Глава 1
ISBN 978-5-6052597-7-0
- Я беременна!
Огромные, бирюзовые глаза были полны непролитых слез. Маленький, чуть вздернутый носик слегка покраснел. Полные розовые губки были плотно сжаты в героическом порыве «быть сильной».
Но предательские сопли уже подло щекотали нежные пазухи, а соленая влага была произведена в стратегических запасах с переизбытком. «Перестарались»- наверное, пожав плечами, подумал девичий организм и, смачно всхлипнув, пустил по упругим щечкам первые потоки слез.
Корнеев, если откровенно, в этот романтически прекрасный момент был как никогда далек от идиом и поэтических сравнений. Его брутальный, закаленный экономическим кризисом и прошлыми, трехлетними отношениями организм (кстати, немало способствующими теперяшнему экономическому кризису) просто слегка взбледнул и, не утруждая себя производством лишних жидкостей и размышлений, произнес:
- Бл…ть….
Собственно, краткость брошенного комментария как нельзя лучше описывала и всю силу его внутренних переживаний, и безысходность свершившегося факта, и всю несправедливость бытия.
Но вот утруждать себя философскими измышлениями не готов был уже Олин организм.
- То есть, ты не рад?- хлопая просто феерически пушистыми черными ресницами, дрожащим голоском уточнила она.
- Ну…как тебе сказать…- морщась и потирая в раз вспотевшую шею под колючим зеленым шарфом, протянул Корнеев.
Рад он не был абсолютно. И если есть в мире тот самый АБСОЛЮТ, прям большими такими буквами, то это точно был он.
Да и чему было радоваться? Радовался Леха целых четыре месяца до этого. Два раза в сутки. Иногда, три. Как-то, в пятницу, после отличного ужина и неожиданной премии, даже четыре. Но последний раз дотягивал из принципа. Да и Оля уже явно устала и не менее принципиально стонала просто для проформы, разглядывая то отросший маникюр на своих длинных розовых ноготочках, то новую люстру, которую, совершенно неожиданно для Корнеева, уговорила его купить.
Короче, полноценно и систематически свою радость он имел по паре раз в день. И его все устраивало. Покуда радость не решила забеременеть.
Это решение Леха считал совершенно несвоевременным.
Во-первых, сейчас было не самое спокойное время в стране. Зарплата все не росла, а икс-боксы все дорожали. Мечта о новом смартфоне с яблочком оставалась голубой и малодостижимой, а кредиты страшными и рождающими ночные кошмары о скребущих когтями под кроватью коллекторах, которые сипло шипели : «Отдай свою печень!».
Как в таких условиях можно было заводить ребенка? А если коллекторы под колыбелькой поскребут? Вот тебе и поломанная детская психика. Отсюда и не складывающиеся отношения с женщинами в последствии. Потому что на все нужны деньги, которые можно взять в кредит. Особенно, на женщин. А потом эти женщины нагло беременеют, совершенно не посоветовавшись! Не принимая во внимание его детские страхи и комплексы. И то, что жить втроем в его однушке с новой, на кой-то фиг купленной царской люстрой, будет совершенно не «камильфо».
И это было очень обидно. Потому что Оля с ним как раз совсем не посоветовалась, зарождая в себе эту новую, пугающую жизнь. Вот про люстру, бл…ть, она посоветовалась ( «Розовый хрусталь брать, или золотистый?»), а про ребенка, почему-то, нет!
- Просто, мне кажется, это немного… не вовремя- проскрипел Корнеев, еще в процессе произнесения этих слов понимая, что тут ему и хана.
- Не… не вовремя- чуть отступая от него прошептала Оля, все сильнее хлопая своими нереальными ресницами- Но… Но, Леш…ОН уже есть, понимаешь? Никто из нас этого не планировал, но так случилось.
«Ага… Не планировала она»- ухмыльнулся про себя Корнеев.
В то, что женщины все и всегда делают по плану он верил, как в теорию квантовой физики. Даже истерики у них по ежедневнику намечены. Прям так и пишут: «Тридцать первое декабря, двадцать три часа, пятьдесят минут. Истерика по поводу : Ты меня не любишь! Ты не хочешь нашего ребенка!».
И, судя по всему, Оля как раз шла точно по графику.
- Леш..
- Оль, ну реально!- не выдержал, наконец Леха- Чего ты от меня хочешь?
- Я?- девушка так сильно побледнела, что крупные хлопья снега, мягко ложащиеся на ее укутанные пушистым шарфом плечи, практически ровнялись с цветом лица.
- Да! Ты!- крикнул Корнеев, запрещая себя обращать внимание на несчастные женские глаза, ножом резавшие ее ни разу не черствое сердце- Мы стоим тут, на площади. Тридцать первое декабря, бля..ть. Оль! Новый год! Я, как дебил, с этой бутылкой шампанского в руках. Вокруг толпа! Сейчас куранты пробьют. И ты такая: «Я, бл..ть, беременна!» Охуе…ный подарок, Оль! Спасибо!
А, меж тем, толпа на площади гудела разноголосым смехом и волновалась, как разноцветное море. Мелькали вспышки камер, отражаясь искрами от блестящих боков огромных стеклянных шаров, украшавших главную городскую елку. Атмосфера всеобщего веселья накрывала лавиной и гасла, разбиваясь об ошарашенный взгляд хрупкой блондинки, зябко кутающейся в голубую вязаную шерсть.
- Я только утром узнала…- отрешенно прошептала она- Пять недель, Леш…
- Да хоть двадцать пять!- рявкнул он- Оль, такие решения надо обговаривать. Ты… Я… Твою мать! Мы всего четыре месяца вместе!
Четыре долбаных счастливых месяца! За которые он успел подумать, что это «оно самое». С удивлением осознать в себе не свойственные ему собственнически- заботливые поползновения в сторону отдельно взятой личности. Обрадоваться, захлебнуться этим самым счастьем и совершенно беспечно расслабиться.
Чтобы тут же и получить по мозгу воздаянием за собственную наивность.
- Я ради тебя…
- Да! В курсе. Ты прям ради меня сюда переехала. Вот все бросила и приехала искать того, в кого с первого взгляда влюбилась. Потому что я- твой «настоящий». Ох…ть как драматично! Ты приехала, а я теперь рви задницу на британский флаг, посылай нах все свои планы и начинай пахать на подгузники, да?
Корнеев рвано выдохнул, в попытке успокоиться.
Не такие планы у него были на дальнейшую счастливую жизнь с любимой девушкой. Вот совершенно не такие.
Поездка в дорогой спа-отель в планах была. Дорогое кольцо в подарок, которое теперь льдом обжигало спрятанную в карман руку- тоже было. И даже, возможно, лихая свадьба ближе к лету… Только вот одно дело жить вместе и совсем другое жить вместе втроем.
К детям он был еще не готов, надеясь, что сперва они смогут какое-то время пожить « для себя». А уж потом, смутное количество лет спустя…
Черт! Надо было сразу напрячься. Ведь все изначально начиналось как-то слишком уж охренено. Слишком идеально. Прямо как он мечтал.
За эти несколько минут он уже тысячу раз пожалел и о той встрече на пляже, и о совершенно сказочной августовской ночи прямо на песке, под шум прибоя. После которой «счастье» ворвалось в его жизнь, купило ему эту адскую люстру и теперь планомерно, кирпичик за кирпичиком, рушило все его устоявшееся настоящее.
Снег валил, не переставая. На голове у Лехи уже успел вырости небольшой сугроб, застывший комичной шапочкой на его черноволосой макушке, когда Оля, наконец вновь заговорила:
- То есть, ты нас бросаешь?
- Оль, не говори глупостей- поморщился Корнеев, еще больше сатанея, потому как озвучить это вслух он просто не нашел в себе смелости, а услышав со стороны почувствовал такое гадливое отвращение к себе самому, что окончательно понял- тянуть эту лямку ему предстоит теперь всю жизнь.
Не сможет он просто вычеркнуть из жизни собственного ребенка. Значит он, может, даже будет ненавидеть ее и малыша, но упорно жить этой правильной семейной жизнью. Копить на холодильник для жены и курсы робототехники для отпрыска, откладывать покупку новых наушников в угоду «развивашкам» и трепать очередной, не слишком морально устойчивой любовнице, как его достала «мать его ребенка».
Прощайте друзья! Он автоматически теперь выпадает из теплого круга холостых братанов. Прощайте покер по четвергам и рыбалка мужским составом на майские… Здравствуй бухой Дед Мороз за невменяемые бабки, аниматоры в дебильных костюмах неизвестных уродцев и парки с детскими горками, вместо шашлыков.
От этих мыслей Лехе стало еще хуже. Появилось непреодолимое желание швырнуть бутылку шампанского прямо в елку и заорать благим матом во всю мощь своих легких.
А Оля все продолжала в упор смотреть на него своими бирюзовыми глазищами, в которых уже, не таясь, плескались непростые слезы.
Леха поморщился и, снова потирая шею, обронил:
- Тем более, что есть другие варианты- замялся он, с безнадегой тонущего цепляясь за идею, как за проплывающий мимо камыш- Срок еще маленький…
- Ты серьезно?!- ахнула девушка и, практически, отпрыгнула от него, едва не упав при этом на ель.
- Оль, ну вот что ты начинаешь, а?- завелся по новой Корнеев- Мы взрослые люди. Обычное дело. У всех бывает.
- Ты больной!- заорала она, сильно мотая головой- Просто больной ублюдок! Как я могла так ошибаться в тебе?
- Че больной-то?- взвился Леха- Вот только не надо из этого трагедию делать, ладно? Разводить сопли на пустом месте. Денег я дам. Ляжешь в лучшую клинику…
- Я ошиблась…- горько прошептала она, отрицательно мотая подбородком- Ошиблась…
- Так исправь!- обижаясь окончательно на то, что его лучшие порывы так и не были оценены по достоинству, рявкнул он- Очень удобно жить на готовом, да? А ты обо мне подумала? Это мне вас обеспечивать! Его растить надо. Это не хомяк, бл..ть! Ты хоть в курсе, сколько бабла на это уходит? Ты хоть раз пробывала зарабатывать…
- Я работаю!
- ЗАРАБАТЫВАТЬ, Оль! Тебя вообще не волнует, откуда я деньги беру на все твои… люстры эти, сраные! Ты ничем толком не занимаешься…
- Я?!- возмутилась она- Я, к твоему сведению, занимаюсь неоценимо важным трудом…
- Ну да! Конечно- почти захохотал Леха.
- Да! Я осуществляю контроль пропускной системы! Я решаю, кто может пройти, а кто нет. Я…
- Это называется «Администратор на рецепшн», Оль!- заорал Корнеев- Как же бесит твоя патетика вечная…
- Раз! Два!- заорала, вдруг, толпа вокруг них, намекая, что собрались они здесь по совершенно другому поводу.
- Все! Хватит- шмыгнула носом Оля, топая ножкой по льду и доставая из кармана какую-то бумажку, украшенную новогодними бантиками— Ты прав. Я ошиблась. Сама виновата. Но на этом все. Я воспитаю его сама.
- Три, четыре…
- Ты-то воспитаешь- закатил глаза он- Небось, старикам своим подкинешь? Так удобно ни за что не отвечать, да, Оль?
- Не знаю, Леш, удобно ли- злобно улыбнулась Оля- Ты мне ответь. Удобно? Сваливать проблемы на кого-то, типа они к тебе вообще никакого отношения не имеют? Главное же, чтобы твоя жизнь не поменялась, да?
- Пять, шесть…
- Да, Оль! Именно так!- не менее злобно вернул улыбку Корнеев- Потому что у меня нет упругой задницы и коровьих глаз, которыми я могу своевременно покрутить и сесть на шею какому-нибудь идиоту! Мне самому приходится в этой жизни крутиться, чтобы свои хотелки обеспечивать!
- Семь, восемь, девять…
- О, как интересно! Молодец, Леш! Так и думай- расплакалась девушка, прижимая к груди бумажку- Оставайся с этой идеологией жить. Один!
- Десять…
- За меня не волнуйся- хмыкнул Леха, смиряясь с неизбежным ярлыком полного урода и опускаясь в дерьмо с головой- Один я не останусь!
Оля отшатнулась, словно ее ударили.
- Не сомневаюсь- очень тихо обронила она- В твоей идеальной жизни всегда найдется место новой идеальной девушке. Которая не разрушит ее неожиданностями. Все по плану, все, как ты хочешь. Хорошо тебе, Леш. Хотела бы я быть тобой…
- Одиннадцать…
- Какое совпадение! А я тобой! Чтобы ни в грош не ставить чужие планы. Ни хрена не делать, но чувствовать себя оху..ть, какой значимой!- ерничая, успел всплеснуть руками Корнеев, когда разноголосая пестрая толпа в едином экстазе заорала.
- ДВЕНАДЦАТЬ! С НОВЫМ ГОДОМ!!!
И в воздух взлетел салют…
Глава 2
Голова раскалывалась, будто по ней топтался слон. Даже от одной мысли, что можно открыть глаза, в этой самой голове начинал набатом звучать гонг. Тело затекло и ощущалось, будто чужое.
Но самой неприятной новостью была тошнота.
Леха едва успел осознать себя в пространстве, как она накатила шквальной волной, поднимаясь от желудка и толкаясь в мир, путем быстрого заполнения пищевода.
- М-ммм- хриплым, словно сорваным голосом простонал он, всеми силами пытаясь удержать рвущийся наружу завтрак.
Хотя… завтрак ли?
Нет, Леха отчетливо помнил, что пытаясь разгрести перед новогодними выходными все залежи незавершенных дел он как раз только и успел, что с утра забросить в рот сосиску. Которую даже не удосужился сварить. И теперь желудок вовсю намекал на совершенно противоположные позывы. Во первых, он упорно урчал о том, что никто его не любит и, соответственно не кормит. А, во-вторых, грозился явить наружу все, что у него накопилось. И речь шла точно не о психологических проблемах.
«Может, сосиску, все-таки, стоило хоть как-то термически обработать?»- рвано подумал Корнеев, прежде чем с поразившей самой его прытью буквально упасть с кровати и опрометью кинуться в приоткрытую дверь, моментально опознанную, как вход в санузел.
Над унитазом его выворачивало знатно. С чувством, толком и расстановкой. Покуда он, обессилев, не опустился на пол прямо там же, устало прислонившись холодным лбом к фаянсовому ободку, плевав на нормы гигиены.
- О! Кто тут у нас очнулся? Только вот это не дело! Ну-ка, поднимайся осторожно и в постель. На полу сидеть не надо!- и чьи-то теплые, мягкие руки аккуратно, но неожиданно сильно оторвали Лехино тело от холодной плитки, будто оно ничего не весило.
- Где я?- каким-то тихим и неестественно тонким голосом просипел он.
- Так в больнице!- хмыкнул женский голос обладательницы сильных рук- Третий день уже.
- Третий?- нахмурился Леха- Так сегодня…
- Ага! Третье января уже. Вас первого привезли. В час ночи. Подогнали нам новогодний подарочек- хохотнула женщина, аккуратно помогая Корнееву устроиться на кровати и подтыкая ему одеялко- Сейчас Игнат Сергеевич освободится и подойдет. Все расскажет.
- А где…- попытался Леха сформулировать вопрос, но тут же умолк.
Как спросить, где Оля? По идее, они расстались. Значит какой смысл ожидать, что она будет сидеть в больнице, ожидая его выздоровления? Конечно, ее тут нет. Сам виноват. Теперь он ей чужой человек…
С другой стороны, последнее, что помнил Леха был залп праздничного салюта, подпрыгнувшая от неожиданности Оля и взмах руками, с которым она приготовилась встретиться с промерзшей землей.
Корнеев помнил, как вместо того, чтобы наблюдать, как поскользнувшаяся на своих тонких каблучках девушка ожидаемо грохнется на пол, он молниеносно выбросил вперед руку и намертво вцепился в женский пуховичок, дергая его на себя. И тут же поскальзываясь сам на ледяном насте площади.
Еще миг, и оба они, с совершенно обескураженными лицами, начали заваливаться прямо на елку, не в силах остановить бесконтрольное движение лишенных опоры тел.
Вспышка очередного залпа фейерверков, боль удара и… летящая прямо на него бутылка дорогого шампанского, так и не вскрытого должным образом по нужному поводу. А, затем, острый запах хвои, звон десятков разбитых шариков и, словно в замедленной съемке, падающая сверху огромная елка, щедро присыпавшая ошеломленные лица зелеными иголками.
ISBN 978-5-6052597-7-0
- Я беременна!
Огромные, бирюзовые глаза были полны непролитых слез. Маленький, чуть вздернутый носик слегка покраснел. Полные розовые губки были плотно сжаты в героическом порыве «быть сильной».
Но предательские сопли уже подло щекотали нежные пазухи, а соленая влага была произведена в стратегических запасах с переизбытком. «Перестарались»- наверное, пожав плечами, подумал девичий организм и, смачно всхлипнув, пустил по упругим щечкам первые потоки слез.
Корнеев, если откровенно, в этот романтически прекрасный момент был как никогда далек от идиом и поэтических сравнений. Его брутальный, закаленный экономическим кризисом и прошлыми, трехлетними отношениями организм (кстати, немало способствующими теперяшнему экономическому кризису) просто слегка взбледнул и, не утруждая себя производством лишних жидкостей и размышлений, произнес:
- Бл…ть….
Собственно, краткость брошенного комментария как нельзя лучше описывала и всю силу его внутренних переживаний, и безысходность свершившегося факта, и всю несправедливость бытия.
Но вот утруждать себя философскими измышлениями не готов был уже Олин организм.
- То есть, ты не рад?- хлопая просто феерически пушистыми черными ресницами, дрожащим голоском уточнила она.
- Ну…как тебе сказать…- морщась и потирая в раз вспотевшую шею под колючим зеленым шарфом, протянул Корнеев.
Рад он не был абсолютно. И если есть в мире тот самый АБСОЛЮТ, прям большими такими буквами, то это точно был он.
Да и чему было радоваться? Радовался Леха целых четыре месяца до этого. Два раза в сутки. Иногда, три. Как-то, в пятницу, после отличного ужина и неожиданной премии, даже четыре. Но последний раз дотягивал из принципа. Да и Оля уже явно устала и не менее принципиально стонала просто для проформы, разглядывая то отросший маникюр на своих длинных розовых ноготочках, то новую люстру, которую, совершенно неожиданно для Корнеева, уговорила его купить.
Короче, полноценно и систематически свою радость он имел по паре раз в день. И его все устраивало. Покуда радость не решила забеременеть.
Это решение Леха считал совершенно несвоевременным.
Во-первых, сейчас было не самое спокойное время в стране. Зарплата все не росла, а икс-боксы все дорожали. Мечта о новом смартфоне с яблочком оставалась голубой и малодостижимой, а кредиты страшными и рождающими ночные кошмары о скребущих когтями под кроватью коллекторах, которые сипло шипели : «Отдай свою печень!».
Как в таких условиях можно было заводить ребенка? А если коллекторы под колыбелькой поскребут? Вот тебе и поломанная детская психика. Отсюда и не складывающиеся отношения с женщинами в последствии. Потому что на все нужны деньги, которые можно взять в кредит. Особенно, на женщин. А потом эти женщины нагло беременеют, совершенно не посоветовавшись! Не принимая во внимание его детские страхи и комплексы. И то, что жить втроем в его однушке с новой, на кой-то фиг купленной царской люстрой, будет совершенно не «камильфо».
И это было очень обидно. Потому что Оля с ним как раз совсем не посоветовалась, зарождая в себе эту новую, пугающую жизнь. Вот про люстру, бл…ть, она посоветовалась ( «Розовый хрусталь брать, или золотистый?»), а про ребенка, почему-то, нет!
- Просто, мне кажется, это немного… не вовремя- проскрипел Корнеев, еще в процессе произнесения этих слов понимая, что тут ему и хана.
- Не… не вовремя- чуть отступая от него прошептала Оля, все сильнее хлопая своими нереальными ресницами- Но… Но, Леш…ОН уже есть, понимаешь? Никто из нас этого не планировал, но так случилось.
«Ага… Не планировала она»- ухмыльнулся про себя Корнеев.
В то, что женщины все и всегда делают по плану он верил, как в теорию квантовой физики. Даже истерики у них по ежедневнику намечены. Прям так и пишут: «Тридцать первое декабря, двадцать три часа, пятьдесят минут. Истерика по поводу : Ты меня не любишь! Ты не хочешь нашего ребенка!».
И, судя по всему, Оля как раз шла точно по графику.
- Леш..
- Оль, ну реально!- не выдержал, наконец Леха- Чего ты от меня хочешь?
- Я?- девушка так сильно побледнела, что крупные хлопья снега, мягко ложащиеся на ее укутанные пушистым шарфом плечи, практически ровнялись с цветом лица.
- Да! Ты!- крикнул Корнеев, запрещая себя обращать внимание на несчастные женские глаза, ножом резавшие ее ни разу не черствое сердце- Мы стоим тут, на площади. Тридцать первое декабря, бля..ть. Оль! Новый год! Я, как дебил, с этой бутылкой шампанского в руках. Вокруг толпа! Сейчас куранты пробьют. И ты такая: «Я, бл..ть, беременна!» Охуе…ный подарок, Оль! Спасибо!
А, меж тем, толпа на площади гудела разноголосым смехом и волновалась, как разноцветное море. Мелькали вспышки камер, отражаясь искрами от блестящих боков огромных стеклянных шаров, украшавших главную городскую елку. Атмосфера всеобщего веселья накрывала лавиной и гасла, разбиваясь об ошарашенный взгляд хрупкой блондинки, зябко кутающейся в голубую вязаную шерсть.
- Я только утром узнала…- отрешенно прошептала она- Пять недель, Леш…
- Да хоть двадцать пять!- рявкнул он- Оль, такие решения надо обговаривать. Ты… Я… Твою мать! Мы всего четыре месяца вместе!
Четыре долбаных счастливых месяца! За которые он успел подумать, что это «оно самое». С удивлением осознать в себе не свойственные ему собственнически- заботливые поползновения в сторону отдельно взятой личности. Обрадоваться, захлебнуться этим самым счастьем и совершенно беспечно расслабиться.
Чтобы тут же и получить по мозгу воздаянием за собственную наивность.
- Я ради тебя…
- Да! В курсе. Ты прям ради меня сюда переехала. Вот все бросила и приехала искать того, в кого с первого взгляда влюбилась. Потому что я- твой «настоящий». Ох…ть как драматично! Ты приехала, а я теперь рви задницу на британский флаг, посылай нах все свои планы и начинай пахать на подгузники, да?
Корнеев рвано выдохнул, в попытке успокоиться.
Не такие планы у него были на дальнейшую счастливую жизнь с любимой девушкой. Вот совершенно не такие.
Поездка в дорогой спа-отель в планах была. Дорогое кольцо в подарок, которое теперь льдом обжигало спрятанную в карман руку- тоже было. И даже, возможно, лихая свадьба ближе к лету… Только вот одно дело жить вместе и совсем другое жить вместе втроем.
К детям он был еще не готов, надеясь, что сперва они смогут какое-то время пожить « для себя». А уж потом, смутное количество лет спустя…
Черт! Надо было сразу напрячься. Ведь все изначально начиналось как-то слишком уж охренено. Слишком идеально. Прямо как он мечтал.
За эти несколько минут он уже тысячу раз пожалел и о той встрече на пляже, и о совершенно сказочной августовской ночи прямо на песке, под шум прибоя. После которой «счастье» ворвалось в его жизнь, купило ему эту адскую люстру и теперь планомерно, кирпичик за кирпичиком, рушило все его устоявшееся настоящее.
Снег валил, не переставая. На голове у Лехи уже успел вырости небольшой сугроб, застывший комичной шапочкой на его черноволосой макушке, когда Оля, наконец вновь заговорила:
- То есть, ты нас бросаешь?
- Оль, не говори глупостей- поморщился Корнеев, еще больше сатанея, потому как озвучить это вслух он просто не нашел в себе смелости, а услышав со стороны почувствовал такое гадливое отвращение к себе самому, что окончательно понял- тянуть эту лямку ему предстоит теперь всю жизнь.
Не сможет он просто вычеркнуть из жизни собственного ребенка. Значит он, может, даже будет ненавидеть ее и малыша, но упорно жить этой правильной семейной жизнью. Копить на холодильник для жены и курсы робототехники для отпрыска, откладывать покупку новых наушников в угоду «развивашкам» и трепать очередной, не слишком морально устойчивой любовнице, как его достала «мать его ребенка».
Прощайте друзья! Он автоматически теперь выпадает из теплого круга холостых братанов. Прощайте покер по четвергам и рыбалка мужским составом на майские… Здравствуй бухой Дед Мороз за невменяемые бабки, аниматоры в дебильных костюмах неизвестных уродцев и парки с детскими горками, вместо шашлыков.
От этих мыслей Лехе стало еще хуже. Появилось непреодолимое желание швырнуть бутылку шампанского прямо в елку и заорать благим матом во всю мощь своих легких.
А Оля все продолжала в упор смотреть на него своими бирюзовыми глазищами, в которых уже, не таясь, плескались непростые слезы.
Леха поморщился и, снова потирая шею, обронил:
- Тем более, что есть другие варианты- замялся он, с безнадегой тонущего цепляясь за идею, как за проплывающий мимо камыш- Срок еще маленький…
- Ты серьезно?!- ахнула девушка и, практически, отпрыгнула от него, едва не упав при этом на ель.
- Оль, ну вот что ты начинаешь, а?- завелся по новой Корнеев- Мы взрослые люди. Обычное дело. У всех бывает.
- Ты больной!- заорала она, сильно мотая головой- Просто больной ублюдок! Как я могла так ошибаться в тебе?
- Че больной-то?- взвился Леха- Вот только не надо из этого трагедию делать, ладно? Разводить сопли на пустом месте. Денег я дам. Ляжешь в лучшую клинику…
- Я ошиблась…- горько прошептала она, отрицательно мотая подбородком- Ошиблась…
- Так исправь!- обижаясь окончательно на то, что его лучшие порывы так и не были оценены по достоинству, рявкнул он- Очень удобно жить на готовом, да? А ты обо мне подумала? Это мне вас обеспечивать! Его растить надо. Это не хомяк, бл..ть! Ты хоть в курсе, сколько бабла на это уходит? Ты хоть раз пробывала зарабатывать…
- Я работаю!
- ЗАРАБАТЫВАТЬ, Оль! Тебя вообще не волнует, откуда я деньги беру на все твои… люстры эти, сраные! Ты ничем толком не занимаешься…
- Я?!- возмутилась она- Я, к твоему сведению, занимаюсь неоценимо важным трудом…
- Ну да! Конечно- почти захохотал Леха.
- Да! Я осуществляю контроль пропускной системы! Я решаю, кто может пройти, а кто нет. Я…
- Это называется «Администратор на рецепшн», Оль!- заорал Корнеев- Как же бесит твоя патетика вечная…
- Раз! Два!- заорала, вдруг, толпа вокруг них, намекая, что собрались они здесь по совершенно другому поводу.
- Все! Хватит- шмыгнула носом Оля, топая ножкой по льду и доставая из кармана какую-то бумажку, украшенную новогодними бантиками— Ты прав. Я ошиблась. Сама виновата. Но на этом все. Я воспитаю его сама.
- Три, четыре…
- Ты-то воспитаешь- закатил глаза он- Небось, старикам своим подкинешь? Так удобно ни за что не отвечать, да, Оль?
- Не знаю, Леш, удобно ли- злобно улыбнулась Оля- Ты мне ответь. Удобно? Сваливать проблемы на кого-то, типа они к тебе вообще никакого отношения не имеют? Главное же, чтобы твоя жизнь не поменялась, да?
- Пять, шесть…
- Да, Оль! Именно так!- не менее злобно вернул улыбку Корнеев- Потому что у меня нет упругой задницы и коровьих глаз, которыми я могу своевременно покрутить и сесть на шею какому-нибудь идиоту! Мне самому приходится в этой жизни крутиться, чтобы свои хотелки обеспечивать!
- Семь, восемь, девять…
- О, как интересно! Молодец, Леш! Так и думай- расплакалась девушка, прижимая к груди бумажку- Оставайся с этой идеологией жить. Один!
- Десять…
- За меня не волнуйся- хмыкнул Леха, смиряясь с неизбежным ярлыком полного урода и опускаясь в дерьмо с головой- Один я не останусь!
Оля отшатнулась, словно ее ударили.
- Не сомневаюсь- очень тихо обронила она- В твоей идеальной жизни всегда найдется место новой идеальной девушке. Которая не разрушит ее неожиданностями. Все по плану, все, как ты хочешь. Хорошо тебе, Леш. Хотела бы я быть тобой…
- Одиннадцать…
- Какое совпадение! А я тобой! Чтобы ни в грош не ставить чужие планы. Ни хрена не делать, но чувствовать себя оху..ть, какой значимой!- ерничая, успел всплеснуть руками Корнеев, когда разноголосая пестрая толпа в едином экстазе заорала.
- ДВЕНАДЦАТЬ! С НОВЫМ ГОДОМ!!!
И в воздух взлетел салют…
Глава 2
Голова раскалывалась, будто по ней топтался слон. Даже от одной мысли, что можно открыть глаза, в этой самой голове начинал набатом звучать гонг. Тело затекло и ощущалось, будто чужое.
Но самой неприятной новостью была тошнота.
Леха едва успел осознать себя в пространстве, как она накатила шквальной волной, поднимаясь от желудка и толкаясь в мир, путем быстрого заполнения пищевода.
- М-ммм- хриплым, словно сорваным голосом простонал он, всеми силами пытаясь удержать рвущийся наружу завтрак.
Хотя… завтрак ли?
Нет, Леха отчетливо помнил, что пытаясь разгрести перед новогодними выходными все залежи незавершенных дел он как раз только и успел, что с утра забросить в рот сосиску. Которую даже не удосужился сварить. И теперь желудок вовсю намекал на совершенно противоположные позывы. Во первых, он упорно урчал о том, что никто его не любит и, соответственно не кормит. А, во-вторых, грозился явить наружу все, что у него накопилось. И речь шла точно не о психологических проблемах.
«Может, сосиску, все-таки, стоило хоть как-то термически обработать?»- рвано подумал Корнеев, прежде чем с поразившей самой его прытью буквально упасть с кровати и опрометью кинуться в приоткрытую дверь, моментально опознанную, как вход в санузел.
Над унитазом его выворачивало знатно. С чувством, толком и расстановкой. Покуда он, обессилев, не опустился на пол прямо там же, устало прислонившись холодным лбом к фаянсовому ободку, плевав на нормы гигиены.
- О! Кто тут у нас очнулся? Только вот это не дело! Ну-ка, поднимайся осторожно и в постель. На полу сидеть не надо!- и чьи-то теплые, мягкие руки аккуратно, но неожиданно сильно оторвали Лехино тело от холодной плитки, будто оно ничего не весило.
- Где я?- каким-то тихим и неестественно тонким голосом просипел он.
- Так в больнице!- хмыкнул женский голос обладательницы сильных рук- Третий день уже.
- Третий?- нахмурился Леха- Так сегодня…
- Ага! Третье января уже. Вас первого привезли. В час ночи. Подогнали нам новогодний подарочек- хохотнула женщина, аккуратно помогая Корнееву устроиться на кровати и подтыкая ему одеялко- Сейчас Игнат Сергеевич освободится и подойдет. Все расскажет.
- А где…- попытался Леха сформулировать вопрос, но тут же умолк.
Как спросить, где Оля? По идее, они расстались. Значит какой смысл ожидать, что она будет сидеть в больнице, ожидая его выздоровления? Конечно, ее тут нет. Сам виноват. Теперь он ей чужой человек…
С другой стороны, последнее, что помнил Леха был залп праздничного салюта, подпрыгнувшая от неожиданности Оля и взмах руками, с которым она приготовилась встретиться с промерзшей землей.
Корнеев помнил, как вместо того, чтобы наблюдать, как поскользнувшаяся на своих тонких каблучках девушка ожидаемо грохнется на пол, он молниеносно выбросил вперед руку и намертво вцепился в женский пуховичок, дергая его на себя. И тут же поскальзываясь сам на ледяном насте площади.
Еще миг, и оба они, с совершенно обескураженными лицами, начали заваливаться прямо на елку, не в силах остановить бесконтрольное движение лишенных опоры тел.
Вспышка очередного залпа фейерверков, боль удара и… летящая прямо на него бутылка дорогого шампанского, так и не вскрытого должным образом по нужному поводу. А, затем, острый запах хвои, звон десятков разбитых шариков и, словно в замедленной съемке, падающая сверху огромная елка, щедро присыпавшая ошеломленные лица зелеными иголками.
