Обстановка всё накалялась, — взор Рыжеруба блуждал меж призрачных далей не столь далёкого прошлого, — нехватка продовольствия ощущалась с каждым днём всё сильней. Без объяснения причин был взят под арест весь Дом Среброделов, что ещё больше усилило недовольство. — Скалозуб слегка вздрогнул, в памяти всплыли отголоски не самых приятных событий. — И если поначалу Кремня воспринимали как сумасшедшего практически все, теперь к его призывам прислушивалась значительная часть общественных лидеров.
Дальше хуже. Чернь, хм, прости, жители Квартала, устроили набег на Пещеру. Угадай, кого они обокрали? Дома, главы которых не разделяли убеждения Кременькана — просто невероятное совпадение! Авторитет стражей, допустивших разбой, а затем получивших по щам от необразованной голытьбы заметно упал. Теперь воинство Короля не казалось неодолимой преградой. Если какие-то голодранцы смогли дать им отпор, то чего бояться законнорожденным, чьи доспехи пылятся без дела?! Не знаю точно, что происходило на тайных собраниях, я давно перестал посещать сии мероприятия, но месяц назад они вконец перестали быть тайными, и началась активная подготовка к восстанию.
Я говорил об этом Велеру, не раз и не два, предупреждал об опасности, но тот лишь смеялся. Назвал меня фантазёром, обвинил в том, что я желаю избавиться от конкурента посредством низменной клеветы! — Рыжеруб в сердцах хлопнул кулаком по спинке кресла, которое неосознанно использовал как прикрытие. — Видишь ли, у Кременькана тоже существовали договорённости с главным кладовщиком, не я один покупал товар у короны. Правда, куда Кремень девал запасы еды непонятно — со всеми в Пещере торговал только я… Ладно, неважно. Когда чернь отвлекла на себя абсолютно всё внимание стражей, наши герои наиподлейшим образом атаковали дворец. Сложно судить, оказался ли удачным неожиданный штурм, но раз здесь находишься ты и твои мародёры, стражам сейчас явно приходится туго.
Закончив длинную речь, Рыжеруб устало вздохнул. Как ни крути, то был всего лишь пожилой гном, пусть на него и свалился внезапный успех. Что вскружил ему голову, заставив поступиться с мешавшей обогащению нравственностью. Последствия, к сожалению, были трагичны для всех. В борьбе за возможность поесть полегло слишком много народу, чтобы жадного старика можно было простить.
Допив грибную водку, Торк и сотоварищи с деловым видом принялись выносить всё ценное из шикарного кабинета. Хозяин провожал каждую вещь взглядом, исполненным глубокой тоски. Скалозуб по-прежнему стоял напротив, теребя гладковыбритый подбородок. Как ни странно, он понятия не имел, что делать со своим недопартнёром. Оставить безнаказанным преступление спекулянта он, конечно, не мог, но удовлетворяющее его тонкое чувство справедливости решение никак не желало приходить в голову.
— Что ты планируешь делать со мной? — жалобным голоском вопросил зажатый в угол делец. — Убить? Обобрать до последней нитки? Избить? Ох... понимаю… — Рыжеруб печально вздохнул. — Да, Чоппи, я прекрасно осознаю, как сильно виноват пред тобой.
— Если бы только передо мной… — задумчиво проговорил Скалозуб. — Сдержи ты тогда своё слово, исполни часть сделки и не случилось бы голодного бунта черни. Законнорожденные не решились бы на отчаянный штурм дворца. Сотни, может, даже тысячи мужчин остались бы живы! Пускай им и не светила счастливая жизнь, но, по крайней мере, они не потеряли бы её понапрасну в жестоких боях!
— Знаю я, знаю! — охрипшим голосом отчаянно выкрикивал слова Рыжеруб: — Знаю, что был неправ! Жадность. Жадность и тщеславие вскружили мне голову! — на краткий миг пророку всепрощающего Бога показалось, будто старик действительно кается. — Что тут сказать, я всю жизнь только и наблюдал, как Дом мой приходит в упадок. Великое наследие предков я безвозвратно просрал! — на глазах главы Дома блестели слезинки. — Пришла старость, смерть перестала казаться чем-то далёким, а вокруг была одна лишь разруха да пустота. Все ушли от меня: слуги, женщина, мой племянник... Остались только древний лакей, которому попросту больше некуда было идти, да доморощенный сторож. Закат моей бессмысленной и никчёмной жизни был близок, когда появился ты, Чоппи.
В один миг изменилось решительно всё! Я стал востребован! Меня вновь начали уважать! Влиятельные мужи приходили ко мне на поклон. Женщины хотели меня. Вокруг собиралось всё больше народу и мне это нравилось! Я не мог отказать кому-то из них. Они все зависели от меня, все нуждались во мне!
— Им просто нужны были твои деньги и банальное пропитание, идиот! На тебя любому из них всегда было, есть и будет глубоко наплевать! — со злобой констатировал милосердный пророк. — Гарантирую, как только ты не сможешь обеспечить быстрорастущие потребности неблагодарных скотов, с тобой вновь не останется никого! Чего качаешь головой, сомневаешься? Ну ничего, скоро тебе представится возможность убедиться в правдивости моих слов, хе-хе-хе… Эй-ей, Торк, рукописи тоже берите! Да, оно самое. Что?! Эти «дурацкие бумажки» в десять раз ценнее всего остального!
Напряжение приближающейся развязки, дикая смесь из чувства вины и уязвлённого самолюбия, страх потери нажитого, пусть и весьма посильным трудом, богатства — придали смелости рыжебородому неудачнику. Правду глаголют, нет собеседника более искреннего, нежели гном, которого довели до отчаяния:
— Жаждешь мне отомстить? Что ж, валяй! Но помни, наворованное сегодня добро стражи рано или поздно, один хрен, отнимут, в свою очередь, и у вас! А если не стражи, то законнорожденные.
Ты уверяешь меня, что без бабла все снова уйдут, и я останусь один?! Позволь и мне просветить тебя, мой дружок. Неважно, кто возглавит Оплот, как ты выразился, «всем всегда было, есть и будет» … глубоко насрать на вас, чернь! Маронон, Кременькан, любой случайно выбранный гном — для вас не имеет никакого значения, ибо никого не волнует судьба простого народа. Все власть имущие хотят тот самый народ поиметь, для этого они к власти и рвутся. Так что давай, наслаждайся своим сиюминутным триумфом, глупец! Порадуйся ненадолго, прежде чем вновь окунуться с головой в свой свинарник!
Рыжеруб сплюнул, но неудачно, слюна тонкой струйкой повисла на бороде. Стряхнув руками плевок, дошедший до ручки гном вызывающе выпятил грудь:
— Осуждаешь меня? Считаешь, что сам поступил бы на моём месте иначе? Сразу стал бы творить добро за просто так всем вокруг?! Ха, да это просто потому что ты нищеброд из трущоб, для которого пара грошей — состояние! Тебе никогда не понять возможностей, что дают серьёзные деньги! Слышишь, ты даже представить себе такого не можешь!!! Торговец он, как же, ха! Даже имя и то, словно кличка собакоморды!
Безбородый гном нехорошо улыбнулся:
— Не знаю цену деньгам, говоришь? Не имя, а кличка?! Что ж, хотя бы с последним ты действительно угадал, — вождь черни изобразил циничный поклон. — Пора мне представиться, нет боле смысла таиться. Никакой я, конечно, не Чоппи.
Просто удивительно, что ты до сих пор меня не узнал! Ведь мы столь часто хаживали вместе с Бригиттой в гости к тебе и твоему ненаглядному племянничку, Проявленный его побери!
Сперва на лице хозяина Дома не отражалось абсолютным образом ничего. Набычившись, он смотрел на собеседника пустым непонимающим взором. Затем, словно по щелчку, Рыжеруб буквально подпрыгнул. Глаза едва не повылазили из орбит, выражение искреннего удивления исказило изборождённую морщинами ряху:
— Скало… Скало…
— Да-да, он самый. Скалозуб Усердный, наследник Дома Среброделов, ныне известный как Безбородый пророк! Новый вожак бедняков. Жаждущий найти ответы и восстановить справедливость!
Прозвучало, пожалуй, чересчур пафосно, но живший долгое время грёзами о мести узник находил в том какое-то изощрённое удовольствие. Тщеславие, желание быть великим, в последнее время всё сильнее захватывало дух новоявленного мессии.
Рыжеруб, казалось, не мог поверить услышанному:
— Скало… зуб. Но ведь… Дом Среброделов… Никого из них давно нет в живых! Я спрашивал о судьбе Дома у Велера и не раз…
— И что же этот подонок ответил?
Ещё не до конца пришедший в себя Рыжеруб принялся бубнить что-то под нос. Не расслышав ни слова, Скалозуб схватил пожилого гнома за плечи и начал немилосердно трясти.
Не помогло.
— Да, скажешь ты сегодня хоть что-нибудь стоящее?!
Потеряв терпение, пророк принялся лупить ошеломлённо уставившегося куда-то вдаль старика по щекам:
— Говори! Говори! Говори! — от тяжёлых шлепков голова Рыжеруба моталась из стороны в сторону. Струйка крови медленно вытекала из правой ноздри.
Как ни странно, грубая «терапия» возымела воздействие. Речь гнома вновь стала осмысленной:
— Эээ… Чего?! А, Среброделы… Ох. Мужчин использовали в качестве живых манекенов для обучения стражей. Женщин… тех, что посимпатичней, отправили в казармы удовлетворять похоть убийц их мужей. Тех, что постарше, оставили умирать с голоду в казематах. А тебя, — гном сглотнул, — тебя забила насмерть камнями разъярённая чернь! По крайней мере, именно так он сказал…
Скалозуб крепко сжал кулаки. Челюсти практически свело судорогой, но он твёрдо решил во что бы то ни стало подавить стон, рвущийся из самого нутра его естества. Конечно, он давно уже смирился с мыслью о смерти родных, но представив себе все муки и ужас, через которые пришлось тем пройти…
Нет, он не станет вопить. Не будет вырывать свои и без того короткие волосы, биться об стену и совершать подобные глупости, нет.
Он будет мстить. Медленно, методично, всем и каждому, кто имел отношение к трагедии, постигшей его славный Дом.
Усилием воли пророк всепрощающего Бога расслабил сведённые мышцы, выдавил скупую улыбку одним краешком рта:
— Что ж, били меня, действительно, и камнями, и палками, и всем остальным. Вот только насчёт смерти Велер сделал выводы немножечко преждевременно, — лицо прошедшего огромное количество испытаний гнома посуровело. — Почему? Эта сука сказала тебе, почему Предатель так поступил с моим Домом? Чем не угодили Королю Среброделы? Что сделали такого, за что мой род истребили?! Ответил что-нибудь тебе Велер? Говори!!!
Ему показалось, Рыжеруб вот-вот расплачется от давления, но от отповеди старого знакомого чуть не заплакал он сам:
— Вас тупо подставили, вот и всё. Экспедициям Кременькана не удалось уйти далеко, почти всех «первопроходцев» схватили. И все, все как один заявили, что поход организовал твой отец! Под пытками тот признался в содеянном. Я вас умоляю, да под пытками палачей Короля любой бы сознался во всём, что угодно! Судьба вашего Дома была предрешена.
Вопль вновь стал рваться наружу. Хотелось бить кулаками об стену, пока есть силы поднять руки вверх. Скалозуб ожидал чего угодно: безумия Короля, желание присвоить имущество богатого Дома, политическую жертву для провокации власть имущих и черни, но не такого мотива. Бессмысленная гибель родных и близких из-за ничего не представляющего собой сумасшедшего, по неведомой причине решившего подставить именно его Дом, была вне пределов его представлений о вселенской справедливости и высшем смысле.
— Прости, мне искренне жаль. Не знаю, чем Дом Среброделов не угодил Кременькану. Вроде никто из ваших его бред особо не критиковал, дорогу не переходил... — Рыжеруб скорчил сочувственную гримасу. — Я хочу, чтоб ты знал, я всегда относился к твоему отцу с большим уважением! Да и ты, Скалозуб, мне очень нравился. Правда! Пока не увёл у моего мальчика, Трясуна, его долбанную возлюбленную, я считал тебя другом семьи...
Скалозубу стоило немалых усилий сдержаться, чтобы не разбить голову рассочувствовавшемуся «другу семьи». Делиться своими соображениями по поводу того, кто у кого увёл лживую суку Бригитту, он тоже не стал.
— Что ж, спасибо за ценные сведения, мой старый «друг». Кажется, я знаю, кого навещу теперь следующим…
Пророк обвёл взглядом опустевшую комнату. Прислушался. Вопли насилуемых толпою служанок практически перестали разноситься по дому. Конфискация подходила к своему завершению, но одно дело оставалось по-прежнему не законченным. В кабинет, потирая руки, вошёл верный Торк. Вопросительно глянул на своего господина.
— Погоди, мне нужно ещё пару минут… — Скалозуб задумчиво почесал гладковыбритый подбородок. Посмотрел на холёную бородищу своего собеседника. — Найди-ка мне ножницы, Торк!
Глаза Рыжеруба расширились. Новый пророк возвышался над ним, смотря сверху вниз:
— У тебя такая великолепная борода…
Не ищите злой умысел там, где всё можно объяснить глупостью.
Наполеон Бонапарт
Скалозубу крайне не нравилось такое решение, однако отряд пришлось разделить. Бродить по вражеской территории с огромным грузом добычи было смерти подобно. Как говорилось в одной старой книженции: манёвры — половина успеха в войне. Не использовать в полной мере единственное преимущество было по меньшей мере не слишком умно. Проводив взглядом удаляющуюся цепочку нагруженных до предела бойцов, глава бедняков вместе с горсткой самых отчаянных гномов устремился вперёд.
О том, чтобы светиться у Королевской пещеры, и речи быть не могло. Законнорожденные запросто могли принять их за стражей, а стражи за бунтовщиков. И в первом, и во втором случае шансов пережить встречу было немного. Оставалось надеяться, что Кременькан руководит операцией из безопасного места, а не бьётся с пеной у рта на передовой, как один не слишком умный вожак.
Ибо смерть Дорки, разорение и унижение жадного гнома не могли удовлетворить тонкое чувство справедливости миролюбивого вестника воли Божьей. Главный зачинщик всех бед обязан был дать ответ и понести наказание за свои преступления. Сколько верных соратников может полечь во имя свершения праведной мести, Скалозуба интересовало весьма незначительно.
С предельной осторожностью, останавливаясь у каждого перекрёстка и дожидаясь донесений разведчиков, они продвигались через мятежную Пещеру ремёсел в направлении выбранной цели. Путь к имению Кременькана был долог и не обошёлся без неожиданных встреч.
* * *
Глирик устало брёл по Пещере. Ноги налились свинцом, но он упрямо продолжал шагать всё вперёд. Неважно куда, главное было идти. Как можно дальше… лишь бы скрыться наконец от безумия, что преследовало его сегодня весь день.
Невезучий охранник, дезертир, а теперь просто враг каждого встречного. Почему законнорожденные набросились на него, он не знал. Неужели весть о его трусливом бегстве от бедняков распространилась так быстро? Но даже если и так, какое дело знати до обычного стража-наёмника? Однако в их глазах Глирик видел такую страшную ярость, что сомнений в намерениях мажорных ублюдков не оставалось. Его хотели убить прямо на месте, жаждали разорвать на куски без следствия и суда! Если бы только он знал, какое наказание понесёт за отказ сражаться с полуголыми психами из Квартала, то бился бы в первых рядах! Эх, надо было слушать, когда капитан зачитывал новобранцем устав, а не ковырять, как обычно, в носу…
Дезертир снял шлем, протёр рукой лоб и потную шею. Беготня в тяжёлой броне забрала все его силы. Страшно хотелось пить, во рту было сухо как в горне. Залить в себя ведро жидкости, желательно крепкой, забраться в уголок и сидеть там, покуда всё это сумасшествие не закончится — вот что представлялось несостоявшемуся стражу пределом мечтаний в данный момент.
Дальше хуже. Чернь, хм, прости, жители Квартала, устроили набег на Пещеру. Угадай, кого они обокрали? Дома, главы которых не разделяли убеждения Кременькана — просто невероятное совпадение! Авторитет стражей, допустивших разбой, а затем получивших по щам от необразованной голытьбы заметно упал. Теперь воинство Короля не казалось неодолимой преградой. Если какие-то голодранцы смогли дать им отпор, то чего бояться законнорожденным, чьи доспехи пылятся без дела?! Не знаю точно, что происходило на тайных собраниях, я давно перестал посещать сии мероприятия, но месяц назад они вконец перестали быть тайными, и началась активная подготовка к восстанию.
Я говорил об этом Велеру, не раз и не два, предупреждал об опасности, но тот лишь смеялся. Назвал меня фантазёром, обвинил в том, что я желаю избавиться от конкурента посредством низменной клеветы! — Рыжеруб в сердцах хлопнул кулаком по спинке кресла, которое неосознанно использовал как прикрытие. — Видишь ли, у Кременькана тоже существовали договорённости с главным кладовщиком, не я один покупал товар у короны. Правда, куда Кремень девал запасы еды непонятно — со всеми в Пещере торговал только я… Ладно, неважно. Когда чернь отвлекла на себя абсолютно всё внимание стражей, наши герои наиподлейшим образом атаковали дворец. Сложно судить, оказался ли удачным неожиданный штурм, но раз здесь находишься ты и твои мародёры, стражам сейчас явно приходится туго.
Закончив длинную речь, Рыжеруб устало вздохнул. Как ни крути, то был всего лишь пожилой гном, пусть на него и свалился внезапный успех. Что вскружил ему голову, заставив поступиться с мешавшей обогащению нравственностью. Последствия, к сожалению, были трагичны для всех. В борьбе за возможность поесть полегло слишком много народу, чтобы жадного старика можно было простить.
Допив грибную водку, Торк и сотоварищи с деловым видом принялись выносить всё ценное из шикарного кабинета. Хозяин провожал каждую вещь взглядом, исполненным глубокой тоски. Скалозуб по-прежнему стоял напротив, теребя гладковыбритый подбородок. Как ни странно, он понятия не имел, что делать со своим недопартнёром. Оставить безнаказанным преступление спекулянта он, конечно, не мог, но удовлетворяющее его тонкое чувство справедливости решение никак не желало приходить в голову.
— Что ты планируешь делать со мной? — жалобным голоском вопросил зажатый в угол делец. — Убить? Обобрать до последней нитки? Избить? Ох... понимаю… — Рыжеруб печально вздохнул. — Да, Чоппи, я прекрасно осознаю, как сильно виноват пред тобой.
— Если бы только передо мной… — задумчиво проговорил Скалозуб. — Сдержи ты тогда своё слово, исполни часть сделки и не случилось бы голодного бунта черни. Законнорожденные не решились бы на отчаянный штурм дворца. Сотни, может, даже тысячи мужчин остались бы живы! Пускай им и не светила счастливая жизнь, но, по крайней мере, они не потеряли бы её понапрасну в жестоких боях!
— Знаю я, знаю! — охрипшим голосом отчаянно выкрикивал слова Рыжеруб: — Знаю, что был неправ! Жадность. Жадность и тщеславие вскружили мне голову! — на краткий миг пророку всепрощающего Бога показалось, будто старик действительно кается. — Что тут сказать, я всю жизнь только и наблюдал, как Дом мой приходит в упадок. Великое наследие предков я безвозвратно просрал! — на глазах главы Дома блестели слезинки. — Пришла старость, смерть перестала казаться чем-то далёким, а вокруг была одна лишь разруха да пустота. Все ушли от меня: слуги, женщина, мой племянник... Остались только древний лакей, которому попросту больше некуда было идти, да доморощенный сторож. Закат моей бессмысленной и никчёмной жизни был близок, когда появился ты, Чоппи.
В один миг изменилось решительно всё! Я стал востребован! Меня вновь начали уважать! Влиятельные мужи приходили ко мне на поклон. Женщины хотели меня. Вокруг собиралось всё больше народу и мне это нравилось! Я не мог отказать кому-то из них. Они все зависели от меня, все нуждались во мне!
— Им просто нужны были твои деньги и банальное пропитание, идиот! На тебя любому из них всегда было, есть и будет глубоко наплевать! — со злобой констатировал милосердный пророк. — Гарантирую, как только ты не сможешь обеспечить быстрорастущие потребности неблагодарных скотов, с тобой вновь не останется никого! Чего качаешь головой, сомневаешься? Ну ничего, скоро тебе представится возможность убедиться в правдивости моих слов, хе-хе-хе… Эй-ей, Торк, рукописи тоже берите! Да, оно самое. Что?! Эти «дурацкие бумажки» в десять раз ценнее всего остального!
Напряжение приближающейся развязки, дикая смесь из чувства вины и уязвлённого самолюбия, страх потери нажитого, пусть и весьма посильным трудом, богатства — придали смелости рыжебородому неудачнику. Правду глаголют, нет собеседника более искреннего, нежели гном, которого довели до отчаяния:
— Жаждешь мне отомстить? Что ж, валяй! Но помни, наворованное сегодня добро стражи рано или поздно, один хрен, отнимут, в свою очередь, и у вас! А если не стражи, то законнорожденные.
Ты уверяешь меня, что без бабла все снова уйдут, и я останусь один?! Позволь и мне просветить тебя, мой дружок. Неважно, кто возглавит Оплот, как ты выразился, «всем всегда было, есть и будет» … глубоко насрать на вас, чернь! Маронон, Кременькан, любой случайно выбранный гном — для вас не имеет никакого значения, ибо никого не волнует судьба простого народа. Все власть имущие хотят тот самый народ поиметь, для этого они к власти и рвутся. Так что давай, наслаждайся своим сиюминутным триумфом, глупец! Порадуйся ненадолго, прежде чем вновь окунуться с головой в свой свинарник!
Рыжеруб сплюнул, но неудачно, слюна тонкой струйкой повисла на бороде. Стряхнув руками плевок, дошедший до ручки гном вызывающе выпятил грудь:
— Осуждаешь меня? Считаешь, что сам поступил бы на моём месте иначе? Сразу стал бы творить добро за просто так всем вокруг?! Ха, да это просто потому что ты нищеброд из трущоб, для которого пара грошей — состояние! Тебе никогда не понять возможностей, что дают серьёзные деньги! Слышишь, ты даже представить себе такого не можешь!!! Торговец он, как же, ха! Даже имя и то, словно кличка собакоморды!
Безбородый гном нехорошо улыбнулся:
— Не знаю цену деньгам, говоришь? Не имя, а кличка?! Что ж, хотя бы с последним ты действительно угадал, — вождь черни изобразил циничный поклон. — Пора мне представиться, нет боле смысла таиться. Никакой я, конечно, не Чоппи.
Просто удивительно, что ты до сих пор меня не узнал! Ведь мы столь часто хаживали вместе с Бригиттой в гости к тебе и твоему ненаглядному племянничку, Проявленный его побери!
Сперва на лице хозяина Дома не отражалось абсолютным образом ничего. Набычившись, он смотрел на собеседника пустым непонимающим взором. Затем, словно по щелчку, Рыжеруб буквально подпрыгнул. Глаза едва не повылазили из орбит, выражение искреннего удивления исказило изборождённую морщинами ряху:
— Скало… Скало…
— Да-да, он самый. Скалозуб Усердный, наследник Дома Среброделов, ныне известный как Безбородый пророк! Новый вожак бедняков. Жаждущий найти ответы и восстановить справедливость!
Прозвучало, пожалуй, чересчур пафосно, но живший долгое время грёзами о мести узник находил в том какое-то изощрённое удовольствие. Тщеславие, желание быть великим, в последнее время всё сильнее захватывало дух новоявленного мессии.
Рыжеруб, казалось, не мог поверить услышанному:
— Скало… зуб. Но ведь… Дом Среброделов… Никого из них давно нет в живых! Я спрашивал о судьбе Дома у Велера и не раз…
— И что же этот подонок ответил?
Ещё не до конца пришедший в себя Рыжеруб принялся бубнить что-то под нос. Не расслышав ни слова, Скалозуб схватил пожилого гнома за плечи и начал немилосердно трясти.
Не помогло.
— Да, скажешь ты сегодня хоть что-нибудь стоящее?!
Потеряв терпение, пророк принялся лупить ошеломлённо уставившегося куда-то вдаль старика по щекам:
— Говори! Говори! Говори! — от тяжёлых шлепков голова Рыжеруба моталась из стороны в сторону. Струйка крови медленно вытекала из правой ноздри.
Как ни странно, грубая «терапия» возымела воздействие. Речь гнома вновь стала осмысленной:
— Эээ… Чего?! А, Среброделы… Ох. Мужчин использовали в качестве живых манекенов для обучения стражей. Женщин… тех, что посимпатичней, отправили в казармы удовлетворять похоть убийц их мужей. Тех, что постарше, оставили умирать с голоду в казематах. А тебя, — гном сглотнул, — тебя забила насмерть камнями разъярённая чернь! По крайней мере, именно так он сказал…
Скалозуб крепко сжал кулаки. Челюсти практически свело судорогой, но он твёрдо решил во что бы то ни стало подавить стон, рвущийся из самого нутра его естества. Конечно, он давно уже смирился с мыслью о смерти родных, но представив себе все муки и ужас, через которые пришлось тем пройти…
Нет, он не станет вопить. Не будет вырывать свои и без того короткие волосы, биться об стену и совершать подобные глупости, нет.
Он будет мстить. Медленно, методично, всем и каждому, кто имел отношение к трагедии, постигшей его славный Дом.
Усилием воли пророк всепрощающего Бога расслабил сведённые мышцы, выдавил скупую улыбку одним краешком рта:
— Что ж, били меня, действительно, и камнями, и палками, и всем остальным. Вот только насчёт смерти Велер сделал выводы немножечко преждевременно, — лицо прошедшего огромное количество испытаний гнома посуровело. — Почему? Эта сука сказала тебе, почему Предатель так поступил с моим Домом? Чем не угодили Королю Среброделы? Что сделали такого, за что мой род истребили?! Ответил что-нибудь тебе Велер? Говори!!!
Ему показалось, Рыжеруб вот-вот расплачется от давления, но от отповеди старого знакомого чуть не заплакал он сам:
— Вас тупо подставили, вот и всё. Экспедициям Кременькана не удалось уйти далеко, почти всех «первопроходцев» схватили. И все, все как один заявили, что поход организовал твой отец! Под пытками тот признался в содеянном. Я вас умоляю, да под пытками палачей Короля любой бы сознался во всём, что угодно! Судьба вашего Дома была предрешена.
Вопль вновь стал рваться наружу. Хотелось бить кулаками об стену, пока есть силы поднять руки вверх. Скалозуб ожидал чего угодно: безумия Короля, желание присвоить имущество богатого Дома, политическую жертву для провокации власть имущих и черни, но не такого мотива. Бессмысленная гибель родных и близких из-за ничего не представляющего собой сумасшедшего, по неведомой причине решившего подставить именно его Дом, была вне пределов его представлений о вселенской справедливости и высшем смысле.
— Прости, мне искренне жаль. Не знаю, чем Дом Среброделов не угодил Кременькану. Вроде никто из ваших его бред особо не критиковал, дорогу не переходил... — Рыжеруб скорчил сочувственную гримасу. — Я хочу, чтоб ты знал, я всегда относился к твоему отцу с большим уважением! Да и ты, Скалозуб, мне очень нравился. Правда! Пока не увёл у моего мальчика, Трясуна, его долбанную возлюбленную, я считал тебя другом семьи...
Скалозубу стоило немалых усилий сдержаться, чтобы не разбить голову рассочувствовавшемуся «другу семьи». Делиться своими соображениями по поводу того, кто у кого увёл лживую суку Бригитту, он тоже не стал.
— Что ж, спасибо за ценные сведения, мой старый «друг». Кажется, я знаю, кого навещу теперь следующим…
Пророк обвёл взглядом опустевшую комнату. Прислушался. Вопли насилуемых толпою служанок практически перестали разноситься по дому. Конфискация подходила к своему завершению, но одно дело оставалось по-прежнему не законченным. В кабинет, потирая руки, вошёл верный Торк. Вопросительно глянул на своего господина.
— Погоди, мне нужно ещё пару минут… — Скалозуб задумчиво почесал гладковыбритый подбородок. Посмотрел на холёную бородищу своего собеседника. — Найди-ка мне ножницы, Торк!
Глаза Рыжеруба расширились. Новый пророк возвышался над ним, смотря сверху вниз:
— У тебя такая великолепная борода…
Глава 23. Страж, который не страж
Не ищите злой умысел там, где всё можно объяснить глупостью.
Наполеон Бонапарт
Скалозубу крайне не нравилось такое решение, однако отряд пришлось разделить. Бродить по вражеской территории с огромным грузом добычи было смерти подобно. Как говорилось в одной старой книженции: манёвры — половина успеха в войне. Не использовать в полной мере единственное преимущество было по меньшей мере не слишком умно. Проводив взглядом удаляющуюся цепочку нагруженных до предела бойцов, глава бедняков вместе с горсткой самых отчаянных гномов устремился вперёд.
О том, чтобы светиться у Королевской пещеры, и речи быть не могло. Законнорожденные запросто могли принять их за стражей, а стражи за бунтовщиков. И в первом, и во втором случае шансов пережить встречу было немного. Оставалось надеяться, что Кременькан руководит операцией из безопасного места, а не бьётся с пеной у рта на передовой, как один не слишком умный вожак.
Ибо смерть Дорки, разорение и унижение жадного гнома не могли удовлетворить тонкое чувство справедливости миролюбивого вестника воли Божьей. Главный зачинщик всех бед обязан был дать ответ и понести наказание за свои преступления. Сколько верных соратников может полечь во имя свершения праведной мести, Скалозуба интересовало весьма незначительно.
С предельной осторожностью, останавливаясь у каждого перекрёстка и дожидаясь донесений разведчиков, они продвигались через мятежную Пещеру ремёсел в направлении выбранной цели. Путь к имению Кременькана был долог и не обошёлся без неожиданных встреч.
* * *
Глирик устало брёл по Пещере. Ноги налились свинцом, но он упрямо продолжал шагать всё вперёд. Неважно куда, главное было идти. Как можно дальше… лишь бы скрыться наконец от безумия, что преследовало его сегодня весь день.
Невезучий охранник, дезертир, а теперь просто враг каждого встречного. Почему законнорожденные набросились на него, он не знал. Неужели весть о его трусливом бегстве от бедняков распространилась так быстро? Но даже если и так, какое дело знати до обычного стража-наёмника? Однако в их глазах Глирик видел такую страшную ярость, что сомнений в намерениях мажорных ублюдков не оставалось. Его хотели убить прямо на месте, жаждали разорвать на куски без следствия и суда! Если бы только он знал, какое наказание понесёт за отказ сражаться с полуголыми психами из Квартала, то бился бы в первых рядах! Эх, надо было слушать, когда капитан зачитывал новобранцем устав, а не ковырять, как обычно, в носу…
Дезертир снял шлем, протёр рукой лоб и потную шею. Беготня в тяжёлой броне забрала все его силы. Страшно хотелось пить, во рту было сухо как в горне. Залить в себя ведро жидкости, желательно крепкой, забраться в уголок и сидеть там, покуда всё это сумасшествие не закончится — вот что представлялось несостоявшемуся стражу пределом мечтаний в данный момент.
