Заснул почти счастливым. Почти, потому что понимал - то что произошло, далеко не победа и не прощение. Даже близко нет. Он сам себя не мог простить, что уж говорить о Маше.
Но сейчас, лежа к ней впритык, ощущая во всю длину тела прижатую к нему, Павел строил дальнейшие планы по возвращению любимой в свою жизнь. Не мечтал, а именно планировал, конкретно и детально. И в этих планах, главный арсенал уже вовсе не слова.
До того как Павел бросил ее, они встречались уже месяц. А увидел он Машу пол года назад. Тогда у него сломалась машина и он был вынужден ехать на общественном транспорте. Середина лета, духота и жара. Автобусы без кондиционеров воспринимались им как адские машины, мучающие в своих недрах грешников. За все-все людские грехи.
Вероятно, Павел также все же не святой, потому что в то утро и ему пришлось пересесть из прохладного удобного салона обожаемого БМВ, в еле живой раскаленный Икарус.
Мужчина ехал и страдал, потел. Особенно спина, к которой прижат большой футляр с виолончелью. Но, хотя бы, благодаря чехлу спина защищена от других потных тел, окружающих его. Да, Павел в добавок ко всему еще и брезгливый.
Толпой грешников к нему прибило девушку, похожую на ангела. Бледная, несмотря на пляжный сезон, светлые волосы, в которых заблудилось солнце, голубое легкое платье. Лицо Павел тогда не разглядел, она стояла к нему спиной. Зато в полной мере оценил голыми руками и даже телом сквозь футболку, прохладу, исходящую от ангела. Как ни странно, ее кожа была свежая и намного холоднее окружающего раскаленного воздуха. И еще запах. Павел выше нее примерно на голову и было очень просто наклонить лицо, почти утыкаясь носом в пушистую светлую макушку.
Яблоки. Это был аромат яблок. Естественный и сладко-свежий, какой Павел помнил с детства. Белый налив.
Он вдыхал и вдыхал, уже не обращая внимания на окружение. Да и на саму девушку, покуда та стояла ровно и никуда не двигалась.
Павел закрыл глаза, обеими ладонями держась за липкий поручень, и дышал. Так они проехали не одну остановку. А в голове в это время зазвучала соната, которую он тогда готовил к концерту.
Павел играл ее уже довольно давно, все выигрывал, перфектно, красиво звучало, отличный тон. Однако старый профессор, теперь уже коллега, хотя нет... навсегда его учитель... Так вот, он всегда ехидно усмехался после исполнения Павлом сонаты Дебюсси, и издевательски качал головой. По его мнению в игре много чего не хватало. Не было жизни, наслаждения ею, что так явно всегда присутствует в композициях французов. Не было истинного понимания.
Самолюбие Павла, конечно же, задевали насмешки вредного маразматика, ведь все остальные пребывали в полном восторге. Пусть сам Павел и не разделял его.
Но в эти мгновения, жаркие, душные... соната звучала в голове по другому. Звучала с ощущением блаженной прохлады в знойный солнечный день. С ароматом зеленых яблок. А уж ее заключительная партия - феерия. Чистый восторг. Оргазм?
Павел отпустил поручень одной рукой и так и не открывая глаз, с улыбкой на лице, провел ладонью от предплечья до тонкой кисти девушки. Медленно, полной ладонью, задевая пальцами льняное платье на груди.
Да. Это то, что надо. Вот именно это. Нежно, долго и плавно. Очень долго, протяжно. С выдержанными паузами, можно их даже немного передержать...
Незнакомка ошалело оглянулась на него, мазнув волосами по лицу и губам.
О да, а вот так еще лучше. Заключительные аккорды.
Павел чуть не рассмеялся в голос над самим собой, когда девушка, оказавшаяся обладательницей серых выразительных глаз, рванула в открывшиеся двери автобуса. Он проследил за ней взглядом и улыбаясь, в прекрасном расположении духа, полный вдохновения и новых идей, вышел на следующей остановке у консерватории.
Только где-то в душе, куда Павел редко заглядывал и не знал точно всего ее содержимого, осталось сожаление. Ощущалось легкое, притупленное чувство потери. Он ведь не увидит больше похожую на ангела незнакомку, не вдохнет ее запах, не дотронется до прохладной кожи.
Но и эта тоска, пожалуй, тоже пригодится. Допустим, в экспозиции сонаты, в длинных щемящих нотах. Ходах, похожих на вздохи сожаления. Мысли быстро понеслись в привычном направлении.
После следующего концерта, где Павел исполнял в числе других произведений и Дебюсси, к нему подошел старый маразматик профессор и хитро улыбнувшись, сказал:
-А вы начинаете кое-что понимать, молодой человек. Смотрите, не потеряйте это чувство.
Вся критика превосходная. Писали, как он необыкновенно тонко чувствует музыку, умеет передать такой живой образ в импрессионистах. А он во время игры вспоминал жару и запах яблок. Шальное, украденное хулиганом, которым он на самом деле никогда не был, прикосновение к обнаженной прохладной коже.
Вторая встреча спустя пол года, в декабре. Как ни банально, он увидел Машу на благотворительном концерте, где выступал. Нудные речи политиков перемежались с вручением грамот лучшим учителям, лучшим спортсменам, художникам, победителям олимпиад... И так до бесконечности. Все довольны, надушены, нарядны. Заслуженное или нет, а признание всегда приятно.
Павел являлся, как говорят, изюминкой праздничного вечера. Отыграл пару пъес и свободен. Свои грамоты он получил раньше, сейчас просто хорошо заплатили. Что, несомненно, гораздо лучше какой-то там бумажки в рамке.
После концерта фуршет, где встречались все приглашенные, спонсоры и прочие, во всех отношениях выдающиеся личности.
Кормили плохо, а Павел был голоден. Прохаживаясь между маленькими высокими столиками, накрытыми белоснежными скатертями, искал что-то более-менее съедобное. На сытное и вкусное рассчитывать не приходилось. В основном здесь предлагались напитки, - вино, шампанское, соки. Из категории еды только невыразительные фрукты и канапе.
Свою незнакомку узнал со спины. Оказывается, он ее очень хорошо тогда успел разглядеть и запомнить. А сейчас сразу узнал узкую спину, снова в светло голубом платье, и распущенные прямые волосы.
Усмехнулся, - не плохая фигурка. Удивительно, что моментально вспомнил, где уже прежде видел девушку. Или он и не забывал все эти пол года?
Потеряв интерес к бутербродам, целенаправленно стал приближаться к незнакомке. Павел не собирался мямлить и сомневаться, тем более, что такой мгновенный и сильный интерес к кому-либо, в его случае, возник впервые.
Взвесив все за и против, решил, что, пожалуй, не прочь повторить те мгновения в автобусе, когда касался ее обнаженных рук. Пусть Павел и рискует быть воспринятым как ненормальный сексуальный маньяк. Хм, как будто маньяки вообще, любых разновидностей, бывают нормальны. Но Павел любил невидимую глазу симметрию и хотел, чтобы новая встреча с незнакомкой началась с того, на чем прервалась последняя. Поэтому подошел впритык к ее спине и подняв, на этот раз обе ладони, провел ими от плечей до кистей рук девушки.
Восхитительное чувство, если честно. И аромат, заманивающий и дарящий вдохновение запах яблок с примесью аромата самой девушки. Ммм, Павел глубоко втянул носом воздух.
Но насладиться в полной мере ему не дала сама обладательница прохладной кожи и яблочного аромата. Она немного подпрыгнула и резко развернулась, облив при этом пиджак и рубашку Павла водой из стакана, который держала в руке.
-Вы?! - ошеломление девушки можно понять. Того ненормального, который облапил ее в транспорте... Ее! Облапил!... она не разглядела и не запомнила. Но вот касание не узнать невозможно. - Это были вы?! Боже, - походу, она потеряла дар речи смотря на музыканта, мировую величину, всамделишную, настоящую звезду в мире классической музыки. И по совместительству, как оказалось, маньяка из общественного транспорта.
Маша ведь тогда испугалась до дрожи в коленях и еще долго после того случая не ездила удобным маршрутом. Из-за чего приходилось делать приличный крюк, выходить раньше и просыпаться, соответственно, тоже раньше. Но менее всего она хотела, чтобы ее преследовал маньяк.
И вот, предосторожности не спасли - он ее все-таки нашел. Зачем? Что ему нужно? Успокойся Маша, это ведь Павел Ревин, музыкант, ты его слушала сегодня. Вокруг полно людей, есть и охрана. Но это ведь он провел сейчас по ее рукам ладонями? Как и тогда летом, в автобусе.
Как-то логика происходящего ускользала от понимания девушки.
- Привет, - прозвучал спокойный голос, с едва ощутимыми нотками веселья. Лицо этого неоднозначного индивидуума также сдержанно вежливое, но в глазах притаились смешинки и как будто даже вызов.
- Вы... вы... - продолжала заикаться девушка. - Извините, - она еще и извиняется! Но ведь облила его костюм.
- Ничего страшного, - ответил мужчина, не отодвигаясь и не делая попыток как-то стряхнуть воду с одежды. - Я вас напугал, я должен извиняться.
Вот именно! Все-таки воспитанный человек, не автобусный маньяк. Или первое не исключает второго?
- Мне и так жарко, хотелось отсюда уйти, подышать свежим воздухом. Ко всему прочему, здесь совершенно нечего поесть. А вы дали мне прекрасный повод откланяться.
Он говорил и разглядывал ее, заставлял смущаться. Такой пристальный заинтересованный взгляд, даже плотоядный, очень неоднозначный. Все же маньяк?
-Я Павел, - протянул ладонь для рукопожатия.
-Мария. Очень приятно, вы восхитительно играли сегодня, - почему она лепечет? Почему пульс так громко стучит в ушах? Что с ней? Говори нормально, ты взрослая уверенная в себе женщина! Получила сегодня грамоту за свои последние работы, очень талантливые и подающие надежды. Интересно, на что могут подавать надежду переводы чужих книг? На еще большие, лучшие, точные переводы? Ей Богу, лучше бы своих авторов больше чествовали.
Протянутую в ответ руку аккуратно, но уверенно взяли и подняли к губам. Поцеловали. В двадцать первом веке не целуют руку. Или только принцессам. И королевам, или примадоннам. Но никак не обыкновенным двадцатитрехлетним переводчицам, пусть и на пышном банкете. Не в ее реальности, не в ее окружении... Маньяк? Или перепутал Машу с примадонной?
После скромного и короткого касания губами, ее похолодевшую от такого внимания конечность не выпустили из захвата большой ладони. Он держал ее в своей, чуть-чуть сжимая. И смотрел. И не хотел уже куда-либо уходить, во всяком случае, без девушки.
- А ты, Мария, не голодна? - вопрос сопровождался уверенной и соблазнительной улыбкой. Как будто змей искуситель, предлагающий отведать Еве яблоко, переживая и заботясь, вдруг она проголодалась в раю... - Может слиняем отсюда вместе и ты составишь мне компанию за ужином?
- А... я... - не похожа она что-то на человека, владеющего словом, даже на родном языке. - Да, но я должна проститься. Здесь один человек, который возможно будет меня искать.
Ее редактор, единственный знакомый на данном мероприятии, равнодушный ко всему человек, вряд ли вообще заметил бы, что Маши нет. Но ей необходимо время, просто потянуть время, чтобы собраться и прийти в нормальное состояние.
Ну подумаешь, - пригласил. Ничего особенного. Ну и что, что он весь из себя такой красивый, высокий, харизматичный, знаменитый, уверенный в себе. Она тоже себя не на помойке нашла. Спину, спину надо держать прямо! Это создает видимость уверенности обладателя спины в себе.
К тому же, не помешает на всякий пожарный перестраховаться, чтобы кто-нибудь точно знал, с кем она в этот вечер ушла. Ведь с таким везением, когда то и дело нарывается на неадекватных личностей, вполне может случится, что и этот безумно притягательный экземпляр окажется просто безумным.
Пробираясь между столиками к сверкающей издали в свете люстр лысине редактора, Маша всем своим существом ощущала присутствие Павла за спиной. Так неожиданно все. Прикосновения, взгляды, многозначительные такие. Он к ней на ты, она на вы, вместе собираются ужинать. Как будто не с ней это происходит. Так и ждет какого-нибудь подвоха и подлянки.
Но разговор с Вениамином Васильевичем прошел относительно гладко. Гладко потому, что как и всегда, ему все равно что с Машей, уходит она, или же остается тут ночевать. Главное, чтобы его не позорила. А относительно - потому, что редактор, увидев кто ее сопровождает, проявил завидный интерес к их паре, общему настроению Ревина и дальнейшим профессиональным планам.
Машин спутник задавал как бы невзначай словоохотливому Вениамину наводящие вопросы и внимательно слушал ответы. Похоже, он услышал о девушке уже все, что можно. Во всяком случае, мнение глубокоуважаемого Вениамина Васильевича. По всем пунктам биографии Маши. Со стороны послушать, так она какая-то прям акула пера. Вот же выдумщик! И зачем Павлу это слушать? Да и Вениамину определенно пора на пенсию.
Было неуютно. Редактр разглагольствует, Павел вежливо кивает, Маша изредко вставляет свои пать копеек. Светская беседа. Мужчину, похоже совершенно не смущала мокрая рубаха и пиджак, всеобщее внимание к его персоне. Окружающие люди разглядывали Павла, кто с восхищением, кто просто с интересом. Но равнодушных не было. Взгляды женщин и девушек, от мала до велика, из числа первых, - восхищенно-заигрывающих. И Машу это все больше нервировало. Она чувствовала себя замарашкой, хотя не ее наряд облит водой, не на ее платье мокрые пятна на уровне живота.
- Пойдем? - Павел обратился наконец к Маше. Заглянул в лицо и усмехнулся. Вежливо, но быстро попрощавшись с Вениамином Васильевичем, непонятно подитожил:
- Переводчица попалась, - положил теплую ладонь девушке на спину и ненавязчиво направлял в сторону незаметной двери, видимо, в служебные помещения.
- Шведский и финский, - продолжил. - Хм, у тебя скандинавская внешность, в предках были скандинавы? - Ловко лавируя между гостей, он умудрялся и Машу пристально разглядывать.
- Да, мой дедушка фин. А куда мы идем?
- Я заберу инструмент из гримерки, потом за твоими вещами. И есть. Как же я жрать хочу, - еще один непонятный взгляд на нее.
Маше вспомнилась почему-то история о Красной шапочке. Волк там тоже очень голодным был, помнится.
Поведение и язык тела Павла очень говорящие. Они, прямо таки, в открытую заявляли окружающим, что эта светловолосая девушка - его территория. Его цель. С уверенностью можно сказать, что в скором будущем она будет во всех смыслах - ЕГО. Павел, может и не преднамеренно, но выражал именно такую позицию. Всем телом, каждым взглядом и прикосновением.
В тот вечер Маше было очень хорошо. Даже странно... Она привыкла, что для того, чтобы стало хорошо, надо делать очень много. Хотеть, самой себе устраивать это 'хорошо', действовать, прилагать усилия. В ее случае, никто другой ей 'хорошо' не устраивал.
Но не сегодня вечером. Не с этим мужчиной. От одного присутствия Павла становилось необъяснимо, восхитительно хорошо.
В ресторане царила романтичная атмосфера, скорее всего, Павел неспроста выбрал именно его. Неяркое освещение, оформление под старину, зажженные свечи, отражавшиеся в зеркалах, и живые цветы. Плюс - мало людей, тишина вокруг и очень вкусные блюда.
Маша краем глаза наблюдала за тем, как Павел ест... Красиво. Непроизвольно и сама выпрямляла спину и старалась изящнее обходиться с ножом и вилкой.
Но сейчас, лежа к ней впритык, ощущая во всю длину тела прижатую к нему, Павел строил дальнейшие планы по возвращению любимой в свою жизнь. Не мечтал, а именно планировал, конкретно и детально. И в этих планах, главный арсенал уже вовсе не слова.
До того как Павел бросил ее, они встречались уже месяц. А увидел он Машу пол года назад. Тогда у него сломалась машина и он был вынужден ехать на общественном транспорте. Середина лета, духота и жара. Автобусы без кондиционеров воспринимались им как адские машины, мучающие в своих недрах грешников. За все-все людские грехи.
Вероятно, Павел также все же не святой, потому что в то утро и ему пришлось пересесть из прохладного удобного салона обожаемого БМВ, в еле живой раскаленный Икарус.
Мужчина ехал и страдал, потел. Особенно спина, к которой прижат большой футляр с виолончелью. Но, хотя бы, благодаря чехлу спина защищена от других потных тел, окружающих его. Да, Павел в добавок ко всему еще и брезгливый.
Толпой грешников к нему прибило девушку, похожую на ангела. Бледная, несмотря на пляжный сезон, светлые волосы, в которых заблудилось солнце, голубое легкое платье. Лицо Павел тогда не разглядел, она стояла к нему спиной. Зато в полной мере оценил голыми руками и даже телом сквозь футболку, прохладу, исходящую от ангела. Как ни странно, ее кожа была свежая и намного холоднее окружающего раскаленного воздуха. И еще запах. Павел выше нее примерно на голову и было очень просто наклонить лицо, почти утыкаясь носом в пушистую светлую макушку.
Яблоки. Это был аромат яблок. Естественный и сладко-свежий, какой Павел помнил с детства. Белый налив.
Он вдыхал и вдыхал, уже не обращая внимания на окружение. Да и на саму девушку, покуда та стояла ровно и никуда не двигалась.
Павел закрыл глаза, обеими ладонями держась за липкий поручень, и дышал. Так они проехали не одну остановку. А в голове в это время зазвучала соната, которую он тогда готовил к концерту.
Павел играл ее уже довольно давно, все выигрывал, перфектно, красиво звучало, отличный тон. Однако старый профессор, теперь уже коллега, хотя нет... навсегда его учитель... Так вот, он всегда ехидно усмехался после исполнения Павлом сонаты Дебюсси, и издевательски качал головой. По его мнению в игре много чего не хватало. Не было жизни, наслаждения ею, что так явно всегда присутствует в композициях французов. Не было истинного понимания.
Самолюбие Павла, конечно же, задевали насмешки вредного маразматика, ведь все остальные пребывали в полном восторге. Пусть сам Павел и не разделял его.
Но в эти мгновения, жаркие, душные... соната звучала в голове по другому. Звучала с ощущением блаженной прохлады в знойный солнечный день. С ароматом зеленых яблок. А уж ее заключительная партия - феерия. Чистый восторг. Оргазм?
Павел отпустил поручень одной рукой и так и не открывая глаз, с улыбкой на лице, провел ладонью от предплечья до тонкой кисти девушки. Медленно, полной ладонью, задевая пальцами льняное платье на груди.
Да. Это то, что надо. Вот именно это. Нежно, долго и плавно. Очень долго, протяжно. С выдержанными паузами, можно их даже немного передержать...
Незнакомка ошалело оглянулась на него, мазнув волосами по лицу и губам.
О да, а вот так еще лучше. Заключительные аккорды.
Павел чуть не рассмеялся в голос над самим собой, когда девушка, оказавшаяся обладательницей серых выразительных глаз, рванула в открывшиеся двери автобуса. Он проследил за ней взглядом и улыбаясь, в прекрасном расположении духа, полный вдохновения и новых идей, вышел на следующей остановке у консерватории.
Только где-то в душе, куда Павел редко заглядывал и не знал точно всего ее содержимого, осталось сожаление. Ощущалось легкое, притупленное чувство потери. Он ведь не увидит больше похожую на ангела незнакомку, не вдохнет ее запах, не дотронется до прохладной кожи.
Но и эта тоска, пожалуй, тоже пригодится. Допустим, в экспозиции сонаты, в длинных щемящих нотах. Ходах, похожих на вздохи сожаления. Мысли быстро понеслись в привычном направлении.
После следующего концерта, где Павел исполнял в числе других произведений и Дебюсси, к нему подошел старый маразматик профессор и хитро улыбнувшись, сказал:
-А вы начинаете кое-что понимать, молодой человек. Смотрите, не потеряйте это чувство.
Вся критика превосходная. Писали, как он необыкновенно тонко чувствует музыку, умеет передать такой живой образ в импрессионистах. А он во время игры вспоминал жару и запах яблок. Шальное, украденное хулиганом, которым он на самом деле никогда не был, прикосновение к обнаженной прохладной коже.
Вторая встреча спустя пол года, в декабре. Как ни банально, он увидел Машу на благотворительном концерте, где выступал. Нудные речи политиков перемежались с вручением грамот лучшим учителям, лучшим спортсменам, художникам, победителям олимпиад... И так до бесконечности. Все довольны, надушены, нарядны. Заслуженное или нет, а признание всегда приятно.
Павел являлся, как говорят, изюминкой праздничного вечера. Отыграл пару пъес и свободен. Свои грамоты он получил раньше, сейчас просто хорошо заплатили. Что, несомненно, гораздо лучше какой-то там бумажки в рамке.
После концерта фуршет, где встречались все приглашенные, спонсоры и прочие, во всех отношениях выдающиеся личности.
Кормили плохо, а Павел был голоден. Прохаживаясь между маленькими высокими столиками, накрытыми белоснежными скатертями, искал что-то более-менее съедобное. На сытное и вкусное рассчитывать не приходилось. В основном здесь предлагались напитки, - вино, шампанское, соки. Из категории еды только невыразительные фрукты и канапе.
Свою незнакомку узнал со спины. Оказывается, он ее очень хорошо тогда успел разглядеть и запомнить. А сейчас сразу узнал узкую спину, снова в светло голубом платье, и распущенные прямые волосы.
Усмехнулся, - не плохая фигурка. Удивительно, что моментально вспомнил, где уже прежде видел девушку. Или он и не забывал все эти пол года?
Потеряв интерес к бутербродам, целенаправленно стал приближаться к незнакомке. Павел не собирался мямлить и сомневаться, тем более, что такой мгновенный и сильный интерес к кому-либо, в его случае, возник впервые.
Взвесив все за и против, решил, что, пожалуй, не прочь повторить те мгновения в автобусе, когда касался ее обнаженных рук. Пусть Павел и рискует быть воспринятым как ненормальный сексуальный маньяк. Хм, как будто маньяки вообще, любых разновидностей, бывают нормальны. Но Павел любил невидимую глазу симметрию и хотел, чтобы новая встреча с незнакомкой началась с того, на чем прервалась последняя. Поэтому подошел впритык к ее спине и подняв, на этот раз обе ладони, провел ими от плечей до кистей рук девушки.
Восхитительное чувство, если честно. И аромат, заманивающий и дарящий вдохновение запах яблок с примесью аромата самой девушки. Ммм, Павел глубоко втянул носом воздух.
Но насладиться в полной мере ему не дала сама обладательница прохладной кожи и яблочного аромата. Она немного подпрыгнула и резко развернулась, облив при этом пиджак и рубашку Павла водой из стакана, который держала в руке.
-Вы?! - ошеломление девушки можно понять. Того ненормального, который облапил ее в транспорте... Ее! Облапил!... она не разглядела и не запомнила. Но вот касание не узнать невозможно. - Это были вы?! Боже, - походу, она потеряла дар речи смотря на музыканта, мировую величину, всамделишную, настоящую звезду в мире классической музыки. И по совместительству, как оказалось, маньяка из общественного транспорта.
Маша ведь тогда испугалась до дрожи в коленях и еще долго после того случая не ездила удобным маршрутом. Из-за чего приходилось делать приличный крюк, выходить раньше и просыпаться, соответственно, тоже раньше. Но менее всего она хотела, чтобы ее преследовал маньяк.
И вот, предосторожности не спасли - он ее все-таки нашел. Зачем? Что ему нужно? Успокойся Маша, это ведь Павел Ревин, музыкант, ты его слушала сегодня. Вокруг полно людей, есть и охрана. Но это ведь он провел сейчас по ее рукам ладонями? Как и тогда летом, в автобусе.
Как-то логика происходящего ускользала от понимания девушки.
- Привет, - прозвучал спокойный голос, с едва ощутимыми нотками веселья. Лицо этого неоднозначного индивидуума также сдержанно вежливое, но в глазах притаились смешинки и как будто даже вызов.
- Вы... вы... - продолжала заикаться девушка. - Извините, - она еще и извиняется! Но ведь облила его костюм.
- Ничего страшного, - ответил мужчина, не отодвигаясь и не делая попыток как-то стряхнуть воду с одежды. - Я вас напугал, я должен извиняться.
Вот именно! Все-таки воспитанный человек, не автобусный маньяк. Или первое не исключает второго?
- Мне и так жарко, хотелось отсюда уйти, подышать свежим воздухом. Ко всему прочему, здесь совершенно нечего поесть. А вы дали мне прекрасный повод откланяться.
Он говорил и разглядывал ее, заставлял смущаться. Такой пристальный заинтересованный взгляд, даже плотоядный, очень неоднозначный. Все же маньяк?
-Я Павел, - протянул ладонь для рукопожатия.
-Мария. Очень приятно, вы восхитительно играли сегодня, - почему она лепечет? Почему пульс так громко стучит в ушах? Что с ней? Говори нормально, ты взрослая уверенная в себе женщина! Получила сегодня грамоту за свои последние работы, очень талантливые и подающие надежды. Интересно, на что могут подавать надежду переводы чужих книг? На еще большие, лучшие, точные переводы? Ей Богу, лучше бы своих авторов больше чествовали.
Протянутую в ответ руку аккуратно, но уверенно взяли и подняли к губам. Поцеловали. В двадцать первом веке не целуют руку. Или только принцессам. И королевам, или примадоннам. Но никак не обыкновенным двадцатитрехлетним переводчицам, пусть и на пышном банкете. Не в ее реальности, не в ее окружении... Маньяк? Или перепутал Машу с примадонной?
После скромного и короткого касания губами, ее похолодевшую от такого внимания конечность не выпустили из захвата большой ладони. Он держал ее в своей, чуть-чуть сжимая. И смотрел. И не хотел уже куда-либо уходить, во всяком случае, без девушки.
- А ты, Мария, не голодна? - вопрос сопровождался уверенной и соблазнительной улыбкой. Как будто змей искуситель, предлагающий отведать Еве яблоко, переживая и заботясь, вдруг она проголодалась в раю... - Может слиняем отсюда вместе и ты составишь мне компанию за ужином?
- А... я... - не похожа она что-то на человека, владеющего словом, даже на родном языке. - Да, но я должна проститься. Здесь один человек, который возможно будет меня искать.
Ее редактор, единственный знакомый на данном мероприятии, равнодушный ко всему человек, вряд ли вообще заметил бы, что Маши нет. Но ей необходимо время, просто потянуть время, чтобы собраться и прийти в нормальное состояние.
Ну подумаешь, - пригласил. Ничего особенного. Ну и что, что он весь из себя такой красивый, высокий, харизматичный, знаменитый, уверенный в себе. Она тоже себя не на помойке нашла. Спину, спину надо держать прямо! Это создает видимость уверенности обладателя спины в себе.
К тому же, не помешает на всякий пожарный перестраховаться, чтобы кто-нибудь точно знал, с кем она в этот вечер ушла. Ведь с таким везением, когда то и дело нарывается на неадекватных личностей, вполне может случится, что и этот безумно притягательный экземпляр окажется просто безумным.
Пробираясь между столиками к сверкающей издали в свете люстр лысине редактора, Маша всем своим существом ощущала присутствие Павла за спиной. Так неожиданно все. Прикосновения, взгляды, многозначительные такие. Он к ней на ты, она на вы, вместе собираются ужинать. Как будто не с ней это происходит. Так и ждет какого-нибудь подвоха и подлянки.
Но разговор с Вениамином Васильевичем прошел относительно гладко. Гладко потому, что как и всегда, ему все равно что с Машей, уходит она, или же остается тут ночевать. Главное, чтобы его не позорила. А относительно - потому, что редактор, увидев кто ее сопровождает, проявил завидный интерес к их паре, общему настроению Ревина и дальнейшим профессиональным планам.
Машин спутник задавал как бы невзначай словоохотливому Вениамину наводящие вопросы и внимательно слушал ответы. Похоже, он услышал о девушке уже все, что можно. Во всяком случае, мнение глубокоуважаемого Вениамина Васильевича. По всем пунктам биографии Маши. Со стороны послушать, так она какая-то прям акула пера. Вот же выдумщик! И зачем Павлу это слушать? Да и Вениамину определенно пора на пенсию.
Было неуютно. Редактр разглагольствует, Павел вежливо кивает, Маша изредко вставляет свои пать копеек. Светская беседа. Мужчину, похоже совершенно не смущала мокрая рубаха и пиджак, всеобщее внимание к его персоне. Окружающие люди разглядывали Павла, кто с восхищением, кто просто с интересом. Но равнодушных не было. Взгляды женщин и девушек, от мала до велика, из числа первых, - восхищенно-заигрывающих. И Машу это все больше нервировало. Она чувствовала себя замарашкой, хотя не ее наряд облит водой, не на ее платье мокрые пятна на уровне живота.
- Пойдем? - Павел обратился наконец к Маше. Заглянул в лицо и усмехнулся. Вежливо, но быстро попрощавшись с Вениамином Васильевичем, непонятно подитожил:
- Переводчица попалась, - положил теплую ладонь девушке на спину и ненавязчиво направлял в сторону незаметной двери, видимо, в служебные помещения.
- Шведский и финский, - продолжил. - Хм, у тебя скандинавская внешность, в предках были скандинавы? - Ловко лавируя между гостей, он умудрялся и Машу пристально разглядывать.
- Да, мой дедушка фин. А куда мы идем?
- Я заберу инструмент из гримерки, потом за твоими вещами. И есть. Как же я жрать хочу, - еще один непонятный взгляд на нее.
Маше вспомнилась почему-то история о Красной шапочке. Волк там тоже очень голодным был, помнится.
Поведение и язык тела Павла очень говорящие. Они, прямо таки, в открытую заявляли окружающим, что эта светловолосая девушка - его территория. Его цель. С уверенностью можно сказать, что в скором будущем она будет во всех смыслах - ЕГО. Павел, может и не преднамеренно, но выражал именно такую позицию. Всем телом, каждым взглядом и прикосновением.
В тот вечер Маше было очень хорошо. Даже странно... Она привыкла, что для того, чтобы стало хорошо, надо делать очень много. Хотеть, самой себе устраивать это 'хорошо', действовать, прилагать усилия. В ее случае, никто другой ей 'хорошо' не устраивал.
Но не сегодня вечером. Не с этим мужчиной. От одного присутствия Павла становилось необъяснимо, восхитительно хорошо.
В ресторане царила романтичная атмосфера, скорее всего, Павел неспроста выбрал именно его. Неяркое освещение, оформление под старину, зажженные свечи, отражавшиеся в зеркалах, и живые цветы. Плюс - мало людей, тишина вокруг и очень вкусные блюда.
Маша краем глаза наблюдала за тем, как Павел ест... Красиво. Непроизвольно и сама выпрямляла спину и старалась изящнее обходиться с ножом и вилкой.
