– Какая же ты вкусная… Я почти забыл за эту неделю, как приятно любить тебя ночью в собственной постели... – достиг моего таявшего в истоме сознания жаркий шепот Себастьяна.
А?.. «Неделя»? Почему… Но додумать мне не дали.
В следующую секунду, чуть приподняв мои ягодицы, Себастьян нырнул под них, уткнувшись носом в районе лобка и размашисто прошелся языком по лону. Я охнула. В глазах заплясали искры, все мысли разом вылетели из головы… Мужской рот прихватил клитор, пустив острые стрелы наслаждения гулять по всему телу. Дернулась, инстинктивно пытаясь отстраниться.
– Куда? – глухо рявкнул Себ, жестко фиксируя бедра. – Я только начал…
Не знаю, сколько секунд, минут или часов он истязал мое тело, ввинчиваясь жарким языком внутрь, вылизывая гладкие стенки и чувствительный бугорок на вершине…
Вечность – не меньше.
Не знаю, сколько оргазмов испытала за время этой умопомрачительно сладкой пытки…
Кажется, это была одна невыносимо прекрасная агония.
Знаю только, что кричала, пока не сорвала голос. А потом рухнула в полубессознательном состоянии на постель, содрогаясь каждой клеточкой от пережитого удовольствия и сквозь дымку неги ощущала на спине тяжелое дыхание любимого, принимая его мощные и размеренные толчки внутри.
Он быстро догнал меня на вершине, глухо простонав мое имя, и, крепко вжимая в себя, обхватил грудь и живот…
Потом мое сознание выключилось.
Ночью мы просыпались и снова занимались любовью. Время остановилось, выбросив нас за свои пределы…
Ближе к полудню, когда наконец заставила себя открыть глаза, меня, словно в лучших традициях романтических мелодрам, ждал завтрак в постель и теплый поцелуй.
– Как себя чувствуешь? – мурлыкнул Себастьян, примостившись рядом, поверх покрывала.
– Как страстно вылюбленная женщина, – прокряхтела я, усаживаясь за кроватным столиком.
– Эвфемистичненько, – хохотнул хозяин, ласково заправляя прядь волос мне за ухо.
– Вылюбленность тебе к лицу, – подмигнул мне этот засранец и, протянув круассан, вогнал в краску окончательно. – Думаю, стоит теперь подкрепить силы, чтобы чуть позже продолжить работы по улучшению твоего образа.
Какое-то время мы хрустели свежей выпечкой, запивая ее ароматным, только что сваренным кофе. Я вспоминала подробности прошлой ночи: каждый вздох, каждый поцелуй, прикосновение, каждое слово. И тут в мозгу пронеслось…
– Кстати! – подозрительно уставилась на мужчину напротив. – Что за «неделя» после любви в постели? Ведь прошел почти месяц, разве нет? Или… Точно! Ведь вчера ты обмолвился, что «снова взял меня на своей кровати». Себастьян, что все это значит?
– Э-э… Не понимаю, о чем ты, – заявил мой любовник с непроницаемым видом.
Я скептически прищурилась:
– Помнится, снился мне давеча сон. С любопытным эротическим содержанием… Будто бы занимаюсь я в хозяйской спальне всяческими срамными непотребствами.
– Надо же, как интересно, – с энтузиазмом подхватил Себ.
– Не то слово! – подыграла ему. – А самое интересное, представь себе: в этом порнофильме режиссером, сценаристом, главным актером и оператором спецэффектов выступал именно ты, – произнесла с нажимом, не давая сбить себя с толку.
– Небось Фрейд на том свете локти кусает, что не дожил до такого любопытного случая. – глубокомысленно свел брови месье Аркур. – Не зря говорят: о чем думаешь, о том и грезишь… А подробности порносна узнать можно?
– Себ! – воскликнула я. – Почему мне кажется, что ты сам прекрасно знаешь эти «подробности»?
– Тетенька, только не бейте! – дурашливо пропищал Себ фальцетом, вскидывая руки вверх.
– Сэ-э-эб!!!
– Ну ладно, – сдался тот наконец. – Все началось с того, что секретарша перепутала печати…
…И мне поведали фантастически нелепую историю о том, как Себастьян улетел на другой конец света заключать сделку века с личной семейной печатью вместо корпоративной, что обнаружилось лишь за два дня до юридического оформления договора. Хозяину пришлось срочно возвращаться во Францию, чтобы успеть к понедельнику привезти нужный штамп, который оказался и не в офисе вовсе, а в домашнем сейфе.
– Кажется, я сам перепутал их, ручки слишком похожи. Это уже не в первый раз, честно сказать. И хотя обычно я весьма педантичен и собран, но мысли о тебе в утро сборов не давали покоя, сбивая с толку…
– Да-да, вали все на меня, – проворчала я, забрасывая ему на колени свои ноги. Столик мы убрали на пол, и теперь валялись на кровати. Вернее, валялась я, а Себастьян сидел напротив, массируя мои икры и ступни – небось пилюлю подсластить желал.
Хотя о какой «пилюле» речь идти может, если я сама мечтала о нем, – и мечты вдруг оказались явью… Но пусть помучается: мне приятно, а ему полезно, будет поменьше скрытничать и умалчивать важную информацию.
– В общем, печать я взял не ту. Хорошо, проверить удосужился заранее, а не накануне. И первым же самолетом вылетел в Париж. Часовые пояса здесь сыграли на руку. Мне надо было максимально быстро обернуться, и тут пришлось кстати предложение Сесиль забрать малышню на выходные. Я очень люблю своих детей, но быстро бы они меня не отпустили. Думал поспать пару-тройку часиков дома перед перелетом обратно. Разделся, ополоснулся... И никак не ожидал, что на дальнем конце моей кровати обнаружишься ты.
Я покраснела, вспомнив подробности «сна» и «пьяный» вечер, который ему предшествовал:
– Я вернулась с вечеринки от друзей, и лень было возвращаться к себе, ведь все личные вещи хранились в твоей спальне.
– О да, малышка! Я в курсе, что ты спала в моей постели почти все время, пока я с ума сходил от осознания сего факта на другом конце света, – с чувством произнес Себастьян. – Не представляешь, сколько раз я просыпался на грани поллюции после «порнофильма» с твоим участием в собственных снах. И откровенно говоря, я безумно рад, что мне удалось воплотить его в реальность для нас обоих благодаря моей рассеянности и твоей лени. И я совершенно не против приступить сейчас к работе над «сиквелом». Как думаешь, успеем до обеда отснять первую сцену? – И его руки поползли вверх по моим ногам к бедрам…
Следующий месяц прошел для меня словно во сне. Я будто стала героиней мелодрамы или викторианского романа.
Конечно, никуда не делись мои каждодневные обязанности по отношению к детям, учеба и прочее, но теперь они приятно разбавлялись тайными свиданиями с хозяином.
Ночью я приходила к нему, стоило детям заснуть, а днем, в те редкие минуты, когда мы пересекались за завтраком или ужином, Себастьян одаривал меня такими многообещающими взглядами, что ума не приложу, как не сгорела на месте. И как мы «не спалились». Однажды Артюр даже спросил, нет ли у меня температуры – так сильно меня калило от смущения (его папаша в это время под столом наглаживал мое колено).
После такого явного прокола пришлось серьезно переговорить с Себастьяном и немного умерить его пыл. Вечером, отдышавшись после получасового «поцелуйного» марафона, я строго выговаривала ему:
– Себастьян, пожалуйста, будь все-таки сдержаннее на людях. Особенно при детях, – попросила я и тут же улыбнулась, коротко чмокнув хмуро поджатые в ответ на мои слова губы.
– Cherie, ты просишь о невозможном! – Себ запустил пятерню в слегка отросшие за последнюю командировку волосы. – Я хочу прикасаться к тебе каждую секунду, хочу смотреть на тебя. Я так скучаю один днем, на работе… – "Щенячьи глазки" и "бровки домиком" в исполнении мужской половины семьи Аркур – убийственное сочетание. – И вообще, напомни мне, по какой такой интересной причине мы решили не афишировать наши отношения?
– Во-первых, пока неизвестно, куда и к чему нас все это приведет. Есть же вероятность, что наши чувства – не более, чем физическое влечение. – Старалась говорить рассудительно, а внутри все переворачивалось от подобных предположений.
– Так, а вот сейчас обидно было! Ты что, мне опять не веришь?! – Себастьян напряженно сцепил зубы, на скулах заходили желваки.
– Я тебе верю, конечно, – прокляла себя всеми словами мысленно за неудачно подобранные слова. – Но все же мы сейчас в контрактных отношениях – как работодатель и наемная служащая. Давай дождемся конца контракта, и, если все будет по-прежнему, объявим о наших отношениях. – Но, увидев, как мужские брови сошлись еще плотнее, пошла на попятную. – Ладно, давай хотя бы дождемся твоего возвращения из той длинной командировки после Нового Года. Слушай, мне так будет спокойнее. Не хочу косых взглядов со стороны твоих предков и общих знакомых на меня, как на «любовницу», когда ты уедешь.
И хозяин сдался в итоге.
Да, хотя в силе и глубине своих переживаний я была на сей раз твердо уверена, в намерениях и серьезности Себастьяна такой уверенности все же не испытывала, несмотря на оброненные им рядом с бассейном слова про «навсегда». Сейчас мне трудно представить, что когда-то все может закончиться, но в розовом тумане, заполнившем мою голову, оставался островок здравого смысла, с которого вовсю семафорили: «Стоп, девочка. Пока нет кольца на пальце, в данной семье ты – на птичьих правах».
Вот такие приземленные мыслишки перебивали мою эйфорию влюбленности.
Хозяин же, по всей видимости, переживал вторую молодость: думал больше нижней головой, чем верхней, – и вся его зрелость и опытность куда-то вмиг испарилась. Иногда даже начинало казаться, будто мы поменялись возрастами, и я гораздо взрослее того пылкого юноши, который прокрадывался тайком в мою голубятню по вечерам или затаскивал меня в свою спальню…
За пару недель до Рождества Себ отвез нас в Париж.
В дороге мы всей семьей пели рождественские песни – мальчики заставили меня выучить парочку, пока репетировали свои роли к спектаклю в соборе. Его должны были показать за несколько дней до двадцать четвертого декабря.
– Люси, ты фальшивишь, – выговаривал мне Симон. – «Ду-у-у-со нюи», а не «дус нюи-и-и», ударение ставь на первый слог первого слова и чуть потяни гласную.
Я только фыркала, разводила руками и смеялась: у старшенького был тонкий слух и потрясающий голос, – не удивлюсь, если в будущем парень заявит о себе на французской эстраде. Куда уж мне!
Париж встретил нас хмурым небом, нарядными витринами и яркой иллюминацией. Повсюду – от Монмартра до Елисейских полей – деревья, кусты и окна украшали разнообразные гирлянды, еловые ветви, остролист и новогодние шары! Город бурлил предрождественской жизнью, а в воздухе будто слышался звон колокольчиков Сен-Николя: «Joyeux Noel!»
Мы побывали на рождественской ярмарке на площади Конкорд и на катке напротив Эйфелевой башни, прошлись по рядам рынка L’arche de Noel de La Defense, уютно пообедали в одном из ресторанчиков недалеко от набережной Сены…
Много шутили, смеялись и накупили сто тысяч ненужных, но приятных рождественских мелочей…
В тот день я действительно почувствовала себя частью большой и дружной семьи.
Мальчики больше не огрызались, как в первые недели после моего приезда, спрашивали совета, подтрунивали, но без ехидства и затаенной обиды.
Себастьян, не слушая мои вялые протесты, периодически брал меня за руку. Так мы и ходили: то я с Симоном, он – с Артюром, то наоборот… То мы с Себом в обнимку, а мальчишки бежали впереди нас.
Вечером в гостинице, едва уложили сыновей, Себастьян утащил меня во вторую спальню, заткнув возражения страстным поцелуем. Я все не сдавалась, и в один прекрасный момент, хозяин не выдержал, огорошив меня сложной информацией:
– Уймись, Люси, парни будут не против, если мы поженимся.
– Э-э-э… – я оторопела на миг. – Прости, что?
– Как думаешь, весна – подходящее время года для бракосочетания? – продолжал Себастьян как ни в чем не бывало. – Я думаю, май подойдет.
– Себ… – попыталась вставить хотя бы словечко, но не вышло…
– Да, май – отличный месяц для свадебной фотосессии, – Себ, похоже, говорил сам с собой. – Зацветут яблони, вишни и миндаль…
– СЕБ! – я обхватила его голову ладонями и заставила посмотреть мне в глаза – благо, мы уже сидели в комнате на софе. Вернее, это Себ сидел на софе, а я – на Себе. – Притормозите, месье Аркур. Я правильно разобрала слово «свадьба»? Потому что брачного предложения я точно не слышала.
– Значит, самое время его услышать. – Себастьян заглянул в мои глаза своими – цвета альпийских озер, – и проникновенно произнес: – Людмила Антипова, ты выйдешь за меня замуж?
Я непроизвольно сглотнула, утонув в его взгляде, хватаясь сознанием за последние слова, как утопающий за соломинку:
– Замуж?
– Да, – выдохнул Себ мне в губы. – Ты станешь моей женой?
Его рот тут же накрыл мой, не давая и слова вымолвить, заставляя последние рациональные мысли позорно дезертировать с плацдарма сознания. Себастьяна целовал меня нежно и бережно… Потом я долго вспоминала, как дышать, прислонившись лбом к его плечу, и бормотала:
– Так нечестно…
– А я вообще не очень честный парень, – лукаво усмехнулся он мне в висок. – По-моему, ты должна была уже это заметить.
– Ну так что? – вновь спросил он спустя пару минут. – Я тебя не убедил? Мне еще постараться?
– Да куда больше-то, – буркнула в ответ и вздохнула с наигранной обреченностью. – Ладно уж, выйду. Наверное…
– Так, давай без «наверное». Предпочту «наверняка», – Себастьян куснул меня за ухо, будто наказывая за нерешительность, и добавил: – Прелестно. На том и порешим.
– А как же дети? – промямлила я, пытаясь найти обходные пути.
Мне не то что бы замуж за него не хотелось, скорее наоборот: очень даже хотелось! Но подобный финт, что он выкинул, не увязывался в моей голове с картиной идеального предложения руки и сердца, которую я навоображала себе лет в одиннадцать. Вот так – просто и буднично, сидя на диване – получить желаемое… для меня стало легким шоком. А где фанфары? Где миллион алых роз? Где, в конце концов, коленопреклоненный мужчина с кольцом на атласной подушечке и прочие соответствующие моменту пошлости?!
– А что – дети? – невозмутимо поинтересовался Себ. – Уверен, они не будут возражать.
И добавил с серьезной миной:
– А если будут – сдадим в интернат и новых нарожаем.
– Ну ты и придурок! – я треснула хозяина по башке диванной подушкой и рассмеялась.
Похоже, все всё уже поняли и приняли, а потому, Люси, хватит тревожиться по пустякам. Просто наслаждайся происходящим вокруг волшебством. Где-то под ложечкой разместилось нехорошее предчувствие, что оно явно невечно.
– Вот, cherie, выбирай.
…Перед возвращением домой Себастьян потащил меня за кольцом. Мальчики остались под присмотром «приотельной» няни. С нашей гостиницей сотрудничал детский игровой центр, напичканный «потрясными», как выразился Артюр, игровыми автоматами. Парни зашли туда и все: глаза разбежались во все стороны. Поэтому «шопиться» нас погнали чуть ли не с пинками – лишь бы не отвлекали от игрушек.
Сначала мы приехали к какому-то помпезному зданию дворцового типа на площади Vendome. Когда я поняла, что ВСЕ вот это вот занимает один ювелирный дом, я наотрез отказалась идти туда.
Себастьян скрежетнул зубами от бессилия, но вытаскивать упирающуюся невесту из машины на глазах у прохожих не стал. Дежурно улыбнувшись в сторону швейцара, он сел обратно за руль и нервно ударил по педали газа. Ауди рыкнула, прыгнув на дорогу с обочины.
Хозяин выровнял ход автомобиля и спокойно спросил:
А?.. «Неделя»? Почему… Но додумать мне не дали.
В следующую секунду, чуть приподняв мои ягодицы, Себастьян нырнул под них, уткнувшись носом в районе лобка и размашисто прошелся языком по лону. Я охнула. В глазах заплясали искры, все мысли разом вылетели из головы… Мужской рот прихватил клитор, пустив острые стрелы наслаждения гулять по всему телу. Дернулась, инстинктивно пытаясь отстраниться.
– Куда? – глухо рявкнул Себ, жестко фиксируя бедра. – Я только начал…
Не знаю, сколько секунд, минут или часов он истязал мое тело, ввинчиваясь жарким языком внутрь, вылизывая гладкие стенки и чувствительный бугорок на вершине…
Вечность – не меньше.
Не знаю, сколько оргазмов испытала за время этой умопомрачительно сладкой пытки…
Кажется, это была одна невыносимо прекрасная агония.
Знаю только, что кричала, пока не сорвала голос. А потом рухнула в полубессознательном состоянии на постель, содрогаясь каждой клеточкой от пережитого удовольствия и сквозь дымку неги ощущала на спине тяжелое дыхание любимого, принимая его мощные и размеренные толчки внутри.
Он быстро догнал меня на вершине, глухо простонав мое имя, и, крепко вжимая в себя, обхватил грудь и живот…
Потом мое сознание выключилось.
Ночью мы просыпались и снова занимались любовью. Время остановилось, выбросив нас за свои пределы…
***
Ближе к полудню, когда наконец заставила себя открыть глаза, меня, словно в лучших традициях романтических мелодрам, ждал завтрак в постель и теплый поцелуй.
– Как себя чувствуешь? – мурлыкнул Себастьян, примостившись рядом, поверх покрывала.
– Как страстно вылюбленная женщина, – прокряхтела я, усаживаясь за кроватным столиком.
– Эвфемистичненько, – хохотнул хозяин, ласково заправляя прядь волос мне за ухо.
– Вылюбленность тебе к лицу, – подмигнул мне этот засранец и, протянув круассан, вогнал в краску окончательно. – Думаю, стоит теперь подкрепить силы, чтобы чуть позже продолжить работы по улучшению твоего образа.
Какое-то время мы хрустели свежей выпечкой, запивая ее ароматным, только что сваренным кофе. Я вспоминала подробности прошлой ночи: каждый вздох, каждый поцелуй, прикосновение, каждое слово. И тут в мозгу пронеслось…
– Кстати! – подозрительно уставилась на мужчину напротив. – Что за «неделя» после любви в постели? Ведь прошел почти месяц, разве нет? Или… Точно! Ведь вчера ты обмолвился, что «снова взял меня на своей кровати». Себастьян, что все это значит?
– Э-э… Не понимаю, о чем ты, – заявил мой любовник с непроницаемым видом.
Я скептически прищурилась:
– Помнится, снился мне давеча сон. С любопытным эротическим содержанием… Будто бы занимаюсь я в хозяйской спальне всяческими срамными непотребствами.
– Надо же, как интересно, – с энтузиазмом подхватил Себ.
– Не то слово! – подыграла ему. – А самое интересное, представь себе: в этом порнофильме режиссером, сценаристом, главным актером и оператором спецэффектов выступал именно ты, – произнесла с нажимом, не давая сбить себя с толку.
– Небось Фрейд на том свете локти кусает, что не дожил до такого любопытного случая. – глубокомысленно свел брови месье Аркур. – Не зря говорят: о чем думаешь, о том и грезишь… А подробности порносна узнать можно?
– Себ! – воскликнула я. – Почему мне кажется, что ты сам прекрасно знаешь эти «подробности»?
– Тетенька, только не бейте! – дурашливо пропищал Себ фальцетом, вскидывая руки вверх.
– Сэ-э-эб!!!
– Ну ладно, – сдался тот наконец. – Все началось с того, что секретарша перепутала печати…
…И мне поведали фантастически нелепую историю о том, как Себастьян улетел на другой конец света заключать сделку века с личной семейной печатью вместо корпоративной, что обнаружилось лишь за два дня до юридического оформления договора. Хозяину пришлось срочно возвращаться во Францию, чтобы успеть к понедельнику привезти нужный штамп, который оказался и не в офисе вовсе, а в домашнем сейфе.
– Кажется, я сам перепутал их, ручки слишком похожи. Это уже не в первый раз, честно сказать. И хотя обычно я весьма педантичен и собран, но мысли о тебе в утро сборов не давали покоя, сбивая с толку…
– Да-да, вали все на меня, – проворчала я, забрасывая ему на колени свои ноги. Столик мы убрали на пол, и теперь валялись на кровати. Вернее, валялась я, а Себастьян сидел напротив, массируя мои икры и ступни – небось пилюлю подсластить желал.
Хотя о какой «пилюле» речь идти может, если я сама мечтала о нем, – и мечты вдруг оказались явью… Но пусть помучается: мне приятно, а ему полезно, будет поменьше скрытничать и умалчивать важную информацию.
– В общем, печать я взял не ту. Хорошо, проверить удосужился заранее, а не накануне. И первым же самолетом вылетел в Париж. Часовые пояса здесь сыграли на руку. Мне надо было максимально быстро обернуться, и тут пришлось кстати предложение Сесиль забрать малышню на выходные. Я очень люблю своих детей, но быстро бы они меня не отпустили. Думал поспать пару-тройку часиков дома перед перелетом обратно. Разделся, ополоснулся... И никак не ожидал, что на дальнем конце моей кровати обнаружишься ты.
Я покраснела, вспомнив подробности «сна» и «пьяный» вечер, который ему предшествовал:
– Я вернулась с вечеринки от друзей, и лень было возвращаться к себе, ведь все личные вещи хранились в твоей спальне.
– О да, малышка! Я в курсе, что ты спала в моей постели почти все время, пока я с ума сходил от осознания сего факта на другом конце света, – с чувством произнес Себастьян. – Не представляешь, сколько раз я просыпался на грани поллюции после «порнофильма» с твоим участием в собственных снах. И откровенно говоря, я безумно рад, что мне удалось воплотить его в реальность для нас обоих благодаря моей рассеянности и твоей лени. И я совершенно не против приступить сейчас к работе над «сиквелом». Как думаешь, успеем до обеда отснять первую сцену? – И его руки поползли вверх по моим ногам к бедрам…
Глава 22. Как по «Джен Эйр».
Следующий месяц прошел для меня словно во сне. Я будто стала героиней мелодрамы или викторианского романа.
Конечно, никуда не делись мои каждодневные обязанности по отношению к детям, учеба и прочее, но теперь они приятно разбавлялись тайными свиданиями с хозяином.
Ночью я приходила к нему, стоило детям заснуть, а днем, в те редкие минуты, когда мы пересекались за завтраком или ужином, Себастьян одаривал меня такими многообещающими взглядами, что ума не приложу, как не сгорела на месте. И как мы «не спалились». Однажды Артюр даже спросил, нет ли у меня температуры – так сильно меня калило от смущения (его папаша в это время под столом наглаживал мое колено).
После такого явного прокола пришлось серьезно переговорить с Себастьяном и немного умерить его пыл. Вечером, отдышавшись после получасового «поцелуйного» марафона, я строго выговаривала ему:
– Себастьян, пожалуйста, будь все-таки сдержаннее на людях. Особенно при детях, – попросила я и тут же улыбнулась, коротко чмокнув хмуро поджатые в ответ на мои слова губы.
– Cherie, ты просишь о невозможном! – Себ запустил пятерню в слегка отросшие за последнюю командировку волосы. – Я хочу прикасаться к тебе каждую секунду, хочу смотреть на тебя. Я так скучаю один днем, на работе… – "Щенячьи глазки" и "бровки домиком" в исполнении мужской половины семьи Аркур – убийственное сочетание. – И вообще, напомни мне, по какой такой интересной причине мы решили не афишировать наши отношения?
– Во-первых, пока неизвестно, куда и к чему нас все это приведет. Есть же вероятность, что наши чувства – не более, чем физическое влечение. – Старалась говорить рассудительно, а внутри все переворачивалось от подобных предположений.
– Так, а вот сейчас обидно было! Ты что, мне опять не веришь?! – Себастьян напряженно сцепил зубы, на скулах заходили желваки.
– Я тебе верю, конечно, – прокляла себя всеми словами мысленно за неудачно подобранные слова. – Но все же мы сейчас в контрактных отношениях – как работодатель и наемная служащая. Давай дождемся конца контракта, и, если все будет по-прежнему, объявим о наших отношениях. – Но, увидев, как мужские брови сошлись еще плотнее, пошла на попятную. – Ладно, давай хотя бы дождемся твоего возвращения из той длинной командировки после Нового Года. Слушай, мне так будет спокойнее. Не хочу косых взглядов со стороны твоих предков и общих знакомых на меня, как на «любовницу», когда ты уедешь.
И хозяин сдался в итоге.
Да, хотя в силе и глубине своих переживаний я была на сей раз твердо уверена, в намерениях и серьезности Себастьяна такой уверенности все же не испытывала, несмотря на оброненные им рядом с бассейном слова про «навсегда». Сейчас мне трудно представить, что когда-то все может закончиться, но в розовом тумане, заполнившем мою голову, оставался островок здравого смысла, с которого вовсю семафорили: «Стоп, девочка. Пока нет кольца на пальце, в данной семье ты – на птичьих правах».
Вот такие приземленные мыслишки перебивали мою эйфорию влюбленности.
Хозяин же, по всей видимости, переживал вторую молодость: думал больше нижней головой, чем верхней, – и вся его зрелость и опытность куда-то вмиг испарилась. Иногда даже начинало казаться, будто мы поменялись возрастами, и я гораздо взрослее того пылкого юноши, который прокрадывался тайком в мою голубятню по вечерам или затаскивал меня в свою спальню…
За пару недель до Рождества Себ отвез нас в Париж.
В дороге мы всей семьей пели рождественские песни – мальчики заставили меня выучить парочку, пока репетировали свои роли к спектаклю в соборе. Его должны были показать за несколько дней до двадцать четвертого декабря.
– Люси, ты фальшивишь, – выговаривал мне Симон. – «Ду-у-у-со нюи», а не «дус нюи-и-и», ударение ставь на первый слог первого слова и чуть потяни гласную.
Я только фыркала, разводила руками и смеялась: у старшенького был тонкий слух и потрясающий голос, – не удивлюсь, если в будущем парень заявит о себе на французской эстраде. Куда уж мне!
Париж встретил нас хмурым небом, нарядными витринами и яркой иллюминацией. Повсюду – от Монмартра до Елисейских полей – деревья, кусты и окна украшали разнообразные гирлянды, еловые ветви, остролист и новогодние шары! Город бурлил предрождественской жизнью, а в воздухе будто слышался звон колокольчиков Сен-Николя: «Joyeux Noel!»
Мы побывали на рождественской ярмарке на площади Конкорд и на катке напротив Эйфелевой башни, прошлись по рядам рынка L’arche de Noel de La Defense, уютно пообедали в одном из ресторанчиков недалеко от набережной Сены…
Много шутили, смеялись и накупили сто тысяч ненужных, но приятных рождественских мелочей…
В тот день я действительно почувствовала себя частью большой и дружной семьи.
Мальчики больше не огрызались, как в первые недели после моего приезда, спрашивали совета, подтрунивали, но без ехидства и затаенной обиды.
Себастьян, не слушая мои вялые протесты, периодически брал меня за руку. Так мы и ходили: то я с Симоном, он – с Артюром, то наоборот… То мы с Себом в обнимку, а мальчишки бежали впереди нас.
Вечером в гостинице, едва уложили сыновей, Себастьян утащил меня во вторую спальню, заткнув возражения страстным поцелуем. Я все не сдавалась, и в один прекрасный момент, хозяин не выдержал, огорошив меня сложной информацией:
– Уймись, Люси, парни будут не против, если мы поженимся.
– Э-э-э… – я оторопела на миг. – Прости, что?
– Как думаешь, весна – подходящее время года для бракосочетания? – продолжал Себастьян как ни в чем не бывало. – Я думаю, май подойдет.
– Себ… – попыталась вставить хотя бы словечко, но не вышло…
– Да, май – отличный месяц для свадебной фотосессии, – Себ, похоже, говорил сам с собой. – Зацветут яблони, вишни и миндаль…
– СЕБ! – я обхватила его голову ладонями и заставила посмотреть мне в глаза – благо, мы уже сидели в комнате на софе. Вернее, это Себ сидел на софе, а я – на Себе. – Притормозите, месье Аркур. Я правильно разобрала слово «свадьба»? Потому что брачного предложения я точно не слышала.
– Значит, самое время его услышать. – Себастьян заглянул в мои глаза своими – цвета альпийских озер, – и проникновенно произнес: – Людмила Антипова, ты выйдешь за меня замуж?
Я непроизвольно сглотнула, утонув в его взгляде, хватаясь сознанием за последние слова, как утопающий за соломинку:
– Замуж?
– Да, – выдохнул Себ мне в губы. – Ты станешь моей женой?
Его рот тут же накрыл мой, не давая и слова вымолвить, заставляя последние рациональные мысли позорно дезертировать с плацдарма сознания. Себастьяна целовал меня нежно и бережно… Потом я долго вспоминала, как дышать, прислонившись лбом к его плечу, и бормотала:
– Так нечестно…
– А я вообще не очень честный парень, – лукаво усмехнулся он мне в висок. – По-моему, ты должна была уже это заметить.
– Ну так что? – вновь спросил он спустя пару минут. – Я тебя не убедил? Мне еще постараться?
– Да куда больше-то, – буркнула в ответ и вздохнула с наигранной обреченностью. – Ладно уж, выйду. Наверное…
– Так, давай без «наверное». Предпочту «наверняка», – Себастьян куснул меня за ухо, будто наказывая за нерешительность, и добавил: – Прелестно. На том и порешим.
– А как же дети? – промямлила я, пытаясь найти обходные пути.
Мне не то что бы замуж за него не хотелось, скорее наоборот: очень даже хотелось! Но подобный финт, что он выкинул, не увязывался в моей голове с картиной идеального предложения руки и сердца, которую я навоображала себе лет в одиннадцать. Вот так – просто и буднично, сидя на диване – получить желаемое… для меня стало легким шоком. А где фанфары? Где миллион алых роз? Где, в конце концов, коленопреклоненный мужчина с кольцом на атласной подушечке и прочие соответствующие моменту пошлости?!
– А что – дети? – невозмутимо поинтересовался Себ. – Уверен, они не будут возражать.
И добавил с серьезной миной:
– А если будут – сдадим в интернат и новых нарожаем.
– Ну ты и придурок! – я треснула хозяина по башке диванной подушкой и рассмеялась.
Похоже, все всё уже поняли и приняли, а потому, Люси, хватит тревожиться по пустякам. Просто наслаждайся происходящим вокруг волшебством. Где-то под ложечкой разместилось нехорошее предчувствие, что оно явно невечно.
***
– Вот, cherie, выбирай.
…Перед возвращением домой Себастьян потащил меня за кольцом. Мальчики остались под присмотром «приотельной» няни. С нашей гостиницей сотрудничал детский игровой центр, напичканный «потрясными», как выразился Артюр, игровыми автоматами. Парни зашли туда и все: глаза разбежались во все стороны. Поэтому «шопиться» нас погнали чуть ли не с пинками – лишь бы не отвлекали от игрушек.
Сначала мы приехали к какому-то помпезному зданию дворцового типа на площади Vendome. Когда я поняла, что ВСЕ вот это вот занимает один ювелирный дом, я наотрез отказалась идти туда.
Себастьян скрежетнул зубами от бессилия, но вытаскивать упирающуюся невесту из машины на глазах у прохожих не стал. Дежурно улыбнувшись в сторону швейцара, он сел обратно за руль и нервно ударил по педали газа. Ауди рыкнула, прыгнув на дорогу с обочины.
Хозяин выровнял ход автомобиля и спокойно спросил:
