Эпилог. Предыстория событий.
"Никто не задумывается о роли пешки на шахматной доске,
пока она не убивает короля."
— Элианар Мудрый, 5 год с Эльфийской резни.
Людская деревня на стыке орочьего и эльфийского королевств. Нейтральный клочок земли.
Раннее утро.
Солнце только поднималось над видневшимися вдали деревьями, слегка ослепляя привыкших к полумраку крестьян.
— Еще одна спокойная ночь, - с явно заметным облегчением в голосе произнес кузнец.
Каждое утро он настороженно выходил на улицу, щурясь от солнца и смотря в сторону густого леса. Там, на границе с орочьей территорией, он нередко замечал малочисленные отряды, шагающие параллельно его маленькой деревушки. Вот и сейчас на фоне деревьев можно было различить смазанные фигуры воинов. Доспехи некоторых бликовали от ярких лучей солнца, а у кого-то - начищенные до блеска лезвия копий.
— Как думаешь, - спросила его подошедшая поближе женщина, - куда эти отряды постоянно ходят?
— Там эльфы, - задумчиво ей ответил кузнец.
Ему никогда не приходило в голову подобное, поэтому поначалу он растерялся, не зная, что еще сказать. "Я бы мог сказать про войну, но к чему посылать такие немногочисленные группы? Очевидно же, что..." - он прервал себя, так и не закончив мысль, словно что-то внезапно понял. Взгляд стал более осмысленным, а вот женщина, что стояла рядом, продолжала смотреть в сторону леса. Позади мужчины стояла невысокая кузница, закрывающая обзор, поэтому он спустился по ступенькам деревянного крыльца и чуть обогнул по пыльной дорожке здание.
— Ты куда? - послышался за спиной женский голос.
Но он не ответил. Молча скользнув взглядом вдоль линии горизонта, по траектории, которой ходили эти группы орков, кузнец замер. Он удивленно смотрел на поднимающейся к небу столб дыма в стороне эльфийской столицы. Женщина еще что-то спросила у него, но он словно оглох.
— Это не война, - прошептал он в ужасе.
"И это даже не пожар, - уже мысленно добавил он, - это гребаная жатва!"
— Нет... - в голосе женщины сквозило леденящим ужасом.
Кузнец не заметил, как она подошла.
— Ты все верно поняла, - тихо ответил он ей, не поворачиваясь и продолжая неотрывно смотреть на столб дыма, - Предупреди остальных.
Но женщина побежала прочь, к своему сыну, даже не дослушав его до конца. Паника. Скоро ее липкие щупальца обовьют всю их деревушку. Сердце предательски забилось в груди с такой скоростью, что казалось, словно оно разорвется в ту же секунду от напряжения. Дыхание участилось, адреналин частично затуманил здравые мысли, заставляя конечности слегка трястись. "У нас нет воинов. Никого. А я чертов кузнец!" - поддавались его мысли паническому течению. Кулаки сжались против воли добела. Тем временем дым вдали только разрастался в размерах, становился более насыщенного цвета. За спиной послышались первые крики о жатве, а через мучительно долгие минуты забил звонкий колокол в центре деревни.
— Как же мне вас всех спасти? - стал он размышлять вслух, - Должен быть выход. Должен. Слишком глупо просто бежать, нам не хватит провизии и сил, мы не обучены ни сражению, ни бегству. Только земледелию, крафту. Да черт вас подери, - выругался он, наконец отвернувшись от столба дыма, - и как нам сейчас поможет пшеница, которую мы растим?!
Кулаки сжались только сильнее, послышался еле заметный хруст. Зубы кузнеца скрипели от понимания всей их беспомощности перед армией эльфов и орков.
— Жатва, - процедил сквозь сжатые он зубы, - Убиваете невинных, слабых, да? Чертовы...
Все, что он говорил дальше было для него как в бреду. Паника окончательно взяла над его мыслями и телом верх. Женщина тем временем уже добежала до сына, крича по пути как можно сильнее о надвигающейся смерти.
— Сынок, - первое, что вырвалось у нее, когда она нараспашку открыла дверь своего домика.
Она чуть не столкнулась на пороге с ним и ее мужем, который держал ребенка за руку. Он еще издалека заслышал ее крик, а потом и звон колокола. Именно поэтому сейчас они оба стояли перед ней полностью одетые и снаряженные в путь. Мужчина молча кивнул ей в сторону хлипкой тумбочки, на которой лежали ее вещи. Ничего больше не произнеся, чтобы не тратить время, она быстрым шагом ушла в комнату, чтобы переодеться.
— Папа, ты боишься? - послышался тихий детский голосок.
— Твой папа, - улыбнулся он, опуская к нему взгляд, - ничего не боится, сынок! И ты не должен.
Он отпустил детскую ручку и присел перед ним, кладя на маленькие плечики свои ладони.
— Послушай, - произнес он серьезным голосом и убрал с лица улыбку, - мы с мамой тебя защитим. Чтобы ни случилось...
Женщина перебила его речь, когда вышла из комнаты. И так же быстро она прошла мимо, в сторону кухни. Он проследил за ней взглядом, а затем вновь посмотрел сыну в глаза.
— Чтобы ни случилось, - продолжил он, - ты должен быть сильным. Ты обязан. Ты - воин, несомненно, но с те, кто сюда придет, сильнее даже нашего кузнеца.
Глаза мальчика расширились от удивления. Для него кузнец была самым сильным человеком в этом мире. Высокий, под два метра, накаченный амбал, который каждый день бьет массивным молотом по раскаленному железу.
— Поэтому ты не должен лезть. Убегай, когда мы тебе скажем, - увидев, что мальчик хочет возразить, отец ответил тому суровым взглядом, - Нет, - не дал он тому сказать ни слова, - Я не хочу слышать сейчас от тебя, что ты не трус, чтобы убегать. Ты не трус. Ты спасаешь свою жизнь, сынок, потому что никак не поможешь в предстоящей битве. Никто не поможет. Даже будь ты полубогом, их армия слишком большая.
И вновь его вырвала из речи жена, что вышла из кухни и встала рядом. Посмотрев на нее, он медленно поднялся, потрепав сына по волосам, и отошел в сторону.
— Сынок, - послышался ее бархатный голос.
Она так же села напротив мальчика и положила ему на щечку свою ладонь.
— Отец прав. Ты ничем нам не поможешь, наша жер...
Она остановилась на полуслове, когда мужчина громко поставил на пол ножны с мечом. Он жестко посмотрел ей в глаза. В них выразительно читалось, чтобы она не говорила ничего ребенку про жертвы или смерти.
— Ты должен будешь спрятаться, - сменила она тему, вновь взглянув на сына, - а когда скажем, ты побежишь. Ты помнишь, куда мы тебе показывали бежать, если вдруг что-то случится?
Мальчик молча кивнул в знак согласия.
— Умница.
Она тепло ему улыбнулась и крепко обняла. Не выдержав, она все-таки заплакала, но тихо, чтобы он не слышал.
— Мамочка, - почувствовал он, как слегка дрожит ее спина, - ты плачешь?
Она промолчала. Его слова заставили ее зарыдать, уже не скрывая слез. Отец молча подошел к мальчику и положил ему на голову ладонь, на которой не было защитной перчатки - он специально не спешил ее надевать и на вторую.
— Мы тебя любим, сынок, - неожиданно произнес он, чувствуя, как к горлу подкатывает ком.
— Мы всегда будем с тобой, Ти, - дрожащим от слез голосом произнесла женщина.
Он уже привык к такому сокращению от его имени - Тетшер - ведь родители часто любили его так ласково называть. Но только он хотел ответить им, как снаружи послышался довольно громкий и протяжный звук боевого горна. Колокол только чаще забил, отчего в деревушке его звон стал сливаться с криками жителей.
— Пора, - произнес мужчина.
Он убрал руку с головы мальчика и надел на нее перчатку с железными заклепками.
— Идем, сынок, - вытирая слезы, сказала женщина, отстраняясь от обятий и поднимаясь на ноги.
Обнажив меч, муж повернулся к ней, когда она повела их ребенка к запасному выходу. Но встретился с ее взглядом. Она тоже обернулась на секунду. Ни звука не проронив, она пожелала ему удачи. А когда отвернулась, то стала мысленно молиться за всю их семью, а потом и деревню. За спиной она услышала звук открываемой входной двери, и звуки, пока та не закрылась, ударили по ушами в разы сильнее прежнего. Через несколько секунд они были на месте.
— Помни, как крикнем тебе, - она чуть приоткрыла дверь запасного выхода, - бежишь вон туда.
Она указала пальцем в сторону видневшегося отсюда озера.
— Ты понял?
— Да, мамочка, - ответил он ей и присел, облокачиваясь спиной о стену рядом с дверью.
Поцеловав его в голову, она повернулась к основному выходу из домика и пошла следом за своим мужем. Мальчик смотрел ей в след, пока дверь за ее спиной не закрылась. Он наощупь положил руку на пояс с правой стороны. Так он делал в течение следующих минут еще несколько раз. Он проверял, на месте ли кинжал, что когда-то дал ему отец. Семь лет. Мальчик хоть и выглядел на этот возраст, но ему было уже десять, половину возраста из которых он обучался бою на мечах и кинжалах. "Отец так заботился о моей психике, но с детства обучал убивать, - улыбнулся он своим мыслям. Но в ту же секунду вмиг похмурнел, - Я помогу им. Не хочу убегать. Я умру, но как настоящий воин! Они все боятся, - вспомнил он жителей деревушки, - но встают на защиту. Они паникуют, но не бегут. Тогда почему я должен убегать, пока они будут умирать здесь... Они умрут, чтобы я убежал?!"
— Идут, - из мыслей его вывел зычный крик кузнеца.
Тетшер медленно вынул из ножен кинжал, сжимая посильнее его рукоять. И вновь звук боевого горна, только уже громче прежнего.
— Приготовиться! Все, у кого мечи ближе к первой линии защиты, те, кто с вилами стано...
"Как бы отец того ни хотел, но я знаю, что такое жатва. Они не успокоятся, пока не убьют всех. Собираются в огромную армию и проходятся по территориям, выкашивая каждого представителя человеческой расы. Мне не убежать при всем желании. Я просто не выживу. А значит, я буду сражаться до последнего, как и все". Мальчик был вынужден рано повзрослеть из-за того, что происходит вокруг. Он не знает, что такое беззаботное детстсво. Каждое утро он вставал вместе с жителями этой деревни с мыслями, что завтрашний день может быть последним в жизни каждого из них. Звон колокольни сменил тональность. Послышались рычащие от злости оттенки в голосах людей снаружи. А следом истошные крики боли. Тетшер боялся. Он так сильно боялся, что не мог первое время пошевелиться и даже вздохнуть. Поэтому через минуту, когда начал слегка задыхаться, он нервно вдохнул в легкие кислорода и это словно освежило ему голову. Адреналин новой волной прошелся по всему телу. Мальчик и сам не заметил, как резко встал на ноги. Он решительно сделал шаг, но в сторону запасного выхода. "Я обойду с тыла", - подумал он, открывая дверь. Но стоило ему выйти, стоило лишь взглянуть на эту армию, которой конца видно не было, как он замер. Тетшер застыл от леденящего душу ужаса.
— Поднять щиты! - рявкнул кто-то из толпы жителей деревни.
Тетшер не узнал по голосу, кто это был. Вся битва проходила с другой стороны домика, у которого стоял мальчик. Это - окраина всей деревни, дальше лишь необъятное поле и озеро, о котором ему говорили родители. "А может, сбежать?" - закралась ему в голову мысль. Он не мог и шевельнуться. Видел, как вдали еле различимые точки эльфийских фигур останавливаются и поднимают к небу луки. Но видел он вторую их линию. Первая же уже спустила тетиву и первые стрелы поднялись высоко, по дуге огибая союзных воинов атаки. "Как их много", - била в голове единственная мысль, которая иногда сменялась желанием убежать. Истошные крики только усилились. Люди орали от боли. А те, кому отрубали головы, даже и произнести ничего не успевали, замертво падая на пыльные дорожки деревни. Когда первые стрелы упали, следом за ним уже летела новая волна остроконечных снарядов.
— Беги, Ти! - донеслось до его оцепеневшего сознания.
Но до него так плохо все доходило, мысли текли вязко в голове. "Ну и где вся та решимость, с которой я выходил? Я же хотел... Хотел...", - ноги его предательски подкосились, и мальчик упал на четвереньки. Рядом с ним воткнулось пару стрел в податливую почву. Те самые, которые отклонились от курса и случайно долетели до Тетшера. Его не было видно с позиций врага, поэтому он до сих пор был жив. "Меня точно заметят, я не могу быть тут вечно", - подумал он, медленно приходя в норму. Повернув головой в стороны и за спину, заметил вокруг себя три стрелы, две из которых воткнулись очень уж близко к нему. Это его окончательно отрезвило. Быстро поднявшись, Тетшер поначалу сделал выпад в сторону озера, о котором ему твердили родители, но, резко передумав, развернулся. "Я обещал себе!"
— Я иду, мама, папа! - крикнул он и, перехватив кинжал поудобнее, рванул с места к сражению.
Остальное для него уже было, как в тумане. Пелена перед глазами затмила все, он поддавался одному лишь инстинкту и делал все машинально. Страх в перемешку со злостью и адреналином - слишком опасная смесь для десятилетнего ребенка. Перед глазами что-то мелькнуло. И вдруг он ощутил такую легкость, какую не чувствовал никогда. Спокойствие. Он оказался словно в вязком киселе, даже не желая двигаться. "Мама, я справился? - появилась запоздалая мысль, - Я убил их всех? Да... Да, я точно справился. Ради тебя. Ради вас с папой, всех... Всех людей в деревне". Он уже не чувствовал этого, но его бездыханное тело, проткнутое стрелой мать занесла в дом. Снаряд прошел грудь насквозь. Она тащила его окровавленное тельце на руках и рыдала.
— Зачем, малыш... - послышался надрывистый голос матери, когда она аккуратно положила его на пол.
Женщина села на колени рядом со своим ребенком. Вдали, за хлипкими стенами здания, слышались крики людей, неразборчивая эльфийская речь и хрипящие, захлебывающиеся собственной кровью мольбы о помощи.
— Пожалуйста, - тише добавила она, сильнее склоняясь над телом сына, лежащем на полу, - Проснись, пожалуйста! Ты же... Нет, ты не...
Грудь мальчика, которому только завтра должно было исполниться одиннадцать лет, не двигалась. Первая прозрачная капля упала ему в районе солнечного сплетения. Следом и вторая, третья.
— Ну зачем ты полез, - продолжала она рыдать, - Нет... Нет, я не должна была пережить тебя.
Быстро выдернув стрелу, она отбросила ее в сторону. Кровотечение только усилилось, но она быстро положилана рану свои руки, ладонями вперед и прикрыла глаза. Она надеялась. Шансы еще были, поэтому она сосредоточилась на жизненных сплетениях. Выбирая только нужные, чтобы не потратить на заклинение слишком много сил, она через несколько секунд вновь открыла глаза. От ее пальцев сначала появлялись яркие искры, а потом они медленно стали превращаться в сплошной поток света. Он неумолимо начал впитываться в грудь мальчика. А следом и растекаться по всему телу. Это было видно сквозь его немного бледную кожу. На то, чтобы залечить такую рану, она была готова отдать свою жизнь. Хоть и выбрала только самые нужные плетения, но с каждой секундой понимала, что стрела пробила его сердце. Ее жизненная энергия будет тратиться не только на лечение раны груди. Но даже если получится залечить сердце, его нужно будет заново запустить.
