- Вот такая вот ерунда, - я покосился на тень, принявшую форму кляксы, какая только психологов и может заинтересовать, - Ядвига эта твоя сказала, что мне теперь в промышленном масштабе добрые дела надо делать, только я ума не приложу, за что хвататься. Ну, кроме собственной головы, понятное дело.
Кот задумчиво поскрёб лапой за ухом, муркнул невнятно:
- Ду-мау-ть надо.
Да, думать – это, конечно, очень хорошо и для мозгов полезно, только мыслитель из меня как из танка теннисная ракетка. Не люблю я сто раз отмерять, выверять, мне милее разбираться потом, уже после дела. Однако спорить с хозяином избушки я не стал, колени руками обхватил, голову на грудь склонил, даже глаза прикрыл, чтобы думалось лучше. Не знаю, как там с размышлениями, но задремал я моментально, даже похрапывать негромко начал. Кот, понятное дело, возмутился, когтями меня хватанул, расфыркался сердито:
- Ду-мау-ть и храпеть не одно и то же!
Тоже мне, учить ещё вздумал! Я сердито сузил глаза, но кошаку моё возмущение было глубоко безразлично. Он только хвост распушил, глазищами своими полыхнул и лапкой пушистой себя по голове стукнул, думай, мол. А я что? Я ничего такого и не делал, у меня, между прочим, сегодня не день, а сплошные стрессы, не удивительно, что в сон клонит.
- Ду-ма-а-ауй! – сиреной взвыл кот, весьма чувствительно хлестнув меня хвостом.
Моё терпение, запас которого и раньше был весьма ограничен, с треском лопнуло, я вскочил на ноги и рявкнул так, что даже избушка всё содрогнулась:
- Да о чём думать-то?! Не знаю я, что мне делать, не зна-ю!
Кошак муркнул что-то невразумительное и едва ли приятное, от меня подальше отскочил, за ухом яростно поскрёб:
- Не ор-р-ри. Я придумал.
Вот, с этого и надо было начинать, а не долбать меня бесконечным и бесполезным требованием думать и не спать. Я опустился на место, повозился, поудобнее устраиваясь и кивнул, начинай, мол. Кот помолчал, нервно колотя хвостом по полу, а потом выдал такое, отчего мне на миг показалось, что мир в очередной раз (и теперь уже окончательно и бесповоротно) свихнулся:
- Ты за-мяу-нишь Ядвигу, будешь путников привечать, советы им давать, лечить, а проклятая станет тебе магией помогать. Сам-то ты, как я погляжу, ча-ур-родей так себе.
От незаслуженного оскорбления я вскипел не хуже самовара походного:
- В смысле, так себе?! Да я, к твоему сведению, самый настоящий маг жизни! Да таких как я по всему миру десятка три от силы наберётся!
Кошак вместо того, чтобы проникнуться благоговением глазищи свои бессовестные сузил да фыркнул, распушившись весь:
- Теперь понятно, почему проклятую именно к тебе при-мяу-зали. Вы с ней сладкая парочка, гусь да гагарочка.
А не пора ли мне обратить пристальное внимание на рецепты корейской кухни? А то некоторые молесборники уж слишком наглые стали… Видимо, я как-то весьма выразительно прищурился, потому что кот быстро сменил гнев на милость, мне ногу боднул и промурлыкал ласково:
- Не сер-р-р-дись, твой гнев дело не испр-рау-вит. Молочко с пир-р-рожками будешь? Всё све-у-женькое, вкусное, лапочки оближешь.
Вот от чего я никогда не отказывался, так это от еды. Да и на кота обижаться глупо, не он же меня с этой царевной распрекрасной, чтоб ей ежеминутно икалось, связал! Я погладил пушистую кошачью шёрстку, почесал чудо говорящее за ушком и примиряющее уточнил:
- С чем пироги-то?
- С мяу-сом и гриб-ау-ми.
От одного упоминания нежно любимых с детства начинок, моё настроение резко взмыло вверх. Вообще-то, если разобраться, тут, в сказке, не так и плохо. А что, тепло, светло, мухи не кусают, помощник хвостатый под рукой (причём в прямом смысле слова), кормят опять же. Да и помогать я люблю, чай, не некромант какой-нибудь, а самый настоящий, опытный и признанный, маг жизни, альтруизм у меня в крови. Я опять почесал блаженно зажмурившегося кота за ухом и кивнул:
- Ладно, тащи свои пирожки. И молоко не забудь.
Кот согласно мявкнул, на стол вскочил и не успел я возмутиться подобным произволом, как котофей подпрыгнул, звучно ударив по столешнице всеми четырьмя лапами. Не понял, это ещё что за пляски малых народностей?! Ответа искать долго не пришлось, на столе сами собой появились два блюда с источающими головокружительный аромат пирогами и большая запотевшая крынка, заботливо прикрытая белой холстиной.
- Прошу к столу, - провозгласил кот, поспешно спрыгивая на лавку и церемонно обвивая вокруг лап хвостик.
Я не стал заставлять просить себя дважды, азартно потёр ладони, на лавку плюхнулся и только пирожок цапнул, как избушка подозрительно качнулась. Не понял, это ещё что такое?
- Го-оу-сти у нас, - озабоченно мяукнул кот и, весь распушившись, фыркнул в мою сторону, ещё и глазами сверкнул.
- Мо-ур-рок напустил, - ответил на мой немой вопрос кот, - чтобы не объяснять, куда-ау бабуля делась.
- Молодец.
Я быстро осмотрелся, но никаких особых изменений не заметил, видимо, морок, как заграничный деликатес, предназначался исключительно для гостей. Что ж, как это ни прискорбно, а трапезу придётся отложить, вместо неё нужно гостя незваного встречать. Во-первых, он всё равно не уйдёт, а во-вторых, чем раньше план по добрым делам выполним, тем раньше я смогу вернуться домой. Что ж, гость дорогой, проходи, будем считать, я тебе даже рад!
Визитёром, прервавшим мою трапезу, оказалась тощая девица, на лице которой веснушки активно соперничали с разводами грязи. Платье девчонки была потрёпанным и тоже испачканным, а на ногах красовались здоровущие деревянные башмаки, какие я только в музее и видел.
- Здравствуй, бабушка, - пропищала девчонка, кланяясь мне едва ли не до земли.
Я озадаченно нахмурился, не сразу вспомнив про укрывавший меня морок, а затем улыбнулся и скрипуче, подражая Георгию Милляру, почётной и заслуженной Бабе-Яге всея Руси, протянул:
- Здравствуй, красавица. Что привело тебя в глушь лесную? Дело пытаешь али от дела лытаешь?
Судя по тому, как округлились глаза девчушки, пародист из меня неудачный. Я хмыкнул, отчего чумазая пигалица испуганно присела, и постарался приветливо улыбнуться. Девчушка побелела, словно сметана, созданная из стопроцентной натуральной химии, и пролепетала, затравленно озираясь по сторонам и явно прикидывая возможные пути отхода:
- М-меня м-матушка прислала… За уг-голёчком.
А поближе уголёк никак нельзя было раздобыть? Скажем, в кузне или у соседей, которые наверняка не искрами из глаз печки топят. Я задумчиво почесал шею (то ли от всей этой нервотрёпки, то ли от наведённого на меня морока чесалась она просто кошмарно) и пробурчал:
- Подожди здесь.
Девчушка с заметным облегчением выдохнула и так активно закивала, что я грешным делом испугался, как бы у неё, бедолаги, шею не заклинило. Вот ведь, пигалица чумазая, на кой, спрашивается, ко мне пёрлась в такую даль, если боится едва ли не до трясучки?!
Я зашёл в избу и обратился к своему главному сказочному консультанту. Что значит, кому, коту, разумеется!
- Там девчонка какая-то пришла, уголёк просит. У них в деревне, что вечная мерзлота и огня вообще никто не держит?
Кот прекратил намываться и, забавно свернув ушки фунтиком, мяукнул:
- Мау-тушка прислала?
Я согласно кивнул.
- А девочка мяу-ловидная?
О, я так понимаю, в сказке мне родственная душа встретилась? Котик-то не только говорить умеет, но ещё и девичью красоту ценит! Отлично, будет о чём с ним поболтать на досуге, я прямо-таки жажду узнать адреса сказочных (причём в прямом смысле слова!) красавиц, готовых приласкать и приголубить одинокого мага жизни. Словно подслушав мои мысли, царевна, о которой, я, признаюсь, успел даже подзабыть, возмущённо всколыхнулась, хлестнув мне по глазам зеленовато мерцающим туманом. У, зараза, мало она крови своих женихам попортила, теперь и надо мной измываться вздумала! Ничего, я не какой-нибудь малахольный витязь, я эту строптивицу быстро на путь истинный наставлю!
- Девочка мяу-ловидная?! – повторил кот, раздражённо хлестнув хвостом по лавке.
Я нахмурился, не сразу сообразив, о какой девочке кошак спрашивает, но, вспомнив ждущего меня за дверью чумазоида, расхохотался:
- Да какое там! У неё лицо всё в веснушках да грязи, одежда тоже такая, словно она её с пугала огородного стащила.
Кот медленно сощурил жёлтым огнём горящие глазищи, протянул медленно:
- Девчушка как чушка, а за угольком мау-тушка прислала? Так у нас не бывает. Мау-тушки дочерей холят и лелеют, это мяу-чехи падчериц погубить хотят.
Мачеха? Ах, да, как же я мог забыть, в сказках же полным-полно бедных несчастных сироток, над которыми всячески изгаляются бессердечные мачехи и стервозные сводные сёстры! И всё это едва ли не на глазах у добрых соседей, которые всё прекрасно видят и понимают, но при этом палец о палец не ударят, чтобы облегчить несчастной девочке жизнь. Зашибенная в этих сказках логика, я с детства с неё обалдевал!
Я взъерошил волосы, прикидывая, как мне помочь чумазой девчушке, терпеливо ждущей на улице. Будь я дома, проблема с семейным деспотизмом (особенно учитывая мои связи) решилась бы на раз-два: достаточно сообщить в опеку и прочие соответствующие органы. Но, сильно подозреваю, в сказках о подобных организациях и слыхом не слышали, а значит нужно действовать как-то иначе. Так, что я вообще помню из мира сказок? «Кушай яблочко, мой свет, благодарствуй за обед». Конечно, отравленное яблоко устранило бы несносных родственников, но, во-первых, такой способ решения даже в моём мире на добрый поступок не тянет, а во-вторых, яблока отравленного у меня всё равно нет. «Я тучка, тучка, тучка, я вовсе не медведь…» Это сейчас вообще не подходит, да и ружья, коим Пятачок пчёл отгонял, у меня опять-таки нет. «Когда одна палочка и девять дырочек победят целое войско…» Мне целое войско не надо, мне бы с одной, максимум с тремя сварливыми тётками справиться.
Милолика, которая попав в сказку притихла и действительно стала тенью, снова напомнила о себе. В этот раз по глазам хлестать не стала, отлетела от меня немного, уплотнилась, став практически такой, как прежде, лишь слегка отливая зеленью и самую капельку просвечивая, ручку в бок уткнула, прожурчала медовенько:
- Чего же ты печалишься, добрый молодец? Мачехи девочкиной уголёк требуется, вот и дай ей желаемое.
Будь я моложе, наивнее, не имей одного друга в весьма солидной государственной структуре, а второго следователем, а ещё не успей я познакомиться с красавицей царевной, непременно клюнул бы на столь простое и заманчивое предложение. Ведь это действительно решение проблемы: осчастливить сиротку угольком из печки и отправить её восвояси, тем самым избавив себя от необходимости решать её проблемы со вздорной роднёй. Мол, моя хата с краю и всё такое. Только вот хоть я склонен к импульсивным решениям, наивность меня покинула, да и совесть (что бы там злые языки не утверждали) у меня всё-таки имеется.
- Ты не думай, - тем же сладким до мурашек и лёгкой тошноты голосом продолжала вещать царевна, - я не абы какой уголёк девочке отдать предлагаю, а волшебный. Он ей все беды разрешит, от прежних невзгод следа не оставит.
- И где я этот волшебный уголёк достану?
Милолика кокетливо бровью повела:
- Ты из печи уголёк достань, а дальше уж не твоя печаль, а моя забота будет. Ну, решайся быстрее, пока я не передумала, мы, девицы, народ переменчивый, сам знаешь.
Что верно, то верно, у девиц в головах таких турбулентности, что никакой даже самый опытный ас с ними не справится. Решительно махнув рукой на тоненький голосочек осторожности, зудящий, что не стоит так опрометчиво доверять царевне, прежде добрыми делами себя не утруждавшей, я метнулся в печке, вытащил уголёк и плюхнул его на белоснежное блюдечко на столе.
- И что теперь?
Я огляделся по сторонам, но кота нигде не приметил, видимо, мохнатый советчик убедился, что у нас с Милоликой всё отлично и отправился по своим важным кошачьим делам. Правда, странно, что мне ничего не сказал, но с другой стороны, а с какой этой вдруг стати он перед малознакомым мужиком отчитываться должен?
- В сторону отойди, - по губам царевны скользнула мимолётная улыбка, в очередной раз пробудившая в моей груди писк осторожности. – Да под руку, гляди, не попадайся, а то станешь козлёночком, что мы тогда делать заведём?
Становиться козлёнком мне не хотелось, потому я послушно отошёл в сторону, с любопытством глядя на сосредоточенно водящую руками и что-то шепчущую Милолику. Уголёк вспыхнул синим пламенем, в воздухе резко пахнуло болотом, у меня перед глазами промелькнул зеленоватый туман, а когда я проморгался, всё опять было как прежде. И уголёк красновато отсвечивал скрытым внутри пламенем, лёжа на блюдце. Я потянулся было к нему, но Милолика проворно перехватила мою руку:
- Сдурел? Он же горячий, руку опалишь, лечи тебя потом!
Ух ты, а красавица обо мне заботиться начинает, приятно, ёлки-палки! Я Милолике коротко улыбнулся, потянулся уже к блюдцу, но царевна снова мне в руку вцепилась, глазами грозно сверкнула:
- Блюдце тоже не трогай, оно добела раскалено.
- И в чём мне тогда уголёк девчушке вынести?!
По губам царевны скользнула ехидная усмешка:
- А вон, череп у бабули на полочке лежит. Тебе-то самому он без надобности, будущее по нему ты предсказывать всё равно не умеешь, а уголёк череп удержит. Не сомневайся, светильник знатный получится, уж можешь мне поверить.
Ох, как мне не понравился тон, каким царевна всё это сказала! И посоветоваться как на грех не с кем. Я по сторонам огляделся, прикидывая, куда кот мог запропаститься, если окошко закрыто, да и мимо меня в дверь он не выбегал.
- Что такое, добрый молодец? – с нескрываемой насмешкой прощебетала царевна. – Али не доверяешь? Али передумал сиротке помогать? Так ты только скажи, я враз волшбу свою развею, только помни, - красотка выразительно подняла пальчик вверх, - коли сейчас моей подмогой побрезгуешь, больше я тебе помогать не стану. У меня, знаешь ли, тоже гордость имеется.
Вот не люблю, когда мне ультиматумы ставят, но, с другой стороны, Милолика – зараза та ещё, милосердием, да и любовью к ближним (и дальним тоже) не изуродована, она ведь действительно помогать не станет, если сейчас от помощи её откажусь. А-а-а, гори всё синим огнём ясным пламенем, соглашусь!
- Ладно, убедила, делай фонарь из черепа.
- Давно бы так, - протянула царевна, руками, словно лебедь крыльями плеснула, крикнула что-то гортанное неразборчивое, и череп, до этого тихо - мирно лежащий на полке, бесшумно взмыл в воздух, а следом за ним, словно самолёт заправки за крупным истребителем, взлетел уголёк.
Какое-то время череп и уголь кружились в воздухе, притягиваясь друг к другу всё ближе, пока уголёк медленно и величественно не втянулся в глазницу черепа, моментально озарившегося мрачным багровым сиянием. Ух, оказывается, в этих сказках такие ужасы можно увидеть, какие даже королю хоррора Хичкоку в самых страшных кошмарах не являлись! Я передёрнул плечами, глядя на багрово сияющий череп. Если уж даже мне, взрослому и здоровому мужику от такого «светильничка» не по себе становится, то девчушка и вовсе сиганёт дальше собственного визга, если прямо у моего крыльца лапти от страха не протянет.
- Ты издеваешься? Как я такое страховидло девчонке вынесу?!
Кот задумчиво поскрёб лапой за ухом, муркнул невнятно:
- Ду-мау-ть надо.
Да, думать – это, конечно, очень хорошо и для мозгов полезно, только мыслитель из меня как из танка теннисная ракетка. Не люблю я сто раз отмерять, выверять, мне милее разбираться потом, уже после дела. Однако спорить с хозяином избушки я не стал, колени руками обхватил, голову на грудь склонил, даже глаза прикрыл, чтобы думалось лучше. Не знаю, как там с размышлениями, но задремал я моментально, даже похрапывать негромко начал. Кот, понятное дело, возмутился, когтями меня хватанул, расфыркался сердито:
- Ду-мау-ть и храпеть не одно и то же!
Тоже мне, учить ещё вздумал! Я сердито сузил глаза, но кошаку моё возмущение было глубоко безразлично. Он только хвост распушил, глазищами своими полыхнул и лапкой пушистой себя по голове стукнул, думай, мол. А я что? Я ничего такого и не делал, у меня, между прочим, сегодня не день, а сплошные стрессы, не удивительно, что в сон клонит.
- Ду-ма-а-ауй! – сиреной взвыл кот, весьма чувствительно хлестнув меня хвостом.
Моё терпение, запас которого и раньше был весьма ограничен, с треском лопнуло, я вскочил на ноги и рявкнул так, что даже избушка всё содрогнулась:
- Да о чём думать-то?! Не знаю я, что мне делать, не зна-ю!
Кошак муркнул что-то невразумительное и едва ли приятное, от меня подальше отскочил, за ухом яростно поскрёб:
- Не ор-р-ри. Я придумал.
Вот, с этого и надо было начинать, а не долбать меня бесконечным и бесполезным требованием думать и не спать. Я опустился на место, повозился, поудобнее устраиваясь и кивнул, начинай, мол. Кот помолчал, нервно колотя хвостом по полу, а потом выдал такое, отчего мне на миг показалось, что мир в очередной раз (и теперь уже окончательно и бесповоротно) свихнулся:
- Ты за-мяу-нишь Ядвигу, будешь путников привечать, советы им давать, лечить, а проклятая станет тебе магией помогать. Сам-то ты, как я погляжу, ча-ур-родей так себе.
От незаслуженного оскорбления я вскипел не хуже самовара походного:
- В смысле, так себе?! Да я, к твоему сведению, самый настоящий маг жизни! Да таких как я по всему миру десятка три от силы наберётся!
Кошак вместо того, чтобы проникнуться благоговением глазищи свои бессовестные сузил да фыркнул, распушившись весь:
- Теперь понятно, почему проклятую именно к тебе при-мяу-зали. Вы с ней сладкая парочка, гусь да гагарочка.
А не пора ли мне обратить пристальное внимание на рецепты корейской кухни? А то некоторые молесборники уж слишком наглые стали… Видимо, я как-то весьма выразительно прищурился, потому что кот быстро сменил гнев на милость, мне ногу боднул и промурлыкал ласково:
- Не сер-р-р-дись, твой гнев дело не испр-рау-вит. Молочко с пир-р-рожками будешь? Всё све-у-женькое, вкусное, лапочки оближешь.
Вот от чего я никогда не отказывался, так это от еды. Да и на кота обижаться глупо, не он же меня с этой царевной распрекрасной, чтоб ей ежеминутно икалось, связал! Я погладил пушистую кошачью шёрстку, почесал чудо говорящее за ушком и примиряющее уточнил:
- С чем пироги-то?
- С мяу-сом и гриб-ау-ми.
От одного упоминания нежно любимых с детства начинок, моё настроение резко взмыло вверх. Вообще-то, если разобраться, тут, в сказке, не так и плохо. А что, тепло, светло, мухи не кусают, помощник хвостатый под рукой (причём в прямом смысле слова), кормят опять же. Да и помогать я люблю, чай, не некромант какой-нибудь, а самый настоящий, опытный и признанный, маг жизни, альтруизм у меня в крови. Я опять почесал блаженно зажмурившегося кота за ухом и кивнул:
- Ладно, тащи свои пирожки. И молоко не забудь.
Кот согласно мявкнул, на стол вскочил и не успел я возмутиться подобным произволом, как котофей подпрыгнул, звучно ударив по столешнице всеми четырьмя лапами. Не понял, это ещё что за пляски малых народностей?! Ответа искать долго не пришлось, на столе сами собой появились два блюда с источающими головокружительный аромат пирогами и большая запотевшая крынка, заботливо прикрытая белой холстиной.
- Прошу к столу, - провозгласил кот, поспешно спрыгивая на лавку и церемонно обвивая вокруг лап хвостик.
Я не стал заставлять просить себя дважды, азартно потёр ладони, на лавку плюхнулся и только пирожок цапнул, как избушка подозрительно качнулась. Не понял, это ещё что такое?
- Го-оу-сти у нас, - озабоченно мяукнул кот и, весь распушившись, фыркнул в мою сторону, ещё и глазами сверкнул.
- Мо-ур-рок напустил, - ответил на мой немой вопрос кот, - чтобы не объяснять, куда-ау бабуля делась.
- Молодец.
Я быстро осмотрелся, но никаких особых изменений не заметил, видимо, морок, как заграничный деликатес, предназначался исключительно для гостей. Что ж, как это ни прискорбно, а трапезу придётся отложить, вместо неё нужно гостя незваного встречать. Во-первых, он всё равно не уйдёт, а во-вторых, чем раньше план по добрым делам выполним, тем раньше я смогу вернуться домой. Что ж, гость дорогой, проходи, будем считать, я тебе даже рад!
Визитёром, прервавшим мою трапезу, оказалась тощая девица, на лице которой веснушки активно соперничали с разводами грязи. Платье девчонки была потрёпанным и тоже испачканным, а на ногах красовались здоровущие деревянные башмаки, какие я только в музее и видел.
- Здравствуй, бабушка, - пропищала девчонка, кланяясь мне едва ли не до земли.
Я озадаченно нахмурился, не сразу вспомнив про укрывавший меня морок, а затем улыбнулся и скрипуче, подражая Георгию Милляру, почётной и заслуженной Бабе-Яге всея Руси, протянул:
- Здравствуй, красавица. Что привело тебя в глушь лесную? Дело пытаешь али от дела лытаешь?
Судя по тому, как округлились глаза девчушки, пародист из меня неудачный. Я хмыкнул, отчего чумазая пигалица испуганно присела, и постарался приветливо улыбнуться. Девчушка побелела, словно сметана, созданная из стопроцентной натуральной химии, и пролепетала, затравленно озираясь по сторонам и явно прикидывая возможные пути отхода:
- М-меня м-матушка прислала… За уг-голёчком.
А поближе уголёк никак нельзя было раздобыть? Скажем, в кузне или у соседей, которые наверняка не искрами из глаз печки топят. Я задумчиво почесал шею (то ли от всей этой нервотрёпки, то ли от наведённого на меня морока чесалась она просто кошмарно) и пробурчал:
- Подожди здесь.
Девчушка с заметным облегчением выдохнула и так активно закивала, что я грешным делом испугался, как бы у неё, бедолаги, шею не заклинило. Вот ведь, пигалица чумазая, на кой, спрашивается, ко мне пёрлась в такую даль, если боится едва ли не до трясучки?!
Я зашёл в избу и обратился к своему главному сказочному консультанту. Что значит, кому, коту, разумеется!
- Там девчонка какая-то пришла, уголёк просит. У них в деревне, что вечная мерзлота и огня вообще никто не держит?
Кот прекратил намываться и, забавно свернув ушки фунтиком, мяукнул:
- Мау-тушка прислала?
Я согласно кивнул.
- А девочка мяу-ловидная?
О, я так понимаю, в сказке мне родственная душа встретилась? Котик-то не только говорить умеет, но ещё и девичью красоту ценит! Отлично, будет о чём с ним поболтать на досуге, я прямо-таки жажду узнать адреса сказочных (причём в прямом смысле слова!) красавиц, готовых приласкать и приголубить одинокого мага жизни. Словно подслушав мои мысли, царевна, о которой, я, признаюсь, успел даже подзабыть, возмущённо всколыхнулась, хлестнув мне по глазам зеленовато мерцающим туманом. У, зараза, мало она крови своих женихам попортила, теперь и надо мной измываться вздумала! Ничего, я не какой-нибудь малахольный витязь, я эту строптивицу быстро на путь истинный наставлю!
- Девочка мяу-ловидная?! – повторил кот, раздражённо хлестнув хвостом по лавке.
Я нахмурился, не сразу сообразив, о какой девочке кошак спрашивает, но, вспомнив ждущего меня за дверью чумазоида, расхохотался:
- Да какое там! У неё лицо всё в веснушках да грязи, одежда тоже такая, словно она её с пугала огородного стащила.
Кот медленно сощурил жёлтым огнём горящие глазищи, протянул медленно:
- Девчушка как чушка, а за угольком мау-тушка прислала? Так у нас не бывает. Мау-тушки дочерей холят и лелеют, это мяу-чехи падчериц погубить хотят.
Мачеха? Ах, да, как же я мог забыть, в сказках же полным-полно бедных несчастных сироток, над которыми всячески изгаляются бессердечные мачехи и стервозные сводные сёстры! И всё это едва ли не на глазах у добрых соседей, которые всё прекрасно видят и понимают, но при этом палец о палец не ударят, чтобы облегчить несчастной девочке жизнь. Зашибенная в этих сказках логика, я с детства с неё обалдевал!
Я взъерошил волосы, прикидывая, как мне помочь чумазой девчушке, терпеливо ждущей на улице. Будь я дома, проблема с семейным деспотизмом (особенно учитывая мои связи) решилась бы на раз-два: достаточно сообщить в опеку и прочие соответствующие органы. Но, сильно подозреваю, в сказках о подобных организациях и слыхом не слышали, а значит нужно действовать как-то иначе. Так, что я вообще помню из мира сказок? «Кушай яблочко, мой свет, благодарствуй за обед». Конечно, отравленное яблоко устранило бы несносных родственников, но, во-первых, такой способ решения даже в моём мире на добрый поступок не тянет, а во-вторых, яблока отравленного у меня всё равно нет. «Я тучка, тучка, тучка, я вовсе не медведь…» Это сейчас вообще не подходит, да и ружья, коим Пятачок пчёл отгонял, у меня опять-таки нет. «Когда одна палочка и девять дырочек победят целое войско…» Мне целое войско не надо, мне бы с одной, максимум с тремя сварливыми тётками справиться.
Милолика, которая попав в сказку притихла и действительно стала тенью, снова напомнила о себе. В этот раз по глазам хлестать не стала, отлетела от меня немного, уплотнилась, став практически такой, как прежде, лишь слегка отливая зеленью и самую капельку просвечивая, ручку в бок уткнула, прожурчала медовенько:
- Чего же ты печалишься, добрый молодец? Мачехи девочкиной уголёк требуется, вот и дай ей желаемое.
Будь я моложе, наивнее, не имей одного друга в весьма солидной государственной структуре, а второго следователем, а ещё не успей я познакомиться с красавицей царевной, непременно клюнул бы на столь простое и заманчивое предложение. Ведь это действительно решение проблемы: осчастливить сиротку угольком из печки и отправить её восвояси, тем самым избавив себя от необходимости решать её проблемы со вздорной роднёй. Мол, моя хата с краю и всё такое. Только вот хоть я склонен к импульсивным решениям, наивность меня покинула, да и совесть (что бы там злые языки не утверждали) у меня всё-таки имеется.
- Ты не думай, - тем же сладким до мурашек и лёгкой тошноты голосом продолжала вещать царевна, - я не абы какой уголёк девочке отдать предлагаю, а волшебный. Он ей все беды разрешит, от прежних невзгод следа не оставит.
- И где я этот волшебный уголёк достану?
Милолика кокетливо бровью повела:
- Ты из печи уголёк достань, а дальше уж не твоя печаль, а моя забота будет. Ну, решайся быстрее, пока я не передумала, мы, девицы, народ переменчивый, сам знаешь.
Что верно, то верно, у девиц в головах таких турбулентности, что никакой даже самый опытный ас с ними не справится. Решительно махнув рукой на тоненький голосочек осторожности, зудящий, что не стоит так опрометчиво доверять царевне, прежде добрыми делами себя не утруждавшей, я метнулся в печке, вытащил уголёк и плюхнул его на белоснежное блюдечко на столе.
- И что теперь?
Я огляделся по сторонам, но кота нигде не приметил, видимо, мохнатый советчик убедился, что у нас с Милоликой всё отлично и отправился по своим важным кошачьим делам. Правда, странно, что мне ничего не сказал, но с другой стороны, а с какой этой вдруг стати он перед малознакомым мужиком отчитываться должен?
- В сторону отойди, - по губам царевны скользнула мимолётная улыбка, в очередной раз пробудившая в моей груди писк осторожности. – Да под руку, гляди, не попадайся, а то станешь козлёночком, что мы тогда делать заведём?
Становиться козлёнком мне не хотелось, потому я послушно отошёл в сторону, с любопытством глядя на сосредоточенно водящую руками и что-то шепчущую Милолику. Уголёк вспыхнул синим пламенем, в воздухе резко пахнуло болотом, у меня перед глазами промелькнул зеленоватый туман, а когда я проморгался, всё опять было как прежде. И уголёк красновато отсвечивал скрытым внутри пламенем, лёжа на блюдце. Я потянулся было к нему, но Милолика проворно перехватила мою руку:
- Сдурел? Он же горячий, руку опалишь, лечи тебя потом!
Ух ты, а красавица обо мне заботиться начинает, приятно, ёлки-палки! Я Милолике коротко улыбнулся, потянулся уже к блюдцу, но царевна снова мне в руку вцепилась, глазами грозно сверкнула:
- Блюдце тоже не трогай, оно добела раскалено.
- И в чём мне тогда уголёк девчушке вынести?!
По губам царевны скользнула ехидная усмешка:
- А вон, череп у бабули на полочке лежит. Тебе-то самому он без надобности, будущее по нему ты предсказывать всё равно не умеешь, а уголёк череп удержит. Не сомневайся, светильник знатный получится, уж можешь мне поверить.
Ох, как мне не понравился тон, каким царевна всё это сказала! И посоветоваться как на грех не с кем. Я по сторонам огляделся, прикидывая, куда кот мог запропаститься, если окошко закрыто, да и мимо меня в дверь он не выбегал.
- Что такое, добрый молодец? – с нескрываемой насмешкой прощебетала царевна. – Али не доверяешь? Али передумал сиротке помогать? Так ты только скажи, я враз волшбу свою развею, только помни, - красотка выразительно подняла пальчик вверх, - коли сейчас моей подмогой побрезгуешь, больше я тебе помогать не стану. У меня, знаешь ли, тоже гордость имеется.
Вот не люблю, когда мне ультиматумы ставят, но, с другой стороны, Милолика – зараза та ещё, милосердием, да и любовью к ближним (и дальним тоже) не изуродована, она ведь действительно помогать не станет, если сейчас от помощи её откажусь. А-а-а, гори всё синим огнём ясным пламенем, соглашусь!
- Ладно, убедила, делай фонарь из черепа.
- Давно бы так, - протянула царевна, руками, словно лебедь крыльями плеснула, крикнула что-то гортанное неразборчивое, и череп, до этого тихо - мирно лежащий на полке, бесшумно взмыл в воздух, а следом за ним, словно самолёт заправки за крупным истребителем, взлетел уголёк.
Какое-то время череп и уголь кружились в воздухе, притягиваясь друг к другу всё ближе, пока уголёк медленно и величественно не втянулся в глазницу черепа, моментально озарившегося мрачным багровым сиянием. Ух, оказывается, в этих сказках такие ужасы можно увидеть, какие даже королю хоррора Хичкоку в самых страшных кошмарах не являлись! Я передёрнул плечами, глядя на багрово сияющий череп. Если уж даже мне, взрослому и здоровому мужику от такого «светильничка» не по себе становится, то девчушка и вовсе сиганёт дальше собственного визга, если прямо у моего крыльца лапти от страха не протянет.
- Ты издеваешься? Как я такое страховидло девчонке вынесу?!
