Ему только предстояло их всех подчинить себе, но пока его с лёгкостью уносило по волнам чужой памяти. Картинки сражений, охоты, брачных танцев постоянно мельтешили в голове, словно в бреду. Но все они несли так мало смысла, что лишь раздражали. Найти же в этой мешанине воспоминаний что-то действительно нужное было весьма не просто. Виргуэль не отчаивался, он прилагал все усилия, чтобы заглушить чужие голоса, и лишь от одного ему никак не удавалось отмахнуться. Дархинэль звучал громче всех и буквально преследовал, настойчиво делясь своими соображениями.
Его отец. Это осознание особенно неприятно царапало воспалённый мозг. Дархинэль не был ужасен, но даже сейчас, находясь в его теле, Виргуэль понимал, что им вряд удастся наладить хорошие отношения. Отец его презирал. Нет, личность Дархинэля пыталась к нему тянуться и что-то чувствовать, но выходило не очень. Находясь в одном теле, врать не удавалось, и Виргуэль не тешил себя иллюзиями. Для настоящего отца он навечно останется позором, жестокой ошибкой молодости, испортившей ему жизнь. Грустно было признавать, что О’дар прилетел в Храм Снов лишь для того, чтобы не позволить правде открыться. Даже спустя много лет, он всё ещё боялся, что о сыне-полукровке вновь станет известно. Пожалуй, Виргуэль не понимал только одного. Почему его мать вернулась к этому амбициозному самовлюблённому дракону, ведь любовь пропала ровно в тот момент, когда Дархинэль узнал о том, что она волшебница? Впрочем, драконьи чувства довольно сильно отличались от людских. Было в них что-то малообъяснимое, звериное, нечто, что существовало только на уровне инстинкта. При этом нельзя было упрекнуть драконов в ветрености, многие пары складывались уже после первого Брачного Танца и никогда больше не менялись. И, судя по тому острому чувству, что хранилось в памяти Дархинэля, возникшем при встрече с Дэйми, всё вполне бы могло сложиться иначе, будь они оба драконами. Но, даже несмотря на глубокое разочарование от предательства, отголоски былой любви жили вместе с отцом все эти годы. И хоть он и убеждал себя, что принял по возвращению Дэйми потому, что желал победить, а волшебница обладала невероятными способностями, которые давали невиданные ранее для драконов преимущества в бою, было в этом некое лукавство. Он до самой её смерти не хотел признавать, что по-прежнему желал находиться рядом с ней. «Трус!» — с пренебрежением думал Виргуэль. Собственный отец его раздражал.
— Не зря я хотел тебя убить! — шипел Виргуэль, пытаясь отделаться от навязчивого присутствия Дархинэля. — Ты никогда не был мне отцом, и я жалею, что ты им оказался! Единственное, что искупает твою вину — сердце, что мне досталось! Но даже с этим даром, ты никогда не сравнишься с Руэдхи!
Сказав это впервые, ему удалось присмирить родного отца. Тёплые чувства, которые питал Виргуэль к Руэдхи, задевали его, заставляя угрюмо молчать. Где-то глубоко внутри Дархинэль сильно страдал от собственных противоречий. И в этом он тоже проигрывал Руэдхи. Сколько бы Виргуэль не вспоминал своего названного отца, ему так и не удалось хоть в чём-то его упрекнуть. Всегда заботливый, внимательный. А с какой неподдельной радостью он разделял с маленьким Виргуэлем его детские забавы! И как же много он сделал для него, что даже после собственной смерти помог избежать случайной гибели. Некогда, вероятно догадываясь о предательстве или же опасаясь разоблачения истинного происхождения, Руэдхи постоянно кормил его противоядиями и понемногу приучал к самым опасным ядам. Несмотря на малый возраст, у Виргуэля, отчасти благодаря особенностям крови и собственным способностям, быстро сформировался иммунитет.
— Я заставлю переписать все книги по истории в мире, чтобы все знали, что Последний Глава Гильдии волшебников настоящий герой! — поклялся себе Виргуэль, вспоминая, как спокойно вошёл в отравленную комнату. Неприятный вкус яда он почувствовал сразу, и на уровне интуиции в голове вспыхнуло заученное в детстве, как забавная считалочка, заклинание. Кожа превратилась в непробиваемый панцирь, а дыхание замедлилось настолько, что крохотные крупицы отравы, проникающие внутрь, способны были вызвать разве что лёгкую изжогу. Виргуэль даже не ощутил страха или тревоги. Он просто знал, что в таком состоянии спокойно просидит несколько суток, почти не навредив себе. Ничего серьёзного его не ожидало даже от купания в ядовитом бассейне.
— И теперь я — король! — усмехнулся Виргуэль. — Король драконов!
Он получил даже больше, чем мечтал. И так просто, что с трудом верилось в происходящее! Он будто бы родился под какой-то счастливой звездой, сулящий гибель тем, кто осмеливался ему угрожать. И раз уж у него такое предназначение, почему бы не расквитаться с новыми врагами? Виргуэль зловеще улыбнулся своим мыслям
— Что ж, проклятые демоны, вы не получили меня в детстве и упустили сейчас! — с коварным торжеством заметил он. — Пусть я всё ещё связан клятвами, это не значит, что кому-то позволено мной руководить! Мне известен ваш самый главный секрет, не забывайте об этом!
Хитро блеснув глазами, Виргуэль собрал все свои силы и занялся собственным телом. Огромная неподвижная туша сковывала его, делая ужасно неповоротливым. Виргуэль чувствовал себя невольным пленником, и это его решительно не устраивало. Он хорошо помнил, каково это менять свои черты, и решил применить магию на драконье обличье. Виргуэль заставил новое тело меняться. Перестройка шла долго и мучительно, огромные размеры не желали уменьшаться и повиноваться. Но Виргуэль был настойчив и неумолим. Эта туша ему подчиниться, как и все, что в ней обитали! Ведь он не простой полукровка, а волшебник!
Виргуэль не знал, сколько потратил времени на перестройку, но результат не мог не радовать. Привычный облик стал одновременно победой и наградой. Виргуэль, словно ребёнок, изучающий себя, щупал подтянутые мышцы, дёргал за упругие щёки и расправлял и снова собирал крылья. Никогда прежде колдовство не дарило ему столько восторга и радости. Виргуэль готов был плясать от счастья, и с трудом сдержался, чтобы не начать скакать по огромному залу, служившему ему спальней. «Королю не пристало вести себя, как шут из балагана!» — напомнил он себе, нацепив на лицо серьёзную маску. С величественным видом, Виргуэль выплыл из королевских апартаментов, давая себе зарок непременно переделать унылое драконье жилище, и направился к темницам.
Стражи во Дворце не было, лишь пара слуг, прошествовавших мимо, проводили Виргуэля заинтересованными взглядами. Никто даже не удосужился его остановить! Впрочем, у темницы обнаружилось сразу несколько серьёзных на вид драконов, однако вместо того, чтобы устроить допрос незнакомцу, они покорно склонили головы и расступились.
«Похоже за мной следует драконья тень и шлейф запаха О’дара», — вдруг понял Виргуэль, уже откровенно забавляясь. Ну разве не замечательно, что ему даже не пришлось ничего объяснять?! В столь приподнятом настроении он подошёл к единственной занятой камере и уставился на сгорбленного пленника.
— Неважно выглядишь, Гвол! — хмыкнул Виргуэль.
Драконеанин встрепенулся, резко переводя рассеянный взгляд с выщербленного каменного пола на решётчатый проём.
— Виргуэй? — прошептал он, хмурясь и хлопая ресницами. Похоже, ему никак не удавалось поверить собственным глазам.
— Тебе не привиделось, Гвол, — усмехнулся Виргуэль. — Я вполне реальный!
Гвол подскочил и на нетвердых ногах направился к решётке. Грязные крылья безвольно свисали со спины, напоминая побитый молью плащ. Схватившись за холодные железные прутья, Гвол попытался просунуть между ними голову, но расстояние было слишком узким.
— Что со мной будет? — с отчаянием спросил он. — Что решил О’дар? Меня казнят?
— О’дар пока думает, — рассмеялся Виргуэль, внимательно изучая драконеанина. Остались ли в нём прежняя всепоглощающая страсть и неутолимая жажда власти? — Скажи мне, Гвол, хочешь ли ты отомстить брату за поражение?
Усмешка исказила лицо драконеанина.
— Я бы отдал всё за такую возможность! — проскрежетал он.
— Считай, что она у тебя появилась! Король О’дар назначает тебя своим канцлером! — провозгласил Виргуэль, запечатлевая в памяти всю гамму эмоций, отразившихся у своего нового главного помощника. Как знать, быть может вскоре Одоред станет величайшей страной в мире, а, возможно, и единственной.
Его отец. Это осознание особенно неприятно царапало воспалённый мозг. Дархинэль не был ужасен, но даже сейчас, находясь в его теле, Виргуэль понимал, что им вряд удастся наладить хорошие отношения. Отец его презирал. Нет, личность Дархинэля пыталась к нему тянуться и что-то чувствовать, но выходило не очень. Находясь в одном теле, врать не удавалось, и Виргуэль не тешил себя иллюзиями. Для настоящего отца он навечно останется позором, жестокой ошибкой молодости, испортившей ему жизнь. Грустно было признавать, что О’дар прилетел в Храм Снов лишь для того, чтобы не позволить правде открыться. Даже спустя много лет, он всё ещё боялся, что о сыне-полукровке вновь станет известно. Пожалуй, Виргуэль не понимал только одного. Почему его мать вернулась к этому амбициозному самовлюблённому дракону, ведь любовь пропала ровно в тот момент, когда Дархинэль узнал о том, что она волшебница? Впрочем, драконьи чувства довольно сильно отличались от людских. Было в них что-то малообъяснимое, звериное, нечто, что существовало только на уровне инстинкта. При этом нельзя было упрекнуть драконов в ветрености, многие пары складывались уже после первого Брачного Танца и никогда больше не менялись. И, судя по тому острому чувству, что хранилось в памяти Дархинэля, возникшем при встрече с Дэйми, всё вполне бы могло сложиться иначе, будь они оба драконами. Но, даже несмотря на глубокое разочарование от предательства, отголоски былой любви жили вместе с отцом все эти годы. И хоть он и убеждал себя, что принял по возвращению Дэйми потому, что желал победить, а волшебница обладала невероятными способностями, которые давали невиданные ранее для драконов преимущества в бою, было в этом некое лукавство. Он до самой её смерти не хотел признавать, что по-прежнему желал находиться рядом с ней. «Трус!» — с пренебрежением думал Виргуэль. Собственный отец его раздражал.
— Не зря я хотел тебя убить! — шипел Виргуэль, пытаясь отделаться от навязчивого присутствия Дархинэля. — Ты никогда не был мне отцом, и я жалею, что ты им оказался! Единственное, что искупает твою вину — сердце, что мне досталось! Но даже с этим даром, ты никогда не сравнишься с Руэдхи!
Сказав это впервые, ему удалось присмирить родного отца. Тёплые чувства, которые питал Виргуэль к Руэдхи, задевали его, заставляя угрюмо молчать. Где-то глубоко внутри Дархинэль сильно страдал от собственных противоречий. И в этом он тоже проигрывал Руэдхи. Сколько бы Виргуэль не вспоминал своего названного отца, ему так и не удалось хоть в чём-то его упрекнуть. Всегда заботливый, внимательный. А с какой неподдельной радостью он разделял с маленьким Виргуэлем его детские забавы! И как же много он сделал для него, что даже после собственной смерти помог избежать случайной гибели. Некогда, вероятно догадываясь о предательстве или же опасаясь разоблачения истинного происхождения, Руэдхи постоянно кормил его противоядиями и понемногу приучал к самым опасным ядам. Несмотря на малый возраст, у Виргуэля, отчасти благодаря особенностям крови и собственным способностям, быстро сформировался иммунитет.
— Я заставлю переписать все книги по истории в мире, чтобы все знали, что Последний Глава Гильдии волшебников настоящий герой! — поклялся себе Виргуэль, вспоминая, как спокойно вошёл в отравленную комнату. Неприятный вкус яда он почувствовал сразу, и на уровне интуиции в голове вспыхнуло заученное в детстве, как забавная считалочка, заклинание. Кожа превратилась в непробиваемый панцирь, а дыхание замедлилось настолько, что крохотные крупицы отравы, проникающие внутрь, способны были вызвать разве что лёгкую изжогу. Виргуэль даже не ощутил страха или тревоги. Он просто знал, что в таком состоянии спокойно просидит несколько суток, почти не навредив себе. Ничего серьёзного его не ожидало даже от купания в ядовитом бассейне.
— И теперь я — король! — усмехнулся Виргуэль. — Король драконов!
Он получил даже больше, чем мечтал. И так просто, что с трудом верилось в происходящее! Он будто бы родился под какой-то счастливой звездой, сулящий гибель тем, кто осмеливался ему угрожать. И раз уж у него такое предназначение, почему бы не расквитаться с новыми врагами? Виргуэль зловеще улыбнулся своим мыслям
— Что ж, проклятые демоны, вы не получили меня в детстве и упустили сейчас! — с коварным торжеством заметил он. — Пусть я всё ещё связан клятвами, это не значит, что кому-то позволено мной руководить! Мне известен ваш самый главный секрет, не забывайте об этом!
Хитро блеснув глазами, Виргуэль собрал все свои силы и занялся собственным телом. Огромная неподвижная туша сковывала его, делая ужасно неповоротливым. Виргуэль чувствовал себя невольным пленником, и это его решительно не устраивало. Он хорошо помнил, каково это менять свои черты, и решил применить магию на драконье обличье. Виргуэль заставил новое тело меняться. Перестройка шла долго и мучительно, огромные размеры не желали уменьшаться и повиноваться. Но Виргуэль был настойчив и неумолим. Эта туша ему подчиниться, как и все, что в ней обитали! Ведь он не простой полукровка, а волшебник!
Виргуэль не знал, сколько потратил времени на перестройку, но результат не мог не радовать. Привычный облик стал одновременно победой и наградой. Виргуэль, словно ребёнок, изучающий себя, щупал подтянутые мышцы, дёргал за упругие щёки и расправлял и снова собирал крылья. Никогда прежде колдовство не дарило ему столько восторга и радости. Виргуэль готов был плясать от счастья, и с трудом сдержался, чтобы не начать скакать по огромному залу, служившему ему спальней. «Королю не пристало вести себя, как шут из балагана!» — напомнил он себе, нацепив на лицо серьёзную маску. С величественным видом, Виргуэль выплыл из королевских апартаментов, давая себе зарок непременно переделать унылое драконье жилище, и направился к темницам.
Стражи во Дворце не было, лишь пара слуг, прошествовавших мимо, проводили Виргуэля заинтересованными взглядами. Никто даже не удосужился его остановить! Впрочем, у темницы обнаружилось сразу несколько серьёзных на вид драконов, однако вместо того, чтобы устроить допрос незнакомцу, они покорно склонили головы и расступились.
«Похоже за мной следует драконья тень и шлейф запаха О’дара», — вдруг понял Виргуэль, уже откровенно забавляясь. Ну разве не замечательно, что ему даже не пришлось ничего объяснять?! В столь приподнятом настроении он подошёл к единственной занятой камере и уставился на сгорбленного пленника.
— Неважно выглядишь, Гвол! — хмыкнул Виргуэль.
Драконеанин встрепенулся, резко переводя рассеянный взгляд с выщербленного каменного пола на решётчатый проём.
— Виргуэй? — прошептал он, хмурясь и хлопая ресницами. Похоже, ему никак не удавалось поверить собственным глазам.
— Тебе не привиделось, Гвол, — усмехнулся Виргуэль. — Я вполне реальный!
Гвол подскочил и на нетвердых ногах направился к решётке. Грязные крылья безвольно свисали со спины, напоминая побитый молью плащ. Схватившись за холодные железные прутья, Гвол попытался просунуть между ними голову, но расстояние было слишком узким.
— Что со мной будет? — с отчаянием спросил он. — Что решил О’дар? Меня казнят?
— О’дар пока думает, — рассмеялся Виргуэль, внимательно изучая драконеанина. Остались ли в нём прежняя всепоглощающая страсть и неутолимая жажда власти? — Скажи мне, Гвол, хочешь ли ты отомстить брату за поражение?
Усмешка исказила лицо драконеанина.
— Я бы отдал всё за такую возможность! — проскрежетал он.
— Считай, что она у тебя появилась! Король О’дар назначает тебя своим канцлером! — провозгласил Виргуэль, запечатлевая в памяти всю гамму эмоций, отразившихся у своего нового главного помощника. Как знать, быть может вскоре Одоред станет величайшей страной в мире, а, возможно, и единственной.
