За окном стало ещё темней, когда Дарк, наконец, снял с невесты накидку. Лёгкая ткань с шелестом слетела к полу. Начав возиться со шнуровкой, он вдруг заметил, что Рена дрожит. Боится или же как и он, не может совладать со своими инстинктами? Дарк хмыкнул и, резко рванув за рукав, оголил невесте плечо.
— Скажи, — прошептал он, касаясь чешуйчатого предплечья. Жар горячей удушающей волной растекался от кончиков пальцев по всему телу. — Ему это тоже нравилось?
Дарк и сам не знал, что хотел услышать в ответ на свою очередную провокацию, но Рена продолжала хранить молчание. Её дрожь усилилась, когда Дарк прикоснулся к её плечу губами. Чешуя была невероятно приятной, гладкой и чуть трепетала от его дыхания. Близость туманила рассудок. Дарк уже и не помнил, как стянул с невесты второй рукав и стащил лиф. Рена беспомощно попыталась закрыться, скрестив руки на груди. Мелкая дрожь переросла в явную судорогу, что удивляло. «Может, с зельем что-то не так?» — подумал Дарк, ища объяснения странностям у невесты. Но, высвобождая Рену от юбок, он вдруг ощутил стойкое дежа вю. Её поведение было не таким уж странным, если предположить… «Да быть не может!» — Дарк решительно отмёл возникшую было мысль, но та настойчиво возвращалась. Рену продолжало трясти, и она неловко пыталась прикрыться. Почти как Эрмира в их первую брачную ночь! Разве что вторая жена так отчаянно не дрожала.
— Эй! — Дарк схватил Рену за подбородок и притянул к себе. Он впился взглядом в её горящие глаза, словно надеялся прочитать в них ответ. — Ты что с ним не спала?
Рена испуганно мотнула головой.
— Не лги мне, я ведь всё равно узнаю! — свирепо процедил Дарк, но ответ ему был уже не нужен. В горящих глазах не было и тени лукавства. Какой же он глупец!
«Моя! Только моя!» — внутри всё ликовало. Дарк не мог оторвать взгляда, видя, как меркнет и скукоживается, словно уползающая змея, золотистый блеск из её глаз. Он победил, забрал её у всех: у эльфа, у Полоза, даже у демонов!
— Никогда. Никому. Не отдам! — прошептал он, запечатывая своё обещание страстным поцелуем.
Интерлюдия 10. Вынужденное решение
Аулус:
— По условиям твоей, между прочим, сделки тебе причитается только Глава Гильдии Руэдхи, — повторил Маркус в лицо злющей, как голодная пантера, Касайрис. — Прими мои искренние соболезнования об его утрате, но ты должна признать, что винить тебе некого. Разве не ты сама распространяла слухи о проклятом ребёнке-полукровке, из-за которого началась война?
Тайное прибежище агни сегодня напоминало зал суда. Высокие стрельчатые окна были задернуты плотными тёмными портьерами, что создавало ещё более гнетущую обстановку. Красные стены украшали величественные коринфские колонны, упирающиеся в светящийся мягким светом купол. В центре, за каменной величественной трибуной, стоял Маркус. Только ему, волшебнику и человеку, из другого мира, агни могли доверить роль судьи. Все же прочие расселись за столами самого унылого вида, лишёнными каких-либо украшений. Собрание ожидалось тяжёлым, и Аулус пытался смириться с постигшей его неудачей. Ещё вчера ему казалось, что он держит руку на пульсе мира, и нити, доверенные судьбой, превращаются в изысканные кружева, то сегодня в ладонях оказалась неуклюжая, местами собранная наспех и кое-как вышивка, в центре которой зияла огромная дыра, а по краям виднелись подпалины. А ещё этот О’дар… Аулус дёрнул головой, заставляя себя отбросить лишние пока мысли, и вновь покосился на недовольную Касайрис, чьё место оказалось напротив Маркуса. Словно её посадили на скамью подсудимых. Все прочие же расположись по бокам, изображая из себя импровизированных присяжных.
— Кто тебе такое наплёл?! — гневно воскликнула Касайрис, пронзая Маркуса обжигающим взглядом. Тот даже не дрогнул, достойно приняв удар.
— Это рассказал я, — вмешался в диалог Найлус. — Не забывай, Касси. Почти все здесь сидящие хорошо помнят те времена.
Аулус покачал головой. Атмосфера стремительно накалялась. Каждый из присутствующих, кроме Маркуса, едва владел собой, и это ощущалось в воздухе. Рядом с Касайрис чуть заметно искрило.
— Что ж, — фыркнула она. — Это замечательно, что никто из присутствующих не жалуется на провалы в памяти. А то глядишь, и выйдет, что я ещё окажусь повинна во всех жертвах Последней Войны. Надеюсь, милый Найлус, ты ещё помнишь, как твои неуправляемые цунами сносили острова и континенты, а наш мир, благодаря твоим заслугам, потерял кентавров и гномов?
Серьёзное обвинение. И, к сожалению, правдивое. Аулус видел, как Найлус сжал кулаки, а в его тёмных глазах закружились недобрые вихри. Однако Касайрис и не думала останавливаться:
— А ты, дорогая Марьярис, — она повернулась к пожилой демонице. — Не скучаешь по малюткам саламандрам? Кажется, это твои снежные бури лишили нас возможности смотреть на их весёлые танцы в наших каминах. Или ты, Орфеус, — Касайрис опять поменяла позу, чтобы смотреть прямо в глаза демону. — Ещё не забыл очаровательных дриад и нимф? О, бедные юные девы, им никогда больше не увидеть прекрасных единорогов! Ну и конечно, Рэбэнус, я до сих пор не могу поверить, что в нашем мире не осталось пегасов!
Каждое новое обвинение было подобно удару хлыста. Хлестко, стремительно и обжигающе больно. Это уже совсем не походило на привычную игру, где каждый упражнялся в остроумии. Нехорошее предчувствие охватило Аулуса. Если дело и дальше пойдёт таким образом, быть беде!
— Довольно! — прервал поток обвинений Маркус. — Касайрис, ты немного отвлеклась. Никто не собирался осуждать тебя или винить в чём-то. Мы собрались лишь для того, чтобы во всём разобраться. В том числе, и в условиях твоей сделки.
— Сделки, — хмыкнула Касайрис и развернулась к Аулусу: — Твой долг не оплачен. Я всё ещё жду замену моей лучшей игрушки!
Аулус печально вздохнул, собираясь признать свою ошибку, но не успел ничего сказать, так как его перебили.
— Я протестую! — выкрикнула Марьярис. Её глаза сверкали от возмущения.
— Что? — Касайрис обдала старую демоницу злобным взглядом. — Это ещё почему?
— Я протестую, потому что возвращать долг в таком случае нужно моей Мийрис! — заявила Марьярис. — Филипп Данье её находка, а ты его нагло украла! Думаешь, моя малютка не смогла бы «умереть» за своего фаворита?
Аулус едва успевал переводить взгляд. Происходило что-то воистину невероятное! В воздухе запахло озоном, а кое-где уже откровенно искрило.
— И я протестую, — вдруг включился Орфеус. Он был хмур и напряжён. — Прости, Касси, но на тебя мужчин не напасёшься! Ты за последние годы извела больше сотни отличных парней! И дело не в том, что ты кого-то украла или увела, мы демоны, для нас это нормально и даже правильно. Но ты же после себя оставляешь лишь безвольных кукол! Это всё равно, что каждый день ходить в лес и вырубать по дереву, а потом удивляться, что вокруг остались только пни!
— Поддерживаю! — Раздался громогласный голос Найлуса. — Совету агни и нашим мастерам нужны герои, а не куски мяса, которые можно пожевать и выбросить! Касси, ты требуешь себе самых лучших, но, в итоге, никому, кроме тебя, это не приносит пользы!
— Лучших? — Касайрис лишь усмехнулась. — Кого вы называете лучшими? Мальчишку-полукровку, в которого вбили столько глупой эльфийской и человеческой блажи, что кроме постели, он всё равно ни на что не годится! Или этот ваш Виргуэль, думаете, если бы О’дар не поглотил его, с парня бы вышел толк? Он в своей деревне не смог добиться полноценной власти и это при его-то способностях! Очнитесь, я же не трогаю ваших любимчиков! Если бы я была такой, какой вы говорите, то утащила бы у вас того же Этьена или Дюлана, а на закуску забрала бы ещё и Ариата! Вампирчик, несмотря на внешнюю холодность, весьма горяч, не так ли, Найлус? Или это лучше спросить у твоей жены?
Это было слишком. Настолько, что Аулус ощутил гнев сидящего рядом Найлуса каждой частичкой своей формы. Словно его забросило в жерло вулкана за секунду до извержения.
— Предлагаю испытание! — провозгласил Маркус, вновь сбавляя градус напряжения. — Давайте дадим возможность Филиппу Данье проявить себя. Если его постигнет неудача, ты, Аулус, будешь должен Касайрис, но если полукровка достигнет успеха — претензия будет считаться снятой! Все согласны?
— Хорошее решение, — каркнул Рэбэнус. — Справедливое!
— Хотелось бы уточнить, — Касайрис поджала губы, не скрывая своего недовольства. — Что мы будем считать успехом? И в чём? Мальчишка умеет разве что махать мечом, и то не особо искусно!
— Я думал сделать его своим помощником, — решился заявить Аулус. — Но что, если мы сделаем его нашим послом?
— Послом?! — вскрикнула Касайрис. — Похоже, мир окончательно сошёл с ума! Один никчемный полукровка стал королём, второй — теперь посол Фацуки! Может, мне пора выйти из совета агни?
— Не говори ерунды, — одёрнула её Марьярис. — Ты не можешь выйти из совета. Мы все связаны клятвой. Что же до посла-полукровки — почему бы и нет?! Вы только представьте себе рожу Императора Вальена! Он же полгода назад его казнил!
— И правда, это будет занятно, — согласился Орфеус. — Пока мы сдержаны условиями Танца Мира, нам не остаётся ничего, кроме придворных интриг!
— Прекрасно, тогда как только Дворец Совета выйдет на весеннюю сессию, сделаем сенсационное заявление, — подытожил Найлус. — В таком случае нам осталось решить другой вопрос. Что нам делать с О’даром?
Зал погрузился в тишину, словно огненную головёшку разом засунули в ледяную воду. Аулусу показалось, что всё вокруг изменило свой оттенок на более плотный и тёмный.
— Позвольте напомнить, — разорвал гнетущее молчание Маркус. — Сегодня, наконец, стала известна причина бессмертия короля драконов. Впредь не стоит допускать, чтобы кому-то досталось сердце O’дара. Что же касается его нынешнего воплощения, то вынужден заметить, что Виргуэль связан кровной клятвой с отцом Аулуса, и без его разрешения никто не может предпринимать попыток для убийства.
— Тогда почему бы и ему не устроить испытание? — хмыкнула Касайрис. — Пусть царствует, и посмотрим, что у этого выскочки в итоге получится!
— Если бы не ты, не представляю, чем бы закончился наш совет! — Аулус готов был рассыпаться в благодарностях Маркусу. — Касайрис бы спалила весь мир от злости!
— Не преувеличивай! — бросил в ответ волшебник.
Они устроились в малой гостиной в доме Аулуса в уютных креслах. В камине радостно плясал огонь, его отблески рождали причудливые полутени, создавая атмосферу некоей таинственности. Аулус нарочно погасил светильники, наслаждаясь очарованием момента.
— Я не преувеличиваю! Касайрис всегда казалась мне самой опасной и безрассудной демоницей. Ты же знаешь, её стихия война, а сейчас она, словно бешеный зверь, запертый в клетке. А тут ещё получилось, что я отнял у неё любимую игрушку!
— Своего любовника она потеряла сама, — Маркус покачал головой, и на его лице появилась снисходительная улыбка. — Думаю, ты снова утрируешь. Твой эльф-полукровка её, скорее, раздражал, но Касайрис никогда этого не признает.
— С чего ты решил? — Аулус заметно подался вперёд, не в силах сдержать любопытства. Поразительная осведомленность Маркуса его пленяла. Как может человек, пусть даже наделённый волшебным даром, быть умнее и прозорливее многих демонов? Этот вопрос давно не давал Аулусу покоя, но разгадать эту загадку так и не довелось ни одному агни. Потому они и назвали Маркуса лекарем, хотя демоны никогда не болели, разве что скукой. Но о какой скуке может идти речь, если существует непостижимая тайна, которую никак не удается раскрыть?!
— Я просто сложил разрозненные факты воедино, — поведал Маркус, словно в том и не было ничего удивительного. — Ты же сам сказал, что Касайрис скрывала своё сокровище, а это совсем не в её стиле. Она же всегда так кичится своими приобретениями! Советую немного пораспрашивать твоего нового помощника, а как выведаешь главный секрет, гнев Касайрис больше не будет тебе досаждать.
«И почему я об этом не подумал? Это же так очевидно!» — мысленно упрекнул себя Аулус.
— Благодарю за совет, — произнёс он. — Да, и, конечно, за то, что ввязался во всё это!
— Не стоит, мне было интересно!
Аулус вновь посмотрел на волшебника. Скромность Маркуса по-своему красила. Что-то близкое демоническому было в его загадочной улыбке и в необычном блеске удивительных голубых глаз.
— Ни за что не поверю, что такому великому мастеру могут быть интересны наши детские игры! — не удержался от насмешки Аулус.
— Ты отчасти прав, — признал Маркус, откидываясь на спинку кресла и устремляя задумчивый взгляд на прыгающие тени, снующие по потолку. — Однако нагское проклятье меня всерьёз заинтриговало! Ты был прав, отправляя меня на помощь. Сами бы они не справились, хотя девчонка действительно талантлива, и такой дар терять просто преступление!
— Говоришь так, будто уже знаешь, что делать с этим в будущем!
— Я? Ну нет! — Маркус спешно отмахнулся. — Для таких дел у вас есть целый совет агни и леди Ярина.
— Неужели не соблазняет такая возможность? — не унимался Аулус, предчувствуя, что если волшебник согласится, их будет ждать нечто удивительное и от того потрясающее. Но Маркус был непреклонен. Это печалило и даже немного задевало.
— Нисколько! — твёрдо выдал Маркус. — Если бы я мог, то и вовсе держался от всего этого, как можно дальше!
— Но это едва ли возможно, — хмыкнул Аулус. — Во всяком случае, там, где миром правят демоны.
Маркус понимающе улыбнулся.
Эпилог
«И всё-таки глупое предсказание сбылось», — неохотно признавал Виргуэль, глядя на своё новое грузное тело в отражении кристально-чистого озера. Король драконов действительно получил бессмертие. Виргуэль больше не был отдельной самостоятельной личностью, он был частью того, что являлось О’даром. Вот только под этим именем и телом скрывался не только его отец, а несколько сотен драконов.
Когда-то только старейшины, мудрейшие из драконов, умирая, отдавали свои сердца, а вместе с ними и память, дабы потомки могли сохранить и приумножить накопленные знания. Это было величайшей честью и большой ответственностью, всё-таки не каждый дракон становился старейшиной. Виргуэль читал об этом ритуале в старых полуистлевших свитках, что достались ему от прежнего шамана, и сетовал на то, что коварные ящеры так небрежно относились к письменности. Теперь-то он отлично понимал, почему все драконьи книги, какие удавалось раздобыть, касались лишь сказок, да пророчеств. Прихотливую, затейливую речь всегда было легко трактовать в угоду случаю, а драконы предпочитали изъясняться предельно прямо. Чужая память не допускала недомолвок и разночтений. Виргуэль просто знал. Знал абсолютно всё о своих предшественниках, а они всё знали о нём. Было в этом что-то неправильное, искажённое. Память угодливо подсказывала ему, что раньше драконы получали только знания, а не оказывались пленниками чужого тела. А иногда и не только тела. Порой Виргуэль с трудом осознавал себя. Кто он? В кого превратился? Что это за многоголосая химера?
— Виргуэль! Виргуэль! — повторял он, как заклинание, и оно придавало ему сил. Нередко собственное имя было единственным, что помогало не сойти с ума, не потеряться в бесконечных личностях. Бывало даже, он забывал, что это именно его имя, просто цеплялся за него, и, как заплутавший корабль во время шторма, придерживался света далёкого маяка.
— Скажи, — прошептал он, касаясь чешуйчатого предплечья. Жар горячей удушающей волной растекался от кончиков пальцев по всему телу. — Ему это тоже нравилось?
Дарк и сам не знал, что хотел услышать в ответ на свою очередную провокацию, но Рена продолжала хранить молчание. Её дрожь усилилась, когда Дарк прикоснулся к её плечу губами. Чешуя была невероятно приятной, гладкой и чуть трепетала от его дыхания. Близость туманила рассудок. Дарк уже и не помнил, как стянул с невесты второй рукав и стащил лиф. Рена беспомощно попыталась закрыться, скрестив руки на груди. Мелкая дрожь переросла в явную судорогу, что удивляло. «Может, с зельем что-то не так?» — подумал Дарк, ища объяснения странностям у невесты. Но, высвобождая Рену от юбок, он вдруг ощутил стойкое дежа вю. Её поведение было не таким уж странным, если предположить… «Да быть не может!» — Дарк решительно отмёл возникшую было мысль, но та настойчиво возвращалась. Рену продолжало трясти, и она неловко пыталась прикрыться. Почти как Эрмира в их первую брачную ночь! Разве что вторая жена так отчаянно не дрожала.
— Эй! — Дарк схватил Рену за подбородок и притянул к себе. Он впился взглядом в её горящие глаза, словно надеялся прочитать в них ответ. — Ты что с ним не спала?
Рена испуганно мотнула головой.
— Не лги мне, я ведь всё равно узнаю! — свирепо процедил Дарк, но ответ ему был уже не нужен. В горящих глазах не было и тени лукавства. Какой же он глупец!
«Моя! Только моя!» — внутри всё ликовало. Дарк не мог оторвать взгляда, видя, как меркнет и скукоживается, словно уползающая змея, золотистый блеск из её глаз. Он победил, забрал её у всех: у эльфа, у Полоза, даже у демонов!
— Никогда. Никому. Не отдам! — прошептал он, запечатывая своё обещание страстным поцелуем.
Интерлюдия 10. Вынужденное решение
Аулус:
— По условиям твоей, между прочим, сделки тебе причитается только Глава Гильдии Руэдхи, — повторил Маркус в лицо злющей, как голодная пантера, Касайрис. — Прими мои искренние соболезнования об его утрате, но ты должна признать, что винить тебе некого. Разве не ты сама распространяла слухи о проклятом ребёнке-полукровке, из-за которого началась война?
Тайное прибежище агни сегодня напоминало зал суда. Высокие стрельчатые окна были задернуты плотными тёмными портьерами, что создавало ещё более гнетущую обстановку. Красные стены украшали величественные коринфские колонны, упирающиеся в светящийся мягким светом купол. В центре, за каменной величественной трибуной, стоял Маркус. Только ему, волшебнику и человеку, из другого мира, агни могли доверить роль судьи. Все же прочие расселись за столами самого унылого вида, лишёнными каких-либо украшений. Собрание ожидалось тяжёлым, и Аулус пытался смириться с постигшей его неудачей. Ещё вчера ему казалось, что он держит руку на пульсе мира, и нити, доверенные судьбой, превращаются в изысканные кружева, то сегодня в ладонях оказалась неуклюжая, местами собранная наспех и кое-как вышивка, в центре которой зияла огромная дыра, а по краям виднелись подпалины. А ещё этот О’дар… Аулус дёрнул головой, заставляя себя отбросить лишние пока мысли, и вновь покосился на недовольную Касайрис, чьё место оказалось напротив Маркуса. Словно её посадили на скамью подсудимых. Все прочие же расположись по бокам, изображая из себя импровизированных присяжных.
— Кто тебе такое наплёл?! — гневно воскликнула Касайрис, пронзая Маркуса обжигающим взглядом. Тот даже не дрогнул, достойно приняв удар.
— Это рассказал я, — вмешался в диалог Найлус. — Не забывай, Касси. Почти все здесь сидящие хорошо помнят те времена.
Аулус покачал головой. Атмосфера стремительно накалялась. Каждый из присутствующих, кроме Маркуса, едва владел собой, и это ощущалось в воздухе. Рядом с Касайрис чуть заметно искрило.
— Что ж, — фыркнула она. — Это замечательно, что никто из присутствующих не жалуется на провалы в памяти. А то глядишь, и выйдет, что я ещё окажусь повинна во всех жертвах Последней Войны. Надеюсь, милый Найлус, ты ещё помнишь, как твои неуправляемые цунами сносили острова и континенты, а наш мир, благодаря твоим заслугам, потерял кентавров и гномов?
Серьёзное обвинение. И, к сожалению, правдивое. Аулус видел, как Найлус сжал кулаки, а в его тёмных глазах закружились недобрые вихри. Однако Касайрис и не думала останавливаться:
— А ты, дорогая Марьярис, — она повернулась к пожилой демонице. — Не скучаешь по малюткам саламандрам? Кажется, это твои снежные бури лишили нас возможности смотреть на их весёлые танцы в наших каминах. Или ты, Орфеус, — Касайрис опять поменяла позу, чтобы смотреть прямо в глаза демону. — Ещё не забыл очаровательных дриад и нимф? О, бедные юные девы, им никогда больше не увидеть прекрасных единорогов! Ну и конечно, Рэбэнус, я до сих пор не могу поверить, что в нашем мире не осталось пегасов!
Каждое новое обвинение было подобно удару хлыста. Хлестко, стремительно и обжигающе больно. Это уже совсем не походило на привычную игру, где каждый упражнялся в остроумии. Нехорошее предчувствие охватило Аулуса. Если дело и дальше пойдёт таким образом, быть беде!
— Довольно! — прервал поток обвинений Маркус. — Касайрис, ты немного отвлеклась. Никто не собирался осуждать тебя или винить в чём-то. Мы собрались лишь для того, чтобы во всём разобраться. В том числе, и в условиях твоей сделки.
— Сделки, — хмыкнула Касайрис и развернулась к Аулусу: — Твой долг не оплачен. Я всё ещё жду замену моей лучшей игрушки!
Аулус печально вздохнул, собираясь признать свою ошибку, но не успел ничего сказать, так как его перебили.
— Я протестую! — выкрикнула Марьярис. Её глаза сверкали от возмущения.
— Что? — Касайрис обдала старую демоницу злобным взглядом. — Это ещё почему?
— Я протестую, потому что возвращать долг в таком случае нужно моей Мийрис! — заявила Марьярис. — Филипп Данье её находка, а ты его нагло украла! Думаешь, моя малютка не смогла бы «умереть» за своего фаворита?
Аулус едва успевал переводить взгляд. Происходило что-то воистину невероятное! В воздухе запахло озоном, а кое-где уже откровенно искрило.
— И я протестую, — вдруг включился Орфеус. Он был хмур и напряжён. — Прости, Касси, но на тебя мужчин не напасёшься! Ты за последние годы извела больше сотни отличных парней! И дело не в том, что ты кого-то украла или увела, мы демоны, для нас это нормально и даже правильно. Но ты же после себя оставляешь лишь безвольных кукол! Это всё равно, что каждый день ходить в лес и вырубать по дереву, а потом удивляться, что вокруг остались только пни!
— Поддерживаю! — Раздался громогласный голос Найлуса. — Совету агни и нашим мастерам нужны герои, а не куски мяса, которые можно пожевать и выбросить! Касси, ты требуешь себе самых лучших, но, в итоге, никому, кроме тебя, это не приносит пользы!
— Лучших? — Касайрис лишь усмехнулась. — Кого вы называете лучшими? Мальчишку-полукровку, в которого вбили столько глупой эльфийской и человеческой блажи, что кроме постели, он всё равно ни на что не годится! Или этот ваш Виргуэль, думаете, если бы О’дар не поглотил его, с парня бы вышел толк? Он в своей деревне не смог добиться полноценной власти и это при его-то способностях! Очнитесь, я же не трогаю ваших любимчиков! Если бы я была такой, какой вы говорите, то утащила бы у вас того же Этьена или Дюлана, а на закуску забрала бы ещё и Ариата! Вампирчик, несмотря на внешнюю холодность, весьма горяч, не так ли, Найлус? Или это лучше спросить у твоей жены?
Это было слишком. Настолько, что Аулус ощутил гнев сидящего рядом Найлуса каждой частичкой своей формы. Словно его забросило в жерло вулкана за секунду до извержения.
— Предлагаю испытание! — провозгласил Маркус, вновь сбавляя градус напряжения. — Давайте дадим возможность Филиппу Данье проявить себя. Если его постигнет неудача, ты, Аулус, будешь должен Касайрис, но если полукровка достигнет успеха — претензия будет считаться снятой! Все согласны?
— Хорошее решение, — каркнул Рэбэнус. — Справедливое!
— Хотелось бы уточнить, — Касайрис поджала губы, не скрывая своего недовольства. — Что мы будем считать успехом? И в чём? Мальчишка умеет разве что махать мечом, и то не особо искусно!
— Я думал сделать его своим помощником, — решился заявить Аулус. — Но что, если мы сделаем его нашим послом?
— Послом?! — вскрикнула Касайрис. — Похоже, мир окончательно сошёл с ума! Один никчемный полукровка стал королём, второй — теперь посол Фацуки! Может, мне пора выйти из совета агни?
— Не говори ерунды, — одёрнула её Марьярис. — Ты не можешь выйти из совета. Мы все связаны клятвой. Что же до посла-полукровки — почему бы и нет?! Вы только представьте себе рожу Императора Вальена! Он же полгода назад его казнил!
— И правда, это будет занятно, — согласился Орфеус. — Пока мы сдержаны условиями Танца Мира, нам не остаётся ничего, кроме придворных интриг!
— Прекрасно, тогда как только Дворец Совета выйдет на весеннюю сессию, сделаем сенсационное заявление, — подытожил Найлус. — В таком случае нам осталось решить другой вопрос. Что нам делать с О’даром?
Зал погрузился в тишину, словно огненную головёшку разом засунули в ледяную воду. Аулусу показалось, что всё вокруг изменило свой оттенок на более плотный и тёмный.
— Позвольте напомнить, — разорвал гнетущее молчание Маркус. — Сегодня, наконец, стала известна причина бессмертия короля драконов. Впредь не стоит допускать, чтобы кому-то досталось сердце O’дара. Что же касается его нынешнего воплощения, то вынужден заметить, что Виргуэль связан кровной клятвой с отцом Аулуса, и без его разрешения никто не может предпринимать попыток для убийства.
— Тогда почему бы и ему не устроить испытание? — хмыкнула Касайрис. — Пусть царствует, и посмотрим, что у этого выскочки в итоге получится!
***
— Если бы не ты, не представляю, чем бы закончился наш совет! — Аулус готов был рассыпаться в благодарностях Маркусу. — Касайрис бы спалила весь мир от злости!
— Не преувеличивай! — бросил в ответ волшебник.
Они устроились в малой гостиной в доме Аулуса в уютных креслах. В камине радостно плясал огонь, его отблески рождали причудливые полутени, создавая атмосферу некоей таинственности. Аулус нарочно погасил светильники, наслаждаясь очарованием момента.
— Я не преувеличиваю! Касайрис всегда казалась мне самой опасной и безрассудной демоницей. Ты же знаешь, её стихия война, а сейчас она, словно бешеный зверь, запертый в клетке. А тут ещё получилось, что я отнял у неё любимую игрушку!
— Своего любовника она потеряла сама, — Маркус покачал головой, и на его лице появилась снисходительная улыбка. — Думаю, ты снова утрируешь. Твой эльф-полукровка её, скорее, раздражал, но Касайрис никогда этого не признает.
— С чего ты решил? — Аулус заметно подался вперёд, не в силах сдержать любопытства. Поразительная осведомленность Маркуса его пленяла. Как может человек, пусть даже наделённый волшебным даром, быть умнее и прозорливее многих демонов? Этот вопрос давно не давал Аулусу покоя, но разгадать эту загадку так и не довелось ни одному агни. Потому они и назвали Маркуса лекарем, хотя демоны никогда не болели, разве что скукой. Но о какой скуке может идти речь, если существует непостижимая тайна, которую никак не удается раскрыть?!
— Я просто сложил разрозненные факты воедино, — поведал Маркус, словно в том и не было ничего удивительного. — Ты же сам сказал, что Касайрис скрывала своё сокровище, а это совсем не в её стиле. Она же всегда так кичится своими приобретениями! Советую немного пораспрашивать твоего нового помощника, а как выведаешь главный секрет, гнев Касайрис больше не будет тебе досаждать.
«И почему я об этом не подумал? Это же так очевидно!» — мысленно упрекнул себя Аулус.
— Благодарю за совет, — произнёс он. — Да, и, конечно, за то, что ввязался во всё это!
— Не стоит, мне было интересно!
Аулус вновь посмотрел на волшебника. Скромность Маркуса по-своему красила. Что-то близкое демоническому было в его загадочной улыбке и в необычном блеске удивительных голубых глаз.
— Ни за что не поверю, что такому великому мастеру могут быть интересны наши детские игры! — не удержался от насмешки Аулус.
— Ты отчасти прав, — признал Маркус, откидываясь на спинку кресла и устремляя задумчивый взгляд на прыгающие тени, снующие по потолку. — Однако нагское проклятье меня всерьёз заинтриговало! Ты был прав, отправляя меня на помощь. Сами бы они не справились, хотя девчонка действительно талантлива, и такой дар терять просто преступление!
— Говоришь так, будто уже знаешь, что делать с этим в будущем!
— Я? Ну нет! — Маркус спешно отмахнулся. — Для таких дел у вас есть целый совет агни и леди Ярина.
— Неужели не соблазняет такая возможность? — не унимался Аулус, предчувствуя, что если волшебник согласится, их будет ждать нечто удивительное и от того потрясающее. Но Маркус был непреклонен. Это печалило и даже немного задевало.
— Нисколько! — твёрдо выдал Маркус. — Если бы я мог, то и вовсе держался от всего этого, как можно дальше!
— Но это едва ли возможно, — хмыкнул Аулус. — Во всяком случае, там, где миром правят демоны.
Маркус понимающе улыбнулся.
Эпилог
***
«И всё-таки глупое предсказание сбылось», — неохотно признавал Виргуэль, глядя на своё новое грузное тело в отражении кристально-чистого озера. Король драконов действительно получил бессмертие. Виргуэль больше не был отдельной самостоятельной личностью, он был частью того, что являлось О’даром. Вот только под этим именем и телом скрывался не только его отец, а несколько сотен драконов.
Когда-то только старейшины, мудрейшие из драконов, умирая, отдавали свои сердца, а вместе с ними и память, дабы потомки могли сохранить и приумножить накопленные знания. Это было величайшей честью и большой ответственностью, всё-таки не каждый дракон становился старейшиной. Виргуэль читал об этом ритуале в старых полуистлевших свитках, что достались ему от прежнего шамана, и сетовал на то, что коварные ящеры так небрежно относились к письменности. Теперь-то он отлично понимал, почему все драконьи книги, какие удавалось раздобыть, касались лишь сказок, да пророчеств. Прихотливую, затейливую речь всегда было легко трактовать в угоду случаю, а драконы предпочитали изъясняться предельно прямо. Чужая память не допускала недомолвок и разночтений. Виргуэль просто знал. Знал абсолютно всё о своих предшественниках, а они всё знали о нём. Было в этом что-то неправильное, искажённое. Память угодливо подсказывала ему, что раньше драконы получали только знания, а не оказывались пленниками чужого тела. А иногда и не только тела. Порой Виргуэль с трудом осознавал себя. Кто он? В кого превратился? Что это за многоголосая химера?
— Виргуэль! Виргуэль! — повторял он, как заклинание, и оно придавало ему сил. Нередко собственное имя было единственным, что помогало не сойти с ума, не потеряться в бесконечных личностях. Бывало даже, он забывал, что это именно его имя, просто цеплялся за него, и, как заплутавший корабль во время шторма, придерживался света далёкого маяка.
