– Ну и причем тут я? – недоуменно заявила, когда запись закончилась. – Меня вы в чем обвиняете?
– А ты что не видишь? Ты находилась в эпицентре взрыва, – начальник ткнул в экран пальцем, где на замершей картинке ко мне еще подходила покойная Лизон.
– Сами-то слышите, что сказали? – я старалась казаться как можно более уверенной. – Какой еще эпицентр, какой взрыв? Если бы он был, меня бы саму в щепки разнесло.
В разговор встрял лейтенантик:
– Так и разнесло, только не тебя, – видок у него был напуганный, он во всем увиденном явно отследил чертовщину, и я с усмешкой наблюдала, как он спрятал за спиной скрещенные пальцы.
– Видеомонтаж, – нагло заявила я, и скрестила на груди руки.
Но начальника мои уловки явно не смогли провести. Мужик был прожженный, не зря на своем кресле сидел.
– ФСБ разберется, – спокойно произнес он, таким тоном, что до меня вдруг дошла вся серьезность ситуации.
ФСБ это не два мента в опорке, это уже другой уровень разборок. Я попыталась представить себе, как меня посадят на полиграф, и я начну рассказывать про рептилоидов-вампиров, про деда Перуна, и как меня потом оденут в смирительную рубашку и спрячут в подвалах Лубянки… Стало не по себе.
В этот момент, в допросную постучались.
– Войдите, – бросил майор.
Двери распахнулись, впуская в полутемную комнату двоих. Я осоловело моргнула, узнавая в них бабушку Мокошь и Амадея. Оба одетые в строгие черный костюмы, а у молодящейся бабули еще и деловой чемоданчик в руках.
Амадей достал из внутреннего кармана ярко-красную ксиву и махнул ее перед лицом начальника:
– Полковник Соколов, федеральная служба безопасности, – представился он, – А это моя коллега, криминалист Матвеева.
Бабаня изобразила сухую улыбку на устах.
– Мы приехали, как только поступила ориентировка.
На кого поступила эта самая ориентировка лже-ФСБшники отвечать не стали, и так понятно. А вот я заработала от бабушки суровый взгляд.
Невольно захотелось втянуть голову в плечи. Да уж, вляпалась, так вляпалась. От души, можно сказать.
– Мы уже опросили всех свидетелей, – продолжал Амадей. – Их показания занесены в дело.
Майор выслушивая его, согласно закивал.
– Записи камер мы изымаем, – сын Триглава с деловым видом прошел к замершему лейтенантику и буквально выдрал из его рук ноутбук. – Теперь это дело засекречено и находиться под юрисдикцией нашего ведомства.
– А подозреваемая?! – майор учуял, как из его рук утекает громкое дело и обиделся на несправедливость системы. Еще бы, он тут с ночи работает, допрашивает. А ФСБ приехало и все испортило. Он-то надеялся, что и ему служебных плюшек перепадет за задержание опасной преступницы.
– Едет с нами, – отчеканила бабуля. – С ней будут разбираться наши специалисты.
Я нервно сглотнула. Судя по тону Мокоши ничего хорошего меня не ожидало. Я даже задумалась, может настоящее ФСБ не так страшна, как моя бабуля в гневе.
Амадей грубо подхватил меня под локоть и вытащил из-за стола.
– На выход, дорогуша, – подтолкнул он меня к двери.
Я гневно зашипела и попыталась вырваться. За что тут же огребла морального пинка и тихое рычание на ухо:
– Не дури и иди смирно!
Когда из отделения меня все же вывели, за дверьми меня встретила толпа журналюг.
Я даже не поняла, когда десяток вспышек фотоаппаратов запечатлели мое лицо для нескольких газет.
– Черт! – выругался Амадей, и пропихиваясь через толпу поволок меня к черной машине, стоящей за углом опорки.
Следом шла Мокошь, она гневно зыркала на журналюг голубыми, как вода, глазами, после чего у многих появилось навязчивое желание срочно сменить профессию и удалить все фотоматериалы с камер.
Всю дорогу до дома мы молчали.
Я косилась на двух настоящих ФСБшников, мирно спящих на заднем сидении. Именно у них Мокошь реквизировала автомобиль и усыпила магией.
У самой бабушки было явно отвратительное настроение, раз она действовала так грубо. А у меня пока не нашлись слова оправдания за уход из дому, а заодно и за этот явный залет.
Амадей вел машину по улицам, а затем остановившись на наименее людной улице, попросил меня и Мокошь на выход.
Прежде чем уйти, богиня нашептала что-то на ухо настоящим безопасникам, после чего тихо прикрыла двери машины:
– Проснуться через несколько часов и ничего не вспомнят.
До родного дома добирались общественным транспортом, а едва дверь квартиры на нами захлопнулась и выслушала длиннейшую тираду о том, какая я идиотка.
– О чем ты вообще думала, когда поперлась в бар к мавкам?! – закончила богиня и осела на диван.
Амадей стоял в дверях и опирался на косяк. Его сложенные на груди руки и поигрывающие на локтях пальцы, ничего хорошего мне тоже не предвещали:
– Я тебе энергию выдал не для того, чтобы ты разносила притон этих жаб. Или ты решила, что я всегда буду прилетать к тебе, словно палочка-выручалочка?
Пришлось опустить голову в пол и со всей внимательностью разглядывать узоры на ковре.
– Я вообще-то себя спасала, – огрызнулась в ответ. – Эти рептилоиды меня сожрать хотели, и не только меня.
– Мавки это, – поправила Мокошь. – Существа, питающиеся людской любовной энергией. Сомнительно, что они бы к тебе пристали. Не по силам им кровь бога своим чарам подчинить.
– А они и не подчинили, – объясняла я, все так же пялясь в пол. – Одна из этих рептилий… мавок, – исправилась я. – Хотела Макса сожрать. Я не могла пройти мимо, когда поняла, что эта его Лиза мутная какая-то.
Амадей закатил глаза:
– Инд, мы не вмешиваемся в дела этих сущностей. У них своя жизнь, у нас своя. Нейтралитет!
После его слов я вспылила:
– То бишь, мне надо было мимо пройти?
– Именно так, – подтвердила Мокошь. – Конечно, твоего одноклассника было бы жалко, но такова судьба!
На мгновение мне показалось, что я ослышалась.
– Что?!
– Инд, – всплеснула руками престарелая богиня. – Мавки и некоторые другие существа вынуждены временами появляться в этом мире. Люди для них кормовая база. Если мы, боги, подпитываемся относительно безобидно, то выходцы из мира Нежити выживают более суровым способом. Это обычная пищевая цепочка.
Я слушала бабушку и не могла поверить в ее бессердечность.
– Ты тоже так думаешь?! – я перевела взгляд на Амодея.
Желтоглазый равнодушно пожал плечами:
– Почти так… Мне не нравится, что в последние годы нежить расплодилась и стала так открыто охотиться. Но ничего жуткого в этом не нахожу. Подумаешь, выпили бы твоего друга немного, – словно бы оправдывал действия Лизон мужчина. – Выбросила бы потом она его где-нибудь в людном месте, проснулся бы с очищенной памятью и сильным похмельем. Он мужик здоровый, не помер бы.
Офигеть. У меня слов не было. Эти двое были в курсе, что по городу шастают мерзкие рептилоиды, пьют людей, и им абсолютно пофигу, что будет с несчастными дальше.
– Слушая вас, – гневно процедила я. – Лишний раз убеждаюсь, как же удачно вышло, что я половину этих жаб к праотцам отправила. Жалко только, многим сбежать удалось.
Мокошь уставилась на меня с трепетным ужасом.
– Индига, девочка моя. У богов с нежитью уже несколько тысяч лет перемирие. Ты не представляешь, на какие ухищрения мы пошли, чтобы уберечь тебя от мести собратьев пострадавших. Тебя спасло исключительно везение и запись с камер. Там было явно видно, что ты защищалась.
Вот уж действительно, повезло. Я невесело усмехнулась.
Мокошь продолжила:
– Девочка моя, теперь я склонна поддержать Амадея и после этого случая согласна: тебе не место в мире людей. В Пантеоне будет безопаснее!
На мгновение мне показалось, что я ослышалась. Значит, теперь и бабушка на стороне этого недо-Моцарта.
Желтоглазый сверкнул очами, отлип от дверного проема и сделал шаг ко мне.
– Только подойти! – пригрозила я, вскакивая с дивана и подбегая к открытому окну. – Иначе спрыгну!
– Очень страшно, – хохотнул он, приближаясь. – Напоминаю, мы на первом этаже.
Я забралась ногами на подоконник. Даже если этот гад побежит за мной, то на улице у меня будет больше пространства для маневров. Тем более он верно заметил, мы на первом этаже – не разобьюсь.
– Учти, если сбежишь, – пригрозил он. – Я больше на помощь не приду. Куда бы ты ни влипла. Даже если от старости будешь помирать в подворотне, пальцем не пошевелю!
– Индига, послушай его, – подключилась к уговорам бабушка. – Тебе опасно оставаться в этом мире. Нежить захочет отомстить! И у тебя не так много энергии.
Вот как раз по поводу энергии у меня были свои соображения. Журналюги свое дело сделали и сейчас, удивительным образом, я чувствовала себя прекрасно.
– Я, пожалуй, еще погуляю, – улыбнувшись, бросила я. И помахав ручкой, сделала шаг в пустоту.
Ноги мягко спружинили о клумбу соседки Мани. Не дожидаясь погони и воплей за помятые цветы на грядках, я рванула подальше от дома и побежала к Катюхе.
Видимо, пора забрать у нее вещи и поискать себе новое место для жилья.
Уже на половину пути к дому Катьки я поняла, что документы так заботливо изъятые бабулей у ментов, так и остались у Мокоши. Так же в неизвестности был потерян номерок на конкурс красоты и чаевые, заработанные в ресторане.
Денег у меня выходит вообще не осталось, но расстраиваться я себе не разрешила. Ничего не мешало воспользоваться предложением хозяина бара Михаила и отработать еще одну смену официанткой.
Добежав, наконец до жилища подруги, и нажав на кнопку звонка, я с облегчением услышала тяжелую поступь пяток по квартире.
Дверь открылась рывком, на пороге меня встретила обеспокоенная Катюха, которая тут же за шкирку втащила внутрь:
– Я ночь не спала, – посыпались на меня тонны переживаний. На голове девушке бушевал кавардак, а домашняя майка и коротенькие шортики явственно намекали, что она в таком виде с вечера уснуть пыталась. – Ты где была?!
– Лучше не спрашивай, – отмахнулась я и бросилась в комнату торопливо собирать шмотки.
– Что значит не спрашивать?! Я места себе не находила Да тебя все обыскались. С пяти утра мне позвонили из отдела милиции, Сафронов, потом какие-то журналисты. Твоя мама названивала! И всем нужно знать про тебя.
Я закатила глаза. Катька, то до сих пор думает, что Мокошь это моя мама.
Зато теперь я точно звезда, и никакого конкурса не понадобилось.
– А полчаса назад еще декан позвонил, – голос Катюхи упал. – Сказал, передать, если увижу, чтобы ты немедленно явилась к нему.
Я замерла с вытянутой рукой над сумкой, куда еще не успела утрамбовать кружевной лифчик.
– А ему-то что надо?! Лето же и каникулы.
Заинтересованность декана мне не понравилась. Этот мужик мне вообще никогда не нравился, крайне мутный тип. Но вот его появление сейчас, в такой и без этого не подходящий момент, настораживало.
– Откуда я знаю, что ему надо, – буркнула Катюха, плюхаясь на застеленный диван. – Но тон у него был очень строгий.
Мысленно чертыхнулась. Выходит выбора особо у меня не оставалось, идти нужно по любому. Я отставила почти собранную сумку в сторону, подошла к зеркалу, взглянула на свой потрепанный после ночи видок и приняла решение в таком виде в деканат не соваться.
Как назло, среди моего спартанского набора одежд, ничего делового не нашлось. В итоге выпросила у Катюхи приличную юбку и блузку, и спустя полчаса марафета топталась в одолженных туфлях в коридорчике:
– Я туда и обратно, – пообещала обеспокоенной подруге. – У меня к тебе только огромная просьба.
Катюха хмуро посмотрела на меня из-под длиннющих ресниц и скрестила на груди руки:
– Какая?
– Если будут еще звонить, меня ни для кого нет и не было. Ты меня не видела!
Она тяжело вздохнула и согласилась.
Выходя из подъезда, я очень внимательно оглянулась по сторонам. Вездесущего Амадея на горизонте обнаружено не было, поэтому легкой походкой я отправилась к метро. А уже через полчаса заходила в приемную деканата.
Несмотря на летнее время, кроме меня в посетители затесались еще двое. Я скользнула равнодушным взглядом по мужчине и женщине, далеко за тридцать лет, и решила, что они наверняка из заочников. Уж слишком взрослой показалась парочка для студентской братии.
Я присела на один из свободных стульев и стала ждать. Через десять минут они прошли в кабинет к декану, оставив в приемной только меня и стучащую по клавишам секретаря.
– А вы не знаете, почему Юрий Сергеевич меня вызывал? – робко поинтересовалась я у тетки, внимательно пялящейся в монитор.
Та лишь пожала плечами в неведении.
Мне оставалось только попытаться расслабиться и успокоить нервы перед этой встречей. Я откинулась на спинку стула, прикрыла глаза и сосчитала до десяти. После чего вздохнула и спокойно посмотрела вперед себя.
В этот момент дверь в приемную открылась, пропуская высокую барышню очень модельной внешности. Пожалуй, она была даже красивее чем я. Идеальная фигура, выдающаяся вперед грудь, огромные локоны пышных каштановых волос. А еще очень уверенный взгляд. Выглядела девушка, лет на двадцать пять, что вполне могло выдать в ней студентку последнего курса, но было что-то в этой дамочке такое, что заставило меня усомниться в этом выводе.
Несмотря на летнюю жару, царившую на улице, шатенка была в плотных черных перчатках по самый локоть, что контрастировало с ее легкомысленной пышной юбочкой до колена и тоненький топом.
– Кто последний? – прокурорским тоном поинтересовалась она, словно в поликлинику зашла. Но увидев в приемной только меня и секретаря, тут же сама ответила на свой вопрос. – Выходит, я следующая. Окей, окей.
В ее интонациях я услышала нотки мстительного удовольствия. Я еще раз покосилась на дамочку, что-то притягивало мой взгляд к ней, только не могла понять что именно.
Дверь ректора открылась, выпуская предыдущих посетителей. Я тут же выкинула из головы странную незнакомку и набравшись храбрости, пошла на растерзание к зверю.
– Индига, – с порога встретил Юрий Сергеевич чересчур ехидным тоном. – Заходи, поговорим!
Внутри меня замерло сердце. Наверное, это все от нервов за последние дни, иначе почему мне так пугает обычный ректор. Мавки-рептилоиды вчера казались гораздо страшней.
Я встала посередине кабинета и прикинулась истуканчиком.
– Садись, – милостиво разрешил декан, подвигая к себе тонкую папку-скоросшиватель с края стола.
На негнущихся ногах я дошла до стула и присела на самый краешек. Испуганными глазами я наблюдала, как Юрий Сергеевич открывает папку, где лежит газета. Тот самый выпуск, что еще утром мне демонстрировал майор в опорке.
Не будь я сейчас в универе, выматерилась бы слух, никого не стесняясь. Но статья в руках препода меня напугала до чертиков, как и то, что он сказал:
– А ты значит, теперь звезда криминальной хроники, - констатировал он.
Я невольно вжала голову в плечи.
– Клевета, – попыталась отбрехаться я. – Желтая пресса. Будь все правдой, разве отпустили бы меня из милиции.
– А это уже и не важно. Правда или нет, какая разница, – декан встал с кресла, обошел стол и замер напротив меня, опершись задом на столешницу. – Твое поведение отбросила на наше учебное заведение негативную тень. Прецедент создан, а значит последует разбирательство дисциплинарной комиссии, а следом и твое отчисление.
На мгновение мне показалось, я ослышалась и он пошутил. Отчисление? Он серьезно?!
– Да ладно вам, – испуганно вымолвила я, складывая руки на колени, как примерная девочка.
– А ты что не видишь? Ты находилась в эпицентре взрыва, – начальник ткнул в экран пальцем, где на замершей картинке ко мне еще подходила покойная Лизон.
– Сами-то слышите, что сказали? – я старалась казаться как можно более уверенной. – Какой еще эпицентр, какой взрыв? Если бы он был, меня бы саму в щепки разнесло.
В разговор встрял лейтенантик:
– Так и разнесло, только не тебя, – видок у него был напуганный, он во всем увиденном явно отследил чертовщину, и я с усмешкой наблюдала, как он спрятал за спиной скрещенные пальцы.
– Видеомонтаж, – нагло заявила я, и скрестила на груди руки.
Но начальника мои уловки явно не смогли провести. Мужик был прожженный, не зря на своем кресле сидел.
– ФСБ разберется, – спокойно произнес он, таким тоном, что до меня вдруг дошла вся серьезность ситуации.
ФСБ это не два мента в опорке, это уже другой уровень разборок. Я попыталась представить себе, как меня посадят на полиграф, и я начну рассказывать про рептилоидов-вампиров, про деда Перуна, и как меня потом оденут в смирительную рубашку и спрячут в подвалах Лубянки… Стало не по себе.
В этот момент, в допросную постучались.
– Войдите, – бросил майор.
Двери распахнулись, впуская в полутемную комнату двоих. Я осоловело моргнула, узнавая в них бабушку Мокошь и Амадея. Оба одетые в строгие черный костюмы, а у молодящейся бабули еще и деловой чемоданчик в руках.
Амадей достал из внутреннего кармана ярко-красную ксиву и махнул ее перед лицом начальника:
– Полковник Соколов, федеральная служба безопасности, – представился он, – А это моя коллега, криминалист Матвеева.
Бабаня изобразила сухую улыбку на устах.
– Мы приехали, как только поступила ориентировка.
На кого поступила эта самая ориентировка лже-ФСБшники отвечать не стали, и так понятно. А вот я заработала от бабушки суровый взгляд.
Невольно захотелось втянуть голову в плечи. Да уж, вляпалась, так вляпалась. От души, можно сказать.
– Мы уже опросили всех свидетелей, – продолжал Амадей. – Их показания занесены в дело.
Майор выслушивая его, согласно закивал.
– Записи камер мы изымаем, – сын Триглава с деловым видом прошел к замершему лейтенантику и буквально выдрал из его рук ноутбук. – Теперь это дело засекречено и находиться под юрисдикцией нашего ведомства.
– А подозреваемая?! – майор учуял, как из его рук утекает громкое дело и обиделся на несправедливость системы. Еще бы, он тут с ночи работает, допрашивает. А ФСБ приехало и все испортило. Он-то надеялся, что и ему служебных плюшек перепадет за задержание опасной преступницы.
– Едет с нами, – отчеканила бабуля. – С ней будут разбираться наши специалисты.
Я нервно сглотнула. Судя по тону Мокоши ничего хорошего меня не ожидало. Я даже задумалась, может настоящее ФСБ не так страшна, как моя бабуля в гневе.
Амадей грубо подхватил меня под локоть и вытащил из-за стола.
– На выход, дорогуша, – подтолкнул он меня к двери.
Я гневно зашипела и попыталась вырваться. За что тут же огребла морального пинка и тихое рычание на ухо:
– Не дури и иди смирно!
Когда из отделения меня все же вывели, за дверьми меня встретила толпа журналюг.
Я даже не поняла, когда десяток вспышек фотоаппаратов запечатлели мое лицо для нескольких газет.
– Черт! – выругался Амадей, и пропихиваясь через толпу поволок меня к черной машине, стоящей за углом опорки.
Следом шла Мокошь, она гневно зыркала на журналюг голубыми, как вода, глазами, после чего у многих появилось навязчивое желание срочно сменить профессию и удалить все фотоматериалы с камер.
Всю дорогу до дома мы молчали.
Я косилась на двух настоящих ФСБшников, мирно спящих на заднем сидении. Именно у них Мокошь реквизировала автомобиль и усыпила магией.
У самой бабушки было явно отвратительное настроение, раз она действовала так грубо. А у меня пока не нашлись слова оправдания за уход из дому, а заодно и за этот явный залет.
Амадей вел машину по улицам, а затем остановившись на наименее людной улице, попросил меня и Мокошь на выход.
Прежде чем уйти, богиня нашептала что-то на ухо настоящим безопасникам, после чего тихо прикрыла двери машины:
– Проснуться через несколько часов и ничего не вспомнят.
До родного дома добирались общественным транспортом, а едва дверь квартиры на нами захлопнулась и выслушала длиннейшую тираду о том, какая я идиотка.
– О чем ты вообще думала, когда поперлась в бар к мавкам?! – закончила богиня и осела на диван.
Амадей стоял в дверях и опирался на косяк. Его сложенные на груди руки и поигрывающие на локтях пальцы, ничего хорошего мне тоже не предвещали:
– Я тебе энергию выдал не для того, чтобы ты разносила притон этих жаб. Или ты решила, что я всегда буду прилетать к тебе, словно палочка-выручалочка?
Пришлось опустить голову в пол и со всей внимательностью разглядывать узоры на ковре.
– Я вообще-то себя спасала, – огрызнулась в ответ. – Эти рептилоиды меня сожрать хотели, и не только меня.
– Мавки это, – поправила Мокошь. – Существа, питающиеся людской любовной энергией. Сомнительно, что они бы к тебе пристали. Не по силам им кровь бога своим чарам подчинить.
– А они и не подчинили, – объясняла я, все так же пялясь в пол. – Одна из этих рептилий… мавок, – исправилась я. – Хотела Макса сожрать. Я не могла пройти мимо, когда поняла, что эта его Лиза мутная какая-то.
Амадей закатил глаза:
– Инд, мы не вмешиваемся в дела этих сущностей. У них своя жизнь, у нас своя. Нейтралитет!
После его слов я вспылила:
– То бишь, мне надо было мимо пройти?
– Именно так, – подтвердила Мокошь. – Конечно, твоего одноклассника было бы жалко, но такова судьба!
На мгновение мне показалось, что я ослышалась.
– Что?!
– Инд, – всплеснула руками престарелая богиня. – Мавки и некоторые другие существа вынуждены временами появляться в этом мире. Люди для них кормовая база. Если мы, боги, подпитываемся относительно безобидно, то выходцы из мира Нежити выживают более суровым способом. Это обычная пищевая цепочка.
Я слушала бабушку и не могла поверить в ее бессердечность.
– Ты тоже так думаешь?! – я перевела взгляд на Амодея.
Желтоглазый равнодушно пожал плечами:
– Почти так… Мне не нравится, что в последние годы нежить расплодилась и стала так открыто охотиться. Но ничего жуткого в этом не нахожу. Подумаешь, выпили бы твоего друга немного, – словно бы оправдывал действия Лизон мужчина. – Выбросила бы потом она его где-нибудь в людном месте, проснулся бы с очищенной памятью и сильным похмельем. Он мужик здоровый, не помер бы.
Офигеть. У меня слов не было. Эти двое были в курсе, что по городу шастают мерзкие рептилоиды, пьют людей, и им абсолютно пофигу, что будет с несчастными дальше.
– Слушая вас, – гневно процедила я. – Лишний раз убеждаюсь, как же удачно вышло, что я половину этих жаб к праотцам отправила. Жалко только, многим сбежать удалось.
Мокошь уставилась на меня с трепетным ужасом.
– Индига, девочка моя. У богов с нежитью уже несколько тысяч лет перемирие. Ты не представляешь, на какие ухищрения мы пошли, чтобы уберечь тебя от мести собратьев пострадавших. Тебя спасло исключительно везение и запись с камер. Там было явно видно, что ты защищалась.
Вот уж действительно, повезло. Я невесело усмехнулась.
Мокошь продолжила:
– Девочка моя, теперь я склонна поддержать Амадея и после этого случая согласна: тебе не место в мире людей. В Пантеоне будет безопаснее!
На мгновение мне показалось, что я ослышалась. Значит, теперь и бабушка на стороне этого недо-Моцарта.
Желтоглазый сверкнул очами, отлип от дверного проема и сделал шаг ко мне.
– Только подойти! – пригрозила я, вскакивая с дивана и подбегая к открытому окну. – Иначе спрыгну!
– Очень страшно, – хохотнул он, приближаясь. – Напоминаю, мы на первом этаже.
Я забралась ногами на подоконник. Даже если этот гад побежит за мной, то на улице у меня будет больше пространства для маневров. Тем более он верно заметил, мы на первом этаже – не разобьюсь.
– Учти, если сбежишь, – пригрозил он. – Я больше на помощь не приду. Куда бы ты ни влипла. Даже если от старости будешь помирать в подворотне, пальцем не пошевелю!
– Индига, послушай его, – подключилась к уговорам бабушка. – Тебе опасно оставаться в этом мире. Нежить захочет отомстить! И у тебя не так много энергии.
Вот как раз по поводу энергии у меня были свои соображения. Журналюги свое дело сделали и сейчас, удивительным образом, я чувствовала себя прекрасно.
– Я, пожалуй, еще погуляю, – улыбнувшись, бросила я. И помахав ручкой, сделала шаг в пустоту.
Ноги мягко спружинили о клумбу соседки Мани. Не дожидаясь погони и воплей за помятые цветы на грядках, я рванула подальше от дома и побежала к Катюхе.
Видимо, пора забрать у нее вещи и поискать себе новое место для жилья.
Глава Комикс третий. Боги не грешат.
Уже на половину пути к дому Катьки я поняла, что документы так заботливо изъятые бабулей у ментов, так и остались у Мокоши. Так же в неизвестности был потерян номерок на конкурс красоты и чаевые, заработанные в ресторане.
Денег у меня выходит вообще не осталось, но расстраиваться я себе не разрешила. Ничего не мешало воспользоваться предложением хозяина бара Михаила и отработать еще одну смену официанткой.
Добежав, наконец до жилища подруги, и нажав на кнопку звонка, я с облегчением услышала тяжелую поступь пяток по квартире.
Дверь открылась рывком, на пороге меня встретила обеспокоенная Катюха, которая тут же за шкирку втащила внутрь:
– Я ночь не спала, – посыпались на меня тонны переживаний. На голове девушке бушевал кавардак, а домашняя майка и коротенькие шортики явственно намекали, что она в таком виде с вечера уснуть пыталась. – Ты где была?!
– Лучше не спрашивай, – отмахнулась я и бросилась в комнату торопливо собирать шмотки.
– Что значит не спрашивать?! Я места себе не находила Да тебя все обыскались. С пяти утра мне позвонили из отдела милиции, Сафронов, потом какие-то журналисты. Твоя мама названивала! И всем нужно знать про тебя.
Я закатила глаза. Катька, то до сих пор думает, что Мокошь это моя мама.
Зато теперь я точно звезда, и никакого конкурса не понадобилось.
– А полчаса назад еще декан позвонил, – голос Катюхи упал. – Сказал, передать, если увижу, чтобы ты немедленно явилась к нему.
Я замерла с вытянутой рукой над сумкой, куда еще не успела утрамбовать кружевной лифчик.
– А ему-то что надо?! Лето же и каникулы.
Заинтересованность декана мне не понравилась. Этот мужик мне вообще никогда не нравился, крайне мутный тип. Но вот его появление сейчас, в такой и без этого не подходящий момент, настораживало.
– Откуда я знаю, что ему надо, – буркнула Катюха, плюхаясь на застеленный диван. – Но тон у него был очень строгий.
Мысленно чертыхнулась. Выходит выбора особо у меня не оставалось, идти нужно по любому. Я отставила почти собранную сумку в сторону, подошла к зеркалу, взглянула на свой потрепанный после ночи видок и приняла решение в таком виде в деканат не соваться.
Как назло, среди моего спартанского набора одежд, ничего делового не нашлось. В итоге выпросила у Катюхи приличную юбку и блузку, и спустя полчаса марафета топталась в одолженных туфлях в коридорчике:
– Я туда и обратно, – пообещала обеспокоенной подруге. – У меня к тебе только огромная просьба.
Катюха хмуро посмотрела на меня из-под длиннющих ресниц и скрестила на груди руки:
– Какая?
– Если будут еще звонить, меня ни для кого нет и не было. Ты меня не видела!
Она тяжело вздохнула и согласилась.
Выходя из подъезда, я очень внимательно оглянулась по сторонам. Вездесущего Амадея на горизонте обнаружено не было, поэтому легкой походкой я отправилась к метро. А уже через полчаса заходила в приемную деканата.
Несмотря на летнее время, кроме меня в посетители затесались еще двое. Я скользнула равнодушным взглядом по мужчине и женщине, далеко за тридцать лет, и решила, что они наверняка из заочников. Уж слишком взрослой показалась парочка для студентской братии.
Я присела на один из свободных стульев и стала ждать. Через десять минут они прошли в кабинет к декану, оставив в приемной только меня и стучащую по клавишам секретаря.
– А вы не знаете, почему Юрий Сергеевич меня вызывал? – робко поинтересовалась я у тетки, внимательно пялящейся в монитор.
Та лишь пожала плечами в неведении.
Мне оставалось только попытаться расслабиться и успокоить нервы перед этой встречей. Я откинулась на спинку стула, прикрыла глаза и сосчитала до десяти. После чего вздохнула и спокойно посмотрела вперед себя.
В этот момент дверь в приемную открылась, пропуская высокую барышню очень модельной внешности. Пожалуй, она была даже красивее чем я. Идеальная фигура, выдающаяся вперед грудь, огромные локоны пышных каштановых волос. А еще очень уверенный взгляд. Выглядела девушка, лет на двадцать пять, что вполне могло выдать в ней студентку последнего курса, но было что-то в этой дамочке такое, что заставило меня усомниться в этом выводе.
Несмотря на летнюю жару, царившую на улице, шатенка была в плотных черных перчатках по самый локоть, что контрастировало с ее легкомысленной пышной юбочкой до колена и тоненький топом.
– Кто последний? – прокурорским тоном поинтересовалась она, словно в поликлинику зашла. Но увидев в приемной только меня и секретаря, тут же сама ответила на свой вопрос. – Выходит, я следующая. Окей, окей.
В ее интонациях я услышала нотки мстительного удовольствия. Я еще раз покосилась на дамочку, что-то притягивало мой взгляд к ней, только не могла понять что именно.
Дверь ректора открылась, выпуская предыдущих посетителей. Я тут же выкинула из головы странную незнакомку и набравшись храбрости, пошла на растерзание к зверю.
– Индига, – с порога встретил Юрий Сергеевич чересчур ехидным тоном. – Заходи, поговорим!
Внутри меня замерло сердце. Наверное, это все от нервов за последние дни, иначе почему мне так пугает обычный ректор. Мавки-рептилоиды вчера казались гораздо страшней.
Я встала посередине кабинета и прикинулась истуканчиком.
– Садись, – милостиво разрешил декан, подвигая к себе тонкую папку-скоросшиватель с края стола.
На негнущихся ногах я дошла до стула и присела на самый краешек. Испуганными глазами я наблюдала, как Юрий Сергеевич открывает папку, где лежит газета. Тот самый выпуск, что еще утром мне демонстрировал майор в опорке.
Не будь я сейчас в универе, выматерилась бы слух, никого не стесняясь. Но статья в руках препода меня напугала до чертиков, как и то, что он сказал:
– А ты значит, теперь звезда криминальной хроники, - констатировал он.
Я невольно вжала голову в плечи.
– Клевета, – попыталась отбрехаться я. – Желтая пресса. Будь все правдой, разве отпустили бы меня из милиции.
– А это уже и не важно. Правда или нет, какая разница, – декан встал с кресла, обошел стол и замер напротив меня, опершись задом на столешницу. – Твое поведение отбросила на наше учебное заведение негативную тень. Прецедент создан, а значит последует разбирательство дисциплинарной комиссии, а следом и твое отчисление.
На мгновение мне показалось, я ослышалась и он пошутил. Отчисление? Он серьезно?!
– Да ладно вам, – испуганно вымолвила я, складывая руки на колени, как примерная девочка.
