— Ты, точно, не человек, — проговорила я. Если цвет глаз могли поменять линзы, то манеру поведения так просто исправить невозможно.
К нам шел студент, чтобы убрать последнюю неприбранность на столе — плетеную корзинку с одинокой салфеткой: приборы он забрал еще с тарелками.
— Еще чего не хватало, — ужаснулся юноша и дернул себя за косу, вызвав у меня острый приступ смеха.
— Дурной пример заразителен, — подмигнула ему я и демонстративно потянулась. — Смотри и запоминай, будешь окружающих шокировать.
— Да не буду я, — буркнул парень, но смотрел внимательно, без хихиканья и ироничных комментариев.
На этаже хлопнула первая дверь.
— Йоху, — возликовала я, понимая, что вынужденное заключение заканчивается. Несмотря на компанию сокамерн… собеседника, постоянно сидение на одном месте без права выхода напрягало. К тому же материал нужно было еще правильно склеить…
Я дождалась, пока на поздний завтрак вышло с дюжину человек, и попыталась незаметно проскользнуть к выходу. Не удалось.
— Ты куда? — строго осведомилась я, заметив, что косичник копирует все мои действия. Так же поднимается, так же скользит между столами, не так же задевает скатерть, устраивая обрушение вазочки с цветами. — Идем, — сквозь зубы выдала я и потащила его на выход. Оставлять эту ходячую катастрофу здесь — устраивать неприятности студенту, а своим мы, заметчики, предпочитали помогать. Хотя бы раз в десять лет и за большую сумму.
Тащить упирающегося мальца до своего номера было непривычно. Замечать, как на меня оглядываются пассажиры, — и вовсе в новинку. За те семь лет, что существовал мой канал, я ни разу не подставилась под камеру, предпочитая быть тихим свидетелем происходящего, когда же в комментариях устроили настоящий тотализатор, пытаясь выяснить, как же выглядит Амбертон Лис, на помощь пришла кузина. Клэр в отличие от меня любила публику. Особенно ту, что восхищенно смотрела ей в след и ловила каждое слово. Другую же часть общества, равнодушную, она презрительно обзывала обывателями и задирала свой маленький носик, отворачиваясь в другую сторону.
Теперь же смотрели на меня. С интересом, с любопытством, с покровительственной ухмылкой, с сочувствием — эмоции разнились в зависимости от собственного опыта зрителя. Кто-то видел в мальце моего младшего брата, кто-то просто нашкодившего ребенка, переигравшего в субкультуру, кто-то… О последних лучше промолчать, ибо контроль за общественными девиациями скоро заберет их под белы ручки в управление.
Подтвердив личность, я втянула косичника в номер и быстро заблокировала дверь, чтобы никто не поспешил вмешаться в воспитательный процесс. Но стоило мне повернуться, как все желание воспитывать шкодливого мальца отпало: появилось иное — желание мстить с особой жестокостью.
Нисколько не смущаясь, это ходячее недоразумение устроилось на моей кровати и отрубилось. Ни оклики, ни попытки стащить его с чужого ложа не увенчались успехом. Он заснул, вцепившись в подушку и обняв ногами одеяло, как будто это был его любимый мишка.
Промучавшись с четверть часа, я поняла, что обреку себя на мучительно-бесполезное времяпрепровождение, если продолжу будить соню. Конечно, существовала в меню опция «ледяное пробуждение», но, как подсказывала мне самая дорогая часть тела, лечить бедолагу придется за свой счет. И мебель менять, если окажется, что что-то закоротило. Про то, что питание может накрыться самым экстравагантным образом, унеся в мир погибших аккумулятор и косичника, я предпочитала не думать. Запрос «как спрятать труп» пусть и был популярен, но где на борту комфортабельного лайнера я возьму серную кислоту? Разум подсказал, что места есть, но проснувшееся косичколюбие не позволило пойти по наклонной.
Стол был встроен в стену, и, чтобы воспользоваться им, пришлось поколдовать над управлением. Слегка отодвинув кровать, я добилась нужного расположения и выгрузила из шкафа чемодан.
Однажды, увидев мой походный набор съемочной аппаратуры, коллега пренебрежительно фыркнул, заявив, что не пожертвует и годом жизни ради нее. Но мне и такой подходил, менять его на более совершенный не хотелось. Цена у разработок зашкаливала, а вот качество отличалось слегка. Переплачивать же за имя компании-производителя, я не собиралась.
Риентанцы, конечно, производили более совершенное оборудование и на него я бы с удовольствием потратилась. Но на внешний рынок инопланетники поставляли только то, что глубоко устарело на их собственном. Злые они, но даже их старье вызывало оживление на всех аукционных площадках. Единственными, кто мог с ними конкурировать, были ксиерцы. Но добиться от них чего-то — проще стать лордом-спикером Планетарного Союза имея на счету три кредитные единицы.
Тяжело вздохнув от несбыточности мечтаний, я собрала волосы в хвост, заправила выбившиеся прядки за ухо и принялась монтировать ролик. Соединение тормозило, что заставляло меня хмуриться и ждать, подпирая щеку рукой. Впрочем, если принять во внимание наше нахождение в открытом космосе, и то, что сидеть приходилось через три фильтра, путавших мои следы, скорость была просто отличной.
Покончив с загрузкой своей прогулки по палубе, я тщательно затерла любые кадры с собой, убрала возможность поворотов на 360 градусов, оставив только 300. Так была меньше вероятность попасть в кадр. Просмотрела еще раз, крутя изображение и проверяя ракурсы. Отлично, можно было выпускать. Еду решила подгрузить чуть позже, чтобы оставался запасной материал. Да и разнообразить рацион было бы неплохо…
Погруженная в свои занятия, я забыла о времени и посторонних. Первое мирно текло, не отвлекаясь на чужие дела, а вот второй не отличался тактом.
Чуть не доведя меня до инфаркта, он подобрался сзади и заглянул через плечо в мою работу. От чужого дыхания у уха я шарахнулась и двинула локтем не глядя.
— За что? — замычал пострадавший, потирая живот. Что ж, на боль типчик реагировал как и большинство человекоподобных, то есть чувствовал и негодовал.
— Не подкрадывайся так.
— Но ты же слышала: я специально топнул. Ты кивнула! Я видел! — упрекнул меня в непостоянстве парень и уселся рядом, рассматривая официальную страницу канала Амбертон Лис. — О, новенькое! — сказал он, и потер от предвкушения ручки. У меня дернулся глаз. Судя по задумчивости на лице мальца — не единожды.
— Слушай, — проговорил он медленно, — а ты случайно не?..
— Нет! — резко ответила я, поднимаясь. Хотелось выгнать чересчур любопытного субъекта подальше из тщательно оберегаемого личного пространства.
— Я должен был спросить, — развел руками типчик.
— Амбертон — блондинка, разве ты не знаешь? — решила перевести стрелки на Клэр. — И я, кажется, ее видела.
— Ты видела Амбертон? — Глаза косичника загорелись. — Ну да, наверное. Еще бы ты ее не знала. Ее, наверное, все путешественники смотрят. Даже такие кошмарные, как ты!
— Да, как я, — я едва сдерживалась, чтобы не хихикнуть. — Ты так о ней говоришь. Еще немного, и я решу, что ты фанат.
— Я не фанат, — насупился малец. — Но у нее бывает интересно. Брат даже однажды одобрил.
— Думаю, Амбертон было бы приятно услышать, что твой старший брат одобряет ее работу.
Тут я все же не выдержала и фыркнула.
— Не смешно! — Паренек сердито сверкнул очами. — Брат абы что не похвалит.
— Сдаюсь. — Я вскинула руки, давая понять, что продолжать свергать кумиров не стану. Хоть брат. Хоть Амбертон… От последнего обстоятельства на душе и вовсе потеплело. Мелочь, а приятно. И косичник перестал так раздражать.
— То-то же, — хмыкнул парень и каким-то неимоверным образом сжил меня с собственного стула, заставив перебраться на принесенный им. Вот так дашь слабину — и все, визор заберут, а инфофон разрядят. — Дай почитаю, что нового у Амбертон.
И он уселся, скрестив ноги прямо на стуле, забрал со стола визор, натянул его себе на глаза, активировал наушники и отключился. Ближайшие семь минут, сколько длился дебютный для CV-512 ролик, он был полностью деактивирован — делай, что хочешь.
Хитрую усмешку на моих губах юноша разглядеть не мог, как и мой рывок в ванную. Если CV-512 действительно так хорош, то в наличии должна иметься даже бельевая веревка. Вдруг автоматическая сушка в очистителе одежды меня не устроит?!
Поколдовав с комнатой, я добилась появления веревки. Побалансировав на бортике ванной и едва не сломав нос, я смогла отцепить будущие путы и пробралась в комнату. Ролик все еще шел, но… не тот, последний. Судя по ухмылке и редким комментариями, которые срывались с губ будущего пленника, он смотрел последний отчет о киноновинках. А у него длительность… целых шестнадцать минут. Можно даже кофе заказать. И перышки. Скажу, что в индейцев поиграть решила.
Сервис продолжал радовать. Заказ доставили спустя минуту, предложив еще и краски с кистями. Для комфортного нанесения боевой раскраски. Знали бы они, что добавили кому-то мучений…
Поблагодарив стюарда, я забрала заказ и быстро закрыла за собой дверь, не давая ему увидеть, в компании я или решила развлечься в одиночку. Впрочем, амнезия в нужный момент — наиболее ценное качество персонала — прививалась на любом круизном лайнере.
Пользуясь полным отсутствием Косички — хмыкнув, я решила называть его именно так — в реальном мире, я разложила инструменты воспитания на столе и упала к ногам гостя. Звучит, конечно, приятно для самолюбия мальца, а по факту… Вязать узлы мне нравилось с детства!
Закончив с ногами, которые он неосмотрительно спустил вниз, видимо, отреагировав на замечание за завтраком, я принялась за корпус. Лень порой была опасна: если бы малец ходил по комнате или хотя бы на своих ногах вертелся, рассматривая ролик со всех ракурсов, он бы вряд ли упустил момент, когда его подвижность ограничили. Ныне же… я самодовольно усмехнулась: образцовое пленение. Если заснять — получится ролик на тему «Вред прогресса».
Разминая кисти, я направилась в ванную набрать воды для краски. Рисовать на Косичке до его возвращения в реальность я не планировала: эффект может смазаться. Но если будет вести себя плохо, то без мордочки лесной феи не уйдет. Косой и усатой — на что творческих способностей хватит. Зато перышки в шевелюре смотрелись мило, и я не преминула всунуть парочку в буйную шевелюру моего гостя. Теперь передо мной сидело настоящее чудо, если не в перьях, то с ними.
Возвращения Косички я дожидалась на кровати в паре дюймах от стула. Так и инструменты под рукой, и, если парень психанет, падать на мягкое ему будет не больно. Я же не изверг какой! Заскучав, я разблокировала инфофон и решила полазить по новостной ленте, но и там ничего не происходило. Точнее, происходило там очень многое, но готовить на борту лайнера я не могла, проводить эксперимент с пробиванием потолка — тоже, да и для танцев африканских племен не хватало реквизита и танцоров. В светской хронике намечался прорыв: под влиянием общественного мнения бедняга модельер решил измениться. Пусть земля ему будет пухом с такими фанатами. Новости спорта предрекали победу на Всепланетарном кубке по аэроболлу риентанцам. Конечно, давался и оптимистический прогноз на победу землян, но вряд ли бы сами предсказатели поставили на нее деньги.
Промаявшись от безделья пару минут, я зашла на свою страницу и принялась читать комментарии. Широкая улыбка прочно обосновалась на моем лице. Амбертон поздравляли с путешествием, предлагали встретиться после возвращения, присылали рекламные каталоги и даже звали третьей женой. Проигнорировав последнее заявление, которое ничем иным кроме розыгрыша быть не могло, я принялась отвечать на комментарии. Один из них заставил меня покоситься на Косичку.
«Привет, Амбертон! Я сейчас, как и ты, катаюсь на CV-512. Моя знакомая говорит, что видела тебя. Может, сходим куда-нибудь вместе?»
И подпись «Танан». Я покосилась на Косичку, который замер, как будто ждал чего-то. Прозвучавший в ушах сигнал отправки сообщения, привел меня в чувства. Система отражала мое присутствие в блоге и на канале и все, кто оставлял комментарии, видели, прочла ли я их.
«Здравствуй, Танан, — я решила отвечать в личке, чтобы не портить себе репутацию публичными разборками, — рада, что и ты смог посетить CV-512. Правда, он хорош?» Подпись — Амбертон.
Закончила писать, щелкнула по «отправить» и перевела взгляд на Косичку. Так и есть, дернулся, покраснел, улыбка на пол-лица. Вот уж точно, ребенок!
«Еще как!» — продолжил использовать визуализированную клаву Косичка. Рука его дернулась, чтобы сменить язык — единственная функция, переключавшаяся вручную! — но не смогла оторваться от туловища больше, чем на несколько дюймов. Юноша замер, не понимая, что происходит, а после рванулся вперед, обрушив стул прямо на кровать. Хорошо, что лицо ему не красила — не придется менять постельное белье. Пара минут, но мороки…
— Эй, ты где?! — завопил косичник не в силах выпутаться из веревки и стянуть визор с лица.
— Здесь. — Я решила побыть милосердной и не заставлять мальца страдать больше необходимого. Еще испортит мне кровать слюной!
— Так это ты меня? — дошло до бедолаги. Губы сжались, глаза, наверняка, засверкали, косичка дернулась, как флаг на баррикадах… — Развяжи, а? Я хорошим буду… — жалобно попросил он, ломая мне всю игру. Ни криков с угрозами, ни сопротивления, ни попытки взлететь вместе со стулом — одна сплошная покорность.
— И что мне за это будет? — сдаваться, так ничего и не сотворив, было противно моей творческой натуре, раскатавшей губу на часовой поединок.
— А что ты хочешь? — спросил парень и не удержался, похвастал: — А мне Амбертон ответила!
Я проглотила смешок.
— Очень за тебя рада.
— Да не слишком, — заметил он.
— Очень рада, — заверила его я. — Но сейчас речь не об Амбертон.
— А о чем? — не понял он и попросил: — Развяжи меня, а? Руки затекли, еще и глаза устали. Не умеют у вас делать эти штуки, едва не ослеп!
— Бедняга, — посочувствовала я, но поднимать не стала. Развяжу — сам поднимется. — И кто же такие вы, что человеческие приборы так не нравятся.
Парень занервничал. Из-за визора он не мог сфокусироваться на чем-то одном и его голова то и дело кренилась в сторону, выравнивалась и снова меняла угол.
— Я жду ответа, — напомнила я спустя пару минут молчания.
— А бить не будешь? — обреченно спросил собеседник, вздыхая.
— Нет, конечно. Детей не бьют.
— Я не ребенок! — возопил обиженный косичник. Судя по реакции, тема была больной.
— Не ребенок, — как профессиональный медработник психиатрической клиники согласилась я искренне, вежливо и доброжелательно разглядывая пациента. — Но кто же ты?
— Я… — Юноша насупился, гордо расправил плечи, вдавившись лбом в кровать, и совсем уж грустно добавил: — Риентанец.
— Из гостей? — хмыкнула я. Утвердительного ответа я никак не ожидала, но он незакономерно последовал:
— Угу, — промычал парень. — Развяжешь теперь?
— Придется, — согласилась я.
Вот так, не спрашивая, судьба свела меня с риентанцем. Только не похож он на все те, страшилки, что о них ходят. Мелкий, худой, рассеянный и чересчур наглый. И это — риентанец?
— Извинения прислать по почте?
— Лучше не надо, — прошептал Косичка, ерзая на своем ложе. Стул дернулся, но до края кровати ему было далеко. — Брат узнает, что меня в плен взяла какая-то недалекая землянка — плешь проест.
К нам шел студент, чтобы убрать последнюю неприбранность на столе — плетеную корзинку с одинокой салфеткой: приборы он забрал еще с тарелками.
— Еще чего не хватало, — ужаснулся юноша и дернул себя за косу, вызвав у меня острый приступ смеха.
— Дурной пример заразителен, — подмигнула ему я и демонстративно потянулась. — Смотри и запоминай, будешь окружающих шокировать.
— Да не буду я, — буркнул парень, но смотрел внимательно, без хихиканья и ироничных комментариев.
На этаже хлопнула первая дверь.
— Йоху, — возликовала я, понимая, что вынужденное заключение заканчивается. Несмотря на компанию сокамерн… собеседника, постоянно сидение на одном месте без права выхода напрягало. К тому же материал нужно было еще правильно склеить…
Я дождалась, пока на поздний завтрак вышло с дюжину человек, и попыталась незаметно проскользнуть к выходу. Не удалось.
— Ты куда? — строго осведомилась я, заметив, что косичник копирует все мои действия. Так же поднимается, так же скользит между столами, не так же задевает скатерть, устраивая обрушение вазочки с цветами. — Идем, — сквозь зубы выдала я и потащила его на выход. Оставлять эту ходячую катастрофу здесь — устраивать неприятности студенту, а своим мы, заметчики, предпочитали помогать. Хотя бы раз в десять лет и за большую сумму.
Тащить упирающегося мальца до своего номера было непривычно. Замечать, как на меня оглядываются пассажиры, — и вовсе в новинку. За те семь лет, что существовал мой канал, я ни разу не подставилась под камеру, предпочитая быть тихим свидетелем происходящего, когда же в комментариях устроили настоящий тотализатор, пытаясь выяснить, как же выглядит Амбертон Лис, на помощь пришла кузина. Клэр в отличие от меня любила публику. Особенно ту, что восхищенно смотрела ей в след и ловила каждое слово. Другую же часть общества, равнодушную, она презрительно обзывала обывателями и задирала свой маленький носик, отворачиваясь в другую сторону.
Теперь же смотрели на меня. С интересом, с любопытством, с покровительственной ухмылкой, с сочувствием — эмоции разнились в зависимости от собственного опыта зрителя. Кто-то видел в мальце моего младшего брата, кто-то просто нашкодившего ребенка, переигравшего в субкультуру, кто-то… О последних лучше промолчать, ибо контроль за общественными девиациями скоро заберет их под белы ручки в управление.
Подтвердив личность, я втянула косичника в номер и быстро заблокировала дверь, чтобы никто не поспешил вмешаться в воспитательный процесс. Но стоило мне повернуться, как все желание воспитывать шкодливого мальца отпало: появилось иное — желание мстить с особой жестокостью.
Нисколько не смущаясь, это ходячее недоразумение устроилось на моей кровати и отрубилось. Ни оклики, ни попытки стащить его с чужого ложа не увенчались успехом. Он заснул, вцепившись в подушку и обняв ногами одеяло, как будто это был его любимый мишка.
Промучавшись с четверть часа, я поняла, что обреку себя на мучительно-бесполезное времяпрепровождение, если продолжу будить соню. Конечно, существовала в меню опция «ледяное пробуждение», но, как подсказывала мне самая дорогая часть тела, лечить бедолагу придется за свой счет. И мебель менять, если окажется, что что-то закоротило. Про то, что питание может накрыться самым экстравагантным образом, унеся в мир погибших аккумулятор и косичника, я предпочитала не думать. Запрос «как спрятать труп» пусть и был популярен, но где на борту комфортабельного лайнера я возьму серную кислоту? Разум подсказал, что места есть, но проснувшееся косичколюбие не позволило пойти по наклонной.
Стол был встроен в стену, и, чтобы воспользоваться им, пришлось поколдовать над управлением. Слегка отодвинув кровать, я добилась нужного расположения и выгрузила из шкафа чемодан.
Однажды, увидев мой походный набор съемочной аппаратуры, коллега пренебрежительно фыркнул, заявив, что не пожертвует и годом жизни ради нее. Но мне и такой подходил, менять его на более совершенный не хотелось. Цена у разработок зашкаливала, а вот качество отличалось слегка. Переплачивать же за имя компании-производителя, я не собиралась.
Риентанцы, конечно, производили более совершенное оборудование и на него я бы с удовольствием потратилась. Но на внешний рынок инопланетники поставляли только то, что глубоко устарело на их собственном. Злые они, но даже их старье вызывало оживление на всех аукционных площадках. Единственными, кто мог с ними конкурировать, были ксиерцы. Но добиться от них чего-то — проще стать лордом-спикером Планетарного Союза имея на счету три кредитные единицы.
Тяжело вздохнув от несбыточности мечтаний, я собрала волосы в хвост, заправила выбившиеся прядки за ухо и принялась монтировать ролик. Соединение тормозило, что заставляло меня хмуриться и ждать, подпирая щеку рукой. Впрочем, если принять во внимание наше нахождение в открытом космосе, и то, что сидеть приходилось через три фильтра, путавших мои следы, скорость была просто отличной.
Покончив с загрузкой своей прогулки по палубе, я тщательно затерла любые кадры с собой, убрала возможность поворотов на 360 градусов, оставив только 300. Так была меньше вероятность попасть в кадр. Просмотрела еще раз, крутя изображение и проверяя ракурсы. Отлично, можно было выпускать. Еду решила подгрузить чуть позже, чтобы оставался запасной материал. Да и разнообразить рацион было бы неплохо…
Погруженная в свои занятия, я забыла о времени и посторонних. Первое мирно текло, не отвлекаясь на чужие дела, а вот второй не отличался тактом.
Чуть не доведя меня до инфаркта, он подобрался сзади и заглянул через плечо в мою работу. От чужого дыхания у уха я шарахнулась и двинула локтем не глядя.
— За что? — замычал пострадавший, потирая живот. Что ж, на боль типчик реагировал как и большинство человекоподобных, то есть чувствовал и негодовал.
— Не подкрадывайся так.
— Но ты же слышала: я специально топнул. Ты кивнула! Я видел! — упрекнул меня в непостоянстве парень и уселся рядом, рассматривая официальную страницу канала Амбертон Лис. — О, новенькое! — сказал он, и потер от предвкушения ручки. У меня дернулся глаз. Судя по задумчивости на лице мальца — не единожды.
— Слушай, — проговорил он медленно, — а ты случайно не?..
— Нет! — резко ответила я, поднимаясь. Хотелось выгнать чересчур любопытного субъекта подальше из тщательно оберегаемого личного пространства.
— Я должен был спросить, — развел руками типчик.
— Амбертон — блондинка, разве ты не знаешь? — решила перевести стрелки на Клэр. — И я, кажется, ее видела.
— Ты видела Амбертон? — Глаза косичника загорелись. — Ну да, наверное. Еще бы ты ее не знала. Ее, наверное, все путешественники смотрят. Даже такие кошмарные, как ты!
— Да, как я, — я едва сдерживалась, чтобы не хихикнуть. — Ты так о ней говоришь. Еще немного, и я решу, что ты фанат.
— Я не фанат, — насупился малец. — Но у нее бывает интересно. Брат даже однажды одобрил.
— Думаю, Амбертон было бы приятно услышать, что твой старший брат одобряет ее работу.
Тут я все же не выдержала и фыркнула.
— Не смешно! — Паренек сердито сверкнул очами. — Брат абы что не похвалит.
— Сдаюсь. — Я вскинула руки, давая понять, что продолжать свергать кумиров не стану. Хоть брат. Хоть Амбертон… От последнего обстоятельства на душе и вовсе потеплело. Мелочь, а приятно. И косичник перестал так раздражать.
— То-то же, — хмыкнул парень и каким-то неимоверным образом сжил меня с собственного стула, заставив перебраться на принесенный им. Вот так дашь слабину — и все, визор заберут, а инфофон разрядят. — Дай почитаю, что нового у Амбертон.
И он уселся, скрестив ноги прямо на стуле, забрал со стола визор, натянул его себе на глаза, активировал наушники и отключился. Ближайшие семь минут, сколько длился дебютный для CV-512 ролик, он был полностью деактивирован — делай, что хочешь.
Хитрую усмешку на моих губах юноша разглядеть не мог, как и мой рывок в ванную. Если CV-512 действительно так хорош, то в наличии должна иметься даже бельевая веревка. Вдруг автоматическая сушка в очистителе одежды меня не устроит?!
Поколдовав с комнатой, я добилась появления веревки. Побалансировав на бортике ванной и едва не сломав нос, я смогла отцепить будущие путы и пробралась в комнату. Ролик все еще шел, но… не тот, последний. Судя по ухмылке и редким комментариями, которые срывались с губ будущего пленника, он смотрел последний отчет о киноновинках. А у него длительность… целых шестнадцать минут. Можно даже кофе заказать. И перышки. Скажу, что в индейцев поиграть решила.
Сервис продолжал радовать. Заказ доставили спустя минуту, предложив еще и краски с кистями. Для комфортного нанесения боевой раскраски. Знали бы они, что добавили кому-то мучений…
Поблагодарив стюарда, я забрала заказ и быстро закрыла за собой дверь, не давая ему увидеть, в компании я или решила развлечься в одиночку. Впрочем, амнезия в нужный момент — наиболее ценное качество персонала — прививалась на любом круизном лайнере.
Пользуясь полным отсутствием Косички — хмыкнув, я решила называть его именно так — в реальном мире, я разложила инструменты воспитания на столе и упала к ногам гостя. Звучит, конечно, приятно для самолюбия мальца, а по факту… Вязать узлы мне нравилось с детства!
Закончив с ногами, которые он неосмотрительно спустил вниз, видимо, отреагировав на замечание за завтраком, я принялась за корпус. Лень порой была опасна: если бы малец ходил по комнате или хотя бы на своих ногах вертелся, рассматривая ролик со всех ракурсов, он бы вряд ли упустил момент, когда его подвижность ограничили. Ныне же… я самодовольно усмехнулась: образцовое пленение. Если заснять — получится ролик на тему «Вред прогресса».
Разминая кисти, я направилась в ванную набрать воды для краски. Рисовать на Косичке до его возвращения в реальность я не планировала: эффект может смазаться. Но если будет вести себя плохо, то без мордочки лесной феи не уйдет. Косой и усатой — на что творческих способностей хватит. Зато перышки в шевелюре смотрелись мило, и я не преминула всунуть парочку в буйную шевелюру моего гостя. Теперь передо мной сидело настоящее чудо, если не в перьях, то с ними.
Возвращения Косички я дожидалась на кровати в паре дюймах от стула. Так и инструменты под рукой, и, если парень психанет, падать на мягкое ему будет не больно. Я же не изверг какой! Заскучав, я разблокировала инфофон и решила полазить по новостной ленте, но и там ничего не происходило. Точнее, происходило там очень многое, но готовить на борту лайнера я не могла, проводить эксперимент с пробиванием потолка — тоже, да и для танцев африканских племен не хватало реквизита и танцоров. В светской хронике намечался прорыв: под влиянием общественного мнения бедняга модельер решил измениться. Пусть земля ему будет пухом с такими фанатами. Новости спорта предрекали победу на Всепланетарном кубке по аэроболлу риентанцам. Конечно, давался и оптимистический прогноз на победу землян, но вряд ли бы сами предсказатели поставили на нее деньги.
Промаявшись от безделья пару минут, я зашла на свою страницу и принялась читать комментарии. Широкая улыбка прочно обосновалась на моем лице. Амбертон поздравляли с путешествием, предлагали встретиться после возвращения, присылали рекламные каталоги и даже звали третьей женой. Проигнорировав последнее заявление, которое ничем иным кроме розыгрыша быть не могло, я принялась отвечать на комментарии. Один из них заставил меня покоситься на Косичку.
«Привет, Амбертон! Я сейчас, как и ты, катаюсь на CV-512. Моя знакомая говорит, что видела тебя. Может, сходим куда-нибудь вместе?»
И подпись «Танан». Я покосилась на Косичку, который замер, как будто ждал чего-то. Прозвучавший в ушах сигнал отправки сообщения, привел меня в чувства. Система отражала мое присутствие в блоге и на канале и все, кто оставлял комментарии, видели, прочла ли я их.
«Здравствуй, Танан, — я решила отвечать в личке, чтобы не портить себе репутацию публичными разборками, — рада, что и ты смог посетить CV-512. Правда, он хорош?» Подпись — Амбертон.
Закончила писать, щелкнула по «отправить» и перевела взгляд на Косичку. Так и есть, дернулся, покраснел, улыбка на пол-лица. Вот уж точно, ребенок!
«Еще как!» — продолжил использовать визуализированную клаву Косичка. Рука его дернулась, чтобы сменить язык — единственная функция, переключавшаяся вручную! — но не смогла оторваться от туловища больше, чем на несколько дюймов. Юноша замер, не понимая, что происходит, а после рванулся вперед, обрушив стул прямо на кровать. Хорошо, что лицо ему не красила — не придется менять постельное белье. Пара минут, но мороки…
— Эй, ты где?! — завопил косичник не в силах выпутаться из веревки и стянуть визор с лица.
— Здесь. — Я решила побыть милосердной и не заставлять мальца страдать больше необходимого. Еще испортит мне кровать слюной!
— Так это ты меня? — дошло до бедолаги. Губы сжались, глаза, наверняка, засверкали, косичка дернулась, как флаг на баррикадах… — Развяжи, а? Я хорошим буду… — жалобно попросил он, ломая мне всю игру. Ни криков с угрозами, ни сопротивления, ни попытки взлететь вместе со стулом — одна сплошная покорность.
— И что мне за это будет? — сдаваться, так ничего и не сотворив, было противно моей творческой натуре, раскатавшей губу на часовой поединок.
— А что ты хочешь? — спросил парень и не удержался, похвастал: — А мне Амбертон ответила!
Я проглотила смешок.
— Очень за тебя рада.
— Да не слишком, — заметил он.
— Очень рада, — заверила его я. — Но сейчас речь не об Амбертон.
— А о чем? — не понял он и попросил: — Развяжи меня, а? Руки затекли, еще и глаза устали. Не умеют у вас делать эти штуки, едва не ослеп!
— Бедняга, — посочувствовала я, но поднимать не стала. Развяжу — сам поднимется. — И кто же такие вы, что человеческие приборы так не нравятся.
Парень занервничал. Из-за визора он не мог сфокусироваться на чем-то одном и его голова то и дело кренилась в сторону, выравнивалась и снова меняла угол.
— Я жду ответа, — напомнила я спустя пару минут молчания.
— А бить не будешь? — обреченно спросил собеседник, вздыхая.
— Нет, конечно. Детей не бьют.
— Я не ребенок! — возопил обиженный косичник. Судя по реакции, тема была больной.
— Не ребенок, — как профессиональный медработник психиатрической клиники согласилась я искренне, вежливо и доброжелательно разглядывая пациента. — Но кто же ты?
— Я… — Юноша насупился, гордо расправил плечи, вдавившись лбом в кровать, и совсем уж грустно добавил: — Риентанец.
— Из гостей? — хмыкнула я. Утвердительного ответа я никак не ожидала, но он незакономерно последовал:
— Угу, — промычал парень. — Развяжешь теперь?
— Придется, — согласилась я.
Вот так, не спрашивая, судьба свела меня с риентанцем. Только не похож он на все те, страшилки, что о них ходят. Мелкий, худой, рассеянный и чересчур наглый. И это — риентанец?
— Извинения прислать по почте?
— Лучше не надо, — прошептал Косичка, ерзая на своем ложе. Стул дернулся, но до края кровати ему было далеко. — Брат узнает, что меня в плен взяла какая-то недалекая землянка — плешь проест.
