– Привет мам! Я сегодня так устала, – жалуюсь на своё состояние. – Майя постоянно плачет, а у меня живот болит, как будто ещё одного пора рожать.
– Ох, – мама хмурит брови. – Деткам свойственно плакать, а родителям нужно как-то распознавать причину. Возможно, у неё действительно живот болит. Ты чем её кормила?
– Своим молоком и смесью.
– А сама что кушала?
Я перечисляю то, что нам с Эмилем подавали в ресторане.
– Ты с едой аккуратно. Никогда не знаешь, какой ингредиент окажется неподходящим для малютки. Поэтому сразу много всего в свой рацион не включай. Попробуй что-то новое, потом покорми своим молоком. Тогда увидишь реакцию и будешь знать, как реагирует ребёнок. Тут терпение надо. В первую очередь нужно думать о малышке, а потом уже о себе. А со своим животом лучше обратись к гинекологу.
– А ты тоже так с нами справлялась?
– Конечно, – улыбается она. – Всякое было: и крики, и бессонные ночи. Сейчас вспоминаю с улыбкой, а тогда казалось, что нет большего наказания, чем вскакивать по ночам. Но спустя годы, я понимаю, что дети – это великое счастье. Корю себя, что порой злилась и ругалась. Но вы у меня всё равно лучшие! Люблю вас! Вот совсем скоро прилечу, и будем вместе с тобой учиться находить выход из положения.
Нет! Никогда я так думать не буду! Это реально наказание, а никакое не счастье!
– Лучше бы ты уже была здесь! – почти реву я. – Мне кажется, что всё это происходит не со мной.
– Это нормальное состояние, пока ты не привыкла. Майе ещё и недели не исполнилось, а ты уже хочешь, чтоб всё шло по накатанному.
– Мам, а можно мы тебя с Эмилем встретим?
– То есть? – вопросительно щурится она.
– Ну, он сегодня, пока мы с ним по больницам и ЗАГСам ездили, сам предложил тебя из аэропорта забрать.
¬– Хм, – ухмыляется мамуля. – Какой славный мальчик! Мне не принципиально, кто меня встретит, потому что после самолёта у меня будет мечта поскорее добраться до дома. Думала, Игорь встретит. Но, раз этот молодой человек изъявил желание познакомиться со мной таким образом, то я не против.
– Он сказал, что понравится тебе, – выдыхаю я.
– Лишь бы он тебе нравился! В первую очередь! – отвечает мать. – Он много для тебя делает, в отличие от... – мама морщится, и сразу видно, что она не хочет произносить известное имя. – Поэтому пока у меня нет оснований особо придираться к нему. Но вот вид его «перекупной» деятельности и мнимое волонтёрство вызывают серьёзные опасения. Не всё так просто. Тема военного конфликта очень скользкая. И всеми делами там заправляют отнюдь не двадцатидвухлетние юноши, а суровые седые дяди. И Эмиля туда тоже кто-то пристороил. Поэтому никуда не спешим! Всему своё время! Я, кстати, тут порылась «в контакте»…
Мама загадочно водит глазами вправо-влево, а я настораживаюсь. Естественно, что, посвятив маму в некоторые сомнительные дела Эмиля, я заранее установила планку для парня. И это уже повод для моей родительницы проявлять бдительность. Даже боюсь представить, что она сказала, если бы узнала о подставе с учёбой и прочих нелицеприятных сторонах этого персонажа. Пусть пока её заботят лишь эти два существенных момента.
– У твоего Эмиля там три аккаунта. Один закрытый, другой как бы не его, потому что совершенно чужие фотки, кроме одной, где он в третий или четвёртый класс идёт. И ещё одна страничка, что будет поинтереснее. Там прилично фотографий, а к ним очень любопытные комментарии. Так вот, я обратила внимание на даты и имена тех, кто участвовал в обсуждениях, и сделала вывод, что у Эмиля шесть лет назад были отношения с девушкой Инессой. Они встречались больше года, судя по датам в комментариях. А после расстались. Причина мне, конечно, неизвестна, но что-то мне подсказывает, что для этой Инессы это было весьма трагично. На тот момент она даже зарегистрировала ещё один свой аккаунт, где вписала себя Инессой Комаровой. И там у неё в друзьях единственный Эмиль Комаров. Это всё в купе и говорит о том, что отношения у них были вполне серьёзные для их шестнадцати-семнадцати лет. Ну и на этом тема закончилась.
– А что сейчас с этой Инессой? – мама так ярко описала ситуацию, что во мне тут же зажёгся огонь расследования.
– Судя по соцсетям, с Эмилем они разбежались окончательно. Каждый пошёл своей дорогой. На данный момент у той девушки есть муж и недавно родилась дочка.
– Как символично, – бубню, как заворожённая.
– Ну, а тебе самой-то как? Нравится этот парень?
– Не знаю, сложно понять. Я просто боюсь, что в итоге, как обычно, окажусь «шлюхой», из-за того, что принимаю его помощь.
– Но ты уже прилично помощи приняла от него. И не удивительно, что он захочет что-то взамен. Этот волонтёр не про благотворительность, скорее всего.
– Я всё понимаю, – мой голос звучит удручённо.
– Тогда спрошу по-другому: если бы Эмиль вдруг исчез из твоей жизни, ты бы расстороилась?
– Да! – выпаливаю, но задумываюсь над собственным утверждением и добавляю: – потому что никто не будет мне еду покупать и помогать!
– Ты же мой золотой потребитель! – ласково, но с укоризной говорит мама и улыбается. – А ты можешь его просто обнять? Тебе не противно?
– Нет, не противно, – я вспоминаю, как нежно умеет обнимать Эмиль, не переходя границы дозволенного.
– Ну, это уже хорошо!
Мама просит показать ей внучку, и я охотно выполняю просьбу. Но Майя снова начинает капризничать.
– Всё, мам, – я корчу кислую мину, – мне нужно что-то с ней делать. Давай, до связи!
Прощаюсь с мамой и погружаюсь в материнство. Ох, и тяжкое это бремя, оказывается. А тут ещё матушка подкинула пищу для размышлений по поводу этой Инессы. Теперь вообще ничего не сходится. Эмиль говорил, что с шестнадцати лет у него была Настя. И… Стоп! Если ему реально не двадцать четыре, а двадцать два, то с Настей, по ходу, он мутил с четырнадцати! Полный трэш! И каким боком тут затесалась Инесса? Какая-то абсурдная наладка получается.
Подключаю Лику, и она тоже просматривает «В контакте» профиль Эмиля. Ну да! Инесса! Интернет чётко хранит инфу. Тогда каким боком Настя?
– А был ли мальчик? – с сарказмом изрекает Лика крылатое выражение.
– Да, хрен поймёшь, кто там был! – раздражаюсь я.
Снова возвращаемся к изначальному вопросу: зачем обманывать? Мне-то, в сущности, по барабану, как её звали – Настя или Инесса. Но тут налицо нестыковка во всём!
– Или он сам уже так запутался в своих барышнях, что не помнит, кто был и когда? – Лика смотрит на меня широко раскрытыми глазами. – Но Инесса точно ведь была! Вот она! И вот даты! – девушка тычет пальцем в экран. – И действительно Эмилю двадцать два года! Или об этом он тоже благополучно предпочитает не помнить?
– Вот же козёл! – зло шиплю я. – Нафига ему сочинять?!
– По ходу, это риторический вопрос, – негодующе вздыхает Лика.
Ночь проходит в ритме какого-то жуткого аврала. Я без конца вздрагиваю от регулярных писков Майи: то покакала, то кушать, то просто плачет. Я уже не понимаю, где спала или вообще глаз не сомкнула. Меня вырубает, но детский крик вынуждает что-то предпринимать. Смотрю на орущего ребёнка, и мне просто хочется заткнуть ей рот. Наверно, я настолько вымотана, что зажимаю ладонью детский ротик, а сама закрываю глаза в надежде отключиться хоть на секунду. Но Майя вдруг начинает активно вертеть головой и задыхаться. О, господи! Что я творю?! Боже, дай мне сил выстоять эту ночь! Моё помутнённое сознание всё же вырывается из оцепенения. Рука, ставшая вдруг ледяной и чужой, дергается с такой силой, что отскакивает от маленького, вибрирующего рта Майи. Этот резкий, животный жест выбивает меня из ступора.
Секунда. Вечность. Мой мозг, до этого затуманенный от недосыпа, включает форсаж. Это уже не материнский рефлекс, а аварийная система выживания. Я хватаю малышку, прижимаю к себе, трясу. Она молчит. Прислушиваюсь. Видимо, мы обе в шоке.
– Дыши, девочка! Дыши, ты меня поняла?! – шепотом ору я ей в ухо, не замечая, как мой собственный голос звучит как скрежет ржавой петли.
Майя делает вдох, и её крик, который только что был угрозой моего рассудка, теперь становится звуком победы. Она снова кричит, а я в моменте понимаю, что чуть не переступила грань.
– Я больше так не буду, – еле слышно мямлю то ли дочери, то ли себе, а по щекам струятся горькие слёзы. – Никогда! Прости меня!
Это не просто усталость, это адреналиновый коктейль из любви и отчаяния. Сон испаряется. И вот я уже прежняя Лера. Я мать! Я должна! Возвращается самообладание. Похоже, что это самая дерзкая, грязная и настоящая правда о материнстве и одиночестве, о которой не пишут в глянцевых журналах. Да, мне нужна помощь! Мне нужен муж, а Майе – отец. Тот, кому можно сказать: «Твоя очередь, я больше не могу». Но у нас никого нет. Мы только вдвоём. Призрачный Эмиль пока не в счёт.
Через небольшую щель между шторами луч рассвета прорезает комнату, как лезвием. Утреннее ноябрьское солнышко проникает в помещение, делая пылинки в воздухе похожими на хаотично плывущие блёстки. Спросонья я пока не могу определить, был ли это ночной кошмар или истинная явь, которая сотворила со мной злую шутку. Нет, такого больше не повторится. Ни за что. Теперь я обязана держать своё сознание в узде, а язык за зубами. Потому что меня за такое запросто могут закрыть в психушке, а Маюню упекут в детский дом. Как ни странно, но сейчас крик младенца я воспринимаю спокойнее. Хотя надрывается Майя похлеще, чем ночью.
Меня даже не раздражает звонок бабы Люды.
– Доброе утро, Лерочка! – вкрадчиво начинает она. – Я вчера получила твоё сообщение, но не стала перезванивать, чтобы лишний раз не беспокоить. Как ваши дела? Как ночь прошла? Глазик гноится? Ой, слышу, как кричит Майя!
– Здравствуйте! – отвечаю упадническим тоном. – Ночь прошла в режиме варфаламеевской. Я не знаю, что мне делать. Она постоянно плачет, ножки поджимает, будто спазмы в животе. Я почитала в интернете, что это колики. По всем признакам.
– Рановато для коликов, – сомневается бабушка. – Хотя сейчас дети другие. Всё может быть. Я куплю лекарство и попрошу Даника, чтобы он тебе привёз. Эспумизан должен помочь. Это не дело, если маленькая так мучается.
Неведомая сила подбрасывает моё сердце, как на батуте. Дыхание сбивается.
– Когда он привезёт? – тихо спрашиваю, словно боюсь спугнуть инициативу.
– Ну, я не знаю… Как у него время будет, – говорит Люда. – Спишитесь или созвонитесь. Не маленькие!
Конечно, не маленькие, но от мысли про занятого Данилу почему-то разбирает смех. Это нервное.
Отчитываюсь своей маме о своём плачевном состоянии. Она рекомендует выйти на прогулку с Майей, потому что младенцы хорошо спят на свежем воздухе. Да я готова хоть в ад спуститься, лишь бы мой ребёнок угомонился. Мне реально жалко Майю, но не понимаю, что у неё болит. Уже выкладывала на животик, массажировала, гладила, только действует всё очень недолго.
Звоню Маше и предлагаю составить мне компанию на первой прогулке с коляской. Подруга охотно соглашается.
Эмилю докладываю о своих планах. Он весь в работе, но про меня не забывает.
Подготавливаю коляску, одеваю Майю, собираюсь сама.
– Игореш! – обращаюсь к брату. – Снеси вниз коляску!
Брат отрывается от своей работы и тащит по лестнице к подъезду коляску. Оставляет её на крыльце и снова бежит за комп. Я аккуратно укладываю Майю, которая в момент перестала плакать, как только я застегнула на ней комбинезон. Укрываю пледом и сверху натягиваю защитный чехол. Толкаю коляску, покачивая, и спешу на встречу с подругой. Маюнины глазки закрываются, и кажется, что крохе в кайф прогулка. Коляска едет тяжело, скрипит, как несмазанная телега, сопротивляется и виляет, доставляя мне неудобства. Ну, а что с неё взять, с пользованной и приобретённой почти задарма. Придётся приспосабливаться.
Мы с Машкой при виде друг друга сияем, как две звезды, встретившиеся во Вселенной. Обнимаемся по традиции.
– Капец, Маш, прикинь, купила коляску, а она как таратайка. По ходу, мне говно втюхали. Почему я такая невезучая? – жалуюсь подруге.
Маша отходит на полметра и внимательно осматривает это поюзанное чудо на колёсах.
– А колёса накачать не пробовала? – улыбается, сверкая брекетами, Машка. – Ты же на ободах практически едешь.
Я наклоняюсь, заглядываю под коляску и щупаю двумя пальцами шины. Они легко продавливаются под моим нажатием. Первая прогулка, и сразу квест – это про меня!
– Бли-и-ин! И чё делать? Как накачать? – тяну я и насупленно жду ответа от подруги.
– Давай до автозаправки доберёмся, там же есть насос, чтобы машинам качать колёса.
– А ты умеешь? – хмурюсь я.
– Я? – Машка округляет глаза. – Я – нет! Но как-то люди это делают? А мы чё, не люди?
– Иногда мне кажется, что мы инопланетяне! – юморю я.
Подруга посмеивается, и мы топаем до ближайшей заправки. Это недалеко. Находим за углом небольшого здания приблуду, которая должна решить нашу проблему. Я открываю дверцу и вытягиваю шланг с пимпой на конце. Приседаю и стараюсь присоединить к колясочному ниппелю. Тыркаю и так, и сяк, но то чувство, когда одна конструкция не совместима с другой.
– Попробуй накрутить, – руководит подруга.
Она стоит рядом и командует. Нагнуться не в состоянии из-за последнего срока беременности, вот и даёт мне указания стоя.
– Нет, Маш, – отрицательно мотаю головой, глядя на подругу снизу вверх, – никак не вставляется.
– Странно, но я где-то слышала, что всё должно подходить. Или я что-то путаю? – поджимает свои пухлые губы Машенция.
Я делаю последнюю попытку насадить пимпу на ниппель, но не лезет, хоть ты тресни!
– Может, проще велосипедный насос купить? – подкидывает идею подруга. – Го в тц, там дешманский магаз!
Мы медленно плетёмся до торгового центра. Маша такая круглая, будто тыкву проглотила. Походка утиная.
– Хорошо тебе, – делает передышку подруга. – А я еле двигаюсь. У меня ведь сегодня срок рожать, но Давиду, кажется, и там не плохо.
Маша кладёт руку на свой огромный живот.
– Ага, так хорошо, что закачаешься! – с ехидством выдаю я. – Знаешь, как это «хорошо» мне сегодня орало всю ночь!
– Да, ладно! – отмахивается Машка. – Уж лучше пусть в кроватке орёт, чем всю ночь в животе ворочается!
– Как по мне, так в животе спокойнее. Только это спокойствие всё равно когда-то заканчивается.
В отделе дешёвых товаров находим велосипедный насос. Один евро – это фигня по сравнению с мировой революцией. Сейчас главное поставить коляску на нормальные полноценные колёса.
Отходим к скамейкам, которые установлены в помещении, и я сразу распаковываю покупку. Вкручиваю в отверстие короткий шланг и нахлобучиваю на ниппель коляски. Но ничего не нахлабучивется. Слишком маленький.
– Кринж! – поднимаюсь во весь рост и мои руки безвольно свисают вдоль туловища.
Таращимся с Машкой друг на друга, словно это поможет решить проблему. Чувствую, как вибрирует мой айфон.
«Как гуляется?» – интересуется Эмиль со своим дебильным ржущим смайлом.
«Никак!» – ставлю злобный смайлик.
«Что случилось, солнце?» – тут же летит вопрос.
«Не могу колёса накачать», «У коляски».
«На заправке пробовала?»
«А как же!», «Не получилось» – растерянный смайлик. – «Что делать?»
– Ох, – мама хмурит брови. – Деткам свойственно плакать, а родителям нужно как-то распознавать причину. Возможно, у неё действительно живот болит. Ты чем её кормила?
– Своим молоком и смесью.
– А сама что кушала?
Я перечисляю то, что нам с Эмилем подавали в ресторане.
– Ты с едой аккуратно. Никогда не знаешь, какой ингредиент окажется неподходящим для малютки. Поэтому сразу много всего в свой рацион не включай. Попробуй что-то новое, потом покорми своим молоком. Тогда увидишь реакцию и будешь знать, как реагирует ребёнок. Тут терпение надо. В первую очередь нужно думать о малышке, а потом уже о себе. А со своим животом лучше обратись к гинекологу.
– А ты тоже так с нами справлялась?
– Конечно, – улыбается она. – Всякое было: и крики, и бессонные ночи. Сейчас вспоминаю с улыбкой, а тогда казалось, что нет большего наказания, чем вскакивать по ночам. Но спустя годы, я понимаю, что дети – это великое счастье. Корю себя, что порой злилась и ругалась. Но вы у меня всё равно лучшие! Люблю вас! Вот совсем скоро прилечу, и будем вместе с тобой учиться находить выход из положения.
Нет! Никогда я так думать не буду! Это реально наказание, а никакое не счастье!
– Лучше бы ты уже была здесь! – почти реву я. – Мне кажется, что всё это происходит не со мной.
– Это нормальное состояние, пока ты не привыкла. Майе ещё и недели не исполнилось, а ты уже хочешь, чтоб всё шло по накатанному.
– Мам, а можно мы тебя с Эмилем встретим?
– То есть? – вопросительно щурится она.
– Ну, он сегодня, пока мы с ним по больницам и ЗАГСам ездили, сам предложил тебя из аэропорта забрать.
¬– Хм, – ухмыляется мамуля. – Какой славный мальчик! Мне не принципиально, кто меня встретит, потому что после самолёта у меня будет мечта поскорее добраться до дома. Думала, Игорь встретит. Но, раз этот молодой человек изъявил желание познакомиться со мной таким образом, то я не против.
– Он сказал, что понравится тебе, – выдыхаю я.
– Лишь бы он тебе нравился! В первую очередь! – отвечает мать. – Он много для тебя делает, в отличие от... – мама морщится, и сразу видно, что она не хочет произносить известное имя. – Поэтому пока у меня нет оснований особо придираться к нему. Но вот вид его «перекупной» деятельности и мнимое волонтёрство вызывают серьёзные опасения. Не всё так просто. Тема военного конфликта очень скользкая. И всеми делами там заправляют отнюдь не двадцатидвухлетние юноши, а суровые седые дяди. И Эмиля туда тоже кто-то пристороил. Поэтому никуда не спешим! Всему своё время! Я, кстати, тут порылась «в контакте»…
Мама загадочно водит глазами вправо-влево, а я настораживаюсь. Естественно, что, посвятив маму в некоторые сомнительные дела Эмиля, я заранее установила планку для парня. И это уже повод для моей родительницы проявлять бдительность. Даже боюсь представить, что она сказала, если бы узнала о подставе с учёбой и прочих нелицеприятных сторонах этого персонажа. Пусть пока её заботят лишь эти два существенных момента.
– У твоего Эмиля там три аккаунта. Один закрытый, другой как бы не его, потому что совершенно чужие фотки, кроме одной, где он в третий или четвёртый класс идёт. И ещё одна страничка, что будет поинтереснее. Там прилично фотографий, а к ним очень любопытные комментарии. Так вот, я обратила внимание на даты и имена тех, кто участвовал в обсуждениях, и сделала вывод, что у Эмиля шесть лет назад были отношения с девушкой Инессой. Они встречались больше года, судя по датам в комментариях. А после расстались. Причина мне, конечно, неизвестна, но что-то мне подсказывает, что для этой Инессы это было весьма трагично. На тот момент она даже зарегистрировала ещё один свой аккаунт, где вписала себя Инессой Комаровой. И там у неё в друзьях единственный Эмиль Комаров. Это всё в купе и говорит о том, что отношения у них были вполне серьёзные для их шестнадцати-семнадцати лет. Ну и на этом тема закончилась.
– А что сейчас с этой Инессой? – мама так ярко описала ситуацию, что во мне тут же зажёгся огонь расследования.
– Судя по соцсетям, с Эмилем они разбежались окончательно. Каждый пошёл своей дорогой. На данный момент у той девушки есть муж и недавно родилась дочка.
– Как символично, – бубню, как заворожённая.
– Ну, а тебе самой-то как? Нравится этот парень?
– Не знаю, сложно понять. Я просто боюсь, что в итоге, как обычно, окажусь «шлюхой», из-за того, что принимаю его помощь.
– Но ты уже прилично помощи приняла от него. И не удивительно, что он захочет что-то взамен. Этот волонтёр не про благотворительность, скорее всего.
– Я всё понимаю, – мой голос звучит удручённо.
– Тогда спрошу по-другому: если бы Эмиль вдруг исчез из твоей жизни, ты бы расстороилась?
– Да! – выпаливаю, но задумываюсь над собственным утверждением и добавляю: – потому что никто не будет мне еду покупать и помогать!
– Ты же мой золотой потребитель! – ласково, но с укоризной говорит мама и улыбается. – А ты можешь его просто обнять? Тебе не противно?
– Нет, не противно, – я вспоминаю, как нежно умеет обнимать Эмиль, не переходя границы дозволенного.
– Ну, это уже хорошо!
Мама просит показать ей внучку, и я охотно выполняю просьбу. Но Майя снова начинает капризничать.
– Всё, мам, – я корчу кислую мину, – мне нужно что-то с ней делать. Давай, до связи!
Прощаюсь с мамой и погружаюсь в материнство. Ох, и тяжкое это бремя, оказывается. А тут ещё матушка подкинула пищу для размышлений по поводу этой Инессы. Теперь вообще ничего не сходится. Эмиль говорил, что с шестнадцати лет у него была Настя. И… Стоп! Если ему реально не двадцать четыре, а двадцать два, то с Настей, по ходу, он мутил с четырнадцати! Полный трэш! И каким боком тут затесалась Инесса? Какая-то абсурдная наладка получается.
Подключаю Лику, и она тоже просматривает «В контакте» профиль Эмиля. Ну да! Инесса! Интернет чётко хранит инфу. Тогда каким боком Настя?
– А был ли мальчик? – с сарказмом изрекает Лика крылатое выражение.
– Да, хрен поймёшь, кто там был! – раздражаюсь я.
Снова возвращаемся к изначальному вопросу: зачем обманывать? Мне-то, в сущности, по барабану, как её звали – Настя или Инесса. Но тут налицо нестыковка во всём!
– Или он сам уже так запутался в своих барышнях, что не помнит, кто был и когда? – Лика смотрит на меня широко раскрытыми глазами. – Но Инесса точно ведь была! Вот она! И вот даты! – девушка тычет пальцем в экран. – И действительно Эмилю двадцать два года! Или об этом он тоже благополучно предпочитает не помнить?
– Вот же козёл! – зло шиплю я. – Нафига ему сочинять?!
– По ходу, это риторический вопрос, – негодующе вздыхает Лика.
Ночь проходит в ритме какого-то жуткого аврала. Я без конца вздрагиваю от регулярных писков Майи: то покакала, то кушать, то просто плачет. Я уже не понимаю, где спала или вообще глаз не сомкнула. Меня вырубает, но детский крик вынуждает что-то предпринимать. Смотрю на орущего ребёнка, и мне просто хочется заткнуть ей рот. Наверно, я настолько вымотана, что зажимаю ладонью детский ротик, а сама закрываю глаза в надежде отключиться хоть на секунду. Но Майя вдруг начинает активно вертеть головой и задыхаться. О, господи! Что я творю?! Боже, дай мне сил выстоять эту ночь! Моё помутнённое сознание всё же вырывается из оцепенения. Рука, ставшая вдруг ледяной и чужой, дергается с такой силой, что отскакивает от маленького, вибрирующего рта Майи. Этот резкий, животный жест выбивает меня из ступора.
Секунда. Вечность. Мой мозг, до этого затуманенный от недосыпа, включает форсаж. Это уже не материнский рефлекс, а аварийная система выживания. Я хватаю малышку, прижимаю к себе, трясу. Она молчит. Прислушиваюсь. Видимо, мы обе в шоке.
– Дыши, девочка! Дыши, ты меня поняла?! – шепотом ору я ей в ухо, не замечая, как мой собственный голос звучит как скрежет ржавой петли.
Майя делает вдох, и её крик, который только что был угрозой моего рассудка, теперь становится звуком победы. Она снова кричит, а я в моменте понимаю, что чуть не переступила грань.
– Я больше так не буду, – еле слышно мямлю то ли дочери, то ли себе, а по щекам струятся горькие слёзы. – Никогда! Прости меня!
Это не просто усталость, это адреналиновый коктейль из любви и отчаяния. Сон испаряется. И вот я уже прежняя Лера. Я мать! Я должна! Возвращается самообладание. Похоже, что это самая дерзкая, грязная и настоящая правда о материнстве и одиночестве, о которой не пишут в глянцевых журналах. Да, мне нужна помощь! Мне нужен муж, а Майе – отец. Тот, кому можно сказать: «Твоя очередь, я больше не могу». Но у нас никого нет. Мы только вдвоём. Призрачный Эмиль пока не в счёт.
Через небольшую щель между шторами луч рассвета прорезает комнату, как лезвием. Утреннее ноябрьское солнышко проникает в помещение, делая пылинки в воздухе похожими на хаотично плывущие блёстки. Спросонья я пока не могу определить, был ли это ночной кошмар или истинная явь, которая сотворила со мной злую шутку. Нет, такого больше не повторится. Ни за что. Теперь я обязана держать своё сознание в узде, а язык за зубами. Потому что меня за такое запросто могут закрыть в психушке, а Маюню упекут в детский дом. Как ни странно, но сейчас крик младенца я воспринимаю спокойнее. Хотя надрывается Майя похлеще, чем ночью.
Меня даже не раздражает звонок бабы Люды.
– Доброе утро, Лерочка! – вкрадчиво начинает она. – Я вчера получила твоё сообщение, но не стала перезванивать, чтобы лишний раз не беспокоить. Как ваши дела? Как ночь прошла? Глазик гноится? Ой, слышу, как кричит Майя!
– Здравствуйте! – отвечаю упадническим тоном. – Ночь прошла в режиме варфаламеевской. Я не знаю, что мне делать. Она постоянно плачет, ножки поджимает, будто спазмы в животе. Я почитала в интернете, что это колики. По всем признакам.
– Рановато для коликов, – сомневается бабушка. – Хотя сейчас дети другие. Всё может быть. Я куплю лекарство и попрошу Даника, чтобы он тебе привёз. Эспумизан должен помочь. Это не дело, если маленькая так мучается.
Неведомая сила подбрасывает моё сердце, как на батуте. Дыхание сбивается.
– Когда он привезёт? – тихо спрашиваю, словно боюсь спугнуть инициативу.
– Ну, я не знаю… Как у него время будет, – говорит Люда. – Спишитесь или созвонитесь. Не маленькие!
Конечно, не маленькие, но от мысли про занятого Данилу почему-то разбирает смех. Это нервное.
Отчитываюсь своей маме о своём плачевном состоянии. Она рекомендует выйти на прогулку с Майей, потому что младенцы хорошо спят на свежем воздухе. Да я готова хоть в ад спуститься, лишь бы мой ребёнок угомонился. Мне реально жалко Майю, но не понимаю, что у неё болит. Уже выкладывала на животик, массажировала, гладила, только действует всё очень недолго.
Звоню Маше и предлагаю составить мне компанию на первой прогулке с коляской. Подруга охотно соглашается.
Эмилю докладываю о своих планах. Он весь в работе, но про меня не забывает.
Подготавливаю коляску, одеваю Майю, собираюсь сама.
– Игореш! – обращаюсь к брату. – Снеси вниз коляску!
Брат отрывается от своей работы и тащит по лестнице к подъезду коляску. Оставляет её на крыльце и снова бежит за комп. Я аккуратно укладываю Майю, которая в момент перестала плакать, как только я застегнула на ней комбинезон. Укрываю пледом и сверху натягиваю защитный чехол. Толкаю коляску, покачивая, и спешу на встречу с подругой. Маюнины глазки закрываются, и кажется, что крохе в кайф прогулка. Коляска едет тяжело, скрипит, как несмазанная телега, сопротивляется и виляет, доставляя мне неудобства. Ну, а что с неё взять, с пользованной и приобретённой почти задарма. Придётся приспосабливаться.
Мы с Машкой при виде друг друга сияем, как две звезды, встретившиеся во Вселенной. Обнимаемся по традиции.
– Капец, Маш, прикинь, купила коляску, а она как таратайка. По ходу, мне говно втюхали. Почему я такая невезучая? – жалуюсь подруге.
Маша отходит на полметра и внимательно осматривает это поюзанное чудо на колёсах.
– А колёса накачать не пробовала? – улыбается, сверкая брекетами, Машка. – Ты же на ободах практически едешь.
Я наклоняюсь, заглядываю под коляску и щупаю двумя пальцами шины. Они легко продавливаются под моим нажатием. Первая прогулка, и сразу квест – это про меня!
– Бли-и-ин! И чё делать? Как накачать? – тяну я и насупленно жду ответа от подруги.
– Давай до автозаправки доберёмся, там же есть насос, чтобы машинам качать колёса.
– А ты умеешь? – хмурюсь я.
– Я? – Машка округляет глаза. – Я – нет! Но как-то люди это делают? А мы чё, не люди?
– Иногда мне кажется, что мы инопланетяне! – юморю я.
Подруга посмеивается, и мы топаем до ближайшей заправки. Это недалеко. Находим за углом небольшого здания приблуду, которая должна решить нашу проблему. Я открываю дверцу и вытягиваю шланг с пимпой на конце. Приседаю и стараюсь присоединить к колясочному ниппелю. Тыркаю и так, и сяк, но то чувство, когда одна конструкция не совместима с другой.
– Попробуй накрутить, – руководит подруга.
Она стоит рядом и командует. Нагнуться не в состоянии из-за последнего срока беременности, вот и даёт мне указания стоя.
– Нет, Маш, – отрицательно мотаю головой, глядя на подругу снизу вверх, – никак не вставляется.
– Странно, но я где-то слышала, что всё должно подходить. Или я что-то путаю? – поджимает свои пухлые губы Машенция.
Я делаю последнюю попытку насадить пимпу на ниппель, но не лезет, хоть ты тресни!
– Может, проще велосипедный насос купить? – подкидывает идею подруга. – Го в тц, там дешманский магаз!
Мы медленно плетёмся до торгового центра. Маша такая круглая, будто тыкву проглотила. Походка утиная.
– Хорошо тебе, – делает передышку подруга. – А я еле двигаюсь. У меня ведь сегодня срок рожать, но Давиду, кажется, и там не плохо.
Маша кладёт руку на свой огромный живот.
– Ага, так хорошо, что закачаешься! – с ехидством выдаю я. – Знаешь, как это «хорошо» мне сегодня орало всю ночь!
– Да, ладно! – отмахивается Машка. – Уж лучше пусть в кроватке орёт, чем всю ночь в животе ворочается!
– Как по мне, так в животе спокойнее. Только это спокойствие всё равно когда-то заканчивается.
В отделе дешёвых товаров находим велосипедный насос. Один евро – это фигня по сравнению с мировой революцией. Сейчас главное поставить коляску на нормальные полноценные колёса.
Отходим к скамейкам, которые установлены в помещении, и я сразу распаковываю покупку. Вкручиваю в отверстие короткий шланг и нахлобучиваю на ниппель коляски. Но ничего не нахлабучивется. Слишком маленький.
– Кринж! – поднимаюсь во весь рост и мои руки безвольно свисают вдоль туловища.
Таращимся с Машкой друг на друга, словно это поможет решить проблему. Чувствую, как вибрирует мой айфон.
«Как гуляется?» – интересуется Эмиль со своим дебильным ржущим смайлом.
«Никак!» – ставлю злобный смайлик.
«Что случилось, солнце?» – тут же летит вопрос.
«Не могу колёса накачать», «У коляски».
«На заправке пробовала?»
«А как же!», «Не получилось» – растерянный смайлик. – «Что делать?»
