— Что? — Марселу дернулся, как ужаленный.
— В смысле пока не умерла, — пояснил эльф. — Извини, Лу, но… лучше не надеяться!
— Объясни нормально, — попросил Дамиан, всё ещё не выпуская руки друга.
— Они сами не знают! Обычно Жрицы, посмевшие коснуться Священного Яйца, умирают. Рена же впала в какую-то неясную стадию анабиоза, и никто не знает, очнётся она или нет. Зато, как выяснилось, все знают, что это! — и Этьен повернул ладонь к небу, показывая странную татуировку в виде маленькой искры.
Дамиан с интересом уставился на неё.
— У тебя тоже такая должна быть! — усмехнулся эльф.
Дамиан недоверчиво повернул свободную руку и с удивлением заметил нечто похожее.
Марселу исподволь посмотрел на свою. Искра на смуглой коже едва была заметна.
— И что же это? — протянул Дамиан.
— Знак Полоза. Рена исполнила Танец Мира, и теперь наши правители не могут вступить в конфликт. Это почти так же, как со Слезой Моря. И хочешь навредить, и не можешь!
— Она богиня! — со слезами на глазах восхищенно прошептал Марселу.
— Ожившая легенда! — крепче сжимая ладонь друга, поддержал Дамиан.
— Но теперь о самом неприятном. — Голос Этьена стал ниже. — Допрос никто не отменял, и нас зовут в зал. Так что, Лу, жди в гости папочку!
Марселу разом побледнел, но в следующий же миг решительно направился к залу. Он готов был искупить свою вину, не прячась и не оправдываясь.
Эпилог
Царь нагов застыл перед кроватью с миловидной девушкой. Его сердца обливались кровью, но он не мог заставить себя перестать приходить в Храм к ней — к ожившей легенде, исполнившей Танец Мира, что пролился огненным дождём по всему Союзу. Она продолжала находиться в глубоком анабиозе, почти не подавая признаков жизни, лишь сердца едва слышно и редко стучали в её груди. На руках уже начали затягиваться большие ожоги, опалённые волосы состригли, сажу стёрли с лица, и теперь её лик был пронзительно одухотворенным. Святая. В Храм тянулись толпы нагов, желая преклониться перед ней, почтить её последние дни. Ц’хайл никого не пускал. Никого лишнего. Девушка нужна была родным. Храм завалили цветами, фруктами и украшениями. Великий Танец после стольких лет! Многие наги уже даже полагали, что величие Храма ушло в небытие вместе с волшебниками. Последней Жрицей была Тхия, восстановившая мир ценой своей жизни, тем самым закончив разрушительную Войну Драконов.
Царь не знал, как смотреть в глаза Рошу. Посол поседел и осунулся, и вообще напоминал тень себя самого. Ещё бы, предшествующая неделя была самая страшная не только для царства, но и для него. Взъерошенный Рош прибыл с ужасными новостями уже к обеду следующего дня, после того как отбыл из дворца. Работники Р’таш Рео просмотрели каждую травинку, но не нашли ровным счётом ничего. Иностранные гости и Р’хан Рена бесследно пропали. Ц’хайл помнил, как гневался на посла, и теперь ему было бесконечно стыдно. Тогда он испугался и очень сильно. Хрупкий мир пошатнулся. Одно неловкое движение, и всё, что царь создавал годами — независимое, процветающее царство, — разобьётся вдребезги. Но это было только начало. Истинный кошмар ждал их в Храме, куда они пришли за помощью.
Ц’хайл рассчитывал на жриц и их силы. Если беглецы ещё на землях нагов, то их могли найти уже к вечеру. Каждая змея на Линке должна была стать глазами Храма. Старшие жрицы уже заняли места, Нэйдини села за рианту, а потом под её пальцами лопнула алая струна. Зловещее предзнаменование напугало всех. Ц’хайл приказал срочно привезти дворцовую рианту. Обряд нужно было провести незамедлительно! Это были жуткие минуты ожидания, в которые трудно было держать себя в руках. Ещё труднее стало после того, когда Нэйдини заиграла, и жрицы принялись повторять заученные движения, но танец рассыпался. Что-то было не так. Момент всеобщего единения не наступал, и никто не мог понять причину, пока с ближайшей к алтарю колонны прямо на Священное Яйцо не грохнулась змея. Обычная медянка просто шлёпнулась и спокойно сползла вниз, зародив в каждом присутствующем в Храме всепоглощающий ужас. По Священному Яйцу невозможно было проползти, оно было живым организмом, источавшим силу и свет, а не пустой скорлупой! Нэйдини лично подошла к святыне, но яйцо оставалось мёртвым. Когда же выяснилось, что в алтаре лежит каменная подделка, Храм погрузился в хаос.
— Нас предали! — осознал Ц’хайл.
Ни у кого из нагов не укладывалось в голове, как возможно было украсть Священное Яйцо, и ни у кого не оставалось сомнений, что это мог сделать только эльф. Боясь всеобщей паники, Ц’хайл тайно направил всех своих лучших и верных воинов в разные страны. Они отбыли в ту же ночь, а на следующее утро выяснилось, что старший сын Роша сбежал из дома, чтобы спасти сестру. Благо мальчишка оставил письмо с объяснениями, но посол едва не слёг с сердечной болезнью.
Чёрные дни тянулись, сводя с ума. Царь сам не находил себе места, всё откладывая разглашение истинного положения, но слухи множились, и некоторые сэйлы явно заволновались. Ц’хайл молился, чтобы смута не долетела до Медити. Наследник прежней династии давно стоял у него поперёк горла. Будучи неприкасаемым, он, словно нарочно, возглавлял оппозицию в Сэйклите. Даркал был весьма амбициозен, и хоть открыто не говорил о своих притязаниях на престол, Ц’хайл чувствовал, что это лишь дело времени. Не потому ли верные советники так настойчиво предлагали отправлять Медити вместо царевича на все эти сомнительные «обучения» от демонов, чтобы отвлечь противника, а заодно потешить тому самолюбие? А сейчас, как назло, представлялся весьма удобный случай, если не возглавить переворот, то надавить на царя, добиваясь своего.
Новостей всё не было. На утро седьмого дня царь понял, что тянуть бессмысленно. Пора было созывать Сэйклит, а затем отправляться во Дворец Совета. Уже поднимаясь с постели, царь заметил, насколько необычным был рассвет: ярким и пугающим. Он подошёл к окну и обомлел. Всё небо затянуло пламенем, в котором миллионы огненных змей бесновались в немыслимом танце. Сердца заныли, а на глаза сами собой выступили слёзы. Царь знал и ощущал каждой клеточкой своего тела, что происходит нечто невероятное. Великий Танец. Искрящийся дождь и столп света над Храмом возвестили его окончание. Священное Яйцо вернулось, а миру больше ничего не угрожало.
Это уже потом был тяжелый визит на Шат-мирами и встреча с Императором Вальеном. Нэйдини плакала всю дорогу, шепча то ли ругательства, то ли молитвы. Её любимая племянница, одна из лучших учениц, пожертвовала собой. Царского уха касались отчаянные «зачем?!» и «она была ещё так молода!», и эти слова болью отзывались у Ц’хайла. Царь не мог утешить ни Главную Жрицу, ни посла, ни его жену. Р’фир Найрини была просто убита горем. Рош держался из последних сил. Его глаза блестели, но одинокая мужская слеза скатилась только в эльфийском дворце при виде дочери.
Девушка висела в почти прозрачной сфере, словно в хрустальном гробу и, по словам Императора Вальена, ещё подавала признаки жизни.
— Вы потратили свою магию на её спасение? — Признаться, Ц’хайл был удивлён.
— Я не могу позволить умереть ни одному нагу на моей земле, — высокомерно заявил Император. — Тем более теперь, — он демонстративно поднял ладонь, в центре которой красовалась отметка танца.
Ц’хайл понимающе кивнул, глядя на то, как Нэйдини и её сестра кружат вокруг сферы, пытаясь достучаться до сознания девушки.
— И ещё, я бы попросил забрать это, — сказал Император, указывая на горстку потемневших от копоти и сажи камней, лежащую на небольшом столике.
Дорогая оправа подарка наследнику Ю. Царь почувствовал, как гнев подступает к нему. Император так спокойно демонстрировал силу, что сомнения в причастности эльфов к краже великой святыни не оставалось. А кто ещё мог, не касаясь предмета, перенести его? Вальен, видимо, почувствовал растущее у него возмущение.
— К слову, наш младший принц утверждает, что стал жертвой заговора владельца вот этой вещицы, — Император подошёл к столу и выудил оплавленный слиток чёрного золота, в котором ещё угадывались очертания медальона. Вальен протянул его Ц’хайлу. Гравировку выжгло, но и без неё царь узнал хозяина. Чёрное золото слишком дорогой металл, и его могли позволить себе только Медити. Лицо Ц’хайла потемнело. — Вам стоит лучше приглядывать за вашими вельможами, — тихо заметил Вальен и отошёл в сторону.
Ц’хайл покрутил обожжённый сплавившийся медальон и произнёс то, что должно было избавить всех от дальнейших разбирательств и поиска виноватых.
— На то, видимо, была воля Великого Полоза…
Сам он в сказанное, конечно, не верил, но сейчас, сидя возле лежавшей без сознания девушки и сопоставляя все известные факты, приходил к странному выводу. Либо Медити стал демоном, и теперь ему под силу невероятное, либо и в самом деле Полоз выбрал себе невесту.
Раздался негромкий стук в дверь, выдернувший царя из размышлений. В проёме появился слуга и спешно доложил:
— Всемилостивейший Государь! К Вам посланник Фацуки!
— Пусть ждёт в тронном зале! — собираясь уходить, велел Ц’хайл, но за слугой уже замаячила красная шевелюра.
— Добрый вечер, Ваше Царское Величество, — пропел посол Фацуки Аулус. — Прошу простить, что без предупреждения, но мой визит носит личный характер, потому можно обойтись и без лишних церемоний.
Собственно, разрешения ему и не требовалось. Слуга, нервно поклонившись, быстро ретировался, а демон вошёл в комнату и бросил заинтересованный взгляд на девушку. Царь безотчётно закрыл её собой.
— Поздравляю с рождением Жрицы, — с улыбкой произнёс он.
— Скорее с похоронами, — мрачно ответил Ц’хайл. Ему решительно не нравилось внимание посла к дочери Роша.
— Как печально, — делая шаг в сторону, заметил Аулус. — Думаю, агни могли бы ей помочь.
— Нет! — решительно отказался Ц’хайл, вновь заслоняя собой девушку.
— Вы уверены? Не хотите подарить такой талантливой Жрице жизнь? — хитро прищурившись, спросил демон.
— Если её избрал Полоз, значит, так тому и быть!
— Что ж, — неохотно отступая, продолжил Аулус. — Тогда я должен вас предупредить, Ваше Царское Величество. О вашей Жрице и её Танце известно всему миру, и я бы советовал вам увезти её отсюда, как можно дальше, и хорошо спрятать. Боюсь, многие захотят использовать девушку!
— О чём вы говорите? — Ц’хайл потемнел от гнева. — Р’хан Рена умирает!
— Даже если и так, её тело может привлечь любителей тёмных обрядов!
«Вы и сами не далеко ушли от подобных падальщиков», — подумалось царю, но вслух он произнёс только любезные слова благодарности за предупреждение. Ц’хайл хотел поскорее закончить этот разговор, близость с демоном его нервировала, но Аулус не спешил уходить.
— Я знаю, вы мне не рады, — произнёс демон, больше не пытаясь заглянуть царю за спину. — Но, прошу, уделите мне ещё пару минут.
Ц’хайл напрягся и заставил себя улыбнуться.
— Что вы, посол, ваш визит очень важен для царства! — поспешил возразить он под новую ухмылку демона.
— Я прибыл не один, — сообщил он. — По состоянию здоровья в моём доме до сегодняшнего дня проживал Р’хал Рэл, я привёл его, чтобы вернуть семье. Сейчас он выслушивает нагоняй от своего отца, что, конечно, ему не повредит. Однако раз уж волей судеб будущему послу нагов посчастливилось побывать у демонов, надеюсь, вы не откажете мне, если я попрошу забрать его на обучение.
— Обучение? — настороженно переспросил Ц’хайл. Он буквально чувствовал, как демон своими хитрыми речами заманивает его в свои сети.
— Всего на пару месяцев, — убеждал Аулус. — Вы ведь отпускали к нам Д’хас Даркала, а на Бэрлок царевича Ц’мила.
— Но вы сказали, что у Р’хал Рэла что-то со здоровьем?
— Всего лишь неудачная боевая рана. Уверяю вас, от неё уже не осталось и следа! — Голос Аулуса стал мягче и благодушней.
Но эта внезапная смена тона не смутила царя. Он ещё больше напрягся, памятуя об особенностях демонической помощи.
— И вы хотите забрать наследника посла в качестве долга? — понял Ц’хайл, ощущая, как сердца начинают болеть за бедного Роша. Такой удар судьбы мог окончательно добить посла.
— Нет, — хмыкнул демон. — Не стоит беспокоиться, за него уже заплатили.
Вопреки его словам, Ц’хайл почувствовал невероятное волнение. Его терзало нехорошее предчувствие. Он понимал, что с такими вопросами к демонам лучше не лезть, но не смог удержаться.
— Кто?
Его вопрос завис в воздухе, и царь скорее прочёл по губам, чем услышал:
— Медити.
— В смысле пока не умерла, — пояснил эльф. — Извини, Лу, но… лучше не надеяться!
— Объясни нормально, — попросил Дамиан, всё ещё не выпуская руки друга.
— Они сами не знают! Обычно Жрицы, посмевшие коснуться Священного Яйца, умирают. Рена же впала в какую-то неясную стадию анабиоза, и никто не знает, очнётся она или нет. Зато, как выяснилось, все знают, что это! — и Этьен повернул ладонь к небу, показывая странную татуировку в виде маленькой искры.
Дамиан с интересом уставился на неё.
— У тебя тоже такая должна быть! — усмехнулся эльф.
Дамиан недоверчиво повернул свободную руку и с удивлением заметил нечто похожее.
Марселу исподволь посмотрел на свою. Искра на смуглой коже едва была заметна.
— И что же это? — протянул Дамиан.
— Знак Полоза. Рена исполнила Танец Мира, и теперь наши правители не могут вступить в конфликт. Это почти так же, как со Слезой Моря. И хочешь навредить, и не можешь!
— Она богиня! — со слезами на глазах восхищенно прошептал Марселу.
— Ожившая легенда! — крепче сжимая ладонь друга, поддержал Дамиан.
— Но теперь о самом неприятном. — Голос Этьена стал ниже. — Допрос никто не отменял, и нас зовут в зал. Так что, Лу, жди в гости папочку!
Марселу разом побледнел, но в следующий же миг решительно направился к залу. Он готов был искупить свою вину, не прячась и не оправдываясь.
Эпилог
Царь нагов застыл перед кроватью с миловидной девушкой. Его сердца обливались кровью, но он не мог заставить себя перестать приходить в Храм к ней — к ожившей легенде, исполнившей Танец Мира, что пролился огненным дождём по всему Союзу. Она продолжала находиться в глубоком анабиозе, почти не подавая признаков жизни, лишь сердца едва слышно и редко стучали в её груди. На руках уже начали затягиваться большие ожоги, опалённые волосы состригли, сажу стёрли с лица, и теперь её лик был пронзительно одухотворенным. Святая. В Храм тянулись толпы нагов, желая преклониться перед ней, почтить её последние дни. Ц’хайл никого не пускал. Никого лишнего. Девушка нужна была родным. Храм завалили цветами, фруктами и украшениями. Великий Танец после стольких лет! Многие наги уже даже полагали, что величие Храма ушло в небытие вместе с волшебниками. Последней Жрицей была Тхия, восстановившая мир ценой своей жизни, тем самым закончив разрушительную Войну Драконов.
Царь не знал, как смотреть в глаза Рошу. Посол поседел и осунулся, и вообще напоминал тень себя самого. Ещё бы, предшествующая неделя была самая страшная не только для царства, но и для него. Взъерошенный Рош прибыл с ужасными новостями уже к обеду следующего дня, после того как отбыл из дворца. Работники Р’таш Рео просмотрели каждую травинку, но не нашли ровным счётом ничего. Иностранные гости и Р’хан Рена бесследно пропали. Ц’хайл помнил, как гневался на посла, и теперь ему было бесконечно стыдно. Тогда он испугался и очень сильно. Хрупкий мир пошатнулся. Одно неловкое движение, и всё, что царь создавал годами — независимое, процветающее царство, — разобьётся вдребезги. Но это было только начало. Истинный кошмар ждал их в Храме, куда они пришли за помощью.
Ц’хайл рассчитывал на жриц и их силы. Если беглецы ещё на землях нагов, то их могли найти уже к вечеру. Каждая змея на Линке должна была стать глазами Храма. Старшие жрицы уже заняли места, Нэйдини села за рианту, а потом под её пальцами лопнула алая струна. Зловещее предзнаменование напугало всех. Ц’хайл приказал срочно привезти дворцовую рианту. Обряд нужно было провести незамедлительно! Это были жуткие минуты ожидания, в которые трудно было держать себя в руках. Ещё труднее стало после того, когда Нэйдини заиграла, и жрицы принялись повторять заученные движения, но танец рассыпался. Что-то было не так. Момент всеобщего единения не наступал, и никто не мог понять причину, пока с ближайшей к алтарю колонны прямо на Священное Яйцо не грохнулась змея. Обычная медянка просто шлёпнулась и спокойно сползла вниз, зародив в каждом присутствующем в Храме всепоглощающий ужас. По Священному Яйцу невозможно было проползти, оно было живым организмом, источавшим силу и свет, а не пустой скорлупой! Нэйдини лично подошла к святыне, но яйцо оставалось мёртвым. Когда же выяснилось, что в алтаре лежит каменная подделка, Храм погрузился в хаос.
— Нас предали! — осознал Ц’хайл.
Ни у кого из нагов не укладывалось в голове, как возможно было украсть Священное Яйцо, и ни у кого не оставалось сомнений, что это мог сделать только эльф. Боясь всеобщей паники, Ц’хайл тайно направил всех своих лучших и верных воинов в разные страны. Они отбыли в ту же ночь, а на следующее утро выяснилось, что старший сын Роша сбежал из дома, чтобы спасти сестру. Благо мальчишка оставил письмо с объяснениями, но посол едва не слёг с сердечной болезнью.
Чёрные дни тянулись, сводя с ума. Царь сам не находил себе места, всё откладывая разглашение истинного положения, но слухи множились, и некоторые сэйлы явно заволновались. Ц’хайл молился, чтобы смута не долетела до Медити. Наследник прежней династии давно стоял у него поперёк горла. Будучи неприкасаемым, он, словно нарочно, возглавлял оппозицию в Сэйклите. Даркал был весьма амбициозен, и хоть открыто не говорил о своих притязаниях на престол, Ц’хайл чувствовал, что это лишь дело времени. Не потому ли верные советники так настойчиво предлагали отправлять Медити вместо царевича на все эти сомнительные «обучения» от демонов, чтобы отвлечь противника, а заодно потешить тому самолюбие? А сейчас, как назло, представлялся весьма удобный случай, если не возглавить переворот, то надавить на царя, добиваясь своего.
Новостей всё не было. На утро седьмого дня царь понял, что тянуть бессмысленно. Пора было созывать Сэйклит, а затем отправляться во Дворец Совета. Уже поднимаясь с постели, царь заметил, насколько необычным был рассвет: ярким и пугающим. Он подошёл к окну и обомлел. Всё небо затянуло пламенем, в котором миллионы огненных змей бесновались в немыслимом танце. Сердца заныли, а на глаза сами собой выступили слёзы. Царь знал и ощущал каждой клеточкой своего тела, что происходит нечто невероятное. Великий Танец. Искрящийся дождь и столп света над Храмом возвестили его окончание. Священное Яйцо вернулось, а миру больше ничего не угрожало.
Это уже потом был тяжелый визит на Шат-мирами и встреча с Императором Вальеном. Нэйдини плакала всю дорогу, шепча то ли ругательства, то ли молитвы. Её любимая племянница, одна из лучших учениц, пожертвовала собой. Царского уха касались отчаянные «зачем?!» и «она была ещё так молода!», и эти слова болью отзывались у Ц’хайла. Царь не мог утешить ни Главную Жрицу, ни посла, ни его жену. Р’фир Найрини была просто убита горем. Рош держался из последних сил. Его глаза блестели, но одинокая мужская слеза скатилась только в эльфийском дворце при виде дочери.
Девушка висела в почти прозрачной сфере, словно в хрустальном гробу и, по словам Императора Вальена, ещё подавала признаки жизни.
— Вы потратили свою магию на её спасение? — Признаться, Ц’хайл был удивлён.
— Я не могу позволить умереть ни одному нагу на моей земле, — высокомерно заявил Император. — Тем более теперь, — он демонстративно поднял ладонь, в центре которой красовалась отметка танца.
Ц’хайл понимающе кивнул, глядя на то, как Нэйдини и её сестра кружат вокруг сферы, пытаясь достучаться до сознания девушки.
— И ещё, я бы попросил забрать это, — сказал Император, указывая на горстку потемневших от копоти и сажи камней, лежащую на небольшом столике.
Дорогая оправа подарка наследнику Ю. Царь почувствовал, как гнев подступает к нему. Император так спокойно демонстрировал силу, что сомнения в причастности эльфов к краже великой святыни не оставалось. А кто ещё мог, не касаясь предмета, перенести его? Вальен, видимо, почувствовал растущее у него возмущение.
— К слову, наш младший принц утверждает, что стал жертвой заговора владельца вот этой вещицы, — Император подошёл к столу и выудил оплавленный слиток чёрного золота, в котором ещё угадывались очертания медальона. Вальен протянул его Ц’хайлу. Гравировку выжгло, но и без неё царь узнал хозяина. Чёрное золото слишком дорогой металл, и его могли позволить себе только Медити. Лицо Ц’хайла потемнело. — Вам стоит лучше приглядывать за вашими вельможами, — тихо заметил Вальен и отошёл в сторону.
Ц’хайл покрутил обожжённый сплавившийся медальон и произнёс то, что должно было избавить всех от дальнейших разбирательств и поиска виноватых.
— На то, видимо, была воля Великого Полоза…
Сам он в сказанное, конечно, не верил, но сейчас, сидя возле лежавшей без сознания девушки и сопоставляя все известные факты, приходил к странному выводу. Либо Медити стал демоном, и теперь ему под силу невероятное, либо и в самом деле Полоз выбрал себе невесту.
Раздался негромкий стук в дверь, выдернувший царя из размышлений. В проёме появился слуга и спешно доложил:
— Всемилостивейший Государь! К Вам посланник Фацуки!
— Пусть ждёт в тронном зале! — собираясь уходить, велел Ц’хайл, но за слугой уже замаячила красная шевелюра.
— Добрый вечер, Ваше Царское Величество, — пропел посол Фацуки Аулус. — Прошу простить, что без предупреждения, но мой визит носит личный характер, потому можно обойтись и без лишних церемоний.
Собственно, разрешения ему и не требовалось. Слуга, нервно поклонившись, быстро ретировался, а демон вошёл в комнату и бросил заинтересованный взгляд на девушку. Царь безотчётно закрыл её собой.
— Поздравляю с рождением Жрицы, — с улыбкой произнёс он.
— Скорее с похоронами, — мрачно ответил Ц’хайл. Ему решительно не нравилось внимание посла к дочери Роша.
— Как печально, — делая шаг в сторону, заметил Аулус. — Думаю, агни могли бы ей помочь.
— Нет! — решительно отказался Ц’хайл, вновь заслоняя собой девушку.
— Вы уверены? Не хотите подарить такой талантливой Жрице жизнь? — хитро прищурившись, спросил демон.
— Если её избрал Полоз, значит, так тому и быть!
— Что ж, — неохотно отступая, продолжил Аулус. — Тогда я должен вас предупредить, Ваше Царское Величество. О вашей Жрице и её Танце известно всему миру, и я бы советовал вам увезти её отсюда, как можно дальше, и хорошо спрятать. Боюсь, многие захотят использовать девушку!
— О чём вы говорите? — Ц’хайл потемнел от гнева. — Р’хан Рена умирает!
— Даже если и так, её тело может привлечь любителей тёмных обрядов!
«Вы и сами не далеко ушли от подобных падальщиков», — подумалось царю, но вслух он произнёс только любезные слова благодарности за предупреждение. Ц’хайл хотел поскорее закончить этот разговор, близость с демоном его нервировала, но Аулус не спешил уходить.
— Я знаю, вы мне не рады, — произнёс демон, больше не пытаясь заглянуть царю за спину. — Но, прошу, уделите мне ещё пару минут.
Ц’хайл напрягся и заставил себя улыбнуться.
— Что вы, посол, ваш визит очень важен для царства! — поспешил возразить он под новую ухмылку демона.
— Я прибыл не один, — сообщил он. — По состоянию здоровья в моём доме до сегодняшнего дня проживал Р’хал Рэл, я привёл его, чтобы вернуть семье. Сейчас он выслушивает нагоняй от своего отца, что, конечно, ему не повредит. Однако раз уж волей судеб будущему послу нагов посчастливилось побывать у демонов, надеюсь, вы не откажете мне, если я попрошу забрать его на обучение.
— Обучение? — настороженно переспросил Ц’хайл. Он буквально чувствовал, как демон своими хитрыми речами заманивает его в свои сети.
— Всего на пару месяцев, — убеждал Аулус. — Вы ведь отпускали к нам Д’хас Даркала, а на Бэрлок царевича Ц’мила.
— Но вы сказали, что у Р’хал Рэла что-то со здоровьем?
— Всего лишь неудачная боевая рана. Уверяю вас, от неё уже не осталось и следа! — Голос Аулуса стал мягче и благодушней.
Но эта внезапная смена тона не смутила царя. Он ещё больше напрягся, памятуя об особенностях демонической помощи.
— И вы хотите забрать наследника посла в качестве долга? — понял Ц’хайл, ощущая, как сердца начинают болеть за бедного Роша. Такой удар судьбы мог окончательно добить посла.
— Нет, — хмыкнул демон. — Не стоит беспокоиться, за него уже заплатили.
Вопреки его словам, Ц’хайл почувствовал невероятное волнение. Его терзало нехорошее предчувствие. Он понимал, что с такими вопросами к демонам лучше не лезть, но не смог удержаться.
— Кто?
Его вопрос завис в воздухе, и царь скорее прочёл по губам, чем услышал:
— Медити.
