Пролог
Если кто и заслуживал почётного звания козла в нашем городке, то это, без сомнения, сын господина градоправителя. Этот "милый" мальчик не только получил от своего папочки тёплое местечко начальника стражи, давшее возможность безнаказанно грабить людей и вообще творить любой произвол, какой только пожелает извращённая фантазия, но ещё и возомнил себя неотразимым кавалером, перед которым травой должна стелиться любая девица. Когда во время празднования свадьбы дочери гильдии пекарей с сыном старейшины мельников я имела дерзость отказаться танцевать с начальником стражи, от которого разило хуже, чем из винной бочки, меня громогласно объявили дурой, не способной оценить свалившегося на неё счастья. Кстати, действительно свалившегося, так как блестящий кавалер запутался в собственных ногах и рухнул почти на меня. Почему почти? Да всё просто. Когда я поняла, куда будет падать бренное тело, я резво отпрыгнула в сторону. Вот за свою проницательность и поспешность я и получила звание дуры. И плевать, мнение начальника стражи, равно как и его папаши, волновало меня в той же мере, как и мнение лягушек, пускаемых на декокты от запора. Одно плохо: кавалер, как и положено настоящему козлу, оказался упрямым и кое-как обретя равновесие, добрёл до меня, клещом вцепился в руку и потащил танцевать. Я упиралась как могла, но высокие каблучки новомодных башмачков не позволяли мне в прямом смысле слова слиться с землёй.
- Пошли-ик, - бормотал начальник стражи, волоча меня как раб валун из каменоломни, - не кобенься, дура, ик, такое счастье не каждый день бывает!
- И слава богам, что не каждый, - прошипела я и, плюнув на приличия, задрала подол и прицельно пнула кавалера в колено.
От воя начальника стражи у меня заложило уши. Мамочки, вот это голосок! Да ему бы сиреной, что о бедах да напастях возвещает, служить, или в маяке сидеть, во время тумана моряков о близком береге предупреждать. Я отпрыгнула в сторону, опять не пожелав стать пресловутой соломой для рухнувшего на землю кавалера, метнула под ноги особо ретивым дружкам и прихлебателям господина градоправителя колючие зелёные молнии и сжала в кулаке амулет быстрого переноса, в самый последний момент прихваченный из дома в качестве симпатичной подвески, подходящей к платью. Кто бы мог подумать, что мне придётся им воспользоваться по прямому назначению, я же шла на свадьбу к друзьям, наивно понадеявшись, что козлик и его папа проигнорируют столь "плебейское" развлечение.
Амулет, многажды проверенный, не подвёл и в этот раз, переместив меня прямиком в родной дом. Я сбросила туфли, босиком пробежала проверила запоры на ставнях и засовы на двери. Уф-ф-ф, всё в порядке, за время моего отсутствия никто не пытался ко мне вломиться. Ворья с появлением нового начальника стражи расплодилось просто ужас сколько, они даже меня, потомственной ведьмы, не боятся! Уже пару раз особо обнаглевшие покидали мою лавку магических зелий и амулетов в виде крысиной братии, а всё неймётся! Так и норовят то зачарованную брошку стянуть, то из котелка хлебнуть, то бронзовый кубок утащить. Не понимают, идиоты, что простых вещей у меня нет и быть не может по определению, я же ведьма, причём потомственная!
- Чаво так рано пришла? - проворчал чёрный кот, зевая и выгибая спину дугой. - Да ишшо и амулетом воспользовалась. Натворила что?
- А, козла по копытцу ударила, - небрежно отмахнулась я. - Он пьяный до изумления, завтра и не вспомнит ничего.
- Сам не вспомнит, добрые люди р-р-раскажут, - промурлыкал кот, с наслаждением царапая когтями ножку деревянной лавки, доставшейся мне ещё от бабушки.
- Морда, - прицыкнула я, в очередной раз сокращая витиеватое имя Черномор до короткой и обидной клички, - хорош лавку драть, я кому специальный коврик купила?!
Кот сердито сощурил жёлтые глаза:
- Это ты про тряпку, на которой мышь сдохла? Да такой р-р-распоследний нищий побр-р-резгует, я об неё все лапки испачкаю!
Я шикнула на распоясавшееся животное, но он лишь ухом презрительно дёрнул. Вот зараза, и когда я его так избаловать успела?!
Я стянула нарядное, специально под торжество купленное платье, щелчком пальцев отправила его в шкаф, распустила волосы и, выбирая из густой, карамельного цвета волнистой шевелюры костяные и деревянные шпильки, подошла к массивному овальному зеркалу в тускло поблескивающей бронзовой раме. В гладкой чуть мутноватой от времени блестящей поверхности отразилась фигуристая невысокая девушка, с блестящими зелёными глазами и роскошными (моя гордость!) длинными рыжими волосами, плащом окутывавшими фигуру до самого пояса и даже немного ниже. Я повертелась, придирчиво изучая себя со всех сторон. Бёдра, конечно, узковаты, талия, наоборот, широковата, зато грудь превосходна. Недаром все неженатые мужики на свадьбе при взгляде в глубины моего декольте слюну пускали. И не только неженатые, если уж на то пошло. Удовлетворившись осмотром, я отбросила волосы за спину, подбоченилась и кокетливо спросила, барабаня пальчиками по зеркальной раме:
- Свет мой зеркальце, скажи...
Отражение мигнуло, потом стекло заволокло светло-серым туманом, из которого проступило очертание сморщенного, как печёное яблоко, старушечьего лица. Маленькие чёрные глазки в сетке глубоких морщин близоруко сощурились, но я-то знала, что у Духа Зеркала никаких проблем со зрением нет и быть не может. Совести не хватает, это факт, а со всем остальным полный порядок.
- Ой, да хто ж это? - сварливым старческим голосом задребезжало Зеркало. - Чаво надо? Будять, спать не дают, ночь на дворе!
- Ещё ночная стража не прошла, - возразила я понимая, что похвалы свое красе сегодня не услышу.
- Ой, да этим балбесам волю дай, они вообще ходить не будут, - отмахнулась старушка, распаляясь ещё больше. - Как начальника стражи сменили, так о порядке и вовсе забыли. Вот помню при твоей прабабушке покоенке...
- Зеркало, я тебя вообще-то не о прекрасном прошлом спрашивала.
Я нетерпеливо переступила с ноги на ногу, по полу сквозило, босые ножки мёрзли и всё сильнее мечтали о мягкой кроватке и тёплом одеяльце.
- А чаво ты хотела-то, милая? – отражение прислонило ладошку к уху, наклонилось ко мне. – Я, вишь, стара стала, на ухо туга. Уважь баушку, повтори вопрос.
Да, комплиментов я сегодня не услышу. Обидно. Я вздохнула, как мушка потёрла ногу о ногу, чтобы хоть немного их согреть, откашлялась и, чётко произнося каждое слово послушно повторила:
- Свет мой зеркальце, скажи…
Старушка блаженно улыбнулась и прикрыла глазки, явно собираясь погрузиться в сон. Вот только зеркального храпа для полного счастья мне и не хватало! Я шлёпнула ладошкой по раме, чуть не сверзив зеркало на пол:
- Эй-эй, не спи! Не спать, я сказала!
- Молодёжь, - проворчало зеркало, недовольно почмокав губами, - никакого угомону не знают. Какая тебе, по большому счёту, разница, красавица ты али нет, ежели от кувалеров чисто кобыла отбрыкиваешься?!
Я даже задохнулась от праведного негодования.
- Это каких ещё кавалеров? Козла того напыщенного?! Да я на него даже в голодный год в качестве жаркого не обзарюсь!
Старушка в зеркале укоризненно покачала головой:
- Ну и зря. Мужик в хозяйстве вещь полезная, а для одинокой ведьмочки жизненно необходимая. Полочку там приколотить али на жертву пустить. Эх, молодёжь, ну ничего-то вы в жизни не понимаете!
Отражение подёрнулось туманом, скрывая старушку. Мда, вот и послушала хвалебных слов. Мало того, что красоту не воспели, так ещё и дурой в очередной раз выставили. Нет, избавлюсь я от этого зеркала, видит тьма, непременно избавлюсь! Я фыркнула сердитым ёжиком, круто развернулась, с досадой выплюнула попавшие в лицо волосы и пошла спать. Как в таких случаях говорила бабушка: утро вечера мудренее.
Новый день приветствовал меня звонкими птичьими трелями, ласково погладил солнечными лучами. Я с наслаждением потянулась, с трудом сдвигая одеяло вместе с развалившимся на нём Черномором.
- Уже пр-р-роснулась? – промурлыкал кот, широко зевая и сворачивая язык трубочкой. – Покор-р-рмишь?
- А куда я денусь, - я шутливо потянула Черномора за хвост, - тебя не покорми, так ты своим ором всех соседей перебудишь.
- Они и так уже давно пр-р-роснулись, - кот принялся лениво вылизывать бок. – Они же люди пр-р-ростые, встают с пер-р-рвыми петухами. В отличие от некотор-р-рых…
- Мне можно, я же ведьма, - я быстро заплела косу и затянула поясок на халате, - а где ты видел хоть одну уважающую себя ведьму, встающую на рассвете?
Не успела я положить котофею в миску рыбки и гусиных потрошков (Черномор, Морда этакая, опять не смог определиться, чего желает на завтрак), в дверь коротко и испуганно бухнули. Ну вот, не успела умыться, а уж трудовой день начался. Нет, пожалуй, я-таки разорюсь на табличку, извещающую, что к господарыне ведьме раньше полудня соваться не стоит! А, с другой стороны, вдруг что серьёзное? Лихоманка, роды тяжкие или чары шальные? Конечно, целитель у нас есть, но он придерживается правила, что если человек не в силах оплатить лечение, то и жить ему на свете не стоит. Вот те, кто победнее да поотчаяннее ко мне и идут. Мол, терять-то всё равно нечего. Я вздохнула, поспешно запахнула так и норовящий обнажить все мои прелести халатик и звонко щёлкнула пальцами, открывая дверь. Ну-с, посмотрим, что за раннего гостя утренний ветер прислал.
На пороге переминалась с ноги на ногу, испуганно шмыгая покрасневшим от слёз носом и лиловея кровоподтёком на пол-лица, соседка Малийка. При виде меня девка бухнулась на колени, звучно впечаталась лбом в пол и заголосила так, что её вой радостно подхватили все псы в округе:
- Господарыня ведьма Семицвета, к милости Вашей взываю!
Я почистила мизинцем ухо, покрутила головой. Да уж, зов получился весьма впечатляющим, вон Черномор, весь вздыбившись, под печь юркнул, мало ухват не своротил. Да и зеркало со стены чуть не навернулось.
- Чего случилось-то? – я тоскливо отметила появившуюся после мощного удара об пол трещину, вспомнила, что доски меняла буквально месяц назад и тоскливо вздохнула. – Помирает что ли кто? А целитель без денег помогать отказывается?
Малийка взмахнула рукой так, словно решила стать птицей и взмыть в небо:
- Да кабы дело только в этом было, я бы в жисть не стала Вас, господарыня ведьма, беспокоить! На целителя, кровопийцу этого, деньжата у нас завсегда припасены!
Так-с, ясно, платить мне, похоже, никто не собирается. Нет, правы были всё-таки ведьмы на ежегодном совете нельзя добрые дела делать, а ежели делаешь, то плату бери как за родовые проклятия. Иначе по миру пойдёшь со свей добротой, и никто тебе даже краюхи чёрствой не кинет. Ну, ладно, сначала узнаю, чего у соседушки случилось, а потом и об оплате потолковать можно будет.
Малийка, как назло, замолчала, судорожно переводя дыхание и часто помаргивая круглыми, как у птицы, глазами. Я ещё раз посмотрела на её кровоподтёк, вздохнула и пошла к полке с отварами, готовить примочку. Честно хотела подождать с вопросами, да не стерпела, едва вытащила горшок и холщовую тряпицу спросила:
- Так что у тебя приключилось?
Малийка хлюпнула носом, вцепилась в волосы так, словно выдрать их решилась и проскулила побитой собачонкой:
- Батюшка меня замуж выдать хочет.
Я честно попыталась проникнуться трагизмом момента и не смогла. Помнится, до прошлого месяца соседка у меня ни о чём другом и говорить не могла.
- И что в этом плохого?
Малийка опять всплеснула руками:
- За кузнеца Марка, а он уже двух жён схоронил!
Мда, откровенно говоря, женишок так себе. Я крякнула, заплела и расплела косу, лихорадочно прикидывая, что тут можно сделать. Малийка, едва успевшая подняться, опять грохнулась на колени, вцепилась в мой халатик с такой силой, что ткань угрожающе затрещала и взвыла так, что у меня в ушах зазвенело:
- Господарыня ведьма, всеми святыми молю, помогите!
И вот что мне с ней, такой несчастной, делать прикажете? Это сейчас она замуж за Марка не хочет, а стоит мне только начать ей предлагать пути избавления, как тут же начнёт мяться и отказываться, я это уже сто раз с другими невестами проходила.
Я кашлянула, расправила плечи, стараясь придать себе наиболее грозный и судьбоносный вид. Судя по тому как расфыркался Черномор, лицедейство мне не удалось, ну и ладно, в конце концов, я не для кота и стараюсь.
- Есть у меня зелье тайное, - зашептала я, старательно подражая голосу ведьмы наставницы по пакостям и козням, - оно от любого неугодного человека избавит…
Зелья такого у меня нет и не было никогда, потому что терять свой магический дар из-за использования тёмных чар я не собираюсь. Я потомственная ведьма, мне подвластен язык трав и камней, я могу повелевать силами природы, способна с помощью отваров исцелить любую хворь и поднять человека даже со смертного ложа. Особенно, если перепутаю зелья и напою больного сильнодействующим слабительным, как случилось во время практики. Он тогда не то что поднялся, подлетел и к выходу рванул с такой скоростью, что ему сам ветер обзавидовался. Я кашлянула, прогоняя неуместные воспоминания, и покосилась на застывшую с открытым ртом Малийку. Девица смотрела на меня широко распахнутыми глазами и сколько я ни старалась, узреть в них хоть крупицу разума так и не смогла. Ой, а я, случайно, не перестаралась?
Я переступила с ноги на ногу, потянула на себя халатик, пытаясь вызволить его из пальцев соседки. Угу, с тем же успехом можно у градоправителя сундук с золотом выдирать или у голодного хищника добычу.
- Ну так как, дать тебе зелье чудесное? – прошипела я, чувствуя, что живот уже начинает бурчать от голода. – Средство верное, никогда не подводило.
Ха, ещё бы не верное, я им никогда не пользовалась и впредь использовать не собираюсь! Мне моя чистая совесть дорога как память о предках.
Малийка пару раз беззвучно открыла и закрыла рот, неуклюже переступила с ноги на ногу и промямлила, сконфуженно отводя взгляд:
- Так ведь Марк не так и плох, чтобы зелье на него редкое переводить. Скуповат, конечно, подраться любит, особенно если выпьет, а так-то ведь мужик хороший. И кузнец отменный. Господарыня ведьма, а как-нить иначе свадьбы избежать можно? Ну, чтобы греха на душу не брать.
Я потеребила прядь волос, задумчиво изучила паутину на потолке:
- У тебя милый есть? Или свободно сердце девичье?
Малийка зарделась, словно маков цвет, потупилась, прошелестела чуть слышно:
- Есть…
У меня закралось нехорошее подозрение, что о свадьбе с Марком родители соседки не на пустом месте заговорили. В самом деле, для единственной-то дочери могли бы жениха и поприглядней выбрать, а не молчаливого мужика, вогнавшего в гроб двух жён! Я щелчком пальцев задвинула засов на двери, подплыла к побледневшей Малийке и медовым голоском, от которого у нагло подслушивающего Черномора шерсть на загривке дыбом встала, пропела:
- А скажи-ка мне, милая, а что ж ты со своим любым к родителям не пришла, в ноги им не кинулась и о благословении не попросила?
Будь у соседки хоть капля магии, она бы точно стекла через щели пола вниз, а так лишь ногой зашаркала да косу затеребила так, что мало волосы клочьями не полезли. Ой, как мне это всё не нравится-я-я…
- Меня господин начальник стражи на прошлом весеннем торжище приметил, - прошелестела Малийка, и я не сдержалась, плюнула под ноги и даже молнию крошечную из глаз пустила.
