Ему посчастливилось унаследовать от родителей только лучшее: прекрасные золотистые волосы, утончённые, даже можно сказать, благородные черты лица и стройная подтянутая фигура достались ему от отца, а нежная кожа и невероятные голубые глаза — от матери. Сколько бы Касайрис не смотрела на Филиппа, она продолжала находить его чрезвычайно привлекательным и по всем внешним признакам просто идеальной кандидатурой для любовника. Ей льстило даже то, что мальчишку Касайрис попросту украла. Признаться, всего полгода назад она и не догадывалась о существовании некоего бунтаря-полукровки. И, возможно, так же легко и упустила бы, ведь эльфийские земли находились под контролем агни Марьярис и её многочисленных дочерей. Собственно, младшая из девиц старой демоницы, будучи известной болтушкой, на одном из приёмов в доме агни Найлуса с упоением, свойственным всем увлечённым натурам, весьма опрометчиво рассказала о своей новой находке.
— Давненько я не встречала симпатичных борцов за справедливость! — щебетала малютка Мийрис. Вокруг неё собрались знатные и не очень знатные любительницы сплетен и с жадностью внимали восторженным речам. — Ах, вы бы видели, как он защищал свою сестру от поползновений одного из эльфов! Об этом можно написать целый роман! — продолжала довольная Мийрис.
Касайрис отнеслась к этим словам с привычной усмешкой. Агни Марьярис и её дочери в обществе демонов слыли музами. Именно они «вдохновляли» художников, скульпторов, поэтов, музыкантов и, конечно же, писателей на создание своих шедевров. Редко какое-то произведение искусства обходилось без их непосредственного вмешательства. Поначалу это было лишь невинной игрой, призванной потешить самолюбие молоденьких демониц, но вскоре, превратилось в настоящую политику. Мода на эльфийский роман, созданная той же Марьярис, оказалась отнюдь не безобидна. Полукровок, благодаря романтическим и приключенческим историям, становилось всё больше, вопреки всем доводам рассудка, традициям, предпочтениям и строгим эльфийским законам. Ещё до последней Войны Драконов надменные эльфы считали людей за третий сорт, и мало кому приходило в голову скрещиваться с подобными существами, а ныне полукровки занимали половину Шат-мирами!
Вероятно, Касайрис бы и не придала значения очередному фавориту Мийрис, если бы в тот разговор не включилась леди Ярина.
— Борец за справедливость? — В голосе жены агни Найлуса прозвучал недюжинный интерес. — Как замечательно! Нам как раз срочно нужен такой для мятежа на Шат-мирами!
«Вот оно как!» — промелькнуло в голове Касайрис, пробуждая любопытство. То, что назревало некое важное действо, уже не раз обсуждалось на встречах агни. Леди Ярина настойчиво просила разобраться с пиратами воздушных кораблей. Причина этой просьбы, конечно, была проста. Отец леди Ярины – король Линка, и его королевству в последнее время довольно крепко досталось от пиратов. Воздушные корабли окончательно потеряли всякое чувство меры и стали нападать не только на линкские морские суда, но и на прибрежные города. Разумеется, агни Орфеус, отвечавший за интересы Ю, с радостью поддержал эту идею. Хотя кораблей у Ю было не так много, однако жители прибрежных поселений тоже жаловались на частые налёты.
«Снова собираемся избавиться от проблемы чужими руками? — ехидно подумала Касайрис, исподволь поглядев на миловидную леди Ярину. — Не зря Найлус её выбрал, она почти так же хитра и жестока, как любой демон! Да уж, иногда простые смертные бывают очень занятными…»
Пожалуй, именно это и пробудило в ней острое желание посмотреть на будущего бунтаря собственными глазами. И, признаться, она выбрала для этого лучший момент: по плану леди Ярины полукровка весьма удачно очутился на её землях — на Бэрлоке.
«Всё-таки стоит отличать истинных бунтарей от занудных ханжей — борцов за справедливость! — хмуро констатировала Касайрис, возвращаясь из своих воспоминаний.
Пожалуй, Филипп и в самом деле был излишне правильным. Как ни пыталась его сломать или приручить Касайрис, мальчишка оставался верен только себе. С одной стороны, это невероятно повышало его стоимость. Эх, знала бы глупышка Мийрис, какую игрушку упустила из своих цепких лапок! Демоны весьма ценили сильных личностей. С ними было интересней. И чем острее возникающий конфликт, тем больше удовольствия. Касайрис обожала выдумывать нечто новенькое, и, конечно же, не могла отказать себе в удовольствии соблазнить очередную жертву. Ещё никто прежде не мог устоять против её чар, но рано или поздно все игрушки ломались или сдавались. Они прекращали сопротивляться, а то и вовсе влюблялись в свою хозяйку. Хуже этого могло быть лишь сумасшествие. Парочка последних фаворитов предпочла свести счёты с жизнью, после того как интерес Касайрис к ним угас. И то и другое стало причиной не сильно привязываться к новым игрушкам, чтобы потом не было обидно их терять, именно поэтому Касайрис меняла своих любовников чуть ли не каждые два-три месяца. Больше полугода не выдерживал никто. Однако Филипп оказался весьма крепким орешком. Причём удивлять он начал с первой же ночи.
Касайрис поленилась показать свой дом, решив, что мальчишке это ни к чему, потому сразу же повела Филиппа в комнату для медитаций. Словно принесла щенка домой и сразу же показала его место. Впрочем, место в некотором роде было довольно занятное. Комната для медитаций представляла собой небольшой зал с круглым окном, выходящим на море. Пол был усыпан самыми разнообразными подушками от совсем крохотных, больше похожих на детские игрушки, до огромных, вполне годившихся стать периной. Стены украшала искусная драпировка, напоминающая балдахин. Мягкий свет струился с потолка от миниатюрных светильников в виде светлячков, оставляя в комнате таинственные полутени. Вдобавок к ним цветовая гамма всего убранства легко менялась от настроения хозяйки. В тот день преобладали алые тона. Касайрис и сама была в ажурном, почти прозрачном красном платье, крой которого весьма выгодно показывал её идеальную фигуру.
— В моём доме нет спален, — промурлыкала она, легонько подталкивая свою новую игрушку к порогу, — так что располагайся здесь. Отныне это наше гнёздышко!
Филипп нахмурился. Он медленно осмотрел комнату, после чего неохотно шагнул внутрь. И с трудом удержал равновесие: нога буквально утонула в мягкости перины.
— И для чего раньше использовалась эта комната? — не спеша проходить дальше, спросил Филипп.
— Для медитаций, — наступая на него, нежно пропела Касайрис. — Демоны не нуждаются во сне, но… нам тоже иногда хочется расслабиться!
— И… моё присутствие вам не помешает? — Филипп вынужден был поставить вторую ногу на перину. Касайрис стремительно сокращала между ними дистанцию, и мальчишка отклонился в последний момент. Неловко зашатался, но снова устоял.
— Твоё присутствие, — с придыханием произнесла она, — мне только поможет!
— И чем же? — Филипп вновь задал банальный вопрос, и Касайрис ощутила, как её настроение начинает меняться. К острому желанию обладания новой игрушкой примешивалось раздражение. Он что, так флиртует? Но почему столь нелепо и глупо! Может быть, у него маловато опыта? Касайрис хитро сощурилась и покосилась на мальчишку. Тот выглядел слегка растерянным и стыдливо отводил взгляд от её фигуры. «Э-нет, так не пойдёт!» — решила Касайрис и устремилась в сторону. Секунду спустя она уже находилась перед его глазами. Точнее не она сама, а её шикарное декольте, едва прикрытое полупрозрачными кружевами. Перед этим зрелищем не каждый демон был способен устоять, но Филипп снова отвернулся. Признаться, это задевало.
— Почему ты не смотришь на меня? — спросила Касайрис притворно ласково.
— Простите, я не знаю правил вашего этикета, потому не хотел бы выглядеть неловко, — ответил он, но этот ответ Касайрис не понравился. Филипп вполне очевидно увиливал, вот только она никак не могла понять причину.
— Робость едва ли украсит мужчину, — заметила Касайрис и слегка коснулась его плеча. Филипп дёрнулся, будто его ужалили, и шагнул в сторону. Волна гнева накрыла Касайрис. Да что он себе позволяет! Ведёт себя так, будто она ему неприятна! Да разве такое возможно? Короткий выдох — и Касайрис вновь улыбнулась. Ни к чему пугать нового любовника в первую же ночь. Возможно, произошло недопонимание, а она слишком торопится? Если её новое увлечение хочет поиграть в кошки-мышки, почему бы и нет?
— Тебе здесь не нравится? — вновь вернув своему голосу ласковость, спросила она.
— Тут довольно необычно, — признал он и опять, как бы невзначай, отступил подальше.
— А я? Я тебе нравлюсь? — Касайрис шагнула вперёд, останавливаясь лишь на расстоянии драконьей чешуи.
Вопрос смутил Филиппа. Он потупился, словно подросток, и в очередной раз отступил. Вот только в этот раз Касайрис не вспыхнула от гнева. Напротив, она, наконец, уловила нечто до сих пор скрытое от её проницательных глаз. И хотя разум отказывался верить возникшему предположению, она всё-таки его высказала:
— Прости меня за бестактность, но ты когда-нибудь был с женщиной?
Ответ она прочитала в его в мыслях и оказалась полностью обескуражена. Чтобы такой симпатичный полукровка в двадцать с лишним лет оставался девственником?! Впрочем, обдумать эту мысль Касайрис не успела, так как Филипп всё-таки ответил:
— А вы что, хотите выйти за меня замуж?
Касайрис не смогла сдержать смешка. Она была изрядно удивлена, но лишь на краткий миг. Одного взгляда на Филиппа хватило, чтобы понять всю серьёзность ситуации. Он не заигрывал и не шутил. О, и угораздило же ей спасти жизнь девственнику-ханже! Касайрис едва не застонала в голос. Это был явно не её типаж, впрочем…. Она ещё раз окинула мальчишку оценивающим взглядом и улыбнулась:
— Нет, мой дорогой, замужество меня мало интересует, — как можно соблазнительней произнесла Касайрис. — Но, возможно, тебе удастся меня переубедить! — С этими словами она подлетела к Филиппу и, мягко коснувшись губами его щеки, испарилась раньше, чем тот успел дёрнуться. Тогда Касайрис была вполне довольна собой. Что ни говори, а флиртовать она умела, соблазнять тоже. В конце концов, какие только упрямцы не падали к её ногам! Она ни капли не сомневалась, что Филипп сдастся. Быстро и легко.
Но он крепко держал оборону. Так словно от поцелуя зависела собственная жизнь! В его сознании Касайрис сравнивалась чуть ли не с самкой богомола, пожирающей своего партнёра сразу после спаривания. И ни тёплые улыбки, ни обходительность и забота, ни даже нежность — абсолютно ничто не влияло на возникший образ. Касайрис была серьёзно озадачена. В её голове никак не укладывалось такое поведение. Да и с чего бы? Эльфы и люди всегда славились своей любвеобильностью. Нет, конечно, понятия морали и чести у этих народов сильно сдерживали многие низменные порывы, но везде находились свои исключения. Те же эльфы, вынужденные держать целибат до свадьбы, после рождения наследников предавались разврату на зависть любому демону. У людей и вовсе мужчине незазорно было иметь связи до брака. Однако Филипп поражал своей стойкостью и целомудрием. Касайрис оставалось только недоумевать и искать причины, породившие столь непоколебимые принципы.
И всё же, она была настойчива и упорна, решив всё разузнать. Поняв, что просто так вывести мальчишку на разговор ей вряд ли удастся, Касайрис наслала на него кошмарный сон. Примостившись рядом, она с интересом читала приходившие образы, чувства и мысли. Не сказать, что увиденное ей понравилось, но это многое объясняло. Филипп слишком сильно любил свою мать и очень волновался о ней. А роль главного врага в его кошмаре досталось родному отцу. Тот вновь приходил к матери Филиппа и был весьма настойчив в своих желаниях.
Вглядываясь чуть глубже в разворачивающийся сон, Касайрис без труда узнала всю подноготную. История родителей Филиппа не отличалась замысловатостью, и годилась лишь для ранних романов Марьярис: пожилой эльф, явно уставший от нервной работы и капризов стареющей жены, которую он никогда и не любил, однажды увидел на ярмарке молодую красавицу. Та, как и следовало ожидать, тоже оказалась под впечатлением. Ещё одна отнюдь неслучайная встреча, всё-таки отец у Филиппа отличался целеустремленностью, и девушка отдалась чувствам. С того момента драма была неизбежна. Мир знавал сотни историй про стариков-аристократов, влюбившихся в низкородных девиц, но когда аристократ принадлежал к эльфам, это не сулило счастливого будущего. В отличие от многих других народов, эльфы не пренебрегали своими законами, а потому ни один аристократ и помыслить не мог, чтобы развестись, притащить девчонку в своё имение и представить обществу. Избранница могла быть только любовницей, что значило наслаждаться дорогими подарками и редкими встречами, а потом тянуть на себе все тяготы беременности полукровкой. Всем же известно, что эльфийское дитя, находясь в утробе, пожирает свою мать. Эльфийские леди питают малышей магией, но человеку просто нечего дать взамен, кроме собственной жизни. Возможно, если бы не эта ужасающая особенность, полукровки давно бы заполонили не только Шат-мирами, но и весь мир. Матери Филиппа воистину повезло выносить двоих. Касайрис, конечно, догадывалась, что тут не обошлось без помощи отца, но и без того бедняжка слегла после вторых родов. Во сне же Филипп отчаянно умолял отца отстать от матери, крича, что третья беременность её убьёт. В чём он был, без сомненья, прав. Троих полукровок выносить ещё никому не удавалось.
«Но он же не думает, что я собираюсь от него рожать?» — с отвращением подумала Касайрис. Мысль обзавестись собственной полукровкой казалась ей просто нелепой и даже омерзительной. Нет, для демона это в порядке вещей. Тот же агни Найлус или агни Марьярис порой заводили себе подобное потомство, правда, у них на то находились свои причины. Иногда исполнять демонические капризы было попросту некому, и полукровки становились чем-то вроде элитных игрушек, наделённых важной миссией. Касайрис же не испытывала надобности в кровных подчинённых. Да и игры в героев её не сильно занимали. С ними уж слишком много было возни: правильно вырастить, воспитать, в нужный момент направить — сплошная морока! Вдобавок это отнимало уйму времени, потому Касайрис куда ближе были более простые игры. Каждый раз, когда желание устроить некую заварушку рождалось в её голове, она навещала Бэрлок. Надо ли говорить, что нескончаемые междоусобицы и облавы на троллей и вампиров во многом заслуга именно Касайрис. «Это, между прочим, всё ради них же самих», — любила приговаривать она, если разговор заходил об излишней враждебности у её подопечных. Касайрис вполне искренне считала войну прекрасным решением всех проблем, начиная от перенаселения и заканчивая селекцией. В конце концов, выживали только сильнейшие.
Вспомнив о Бэрлоке, Касайрис невольно поджала губы. Из-за Танца Мира она начала испытывать некоторое напряжение. Бэрлокские собаки маялись от скуки без возможности выпустить пар, а вампиры откровенно наглели, вновь начиная налёты на города и посёлки. Всё это раздражало и нуждалось в её личном досмотре, а Касайрис терпеть не могла заниматься делами. То ли дело устроить очередную бойню, и с радостью наблюдать, как всё попросту утопает в крови.
— Давненько я не встречала симпатичных борцов за справедливость! — щебетала малютка Мийрис. Вокруг неё собрались знатные и не очень знатные любительницы сплетен и с жадностью внимали восторженным речам. — Ах, вы бы видели, как он защищал свою сестру от поползновений одного из эльфов! Об этом можно написать целый роман! — продолжала довольная Мийрис.
Касайрис отнеслась к этим словам с привычной усмешкой. Агни Марьярис и её дочери в обществе демонов слыли музами. Именно они «вдохновляли» художников, скульпторов, поэтов, музыкантов и, конечно же, писателей на создание своих шедевров. Редко какое-то произведение искусства обходилось без их непосредственного вмешательства. Поначалу это было лишь невинной игрой, призванной потешить самолюбие молоденьких демониц, но вскоре, превратилось в настоящую политику. Мода на эльфийский роман, созданная той же Марьярис, оказалась отнюдь не безобидна. Полукровок, благодаря романтическим и приключенческим историям, становилось всё больше, вопреки всем доводам рассудка, традициям, предпочтениям и строгим эльфийским законам. Ещё до последней Войны Драконов надменные эльфы считали людей за третий сорт, и мало кому приходило в голову скрещиваться с подобными существами, а ныне полукровки занимали половину Шат-мирами!
Вероятно, Касайрис бы и не придала значения очередному фавориту Мийрис, если бы в тот разговор не включилась леди Ярина.
— Борец за справедливость? — В голосе жены агни Найлуса прозвучал недюжинный интерес. — Как замечательно! Нам как раз срочно нужен такой для мятежа на Шат-мирами!
«Вот оно как!» — промелькнуло в голове Касайрис, пробуждая любопытство. То, что назревало некое важное действо, уже не раз обсуждалось на встречах агни. Леди Ярина настойчиво просила разобраться с пиратами воздушных кораблей. Причина этой просьбы, конечно, была проста. Отец леди Ярины – король Линка, и его королевству в последнее время довольно крепко досталось от пиратов. Воздушные корабли окончательно потеряли всякое чувство меры и стали нападать не только на линкские морские суда, но и на прибрежные города. Разумеется, агни Орфеус, отвечавший за интересы Ю, с радостью поддержал эту идею. Хотя кораблей у Ю было не так много, однако жители прибрежных поселений тоже жаловались на частые налёты.
«Снова собираемся избавиться от проблемы чужими руками? — ехидно подумала Касайрис, исподволь поглядев на миловидную леди Ярину. — Не зря Найлус её выбрал, она почти так же хитра и жестока, как любой демон! Да уж, иногда простые смертные бывают очень занятными…»
Пожалуй, именно это и пробудило в ней острое желание посмотреть на будущего бунтаря собственными глазами. И, признаться, она выбрала для этого лучший момент: по плану леди Ярины полукровка весьма удачно очутился на её землях — на Бэрлоке.
«Всё-таки стоит отличать истинных бунтарей от занудных ханжей — борцов за справедливость! — хмуро констатировала Касайрис, возвращаясь из своих воспоминаний.
Пожалуй, Филипп и в самом деле был излишне правильным. Как ни пыталась его сломать или приручить Касайрис, мальчишка оставался верен только себе. С одной стороны, это невероятно повышало его стоимость. Эх, знала бы глупышка Мийрис, какую игрушку упустила из своих цепких лапок! Демоны весьма ценили сильных личностей. С ними было интересней. И чем острее возникающий конфликт, тем больше удовольствия. Касайрис обожала выдумывать нечто новенькое, и, конечно же, не могла отказать себе в удовольствии соблазнить очередную жертву. Ещё никто прежде не мог устоять против её чар, но рано или поздно все игрушки ломались или сдавались. Они прекращали сопротивляться, а то и вовсе влюблялись в свою хозяйку. Хуже этого могло быть лишь сумасшествие. Парочка последних фаворитов предпочла свести счёты с жизнью, после того как интерес Касайрис к ним угас. И то и другое стало причиной не сильно привязываться к новым игрушкам, чтобы потом не было обидно их терять, именно поэтому Касайрис меняла своих любовников чуть ли не каждые два-три месяца. Больше полугода не выдерживал никто. Однако Филипп оказался весьма крепким орешком. Причём удивлять он начал с первой же ночи.
Касайрис поленилась показать свой дом, решив, что мальчишке это ни к чему, потому сразу же повела Филиппа в комнату для медитаций. Словно принесла щенка домой и сразу же показала его место. Впрочем, место в некотором роде было довольно занятное. Комната для медитаций представляла собой небольшой зал с круглым окном, выходящим на море. Пол был усыпан самыми разнообразными подушками от совсем крохотных, больше похожих на детские игрушки, до огромных, вполне годившихся стать периной. Стены украшала искусная драпировка, напоминающая балдахин. Мягкий свет струился с потолка от миниатюрных светильников в виде светлячков, оставляя в комнате таинственные полутени. Вдобавок к ним цветовая гамма всего убранства легко менялась от настроения хозяйки. В тот день преобладали алые тона. Касайрис и сама была в ажурном, почти прозрачном красном платье, крой которого весьма выгодно показывал её идеальную фигуру.
— В моём доме нет спален, — промурлыкала она, легонько подталкивая свою новую игрушку к порогу, — так что располагайся здесь. Отныне это наше гнёздышко!
Филипп нахмурился. Он медленно осмотрел комнату, после чего неохотно шагнул внутрь. И с трудом удержал равновесие: нога буквально утонула в мягкости перины.
— И для чего раньше использовалась эта комната? — не спеша проходить дальше, спросил Филипп.
— Для медитаций, — наступая на него, нежно пропела Касайрис. — Демоны не нуждаются во сне, но… нам тоже иногда хочется расслабиться!
— И… моё присутствие вам не помешает? — Филипп вынужден был поставить вторую ногу на перину. Касайрис стремительно сокращала между ними дистанцию, и мальчишка отклонился в последний момент. Неловко зашатался, но снова устоял.
— Твоё присутствие, — с придыханием произнесла она, — мне только поможет!
— И чем же? — Филипп вновь задал банальный вопрос, и Касайрис ощутила, как её настроение начинает меняться. К острому желанию обладания новой игрушкой примешивалось раздражение. Он что, так флиртует? Но почему столь нелепо и глупо! Может быть, у него маловато опыта? Касайрис хитро сощурилась и покосилась на мальчишку. Тот выглядел слегка растерянным и стыдливо отводил взгляд от её фигуры. «Э-нет, так не пойдёт!» — решила Касайрис и устремилась в сторону. Секунду спустя она уже находилась перед его глазами. Точнее не она сама, а её шикарное декольте, едва прикрытое полупрозрачными кружевами. Перед этим зрелищем не каждый демон был способен устоять, но Филипп снова отвернулся. Признаться, это задевало.
— Почему ты не смотришь на меня? — спросила Касайрис притворно ласково.
— Простите, я не знаю правил вашего этикета, потому не хотел бы выглядеть неловко, — ответил он, но этот ответ Касайрис не понравился. Филипп вполне очевидно увиливал, вот только она никак не могла понять причину.
— Робость едва ли украсит мужчину, — заметила Касайрис и слегка коснулась его плеча. Филипп дёрнулся, будто его ужалили, и шагнул в сторону. Волна гнева накрыла Касайрис. Да что он себе позволяет! Ведёт себя так, будто она ему неприятна! Да разве такое возможно? Короткий выдох — и Касайрис вновь улыбнулась. Ни к чему пугать нового любовника в первую же ночь. Возможно, произошло недопонимание, а она слишком торопится? Если её новое увлечение хочет поиграть в кошки-мышки, почему бы и нет?
— Тебе здесь не нравится? — вновь вернув своему голосу ласковость, спросила она.
— Тут довольно необычно, — признал он и опять, как бы невзначай, отступил подальше.
— А я? Я тебе нравлюсь? — Касайрис шагнула вперёд, останавливаясь лишь на расстоянии драконьей чешуи.
Вопрос смутил Филиппа. Он потупился, словно подросток, и в очередной раз отступил. Вот только в этот раз Касайрис не вспыхнула от гнева. Напротив, она, наконец, уловила нечто до сих пор скрытое от её проницательных глаз. И хотя разум отказывался верить возникшему предположению, она всё-таки его высказала:
— Прости меня за бестактность, но ты когда-нибудь был с женщиной?
Ответ она прочитала в его в мыслях и оказалась полностью обескуражена. Чтобы такой симпатичный полукровка в двадцать с лишним лет оставался девственником?! Впрочем, обдумать эту мысль Касайрис не успела, так как Филипп всё-таки ответил:
— А вы что, хотите выйти за меня замуж?
Касайрис не смогла сдержать смешка. Она была изрядно удивлена, но лишь на краткий миг. Одного взгляда на Филиппа хватило, чтобы понять всю серьёзность ситуации. Он не заигрывал и не шутил. О, и угораздило же ей спасти жизнь девственнику-ханже! Касайрис едва не застонала в голос. Это был явно не её типаж, впрочем…. Она ещё раз окинула мальчишку оценивающим взглядом и улыбнулась:
— Нет, мой дорогой, замужество меня мало интересует, — как можно соблазнительней произнесла Касайрис. — Но, возможно, тебе удастся меня переубедить! — С этими словами она подлетела к Филиппу и, мягко коснувшись губами его щеки, испарилась раньше, чем тот успел дёрнуться. Тогда Касайрис была вполне довольна собой. Что ни говори, а флиртовать она умела, соблазнять тоже. В конце концов, какие только упрямцы не падали к её ногам! Она ни капли не сомневалась, что Филипп сдастся. Быстро и легко.
Но он крепко держал оборону. Так словно от поцелуя зависела собственная жизнь! В его сознании Касайрис сравнивалась чуть ли не с самкой богомола, пожирающей своего партнёра сразу после спаривания. И ни тёплые улыбки, ни обходительность и забота, ни даже нежность — абсолютно ничто не влияло на возникший образ. Касайрис была серьёзно озадачена. В её голове никак не укладывалось такое поведение. Да и с чего бы? Эльфы и люди всегда славились своей любвеобильностью. Нет, конечно, понятия морали и чести у этих народов сильно сдерживали многие низменные порывы, но везде находились свои исключения. Те же эльфы, вынужденные держать целибат до свадьбы, после рождения наследников предавались разврату на зависть любому демону. У людей и вовсе мужчине незазорно было иметь связи до брака. Однако Филипп поражал своей стойкостью и целомудрием. Касайрис оставалось только недоумевать и искать причины, породившие столь непоколебимые принципы.
И всё же, она была настойчива и упорна, решив всё разузнать. Поняв, что просто так вывести мальчишку на разговор ей вряд ли удастся, Касайрис наслала на него кошмарный сон. Примостившись рядом, она с интересом читала приходившие образы, чувства и мысли. Не сказать, что увиденное ей понравилось, но это многое объясняло. Филипп слишком сильно любил свою мать и очень волновался о ней. А роль главного врага в его кошмаре досталось родному отцу. Тот вновь приходил к матери Филиппа и был весьма настойчив в своих желаниях.
Вглядываясь чуть глубже в разворачивающийся сон, Касайрис без труда узнала всю подноготную. История родителей Филиппа не отличалась замысловатостью, и годилась лишь для ранних романов Марьярис: пожилой эльф, явно уставший от нервной работы и капризов стареющей жены, которую он никогда и не любил, однажды увидел на ярмарке молодую красавицу. Та, как и следовало ожидать, тоже оказалась под впечатлением. Ещё одна отнюдь неслучайная встреча, всё-таки отец у Филиппа отличался целеустремленностью, и девушка отдалась чувствам. С того момента драма была неизбежна. Мир знавал сотни историй про стариков-аристократов, влюбившихся в низкородных девиц, но когда аристократ принадлежал к эльфам, это не сулило счастливого будущего. В отличие от многих других народов, эльфы не пренебрегали своими законами, а потому ни один аристократ и помыслить не мог, чтобы развестись, притащить девчонку в своё имение и представить обществу. Избранница могла быть только любовницей, что значило наслаждаться дорогими подарками и редкими встречами, а потом тянуть на себе все тяготы беременности полукровкой. Всем же известно, что эльфийское дитя, находясь в утробе, пожирает свою мать. Эльфийские леди питают малышей магией, но человеку просто нечего дать взамен, кроме собственной жизни. Возможно, если бы не эта ужасающая особенность, полукровки давно бы заполонили не только Шат-мирами, но и весь мир. Матери Филиппа воистину повезло выносить двоих. Касайрис, конечно, догадывалась, что тут не обошлось без помощи отца, но и без того бедняжка слегла после вторых родов. Во сне же Филипп отчаянно умолял отца отстать от матери, крича, что третья беременность её убьёт. В чём он был, без сомненья, прав. Троих полукровок выносить ещё никому не удавалось.
«Но он же не думает, что я собираюсь от него рожать?» — с отвращением подумала Касайрис. Мысль обзавестись собственной полукровкой казалась ей просто нелепой и даже омерзительной. Нет, для демона это в порядке вещей. Тот же агни Найлус или агни Марьярис порой заводили себе подобное потомство, правда, у них на то находились свои причины. Иногда исполнять демонические капризы было попросту некому, и полукровки становились чем-то вроде элитных игрушек, наделённых важной миссией. Касайрис же не испытывала надобности в кровных подчинённых. Да и игры в героев её не сильно занимали. С ними уж слишком много было возни: правильно вырастить, воспитать, в нужный момент направить — сплошная морока! Вдобавок это отнимало уйму времени, потому Касайрис куда ближе были более простые игры. Каждый раз, когда желание устроить некую заварушку рождалось в её голове, она навещала Бэрлок. Надо ли говорить, что нескончаемые междоусобицы и облавы на троллей и вампиров во многом заслуга именно Касайрис. «Это, между прочим, всё ради них же самих», — любила приговаривать она, если разговор заходил об излишней враждебности у её подопечных. Касайрис вполне искренне считала войну прекрасным решением всех проблем, начиная от перенаселения и заканчивая селекцией. В конце концов, выживали только сильнейшие.
Вспомнив о Бэрлоке, Касайрис невольно поджала губы. Из-за Танца Мира она начала испытывать некоторое напряжение. Бэрлокские собаки маялись от скуки без возможности выпустить пар, а вампиры откровенно наглели, вновь начиная налёты на города и посёлки. Всё это раздражало и нуждалось в её личном досмотре, а Касайрис терпеть не могла заниматься делами. То ли дело устроить очередную бойню, и с радостью наблюдать, как всё попросту утопает в крови.
