Разъяренный мужчина оперся кулаками о столешницу, при этом одной из рук сдвинув кипу бумаг, чем вызывал ее обвал на пол. Листы вне папок разлетелись по кабинету, а работавший вентилятор только помог им красиво спланировать по разным углам комнаты.
- То есть ты будешь сейчас старательно делать вид, что это случайное совпадение, и не твоих рук дело?!
- Разумов, ты болен, если думаешь, что я буду убивать сотрудников управления. С чего ты, вообще, решил, что я замешан?
- Умер менталист контролировавший Зубову в Шкрябинке. Найден в кабинете, около часа назад, и способ очень оригинальный...
Серов скривился, опять эта глухая деревня - не до конца сложенный пазл, что же они упустили. В руках он по-прежнему держал рапорт Вереса, который после слов о смерти менталиста, молча протянул Разумову. Тот, судорожно схватив бумаги, внимательно вчитывался в строки доклада, и кривился с каждой минутой все больше:
- Чертовщина. Линзы сломались - их же тестировали во всех мыслимых и немыслимых условиях, ни одного сбоя не было зафиксировано.
- Когда-то же должен быть первый раз. Расскажи лучше о менталисте, что врачи сказали? Может он отчего-то обычного загнулся - инфаркт, инсульт, язва ...
- Издеваться изволишь? Умер - это громкое слово. Его нашли час назад, полулежал в кресле, пускал слюни, обгадился под себя. Овощ. Первым делом его обследовали мои менталисты - а там пустота. Абсолютно девственно-чистый мозг, остались только условные рефлексы. Физических травм нет, врачи подтвердили. Такое впечатление, будто его просто стерли как личность.
- Остались какие-то записи о том чем он занимался сегодня на работе? И что с его 'куклой'?
- Никаких отчетов за день он не составил, насчет куклы неизвестно, к ней не смогли подключиться. Скорее всего, после смерти контролирующего, с нее окончательно слетели все заклинания. Сейчас наверняка гуляет по Шкрябинке сама по себе.
- Это что получается,- подвел итог Серов, - за одни сутки мы потеряли все средства визуального наблюдения за ситуацией?
- Ну если твоего оперативника там камнем пришибет, я не особо удивлюсь. - почему-то мстительно улыбаясь, отметил Разумов.
- Необходимо срочно скорректировать для него указания. Приказ "просто наблюдать" стал неактуальным. Возможно, стоит начать действовать жёстче.
У Серова уже возник в голове план действий, дело оставалось за малым, посвящать в него коллегу "по цеху" или нет. С одной стороны, зная новые обстоятельства, операцию можно смело переводить в силовую фазу и Разумов мог стать ценным союзником, а с другой, он обязательно заявит права на трофеи, если таковые будут.
- О чем ты задумался, старый интриган? - начальник менталистов уже вполне остыл, и теперь стоя у окна чужого кабинета, рассматривал столичные пейзажи. - Красивый вид, даже лучше чем у меня, - признал он.
- Нашел время городом любоваться. Предлагаю свернуть операцию - отправляем Вересу приказ скручивать девчонок, и по порталу доставляем их сюда. А здесь на месте уже разбираемся, что к чему. Пара допросов и все станет ясно. Куклу вернем тебе в целости и сохранности, а там сам решай, что с ней делать. Хочешь, обновляй заклинание, хочешь чисти память и отпускай восвояси.
- Серов не принимай меня за идиота, я же знаю, куда ты клонишь. А Василиса? В эту авантюру ты вписался, только из-за ее потенциального дара.
- Если мы ошиблись, подкорректируем память, отпустим восвояси, даже характеристику нарисуем о том как практику прошла. А если мы оказались правы, то тут уж не обессудь, архимага я тебе в работу не отдам. Слишком ценный кадр.
Начальник менталистов хитро усмехнулся, у него еще остались козыри в рукаве:
- Допустим, а как ты заставишь ее сотрудничать? Что ты можешь ей предложить в качестве мотивации за преданность и качественную работу?
Серов задумчиво посмотрел на коллегу, и взяв в руки пластиковую линейку, начал медленно сгибать ее за концы. Послышался характерный треск, две половинки бесполезного пластика были выброшены в мусорку:
- Каждый ломает людей по-своему. Ты рушишь их разум, и они становятся сначала податливыми и зависимыми, а потом абсолютно бесполезными. А затем отправляешь в утиль.
- А что делаешь ты?
- Даю надежду и страх ее потерять... - загадочно ответил Серов.
***
Девять утра для Олежки начались странно. Тишиной и настороженностью.
Девчонки в администрацию не пришли, и это заставляло беспокоиться. Они казались ему более пунктуальными и ответственными, а по факту ни одной, ни второй.
Прождав пятнадцать минут, парнишка решил направиться к бабе Матрене с дружеским визитом, и как бы невзначай поинтересоваться, где дамы. Однако приехавшая почтовая машина нарушила его планы, суровый экспедитор выгрузил у порога администрации три мешка наполненных неизвестно чем, заставил расписаться в каких-то бумагах и уехал.
Как человек, не имеющий отношения ко всему происходящему, Олежка хотел отказаться ставить подпись в официальных документах, но вовремя вспомнил, что легенда предписывала ему поработать почтальоном, и желательно выполнить все свои обязанности на пять баллов.
Затянув мешки в здание, рыжий принялся внимательно изучать их содержимое. В одном из мешков обнаружились письма и телеграммы - ничего особого, груда макулатуры, зато адресаты будут рады. Во втором нашлись две бандерольки для какой-то бабушки, а вот третий порадовал свежей прессой.
Неужели кто-то еще такое читает - альманах 'Счастливый садовод', еженедельник 'Магия и семена', ветеринарный журнал 'Как провести осеменение коровы своими руками'.
Читая последнее название, рыжий заржал. Неужели кто-то действительно будет самостоятельно заниматься таким делом. Мерзость.
В то же время, оперативник не собирался тратить свои драгоценные часы на глупый разнос писем. Взяв висевшую на одном из крючков сумку, мужчина, не глядя засунул туда кипу писем и газет. Его план был прост, с наивным видом, заглянуть к Матрене и узнать, почему Даша и Василиса до сих пор не в администрации. Тем более повод он придумал благородный - новому почтальону ведь не запрещено гулять по деревне.
С сумкой наперевес рыжий вышел на улицу. Удивительно, но погода, несмотря на все уверения местных 'синоптиков' начала налаживаться. Дождя уже не было, лужи подсыхали, единственной бедой оставалась грязь, она упорно отказывалась исчезать с улиц Шкрябинки, зато с удовольствием налипала на ботинки. Небо все еще оставалось плотно затянутым тучами, но радостные птички, носившиеся вокруг и щебетавшие на все лады, намекали, мол еще пару часиков и всем будет счастье - и пенёчку, и листочку, и простому червячку... Хотя последнему, солнышко, могло принести только верную смерть.
Ради проформы Олежка все же занес несколько писем адресатам. Как и положено по легенде, потупил возле каждого нужного и не нужного дома, вежливо поулыбался местным бабкам на лавочке. Те, словно грибы после дождя, вывалились из своих домиков, и теперь дружно восседали на скамейке, подобно воронам на ветке они перекаркивались, переплевывались, перемывали кости соседям, и делились новостями за прошедшие сутки.
- Ты представляешь, Никифоровна, - зацепило чуткое ухо оперативника несколько отрывочных фраз одной из кумушек, - Выхожу, я, значит, вчера в ночи во двор, аккурат часа в три ночи. Темень. Дождь. Иду по своим маленьким делам до клозету, вдруг, слышу надо мной, как 'УХНЕТ' что-то. Подымаю голову. А там совища - огромная, серая, как слон! Я аж чуть не померла на месте.
- Опять ты, старая, к самогонке на ночь приложилась, - сокрушалась вторая бабка, - Я ж тебе сколько раз говорила, хватит гнать на травах своих чудодейственных. У тебя там одна полынь и белладонна. Окочуришься - я тебе венок на кладбище не понесу.
Дальше оперативник решил не слушать. Такие 'достоверные' информаторы ему явно не подходили, тем более до дома пресловутой бабы Матрены оставалось минут пять ходьбы. Решив, что для начала, образцово-показательной работы почтальона ему хватит, рыжий ускорил шаг в интересующем направлении.
Уже на подходе к огромному дому старушки Верес заприметил хозяйку в расположенном рядом огороде. Макушка женщины бодро мелькала между грядками, за окружающим участок частоколом.
- Добрый день, - окликнул ее Олежка.
- И тебе не хворать, Рыженький, - улыбаясь во все свои вставные зубы ответила та.
- Матрена Ивановна, а где девчонки? - решив не тянуть кота за хвост, с робкой улыбкой вопрошал парень.
Не подымаясь с грядок, Матрена лишь отмахнулась.
- Где-где, в Караганде. На практику уже час как ушли.
Легкая тревога кольнула Вереса после этих слов.
- То есть как ушли?
- Ножками. Не тупи, молодой вроде, а соображаешь туго.
- Баб Матрена, но я их там почти полчаса ждал. Они не пришли.
На лице женщины мелькнуло беспокойство, она медленно встала с грядок и уверенным шагом направилась поближе к новоявленному почтальону, теперь их разделял, только частокол. Матрена, торопливо вытерла руки о подол и с непонятно откуда взявшейся тревогой спросила:
- Так им тут ходьбы десять минут, может, зашли куда, задержались.
А вот оперативнику в эту версию верилось мало. Где на одном километре пути могли потеряться две девушки?
- Давайте в администрацию вернемся, - предложил он, - может, мы просто с ними разминулись. И пока я по деревне письма носил, они могли десять раз до архива дойти.
Матрена идею поддержала, и не теряя времени засобиралась в путь.
- Хорошо, только сейчас в дом зайду. Касю надо предупредить, что выйду.
Идея, оперативника устроила, тем более у него появилась идея попытаться осмотреть комнату девочек хотя бы мельком, а для этого надо было напроситься в гости.
- Можно, я тогда сумку с письмами у вас пока оставлю, чтобы не таскать с собой лишний раз?
Матрена молча пожав плечами, кивнула, и пригласила зайти. Однако дальше коридора Вересу пройти не удалось, едва он шагнул на порог дома, бабушка забрала у него сумку и сама повесила ее на ближайшую вешалку.
- Стой тут, я сейчас вернусь. И по коридору не топчи. Тут с утра ведро воды нечаянно разлили, до сих пор мокро. Натопчешь своими грязными кроссовками, заставлю вылизать.
Блин, - выругался про себя оперативник, - даже незаметно по комнатам пробежать ему явно не удастся. Грязная обувь оставит четкие следы его преступления на влажном полу.
- Интересно, кто же это тут такой неловкий?
- Василиса ногой зацепила. Худая, а такая неповоротливая.
Крикнув Кассандре, сидящей в соседней комнате, о том, что она уходит, Баба Матрена, вытолкнула рыжего за дверь и торопливо вышла из дому. Она уже открывала калитку, собираясь выйти на улицу, когда Верес, стоящий за ней, увидел странное.
На мокрой земле рядом с порогом отпечатался след лапы птицы. И все бы ничего, если бы не размер величиной с приличную кошку. Четыре когтя вспороли землю рядом с домом Матрены. А Вересу сразу вспомнился разговор лавочных сплетниц, а может не привиделась бабке огромная сова?
Ничего не сказав о находке Матрене, лже-Олежка молча последовал за шустрой бабкой в администрацию.
Преодолев быстрым шагом немалое расстояние до местного памятника архитектуры, и обнаружив, что девчонок там нет, и не было, еще мгновение назад бодрая старушка, схватившись за сердце, осела прямо на порог.
- Чтож это случилось?! - запричитала она, - Пропали мои девочки! Не могли они никуда деться, чует бабкино сердце, беда случила-а-ась.
Всхлипывала и голосила бабка настолько громко, что вскоре на звуки начали собираться люди. Несмотря на малочисленность населения деревни, через десять минут вокруг Матрены уже набралась приличная толпа. Даже бабки-кумушки с лавочки в поисках свежих сплетен сюда прибежали. Кто-то принес Ёжке стакан воды и теперь, накапав туда карвалола, пытался напоить ее этим зельем. Пить лекарство бабка категорически отказывалась, просила каких-то своих чаев и сборов. Периодически подрывалась искать девочек по лесам-лугам, и, вообще, собирать спасательную экспедицию. Толпа женщину успокаивала, но идти в экспедицию почему-то отказывалась.
- А где участковый? Где его каждый раз носит когда он нужен, - воскликнула одна из кумушек, кажется, Никифоровна, - Он милиционер, пускай и разбирается.
На ответ, что Дмитрий Петрович уехал в неизвестном направлении, толпа отреагировала странно. Больше половины, почему-то тихонько и с облегчением вздохнули, остальные равнодушные фонтанировали идеями по поиску пропавших девочек. Такая странная реакция жителей не могла укрыться от бдительного Олежки, и пользуясь своей безобидной внешностью, тот не преминул возможностью узнать чем она вызвана:
- А почему вы так радуетесь, что участкового нет?
- Потому что он бестолочь полная, кроме как еще больший крик поднять, помочь ничем не сможет, - чистосердечно выложил один из мужчин в толпе, - У меня склад недавно сгорел, так он во всех актах написал, мол я сам виноват. Лучше из города пригласите следователей, толку больше будет.
- Да каких следователей? - возмущались бабки в толпе, - может в лес решили девчонки сходить за ягодами, а вы тут панику разводите. Вот если к вечеру не вернутся, тогда и вызывайте.
Матрена после таких слов аж встрепенулась, на ноги вскочила, еще громче заорала:
- Ты что городишь, сумасшедшая старуха! Дети пропали! Какие грибы-ягоды! Учеба у них, практика, ответственные они у меня, не могли никуда сбежать!
- Сама дура, они тебе даже не родные, ты то чего так переживаешь?
Прабабка Терентьева вновь схватившись за сердце осела на крыльцо администрации. Верес даже перепугался, не дай бог, у женщины инфаркт случится, без магии он даже помочь ей ничем не сможет. А судя по равнодушию и даже внезапной агрессивности толпы, помогать Матрене тут не жаждут. Взяв бабушку за свободную руку, оперативник принялся высчитывать пульс, первые удары сердца были ровными и четкими, затем вдруг замерли и понеслись со скоростью барабанного зайчика в энерджайзере, пауза - сердце пропустило два стука, затем опять четкие удар, и барабанная дробь. Обалдеть у бабушки тахикардия!
Толпа же продолжала нагнетать обстановку.
- Подселила к себе каких-то малолеток. Может они тебя обокрали и сами смылись, а ты переживаешь тут.
- Звони ментам и не парься. Тебе в твои годы вообще надо под постоянным присмотром врачей находиться , а ты бегаешь как ополоумевшая, порядки свои всем навязываешь.
В обычном состоянии Матрена уже давно раскидала всех этих зубоскалов по сторонам, но в нынешнем предынфарктном, молча пыхтела на крылечке не в силах ответить.
Верес же почувствовал, если сейчас он эту толпу не разгонит куда подальше, то рискует остаться с трупом старушки на руках.
- Народ, расходимся, - вежливо попытался начать он. Но то ли в рыжем образе толпа его не воспринимала, как опасного и достойного уважения, то ли интонацию рыжий выбрал не ту. В очередной раз, мысленно прокляв психологов, которые подобрали этот образ, оперативник решил действовать по-другому.
Встав на крыльцо рядом с сидящей на нем Матреной, лже-Олежка глубокомысленно изрек:
- Уважаемые дамы и господа, если вы сейчас же не разойдетесь отсюда, я буду вынужден действительно вызвать милицию, но только по факту доведения человека до инфаркта. А это при должной формулировке будет звучать как попытка убийства.
- То есть ты будешь сейчас старательно делать вид, что это случайное совпадение, и не твоих рук дело?!
- Разумов, ты болен, если думаешь, что я буду убивать сотрудников управления. С чего ты, вообще, решил, что я замешан?
- Умер менталист контролировавший Зубову в Шкрябинке. Найден в кабинете, около часа назад, и способ очень оригинальный...
Серов скривился, опять эта глухая деревня - не до конца сложенный пазл, что же они упустили. В руках он по-прежнему держал рапорт Вереса, который после слов о смерти менталиста, молча протянул Разумову. Тот, судорожно схватив бумаги, внимательно вчитывался в строки доклада, и кривился с каждой минутой все больше:
- Чертовщина. Линзы сломались - их же тестировали во всех мыслимых и немыслимых условиях, ни одного сбоя не было зафиксировано.
- Когда-то же должен быть первый раз. Расскажи лучше о менталисте, что врачи сказали? Может он отчего-то обычного загнулся - инфаркт, инсульт, язва ...
- Издеваться изволишь? Умер - это громкое слово. Его нашли час назад, полулежал в кресле, пускал слюни, обгадился под себя. Овощ. Первым делом его обследовали мои менталисты - а там пустота. Абсолютно девственно-чистый мозг, остались только условные рефлексы. Физических травм нет, врачи подтвердили. Такое впечатление, будто его просто стерли как личность.
- Остались какие-то записи о том чем он занимался сегодня на работе? И что с его 'куклой'?
- Никаких отчетов за день он не составил, насчет куклы неизвестно, к ней не смогли подключиться. Скорее всего, после смерти контролирующего, с нее окончательно слетели все заклинания. Сейчас наверняка гуляет по Шкрябинке сама по себе.
- Это что получается,- подвел итог Серов, - за одни сутки мы потеряли все средства визуального наблюдения за ситуацией?
- Ну если твоего оперативника там камнем пришибет, я не особо удивлюсь. - почему-то мстительно улыбаясь, отметил Разумов.
- Необходимо срочно скорректировать для него указания. Приказ "просто наблюдать" стал неактуальным. Возможно, стоит начать действовать жёстче.
У Серова уже возник в голове план действий, дело оставалось за малым, посвящать в него коллегу "по цеху" или нет. С одной стороны, зная новые обстоятельства, операцию можно смело переводить в силовую фазу и Разумов мог стать ценным союзником, а с другой, он обязательно заявит права на трофеи, если таковые будут.
- О чем ты задумался, старый интриган? - начальник менталистов уже вполне остыл, и теперь стоя у окна чужого кабинета, рассматривал столичные пейзажи. - Красивый вид, даже лучше чем у меня, - признал он.
- Нашел время городом любоваться. Предлагаю свернуть операцию - отправляем Вересу приказ скручивать девчонок, и по порталу доставляем их сюда. А здесь на месте уже разбираемся, что к чему. Пара допросов и все станет ясно. Куклу вернем тебе в целости и сохранности, а там сам решай, что с ней делать. Хочешь, обновляй заклинание, хочешь чисти память и отпускай восвояси.
- Серов не принимай меня за идиота, я же знаю, куда ты клонишь. А Василиса? В эту авантюру ты вписался, только из-за ее потенциального дара.
- Если мы ошиблись, подкорректируем память, отпустим восвояси, даже характеристику нарисуем о том как практику прошла. А если мы оказались правы, то тут уж не обессудь, архимага я тебе в работу не отдам. Слишком ценный кадр.
Начальник менталистов хитро усмехнулся, у него еще остались козыри в рукаве:
- Допустим, а как ты заставишь ее сотрудничать? Что ты можешь ей предложить в качестве мотивации за преданность и качественную работу?
Серов задумчиво посмотрел на коллегу, и взяв в руки пластиковую линейку, начал медленно сгибать ее за концы. Послышался характерный треск, две половинки бесполезного пластика были выброшены в мусорку:
- Каждый ломает людей по-своему. Ты рушишь их разум, и они становятся сначала податливыми и зависимыми, а потом абсолютно бесполезными. А затем отправляешь в утиль.
- А что делаешь ты?
- Даю надежду и страх ее потерять... - загадочно ответил Серов.
***
Девять утра для Олежки начались странно. Тишиной и настороженностью.
Девчонки в администрацию не пришли, и это заставляло беспокоиться. Они казались ему более пунктуальными и ответственными, а по факту ни одной, ни второй.
Прождав пятнадцать минут, парнишка решил направиться к бабе Матрене с дружеским визитом, и как бы невзначай поинтересоваться, где дамы. Однако приехавшая почтовая машина нарушила его планы, суровый экспедитор выгрузил у порога администрации три мешка наполненных неизвестно чем, заставил расписаться в каких-то бумагах и уехал.
Как человек, не имеющий отношения ко всему происходящему, Олежка хотел отказаться ставить подпись в официальных документах, но вовремя вспомнил, что легенда предписывала ему поработать почтальоном, и желательно выполнить все свои обязанности на пять баллов.
Затянув мешки в здание, рыжий принялся внимательно изучать их содержимое. В одном из мешков обнаружились письма и телеграммы - ничего особого, груда макулатуры, зато адресаты будут рады. Во втором нашлись две бандерольки для какой-то бабушки, а вот третий порадовал свежей прессой.
Неужели кто-то еще такое читает - альманах 'Счастливый садовод', еженедельник 'Магия и семена', ветеринарный журнал 'Как провести осеменение коровы своими руками'.
Читая последнее название, рыжий заржал. Неужели кто-то действительно будет самостоятельно заниматься таким делом. Мерзость.
В то же время, оперативник не собирался тратить свои драгоценные часы на глупый разнос писем. Взяв висевшую на одном из крючков сумку, мужчина, не глядя засунул туда кипу писем и газет. Его план был прост, с наивным видом, заглянуть к Матрене и узнать, почему Даша и Василиса до сих пор не в администрации. Тем более повод он придумал благородный - новому почтальону ведь не запрещено гулять по деревне.
С сумкой наперевес рыжий вышел на улицу. Удивительно, но погода, несмотря на все уверения местных 'синоптиков' начала налаживаться. Дождя уже не было, лужи подсыхали, единственной бедой оставалась грязь, она упорно отказывалась исчезать с улиц Шкрябинки, зато с удовольствием налипала на ботинки. Небо все еще оставалось плотно затянутым тучами, но радостные птички, носившиеся вокруг и щебетавшие на все лады, намекали, мол еще пару часиков и всем будет счастье - и пенёчку, и листочку, и простому червячку... Хотя последнему, солнышко, могло принести только верную смерть.
Ради проформы Олежка все же занес несколько писем адресатам. Как и положено по легенде, потупил возле каждого нужного и не нужного дома, вежливо поулыбался местным бабкам на лавочке. Те, словно грибы после дождя, вывалились из своих домиков, и теперь дружно восседали на скамейке, подобно воронам на ветке они перекаркивались, переплевывались, перемывали кости соседям, и делились новостями за прошедшие сутки.
- Ты представляешь, Никифоровна, - зацепило чуткое ухо оперативника несколько отрывочных фраз одной из кумушек, - Выхожу, я, значит, вчера в ночи во двор, аккурат часа в три ночи. Темень. Дождь. Иду по своим маленьким делам до клозету, вдруг, слышу надо мной, как 'УХНЕТ' что-то. Подымаю голову. А там совища - огромная, серая, как слон! Я аж чуть не померла на месте.
- Опять ты, старая, к самогонке на ночь приложилась, - сокрушалась вторая бабка, - Я ж тебе сколько раз говорила, хватит гнать на травах своих чудодейственных. У тебя там одна полынь и белладонна. Окочуришься - я тебе венок на кладбище не понесу.
Дальше оперативник решил не слушать. Такие 'достоверные' информаторы ему явно не подходили, тем более до дома пресловутой бабы Матрены оставалось минут пять ходьбы. Решив, что для начала, образцово-показательной работы почтальона ему хватит, рыжий ускорил шаг в интересующем направлении.
Уже на подходе к огромному дому старушки Верес заприметил хозяйку в расположенном рядом огороде. Макушка женщины бодро мелькала между грядками, за окружающим участок частоколом.
- Добрый день, - окликнул ее Олежка.
- И тебе не хворать, Рыженький, - улыбаясь во все свои вставные зубы ответила та.
- Матрена Ивановна, а где девчонки? - решив не тянуть кота за хвост, с робкой улыбкой вопрошал парень.
Не подымаясь с грядок, Матрена лишь отмахнулась.
- Где-где, в Караганде. На практику уже час как ушли.
Легкая тревога кольнула Вереса после этих слов.
- То есть как ушли?
- Ножками. Не тупи, молодой вроде, а соображаешь туго.
- Баб Матрена, но я их там почти полчаса ждал. Они не пришли.
На лице женщины мелькнуло беспокойство, она медленно встала с грядок и уверенным шагом направилась поближе к новоявленному почтальону, теперь их разделял, только частокол. Матрена, торопливо вытерла руки о подол и с непонятно откуда взявшейся тревогой спросила:
- Так им тут ходьбы десять минут, может, зашли куда, задержались.
А вот оперативнику в эту версию верилось мало. Где на одном километре пути могли потеряться две девушки?
- Давайте в администрацию вернемся, - предложил он, - может, мы просто с ними разминулись. И пока я по деревне письма носил, они могли десять раз до архива дойти.
Матрена идею поддержала, и не теряя времени засобиралась в путь.
- Хорошо, только сейчас в дом зайду. Касю надо предупредить, что выйду.
Идея, оперативника устроила, тем более у него появилась идея попытаться осмотреть комнату девочек хотя бы мельком, а для этого надо было напроситься в гости.
- Можно, я тогда сумку с письмами у вас пока оставлю, чтобы не таскать с собой лишний раз?
Матрена молча пожав плечами, кивнула, и пригласила зайти. Однако дальше коридора Вересу пройти не удалось, едва он шагнул на порог дома, бабушка забрала у него сумку и сама повесила ее на ближайшую вешалку.
- Стой тут, я сейчас вернусь. И по коридору не топчи. Тут с утра ведро воды нечаянно разлили, до сих пор мокро. Натопчешь своими грязными кроссовками, заставлю вылизать.
Блин, - выругался про себя оперативник, - даже незаметно по комнатам пробежать ему явно не удастся. Грязная обувь оставит четкие следы его преступления на влажном полу.
- Интересно, кто же это тут такой неловкий?
- Василиса ногой зацепила. Худая, а такая неповоротливая.
Крикнув Кассандре, сидящей в соседней комнате, о том, что она уходит, Баба Матрена, вытолкнула рыжего за дверь и торопливо вышла из дому. Она уже открывала калитку, собираясь выйти на улицу, когда Верес, стоящий за ней, увидел странное.
На мокрой земле рядом с порогом отпечатался след лапы птицы. И все бы ничего, если бы не размер величиной с приличную кошку. Четыре когтя вспороли землю рядом с домом Матрены. А Вересу сразу вспомнился разговор лавочных сплетниц, а может не привиделась бабке огромная сова?
Ничего не сказав о находке Матрене, лже-Олежка молча последовал за шустрой бабкой в администрацию.
Преодолев быстрым шагом немалое расстояние до местного памятника архитектуры, и обнаружив, что девчонок там нет, и не было, еще мгновение назад бодрая старушка, схватившись за сердце, осела прямо на порог.
- Чтож это случилось?! - запричитала она, - Пропали мои девочки! Не могли они никуда деться, чует бабкино сердце, беда случила-а-ась.
Всхлипывала и голосила бабка настолько громко, что вскоре на звуки начали собираться люди. Несмотря на малочисленность населения деревни, через десять минут вокруг Матрены уже набралась приличная толпа. Даже бабки-кумушки с лавочки в поисках свежих сплетен сюда прибежали. Кто-то принес Ёжке стакан воды и теперь, накапав туда карвалола, пытался напоить ее этим зельем. Пить лекарство бабка категорически отказывалась, просила каких-то своих чаев и сборов. Периодически подрывалась искать девочек по лесам-лугам, и, вообще, собирать спасательную экспедицию. Толпа женщину успокаивала, но идти в экспедицию почему-то отказывалась.
- А где участковый? Где его каждый раз носит когда он нужен, - воскликнула одна из кумушек, кажется, Никифоровна, - Он милиционер, пускай и разбирается.
На ответ, что Дмитрий Петрович уехал в неизвестном направлении, толпа отреагировала странно. Больше половины, почему-то тихонько и с облегчением вздохнули, остальные равнодушные фонтанировали идеями по поиску пропавших девочек. Такая странная реакция жителей не могла укрыться от бдительного Олежки, и пользуясь своей безобидной внешностью, тот не преминул возможностью узнать чем она вызвана:
- А почему вы так радуетесь, что участкового нет?
- Потому что он бестолочь полная, кроме как еще больший крик поднять, помочь ничем не сможет, - чистосердечно выложил один из мужчин в толпе, - У меня склад недавно сгорел, так он во всех актах написал, мол я сам виноват. Лучше из города пригласите следователей, толку больше будет.
- Да каких следователей? - возмущались бабки в толпе, - может в лес решили девчонки сходить за ягодами, а вы тут панику разводите. Вот если к вечеру не вернутся, тогда и вызывайте.
Матрена после таких слов аж встрепенулась, на ноги вскочила, еще громче заорала:
- Ты что городишь, сумасшедшая старуха! Дети пропали! Какие грибы-ягоды! Учеба у них, практика, ответственные они у меня, не могли никуда сбежать!
- Сама дура, они тебе даже не родные, ты то чего так переживаешь?
Прабабка Терентьева вновь схватившись за сердце осела на крыльцо администрации. Верес даже перепугался, не дай бог, у женщины инфаркт случится, без магии он даже помочь ей ничем не сможет. А судя по равнодушию и даже внезапной агрессивности толпы, помогать Матрене тут не жаждут. Взяв бабушку за свободную руку, оперативник принялся высчитывать пульс, первые удары сердца были ровными и четкими, затем вдруг замерли и понеслись со скоростью барабанного зайчика в энерджайзере, пауза - сердце пропустило два стука, затем опять четкие удар, и барабанная дробь. Обалдеть у бабушки тахикардия!
Толпа же продолжала нагнетать обстановку.
- Подселила к себе каких-то малолеток. Может они тебя обокрали и сами смылись, а ты переживаешь тут.
- Звони ментам и не парься. Тебе в твои годы вообще надо под постоянным присмотром врачей находиться , а ты бегаешь как ополоумевшая, порядки свои всем навязываешь.
В обычном состоянии Матрена уже давно раскидала всех этих зубоскалов по сторонам, но в нынешнем предынфарктном, молча пыхтела на крылечке не в силах ответить.
Верес же почувствовал, если сейчас он эту толпу не разгонит куда подальше, то рискует остаться с трупом старушки на руках.
- Народ, расходимся, - вежливо попытался начать он. Но то ли в рыжем образе толпа его не воспринимала, как опасного и достойного уважения, то ли интонацию рыжий выбрал не ту. В очередной раз, мысленно прокляв психологов, которые подобрали этот образ, оперативник решил действовать по-другому.
Встав на крыльцо рядом с сидящей на нем Матреной, лже-Олежка глубокомысленно изрек:
- Уважаемые дамы и господа, если вы сейчас же не разойдетесь отсюда, я буду вынужден действительно вызвать милицию, но только по факту доведения человека до инфаркта. А это при должной формулировке будет звучать как попытка убийства.
