В женском облике Кас стал до неприличия чувствителен и легко заводился от любого замечания. Реакция была бурной. Лицо Кас исказилось, напомнив разъярённую гарпию. Глаза горели демоновым пламенем — верный признак бешенства. От сжатых ладоней исходили красные искры.
— Значит так? Значит, теперь я вообще для тебя ничего не значу, да? Это мы ещё поглядим!
Она не набросилась. Напротив, шипя, просто испарилась. Видимо, придумывать коварную месть. Хотелось вздохнуть и забыть об этом всём. О глупых скандалах Кас, о ночных кошмарах и том невероятно горьком чувстве долга, что лежал тяжким грузом на плечах.
Рогоносец и нянька. Что ж, пусть так. Даже если именно таким войдёт в историю последний Глава Гильдии, всё равно это гораздо лучше, чем запомнится тем, кто позволил своей сумасшедшей жене погубить тысячи людей и волшебников лишь потому, что не сумел защитить её сына.
Аулус:
Весть об исчезновении ледяного пленника пришла лет двадцать назад. Потомок Тайэля сообщил, что в сезон дождей в одну из свирепых бурь случился обвал и пещеру засыпало. Красное Крыло, под предводительством Ториэля, сразу же отправилось разбирать завалы, но кроме осколков льда и красных ошмёток скорлупы ничего не обнаружили.
«Как я могу искупить свою вину?» — спросил Ториэль после своего доклада.
— Будь моими глазами, — Ответ у Аулуса уже был готов. Не упускать же шанса! — Ты же знаешь, что король О’дар не жалует демонов в своей стране, но мне бы хотелось, чтобы кто-то держал меня в курсе последних новостей.
С тех пор Ториэль исправно сообщал обо всём, что становилось известно в его долине. Крайне редко полученные новости действительно имели хоть какую-то цену, но Аулус не сомневался в своём выборе. Когда-нибудь это должно было сработать. Теперь же, вылезая из зеркала в гостиной Касайрис, он мог с уверенностью заявить, что ожидание того стоило.
— Пришёл всё-таки, — демоница встретила его сидя на широком мягком диване. Дорогое вино плескалась в её бокале, который она равнодушно крутила, искоса наблюдая за игрой света в тёмно-рубиновой жидкости.
— Ну конечно, я искренне хотел бы загладить возникшее недоразумение! — Аулус поприветствовал Касайрис лёгким поклоном. Впрочем, на этом правила хорошего тона закончились. Не дожидаясь приглашения, Аулус занял соседнее кресло и потянулся в карман за дневником.
Касайрис продолжала делать вид, что появление гостя значило для неё не больше, чем жужжание мухи за окном, тогда как вину, колыхающемуся в бокале, по-прежнему уделялось всё внимание. Однако впечатление это было обманчиво. Аулус слишком хорошо знал взбалмошную Касайрис, чтобы поверить в её внутреннее спокойствие.
— Я нашёл тебе подходящего мужчину в качестве замены, — сказал он, но демоница даже бровью не повела.
— Ты хотел сказать, в качестве долга, — поправила она и притянула к себе бокал. Отхлебнув крохотный глоток, Касайрис на миг закрыла глаза. От столь показного смакования, Аулус и сам ненароком ощутил винный вкус у себя на языке. Терпкий, крепкий, чуть кисловатый напиток слегка пощипывал рецепторы, и навязчиво врывался в ноздри благородным ароматом спелого южного винограда. Касайрис его явно дразнила.
— Не слишком ли быстро ты кого-то нашёл? — наконец, проглотив, поинтересовалась она. — Я абы кого не беру!
— Разумеется, — хмыкнул Аулус. — Я бы и не стал тебе предлагать что-то обычное.
Кончики сжатых губ демоницы чуть дрогнули, выдавая пробуждающееся любопытство. Аулус же не спешил выкладывать всё, наслаждаясь моментом. Предвкушение самое сладостное чувство, которое так приятно растягивать, когда знаешь, что за ним непременно наступит миг торжества. Казалось, время застыло, превратившись в липкую патоку.
— Ну и? — Касайрис сдалась первой, всё-таки удостоив Аулуса своим вниманием и взглядом. В ответ ей прилетел дневник. Демоница с недоумением воззрилась на книгу, оказавшуюся у неё в руке. — Что это?
— Дневник волшебника, — с улыбкой произнёс Аулус. — Кажется, его имя тебе хорошо знакомо. Оно выгравировано в правом углу обложки.
Касайрис отставила бокал и, нахмурившись, пробежала взглядом по книге. Её глаза вспыхнули, прочитав имя, она было открыла рот, чтобы что-то сказать, но Аулус заговорил первым.
— История говорит, что у него на попечении был мальчик, который пропал ещё в середине войны. Кто-то считает, что он погиб, но… — Очередная пауза позволила оценить обстановку. Касайрис была напряжена, что несколько настораживало. Неужели Аулус просчитался, и демоница на самом деле ненавидит волшебника? Да, они расстались не на лучшей ноте, но если заглянуть в записи Руэдхи выходило, что они друзья детства. Кто будет злиться веками на своего лучшего погибшего друга? — Но это не так, — продолжил Аулус. — Некогда Руэдхи заключил сделку с моим отцом, и мальчика удалось спасти. Сейчас он на Одоре, и хотя его надо ещё поискать, некоторые сведения у меня уже имеются. Так что ты скажешь насчёт последнего волшебника?
Лицо Касайрис застыло в непроницаемом выражении. Лёгкая полуулыбка, больше напоминающая усмешку, сочеталась с широко распахнутыми глазами. Вот только брови продолжали клониться к переносице, что окончательно сбивало с толку. Так Касайрис довольна, разочарована или удивлена? От её молчания становилось не по себе. Странное чувство раздражало, потому Аулус решил слегка приоткрыть карты заранее:
— Не так давно в одной долине появился красноволосый шаман с уникальными способностями. Говорят, он всегда видит Вещие Сны!
— Прекрасно! — Касайрис, наконец, вышла из своего тягостного оцепенения. — Похоже, ты не зря занимаешь должность посла, Аулус. Умение разбираться в чужих вкусах заслуживает похвалы! Только как мне попасть на Одор? В драконьи земли нельзя заявляться без приглашения.
— Тебя встретят, — успокоил Аулус. — И, думаю, появление Жрицы нагов поможет тебе не привлечь внимание нашего дорогого О’дара! Так что не стоит терять времени…
Глава 9. Шаг 9. Предательство
Рена:
— Я наконец-то нашёл тебя! — радостный Этьен шагнул из тумана. Казалось, он вот-вот захватит Рену в объятья, мысль о которых невольно заставляла сердца сжаться. Но что-то его остановило. Этьен, будто бы натолкнувшись на невидимую стену, вдруг замер. Он стоял так неподобающе близко, что Рена могла уловить его едва слышное дыхание. Привычно навязчивый цветочный аромат (вечный спутник эльфа) служил подтверждением реальности Этьена.
— С тобой всё в порядке? — с неподдельным беспокойством спросил он, и эта забота невольно вызвала смущение. И, кажется, не только его. Некое смутное чувство заворочалось в сердцах. Оно было странным и непривычным, даже каким-то неправильным. Было в нём что-то от благодарности, что, впрочем, многое объясняло: Этьен спасал её уже второй раз! И ещё от радости: он всё-таки пришёл! Не то чтобы она только на это рассчитывала, скорее, надеялась. Однако, стоило признать, появление Этьена заставило ощутить приятное облегчение. Но во всей этой мешанине чувств присутствовала и незнакомая, волнительная нотка. Ей было откровенно неловко рядом с ним, особенно после того, как, так не получив ответа, Этьен вдруг взял Рену за руку.
— Пойдём! Нам пора выбираться! — произнёс он и решительно повернулся к туману.
Сердца Рены на миг остановились. Похоже, она даже пропустила вдох, прежде чем попыталась убрать свою ладонь из его, пожалуй, слишком горячей ладони.
— Отпусти! — попросила она, ощущая как к лицу подступает краска. Уши уже пылали огнём, сердца гулко бились в груди, что окончательно сбивало с толку. «Да что со мной?!» — Рена решительно не понимала, что с ней происходило.
— В таком тумане? — удивился Этьен, после чего выражение его лица смягчилось. Он, словно бы обратился к капризному ребёнку, желая успокоить его: — Если мы не будем держаться вместе, то можем потеряться!
Он был совершенно прав, и Рена, несмотря на возникшее неудобство, так и не смогла найти подходящих слов, чтобы убедить его в обратном. Потому Этьен тянул её за собой в сгущающийся туман, а она послушно следовала за ним. Полностью положившись на него, Рена была уже не так внимательна, как прежде. Она больше не искала руками стены, не считала шаги, нащупав пустоту, даже откинула излишнюю осторожность, спокойно делая шаг вперёд безо всякой проверки. Признаться, Рена сама не отдавала себе отчёт, почему так слепо доверилась Этьену. Возможно, дело было в том, что силы, некогда заставившие Рену подняться, начали покидать её, и теперь она даже отчасти радовалась тому, что могла опереться на сильную мужскую руку. Пусть даже этот мужчина и вызывал у неё странные эмоции. Ладонь, сжатая Этьеном, то и дело покрывалась испариной, что ещё больше смущало. От случайной близости — Рена несколько раз врезалась в спину своего спутника, — сбивалось дыхание и бешено стучали сердца. Всё это заставляло жалеть об опасности преображения. Рена была совершенно уверена, что в облике змеи, ей стало бы спокойнее, хотя Этьен вёл себя на удивление сдержанно и галантно. Он обошёлся без привычных ухмылок и непристойных намёков даже тогда, когда Рена, подвернув ногу, угодила ему в объятья.
— Осторожней, — почти ласково пожурил её Этьен, помогая восстановить равновесие. Рена же была готова сгореть от стыда. Она намеренно отстранилась от Этьена на целый шаг, но тот вновь притянул её к себе: — Нам стоит быть ближе, иначе я не успею поймать тебя в следующий раз! Знаешь, если ты устала, я могу тебя понести…
— Не нужно! — решительно отказалась Рена, хотя едва передвигала ноги. Она уже давно чувствовала себя измождённой: болела чуть не каждая мышца, ступни горели огнём и казались ватными и непослушными, желудок невольно урчал от голода, хотелось пить, но остатки воды было решёно тянуть до последнего. Рена не знала, сколько ещё вытерпит, пожалуй, лишь уверенность, с которой вёл их Этьен, заставляло её двигаться вперёд. Она убеждала себя, что осталось немного. Когда-то рано или поздно, они должны были выйти к вершине. Иногда ей хотелось спросить, как Этьен здесь оказался, как нашёл её, виделся ли с Марселу, но сил было так мало, что тратить их на разговоры, казалось, слишком расточительным. Вот если бы он сам ей всё рассказал, но, увы, Этьен молчал, а Рена не смела его отвлекать. «Возможно, он считает повороты или шаги», — находила себе подходящее объяснение она. Ведь и в самом деле, было не похоже, что они беспомощно кружат в поисках дороги, напротив они неуклонно поднимались.
Рена давно потеряла счёт времени. Ощущение, что они идут уже вечность не покидало её, потому она не сразу заметила, что в гулких коридорах стало значительно темнее и холоднее. В затхлом подземелье вдруг вновь запахло плесенью и вечерней росой. До ушей Рены долетело трепыхание ткани на ветру, что внушало надежду.
— Мы почти дошли! — подтвердил её предположения Этьен и попытался прибавить шагу. Рене же подобный темп был уже не по силам. Она глухо застонала: ноги совсем отяжелели и не желали шевелиться вовсе. — Хм, так дело не пойдёт! — решительно заявил Этьен, и не успела Рена что-либо возразить, как он подхватил её на руки. Сердца вновь предательски замерли, а воздух застыл в лёгких, но сопротивляться и что-либо требовать она уже попросту не могла. Ей пришлось смириться с тем, что Этьен несёт её на руках. Она старалась не двигаться и не думать. Последнее было сложнее: мысли упорно плясали в голове, а странные чувства окатывали тело, будто прибой от макушки до кончиков пальцев. Рена пыталась их опознать, но не находила им точного названия. Цепенея от ужаса, она даже предположила, что имела неосторожность каким-то непостижимым образом влюбиться в эльфа, но её эмоции были так далеки от тех, о которых писали в книгах, что Рена поспешно прогнала эти безумные мысли. Нет, такого просто не могло быть! Это всё бесконечная усталость, запутанный опасный храм и её сводящая с ума болезнь! А ещё — удушливый навязчивый цветочный аромат! Теперь, находясь на руках Этьена, Рене просто некуда было от него скрыться. Казалось, он въедался в её плоть с каждым вдохом, проникал под кожу и словно подчиняющий себе яд разливался по венам. Приторно-сладкий, так что во рту ещё больше пересохло, с островато-пряными нотками, которых прежде Рена никогда не замечала. Последние были едва уловимы, пожалуй, лишь тонкое змеиное чутьё смогло распознать их и насторожиться. Что-то было не так. Скачущие, словно в бреду, мысли никак не хотели соединяться в логические цепочки, и потому Рена не придала своему смутному беспокойству особого значения. К счастью, их долгий путь подходил к концу, и вскоре Этьен вынес её к открытому алтарю Храма. На Одоред уже спустилась ночь и желтоликая Эрна сменяла на своём посту свою невзрачную голубую сестрицу. Тёмный и глубокий, словно бархат, небосвод был унизан крупными бусинами-звёздами. Этим зрелищем так и хотелось любоваться сквозь прозрачный купол Храма. Вопреки ожиданиям, Этьен не поставил Рену на ноги, едва они оказались среди витых колонн и трепещущих тканей, а понёс её куда-то в центр, где обнаружилось круглое каменное ложе с балдахином и ажурными занавесками. Тончайшее кружево напоминало паутину, столь же хрупкую и невесомую. Само ложе устилали белоснежные перья и полупрозрачные белые ткани с золотистой каймой. Ночной ветер игриво колыхал многочисленные занавески, и те таинственно переливались в лунном свете. Этьен заботливо усадил озадаченную Рену на край ложа.
— Отдохни немного, — сказал он с улыбкой.
— Но… мы разве не должны выбраться отсюда? — с тревогой переспросила Рена. Ей не нравилось это ложе, оно было чересчур подозрительным и в то же время невероятно манящим. Ожидая ощутить под собой холодный камень, Рена с удивлением отметила, что почти провалилась в нежную перину. Это было слишком большим искушением для измученного тела. Хотелось просто откинуться на спину и позволить себе утонуть в этой мягкости, наконец-то сомкнуть веки и хоть на миг забыться сладким сном. Рена едва не поддалась этому порыву, в последний момент отчаянно затрясла головой, в надежде избавиться от наваждения.
— За нами прилетят, — уклончиво ответил Этьен, подняв голову к куполу. — Как только Энио скроется в ночи. Ещё есть время, тебе стоит отдохнуть.
— Аин сказала, что здесь нельзя спать, — заметила Рена, оценивая положение голубой луны. Той оставалось уже не так долго царить на небосводе, её сияние блекло, обещая истаять в ближайший час и объявить наступление полночи.
— Но ты же здесь не одна, — Голос Этьена был мягок, но настойчив. — Я прослежу, чтобы никто тебя не потревожил!
— И всё же, — не унималась Рена, хотя и чувствовала, что понапрасну тратит остатки сил. Голова уже совсем отяжелела, веки слипались, и приходилось часто-часто моргать, чтобы они не захлопнулись сами собой. Рена с явной тревогой подозревала, что стоит только задержать сомкнутые ресницы на лишнее мгновение, и так просто открыть глаза ей уже не удастся. Всё ещё ощущая некую неловкость, она всё же решила поделиться своими тревогами: — Всё-таки это Храм Ловца Снов, кто знает, может тут и сны опасны. Знаешь, мне накануне приснился настоящий кошмар…
— Глупые местные суеверия! — фыркнул Этьен, нависая над ней. Он опять был слишком близко, и сейчас это казалось ещё более неприличным, чем раньше.
— Значит так? Значит, теперь я вообще для тебя ничего не значу, да? Это мы ещё поглядим!
Она не набросилась. Напротив, шипя, просто испарилась. Видимо, придумывать коварную месть. Хотелось вздохнуть и забыть об этом всём. О глупых скандалах Кас, о ночных кошмарах и том невероятно горьком чувстве долга, что лежал тяжким грузом на плечах.
Рогоносец и нянька. Что ж, пусть так. Даже если именно таким войдёт в историю последний Глава Гильдии, всё равно это гораздо лучше, чем запомнится тем, кто позволил своей сумасшедшей жене погубить тысячи людей и волшебников лишь потому, что не сумел защитить её сына.
***
Аулус:
Весть об исчезновении ледяного пленника пришла лет двадцать назад. Потомок Тайэля сообщил, что в сезон дождей в одну из свирепых бурь случился обвал и пещеру засыпало. Красное Крыло, под предводительством Ториэля, сразу же отправилось разбирать завалы, но кроме осколков льда и красных ошмёток скорлупы ничего не обнаружили.
«Как я могу искупить свою вину?» — спросил Ториэль после своего доклада.
— Будь моими глазами, — Ответ у Аулуса уже был готов. Не упускать же шанса! — Ты же знаешь, что король О’дар не жалует демонов в своей стране, но мне бы хотелось, чтобы кто-то держал меня в курсе последних новостей.
С тех пор Ториэль исправно сообщал обо всём, что становилось известно в его долине. Крайне редко полученные новости действительно имели хоть какую-то цену, но Аулус не сомневался в своём выборе. Когда-нибудь это должно было сработать. Теперь же, вылезая из зеркала в гостиной Касайрис, он мог с уверенностью заявить, что ожидание того стоило.
— Пришёл всё-таки, — демоница встретила его сидя на широком мягком диване. Дорогое вино плескалась в её бокале, который она равнодушно крутила, искоса наблюдая за игрой света в тёмно-рубиновой жидкости.
— Ну конечно, я искренне хотел бы загладить возникшее недоразумение! — Аулус поприветствовал Касайрис лёгким поклоном. Впрочем, на этом правила хорошего тона закончились. Не дожидаясь приглашения, Аулус занял соседнее кресло и потянулся в карман за дневником.
Касайрис продолжала делать вид, что появление гостя значило для неё не больше, чем жужжание мухи за окном, тогда как вину, колыхающемуся в бокале, по-прежнему уделялось всё внимание. Однако впечатление это было обманчиво. Аулус слишком хорошо знал взбалмошную Касайрис, чтобы поверить в её внутреннее спокойствие.
— Я нашёл тебе подходящего мужчину в качестве замены, — сказал он, но демоница даже бровью не повела.
— Ты хотел сказать, в качестве долга, — поправила она и притянула к себе бокал. Отхлебнув крохотный глоток, Касайрис на миг закрыла глаза. От столь показного смакования, Аулус и сам ненароком ощутил винный вкус у себя на языке. Терпкий, крепкий, чуть кисловатый напиток слегка пощипывал рецепторы, и навязчиво врывался в ноздри благородным ароматом спелого южного винограда. Касайрис его явно дразнила.
— Не слишком ли быстро ты кого-то нашёл? — наконец, проглотив, поинтересовалась она. — Я абы кого не беру!
— Разумеется, — хмыкнул Аулус. — Я бы и не стал тебе предлагать что-то обычное.
Кончики сжатых губ демоницы чуть дрогнули, выдавая пробуждающееся любопытство. Аулус же не спешил выкладывать всё, наслаждаясь моментом. Предвкушение самое сладостное чувство, которое так приятно растягивать, когда знаешь, что за ним непременно наступит миг торжества. Казалось, время застыло, превратившись в липкую патоку.
— Ну и? — Касайрис сдалась первой, всё-таки удостоив Аулуса своим вниманием и взглядом. В ответ ей прилетел дневник. Демоница с недоумением воззрилась на книгу, оказавшуюся у неё в руке. — Что это?
— Дневник волшебника, — с улыбкой произнёс Аулус. — Кажется, его имя тебе хорошо знакомо. Оно выгравировано в правом углу обложки.
Касайрис отставила бокал и, нахмурившись, пробежала взглядом по книге. Её глаза вспыхнули, прочитав имя, она было открыла рот, чтобы что-то сказать, но Аулус заговорил первым.
— История говорит, что у него на попечении был мальчик, который пропал ещё в середине войны. Кто-то считает, что он погиб, но… — Очередная пауза позволила оценить обстановку. Касайрис была напряжена, что несколько настораживало. Неужели Аулус просчитался, и демоница на самом деле ненавидит волшебника? Да, они расстались не на лучшей ноте, но если заглянуть в записи Руэдхи выходило, что они друзья детства. Кто будет злиться веками на своего лучшего погибшего друга? — Но это не так, — продолжил Аулус. — Некогда Руэдхи заключил сделку с моим отцом, и мальчика удалось спасти. Сейчас он на Одоре, и хотя его надо ещё поискать, некоторые сведения у меня уже имеются. Так что ты скажешь насчёт последнего волшебника?
Лицо Касайрис застыло в непроницаемом выражении. Лёгкая полуулыбка, больше напоминающая усмешку, сочеталась с широко распахнутыми глазами. Вот только брови продолжали клониться к переносице, что окончательно сбивало с толку. Так Касайрис довольна, разочарована или удивлена? От её молчания становилось не по себе. Странное чувство раздражало, потому Аулус решил слегка приоткрыть карты заранее:
— Не так давно в одной долине появился красноволосый шаман с уникальными способностями. Говорят, он всегда видит Вещие Сны!
— Прекрасно! — Касайрис, наконец, вышла из своего тягостного оцепенения. — Похоже, ты не зря занимаешь должность посла, Аулус. Умение разбираться в чужих вкусах заслуживает похвалы! Только как мне попасть на Одор? В драконьи земли нельзя заявляться без приглашения.
— Тебя встретят, — успокоил Аулус. — И, думаю, появление Жрицы нагов поможет тебе не привлечь внимание нашего дорогого О’дара! Так что не стоит терять времени…
Глава 9. Шаг 9. Предательство
Рена:
— Я наконец-то нашёл тебя! — радостный Этьен шагнул из тумана. Казалось, он вот-вот захватит Рену в объятья, мысль о которых невольно заставляла сердца сжаться. Но что-то его остановило. Этьен, будто бы натолкнувшись на невидимую стену, вдруг замер. Он стоял так неподобающе близко, что Рена могла уловить его едва слышное дыхание. Привычно навязчивый цветочный аромат (вечный спутник эльфа) служил подтверждением реальности Этьена.
— С тобой всё в порядке? — с неподдельным беспокойством спросил он, и эта забота невольно вызвала смущение. И, кажется, не только его. Некое смутное чувство заворочалось в сердцах. Оно было странным и непривычным, даже каким-то неправильным. Было в нём что-то от благодарности, что, впрочем, многое объясняло: Этьен спасал её уже второй раз! И ещё от радости: он всё-таки пришёл! Не то чтобы она только на это рассчитывала, скорее, надеялась. Однако, стоило признать, появление Этьена заставило ощутить приятное облегчение. Но во всей этой мешанине чувств присутствовала и незнакомая, волнительная нотка. Ей было откровенно неловко рядом с ним, особенно после того, как, так не получив ответа, Этьен вдруг взял Рену за руку.
— Пойдём! Нам пора выбираться! — произнёс он и решительно повернулся к туману.
Сердца Рены на миг остановились. Похоже, она даже пропустила вдох, прежде чем попыталась убрать свою ладонь из его, пожалуй, слишком горячей ладони.
— Отпусти! — попросила она, ощущая как к лицу подступает краска. Уши уже пылали огнём, сердца гулко бились в груди, что окончательно сбивало с толку. «Да что со мной?!» — Рена решительно не понимала, что с ней происходило.
— В таком тумане? — удивился Этьен, после чего выражение его лица смягчилось. Он, словно бы обратился к капризному ребёнку, желая успокоить его: — Если мы не будем держаться вместе, то можем потеряться!
Он был совершенно прав, и Рена, несмотря на возникшее неудобство, так и не смогла найти подходящих слов, чтобы убедить его в обратном. Потому Этьен тянул её за собой в сгущающийся туман, а она послушно следовала за ним. Полностью положившись на него, Рена была уже не так внимательна, как прежде. Она больше не искала руками стены, не считала шаги, нащупав пустоту, даже откинула излишнюю осторожность, спокойно делая шаг вперёд безо всякой проверки. Признаться, Рена сама не отдавала себе отчёт, почему так слепо доверилась Этьену. Возможно, дело было в том, что силы, некогда заставившие Рену подняться, начали покидать её, и теперь она даже отчасти радовалась тому, что могла опереться на сильную мужскую руку. Пусть даже этот мужчина и вызывал у неё странные эмоции. Ладонь, сжатая Этьеном, то и дело покрывалась испариной, что ещё больше смущало. От случайной близости — Рена несколько раз врезалась в спину своего спутника, — сбивалось дыхание и бешено стучали сердца. Всё это заставляло жалеть об опасности преображения. Рена была совершенно уверена, что в облике змеи, ей стало бы спокойнее, хотя Этьен вёл себя на удивление сдержанно и галантно. Он обошёлся без привычных ухмылок и непристойных намёков даже тогда, когда Рена, подвернув ногу, угодила ему в объятья.
— Осторожней, — почти ласково пожурил её Этьен, помогая восстановить равновесие. Рена же была готова сгореть от стыда. Она намеренно отстранилась от Этьена на целый шаг, но тот вновь притянул её к себе: — Нам стоит быть ближе, иначе я не успею поймать тебя в следующий раз! Знаешь, если ты устала, я могу тебя понести…
— Не нужно! — решительно отказалась Рена, хотя едва передвигала ноги. Она уже давно чувствовала себя измождённой: болела чуть не каждая мышца, ступни горели огнём и казались ватными и непослушными, желудок невольно урчал от голода, хотелось пить, но остатки воды было решёно тянуть до последнего. Рена не знала, сколько ещё вытерпит, пожалуй, лишь уверенность, с которой вёл их Этьен, заставляло её двигаться вперёд. Она убеждала себя, что осталось немного. Когда-то рано или поздно, они должны были выйти к вершине. Иногда ей хотелось спросить, как Этьен здесь оказался, как нашёл её, виделся ли с Марселу, но сил было так мало, что тратить их на разговоры, казалось, слишком расточительным. Вот если бы он сам ей всё рассказал, но, увы, Этьен молчал, а Рена не смела его отвлекать. «Возможно, он считает повороты или шаги», — находила себе подходящее объяснение она. Ведь и в самом деле, было не похоже, что они беспомощно кружат в поисках дороги, напротив они неуклонно поднимались.
Рена давно потеряла счёт времени. Ощущение, что они идут уже вечность не покидало её, потому она не сразу заметила, что в гулких коридорах стало значительно темнее и холоднее. В затхлом подземелье вдруг вновь запахло плесенью и вечерней росой. До ушей Рены долетело трепыхание ткани на ветру, что внушало надежду.
— Мы почти дошли! — подтвердил её предположения Этьен и попытался прибавить шагу. Рене же подобный темп был уже не по силам. Она глухо застонала: ноги совсем отяжелели и не желали шевелиться вовсе. — Хм, так дело не пойдёт! — решительно заявил Этьен, и не успела Рена что-либо возразить, как он подхватил её на руки. Сердца вновь предательски замерли, а воздух застыл в лёгких, но сопротивляться и что-либо требовать она уже попросту не могла. Ей пришлось смириться с тем, что Этьен несёт её на руках. Она старалась не двигаться и не думать. Последнее было сложнее: мысли упорно плясали в голове, а странные чувства окатывали тело, будто прибой от макушки до кончиков пальцев. Рена пыталась их опознать, но не находила им точного названия. Цепенея от ужаса, она даже предположила, что имела неосторожность каким-то непостижимым образом влюбиться в эльфа, но её эмоции были так далеки от тех, о которых писали в книгах, что Рена поспешно прогнала эти безумные мысли. Нет, такого просто не могло быть! Это всё бесконечная усталость, запутанный опасный храм и её сводящая с ума болезнь! А ещё — удушливый навязчивый цветочный аромат! Теперь, находясь на руках Этьена, Рене просто некуда было от него скрыться. Казалось, он въедался в её плоть с каждым вдохом, проникал под кожу и словно подчиняющий себе яд разливался по венам. Приторно-сладкий, так что во рту ещё больше пересохло, с островато-пряными нотками, которых прежде Рена никогда не замечала. Последние были едва уловимы, пожалуй, лишь тонкое змеиное чутьё смогло распознать их и насторожиться. Что-то было не так. Скачущие, словно в бреду, мысли никак не хотели соединяться в логические цепочки, и потому Рена не придала своему смутному беспокойству особого значения. К счастью, их долгий путь подходил к концу, и вскоре Этьен вынес её к открытому алтарю Храма. На Одоред уже спустилась ночь и желтоликая Эрна сменяла на своём посту свою невзрачную голубую сестрицу. Тёмный и глубокий, словно бархат, небосвод был унизан крупными бусинами-звёздами. Этим зрелищем так и хотелось любоваться сквозь прозрачный купол Храма. Вопреки ожиданиям, Этьен не поставил Рену на ноги, едва они оказались среди витых колонн и трепещущих тканей, а понёс её куда-то в центр, где обнаружилось круглое каменное ложе с балдахином и ажурными занавесками. Тончайшее кружево напоминало паутину, столь же хрупкую и невесомую. Само ложе устилали белоснежные перья и полупрозрачные белые ткани с золотистой каймой. Ночной ветер игриво колыхал многочисленные занавески, и те таинственно переливались в лунном свете. Этьен заботливо усадил озадаченную Рену на край ложа.
— Отдохни немного, — сказал он с улыбкой.
— Но… мы разве не должны выбраться отсюда? — с тревогой переспросила Рена. Ей не нравилось это ложе, оно было чересчур подозрительным и в то же время невероятно манящим. Ожидая ощутить под собой холодный камень, Рена с удивлением отметила, что почти провалилась в нежную перину. Это было слишком большим искушением для измученного тела. Хотелось просто откинуться на спину и позволить себе утонуть в этой мягкости, наконец-то сомкнуть веки и хоть на миг забыться сладким сном. Рена едва не поддалась этому порыву, в последний момент отчаянно затрясла головой, в надежде избавиться от наваждения.
— За нами прилетят, — уклончиво ответил Этьен, подняв голову к куполу. — Как только Энио скроется в ночи. Ещё есть время, тебе стоит отдохнуть.
— Аин сказала, что здесь нельзя спать, — заметила Рена, оценивая положение голубой луны. Той оставалось уже не так долго царить на небосводе, её сияние блекло, обещая истаять в ближайший час и объявить наступление полночи.
— Но ты же здесь не одна, — Голос Этьена был мягок, но настойчив. — Я прослежу, чтобы никто тебя не потревожил!
— И всё же, — не унималась Рена, хотя и чувствовала, что понапрасну тратит остатки сил. Голова уже совсем отяжелела, веки слипались, и приходилось часто-часто моргать, чтобы они не захлопнулись сами собой. Рена с явной тревогой подозревала, что стоит только задержать сомкнутые ресницы на лишнее мгновение, и так просто открыть глаза ей уже не удастся. Всё ещё ощущая некую неловкость, она всё же решила поделиться своими тревогами: — Всё-таки это Храм Ловца Снов, кто знает, может тут и сны опасны. Знаешь, мне накануне приснился настоящий кошмар…
— Глупые местные суеверия! — фыркнул Этьен, нависая над ней. Он опять был слишком близко, и сейчас это казалось ещё более неприличным, чем раньше.
