаясь присобачить обратно отрезанный клок волос Петрова к его голове. Может, супер клей?
— Я записала тебя, на десять тридцать к Марии Петровне. Вам нужна именно она, — не обращая внимания на возражения Светы, сообщила Мария Ивановна и вернулась к работе, пресекая дальнейшие споры.
— Брось мои волосы и пойдем, — приказал Петров, вставая и хватая Свету за руку.
— Куда?
— Выбирать тебе свадебное платье.
— Но у меня уже есть свадебное платье, — возмутилась Света.
— Ты должна мне его показать, — категорично заявил Петров. — Как организатор вашей свадьбы я должен быть уверен, что все будет на высшем уровне. Поехали к тебе.
Ну что ж, Петров, ты сам напросился! Ромочкины нервы Света берегла, поэтому обычный бардак в своей квартире от него скрывала. А Петров, который вваливается без приглашения, будет шокирован так, что больше никогда не появится на пороге их салона.
Но этот человек оказался непрошибаем. Не обнаружив крючков на настенной вешалке, он бросил свою куртку поверх Светиной верхней одежды, которая внушительной горой возвышалась на комоде, тактично снял ботинки, перепрыгнул через кучу обуви, поиграл бровями, перекладывая с кресла на кровать Светино белье, и удобно устроился, положив ноги на журнальный столик.
— А у тебя уютно.
— Я не ожидала гостей, поэтому не убрано, — огрызнулась Света заранее приготовленной фразой.
— Забей, у меня примерно так же, — отмахнулся Петров, с интересом оглядываясь. На самом деле, если не обращать внимания на кавардак, Света вполне уютно устроилась — не шикарно, не богато, но уютно.
В этот момент Света, осматривая свою квартиру глазами Петрова думала то же самое. Для одной просто превосходно. Но для семьи тесновато. Поэтому нужна ипотека. Поэтому никакого белого платья, ресторана и других дурацких атрибутов традиционной свадьбы.
—Я все оплачу, — тихо сказал Петров, и Света вздрогнула — она думала вслух? — Нет, ты не думала вслух, — успокоил ее Петров, и Свете стало совсем не по себе. — Я просто догадался.
С подозрением оглядев его чрезвычайно серьезную физиономию Света решительно отказалась.
— Даже речи быть не может. Даже вчерашний поход в ресторан за твой счет был лишним.
?— А Роман думал иначе, — У петрова вырвалось, но он тут же мысленно себя обругал, когда Светино лицо потемнело. — Извини.
— Может, тебе лучше заняться своей семьей, а не вмешиваться в мою. Как твоя жена только терпит тебя и твой бардак?
— Легко. Наверное, потому что у меня ее нет.
Света чуть было тоже не сказала «извини», пока не сообразила, что извиняться ей особенно не за что: если мужчина за тридцать не хочет связывать себя браком, то он, скорее всего, или бабник, или маменькин сынок. На маменькиного сынка Петров не тянул. Значит, бабник. Это открытие почему-то Свете не понравилось — настроение и без того паршивое (особенно после того, как он вспомнил про Ромочку) стало еще хуже.
— Ладно, давай показывай платье. Лучше с кофе.
— Предупреждаю, я варю лучший кофе на свете. Потом не отстанешь.
Ей показалось, Петров хотел ей что-то сказать, но передумал, взял первую попавшуюся книгу с журнального столика, на котором, между прочем, про-прежнему лежали его ноги, и началась беспорядочно ее листать.
Света вытащила из шкафа простое синее шерстяное платье с горлышком, кинула Петрову на колени вместе с плечиками и пошла на кухню варить кофе.
Запах по квартире распространился сногсшибательный. Недаром Петров не выдержал и прискакал к ней.
— Если он такой же офигительный на вкус, я от тебя точно не отстану, — нагло заявил он и принялся хозяйничать в ее шкафах, нашел две кофейные чашки, поставил их на стол, уселся, не сводя плотоядного взгляда с плиты.
—И чего ты молчишь? — не выдержала Света. — Давай, критикуй.
— Платье? — уточнил Петров. — Я хочу, чтобы ты его сначала надела.
— Ну ладно, — неожиданно легко согласилась Света. Она поймала себя на том, что с Петровым ей вообще было легко. Как будто они действительно общались все эти годы после школы.
Когда Света, переодевшись, вернулась на кухню, Петров сидел с зависшей возле губ чашкой и смаковал, прикрыв глаза.
