Сказал, что братьям помощь нужна будет, а я сглупил, не стал уточнять. Когда понял, что они затевают, поздно уже – не уйдешь, меня хорошо знают среди наших. Трусом прослыть никому не хочется. Потом я вас увидел и попросил одного из старших отпустить вам на помощь. Он дал добро: отвечать за случайные жертвы, а тем более детей дураков нет…
– Так, а что это вообще было-то? – спросила я, растирая ноющее плечо.
Асур вздохнул и выдал неохотно:
– Это была дележка территорий между арабами и чеченцами.
– Чеченцами? – выдохнула я пораженно. – Они-то тут каким боком-припеком?!
– Обычные эмигранты, беженцы. Последнее время их молодняк вообще обнаглел: постоянно задирают наших ребят, причем на наших же территориях. Вот старшие и решили уточнить границы и правила поведения для малолеток.
Асур вдруг шкодливо улыбнулся мне:
– А теперь телефончик дашь?
Я рассмеялась. Ну да, как теперь отказать, если тебя в буквальном смысле спасли «из лап сарацинов»…
– Ладно уж, запоминай. Только с условием, что звонить или писать мне в рабочее время и в субботу не будешь, ок? Если что – прямиком в черный список!
Мы обменялись номерами и, попрощавшись с парнем, отправились, наконец, домой.
– Люси, а это… тот парень, которого мы в Лесу встретили тогда? – спросил Артюр.
– Точно! У тебя хорошая память на лица, Артюш.
Артюр вдруг набычился:
– А ты с ним общаешься, что ли?
Я рассмеялась, взъерошив волосы парнишке:
– А ты ревнуешь, что ли? – передразнила я его интонацию. – Шучу! Нет, мы виделись всего пару раз. Хорошо, что он меня вообще узнал.
– Ага, – пробормотал Симон, – до сих пор трясет.
– Предлагаю сейчас прийти домой и снять стресс ванильным мороженым с шоколадной крошкой и игрой FIFA.
– А как же обед и домашка? – ехидно прищурился Артюр.
– Подождут, – твердо ответила я и, поколебавшись немного, добавила: – Ребят, давайте пока не будем рассказывать папе о произошедшем. Вроде все обошлось, зачем его зря волновать, у него и так на работе проблем хватает.
Они согласились со мной, предложив вообще сделать приключение нашим общим секретом. Вернулись уже успокоившиеся и полные предвкушения сладкого пира. Жюльет поворчала немного, но выдала нам креманки, велев не слишком объедаться перед обедом. В футбол на приставке меня, конечно, разделали под орех, но на аэрохоккее я отыгралась. В общем, оставшийся день, по сравнению с утром, прошел весьма спокойно и радостно. И даже уроки сделались вовремя и в полном объеме. Дети, видимо, под впечатлением от сегодняшнего приключения общались со мной вполне дружелюбно, без прежней заносчивости, которая было вернулась к ним в начале недели, и не старались оспорить каждое мое действие. Если сей неприятный эпизод послужит новым крепким камешком, заложенным в фундамент нашей дружбы и взаимного доверия, то мне нисколько не жаль дико саднящее плечо с наливающимся синевой пятном на нем и свезенной кожи на ладони. Все травмы того стоили.
Асур, не будь дурак, позвонил в тот же вечер, выторговав у меня ужин на завтра. Конечно, мне совершенно не хотелось куда-то идти с ним, да еще так скоро, но и затягивать смысла не было. В долгах я быть не люблю, а вечером в пятницу мы уезжали в Ла-Боль, со следующей недели же начиналась учеба. И я понятия не имела, насколько буду занята. Я, правда, не знала, во сколько придет хозяин и когда я освобожусь, но Асура ничто не смутило, обещал ждать мой звонок «на низком старте».
На мое счастье (или несчастье?) в гости к детям заглянула Сесиль и заверила Себастьяна по телефону, что дождется его прихода, а меня отпустит пораньше, потому что у меня «свидание». При этом слове мне резко подурнело, я вовсе не просила ее упоминать в таком ключе о моей нужде «выйти в люди». Понятия не имею, что ей ответил Себ, но Сесиль странно усмехнулась, отключив телефон, и на протяжении всего ужина меня не покидало ощущение, будто меня разглядывают тайком…
Асур встретил белозубой улыбкой и крепкими объятиями на площади Ля-Репюблик. Взял меня под руку и утащил на одну из улочек. Мы зашли в бар с названием «Ле-Мулиганс», в котором вся обстановка – грубо обтесанная деревянная мебель, дубовые бочки, ряды пивных бутылок и бокалов всех мастей, уютная теснота и полумрак – напоминала об ирландских пабах, виденных в роликах программы «Вокруг света». В баре нашлись свободные места, но не слишком много. Думаю, в пятницу и субботу здесь яблоку негде упасть, потому что даже такое количество посетителей в середине рабочей недели во французском баре – уже говорит об определенном уровне популярности.
– Ты обязательно должна попробовать «дриньки», – сверкнул Асур белозубым оскалом. Это фишка «Мулигансов».
Я не нашла причин возразить своему «спасителю», который не забывал периодически спекулировать своим статусом. «Дриньком» называлась малюсенькая стопочка чего-то очень крепкого, смахивающего на водку или самогон. «Дриньки» подавались на массивном круглом подносе из цельного куска дерева в количестве шестнадцати штук, расставленных квадратом. В общем, на девятом «дриньке» я внезапно почувствовала, что мой хваленый иммунитет к алкоголю дает сбой. Асур же, забалтывающий меня до потери сознания языкастый черт, еще и пивную «башню» заказал под конец вечера. Но тут, видимо, печень моя все же достучалась до мозгов и подала четкий сигнал «отбой». Пить пиво я не стала.
Поэтому домой все же дошла на своих твердых двоих, наотрез отказавшись опереться на руку Асура, хотя тот настоятельно подсовывал мне одну из своих верхних конечностей. Счет мы в итоге поделили пополам, хотя Асур настаивал на том, чтобы оплатить полностью. Но меня не устраивало быть обязанной ему еще больше. Парень неплохой, но слишком шумный и навязчивый. Меня обычно такое поведение отталкивает от людей, хотя не поддаться его кареглазому улыбчивому очарованию при других обстоятельствах, наверное, было бы сложно. С такими ребятами здорово дружить, но они слишком легкие и влюбчивые.
Мы остановились у гаражных ворот моего дома…
– Ну… – излишне бодро произнесла я. – Спасибо за спасение и угощение, пора и честь знать, ой, завтра день тяжё-о-олы-ый предстоит… – зевнула я демонстративно.
Асур пристально смотрел на меня, ухмыляясь во все свои белоснежные тридцать три зуба, а я бездумно пялилась в ответ, немного подзависнув и не в силах разорвать эту связь, сделав шаг в сторону двери. Все-таки с дриньками я переборщила… Внезапно Асур шагнул вперед и сграбастал никак в попытке поцеловать. Не сразу сообразив, я все же уперлась ему в грудь и стала отталкивать, отвернувшись от настойчивого рта, который, не встретив губы, присосался к коже под ухом. Я напряглась, засопев от натуги, еще раз попыталась вырваться. Кричать я, конечно, не собиралась, хотя и творящийся беспредел меня абсолютно не устраивал. Но распаленный сопротивлением парень, лишь крепче обнял меня, перехватив руками за плечи. И тут случилось сразу два события: во-первых, от ключицы до запястья меня прострелила адская боль – его хватка пришлась как раз на поврежденное место, поэтому я зашипела разъяренной коброй. Во-вторых, за моей спиной послышалось громкое «кхм», которое и заставило моего спутника отстраниться.
Молниеносно обернувшись, я увидела Себастьяна. Он стоял в гаражных дверях. Я никогда еще не видела его таким угрюмым, даже злобным: брови сдвинуты, губы сжаты, на высоких скулах рельефно ходят желваки… Он с пристальным и слегка брезгливым интересом разглядывал наши «обнимашки», словно ученый – бактерию под микроскопом. Мне почему-то стало тошно при мысли, будто он сделает неправильные выводы о наших с этим парнем отношениях. Тошно и тоскливо. Как ни старалась, я все же не могла заглушить внутри надежду на счастливый конец для своей запретной любви… А теперь, если вдруг признаюсь в чувствах, Себ может подумать, что я девушка легкого поведения, которая обжимается с каждым встречным.
С огромным трудом удалось отцепить руки Асура, и не подумавшего выпустить меня из объятий перед Себастьяном. Его холодное внимание к моим собственным действиям во время операции по освобождению я ощущала каждой клеточкой трусящего организма. Пробормотав «до встречи» Асуру и «добрый вечер» хозяину, я прошмыгнула внутрь гаража, и уже направлялась в свою голубятню, когда сзади послышался звук задвигаемого затвора и глубокий голос произнес, хищно перекатывая грассирующую «р»:
– И куда ж ты так спешишь, cher-r-rie?
О-о-о-о, все, что угодно, только не это язвительно прорычавшее «cherie»! В других обстоятельствах я бы порадовалась такому обращению, но не сейчас. Я чувствовала – что-то не так… Во взгляде хозяина сквозило какое-то осуждение, даже насмешка… В любом случае, месье Аркур впервые разговаривал со мной в подобном тоне. Неприятно. Более чем!
Себастьян ухватил меня за руку аккурат в том месте, на который пришелся удар. Да что ж такое-то!!.. Я громко зашипела от боли второй раз за сегодняшний вечер. Себастьян тут же отдернул руку, выражение на его лице мгновенно переменилось, и он воскликнул тревожно:
– Что случилось?!
– Плечо, – охнула я, поморщившись. – Плечо немного ушиблено.
Хозяин глянул на меня и коротко бросил: «Пойдем».
Могла ли я ослушаться в данных обстоятельствах?..
Безропотно последовала за ним на кухню.
Себастьян усадил меня и велел спустить кофту с плеча. Хорошо, под ней майка с тонкими бретельками… В тусклом свете ночных ламп почти черный синяк в полруки смотрелся весьма устрашающе. Хозяин сам нашел нужную мазь в аптечке, обезболивающие. Сам нанес на место ушиба, легко, почти невесомо прикасаясь к повреждённому месту.
Он молчал. Я тоже старалась молча сносить все болезненные прикосновения…
Но молчание не могло длиться вечно.
– Рассказывай, – хмуро велел Себастьян. – Хочу от тебя все услышать.
Я вдруг поняла: он откуда-то знает, что произошло возле собора. Неужели дети проболтались?..
Словно прочитав мои мысли, Себастьян буркнул, закрывая тюбик с мазью:
– Сесиль проговорилась. Случайно. Дети ей рассказали. – И коротко взглянул на меня: – А я вот захотел твою версию событий услышать. Потому и ждал.
Я слегка поежилась от читавшегося в его взгляде жесткого осуждения, одновременно мысленно вздохнув: а на что я, собственно, надеялась? Что после той ночи хозяин влюбился в меня, волнуется и потому ждет у порога? Бред. Он ждал, чтобы получить объяснения. Почему его работница солгала. Вернее, умолчала важную информацию. И даже ведь не скажешь ничего в свою защиту. Прозвучит жалко и несерьезно. С точки зрения родителя, я действительно была не права. Поэтому рассказала все, как есть, постаравшись отключить любые эмоции. Наверное, из-за этого слова звучали слишком сухо. Даже на мой слух. В них не слышалось сожаления, хотя я сожалела о своем малодушном молчании. Словно наблюдая со стороны, я впервые со своего приезда ощутила, какая огромная пропасть лежит между мной и Себастьяном – хозяином и подчиненной, которая не справилась с обязанностями, родным отцом и посторонним человеком, не ощущающим в полной мере всей ответственности за порученных детей. Где-то в груди заледенело. Стало стыдно и гадко от самой себя. Я настолько погрузилась в чувства и переживания, что не сразу поняла следующий вопрос Себа:
– Так ты поэтому встречалась с тем парнем сегодня? В качестве благодарности?
Я перевела на него остекленевший взгляд, не в силах его сфокусировать. Все же и алкоголь еще не до конца выветрился из моей головы:
– Что?.. О чем вы?..
Себастьян на секунду прикрыл глаза рукой, потом произнес, как мне показалось, с некоторой горечью:
– Мне очень жаль осознавать, что ты настолько не доверяешь мне, Люси.
Что он имеет в виду?.. Я никак не могла взять в толк. Все перемешалось в голове: наша случайная ночь, события на соборной площади, сегодняшняя ночная встреча у ворот и последовавший за ней разговор… Встряхнув головой, попыталась собрать расплывающиеся мысли. В полусне услышала от Себа: «Иди спать, завтра нам предстоит долгое путешествие».
Я ничего не смогла сказать в ответ… Только встала послушно, как кукла, и отправилась к себе. Нет, надо и правда поспать… Утро вечера мудренее.
Телефонный разговор где-то в Ле-Мане:
– …Ну ты и гад, кузен! Семь минут до будильника!! Издеваешься?!
– Вставай-вставай, раб, солнце уже высоко.
– Хватит ржать. Вот только доберусь до тебя на работе…
– Не доберешься, братец. Я потому и звоню: сегодня в офисе меня не ждите. Пришел факс из брюссельского филиала, срочно нужно мое присутствие. Секретарю твоему я сообщил, но потом вспомнил, что вы сегодня в Ла-Боль на триатлон отбываете. Привет карапузам передай и удачи им. Скажи, вернусь, отметим это дело на моей яхте. Если выиграют, дам порулить.
– Да какое «выиграют», в десятку бы вошли…
– Все равно дам порулить, только им про «все равно» не говори, пусть пыхтят. В общем, ни пуха вам, ни пера.
– К черту!
– …Эй, а служаночку-то берешь? А то, если мешает, я могу прихватить с собой на выходные… Экскурсию по столице Бельгии, так сказать, провести…
– …
– Ой, ладно, не сопи так злобно в трубку, понял уже, для кого эту розу к нам в огород подсунули. Не понимаю только одного – долго ты вокруг нее хороводы водить будешь? Дубиной по голове и в пещеру, ну, то есть в койку.
– …
– Что, уже?! Шустер, братец, шустер… Когда успел-то. На вечере вы вроде еще чужими были.
– Слушай, не лезь ты со своими догадками в мой огород, а? Не то дубина по твоему длинному носу пройдется. Сам я разберусь, что мне с розой бестолковой делать.
– Нет, а ты чего какой нервный с утра, понять не могу? Девочка уже накосячить успела?
– Да не то чтобы накосячить… Но поступила, как… Элоди. Напомнило и выбесило.
– Так, давай не по телефону, братец. М-м, я, наверное, все-таки заеду к тебе сейчас, до поезда есть время. Хотел в зал сходить, но Бог с ним.
– Не хочу об этом…
– Хочешь! Я знаю прекрасно, если звучит имя «Элоди», тебе надо выговориться, а то потом снова…
– Так, прекращай со мной, как с маленьким, обращаться!
– А я как с большим, как с большим… С большим мальчиком, которому нужен психотерапевт. Что я зря получаю второе высшее? Пользуйся, пока бесплатно.
– Господи, вот за какие грехи ты мне такого настырного засранца в братья послал, а?!
– Все, хорош ломаться, не девица чай. Уже оделся и иду к машине. Скоро буду в офисе, и ты давай выдвигайся…
Наутро в голове беспощадно гудело, в животе плескались злые волны. Хорошо, что мы уезжали ближе к вечеру. Пытаясь воспроизвести в памяти прошедший вечер, поняла, что помню лишь обрывками, не желающими складываться в общую картину. Помню, где-то я накосячила, а вот в чем именно – помню смутно. Утро и обычные хлопоты прошли, как во сне. Более-менее в себя я пришла лишь к обеду. После школы и сделанных уроков смогла наконец собрать себя и детей, всех накормить полдником, дождаться приезда Себастьяна и рассадить по местам в хозяйской Ауди. Хозяин примчался после работы в половине седьмого, коротко приветствовал меня и с улыбкой обнял сыновей, взлохматив им макушки и спросив, готовы ли они к путешествию. На мое робкое «Может, перекусите?» бросил: «В пути», – и поднялся к себе в спальню на короткое время, а вернулся переодетым в джинсы и футболку. Отправил дорожную сумку в багажник, обернулся к детям: «Готовы?» – и вывел машину из гаража на дорогу.
– Так, а что это вообще было-то? – спросила я, растирая ноющее плечо.
Асур вздохнул и выдал неохотно:
– Это была дележка территорий между арабами и чеченцами.
– Чеченцами? – выдохнула я пораженно. – Они-то тут каким боком-припеком?!
– Обычные эмигранты, беженцы. Последнее время их молодняк вообще обнаглел: постоянно задирают наших ребят, причем на наших же территориях. Вот старшие и решили уточнить границы и правила поведения для малолеток.
Асур вдруг шкодливо улыбнулся мне:
– А теперь телефончик дашь?
Я рассмеялась. Ну да, как теперь отказать, если тебя в буквальном смысле спасли «из лап сарацинов»…
– Ладно уж, запоминай. Только с условием, что звонить или писать мне в рабочее время и в субботу не будешь, ок? Если что – прямиком в черный список!
Мы обменялись номерами и, попрощавшись с парнем, отправились, наконец, домой.
– Люси, а это… тот парень, которого мы в Лесу встретили тогда? – спросил Артюр.
– Точно! У тебя хорошая память на лица, Артюш.
Артюр вдруг набычился:
– А ты с ним общаешься, что ли?
Я рассмеялась, взъерошив волосы парнишке:
– А ты ревнуешь, что ли? – передразнила я его интонацию. – Шучу! Нет, мы виделись всего пару раз. Хорошо, что он меня вообще узнал.
– Ага, – пробормотал Симон, – до сих пор трясет.
– Предлагаю сейчас прийти домой и снять стресс ванильным мороженым с шоколадной крошкой и игрой FIFA.
– А как же обед и домашка? – ехидно прищурился Артюр.
– Подождут, – твердо ответила я и, поколебавшись немного, добавила: – Ребят, давайте пока не будем рассказывать папе о произошедшем. Вроде все обошлось, зачем его зря волновать, у него и так на работе проблем хватает.
Они согласились со мной, предложив вообще сделать приключение нашим общим секретом. Вернулись уже успокоившиеся и полные предвкушения сладкого пира. Жюльет поворчала немного, но выдала нам креманки, велев не слишком объедаться перед обедом. В футбол на приставке меня, конечно, разделали под орех, но на аэрохоккее я отыгралась. В общем, оставшийся день, по сравнению с утром, прошел весьма спокойно и радостно. И даже уроки сделались вовремя и в полном объеме. Дети, видимо, под впечатлением от сегодняшнего приключения общались со мной вполне дружелюбно, без прежней заносчивости, которая было вернулась к ним в начале недели, и не старались оспорить каждое мое действие. Если сей неприятный эпизод послужит новым крепким камешком, заложенным в фундамент нашей дружбы и взаимного доверия, то мне нисколько не жаль дико саднящее плечо с наливающимся синевой пятном на нем и свезенной кожи на ладони. Все травмы того стоили.
***
Асур, не будь дурак, позвонил в тот же вечер, выторговав у меня ужин на завтра. Конечно, мне совершенно не хотелось куда-то идти с ним, да еще так скоро, но и затягивать смысла не было. В долгах я быть не люблю, а вечером в пятницу мы уезжали в Ла-Боль, со следующей недели же начиналась учеба. И я понятия не имела, насколько буду занята. Я, правда, не знала, во сколько придет хозяин и когда я освобожусь, но Асура ничто не смутило, обещал ждать мой звонок «на низком старте».
На мое счастье (или несчастье?) в гости к детям заглянула Сесиль и заверила Себастьяна по телефону, что дождется его прихода, а меня отпустит пораньше, потому что у меня «свидание». При этом слове мне резко подурнело, я вовсе не просила ее упоминать в таком ключе о моей нужде «выйти в люди». Понятия не имею, что ей ответил Себ, но Сесиль странно усмехнулась, отключив телефон, и на протяжении всего ужина меня не покидало ощущение, будто меня разглядывают тайком…
Асур встретил белозубой улыбкой и крепкими объятиями на площади Ля-Репюблик. Взял меня под руку и утащил на одну из улочек. Мы зашли в бар с названием «Ле-Мулиганс», в котором вся обстановка – грубо обтесанная деревянная мебель, дубовые бочки, ряды пивных бутылок и бокалов всех мастей, уютная теснота и полумрак – напоминала об ирландских пабах, виденных в роликах программы «Вокруг света». В баре нашлись свободные места, но не слишком много. Думаю, в пятницу и субботу здесь яблоку негде упасть, потому что даже такое количество посетителей в середине рабочей недели во французском баре – уже говорит об определенном уровне популярности.
– Ты обязательно должна попробовать «дриньки», – сверкнул Асур белозубым оскалом. Это фишка «Мулигансов».
Я не нашла причин возразить своему «спасителю», который не забывал периодически спекулировать своим статусом. «Дриньком» называлась малюсенькая стопочка чего-то очень крепкого, смахивающего на водку или самогон. «Дриньки» подавались на массивном круглом подносе из цельного куска дерева в количестве шестнадцати штук, расставленных квадратом. В общем, на девятом «дриньке» я внезапно почувствовала, что мой хваленый иммунитет к алкоголю дает сбой. Асур же, забалтывающий меня до потери сознания языкастый черт, еще и пивную «башню» заказал под конец вечера. Но тут, видимо, печень моя все же достучалась до мозгов и подала четкий сигнал «отбой». Пить пиво я не стала.
Поэтому домой все же дошла на своих твердых двоих, наотрез отказавшись опереться на руку Асура, хотя тот настоятельно подсовывал мне одну из своих верхних конечностей. Счет мы в итоге поделили пополам, хотя Асур настаивал на том, чтобы оплатить полностью. Но меня не устраивало быть обязанной ему еще больше. Парень неплохой, но слишком шумный и навязчивый. Меня обычно такое поведение отталкивает от людей, хотя не поддаться его кареглазому улыбчивому очарованию при других обстоятельствах, наверное, было бы сложно. С такими ребятами здорово дружить, но они слишком легкие и влюбчивые.
Мы остановились у гаражных ворот моего дома…
– Ну… – излишне бодро произнесла я. – Спасибо за спасение и угощение, пора и честь знать, ой, завтра день тяжё-о-олы-ый предстоит… – зевнула я демонстративно.
Асур пристально смотрел на меня, ухмыляясь во все свои белоснежные тридцать три зуба, а я бездумно пялилась в ответ, немного подзависнув и не в силах разорвать эту связь, сделав шаг в сторону двери. Все-таки с дриньками я переборщила… Внезапно Асур шагнул вперед и сграбастал никак в попытке поцеловать. Не сразу сообразив, я все же уперлась ему в грудь и стала отталкивать, отвернувшись от настойчивого рта, который, не встретив губы, присосался к коже под ухом. Я напряглась, засопев от натуги, еще раз попыталась вырваться. Кричать я, конечно, не собиралась, хотя и творящийся беспредел меня абсолютно не устраивал. Но распаленный сопротивлением парень, лишь крепче обнял меня, перехватив руками за плечи. И тут случилось сразу два события: во-первых, от ключицы до запястья меня прострелила адская боль – его хватка пришлась как раз на поврежденное место, поэтому я зашипела разъяренной коброй. Во-вторых, за моей спиной послышалось громкое «кхм», которое и заставило моего спутника отстраниться.
Молниеносно обернувшись, я увидела Себастьяна. Он стоял в гаражных дверях. Я никогда еще не видела его таким угрюмым, даже злобным: брови сдвинуты, губы сжаты, на высоких скулах рельефно ходят желваки… Он с пристальным и слегка брезгливым интересом разглядывал наши «обнимашки», словно ученый – бактерию под микроскопом. Мне почему-то стало тошно при мысли, будто он сделает неправильные выводы о наших с этим парнем отношениях. Тошно и тоскливо. Как ни старалась, я все же не могла заглушить внутри надежду на счастливый конец для своей запретной любви… А теперь, если вдруг признаюсь в чувствах, Себ может подумать, что я девушка легкого поведения, которая обжимается с каждым встречным.
С огромным трудом удалось отцепить руки Асура, и не подумавшего выпустить меня из объятий перед Себастьяном. Его холодное внимание к моим собственным действиям во время операции по освобождению я ощущала каждой клеточкой трусящего организма. Пробормотав «до встречи» Асуру и «добрый вечер» хозяину, я прошмыгнула внутрь гаража, и уже направлялась в свою голубятню, когда сзади послышался звук задвигаемого затвора и глубокий голос произнес, хищно перекатывая грассирующую «р»:
– И куда ж ты так спешишь, cher-r-rie?
О-о-о-о, все, что угодно, только не это язвительно прорычавшее «cherie»! В других обстоятельствах я бы порадовалась такому обращению, но не сейчас. Я чувствовала – что-то не так… Во взгляде хозяина сквозило какое-то осуждение, даже насмешка… В любом случае, месье Аркур впервые разговаривал со мной в подобном тоне. Неприятно. Более чем!
Себастьян ухватил меня за руку аккурат в том месте, на который пришелся удар. Да что ж такое-то!!.. Я громко зашипела от боли второй раз за сегодняшний вечер. Себастьян тут же отдернул руку, выражение на его лице мгновенно переменилось, и он воскликнул тревожно:
– Что случилось?!
– Плечо, – охнула я, поморщившись. – Плечо немного ушиблено.
Хозяин глянул на меня и коротко бросил: «Пойдем».
Могла ли я ослушаться в данных обстоятельствах?..
Безропотно последовала за ним на кухню.
Себастьян усадил меня и велел спустить кофту с плеча. Хорошо, под ней майка с тонкими бретельками… В тусклом свете ночных ламп почти черный синяк в полруки смотрелся весьма устрашающе. Хозяин сам нашел нужную мазь в аптечке, обезболивающие. Сам нанес на место ушиба, легко, почти невесомо прикасаясь к повреждённому месту.
Он молчал. Я тоже старалась молча сносить все болезненные прикосновения…
Но молчание не могло длиться вечно.
– Рассказывай, – хмуро велел Себастьян. – Хочу от тебя все услышать.
Я вдруг поняла: он откуда-то знает, что произошло возле собора. Неужели дети проболтались?..
Словно прочитав мои мысли, Себастьян буркнул, закрывая тюбик с мазью:
– Сесиль проговорилась. Случайно. Дети ей рассказали. – И коротко взглянул на меня: – А я вот захотел твою версию событий услышать. Потому и ждал.
Я слегка поежилась от читавшегося в его взгляде жесткого осуждения, одновременно мысленно вздохнув: а на что я, собственно, надеялась? Что после той ночи хозяин влюбился в меня, волнуется и потому ждет у порога? Бред. Он ждал, чтобы получить объяснения. Почему его работница солгала. Вернее, умолчала важную информацию. И даже ведь не скажешь ничего в свою защиту. Прозвучит жалко и несерьезно. С точки зрения родителя, я действительно была не права. Поэтому рассказала все, как есть, постаравшись отключить любые эмоции. Наверное, из-за этого слова звучали слишком сухо. Даже на мой слух. В них не слышалось сожаления, хотя я сожалела о своем малодушном молчании. Словно наблюдая со стороны, я впервые со своего приезда ощутила, какая огромная пропасть лежит между мной и Себастьяном – хозяином и подчиненной, которая не справилась с обязанностями, родным отцом и посторонним человеком, не ощущающим в полной мере всей ответственности за порученных детей. Где-то в груди заледенело. Стало стыдно и гадко от самой себя. Я настолько погрузилась в чувства и переживания, что не сразу поняла следующий вопрос Себа:
– Так ты поэтому встречалась с тем парнем сегодня? В качестве благодарности?
Я перевела на него остекленевший взгляд, не в силах его сфокусировать. Все же и алкоголь еще не до конца выветрился из моей головы:
– Что?.. О чем вы?..
Себастьян на секунду прикрыл глаза рукой, потом произнес, как мне показалось, с некоторой горечью:
– Мне очень жаль осознавать, что ты настолько не доверяешь мне, Люси.
Что он имеет в виду?.. Я никак не могла взять в толк. Все перемешалось в голове: наша случайная ночь, события на соборной площади, сегодняшняя ночная встреча у ворот и последовавший за ней разговор… Встряхнув головой, попыталась собрать расплывающиеся мысли. В полусне услышала от Себа: «Иди спать, завтра нам предстоит долгое путешествие».
Я ничего не смогла сказать в ответ… Только встала послушно, как кукла, и отправилась к себе. Нет, надо и правда поспать… Утро вечера мудренее.
Глава 13. La Baule
[1]
Закрыть
Ла-Боль, город-курорт на берегу Атлантического океана
Ла-Боль, город-курорт на берегу Атлантического океана
Телефонный разговор где-то в Ле-Мане:
– …Ну ты и гад, кузен! Семь минут до будильника!! Издеваешься?!
– Вставай-вставай, раб, солнце уже высоко.
– Хватит ржать. Вот только доберусь до тебя на работе…
– Не доберешься, братец. Я потому и звоню: сегодня в офисе меня не ждите. Пришел факс из брюссельского филиала, срочно нужно мое присутствие. Секретарю твоему я сообщил, но потом вспомнил, что вы сегодня в Ла-Боль на триатлон отбываете. Привет карапузам передай и удачи им. Скажи, вернусь, отметим это дело на моей яхте. Если выиграют, дам порулить.
– Да какое «выиграют», в десятку бы вошли…
– Все равно дам порулить, только им про «все равно» не говори, пусть пыхтят. В общем, ни пуха вам, ни пера.
– К черту!
– …Эй, а служаночку-то берешь? А то, если мешает, я могу прихватить с собой на выходные… Экскурсию по столице Бельгии, так сказать, провести…
– …
– Ой, ладно, не сопи так злобно в трубку, понял уже, для кого эту розу к нам в огород подсунули. Не понимаю только одного – долго ты вокруг нее хороводы водить будешь? Дубиной по голове и в пещеру, ну, то есть в койку.
– …
– Что, уже?! Шустер, братец, шустер… Когда успел-то. На вечере вы вроде еще чужими были.
– Слушай, не лезь ты со своими догадками в мой огород, а? Не то дубина по твоему длинному носу пройдется. Сам я разберусь, что мне с розой бестолковой делать.
– Нет, а ты чего какой нервный с утра, понять не могу? Девочка уже накосячить успела?
– Да не то чтобы накосячить… Но поступила, как… Элоди. Напомнило и выбесило.
– Так, давай не по телефону, братец. М-м, я, наверное, все-таки заеду к тебе сейчас, до поезда есть время. Хотел в зал сходить, но Бог с ним.
– Не хочу об этом…
– Хочешь! Я знаю прекрасно, если звучит имя «Элоди», тебе надо выговориться, а то потом снова…
– Так, прекращай со мной, как с маленьким, обращаться!
– А я как с большим, как с большим… С большим мальчиком, которому нужен психотерапевт. Что я зря получаю второе высшее? Пользуйся, пока бесплатно.
– Господи, вот за какие грехи ты мне такого настырного засранца в братья послал, а?!
– Все, хорош ломаться, не девица чай. Уже оделся и иду к машине. Скоро буду в офисе, и ты давай выдвигайся…
***
Наутро в голове беспощадно гудело, в животе плескались злые волны. Хорошо, что мы уезжали ближе к вечеру. Пытаясь воспроизвести в памяти прошедший вечер, поняла, что помню лишь обрывками, не желающими складываться в общую картину. Помню, где-то я накосячила, а вот в чем именно – помню смутно. Утро и обычные хлопоты прошли, как во сне. Более-менее в себя я пришла лишь к обеду. После школы и сделанных уроков смогла наконец собрать себя и детей, всех накормить полдником, дождаться приезда Себастьяна и рассадить по местам в хозяйской Ауди. Хозяин примчался после работы в половине седьмого, коротко приветствовал меня и с улыбкой обнял сыновей, взлохматив им макушки и спросив, готовы ли они к путешествию. На мое робкое «Может, перекусите?» бросил: «В пути», – и поднялся к себе в спальню на короткое время, а вернулся переодетым в джинсы и футболку. Отправил дорожную сумку в багажник, обернулся к детям: «Готовы?» – и вывел машину из гаража на дорогу.
