Нырнув в кровавую пелену, он хотел было повернуть назад, но коварная мгла уже просочилась в его лёгкие. Этьен закашлялся, словно хотел вытолкнуть из себя густой туман, а в итоге лишь ещё больше наглотался красного дыма. Вездесущая мгла щипала глаза, заставляя невольно щуриться, неприятно щекотала ноздри и кружила голову. Перед внутренним взором появлялись смутные тени и обрывки видений. Этьен тщетно пытался отмахнуться от них, но те, подобно зародившему их туману, проникали всё глубже. Они обступали со всех сторон и тянули за собой, и с очередным вдохом утащили в бесконечный водоворот образов и чужих воспоминаний.
Красивая девушка сидела возле большого зеркала и расчёсывала свои красные волосы. Взгляд её был сосредоточен и задумчив, губы плотно сжаты, а брови чуть сошлись к переносице, выражая лёгкое недовольство, которое заметно усилилось, когда в зеркальной глади промелькнула хрупкая фигура.
— Ты только посмотри, Дэйми! Какая красота! — восторженно заметили позади. Девушка с такими же красными волосами остановилась за спиной Дэйми, протягивая ей агатовый браслет, сделанный настолько искусно и тонко, что тот невольно привлекал взгляд. Вот только сама Дэйми не проявила к украшению никакого внимания.
— Если нравится, можешь забрать себе, — бросила она несколько презрительно.
— Ну как ты можешь, сестра! — возмутилась её собеседница. — Это же подарок самого Главы Гильдии!
— И что? — с насмешкой спросила Дэйми. — По-твоему, я не понимаю, почему Руэдхи присылает мне все эти побрякушки? — и она бросила короткий взгляд в сторону, где на небольшом комоде уже высилась целая гора всевозможных интересных вещей. Здесь были книги и свитки, необычные резные шкатулки, серебряные гребни и дорогие вычурные заколки, небольшие вазочки и изящные фарфоровые статуэтки, повсюду сверкали драгоценные камни перстней, колец и ожерелий, а поверх всего этого великолепия ниспадали жемчужные нити.
— Честно говоря, я совершенно не понимаю, почему ты так противишься этому союзу! — недовольно заметила сестра. — Ты же проходила священный обряд, и пламя сказало тебе, что среди людей нет более достойного!
— Среди людей, — фыркнула под нос Дэйми.
Образ девушки стал размываться. Этьен хотел было уцепиться, подозревая, что разговор на том не был закончен, но уже в следующее мгновение перед его взором в небесах парило два алых дракона. Их стремительный полёт преисполняла страсть, они кружили над облаками, переплетаясь хвостами и телами. И от этого зрелища невольно замирало дыхание. Этьен всеми фибрами души ощущал их клокочущие чувства. Те двое действительно любили друг друга, и им явно было плевать на предрассудки. Но картина снова поблекла, уступив место другой.
— Ты должен меня отпустить, — Красноволосая женщина стояла в красиво обставленной спальне в рассветных сумерках. Мужчина сидел возле раскрытого окна и обернулся, едва заслышав тихий скрип двери. Он явно не спал в ту ночь, о чём красноречиво сообщала идеально застеленная кровать. — Я так больше не могу! Я словно всё время во сне! Понимаешь? Как будто кто-то меня заколдовал и заставил делать всё вот это! — она неопределенно провела рукой. — Я так устала! Это не я, это не моя жизнь!
— Ты хочешь вернуться к нему? Сейчас, когда началась война? — Вопрос мужчины прозвучал глухо и отстранённо.
— Я ему нужна! Я чувствую это! Именно сейчас ему необходима моя поддержка! — эмоционально заговорила женщина, и её бледное лицо на миг даже просветлело, но тут же нахмурилось, когда прозвучал новый вопрос:
— Кто он?
— Это тебя не касается! — Её голос сорвался, но мужчина продолжил настойчиво взирать, и она сдалась. — Дархинэль… Предводитель Красного Крыла. Точнее новый непризнанный старейшина…
— Дракон, — прошептал мужчина, и его губы исказила горькая усмешка. — Ты не должна ему верить! Драконьи чувства изменчивы и сильно отличаются от наших! Возможно, сейчас он даже не захочет тебя видеть!
— Мне всё равно!
— А как же малыш? — Мужчина пытался сохранить самообладание, но выходило не очень. Его выдавал взгляд, пропитанный невероятной болью и печалью, и чуть подергивающиеся пальцы. — Он ведь… от него?
— Да! И я заберу его с собой! — самоуверенно заявила она. — Я уверена, что он начал войну именно ради нас!
— К дракону — полукровку? Да ещё в эпицентр сражений?! Не смеши меня! — Он всё-таки сорвался. Его голос наполнился силой, которая подминала под себя крики обезумевшей женщины. Она не желала отдавать своё дитя. — Я верну тебе его, только когда вновь воцарится мир и Дархинэль признает тебя своей официальной парой! — припечатал мужчина.
Боль, родившаяся внутри видения, вдруг стала осязаемой, словно сама превратилась в красный туман. Она проникала под кожу, налипая мокрыми струпьями. «Нельзя останавливаться» — велел себе Этьен и буквально заставил сделать шаг. Потом следующий, затем ещё. С каждым разом становилось всё легче, боль стихала, отступая. И вот уже Этьен решительно зашагал в глубину тумана. Не разбирая пути, он просто двигался вперёд, надеясь отыскать Рену. Едва ли ему удалось пройти больше десятка шагов, как под ногами сначала что-то захлюпало, будто сапоги угодили в лужу, а потом новое видение предстало перед глазами.
Красноволосый малыш воздел голову в тусклое дождливое небо, где среди тяжёлых свинцовых туч сверкнула алым чешуя. Этьен без труда узнал в ребёнке черты Дэйми. Это без сомнения был её сын.
— Красный дракон! Папа, там красный дракон! — заверещал мальчишка, несясь в хижину.
Тот, кого он назвал отцом, уже стоял на пороге с белоснежным посохом в руках.
— Иди в дом, — тихо, но твёрдо сказал он, а затем, когда мальчик добежал до двери, склонился к нему и, коснувшись медальона-звезды, прошептал: — Ты помнишь, о чём я тебя просил?
Малыш нервно кивнул и весьма неохотно зашёл в дом. И хотя мужчина велел закрыть ставни и спрятаться, он взгромоздился на узкий подоконник и, прижавшись к крохотной щели, принялся наблюдать за происходящим. Алый дракон был ужасен: он изрыгал пламя, разом превратив весь любимый мальчиком луг в пепелище. Мужчина храбро сражался, выставив перед собой посох. Впервые малыш видел его таким: величественным и сильным. Простые чёрные одежды прекрасно контрастировали с белоснежными волосами, разметавшимися от битвы. Весь облик мужчины выражал невероятное благородство, и мальчик сжимал кулачки, мечтая о том, чтобы отец скорее поверг чешуйчатого врага. Они долго бились на равных, ни уступая не на шаг, и, начало казаться, что в этом бою уже никто не сможет победить. Вот только запыхавшийся дракон оказался хитрее, он метнулся в небеса, и, скрывшись в облаках, на короткое время пропал из виду. И, воспользовавшись этой заминкой, подло напал на мужчину сзади. Сражённый волшебник пал на землю, а малыш не смог сдержать крика. Он резко распахнул ставни и направил руки на ближайшую скалу. В глубине души мальчик всё ещё надеялся, что его отец жив, и просто ранен и потому не может подняться. Вознамерившись его защитить, малыш сдвинул огромные глыбы, направляя их на дракона. Камни посыпались тому на голову, и тот, пытаясь увернуться, вынужден был отступать. Каменный дождь не позволял дракону расправить крылья и неуклонно гнал его к пропасти. Мальчик позволил своей ярости выйти наружу и потому глыбы становились всё больше и больше. Наконец, он довёл дракона до обрыва и вместе с новым потоком камней вынудил его рухнуть в пропасть. Соседняя скала обвалилась вслед за падающим ящером, обещая погрести того под собой. И пока камни всё ещё продолжали сыпаться, мальчик уже бежал к распростёртому на пригорке мужчине. С каждым шагом волнение и страх нарастали, когда же малыш остановился напротив, его пронзил истинный ужас. Упав на колени, мальчик отказывался верить, что его отец погиб, но тот лежал без движения и никак не реагировал на то, что теребили его безвольные руки и трясли тело. Злые слёзы катились по щекам, малыш уже охрип от крика, когда позади него послышался скрежет когтей. Помятый дракон, с переломанными крыльями, выползал из пропасти. Завидев его, мальчик схватился за медальон, и болезненно яркая вспышка озарила горную вершину. В следующий миг малыш уже лежал на земле, глядя безжизненными оледеневшими глазами в хмурые небеса. Дракон издал душераздирающий вопль и, тщетно пытаясь взлететь, приковывал к ребёнку. Уже склоняясь, облик ящера подернулся неясной дымкой и, скукожившись по меньшей мере втрое, рассеялся, являя в мир красноволосую женщину. Её тело было испещрено ссадинами и ранами, одна рука безвольно повисла, но та будто того и не замечала. Она с безутешными рыданиями нависла над телом мальчика:
— Мой малыш! Мой Виргуэль!
— Это ложь! Это всё наглая ложь! — Невнятное кряхтение раздалось совсем рядом. Этьен не сразу понял, что это не голос из очередного видения, а кого-то вполне реального. Оторопело вглядываясь в начавший рассеиваться туман, он вскоре заметил облачённую в тёмную фигуру. Некто тяжело полз по каменному полу, оставляя за собой кровавые полосы. Зажимая раненное плечо, незнакомец шарил рукой, будто что-то искал. Этьен поспешил к раненому, попутно размышляя, враг он или союзник. И в нерешительности замер в шаге от мужчины. Тем временем, незнакомец нащупал в редеющей мгле кинжал. Неуклюже пытаясь привстать, он устремил свой взор куда-то вдаль. Его взгляд был полон почти всепоглощающей ненависти. Этьен с любопытством покосился в ту же сторону и… забыл как дышать! В лёгком мареве он почти отчетливо увидел её — Рену! И просто не мог оторвать взгляда. Вокруг девушки кружили вихрями окровавленные перья и трепетали обрывки тканей. Неспешный плавный танец выглядел воистину завораживающе. Этьен, словно под гипнозом, шёл навстречу танцующей, с каждым шагом всё больше очаровываясь. Покрытая мелкой золотистой чешуёй кожа Рены блестела так ярко, что просвечивалась сквозь тонкую, измазанную кровью, изодранную накидку. Даже сквозь туманную дымку Этьен без труда мог видеть все волнующие изгибы женского тела и готов был бесконечно восхищаться этим невероятным зрелищем. Он застыл в нескольких шагах от круглого ложа, которое словно служило пьедесталом для божественной танцующей статуи, и безотрывно смотрел на Рену. Сердце в его груди гулко отбивало удары. Во всём теле чувствовалось некое напряжение, и новое незнакомое чувство заставляло кровь бурлить в венах. Казалось, он даже дышать стал чаще и прерывистее. Оглушённый свалившимися на него вдруг эмоциями, Этьен не заметил, как раненый подполз ближе и, остановившись напротив ложа, вздёрнул руку с кинжалом. Лезвие блеснуло в лунном свете, привлекая внимание. Краем глаза Этьен уловил готовящийся замах. Секунда, и звон упавшего кинжала нарушил стройный ритм танца. Этьен успел выбить оружие из руки мужчины и собирался уже отшвырнуть того прочь, но яростный и в то же время болезненный крик, донёсшийся откуда-то сверху, отвлёк его. Невольно задрав голову к куполу, Этьен увидел, как с небес, теряя перья из надломленного крыла, падает драконеанин. Последующий ликующий клич возвестил о финале битвы. Интуитивно оценив траекторию падения, Этьен резко развернулся. В стремительном прыжке он преодолел разделявшие их с Реной расстояние, и, подхватив на руки девушку, приземлился на противоположной стороне от ложа. Мгновенье спустя раздался глухой удар и хриплый стон упавшего на перину драконеанина, но Этьен едва обратил на него внимания. Ведь в его руках была она! И она смотрела на него! Горящий, словно плавящееся золото, взгляд казался несколько затуманенным. Рена подняла руку и дотянулась ею до щеки Этьена. Проведя окровавленной ладонью по его лицу, она чуть слышно прошептала:
— Это… правда… ты?
Сердце Этьена пропустило удар, и вместе с тем внутри всё пришло в полное смятение. Совершенно невероятные, даже можно было сказать, безумные чувства клокотали в груди. Будучи поглощённый ими полностью, Этьен с трудом осознавал происходящее. Словно во сне он видел, как обессилено закрывались глаза и безвольно опадала рука Рены, и почему-то, несмотря на стремительно таящий туман, становилось темнее. Огромная тень поплыла над Храмом. «Ториэль?..» — мелькнула было мысль, но тут среди гор разнесся оглушительный трубный возглас, заставивший содрогнуться всё вокруг. Этьен вновь поднял глаза в почерневшие разом небеса, где, застилая собой луну и звёзды, завис огромнейший дракон. Судя по немыслимым размерам и исключительному размаху крыльев, это мог быть только король О’дар!
Капли крови, кружась, поднимались к поверхности кристально-чистого источника, превращаясь в некое подобие распускающего цветка. Этьен безотрывно смотрел на то, как стремительно растворяются появившиеся лепестки. Открытые рваные раны затягивались прямо на глазах, вот только золотистая чешуя и не думала исчезать. Напротив, она становилась всё ярче, словно начищенная до блеска посуда.
— Может, уже хватить на неё так пялиться?! — рядом прорычал Марселу. Он стоял напротив, так же как и Этьен по колено на мелководье целебного источника, и придерживал всё ещё не очнувшуюся Рену. Они так и не смогли поделить девушку, потому оказались здесь вдвоём. Ни один и не думал отступать, ведь оба по-своему спасли её. Честно говоря, Этьен был восхищён храбростью и сообразительностью Марселу. Тот не только выбрался из заточения (хотя вряд ли можно было назвать серьёзным препятствием комнату с окном, пусть она и находилась довольно высоко на дереве), а затем, вернув себе истинный облик, придумал убедительную историю о неисправных вратах и попросил помощи у пленивших его драконеан, и те, к слову, отнеслись к нему с пониманием, потому весьма охотно доставили важного гостя в столицу, но и, добравшись до драконьего замка, умудрился выпросить аудиенцию у самого короля! Конечно, высокий статус эр-хота довольно сильно облегчил осуществление этого замысловатого плана, однако уже то, что О’дар прислушался к словам мальчишки заслуживало уважения! Да разве прежний замкнутый, вздрагивающий от собственный тени Марселу был способен на такие подвиги? Его почти детская и наивная влюблённость в Рену за полгода сделала из него мужчину! Этьен это признавал, и если бы сейчас в его собственном сердце не царил хаос, возможно, он бы уступил. Отошёл бы в сторону и сейчас праздно прохаживался по берегу, цокая языком, как Касайрис. Ну, в самом деле, одной девицей больше, одной меньше, да и что не сделаешь для друга, но… он просто не мог оторвать от Рены взгляда! Этьен скорее догадывался и слышал, чем видел, что там, где становилось значительно глубже и холодная вода образовывала чашу, купал своего внезапно обретённого сына сам О’дар, а в некотором отдалении от них Ториэль сбросил со своей спины побеждённого темноволосого драконеанина, и последний остервенело барахтался, то ли потому что толком не умел плавать, то ли в надежде уплыть от своего стражника. Бедняге нацепили оковы ещё в Храме, и король обещал рассмотреть его дело лично. Впрочем, судьба не сулила драконеанину ничего хорошего. Даже если О’дар и помилует его, в родную долину тому уже не вернуться. Отныне тот поверженный изгой. Этьен ухмыльнулся про себя: он и сам сейчас был в шаге от подобной участи, и едва ли жалел об этом. Что может быть романтичнее побега с возлюбленной?!
Красивая девушка сидела возле большого зеркала и расчёсывала свои красные волосы. Взгляд её был сосредоточен и задумчив, губы плотно сжаты, а брови чуть сошлись к переносице, выражая лёгкое недовольство, которое заметно усилилось, когда в зеркальной глади промелькнула хрупкая фигура.
— Ты только посмотри, Дэйми! Какая красота! — восторженно заметили позади. Девушка с такими же красными волосами остановилась за спиной Дэйми, протягивая ей агатовый браслет, сделанный настолько искусно и тонко, что тот невольно привлекал взгляд. Вот только сама Дэйми не проявила к украшению никакого внимания.
— Если нравится, можешь забрать себе, — бросила она несколько презрительно.
— Ну как ты можешь, сестра! — возмутилась её собеседница. — Это же подарок самого Главы Гильдии!
— И что? — с насмешкой спросила Дэйми. — По-твоему, я не понимаю, почему Руэдхи присылает мне все эти побрякушки? — и она бросила короткий взгляд в сторону, где на небольшом комоде уже высилась целая гора всевозможных интересных вещей. Здесь были книги и свитки, необычные резные шкатулки, серебряные гребни и дорогие вычурные заколки, небольшие вазочки и изящные фарфоровые статуэтки, повсюду сверкали драгоценные камни перстней, колец и ожерелий, а поверх всего этого великолепия ниспадали жемчужные нити.
— Честно говоря, я совершенно не понимаю, почему ты так противишься этому союзу! — недовольно заметила сестра. — Ты же проходила священный обряд, и пламя сказало тебе, что среди людей нет более достойного!
— Среди людей, — фыркнула под нос Дэйми.
Образ девушки стал размываться. Этьен хотел было уцепиться, подозревая, что разговор на том не был закончен, но уже в следующее мгновение перед его взором в небесах парило два алых дракона. Их стремительный полёт преисполняла страсть, они кружили над облаками, переплетаясь хвостами и телами. И от этого зрелища невольно замирало дыхание. Этьен всеми фибрами души ощущал их клокочущие чувства. Те двое действительно любили друг друга, и им явно было плевать на предрассудки. Но картина снова поблекла, уступив место другой.
— Ты должен меня отпустить, — Красноволосая женщина стояла в красиво обставленной спальне в рассветных сумерках. Мужчина сидел возле раскрытого окна и обернулся, едва заслышав тихий скрип двери. Он явно не спал в ту ночь, о чём красноречиво сообщала идеально застеленная кровать. — Я так больше не могу! Я словно всё время во сне! Понимаешь? Как будто кто-то меня заколдовал и заставил делать всё вот это! — она неопределенно провела рукой. — Я так устала! Это не я, это не моя жизнь!
— Ты хочешь вернуться к нему? Сейчас, когда началась война? — Вопрос мужчины прозвучал глухо и отстранённо.
— Я ему нужна! Я чувствую это! Именно сейчас ему необходима моя поддержка! — эмоционально заговорила женщина, и её бледное лицо на миг даже просветлело, но тут же нахмурилось, когда прозвучал новый вопрос:
— Кто он?
— Это тебя не касается! — Её голос сорвался, но мужчина продолжил настойчиво взирать, и она сдалась. — Дархинэль… Предводитель Красного Крыла. Точнее новый непризнанный старейшина…
— Дракон, — прошептал мужчина, и его губы исказила горькая усмешка. — Ты не должна ему верить! Драконьи чувства изменчивы и сильно отличаются от наших! Возможно, сейчас он даже не захочет тебя видеть!
— Мне всё равно!
— А как же малыш? — Мужчина пытался сохранить самообладание, но выходило не очень. Его выдавал взгляд, пропитанный невероятной болью и печалью, и чуть подергивающиеся пальцы. — Он ведь… от него?
— Да! И я заберу его с собой! — самоуверенно заявила она. — Я уверена, что он начал войну именно ради нас!
— К дракону — полукровку? Да ещё в эпицентр сражений?! Не смеши меня! — Он всё-таки сорвался. Его голос наполнился силой, которая подминала под себя крики обезумевшей женщины. Она не желала отдавать своё дитя. — Я верну тебе его, только когда вновь воцарится мир и Дархинэль признает тебя своей официальной парой! — припечатал мужчина.
Боль, родившаяся внутри видения, вдруг стала осязаемой, словно сама превратилась в красный туман. Она проникала под кожу, налипая мокрыми струпьями. «Нельзя останавливаться» — велел себе Этьен и буквально заставил сделать шаг. Потом следующий, затем ещё. С каждым разом становилось всё легче, боль стихала, отступая. И вот уже Этьен решительно зашагал в глубину тумана. Не разбирая пути, он просто двигался вперёд, надеясь отыскать Рену. Едва ли ему удалось пройти больше десятка шагов, как под ногами сначала что-то захлюпало, будто сапоги угодили в лужу, а потом новое видение предстало перед глазами.
Красноволосый малыш воздел голову в тусклое дождливое небо, где среди тяжёлых свинцовых туч сверкнула алым чешуя. Этьен без труда узнал в ребёнке черты Дэйми. Это без сомнения был её сын.
— Красный дракон! Папа, там красный дракон! — заверещал мальчишка, несясь в хижину.
Тот, кого он назвал отцом, уже стоял на пороге с белоснежным посохом в руках.
— Иди в дом, — тихо, но твёрдо сказал он, а затем, когда мальчик добежал до двери, склонился к нему и, коснувшись медальона-звезды, прошептал: — Ты помнишь, о чём я тебя просил?
Малыш нервно кивнул и весьма неохотно зашёл в дом. И хотя мужчина велел закрыть ставни и спрятаться, он взгромоздился на узкий подоконник и, прижавшись к крохотной щели, принялся наблюдать за происходящим. Алый дракон был ужасен: он изрыгал пламя, разом превратив весь любимый мальчиком луг в пепелище. Мужчина храбро сражался, выставив перед собой посох. Впервые малыш видел его таким: величественным и сильным. Простые чёрные одежды прекрасно контрастировали с белоснежными волосами, разметавшимися от битвы. Весь облик мужчины выражал невероятное благородство, и мальчик сжимал кулачки, мечтая о том, чтобы отец скорее поверг чешуйчатого врага. Они долго бились на равных, ни уступая не на шаг, и, начало казаться, что в этом бою уже никто не сможет победить. Вот только запыхавшийся дракон оказался хитрее, он метнулся в небеса, и, скрывшись в облаках, на короткое время пропал из виду. И, воспользовавшись этой заминкой, подло напал на мужчину сзади. Сражённый волшебник пал на землю, а малыш не смог сдержать крика. Он резко распахнул ставни и направил руки на ближайшую скалу. В глубине души мальчик всё ещё надеялся, что его отец жив, и просто ранен и потому не может подняться. Вознамерившись его защитить, малыш сдвинул огромные глыбы, направляя их на дракона. Камни посыпались тому на голову, и тот, пытаясь увернуться, вынужден был отступать. Каменный дождь не позволял дракону расправить крылья и неуклонно гнал его к пропасти. Мальчик позволил своей ярости выйти наружу и потому глыбы становились всё больше и больше. Наконец, он довёл дракона до обрыва и вместе с новым потоком камней вынудил его рухнуть в пропасть. Соседняя скала обвалилась вслед за падающим ящером, обещая погрести того под собой. И пока камни всё ещё продолжали сыпаться, мальчик уже бежал к распростёртому на пригорке мужчине. С каждым шагом волнение и страх нарастали, когда же малыш остановился напротив, его пронзил истинный ужас. Упав на колени, мальчик отказывался верить, что его отец погиб, но тот лежал без движения и никак не реагировал на то, что теребили его безвольные руки и трясли тело. Злые слёзы катились по щекам, малыш уже охрип от крика, когда позади него послышался скрежет когтей. Помятый дракон, с переломанными крыльями, выползал из пропасти. Завидев его, мальчик схватился за медальон, и болезненно яркая вспышка озарила горную вершину. В следующий миг малыш уже лежал на земле, глядя безжизненными оледеневшими глазами в хмурые небеса. Дракон издал душераздирающий вопль и, тщетно пытаясь взлететь, приковывал к ребёнку. Уже склоняясь, облик ящера подернулся неясной дымкой и, скукожившись по меньшей мере втрое, рассеялся, являя в мир красноволосую женщину. Её тело было испещрено ссадинами и ранами, одна рука безвольно повисла, но та будто того и не замечала. Она с безутешными рыданиями нависла над телом мальчика:
— Мой малыш! Мой Виргуэль!
— Это ложь! Это всё наглая ложь! — Невнятное кряхтение раздалось совсем рядом. Этьен не сразу понял, что это не голос из очередного видения, а кого-то вполне реального. Оторопело вглядываясь в начавший рассеиваться туман, он вскоре заметил облачённую в тёмную фигуру. Некто тяжело полз по каменному полу, оставляя за собой кровавые полосы. Зажимая раненное плечо, незнакомец шарил рукой, будто что-то искал. Этьен поспешил к раненому, попутно размышляя, враг он или союзник. И в нерешительности замер в шаге от мужчины. Тем временем, незнакомец нащупал в редеющей мгле кинжал. Неуклюже пытаясь привстать, он устремил свой взор куда-то вдаль. Его взгляд был полон почти всепоглощающей ненависти. Этьен с любопытством покосился в ту же сторону и… забыл как дышать! В лёгком мареве он почти отчетливо увидел её — Рену! И просто не мог оторвать взгляда. Вокруг девушки кружили вихрями окровавленные перья и трепетали обрывки тканей. Неспешный плавный танец выглядел воистину завораживающе. Этьен, словно под гипнозом, шёл навстречу танцующей, с каждым шагом всё больше очаровываясь. Покрытая мелкой золотистой чешуёй кожа Рены блестела так ярко, что просвечивалась сквозь тонкую, измазанную кровью, изодранную накидку. Даже сквозь туманную дымку Этьен без труда мог видеть все волнующие изгибы женского тела и готов был бесконечно восхищаться этим невероятным зрелищем. Он застыл в нескольких шагах от круглого ложа, которое словно служило пьедесталом для божественной танцующей статуи, и безотрывно смотрел на Рену. Сердце в его груди гулко отбивало удары. Во всём теле чувствовалось некое напряжение, и новое незнакомое чувство заставляло кровь бурлить в венах. Казалось, он даже дышать стал чаще и прерывистее. Оглушённый свалившимися на него вдруг эмоциями, Этьен не заметил, как раненый подполз ближе и, остановившись напротив ложа, вздёрнул руку с кинжалом. Лезвие блеснуло в лунном свете, привлекая внимание. Краем глаза Этьен уловил готовящийся замах. Секунда, и звон упавшего кинжала нарушил стройный ритм танца. Этьен успел выбить оружие из руки мужчины и собирался уже отшвырнуть того прочь, но яростный и в то же время болезненный крик, донёсшийся откуда-то сверху, отвлёк его. Невольно задрав голову к куполу, Этьен увидел, как с небес, теряя перья из надломленного крыла, падает драконеанин. Последующий ликующий клич возвестил о финале битвы. Интуитивно оценив траекторию падения, Этьен резко развернулся. В стремительном прыжке он преодолел разделявшие их с Реной расстояние, и, подхватив на руки девушку, приземлился на противоположной стороне от ложа. Мгновенье спустя раздался глухой удар и хриплый стон упавшего на перину драконеанина, но Этьен едва обратил на него внимания. Ведь в его руках была она! И она смотрела на него! Горящий, словно плавящееся золото, взгляд казался несколько затуманенным. Рена подняла руку и дотянулась ею до щеки Этьена. Проведя окровавленной ладонью по его лицу, она чуть слышно прошептала:
— Это… правда… ты?
Сердце Этьена пропустило удар, и вместе с тем внутри всё пришло в полное смятение. Совершенно невероятные, даже можно было сказать, безумные чувства клокотали в груди. Будучи поглощённый ими полностью, Этьен с трудом осознавал происходящее. Словно во сне он видел, как обессилено закрывались глаза и безвольно опадала рука Рены, и почему-то, несмотря на стремительно таящий туман, становилось темнее. Огромная тень поплыла над Храмом. «Ториэль?..» — мелькнула было мысль, но тут среди гор разнесся оглушительный трубный возглас, заставивший содрогнуться всё вокруг. Этьен вновь поднял глаза в почерневшие разом небеса, где, застилая собой луну и звёзды, завис огромнейший дракон. Судя по немыслимым размерам и исключительному размаху крыльев, это мог быть только король О’дар!
***
Капли крови, кружась, поднимались к поверхности кристально-чистого источника, превращаясь в некое подобие распускающего цветка. Этьен безотрывно смотрел на то, как стремительно растворяются появившиеся лепестки. Открытые рваные раны затягивались прямо на глазах, вот только золотистая чешуя и не думала исчезать. Напротив, она становилась всё ярче, словно начищенная до блеска посуда.
— Может, уже хватить на неё так пялиться?! — рядом прорычал Марселу. Он стоял напротив, так же как и Этьен по колено на мелководье целебного источника, и придерживал всё ещё не очнувшуюся Рену. Они так и не смогли поделить девушку, потому оказались здесь вдвоём. Ни один и не думал отступать, ведь оба по-своему спасли её. Честно говоря, Этьен был восхищён храбростью и сообразительностью Марселу. Тот не только выбрался из заточения (хотя вряд ли можно было назвать серьёзным препятствием комнату с окном, пусть она и находилась довольно высоко на дереве), а затем, вернув себе истинный облик, придумал убедительную историю о неисправных вратах и попросил помощи у пленивших его драконеан, и те, к слову, отнеслись к нему с пониманием, потому весьма охотно доставили важного гостя в столицу, но и, добравшись до драконьего замка, умудрился выпросить аудиенцию у самого короля! Конечно, высокий статус эр-хота довольно сильно облегчил осуществление этого замысловатого плана, однако уже то, что О’дар прислушался к словам мальчишки заслуживало уважения! Да разве прежний замкнутый, вздрагивающий от собственный тени Марселу был способен на такие подвиги? Его почти детская и наивная влюблённость в Рену за полгода сделала из него мужчину! Этьен это признавал, и если бы сейчас в его собственном сердце не царил хаос, возможно, он бы уступил. Отошёл бы в сторону и сейчас праздно прохаживался по берегу, цокая языком, как Касайрис. Ну, в самом деле, одной девицей больше, одной меньше, да и что не сделаешь для друга, но… он просто не мог оторвать от Рены взгляда! Этьен скорее догадывался и слышал, чем видел, что там, где становилось значительно глубже и холодная вода образовывала чашу, купал своего внезапно обретённого сына сам О’дар, а в некотором отдалении от них Ториэль сбросил со своей спины побеждённого темноволосого драконеанина, и последний остервенело барахтался, то ли потому что толком не умел плавать, то ли в надежде уплыть от своего стражника. Бедняге нацепили оковы ещё в Храме, и король обещал рассмотреть его дело лично. Впрочем, судьба не сулила драконеанину ничего хорошего. Даже если О’дар и помилует его, в родную долину тому уже не вернуться. Отныне тот поверженный изгой. Этьен ухмыльнулся про себя: он и сам сейчас был в шаге от подобной участи, и едва ли жалел об этом. Что может быть романтичнее побега с возлюбленной?!
