Вот только жизнь вносила свои коррективы в любые мечты и чаяния. Неизвестная болезнь Рены не отступала. Этьен скользнул взглядом по обнажённому покрытому чешуёй плечу девушки — человеческой кожи уже не осталось!
— Эй! Ты издеваешься что ли?! — вновь напомнил о себе Марселу, притягивая Рену чуть ближе. Этьен слегка покосился в его сторону, и с трудом подавил в себе смешок. Лицо Марселу так и пылало, глаза метались из стороны в сторону, не зная на какую точку нацелиться. Друг явно пытался избежать соблазна: тело девушки ещё яснее просвечивалось сквозь ставшую почти прозрачной от воды ткань. Он явно отчаянно жалел, что оставил свой плащ на берегу, а его рубашка слишком тонкая и едва ли способна прикрыть хоть что-то. От Этьена не укрылось и то, как осторожно Марселу касался запястья и плеча девушки, словно те были чем-то невероятно хрупким и бесценным. И эта наивная трепетность со стороны друга вызывала глухое недовольство где-то глубоко внутри. Лучше бы он её вообще не трогал! Даже так, едва касаясь!
— Раны исцелились, — поспешил сменить тему Этьен, не желая вступать в очередную перепалку с Марселу. Они итак уже изрядно поссорились по дороге, выясняя, кто же будет нести Рену на руках. Этьен был доволен своей победой, хотя та и далась ему нелегко. Он никак не ожидал, что Марселу не постесняется коснуться девушки! Да что там, Рену едва не вырвали из рук Этьена! Только опасность уронить девушку остановила разбушевавшегося Марселу, и тот лишь накинул на неё свой плащ, чтобы обнажённые части тела не так привлекали взгляд.
— Но… чешуя же осталась! — Голос друга дрогнул, выдавая разочарование.
— Видимо, это всё-таки особая болезнь! — заметил Этьен.
— Это не болезнь, а проклятье, — Донеслось с берега. Марселу и Этьен резко повернулись к говорящему. Маркус! Вот уж действительно неожиданная встреча, которую, впрочем, вряд ли можно было назвать приятной.
— Какого демона! — выругался Этьен, попутно замечая, как потемнело от гнева лицо Марселу, но, невзирая на открытое недовольство, Маркус уже шлёпал по воде в их направлении. На ходу он снял с себя тёмный плащ, явно собираясь позаботиться о чести не пришедшей в себя девушки.
— Вы ничего не хотите нам сказать? — встал на его пути Марселу.
— Хочу, — последовал лаконичный ответ. Маркус легко обошёл оторопевшего от такого отношения Марселу и накрыл Рену плащом. — Мне удалось узнать немного об этом ужасном проклятии, — произнёс он, подходя к девушке вплотную и осматривая её цепким взглядом целителя.
— Да неужели? — не сдержался Этьен, позволив себе ухмылку. — Похоже, отправляя нас на милую увеселительную прогулку по местным лесам, вы даром время не теряли!
— О да, — задумчиво согласился Маркус, беря Рену за руку. Он словно и не замечал никого, кроме девушки, впрочем, что-то в её внешнем виде заставило его нахмуриться. — Времени осталось совсем мало, — наконец, выдал он и, предвосхищая новые вопросы, продолжил. — Как я и предполагал, сейлини теряет свою человечность и как только чешуя полностью покроет всё тело, — на этих словах Маркус развернул запястье девушки, показывая ещё пока чистую ладонь, — она уйдёт к Полозу.
— Что?! — в ужасе воскликнул Марселу. — Это означает, что она умрёт?!
— Как человек — да, — подтвердил Маркус, и Этьен ощутил неприятный укол в области груди. Самые худшие опасения, которые только приходили ему на ум, оправдались, но если раньше в этом была лишь досада, то сейчас всё внутри восставало против подобного финала.
— И… этого никак не избежать? — заикаясь, озвучил за них двоих тревоги и чаяния Марселу.
— Не скажу, что будет просто, но, если верить нагским преданиям, надежда есть, — признал Маркус. — Правда, последний раз это проклятье использовали ещё до Войны Драконов, но даже призрачный шанс лучше его отсутствия, верно?
Марселу тут же закивал в знак согласия.
— Однако есть одна загвоздка, — начал вновь Маркус. — История этого проклятья уходит в незапамятные времена, когда наги ради благополучия и процветания земель ещё жертвовали Полозу своих сородичей, но тот не всегда принимал подарки, и так возникло поверье, что если жертву что-то связывало с внешним миром, она могла избежать уготованной участи. Уже позднее, когда от подобного культа отказались, подобным образом часто проклинали соперниц и соперников как в делах, так и в любви. И только сильные искренние чувства спасали проклятого. Вот только в тех книгах, что нашлись в драконьей сокровищнице, не было упоминания о счастливом исцелении…
— Сильные искренние чувства? — вдруг вклинилась в разговор незаметно подошедшая Касайрис. Похоже, окончательно заскучав на берегу, она не смогла устоять перед рассказом Маркуса. — Не знала, что у нагов существуют такие романтичные сказки о любви! Но, пожалуй, нашей бедняжке не о чем беспокоиться, поклонников у неё хватает!
«Сказки о любви?» — повторил про себя Этьен, и от этих слов где-то внутри что-то даже замурлыкало от удовольствия. Как всё прекрасно складывалось! Он снова её спасёт, теперь уже от страшного Полоза, а заодно и себя от навязанной женитьбы. От подобных мыслей сердце радостно застучало в груди.
— Пожалуй, я готова поставить на тебя, Этьен, — проворковала Касайрис. — Всё-таки ты у нас признанный герой-любовник!
Рядом негодующе зарычал Марселу, но перерасти в новую ссору этот разговор не успел. Громоподобным рёвом король О’дар оповестил о возвращении во дворец. И пока Марселу и Этьен вновь попытались поделить меж собой право нести до портала Рену, Маркус их опередил, подхватив девушку на руки.
В самом дворце царила суета. Немногочисленная прислуга сбилась с ног, пытаясь подготовить покои для внезапных гостей. Стоило заметить, что драконий замок, несмотря на свои солидные размеры, был практически не рассчитан на людей. Высоченные расписные потолки казались далекими, как небо, а в величественных залах без труда мог уместиться небольшой городок, коридоры же были настолько широки, что в них запросто развернулось бы три дракона средних размеров. Лишь на верхних этажах левого крыла располагались привычного вида спальни, хоть и довольно обширные. В одну из которых, после знатной суматохи слуг, удалось заселить Рену.
— Нам не стоит оставлять её в одиночестве, — укладывая девушку в кровать, заявил Маркус.
— Почему? — растерянно переспросил Марселу.
— В столице слишком тепло и много змей, все они будут звать сейлини за собой, — пояснил Маркус. — Помните, как тогда на болоте. Оказывается, в том были повинны не только жрицы, но и ещё одна из особенностей проклятья. Если Рена, очнувшись, откликнется на этот зов — мы её потеряем.
В ходе очередной непростой попытки договориться, Этьен и Марселу остались в комнате вместе, так как ни один не доверял другому. Ближе к вечеру их обещал сменить Маркус, а пока в комнате лишь дважды появлялась прислуга, принося с собой закуски и воду. Первое время Этьен и Марселу сверлили друг друга взглядами, словно хотели этими гляделками определить главного, но ни один из них сдался, и пришлось обоим принимать поражение.
— Как думаешь, хоть у одного из нас есть шанс её спасти? — с печалью в голосе, спросил Марселу. Он с волнением смотрел на лежащую без сознания Рену, с трепетом следя за её долгим едва различимым дыханием. Порой казалось, что Марселу боится отвести взор из опасений, что без его контроля девушка тут же перестанет дышать. Этьен же лишь украдкой бросал взгляды на Рену, беспрестанно размышляя над словами Маркуса. Он и сам был не прочь проглядеть эти старинные нагские книги, может, ему бы удалось растолковать их более конкретно. Всё-таки в рассказе Маркуса хватало неясностей, отчего нагские сказки сильно напоминали запутанные и туманные драконьи пророчества.
— Знаешь, если уж ей удалось воплотить в жизнь одну легенду, то почему бы не воспользоваться другой? — произнёс Этьен. Марселу тяжело вздохнул:
— Мне кажется, это так не работает. Если уж и сбывается что-то, то только одно…
Этьен промолчал. Он и сам не знал, во что сейчас верил. Точнее, не верил он решительно никому и ничему, но глубоко внутри надеялся на собственную удачу, так редко изменявшую ему прежде. Этьен даже склонен был считать свою незадачливую помолвку лишь временной трудностью, с которой он практически справился.
Марселу ещё пару раз порывался начать разговор, но что-то не клеилось, и, в конце концов, друг стал откровенно клевать носом. Усталость брала своё. Дождавшись, когда Марселу окончательно сморит сон, Этьен осторожно помог ему улечься на кушетке и заботливо накрыл покрывалом. После он тихо прокрался к кровати с Реной и, усевшись на краешек, коснулся руки девушки. Его тут же обдало жаром, тем самым томительным жаром, который предвосхищает желание. Искушение было невероятно велико, и Этьен лишь продлевал себе эту сладостную муку, водя пальцем по чешуйчатой коже. Гладкой и нежной, словно лепестки цветка. И совсем не похожей на колкие рыбьи чешуйки! К одному пальцу присоединился другой, за ним третий, и вот уже все пять выводят замысловатые узоры, начиная от запястья и заканчивая предплечьем. Это было настолько восхитительно, что сбивалось дыхание. Этьен едва ли соображал, что делает. Он словно заново погрузился в туман нагского танца, и в этот раз даже не пытался сопротивляться. Напротив, Этьен плавился, окончательно теряя чувство реальности. Он и сам не понял, как его рука потянулась к аккуратному носу. Зависнув на пару секунд в воздухе, она, будто притягиваемая магнитом, устремилась вниз. Едва касаясь, Этьен прочертил линию от переносицы до мягких манящих губ. Непреодолимое влечение овладело им, и, подчиняясь ему, он склонился над Реной, застыв в четверти дюйма от желанных губ. Так близко, что Этьен без труда расслышал тихое дыхание девушки. Такое соблазнительное, что невозможно устоять! Лёгкий наклон, и его губы дотронулись её губ. Сладко и до безумия притягательно. Хотелось ещё и ещё, и уже не столь трепетно и нежно, а более чувственно и глубоко. Этьен уже собирался добавить напора, как вдруг Рена открыла глаза.
Интерлюдия 9. Горькая истина
Касайрис:
Страницы дневника, словно пропитанные ядом, жгли пальцы. То, чего раньше Касайрис никак не могла понять в Руэдхи, вдруг обретало новые краски.
— Дурак! Какой же ты дурак, Ру! — рычала она в бессильной злобе. — Пожертвовал свою жизнь, чтобы избежать войны, а в итоге именно её и получил!
Это всё глупые честь, достоинство и ответственность — три кита человеческой морали, чуждые любому демону. Касайрис даже не надеялась их понять. Какой смысл в сохранённой чести, если смерть наступила раньше, чем появилась возможность пожинать плоды своих подвигов? Бессмыслица какая-то! Впрочем, демонические понятия тоже порой давали сбои. Касайрис буквально кипела от ярости, осознавая, что в попытке достигнуть цели любыми средствами переиграла саму себя.
Когда-то, мучаясь в ревностном припадке, она подлила в чай Дэйми воду из любовного источника. Её замысел отличался простотой и незатейливостью. Дэйми, под действием чар, должна была влюбиться в первого встречного. Влюбиться настолько, чтобы отказаться от брака с Руэдхи. Не иначе как по иронии судьбы, первым встречным оказался пролетавший над деревней волшебников на охоту предводитель Красного Крыла дракон Дархинэль.
— Ну и что с того? — нашёптывала своей сопернице Касайрис перед сном, паря бесплотным духом в спальне. Растерянная, сбитая с толку от внезапной влюблённости волшебница даже не задумывалась, что возникающие мысли принадлежат не ей. — Ты владеешь уникальным даром перевоплощения! Если ты можешь стать птицей, почему бы не превратиться в дракона?
— Дракон разумен, его нельзя подделать, — сокрушалась Дэйми, пока её родственники усиленно и по всем правилам готовили свадебную церемонию.
— Просто надо немного потренироваться, — не отступала Касайрис, убеждая юную волшебницу в своей правоте. Она даже раздобыла ей подробные исследования о драконах, но Дэйми продолжала разрываться между любовью и дочерним долгом.
Возможно, им действительно было суждено стать хорошей парой. Оба отличались удивительным упорством. Однако Касайрис была гораздо упрямей и целеустремлённей. Она не собиралась делить своего Руэдхи ни с кем. И всё же первый раунд Касайрис проиграла. Ей так и не удалось сорвать свадьбу, но и смириться с неудачей было как-то не в духе демона.
— Он не тот, кто тебе нужен, — Касайрис вновь стояла над кроватью Дэйми, забивая её голову революционными идеями. — Волшебник, даже самый лучший и сильный, никогда не сравнится с драконом!
— Вот именно! — восклицала Дэйми, вскакивая с кровати. Она начинала отчаянно бегать по спальне, не зная как совладать со своими эмоциями. — Драконы никогда не смотрят на другие народы. Зачем дракону какая-то никчемная волшебница?!
— Откуда ты знаешь, что не смотрят? Просто таких волшебниц как ты, умеющих превращаться без последствий, очень мало. Как знать, быть может, среди драконов давно прячутся твои дальние родственники!
— Да, мне просто надо привыкнуть к этому облику, — соглашалась Дэйми, и каждый вечер сбегала из дома. Закрывала двери, будто собиралась ложиться спать, а сама вылезала из окна и устремлялась в горы. Возможно, она бы проделывала это и раньше, но, живя в деревне, было сложно уединиться, а дом Руэдхи стоял на отшибе, в горах, вдали от любопытных глаз. Под зорким наблюдением Касайрис Дэйми тренировалась ночи напролёт. Даже пробовала охотиться. Касайрис неотступно следовала за своей жертвой, внушая ей нужные чувства и успокаивая. В конце концов, зачем готовить завтрак нелюбимому мужу, когда можно поспать до обеда?
Однако время тянулось, а Дэйми никак не решалась показаться возлюбленному, да и Касайрис понимала, что напоить любовным напитком дракона даже ей не удастся. Слишком уж хорош был у них нюх. Но даже он отказывал во время Брачного Танца. Там где царила скорость и страсть, запахи теряли своё первостепенное значение.
— Главное быть необычной и очень быстрой, — уверяла свою подопечную незримая Касайрис. — Такие драконы, как Дархинэль, заглядываются только на очень ловких дракониц!
— Я буду самой удивительной! — соглашалась Дэйми. — Это то, что мне удаётся лучше всего!
«Ну почти», — признавала Касайрис, подозревая, что её продуманному маскараду не помешает поддержка. Она убедила Дэйми купить особое масло, приманивающее самцов, что использовали оборотни, и заставила щедро вымазать им чешую. И, надо признать, эффект был ошеломителен. Дэйми оказалось звездой Брачного Танца, так что Касайрис приходилось тщательно следить и сбивать камнями неугодных партнёров, подлетавших слишком близко. Это оказалось очень забавно. И Касайрис очень жалела, что Руэдхи не мог разделить с ней подобное озорство. Как было бы весело вместе бросать камни и смеяться над ничего не понимающими драконами! Когда же так старательно пестуемая ей пара всё-таки воссоединилась, Касайрис отправилась утешать несчастного друга.
— Ты же говоришь, что мы похожи, почему ты не можешь представить меня на её месте? — допытывалась она.
— Внешний облик — лишь обёртка! Внутри вы совершенно разные! — парировал Руэдхи.
— Раньше мы легко находили общий язык, а теперь я тебя совсем не понимаю! — признавалась Касайрис. Ей было обидно, что друг продолжал стоять на своём.
— Эй! Ты издеваешься что ли?! — вновь напомнил о себе Марселу, притягивая Рену чуть ближе. Этьен слегка покосился в его сторону, и с трудом подавил в себе смешок. Лицо Марселу так и пылало, глаза метались из стороны в сторону, не зная на какую точку нацелиться. Друг явно пытался избежать соблазна: тело девушки ещё яснее просвечивалось сквозь ставшую почти прозрачной от воды ткань. Он явно отчаянно жалел, что оставил свой плащ на берегу, а его рубашка слишком тонкая и едва ли способна прикрыть хоть что-то. От Этьена не укрылось и то, как осторожно Марселу касался запястья и плеча девушки, словно те были чем-то невероятно хрупким и бесценным. И эта наивная трепетность со стороны друга вызывала глухое недовольство где-то глубоко внутри. Лучше бы он её вообще не трогал! Даже так, едва касаясь!
— Раны исцелились, — поспешил сменить тему Этьен, не желая вступать в очередную перепалку с Марселу. Они итак уже изрядно поссорились по дороге, выясняя, кто же будет нести Рену на руках. Этьен был доволен своей победой, хотя та и далась ему нелегко. Он никак не ожидал, что Марселу не постесняется коснуться девушки! Да что там, Рену едва не вырвали из рук Этьена! Только опасность уронить девушку остановила разбушевавшегося Марселу, и тот лишь накинул на неё свой плащ, чтобы обнажённые части тела не так привлекали взгляд.
— Но… чешуя же осталась! — Голос друга дрогнул, выдавая разочарование.
— Видимо, это всё-таки особая болезнь! — заметил Этьен.
— Это не болезнь, а проклятье, — Донеслось с берега. Марселу и Этьен резко повернулись к говорящему. Маркус! Вот уж действительно неожиданная встреча, которую, впрочем, вряд ли можно было назвать приятной.
— Какого демона! — выругался Этьен, попутно замечая, как потемнело от гнева лицо Марселу, но, невзирая на открытое недовольство, Маркус уже шлёпал по воде в их направлении. На ходу он снял с себя тёмный плащ, явно собираясь позаботиться о чести не пришедшей в себя девушки.
— Вы ничего не хотите нам сказать? — встал на его пути Марселу.
— Хочу, — последовал лаконичный ответ. Маркус легко обошёл оторопевшего от такого отношения Марселу и накрыл Рену плащом. — Мне удалось узнать немного об этом ужасном проклятии, — произнёс он, подходя к девушке вплотную и осматривая её цепким взглядом целителя.
— Да неужели? — не сдержался Этьен, позволив себе ухмылку. — Похоже, отправляя нас на милую увеселительную прогулку по местным лесам, вы даром время не теряли!
— О да, — задумчиво согласился Маркус, беря Рену за руку. Он словно и не замечал никого, кроме девушки, впрочем, что-то в её внешнем виде заставило его нахмуриться. — Времени осталось совсем мало, — наконец, выдал он и, предвосхищая новые вопросы, продолжил. — Как я и предполагал, сейлини теряет свою человечность и как только чешуя полностью покроет всё тело, — на этих словах Маркус развернул запястье девушки, показывая ещё пока чистую ладонь, — она уйдёт к Полозу.
— Что?! — в ужасе воскликнул Марселу. — Это означает, что она умрёт?!
— Как человек — да, — подтвердил Маркус, и Этьен ощутил неприятный укол в области груди. Самые худшие опасения, которые только приходили ему на ум, оправдались, но если раньше в этом была лишь досада, то сейчас всё внутри восставало против подобного финала.
— И… этого никак не избежать? — заикаясь, озвучил за них двоих тревоги и чаяния Марселу.
— Не скажу, что будет просто, но, если верить нагским преданиям, надежда есть, — признал Маркус. — Правда, последний раз это проклятье использовали ещё до Войны Драконов, но даже призрачный шанс лучше его отсутствия, верно?
Марселу тут же закивал в знак согласия.
— Однако есть одна загвоздка, — начал вновь Маркус. — История этого проклятья уходит в незапамятные времена, когда наги ради благополучия и процветания земель ещё жертвовали Полозу своих сородичей, но тот не всегда принимал подарки, и так возникло поверье, что если жертву что-то связывало с внешним миром, она могла избежать уготованной участи. Уже позднее, когда от подобного культа отказались, подобным образом часто проклинали соперниц и соперников как в делах, так и в любви. И только сильные искренние чувства спасали проклятого. Вот только в тех книгах, что нашлись в драконьей сокровищнице, не было упоминания о счастливом исцелении…
— Сильные искренние чувства? — вдруг вклинилась в разговор незаметно подошедшая Касайрис. Похоже, окончательно заскучав на берегу, она не смогла устоять перед рассказом Маркуса. — Не знала, что у нагов существуют такие романтичные сказки о любви! Но, пожалуй, нашей бедняжке не о чем беспокоиться, поклонников у неё хватает!
«Сказки о любви?» — повторил про себя Этьен, и от этих слов где-то внутри что-то даже замурлыкало от удовольствия. Как всё прекрасно складывалось! Он снова её спасёт, теперь уже от страшного Полоза, а заодно и себя от навязанной женитьбы. От подобных мыслей сердце радостно застучало в груди.
— Пожалуй, я готова поставить на тебя, Этьен, — проворковала Касайрис. — Всё-таки ты у нас признанный герой-любовник!
Рядом негодующе зарычал Марселу, но перерасти в новую ссору этот разговор не успел. Громоподобным рёвом король О’дар оповестил о возвращении во дворец. И пока Марселу и Этьен вновь попытались поделить меж собой право нести до портала Рену, Маркус их опередил, подхватив девушку на руки.
В самом дворце царила суета. Немногочисленная прислуга сбилась с ног, пытаясь подготовить покои для внезапных гостей. Стоило заметить, что драконий замок, несмотря на свои солидные размеры, был практически не рассчитан на людей. Высоченные расписные потолки казались далекими, как небо, а в величественных залах без труда мог уместиться небольшой городок, коридоры же были настолько широки, что в них запросто развернулось бы три дракона средних размеров. Лишь на верхних этажах левого крыла располагались привычного вида спальни, хоть и довольно обширные. В одну из которых, после знатной суматохи слуг, удалось заселить Рену.
— Нам не стоит оставлять её в одиночестве, — укладывая девушку в кровать, заявил Маркус.
— Почему? — растерянно переспросил Марселу.
— В столице слишком тепло и много змей, все они будут звать сейлини за собой, — пояснил Маркус. — Помните, как тогда на болоте. Оказывается, в том были повинны не только жрицы, но и ещё одна из особенностей проклятья. Если Рена, очнувшись, откликнется на этот зов — мы её потеряем.
В ходе очередной непростой попытки договориться, Этьен и Марселу остались в комнате вместе, так как ни один не доверял другому. Ближе к вечеру их обещал сменить Маркус, а пока в комнате лишь дважды появлялась прислуга, принося с собой закуски и воду. Первое время Этьен и Марселу сверлили друг друга взглядами, словно хотели этими гляделками определить главного, но ни один из них сдался, и пришлось обоим принимать поражение.
— Как думаешь, хоть у одного из нас есть шанс её спасти? — с печалью в голосе, спросил Марселу. Он с волнением смотрел на лежащую без сознания Рену, с трепетом следя за её долгим едва различимым дыханием. Порой казалось, что Марселу боится отвести взор из опасений, что без его контроля девушка тут же перестанет дышать. Этьен же лишь украдкой бросал взгляды на Рену, беспрестанно размышляя над словами Маркуса. Он и сам был не прочь проглядеть эти старинные нагские книги, может, ему бы удалось растолковать их более конкретно. Всё-таки в рассказе Маркуса хватало неясностей, отчего нагские сказки сильно напоминали запутанные и туманные драконьи пророчества.
— Знаешь, если уж ей удалось воплотить в жизнь одну легенду, то почему бы не воспользоваться другой? — произнёс Этьен. Марселу тяжело вздохнул:
— Мне кажется, это так не работает. Если уж и сбывается что-то, то только одно…
Этьен промолчал. Он и сам не знал, во что сейчас верил. Точнее, не верил он решительно никому и ничему, но глубоко внутри надеялся на собственную удачу, так редко изменявшую ему прежде. Этьен даже склонен был считать свою незадачливую помолвку лишь временной трудностью, с которой он практически справился.
Марселу ещё пару раз порывался начать разговор, но что-то не клеилось, и, в конце концов, друг стал откровенно клевать носом. Усталость брала своё. Дождавшись, когда Марселу окончательно сморит сон, Этьен осторожно помог ему улечься на кушетке и заботливо накрыл покрывалом. После он тихо прокрался к кровати с Реной и, усевшись на краешек, коснулся руки девушки. Его тут же обдало жаром, тем самым томительным жаром, который предвосхищает желание. Искушение было невероятно велико, и Этьен лишь продлевал себе эту сладостную муку, водя пальцем по чешуйчатой коже. Гладкой и нежной, словно лепестки цветка. И совсем не похожей на колкие рыбьи чешуйки! К одному пальцу присоединился другой, за ним третий, и вот уже все пять выводят замысловатые узоры, начиная от запястья и заканчивая предплечьем. Это было настолько восхитительно, что сбивалось дыхание. Этьен едва ли соображал, что делает. Он словно заново погрузился в туман нагского танца, и в этот раз даже не пытался сопротивляться. Напротив, Этьен плавился, окончательно теряя чувство реальности. Он и сам не понял, как его рука потянулась к аккуратному носу. Зависнув на пару секунд в воздухе, она, будто притягиваемая магнитом, устремилась вниз. Едва касаясь, Этьен прочертил линию от переносицы до мягких манящих губ. Непреодолимое влечение овладело им, и, подчиняясь ему, он склонился над Реной, застыв в четверти дюйма от желанных губ. Так близко, что Этьен без труда расслышал тихое дыхание девушки. Такое соблазнительное, что невозможно устоять! Лёгкий наклон, и его губы дотронулись её губ. Сладко и до безумия притягательно. Хотелось ещё и ещё, и уже не столь трепетно и нежно, а более чувственно и глубоко. Этьен уже собирался добавить напора, как вдруг Рена открыла глаза.
Интерлюдия 9. Горькая истина
Касайрис:
Страницы дневника, словно пропитанные ядом, жгли пальцы. То, чего раньше Касайрис никак не могла понять в Руэдхи, вдруг обретало новые краски.
— Дурак! Какой же ты дурак, Ру! — рычала она в бессильной злобе. — Пожертвовал свою жизнь, чтобы избежать войны, а в итоге именно её и получил!
Это всё глупые честь, достоинство и ответственность — три кита человеческой морали, чуждые любому демону. Касайрис даже не надеялась их понять. Какой смысл в сохранённой чести, если смерть наступила раньше, чем появилась возможность пожинать плоды своих подвигов? Бессмыслица какая-то! Впрочем, демонические понятия тоже порой давали сбои. Касайрис буквально кипела от ярости, осознавая, что в попытке достигнуть цели любыми средствами переиграла саму себя.
Когда-то, мучаясь в ревностном припадке, она подлила в чай Дэйми воду из любовного источника. Её замысел отличался простотой и незатейливостью. Дэйми, под действием чар, должна была влюбиться в первого встречного. Влюбиться настолько, чтобы отказаться от брака с Руэдхи. Не иначе как по иронии судьбы, первым встречным оказался пролетавший над деревней волшебников на охоту предводитель Красного Крыла дракон Дархинэль.
— Ну и что с того? — нашёптывала своей сопернице Касайрис перед сном, паря бесплотным духом в спальне. Растерянная, сбитая с толку от внезапной влюблённости волшебница даже не задумывалась, что возникающие мысли принадлежат не ей. — Ты владеешь уникальным даром перевоплощения! Если ты можешь стать птицей, почему бы не превратиться в дракона?
— Дракон разумен, его нельзя подделать, — сокрушалась Дэйми, пока её родственники усиленно и по всем правилам готовили свадебную церемонию.
— Просто надо немного потренироваться, — не отступала Касайрис, убеждая юную волшебницу в своей правоте. Она даже раздобыла ей подробные исследования о драконах, но Дэйми продолжала разрываться между любовью и дочерним долгом.
Возможно, им действительно было суждено стать хорошей парой. Оба отличались удивительным упорством. Однако Касайрис была гораздо упрямей и целеустремлённей. Она не собиралась делить своего Руэдхи ни с кем. И всё же первый раунд Касайрис проиграла. Ей так и не удалось сорвать свадьбу, но и смириться с неудачей было как-то не в духе демона.
— Он не тот, кто тебе нужен, — Касайрис вновь стояла над кроватью Дэйми, забивая её голову революционными идеями. — Волшебник, даже самый лучший и сильный, никогда не сравнится с драконом!
— Вот именно! — восклицала Дэйми, вскакивая с кровати. Она начинала отчаянно бегать по спальне, не зная как совладать со своими эмоциями. — Драконы никогда не смотрят на другие народы. Зачем дракону какая-то никчемная волшебница?!
— Откуда ты знаешь, что не смотрят? Просто таких волшебниц как ты, умеющих превращаться без последствий, очень мало. Как знать, быть может, среди драконов давно прячутся твои дальние родственники!
— Да, мне просто надо привыкнуть к этому облику, — соглашалась Дэйми, и каждый вечер сбегала из дома. Закрывала двери, будто собиралась ложиться спать, а сама вылезала из окна и устремлялась в горы. Возможно, она бы проделывала это и раньше, но, живя в деревне, было сложно уединиться, а дом Руэдхи стоял на отшибе, в горах, вдали от любопытных глаз. Под зорким наблюдением Касайрис Дэйми тренировалась ночи напролёт. Даже пробовала охотиться. Касайрис неотступно следовала за своей жертвой, внушая ей нужные чувства и успокаивая. В конце концов, зачем готовить завтрак нелюбимому мужу, когда можно поспать до обеда?
Однако время тянулось, а Дэйми никак не решалась показаться возлюбленному, да и Касайрис понимала, что напоить любовным напитком дракона даже ей не удастся. Слишком уж хорош был у них нюх. Но даже он отказывал во время Брачного Танца. Там где царила скорость и страсть, запахи теряли своё первостепенное значение.
— Главное быть необычной и очень быстрой, — уверяла свою подопечную незримая Касайрис. — Такие драконы, как Дархинэль, заглядываются только на очень ловких дракониц!
— Я буду самой удивительной! — соглашалась Дэйми. — Это то, что мне удаётся лучше всего!
«Ну почти», — признавала Касайрис, подозревая, что её продуманному маскараду не помешает поддержка. Она убедила Дэйми купить особое масло, приманивающее самцов, что использовали оборотни, и заставила щедро вымазать им чешую. И, надо признать, эффект был ошеломителен. Дэйми оказалось звездой Брачного Танца, так что Касайрис приходилось тщательно следить и сбивать камнями неугодных партнёров, подлетавших слишком близко. Это оказалось очень забавно. И Касайрис очень жалела, что Руэдхи не мог разделить с ней подобное озорство. Как было бы весело вместе бросать камни и смеяться над ничего не понимающими драконами! Когда же так старательно пестуемая ей пара всё-таки воссоединилась, Касайрис отправилась утешать несчастного друга.
— Ты же говоришь, что мы похожи, почему ты не можешь представить меня на её месте? — допытывалась она.
— Внешний облик — лишь обёртка! Внутри вы совершенно разные! — парировал Руэдхи.
— Раньше мы легко находили общий язык, а теперь я тебя совсем не понимаю! — признавалась Касайрис. Ей было обидно, что друг продолжал стоять на своём.
