Во-первых, дымная колышущаяся нить была не красной, а какой-то серовато-коричневой и до того неясной, что я начала опасаться будто она и вовсе исчезнет. Я попыталась воскресить в памяти причину, по которой заклинание оказалось такого подозрительного цвета, но так и не смогла этого вспомнить.
Во-вторых, стоило мне только двинуться вдоль указующей линии, как приглядевшись, я поняла, что на самом деле нить, созданная в ходе ритуала, имеется не одна, а две. Подобное тоже было в моей практике впервые.
В-третьих, преодолев метров пятьсот, я неожиданно обнаружила, что поисковая нить разделилась на серую и красновато-коричневую, неприятно напоминающую по цвету запёкшуюся кровь. Серая нить резко уходила направо, проходя прямо сквозь массивные ворота, за которыми виднелась куполообразная крыша местного святилища, украшенная длинным и тонким, словно игла шпилем. Вторая нить, извивалась, будто разбитная танцовщица, и, похоже, вела в сторону высящейся на высоком уступе крепости. Такой вывод я сделала, потому что ниточка стелилась над единственной дорогой, что уводила за пределы городских стен.
Я замерла на распутье, одинаково не желая идти ни в одну, ни в другую сторону. Решение за меня принял Илао.
Мелкий писклявый недоосминог решил, что он слишком долго вёл себя прилично и пора напомнить о своё скверном характере. Завидев упитанного котяру, гордо прошествовавшего к воротам святилища и не столь гордо протиснувшего под створкой сперва нахальную усатую морду, а потом с ещё большим трудом изрядно откормленный зад, Илао завопил так, будто я его убиваю. Пришлось для успокоения этого мелкого чудовища последовать за котом.
Быстро преодолев расстояние до ворот, я без особой надежды толкнула небольшую калитку, проделанную в массивной створке, и та к моему безмерному изумлению легко отворилась. За калиткой простиралась ухоженная лужайка. Прямо у моих ног начиналась дорога, вымощенная округлым булыжником, которая вела прямиком к приземистому святилищу, опоясанному колонами. Но дымная серая лента вела меня не к широким ступеням, а уводила по периметру прямо за здание. Кот, которого мы заметили ранее, между прочим, тоже направился в ту же сторону, куда вело меня колдовство. Как хорошо, что кот был не белым, а то меня и так не отпускало плохое предчувствие.
Заприметив кота, Илао издал восторженный визг и принялся подпрыгивать у меня на руках протягивая ладошки в сторону гордо удаляющегося пушистого нахала. Как же, кстати, он отвлёкся снова. Не хватало, чтобы дитёнок принялся реветь во всю свою лужёную глотку на святой для местных земле.
Воровато оглядевшись и не найдя посторонних, что могли помещать моему проникновению, я бодрой рысцой бросилась туда, куда мне указывала ниточка. На бегу размышляла над одной странностью – Калиа вроде бы не говорила, что её возлюбленный служил при святилище. Я думала он простой моряк, а он оказывается…
-…мертвец, - с обречённостью закончила я свою мысль вслух.
Место, куда привела меня нить ритуала, оказалось кладбищем высокородных при святилище. А если быть совсем точной, конечным пунктом оказалось одно единственное надгробие чёрного мрамора с алыми прожилками, к которому оказался приделан бронзовый диск с выгравированным профилем. Профиль был не слишком умело сработан и напоминал мне этакую пародию на древнегреческую монету эпохи правления Цезаря.
-Я очень сильно надеюсь, что под этой плитой похоронен не твой отец, - пытаясь подавить в себе нехорошее предчувствие, обратилась я к мелкому недопредставителю глубоководного народца.
-3-
Аки птыц на дереве я просидел ещё с полчаса, боясь лишний раз пошевелиться. Кейн больше со мной не заговаривал, присутствия его тоже не ощущалось, но интуиция подсказывала мне, что следует повременить с явлением себя любимого на всеобщее обозрение.
Впрочем, говоря о «всеобщем» я погорячился – за то время пока я изображал из себя то ли ворона, то ли дятла в проулок даже никто не удосужился заглянуть. Наши лошади так и стояли под нависшей ветвью без присмотра, по площади сновали горожане, но никому ни до кого не было дела. Разве что кроме меня. У меня было дело – дело до моей правой ноги, которую свело такой судорогой, что вместо того, чтобы ловко спрыгнуть с ветки, я свалился с неё как неплотно забитый скарбом мешок.
-Твою же мать, Кейн! – взвыл я, рухнув в не слишком ласковые объятия брусчатки и по ощущениям отбив себе одновременно все внутренние органы и голову до кучи. – Чтоб тебя Палачи забрала, ублюдок иррдов!
Во-вторых, стоило мне только двинуться вдоль указующей линии, как приглядевшись, я поняла, что на самом деле нить, созданная в ходе ритуала, имеется не одна, а две. Подобное тоже было в моей практике впервые.
В-третьих, преодолев метров пятьсот, я неожиданно обнаружила, что поисковая нить разделилась на серую и красновато-коричневую, неприятно напоминающую по цвету запёкшуюся кровь. Серая нить резко уходила направо, проходя прямо сквозь массивные ворота, за которыми виднелась куполообразная крыша местного святилища, украшенная длинным и тонким, словно игла шпилем. Вторая нить, извивалась, будто разбитная танцовщица, и, похоже, вела в сторону высящейся на высоком уступе крепости. Такой вывод я сделала, потому что ниточка стелилась над единственной дорогой, что уводила за пределы городских стен.
Я замерла на распутье, одинаково не желая идти ни в одну, ни в другую сторону. Решение за меня принял Илао.
Мелкий писклявый недоосминог решил, что он слишком долго вёл себя прилично и пора напомнить о своё скверном характере. Завидев упитанного котяру, гордо прошествовавшего к воротам святилища и не столь гордо протиснувшего под створкой сперва нахальную усатую морду, а потом с ещё большим трудом изрядно откормленный зад, Илао завопил так, будто я его убиваю. Пришлось для успокоения этого мелкого чудовища последовать за котом.
Быстро преодолев расстояние до ворот, я без особой надежды толкнула небольшую калитку, проделанную в массивной створке, и та к моему безмерному изумлению легко отворилась. За калиткой простиралась ухоженная лужайка. Прямо у моих ног начиналась дорога, вымощенная округлым булыжником, которая вела прямиком к приземистому святилищу, опоясанному колонами. Но дымная серая лента вела меня не к широким ступеням, а уводила по периметру прямо за здание. Кот, которого мы заметили ранее, между прочим, тоже направился в ту же сторону, куда вело меня колдовство. Как хорошо, что кот был не белым, а то меня и так не отпускало плохое предчувствие.
Заприметив кота, Илао издал восторженный визг и принялся подпрыгивать у меня на руках протягивая ладошки в сторону гордо удаляющегося пушистого нахала. Как же, кстати, он отвлёкся снова. Не хватало, чтобы дитёнок принялся реветь во всю свою лужёную глотку на святой для местных земле.
Воровато оглядевшись и не найдя посторонних, что могли помещать моему проникновению, я бодрой рысцой бросилась туда, куда мне указывала ниточка. На бегу размышляла над одной странностью – Калиа вроде бы не говорила, что её возлюбленный служил при святилище. Я думала он простой моряк, а он оказывается…
-…мертвец, - с обречённостью закончила я свою мысль вслух.
Место, куда привела меня нить ритуала, оказалось кладбищем высокородных при святилище. А если быть совсем точной, конечным пунктом оказалось одно единственное надгробие чёрного мрамора с алыми прожилками, к которому оказался приделан бронзовый диск с выгравированным профилем. Профиль был не слишком умело сработан и напоминал мне этакую пародию на древнегреческую монету эпохи правления Цезаря.
-Я очень сильно надеюсь, что под этой плитой похоронен не твой отец, - пытаясь подавить в себе нехорошее предчувствие, обратилась я к мелкому недопредставителю глубоководного народца.
-3-
Аки птыц на дереве я просидел ещё с полчаса, боясь лишний раз пошевелиться. Кейн больше со мной не заговаривал, присутствия его тоже не ощущалось, но интуиция подсказывала мне, что следует повременить с явлением себя любимого на всеобщее обозрение.
Впрочем, говоря о «всеобщем» я погорячился – за то время пока я изображал из себя то ли ворона, то ли дятла в проулок даже никто не удосужился заглянуть. Наши лошади так и стояли под нависшей ветвью без присмотра, по площади сновали горожане, но никому ни до кого не было дела. Разве что кроме меня. У меня было дело – дело до моей правой ноги, которую свело такой судорогой, что вместо того, чтобы ловко спрыгнуть с ветки, я свалился с неё как неплотно забитый скарбом мешок.
-Твою же мать, Кейн! – взвыл я, рухнув в не слишком ласковые объятия брусчатки и по ощущениям отбив себе одновременно все внутренние органы и голову до кучи. – Чтоб тебя Палачи забрала, ублюдок иррдов!
